Тигр, светло горящий Шевалье Трейси

Глава пятая

Дети следовали за похоронной процессией все дальше и дальше по Хай-Холборн, и Джем чувствовал, как меняется город в восточной, более старой части. Улицы в Сохо были расположены более или менее правильно. Здесь же они разбегались от Хай-Холборн непредсказуемо и, искривляясь, исчезали из виду. Одни неожиданно заканчивались тупиками, другие сужались в проулки, по которым было не проехать на повозке. Впечатление возникало такое, что их никто не планировал, а они сами выросли такими, какие есть. Эта часть Лондона не пыталась выглядеть элегантнее, лучше, стройнее, как, например, Сохо или Вестминстер. Здесь все еще было немало жилых домов, лавок и пабов, но между ними вклинивались большие здания — мануфактуры и склады. Джем чувствовал запах пива, уксуса, крахмала, смолы, щелочи, солидола, шерсти. И когда они наконец свернули с Хай-Холборн, он почувствовал запах крови.

— Господи Иисусе, неужели они пойдут через Смитфилд?! — воскликнула Магги, наморщив нос — Неужели они не могли выбрать другой маршрут?

— А что такое Смитфилд? — спросила Мейси.

— Здесь рынок, где торгуют скотом. Мы сейчас на Кау-лейн.^[61]

Улица вела вверх к низким зданиям, откуда резко пахло пометом, мочой, коровьим потом вперемешку с более густыми металлическими запахами крови и мяса. Хотя в воскресенье рынок был закрыт, но какие-то люди чистили стойла. Женщина выплеснула им под ноги ведро воды, розоватой волной разлившейся по земле, обтекая их башмаки. Мейси замерла в луже, поднеся руку ко рту.

— Идем, мисс Пидл, — приказала Магги, хватая ее за локоть и таща через красноватую воду, хотя она и сама побледнела при виде крови. — Не останавливайся здесь — не хватает еще, чтобы тебя вырвало на нас. Ты нам так и не сказала, как тебе удалось столько следить за нами, не выдав себя. Я ее не видела. А ты, Джем?

Она, говоря, хватала ртом воздух, что заставляло Джема внимательно приглядываться к ней.

Мейси хихикнула, приходя в себя быстрее Магги.

— Это было непросто, особенно пока вы ждали прибытия гробовщиков. Один раз вы пошли назад, и мне пришлось отвернуться — я глядела на витрину часовщика, пока вы не прошли мимо. Я была уверена — вот сейчас вы меня заметите, но вы не заметили. А потом на второй площади, когда я смотрела на статую, а тут вы — мне пришлось спрятаться за нее! Джем, как ты думаешь, Рози придет к Астлею, а? Она должна прийти. И мы ей поможем, правда?

— Не знаю, чем мы можем ей помочь. Назад в Дорсетшир мы ее не можем отправить — родители-то ее в работном доме, и потом, посмотри, какой она стала.

— Она могла бы остаться с нами, а? Мама и папа не прогнали бы ее.

— Ее прогнала бы мисс Пелхам.

— А мы можем сказать, что она наша сестра — приехала из Дорсетшира. Ведь мисс Пелхам не знает, что у нас нет сестры.

— Вот уж что точно — так это ей одежду нужно поменять, — вставила Магги. — В такой одежде кто поверит, что она из вашего Пидла. Даже эта старая дура тут же поймет, что про что.

— Я дам ей свою одежду. И она может устроиться на работу. Например, в горчичный цех. Она могла бы работать с тобой.

Магги фыркнула.

— Я бы такой работы даже врагу не пожелала. Посмотри, что происходит с теми, кто там работает.

Она вытащила платок из-под шнуровки, сморкнулась в него и показала. Они увидели что-то желтоватое с кровью.

