Последний срок Коннелли Майкл
Босх лихорадочно обдумывал ситуацию. Он знал, какие будут последствия. Статья появится в утреннем номере, но задолго до этого материал выложат на сайт газеты. И, попав в цифровую вселенную, будет прочитан каждым редактором информационных служб на всех каналах радио и телевидения города. Пройдет час после появления электронного текста на сайте «Лос-Анджелес таймс», и все средства массовой информации сойдут с ума. Назовут они фамилию Маккуиллена или нет, тот будет знать: Босх вышел на него.
Гарри не мог этого допустить. Не мог позволить, чтобы журналисты накинулись на него и каким-то образом управляли его действиями. Приходилось идти на сделку.
– Кто ваш источник? – спросил он, чтобы потянуть время и обдумать, как себя вести.
Как он и ожидал, Гони-Гони рассмеялась.
– Полно вам, детектив. Я не раскрываю свои источники. Если вы захотите стать моим анонимным информатором, я гарантирую вам такую же абсолютную защиту. Скорее пойду в тюрьму, чем раскрою источник информации. Но я предпочла бы, чтобы вы высказались официально, под своим именем.
Босх поднял голову и выглянул из закутка – в помещении отдела только Тим Марсиа сидел за столом неподалеку от кабинета лейтенанта. Дверь начальника отдела была, как обычно, закрыта, так что Гарри не знал, у себя Гейл Дюваль или ушла на совещание.
– Что ж, я бы не возражал и под своим именем, – сказал Босх. – Но понимаете, если речь идет о таких делах, как это, когда вовлечена политика и все прочее, мне необходимо разрешение. Иначе это может стоить мне работы. Так что потерпите, пока я его получу.
Он надеялся, что, упомянув о висящей на волоске работе, он вызовет к себе сочувствие и выиграет время. Никто же не хочет, чтобы ближнего выставили на улицу – даже такие холодные и расчетливые типы, как журналисты.
– Похоже, вы юлите, тянете время, – заметила Гони-Гони. – Учтите, с вами или без вас я закончу материал и сегодня же выложу на сайт.
– Хорошо, сколько времени вы мне даете? Я перезвоню вам.
– Мой крайний срок – пять часов. Жду вашего решения до этого.
Босх посмотрел на циферблат. У него оставалось три часа – достаточно, чтобы разобраться с Маккуилленом. А когда тот окажется за решеткой, уже не будет иметь значения, что появится в Интернете, сколько репортеров позвонят ему или в отдел по связи с прессой.
– Дайте мне ваш прямой номер, – попросил Босх. – Перезвоню до пяти.
Босх не собирался ей звонить, но фамилию и телефон записал в книжку.
Повесив трубку, он сразу набрал номер мобильного Киз Райдер, и лейтенант тут же ответила, но звук был такой, словно она ехала в машине.
– Слушаю, Гари.
– Ты одна?
– Да.
– В «Таймс» поступила информация. Ее слил либо шеф, либо член муниципального совета. В любом случае я погорел, если она в ближайшее время выплывет наружу.
– Погоди, погоди, откуда это тебе известно?
– Только что мне позвонила журналистка. Она знает, что мы расследуем убийство и у нас есть подозреваемый из бывших копов. Все мне так и выложила.
– Что за журналистка?
– Эмили Гомез-Гонзмарт. Никогда с ней раньше не разговаривал. Ее вроде бы прозвали Гони-Гони, потому что она мертвой хваткой вцепляется в материал.
– Не из наших.
Это означало, что Гомез-Гонзмарт не из доверенных репортеров управления и не из тех, с кем работает шеф. Следовательно, информацию ей слил Ирвинг или кто-то из его окружения.
– Говоришь, ей известно, что у тебя есть подозреваемый? – уточнила Райдер.
– Да, ей известно все, кроме фамилии. Известно, что его собираются арестовать или он уже арестован.
– Ну, ты же понимаешь, репортеры всегда так себя ведут – притворяются, что им известно больше, чем на самом деле, вынуждая собеседника подтвердить их слова.
– Киз, она знает, что у нас есть подозреваемый из бывших копов. Это не блеф. Это правда. Вы там наверху, беритесь за телефон и намыльте шею Ирвингу. Что за дела? Погиб его сын, и он же вставляет палки в колеса следствию. Неужели это принесет ему какую-то политическую выгоду?
– Нет. Поэтому я совсем не уверена, что информация прошла через него. К тому же я была в кабинете шефа, когда он рассказывал Ирвингу, как идут дела. Шеф не упомянул о подозреваемом – понимал, что Ирвинг потребует назвать имя, и тот пропустил этот момент. Отметины на плече и то, что они связаны с удушающим захватом – это он сообщил. Но не обмолвился о том, что у нас есть конкретный подозреваемый. Только сказал, что продолжаем работать.
Босх помолчал, размышляя над тем, что сказала лейтенант. Он решил, что все это сильно попахивает кознями высшего пошиба и никому нельзя верить, кроме Киз Райдер.
– Гарри, я в машине, – сказала она. – Вот что я тебе предлагаю: зайди на сайт «Лос-Анджелес таймс», найди по фамилии свою репортершу и посмотри, что у нее в прежних материалах. Были ли статьи, в которых каким-то образом участвовал Ирвинг. Возможно, по тому, что в них написано, ты установишь информатора.
Толковая мысль!
– Хорошо, я сделаю это. Только времени немного. Вмешательство журналистки заставляет форсировать события с Маккуилленом. Как только вернется напарник, поедем его брать.
– Ты уверен, что готов?
– Полагаю, у нас нет выбора. В пять часов статья окажется в Интернете. Надо взять его до этого времени.
– Сообщи, когда это случится.
– Будет исполнено.
Босх разъединился и тут же позвонил Чу, который к этому моменту уже должен был покинуть «Шато-Мармон».
– Ты где?
– Возвращаюсь. Мы так ничего и не нашли.
– Не важно. Сегодня будем брать Маккуиллена.
– Тебе решать.
– Да, мне решать, и я принял решение. Жду тебя здесь.
Положив телефон на стол, Гарри постукивал пальцами по крышке. Ему не нравилась ситуация – его следственные действия направлялись внешними силами, а это не приводит к добру. План остался тем же: взять Маккуиллена для допроса. Но до этого инициатива была за ним, а теперь инициативу перехватили другие, и от этого он чувствовал себя тигром в клетке. В неволе, разъяренным, готовым просунуть лапу сквозь прутья и схватить первое попавшееся, что двигается рядом.
Босх встал и подошел к столу Тима Марциа.
– Лейтенант здесь?
– Да, у себя.
– Можно войти? Мне надо проинформировать ее о ходе расследования.
– Вся в твоем распоряжении, если, конечно, согласится открыть дверь.
Гарри постучал в кабинет, хозяйка которого явно страдала боязнью открытого пространства. Через несколько мгновений Дюваль разрешила войти. Лейтенант сидела за столом и работала с компьютером. Она подняла глаза, увидела, кто вошел, но, разговаривая, продолжала печатать.
– Как дела, Гарри?
– Дела таковы, что мне придется сегодня же арестовать человека по делу Ирвинга.
Дюваль оторвалась от клавиатуры.
– Я планирую попытаться убедить его прийти добровольно. Если не получится, будем арестовывать.
– Спасибо, что не забываете держать меня в курсе.
В ее словах звучала ирония. Босх сутки не информировал Дюваль, и за это время произошло много событий. Он поставил стул перед ее столом, сел и коротко, за десять минут, изложил все, что случилось, закончив звонком журналистки.
– Виноват, что не докладывал раньше, – добавил Босх. – События развивались слишком стремительно. Подтолкнули люди из окружения шефа. Я говорил на похоронах кое с кем из его приближенных, а они передали информацию члену муниципального совета.
– Пожалуй, хорошо, что я оставалась в неведении. Теперь хотя бы вне подозрений, что слила информацию «Таймс». Как по-вашему, кто это может быть?
– Думаю, Ирвинг или кто-то из его лагеря.
– Зачем ему это понадобилось? Бросить тень на себя самого?
Босху это впервые пришло в голову. Лейтенант права. С какой стати Ирвингу разглашать информацию, которая в конечном счете его же скомпрометирует? Как минимум намекает на душок коррупции? Бессмыслица!