— Вы знаете, что чувствуешь, когда мажешь слишком много горчицы на мясо или рыбу, — от нее в носу горчит. Так вот, то же самое все время чувствуешь там. В первый день я там все время чихала, и у меня слезились глаза и текли сопли. Мне сказали, что если так будет продолжаться, то меня выкинут. Жаль, что не выкинули. Я в конце концов привыкла, но теперь я не чувствую никаких запахов, и даже когда ем, во рту у меня вкус горчицы. Так что не предлагай своим друзьям эту работу.

— Может, удастся найти ей работу в цирке, — предположила Мейси.

— Или ее возьмут в сиротский приют, если мы скажем, что родители у нее умерли, — сказал Джем. — А оно так и есть, по крайней мере, для нее.

— Для нее есть кое-что и получше, — сказала Магги. — Она могла бы пойти в больницу Магдалины на Сент-Джорджс-филдс, туда принимают шлюх.

Мейси поморщилась, услышав это слово.

— И делают из них порядочных девушек, учат их шить и все такое, а потом пристраивают куда-нибудь служанками.

— Рози умеет шить — я знаю, что умеет. Мы с ней вместе делали пуговицы. Ой, мы наверняка сможем ей помочь!

Разговаривали они на ходу, неустанно следуя за похоронной процессией, поворачивая вместе с ней то на одну, то на другую улицу. Внезапно дроги остановились перед воротами, за которыми виднелся ряд могильных камней. Они прибыли на кладбище Банхилл-филдс.

Глава шестая

Джем вообще-то даже и не думал, для чего он проделал весь этот путь. Он полагал, что Банхилл-филдс, если уж он находится в Лондоне, — это что-нибудь великолепное, не уступающее по величию Вестминстерскому аббатству, нечто такое, ради чего стоит топтать башмаки. К его удивлению, это кладбище мало чем отличалось от пидлтрентхайдского. Оно, конечно, было гораздо больше. В нем вполне могли уместиться десять деревенских. Более того, здесь не было ни церкви, ни часовни для отпевания или душевного утешения — одни лишь ряды могильных камней, среди которых то здесь, то там виднелся памятник побольше и росли редкие деревья — дуб, платан, шелковица. Кладбище не было надлежащим образом отделено от внешнего мира, чтобы можно было тихо, спокойно поразмышлять о жизни. В поле с могилами вдавалось большое здание пивоварни, наполняя пространство вокруг живым, земным запахом хмеля. В рабочие дни здесь явно было многолюдно.

И все же, глядя на надгробия сквозь чугунные прутья ограды и вместе с девочками ожидая, когда бренные останки матери мистера Блейка предадут земле, а потом произнесут несколько прощальных слов, Джем чувствовал, как Банхилл-филдс погружает его в молчаливую задумчивость. Такое же состояние — отчасти спокойное, отчасти печальное — он испытывал, когда бродил вокруг кладбища в Пидлтрентхайде. Теперь на том кладбище была и могила Томми, и Джем знал, что нынче он бы чувствовал себя там иначе.

— Утрата грушевого дерева, — пробормотал он, и Магги в недоумении повернула к нему голову.

Похороны закончились быстро.

— У них не было церковного отпевания, — прошептал Джем Магги.

Они, притулившись к большому прямоугольному памятнику, смотрели издалека, как мистер Блейк с братьями бросают землю в могилу, а потом передают лопаты профессиональным могильщикам.

— Здесь не отпевают, — объяснила Магги. — Это пуританское кладбище. У них нет молитвенников и ничего такого, и эта земля не получила благословения. Мистер Блейк настоящий радикал. Ты что — разве не знал?

— А это что значит — он попадет в ад? — спросила Мейси, срывая маргаритку радом с надгробием.

— Не знаю. Может, и так.

Магги пальцами провела по имени на могильной плите, хотя прочесть его не могла.

— Мы все, наверное, попадем в ад. Я не думаю, что где-то есть рай.

— Магги, не смей так говорить! — воскликнула Мейси.

— Ну, для тебя рай, может, и есть, мисс Пидл. Но ты там будешь ужасно одинока.

— Не понимаю, зачем обязательно либо одно, либо другое. Почему не может быть чего-нибудь такого, в чем было бы понемногу от обоих? — возмутился Джем.

— Это называется мир, Джем, — сказала Магги.

— Наверное.

— Хорошо сказано, моя девочка. Хорошо сказано, Магги.

Они подпрыгнули. Мистер Блейк отделился от остальных и подошел к детям.

— Ой, мистер Блейк, здравствуйте, — сказала Магги, спрашивая себя, не рассердился ли он на них за то, что они пришли сюда.

Но он вроде ничуть не был сердит — ведь он даже хвалил ее за что-то.

— Ты ответила на вопрос, который я задал тебе на Вестминстерском мосту, — продолжал он. — Я все думал — когда же тебе удастся это сделать?

— Правда? На какой вопрос?

Магги пыталась вспомнить, о чем они говорили с мистером Блейком на мосту, но ей ничего не приходило в голову.

— Я помню, — сказал Джем. — Вы спрашивали, что посередине реки между ее берегами.

— Да, мой мальчик. И Магги только что ответила на мой вопрос. Ты понимаешь ответ?

Он внимательно посмотрел на Джема, который встретил его взгляд, хотя это и было нелегко — будто ты смотришь на солнце, потому что лучистые глаза мистера Блейка видели сквозь ту маску, что надел на себя Джем, отправляясь в самые глубины Лондона. Они смотрели друг на друга, и Джему казалось, что его раздели донага и мистер Блейк видит, что у него внутри: его страхи перед всем новым и непонятным в Лондоне; его тревогу за Мейси и за родителей; потрясение, которое он испытал, увидев Рози в ее нынешнем виде; его новое, удивительное чувство к Магги; его глубокую скорбь по брату, по коту, по всем тем, кто уже умер и еще умрет, включая и его самого. Джема смутили и обрадовали впечатления этого дня, проведенного с Магги, — запахи жизни и смерти на Смитфилде, великолепные одежды в Сент-Джеймском парке, оборванцы в Сент-Джайлсе, смех Магги и кровь у нее из носа.

Мистер Блейк увидел все это в нем. Он все понял и кивнул Джему. А Джем вдруг изменился: стал жестче и чище, словно камень, который поскребли песком.

— Мир, — сказал он. — То, что находится между двумя противоположностями, — это мы.

Мистер Блейк улыбнулся.

— Да, мой мальчик. Да, моя девочка. Напряжение между крайностями делает нас такими, какие мы есть. Мы не только одно, мы еще и другое, все это перемешивается, сталкивается, вспыхивает внутри нас. Не только свет, но и тьма. Не только мир, но и война. Не только неведение, но и опыт.

Его взгляд остановился на секунду на маргаритке, которую все еще держала Мейси.

— Этот урок мы все могли бы хорошо заучить, чтобы увидеть мир в цветке. А теперь я должен поговорить с Робертом. До свидания, дети.

— Пока, сэр, — ответил Джем.

Они смотрели, как он идет между могил. Они думали, что он остановится рядом с пришедшими проводить его мать, но он прошел дальше и остановился у другой могилы, опустился на колени.

— О чем это он? — спросила Мейси.

Джем нахмурился.

— Скажи ей ты, Магги. Я сейчас вернусь.

Он пробрался между могильных плит и присел рядом с мистером Блейком.

Было уже темновато, тучи заволокли небо, и Джем ощутил каплю дождя у себя на руке. Но несмотря ни на что, мистер Блейк выглядел очень оживленно, глаза его горели.

— Я чувствую, как они давят на меня со всех сторон, — говорил он. — Все эти тяготы. А будет и того хуже, я знаю, судя по новостям из Франции. Страх перед необычным задушит тех, кто говорит другими голосами. Своими мыслями я могу поделиться только с тобой… и с Кейт, благослови ее бог.

Помолчав немного, он продолжил:

— Я видел такие вещи, Роберт, от которых ты бы разрыдался. На лицах лондонцев печать дьявола.

После еще одной паузы он начал напевать:

— Я работал над этим стихотворением. Я пишу по-новому, потому что жизнь так изменилась. Подумай об этом до нашей следующей встречи, мой брат.