– Хороший вопрос, – кивнул Босх. – Но у меня на него нет ответа. Все, что мне известно: информация каким-то образом попала на другую сторону улицы.
Дюваль взглянула на жалюзи, закрывающие окно, выходящее на здание редакции газеты. На лице ее появилось такое выражение, словно подтверждались худшие опасения насчет репортеров, которые везде и всюду подглядывают. Босх поднялся. Он сказал все.
– Помощь не нужна? – спросила лейтенант. – Вы с Чу справитесь?
– Думаю, да. Маккуиллен не ждет нас и, как я уже сказал, мы попытаемся убедить его прийти добровольно.
Дюваль подумала и кивнула.
– Информируйте меня обо всем. Только теперь регулярно.
– Хорошо.
– Значит, не позднее вечера.
– Понял.
Босх вернулся в отдел. Чу еще не появился.
Гарри не давала покоя мысль, что утечка произошла не из лагеря Ирвинга. Оставалась администрация начальника полиции, где могли предпринять какие-то действия, о которых Райдер не знала или хотела их скрыть. Он включил компьютер и вошел на сайт «Лос-Анджелес таймс». В поисковую строку забил «Эмили Гомез-Гонзмарт» и нажал на ввод.
Вскоре страница заполнилась заголовками статей автора, приведенных в обратном хронологическом порядке. Босх начал просмотр и вскоре пришел к выводу, что Гони-Гони не занималась политикой и делами городского начальства. Ни одной статьи за год, которая намекала бы на ее знакомство с отцом или сыном Ирвингами. Похоже, она специализировалась только на криминальной хронике. По горячим следам живописала о случившемся и рассказывала о жертвах и их родных. Гарри прочел первые абзацы нескольких материалов и вернулся к списку.
Пролистал заголовки за три года и не нашел ничего такого, что намекало бы на связь между Гомез-Гонзмарт и кем-то из замешанных в деле Джорджа. Но затем наткнулся на заголовок от 2008 года:
«Триады собирают дань с местных китайцев»
Босх открыл статью. Она начиналась ярким рассказом о старой китаянке, которая владела аптекой в китайском квартале и ежемесячно платила за защиту боссу триады. Это продолжалось более тридцати лет. Далее автор переходила к описанию культурных традиций проживающих в городе мелких китайских предпринимателей, сохранивших вековую, уходящую корнями в жизнь китайского общества в Гонконге привычку платить криминальным синдикатам за защиту. Статью оживлял сюжет о недавнем на то время убийстве китайского землевладельца, по слухам, убитого по заказу триады.
Дойдя до девятого абзаца, Босх похолодел.
«Триады до сих пор существуют и процветают в нашем городе, – заявил детектив Дэвид Чу из отдела борьбы с азиатскими преступными группировками полицейского управления Лос-Анджелеса. – Они угнетают людей, как угнетали три столетия в Гонконге».
Гарри долго смотрел на экран. Чу перешел в отдел нераскрытых преступлений и стал его напарником больше двух лет назад. А до этого служил в отделе борьбы с азиатскими преступными группировками, где пересеклись их дорожки с Эмили Гомез-Гонзмарт, и, похоже, они до сих пор поддерживают отношения.
Босх погасил экран монитора и повернулся на сиденье. Напарник так и не появился. Гарри подкатился с креслом к его месту и включил оставленный ноутбук. Экран засветился, и он кликнул на иконке электронной почты. Оглянулся, желая убедиться, что Чу не вошел в отдел, открыл «новое сообщение» и, напечатав в адресе «Гони-Гони», стал ждать.
Ничего не произошло. Он стер «Гони-Гони» и напечатал «Эмили». Система автоматического распознавания прежних контактов восстановила электронный адрес: [email protected].
Гарри пришел в ярость. Он снова обвел глазами отдел и, открыв список входящих писем, стал искать сообщения от Гони-Гони. Писем оказалось несколько. Босх прочитал их по очереди – все были безобидными. Чу пользовался электронной почтой только для того, чтобы назначать встречи в редакционном кафе напротив. Ничто не позволяло установить, какие у него отношения с журналисткой.