Он поднялся на ноги. Джем дождался, когда мистер Блейк присоединится к одетой в черное группе, а потом подошел к могильной плите, перед которой только что стоял мистер Блейк. Подозрения, возникшие у него немного раньше, подтвердились — теперь он точно знал, где находится брат мистера Блейка, о котором тот столько говорил.

На камне было начертано:

«Роберт Блейк, 1762–1787».

Глава седьмая

Гробовщики со своей телегой уехали в одну сторону, Блейки направились в другую — по длинной усаженной деревьями аллее, ведущей на улицу. Редкие капли дождя набирали силу.

— Ай-ай, — сказала Мейси, кутаясь в шаль. — Я, выходя из дома, и не думала, что будет дождь. А до дома так далеко. Что мы теперь будем делать?

Сегодня утром у Магги и Джема не было иного плана, кроме как добраться до Банхилл-филдс. Им этого было достаточно. Теперь, когда припустил дождь и перед ними не было цели, они мечтали как можно быстрее добраться до дома.

Магги по привычке направилась следом за Блейками, но те, когда вышли на улицу, сели в ждущий их экипаж, который тут же тронулся. И хотя дети припустили за ним, но вскоре остались далеко позади. Они стояли посреди улицы под дождем, глядя на экипаж, который все отдалялся, а вскоре, повернув направо, совсем скрылся из виду. Магги оглянулась. Она не узнавала места — экипаж поехал назад другим путем.

— Мы где? — спросила Мейси. — Разве нам не за ними?

— Это не имеет значения, — ответила Магги. — Они все равно поедут в Сохо, а нам нужен Ламбет. Мы найдем другую дорогу назад. Идем.

Она зашагала со всей уверенностью, на какую была способна, ни слова не сказав о том, что раньше она всегда приходила в эту часть Лондона только с отцом или братом и дорогу, конечно, всегда выбирали они. Однако тут было множество вех, знакомых Магги, и она без труда могла найти путь домой из Смитфилда, от Сент-Пола, Гилдхолла,^[63] Ньюгейтской тюрьмы, моста Блэкфрайарс. Нужно было только найти одну из них.

Вот, например, перед ними за зеленым массивом стояло солидное трехэтажное здание в форме подковы. Оно было очень длинное, с башенками посредине и по углам, где начинались крылья.

— Это что? — спросила Мейси.

— Не знаю, — ответила Магги. — Что-то знакомое. Посмотрим, как оно выглядит с другой стороны.

Они пошли вдоль ограды вокруг зеленого массива, а потом — мимо одного из крыльев здания. С тыльной стороны была высокая выщербленная стена, увитая плющом. Еще одна, даже более высокая, была построена ближе к зданию и явно имела целью не выпустить тех, кто находился внутри.

— На окошках решетки, — заявил Джем, прищурившись и глядя сквозь струй дождя. — Это тюрьма?

Магги уставилась на окна высоко в стене.

— Не, не думаю. Я думаю, что мы далеко и от Флита,^[64] и от Ньюгейта — я туда приходила на повешения, — и она ничуть не похожа вот на это. И потом, оно такое большое — в Лондоне не так много преступников, по крайней мере за решеткой.

— Ты видела, как вешают? — изумилась Мейси.

Она посмотрела на Магги с таким ужасом, что та подтвердила это со стыдом.

— Но только раз, — быстро сказала она. — Этого было достаточно.

Мейси пробрала дрожь.

— Я бы не могла смотреть, как убивают людей, и не важно, какие преступления они совершили.

Магги издала какой-то странный звук. Джем нахмурился.

— Ты в порядке?

Магги с трудом проглотила слюну, но прежде, чем она успела что-либо ответить, они услышали вой из зарешеченного окна. Он начался как низкий и тихий, но потом начал нарастать, становиться громче и выше, пока не превратился в крик такой силы, что, наверное, порвал горло, которое его производило. Дети замерли. Магги почувствовала, как мурашки побежали у нее по коже.

Мейси схватила Джема за руку.

— Что это? Господи, что это такое, Джем?

Джем покачал головой. Звук внезапно прекратился, потом начался снова с низкого тона, все набирая и набирая высоту. Он напоминал звук, который производят дерущиеся коты.

— Может, это родильный дом? — предположил он. — Вроде того, что на дороге у Вестминстерского моста. Иногда оттуда доносятся крики, когда женщины рожают младенцев.

Магги нахмурилась, глядя на увитую плющом стену. Внезапно ее осенило, и на лице тут же появилась гримаса отвращения.

— Мать моя, — сказала она, делая шаг назад. — Это же Бедлам.^[65]

— Что такое…

Джем замолчал на полуслове. Он вспомнил один случай, произошедший в цирке Астлея. Одна из костюмерш увидела, как Джон Астлей улыбается мисс Ганне Смит, и начала так рыдать, что упала в обморок. Филип Астлей плеснул ей воды в лицо, похлопал по щекам.

— Ну-ка, дорогая, возьмите себя в руки, а то попадете в Бедлам! — сказал он, прежде чем ее увела другая костюмерша.

Он повернулся к Джону Фоксу, покрутил пальцем у виска и подмигнул.

Джем снова посмотрел на окно и увидел руку, мелькающую между прутьев решетки, словно пытающуюся схватить капли дождя.

Когда крик повторился в третий раз, Джем сказал:

— Идем.

Он повернулся и пошел, как ему думалось, на запад, в направлении Сохо и в конечном счете Ламбета.

Магги и Мейси последовали за ним.

— А это Лондонская стена, — сказала Магги, показывая на каменную стену справа. — Тут повсюду ее части. Это старая городская стена. Я по ней-то и узнала Бедлам. Как-то раз отец водил меня в эти края.

— И куда же нам теперь надо идти? — спросил Джем. — Ты должна знать.

— Конечно я знаю. Вот сюда.

Магги наобум повернула налево.

— А кто… кто живет в Бедламе? — неуверенно спросила Мейси.

— Сумасшедшие.

— Ой, мамочки! Бедные!

Вдруг Мейси остановились.

— Постойте — посмотрите-ка! — Она показала на фигуру в красной юбке впереди. — Это же Рози! Рози! — окликнула она.

— Мейси, это тебе не Сент-Джайлс, — сказала Магги. — Ее здесь не может быть.

— Может! Она сказала, что работает повсюду. Она могла прийти и сюда!

Мейси пустилась бегом.

— Не будь идиоткой! — крикнула ей вслед Магги.

— Мейси, я не думаю… — начал Джем.

Сестра Джема не слушала, а когда девица впереди свернула в проулок, Мейси нырнула за ней и исчезла из виду.

— Черт!

Магги припустила бегом, и Джем бросился следом.

Когда они добежали до поворота, ни Мейси, ни красной юбки не было.

— Черт возьми! — пробормотала Магги. — Полная идиотка!

Они поспешили по проулку, заглядывая в каждое ответвление — нет ли Мейси там. В одной из улочек они увидели красную материю, мелькнувшую в дверях дома. Теперь, когда они разглядели лицо, стало ясно, что никакая это не Рози и не шлюха. Девушка закрыла за собой дверь, и Джем с Магги остались в проулке, где было несколько домов, церковь, лавка медника и торговца мануфактурой.

— Наверно, Мейси побежала дальше, — сказала Магги и пустилась назад, на главную улочку, Джем поспешил за ней.

Они шли и шли, заглядывая в пересекающие улицу переулки и тропинки. Упершись в тупик, свернули в другую улочку, потом в еще одну и скоро заблудились в лабиринте улиц и проулков. Джем молчал. Только раз он остановил Магги и сказал, что они сделали круг. Магги решила, что он зол на нее — ведь из-за нее они заблудились, — но его лицо, казалось, не выражало ни злости, ни страха — всего лишь мрачную решимость.