Босх выключил ноутбук и закрыл крышку. Он достаточно увидел и узнал. Подкатившись в кресле к своему столу, стал думать, как поступить. Расследование подверглось риску из-за его напарника. Последствия этого могут сказаться даже в суде, если Маккуиллен когда-нибудь попадет на скамью подсудимых. Защитник, зная о неблаговидном поступке Чу, подорвет доверие к нему и ко всем действиям детективов.
И это только часть урона. Нечего говорить о том, что Чу безвозвратно испортил их партнерские отношения. Босх не сомневался, что им пришел конец.
– Гарри, готов на дело?
Босх обернулся. Чу входил в их закуток.
– Да, – ответил он. – Готов.
27
Гараж таксомоторной компании во многом напоминал отделение полиции. Он служил центром, где заправляли и ремонтировали машины и откуда их рассылали по всей территории, на которую распространялась лицензия. И разумеется, здесь же по автомобилям рассаживали тех, кто управлял ими. Такси были постоянно в работе, если только поломка не заставляла их сойти с линии. Таков был ритм здешней жизни: машины въезжали и выезжали, водители появлялись и исчезали, приходили и уходили механики. Одни диспетчеры сменяли других.
Босх и Чу час просидели на Говер-стрит, наблюдая за фасадом таксомоторной компании «Черное и белое», пока не появился человек, который, как они решили, и есть Маккуиллен. Остановив машину у кромки тротуара, он вошел в открытые ворота гаража. Мужчина оказался не таким, каким представлял его Босх. Он рисовал себе того Маккуиллена, которого помнил двадцать пять лет назад. Того, чья фотография разлетелась по всем средствам массовой информации и кого специальная комиссия сделала козлом отпущения в деле борьбы с удушающим захватом. Двадцативосьмилетнего жеребца с коротко остриженной головой и бицепсами, перед которыми, казалось, не устоит человеческий череп, не говоря о какой-то сонной артерии.
У того, кто зашел в гараж таксомоторной компании «Черное и белое», бедра были шире плеч, растрепанные волосы забраны в неухоженный седой хвост, и шагал он с видом человека, явно не желавшего идти туда, куда он идет.
– Он, – проговорил Босх. – Думаю, он.
Это были его первые слова за двадцать минут. С Чу ему больше не хотелось разговаривать.
– Уверен? – спросил напарник.
Гарри взглянул на сделанную Чу распечатку фотографии с водительских прав Маккуиллена. Несмотря на ее трехгодичную давность, Босх полагал, что не ошибся.
– Уверен. Пошли.
Не ожидая ответа напарника, Босх вылез из машины и направился наискосок через Говер-стрит к гаражу «ЧБ». Он услышал, как хлопнула вторая дверца и по асфальту зашаркали подошвы Чу – тот старался нагнать его.
– Слушай, мы работаем вместе, или теперь ты у нас один в поле воин?
– Вместе, – бросил Босх.
А сам подумал: в последний раз.
Только через несколько секунд глаза привыкли к тусклому освещению гаража. Работа кипела здесь активнее, чем в прошлое их посещение. Начиналась пересменка. Въезжали и выезжали машины, менялись водители. Они направились прямиком в диспетчерскую, чтобы Маккуиллену не успели сообщить об их приходе.
Босх, открывая дверь, постучал в створку. Внутри, как и в прошлый раз, находились двое мужчин – но не те, что тогда. Один – Маккуиллен, другой – тоже новенький. Маккуиллен стоял у рабочего места и распылял дезинфицирующее вещество на то, что собирался надеть. Казалось, его ничуть не встревожило появление двух человек в костюмах. Он даже кивнул, словно давал понять, что ждал их.
– Детективы, чем могу служить?
– Марк Маккуиллен? – спросил Гарри.
– Да, это я.
– Детективы Босх и Чу из полицейского управления Лос-Анджелеса. Хотим задать вам несколько вопросов.
Маккуиллен снова кивнул и обратился ко второму диспетчеру:
– Энди, один удержишь оборону? Надеюсь, это ненадолго.