Магги старалась не думать о том, что делать после того, как они найдут Мейси. Когда она на мгновение позволила себе представить их, заблудившихся в узеньких улочках неизвестной ей части огромного города, без понятия, как попасть домой, то почувствовала, как у нее от страха перехватывает дыхание, и она даже подумала, что не сможет идти дальше — что ей нужно отсидеться. Такой ужас она прежде испытывала только раз — когда встретила того типа, на дорожке, которая потом стала известна как тропа Головореза.

В следующем переулке им попался человек, который повернулся в их сторону и бросил на них плотоядный взгляд.

— Эй, от кого это вы бежите?

Магги вскрикнула и взбрыкнула, как боязливая лошадь, испугав Джема и прохожего, который подался назад и исчез в проходе.

— Магги, что случилось? — Джем потряс свою подружку за плечи, но она сбросила его руки — ее и без того трясло — и, отвернувшись, оперлась рукой о стену, стараясь успокоиться.

Джем стоял в ожидании, глядя на нее. Наконец она сделала глубокий, срывающийся вдох и снова повернулась к нему. Вода капала с помятой соломенной шляпки ей на глаза. Джем, всматриваясь в ее несчастное лицо, увидел тот отсутствующий, затравленный взгляд, который уже ловил несколько раз; это случалось, когда она не знала, что он смотрит на нее, или отчаянно старалась скрыть подобное выражение.

— Магги, что такое? — снова сказал он. — Что с тобой случилось?

Девочка покачала головой — она ни за что не скажет ему.

— Это как-то связано с тем человеком на тропе Головореза, да? — высказал предположение Джем. — Ты всегда, как о ней вспоминаешь, сама не своя.

— Нет, — ответила она, — это Мейси сама не своя, а не я.

— И ты тоже, — гнул свое Джем. — Потому что ты там видела столько кровищи. Может, ты даже…

Джем помедлил.

— Ты видела, как это случилось, да? Ты видела, как его убили?

Он хотел положить руку ей на плечо, чтобы успокоить, но знал — она ему этого не позволит.

Магги повернулась к нему спиной и снова пустилась по проулку.

— Мы должны найти Мейси, — пробормотала она.

Больше она ничего не сказала.

Из-за дождя на улице почти не было людей. Джем и Магги продолжали свои поиски, а дождь все усиливался в последней попытке до нитки промочить всех, кто не успел спрятаться под крышей. И вдруг прекратился. Сразу же стали открываться двери. Район этот был тесный, застроенный маленькими, темными домишками, которых не коснулись пожары, веяния моды и нищета только потому, что они были такими основательными. Появлявшиеся из дверей люди тоже были коренастыми и приземистыми. Здесь нельзя было услышать йоркширского, ланкаширского или дорсетширского акцента — здесь говорили на своем языке, здесь обитали семьи, которые безвылазно прожили на одном месте несколько поколений.

В таких районах чужаки смотрятся, как ранние крокусы. Улицы еще не успели заполниться вечерними гуляками, когда проходящая мимо женщина показала куда-то назад и сказала:

— Если вам нужна девчонка в чепце с рюшиками, то она там, у Дрейнерс-гарденс.

Минуту спустя они вышли на открытое пространство, где увидели еще один огороженный сад и Мейси, в ожидании стоящую у металлической ограды. Ее глаза были полны слез. Она ничего не сказала, только обхватила Джема руками и уткнулась лицом в его плечо. Джем легонько похлопал ее по спине.

— Ну-ну, Мейси, все в порядке, успокойся.

— Я хочу домой, Джем, — сказала она приглушенным голосом.

— Сейчас пойдем домой.

Она откинулась назад и заглянула ему в лицо.

— Нет, я хочу сказать — в Дорсетшир. В Лондоне я пропаду.

Джем мог бы сказать: «Отец зарабатывает больше денег, работая у мистера Астлея, чем если бы он делал стулья в Пидлтрентхайде», или: «Мама предпочитает цирк дорсетширским пуговицам», или: «Я хочу услышать новые песни мистера Блейка», или даже: «А как насчет Джона Астлея?»