Тот успокаивающе повел рукой – мол, ничего, справлюсь.
– Возможно, это потребует некоторого времени, – объяснил Босх. – Может, лучше вызвать замену?
На этот раз Маккуиллен, обращаясь к товарищу, смотрел в упор на гостя.
– Энди, позвони Джеффу, пусть придет. Приду, как только освобожусь.
Гарри повернулся и показал на дверь, Маккуиллен сделал шаг к выходу. На нем была мешковатая, не заправленная в брюки рубашка. Босх следовал сзади, не сводя глаз с его рук. Когда они вышли в помещение гаража, он коснулся спины Маккуиллена и направил его к такси, стоящему на домкрате.
– Вас не затруднит положить на секунду руки на капот?
Маккуиллен повиновался, обшлага, обнажая запястья, задрались, и Босх наконец увидел то, что хотел, – часы армейского образца. У них была большая стальная оправа стекла с высокими закраинами.
– Отнюдь. И сразу скажу, что в правом кармане моего пиджака вы найдете маленький двухзарядный пугач. У нас не самая безопасная на свете работа, и я привык к нему. Понимаю, у вас бывают ситуации покруче, но мы здесь сидим по ночам, и ворота гаража всегда нараспашку. В конце смены собираем у водителей выручку, да и сами таксисты не ангелы, как вы понимаете.
Босх обвил рукой его широкую талию и нащупал оружие. Вытащил и показал Чу. Это был пистолет «кобра-дерринджер» с двумя крупнокалиберными стволами. Маленький, симпатичный, но совсем не пугач. В него заряжались два патрона тридцать восьмого калибра, и с близкого расстояния они могли натворить немало дел. «Кобра» была в числе единиц оружия, зарегистрированных Маккуилленом и внесенных в базу данных Бюро.
– Незарегистрированное оружие есть? – спросил Гарри.
– Вроде нет.
– Так я и думал.
Закончив охлопывать бывшего копа, Босх понял, что в правом кармане его пиджака лежит мобильник, но, сделав вид, что не заметил, оставил на месте.
– Вы всех обыскиваете, кому хотите задать вопросы?
– Таков закон, – ответил Гарри. – Не имею права сажать тебя в машину без наручников, если до этого не обыскал.
Он имел в виду скорее не законы полицейского управления, а свои собственные. Увидев в базе данных зарегистрированную «кобру», Босх понял, что это любимое оружие Маккуиллена. В самом деле, не так уж много пистолетов, которые можно положить в карман. Следовательно, основная задача – отобрать у него «кобру», а также все остальное, что не зарегистрировано в базе данных.
– Хорошо, – сказал он. – Пошли.
Выйдя на улицу и оказавшись в лучах послеобеденного солнца, детективы встали с двух сторон Маккуиллена и повели его к машине.
– И куда мы едем для нашей добровольной беседы? – спросил тот.
– В управление, – ответил Босх.
– В новом здании не бывал, но если оно такое же, как прежнее, предпочел бы голливудское отделение – ближе, и я скорее вернулся бы на работу.
Это было началом игры в кошки-мышки. Босх считал, что ключ к успеху – поддерживать в Маккуиллене готовность помогать следствию. Все застопорится, если он закроется и потребует адвоката. Как бывший полицейский, Маккуиллен понимал это и начал игру с ними.
– Сейчас проверим, найдется ли там место, – ответил Босх. – Напарник, позвони.
Он употребил кодовое слово. Затем открыл дверцу машины и ждал, пока Маккуиллен заберется на сиденье. Закрыл и над капотом подал Чу знак рукой – таким жестом, будто что-то обрубал, сообщил, что в голливудское отделение они не едут.
Когда все трое уселись в машину, Чу притворился будто говорит с дежурным лейтенантом голливудского отделения, в ведении которого находились помещения для допросов.
– Лейтенант, это детектив Чу из отдела тяжких преступлений. Мы с напарником поблизости от вас. Не предоставите ли нам на часок одну из ваших комнат для допросов? Будем у вас через пять минут. Это возможно?
Последовала долгая пауза. Затем Чу три раза повторил:
– Понятно. Понятно. Понятно, – поблагодарил мнимого лейтенанта и закрыл телефон. – Ничего не получится. Они только что накрыли склад контрафактных ди-ви-ди, и все три комнаты завалены дисками.
Босх взглянул на Маккуиллена и пожал плечами:
– Похоже, вам все-таки придется посмотреть новое здание управления.
– Я уже понял.
Гарри не сомневался, что Маккуиллен разгадал их уловку. Остаток пути он старался разговорить его – отчасти для того, чтобы выудить какую-нибудь информацию, отчасти, пытаясь лишить Маккуиллена бдительности. Однако бывший коп разбирался в хитростях профессии и почти всю дорогу молчал. Из этого Босх сделал вывод, что допрос в управлении будет непростым. Ничего нет труднее, чем расколоть бывшего полицейского.
Но Босха это не пугало. Он был готов к борьбе и прятал в рукаве нечто такое, о чем Маккуиллен не подозревал.
В управлении детективы провели его через просторное помещение отдела тяжких преступлений и поместили в одну из двух комнат для допросов своего отдела.
– Мы ненадолго отлучимся по делам и тут же вернемся, – сказал Босх.
– Знаю, как это бывает, – ответил Маккуиллен. – Теперь увижу вас не раньше чем через час.
– Нет-нет, мы быстро.
Гарри закрыл дверь, и замок автоматически защелкнулся. Из коридора он зашел в соседнее помещение – аппаратную видеозаписи – и включил видео– и аудио-магнитофоны, после чего направился в отдел. Чу сидел за столом и открывал конверты с распечатками операций по кредиткам Джорджа Ирвинга. Босх сел на свое место.
– Сколько ты намерен мариновать его? – спросил напарник.
– Не знаю. Что-нибудь с полчаса. Во время обыска я сделал вид, что не нашел мобильный телефон. Вдруг он захочет позвонить, ляпнет что-нибудь неосторожное, а мы запишем это на видео. Хорошо бы повезло.
– Такое бывало. Он выйдет сегодня отсюда?
– У меня на этот счет большие сомнения. Даже если он ни в чем не признается. Ты видел его часы?
– Нет. У него длинные рукава.
– А я видел. Все совпадает. Заведем на него дело, изымем часы и отправим к экспертам. Сделаем анализ ДНК и выясним, соответствуют ли повреждения на теле Ирвинга размеру и форме циферблата. Анализ ДНК займет какое-то время. А с часами эксперты разберутся завтра к обеду. Тогда обратимся к окружному прокурору.
– Хороший план. Хочу выпить чашку кофе. Тебе что-нибудь принести?
Босх повернулся и пристально посмотрел на напарника. Чу сидел к нему спиной, складывал распечатки в стопку и разглаживал края.
– Нет, ничего не хочу.
– Пока ты маринуешь его, взгляну-ка я на эти бумажки. Как знать, что может обнаружиться.
Чу сложил распечатки в новую зеленую папку.
– Да, как знать, что может обнаружиться.
Босх проводил напарника взглядом, затем подошел к кабинету лейтенанта Дюваль, заглянул в дверь и доложил, что они поместили Маккуиллена в комнату для допросов и что он приехал с ними добровольно.
Затем вернулся за свой стол и отправил дочери эсэмэску с просьбой подтвердить, что она благополучно вернулась домой. Мэдди тут же ответила. У молодежи телефон – словно продолжение правой руки и привычка не тянуть с ответом.
«Дом цел. Такое впечатление, что ты всю ночь работал».
Босх не понял, на что она намекает. Утром он сделал все, чтобы ликвидировать следы пребывания Анны Стоун. Послал еще какую-то невинную фразу. И получил разоблачительный ответ.
«Два винных бокала в Боше».
Они называли посудомоечную машину по имени производителя. Гарри понял, что оставил улику. Немного подумал и напечатал:
«Запылились на полке, решил помыть. Рад, что ты интересуешься хозяйством».
Босх сильно сомневался, что дочь примет его версию. Но прошло две минуты, а она не отвечала. Ему стало не по себе из-за того, что он скрыл правду. Но сейчас некогда обсуждать с Мэдди его любовные похождения.
Сочтя, что дал Чу достаточно времени, Босх спустился на лифте на первый этаж, пересек Спринг-стрит и вошел в здание редакции газеты «Лос-Анджелес таймс». Там на нижнем этаже располагалось настоящее кафе. В управлении были только автоматы с закусками. И когда полиция переехала в новое здание, редакция в качестве жеста доброй воли предложила всем полицейским и работникам управления пользоваться их кафе. Босх всегда считал, что это неискреннее предложение продиктовано только финансовыми соображениями – некогда могучая газета прогорала, и руководство решило: пусть хоть кафетерий приносит доход, раз другие службы на это неспособны.
Показав значок и миновав пост охраны, Босх вошел в кафе. Оно располагалось в гротообразном зале, где до этого десятилетиями трудились старые печатные машины. С одной стороны находилась буфетная стойка, с другой – столики. Босх быстро обвел глазами зал, надеясь заметить напарника раньше, чем тот увидит его.
Чу сидел в дальнем конце спиной к нему за одним столиком с женщиной, внешне похожей на латиноамериканку. Она что-то записывала в блокнот. Босх подошел к ним, отодвинул стул и сел. Лица Чу и женщины приняли такое выражение, словно они попали в компанию Чарлза Мэнсона[7].
– Я передумал насчет кофе, – сказал Босх.
– Гарри, – пробормотал Чу, – а я тут…
– Рассказываешь Эмили о нашем расследовании? – Он посмотрел в упор на Гомез-Гонзмарт. – Я не ошибся, Эмили? Или вы позволите мне называть вас Гони-Гони?
– Гарри, это вовсе не то, что ты подумал, – начал оправдываться Чу.
– Вот как? Неужели? А мне показалось, будто ты пришел в газету и выкладываешь все, что тебе известно о нашем деле.
Быстро протянув руку, он схватил со стола блокнот.
– Эй! – закричала журналистка. – Это мое!
Гари начал читать записи. Они были сделаны в виде стенографии, но он заметил несколько раз повторяющуюся группу букв «Мкн» и фразу «часы + ссадины = ключ».
Этого было достаточно, чтобы подтвердить его подозрения.
– Я ухожу, – объявила Гони-Гони, вырвав у него блокнот.
– Не спешите, – ответил Босх. – Посидите, вам обоим придется изменить планы.
– Вы не имеете права указывать мне! – возмутилась журналистка и так порывисто встала, что стул опрокинулся на спинку.
– Не имею, – согласился детектив. – Но в моих руках будущее и карьера вашего приятеля. Если они для вас что-нибудь значат, вы меня выслушаете.
Он выжидающе глядел на нее. Гомез-Гонзмарт, накинула на плечо ремешок от сумки.
– Эмили, – сказал Чу.
– Мне очень жаль, – ответила она. – А теперь простите – пора идти писать материал.
И удалилась, оставив побледневшего как полотно информатора. Чу смотрел ей вслед, пока Босх не вывел его из ступора.
– Чу, ты понимаешь, что наделал?
– Я думал…
– Ты погорел. Спекся. И теперь тебе лучше подумать, как остановить ее. Что конкретно ты ей сказал?
– Сказал… что мы привезли Маккуиллена и попытаемся его расколоть. Но не важно, признается он или нет: если травмы на теле Ирвинга совпадут с формой его часов, он все равно попался.
Разозлившийся Босх едва сдержался, чтобы не накинуться на Чу и не надавать ему подзатыльников.
– Когда ты начал снабжать ее информацией.
– В тот самый день, когда мы начали расследование. Я знал ее раньше. Несколько лет назад она писала статью, и мы с ней встречались. Она всегда нравилась мне.
– И на этой неделе она объявилась, подергала за веревочку, и ты выложил ей все про мое расследование.
Чу в первый раз поднял на Босха глаза.
– Вот здесь, Гарри, ты попал в точку. Твое расследование, а не наше.
– Но зачем, Дэвид? Зачем ты это сделал?
– Ты сам это сделал. И не называй меня Дэвидом. Я вообще удивляюсь, что ты помнишь мое имя.
– Что? Я это сделал? Что ты мелешь?
Читать бесплатно другие книги:
