Воин сновидений Волынская Илона
– Вот насчет этой вашей стражи мы и хотели поговорить! – вскричала Ирка, которой уже и так не терпелось прервать экскурсы в прошлое и настоящее. – Нам нужна ваша помощь! Костей вернулся в мир! Если мы его под землю загоним, вы его там удержите?
Тишина снова повисла над площадкой. Лишь слышался скрип придавленной каменными монолитами земли, когда бабы всем телом поворачивались друг к другу, переглядываясь.
– Не удержим, – наконец громыхнула главная баба, и в грохоте слышались виноватые интонации.
– То есть как? – Ирка просто не поверила своим ушам. – Вы что же… отказываетесь? Вы нам не поможете? Но это же Костей! Тот самый, что натравил монголо-татар на половецкие племена! Неужели вы не хотите отомстить?
– Да хотеть-то хотим… – протянула баба и, наконец, решившись, бухнула, как сваю заколотила: – Не можем мы! – И торопливо зачастила, оправдываясь: – А кто заставлял нас с курганов снимать, сюда тащить? Кто к нам ходит, кто молит, кто приношения носит? Кто нынче в нас верит? Приди ты еще лет шестьсот-семьсот назад, помогли бы, а за эти века ушла от нас вера людская, а с ней и сила утекла! Раньше мы бы каждая в одиночку Костея под землей держали, пока горы в песок не рассыплются! А нынче все вместе и краткий миг не удержим, вырвется Бездушный!
– Но это же… – пролепетала Танька. – Это же конец! Конец всему! – в глазах ее плескалось непонимание – она все еще не могла поверить, что такой четкий, такой блестящий план срывается просто потому, что… прошло слишком много времени. Может, бабы и правы, мир сам по себе не слишком изменился, но вот для его обитателей, даже если они каменные, время не прошло даром. У людей появились другие кумиры – и питающаяся людской верой сила каменных стражей пропала. Таньке казалось, что ее целиком окунули в боль. Боль рвала на части, вынимала душу, лишала сил… Ноги подломились… Она ткнулась лицом в холодный каменный бок бабы, обхватила статую руками – и зарыдала.
– Ну, ну, ну… – успокаивающе загудела баба, боясь пошевелиться, чтоб не толкнуть прижавшегося к ней хрупкого человечка. – Что ж плакать, не надо плакать. Самим жалко, что не можем ничего, а что поделаешь…
– Костей… здухача убьет… – размазывая слезы по камню, выдохнула Танька.
– А потом война начнется, – мрачно сказала Ирка, не отрывая глаз от земли.
– Костей войны еще не начал, а девки уж слезы льют. И сколько их еще прольется! – откликнулись от земли. Потерявшая нижнюю половину баба словно бы печально нахохлилась. – Это ж при нем меня разделали! Как орда татарская на степи пошла, стойбище под моим курганом вырезали, а потом до меня добрались. А добре было б Костею на сей раз вместо веселья воинского вечную могилку под землей устроить, чтоб ни в наш мир ему, лиходею, не войти, ни обратно в свой вернуться! – уполовиненная баба пошевелилась, земля под ней заскрипела, на Ирку уставилось слепое лицо. – Ну вы-то хоть в юбках этих бессоромных при всем честном народе не шастаете?
– Мы все больше в джинсах, то есть в штанах, – пробормотала в ответ Ирка.
– Это правильно. Все бабы половецкие, которые живые, а не каменные, завсегда в штанах ходили! В них и на коне удобнее! А ну-ка, наклонитесь-ка ко мне! – заговорщицким шепотом, похожим на гул лавины, ухнула баба. – Знаю я, кто вам поможет с Костеем совладать! Есть тут неподалеку одна, сила ее вся при ней! Молодая она, да все честь по чести – и курган под ней знатный, и огонь священный на нем завсегда горит – не гаснет, и люди ее уважают, толпами ходят, приношения щедро носят! И вообще баба крепкая! – это прозвучало с явным уважением. – Внутри у ней железный стержень!
Глава 32
Заклинание каменной стражи
– Он не железный! – запрокидывая голову, прошептала Ирка. – Он железобетонный!
Идти девчонкам пришлось недалеко – от музея всего пара кварталов по проспекту, упирающемуся прямо в возвышающуюся над Днепром кручу. Крутые склоны были тщательно обложены плитами и обведены гранитным бордюром, над которым поднимался ухоженный курган. На нем, опираясь на гигантское каменное основание, в лучах подсветки вздымалась железобетонная стела монумента воинской славе. Если глядеть со стороны реки, она казалась тонкой и изящной, как спица, но здесь, у подножья, потрясала своей основательной мощью. На самой ее вершине застыла выделанная с грубоватой резкостью громадная женская фигура с факелом в одной руке и пальмовой ветвью – в другой.
– Она не только с железным стержнем, она еще и с группой поддержки, – дрожащим голосом сказала Танька.
У основания стелы из каменной глыбы проступали фигуры солдат Отечественной войны: в плащ-палатках, касках и с автоматами. У их ног в середине каменного круга сине-желтым пламенем трепетал вечный огонь. Рядом лежали цветы – алые розы, белоснежные астры. Многочисленные свадебные процессии по давней городской традиции приезжали сюда, оставляя у возносящегося над Днепром памятника вороха букетов, за что в народе гранитное изваяние получило прозвище «каменной тещи».
– На 9 Мая сюда еще ветераны внуков водят, – продолжая зачарованно глядеть на застывшую на фоне темного неба грозную фигуру, прошептала Ирка. – У нее должно быть очень, очень много сил! Как к ней обращаться хоть? – она неуверенно поглядела на подругу. – Не скажешь же – «многоуважаемый памятник»…
Танька пожала плечами:
– Она монумент славы… Наверное, так и обращаться – Слава!
– Но это же мужское имя! – растерялась Ирка. – Ладно, как-нибудь… – Она задрала голову к монументу и во весь голос прокричала: – Нас прислали твои старшие сестры! Помоги нам, стражница! Мы хотим пленить Костея Бездушного!
Над курганом днепровской кручи по-прежнему царила нерушимая тишина. Лишь гудело на ветру пламя вечного огня. Фигура с факелом царила в вышине, за спиной у нее плыли темные ночные облака.
– Ну что ты молчишь как… как каменная?! – снова крикнула Ирка, и в голосе ведьмочки, сохранявшей неизменное хладнокровие всю предыдущую ночь и страшный день, впервые послышались слезы. – Ты же можешь! Ты должна! – с яростью выкрикнула Ирка. – Это же твой город! Твой народ! Или хочешь, чтоб мы все исчезли, как половцы?! Кто тогда придет к тебе?
Ирка подождала немного… Ничего.
У локтя она почувствовала робкое прикосновение. Стремительно обернулась.
– Мы не принесли ничего! – тихо сказала Танька, указывая на сваленные у подножья статуи приношения – цветы, шоколадки в блестящей фольге, даже початая бутылка водки, придвинутая поближе к каменным солдатам.
– А что, без взятки наша отечественная каменная баба помогать не станет? – зло прищурилась Ирка, глядя то на подругу, то на невозмутимо возвышающуюся статую.
– Приношение – не взятка, – покачала головой Танька. – Это источник силы! Костей так легко не сдастся и сам по доброй воле под землю, тем более под священный негасимый огонь, не полезет!
Ирка поглядела на оставленные за день приношения совсем по-другому:
– Но если так… – протянула она. – Что бы ей такое… – она зашарила по карманам куртки, лихорадочно прикидывая, что из ее имущества сможет дать достаточно силы для битвы с Костеем… Расческа? Зачем памятнику расческа? Кулечек с орешками? Стыдно на такое дело ерунду жертвовать! Замызганный носовой платок? Фу! Так у нее же, считай, и нет ничего!
Лицо Ирки вдруг просветлело… Брови сдвинулись, выражая отчаянную решимость – и она выдернула из ушей сверкающие драгоценными камнями серьги!
– Ты что? Это же подарок! – ахнула сзади Танька.
– Ничего! – сквозь зубы процедила Ирка. – Бабушка Сирануш меня бы поняла!
Ирка подержала серьги на вытянутой ладони, на прощание любуясь игрой самоцветов. И шагнула к подножию статуи.
– Наверное, когда жертвуешь, надо что-то говорить? – дрожащим голоском пробормотала Танька.
– Что? – огрызнулась Ирка. – «На тебе, убоже, шо мне негоже»?
– Ничего себе – «негоже»! – Танька уже чуть не плакала. – Такие шикарные серьги!
– Значит, можно особо не наговариваться, – заключила Ирка. – Не существует бабы настолько каменной, чтоб перед такими сережками устояла! – Ирка изо всех сил размахнулась…
Бесценные серьги, блеснув желто-зелено-красными искрами, ухнули прямо в вечный огонь! Из каменной розетки взвился столб пламени.
Напряженно вглядывающимся девчонкам показалось, что факел в руке статуи блеснул в ответ… Пламя вечного огня опало, снова превращаясь в танцующий огонек…
Над площадкой опять воцарилась ничем не нарушаемая тишина. Ирка недоверчиво поглядела на каменную бабу. Ну? Что дальше?
Каменный факел вроде дрогнул… Вдоль поднятой руки бабы скатился небольшой растрепанный смерч. Скользнул вниз по стеле, как по канату, и опустился к ногам девчонок.
– Хорошо, мне каменные бабы подсказали, где вас искать! – с упреком сказал здухач. – Костей прямо за мной! – серебряный меч взвился из середины смерча, указывая в ночное небо.
За спиной у венчающего стелу памятника по ночным облакам верхом на коне-скелете мчался размахивающий темным мечом Костей. Но статуя продолжала стоять совершенно неподвижно, ее грубо высеченное лицо по-прежнему пялилось в сторону Днепра.
– У вас все готово? – нетерпеливо переспросил здухач.
Ведьмочки переглянулись.
– Нет, – убитым голосом ответила Ирка. – Ты даже не представляешь себе, до какой степени у нас не все готово! Мало того, что эта… – она стиснула зубы, не позволяя вырваться нехорошему словечку, – даже не шевелится… Так и голова Буняка в багажнике «уазика» осталась!
… – Ничего, ничего! – яростно бормотала женщина, с силой всаживая лопату в рыхлую от осенних дождей землю. – Ничего! Я же говорила, что справлюсь! – лопата в ее руках работала со скоростью экскаватора, все углубляя и углубляя яму.
Лопата была старая и плохо заточенная, занозистая деревянная рукоять ранила руки. Но проводница не жаловалась. Хорошо, хоть такую удалось стащить от порога какого-то частного домика. Где был тот дом, тетка уже не помнила. Она вообще с трудом вспоминала свой безумный путь от ушедшей под землю школы. Вытащенное из «уазика» тело мальчишки-зомби оказалось неимоверно тяжелым и все время выскальзывало из рук, будто понимая, что она намеревается сделать. Она попыталась остановить машину, но таксист оказался как все! Он ничего не понял! И даже попытался вызвать милицию! Но она уже знала, что милиция не поможет – они тоже ничего не понимают! Никто ничего не понимает, только она!
Только она оказалась готовой встретить угрожающую миру опасность! Недаром она набрала целых 97 баллов в дошедшем до нас сквозь тысячелетия тесте для жрецов затонувшей Атлантиды! Его в «Загадках древних цивилизаций» публиковали… Тест признал ее готовой для исполнения великой миссии – и вот она, миссия! Все ее предыдущие рождения говорили с ней из подсознания – торопись, избавь мир от зомби и спеши на поиски крылатой собаки и ведьмы! Особенно настойчива была шаманка Зо-йо-опа – в ее племени разговор со всякими зомби вообще был коротким! Сразу «опа»!
Случившийся на ее пути расчищенный под стройку пустырь показался идеальным местом. Она знала, что справится! Чуть-чуть осталось!
Выкинув лопату наверх, проводница ухватилась за края ямы, подтянулась и выбралась наружу. Остановилась, тяжело переводя дух, настороженно озираясь по сторонам.
У самых ее ног, бессильно раскинувшись и прижавшись к земле грязной щекой, лежало тело мальчика. Ветки и камушки набились в коротко остриженные каштановые волосы. Разорванная одежда густо заляпана кровью. И только прозрачно-бледное и будто испускающее серебристо-лунные лучи лицо казалось совершенно безмятежным.
Окинув пустырь еще одним внимательным взглядом, проводница ухватила труп под мышки и поволокла к яме. Подошвы ботинок мальчишки скребли по земле, оставляя в ней две ровные бороздки. Проводница огляделась в третий раз и спихнула тело вниз. Послышался глухой шорох осыпающейся земли.
Ребенок, все такой же бледный и светящийся внутренним светом, лежал на дне могилы, неловко подогнув руки и ноги.
– Ты мне еще спасибо скажешь, – в глубину ямы пробормотала проводница. – Когда твоя душа покой обретет. В кино похороненные зомби всегда потом спасибо говорят!
Она всадила лопату в возвышающийся рядом холм свежей земли. Первая горсть упала прямо на бледное лицо мальчишки, заглушая исходящее от него сияние. Проводница заработала лопатой быстрее. Скорее, скорее… Земля все летела и летела в могилу, покрывая его руки, плечи, грудь…
Над пустырем прокатился протяжный долгий вой. Проводница замерла, не разгибаясь. Волк? Невозможно! Она в городе, откуда тут волки! Это собака, просто бродячая собака…
Краем глаза проводница заметила мелькнувшую стремительную тень. Она резко повернулась, держа лопату на изготовку. Тень мелькнула с другой стороны… Послышался грозный раскатистый рык. Женщина крутанулась на месте. Припадая к земле и глухо рыча, прямо к ней крался грозно вздыбивший шерсть серо-седой волк! В его желтых глазах светилась холодная хищная безжалостность.
Зверь прыгнул. Проводница вскинула навстречу лопату… Белые клыки сомкнулись на рукояти. Волк как-то хитро мотнул лобастой башкой – и лопата вывернулась из рук, начисто ободрав свежие волдыри на ладонях. Проводница завопила.
– Пирамидка юшинсе защитит меня! – она сорвала с головы золотую проволоку – и с размаху насадила на нос волку, точно намордник.
Серый зверь встал как вкопанный!
«Подействовало!» – ликующе взорвалось в голове у проводницы.
Остановившийся волк скосил желтые глазищи на сверкающую проволоку… Совершенно по-человечески пожал мохнатыми плечами и одним ударом лапы скинул ее с носа! Пирамидка упала в осеннюю грязь.
Проводница пошатнулась, чуть не свалившись в свежевыкопанную могилу.
Громадный волк взвился в прыжке… тетка успела только поднять руки, прикрывая горло. Горячая мохнатая туша обрушилась прямо на нее. Волк и женщина покатились по земле. Проводница почувствовала, как на ее запястьях сомкнулась жесткая хватка… – не волчьих зубов, нет! Металла!
Тяжесть навалившегося волка тут же исчезла. Еще не веря, что осталась жива, проводница неуверенно приподнялась. Подняла руки – отереть грязное лицо… Рука лишь судорожно дернулась. Лязгнуло железо. На запястьях красовались стальные браслеты наручников! Волк с наручниками? Она метнула быстрый взгляд, разыскивая жуткого зверя…
Волка не было нигде. Только из ямы летели комья земли – будто там быстро-быстро рыли лапами…
А потом человеческий голос гулко рявкнул:
– Слава богу, живой! – и бережно держа на руках безвольное тело мальчишки, вместо волка из могилы поднялся тот самый милиционер! С рынка!
Проводница завизжала, потрясая скованными руками.
– Милиция! Демоны! Зомби!
– Я, вообще-то, оборотень, – вежливо сообщил ей милиционер – и выщерил белые клыки. Женщина закричала – и сломя голову кинулась бежать. Тут же сильные руки ухватили ее за талию, закинули на плечо, как мешок, и поволокли сквозь тьму. Потом бесцеремонно швырнули на землю у колес машины.
Она увидела, как седой распахнул дверцы «уазика» и бережно уложил мальчишку-зомби на заднее сидение.
– А тебе и в багажнике нормально будет! – ее ухватили за скованные руки, вздернули… и перед ней распахнулась крышка багажника. Не в силах даже кричать, женщина принялась судорожно хватать ртом воздух: по дну прыгала картонная коробка! Сама прыгала! И при этом зверски ругалась!
Сильные руки швырнули тетку внутрь… Она всем телом рухнула прямо на живую коробку! Под ней раздался короткий сдавленный вяк… И коробка замерла в полной неподвижности!
Крышка багажника с грохотом захлопнулась. Над головой раздался вой сирены. Машина рывком стартовала.
Глава 33
Бой на кургане Славы
– Будем справляться так, – тихим голосом, в котором слышалась абсолютная безнадежность, прошелестел здухач.
– Нет! – успела крикнуть Танька, но вихрь уже взвился в небо.
Серебряный и черный меч скрестились прямо над головой монумента. Лязганье стали разорвало тишину над курганом. В сполохах играющей вокруг каменной бабы подсветки мелькали серебристый смерч и то выныривающий, то растворяющийся во мраке скелет.
Острие серебряного клинка скользнуло мимо темного лезвия, прорываясь к груди Бездушного, и с силой ударило в кость. Костей лишь слегка дрогнул. Зато здухача отдачей отбросило в сторону. Серебряный клинок жалобно зазвенел, принимая на себя удар темного. Меч выскользнул из центра смерча и сверкающей рыбкой улетел к земле. Ударился о плиты… задымился и начал медленно таять, как вода, испаряющаяся под лучами солнца.
Над распадающимся вихрем, еще недавно бывшим воином сновидений, нависла черная тень – темный меч ударил.
Здухач рассыпался серебристой поземкой по гранитным плитам постамента. Трепещущий огонек пламени отчаянно плясал в усыпанной цветами каменной розетке, будто хотел сорваться и кинуться на помощь изнемогающему воину сновидений. От него тянулось живое, ободряющее тепло, но даже оно уже не могло помочь отдавшему последние силы бойцу. Он чувствовал, как сознание неумолимо гаснет. Сквозь наползающий мрак еще успел разглядеть воздвигшегося над ним гигантского темного всадника. С неторопливой уверенностью Костей Бездушный поднял меч…
– Не-ет! – отчаянно завопила Танька… Никакое заклинание не лезло в голову… Тогда она просто ухватила за горлышко оставленную у постамента бутылку водки… и кинула в Костея.
– Н-н-на! Получи, фашист, гранату!
Блеснув в отблесках вечного огня, бутылка с грохотом разбилась о зубцы железной короны. И тут же раздалась короткая автоматная очередь! Рой пуль простучал по ребрам Костея, выбивая скелет из седла! Гильзы раскатились по плитам… и оцепеневшие ведьмочки увидели, что они каменные!
Воздух вокруг дрогнул от странных звуков. Темное небо наполнилось гудением, будто где-то высоко, невидимое за облаками, зависло звено истребителей. Издалека донесся тяжелый рокот и гром – словно по проспекту двинулась колонна танков. Хорошо знакомый по военным фильмам голос диктора Левитана торжественно провозгласил: «После продолжительных боев войска Третьего Украинского фронта под командованием генерала армии Малиновского сломили сопротивление противника и форсировали Днепр…» Слаженно загрохотали шаги марширующей пехоты…
Впечатывая каждый шаг каменных сапог в гранитные плиты, каменные солдаты отделялись от своего постамента. Очереди их автоматов в упор ударили по пытающемуся подняться скелету.
А на неподвижной физиономии Костея вдруг проявилось настоящее чувство – страх.
Молотя копытами, Моровица на полном скаку ринулась навстречу каменным воинам. Взвилась в высоком прыжке… Сухие копыта конского костяка мелькнули над головами статуй… и тут же каменные пальцы сомкнулись на конской ноге! С истошным ржанием Моровица рухнула на плиты. Конский остов забился, пытаясь подняться… У Таньки вырвался полный ужаса крик – из ноздрей мертвого коня вырвалось смрадное черное облако. Моровица дохнула своим отравленным дыханием.
Черное облако плотной пеленой окутало каменных солдат…
Послышался слаженный грохот каменных сапог – и громадные фигуры выступили из липкого тумана. Приклад каменного автомата шарахнул Моровице в лоб! Упавший на бок конский скелет глухо треснул – и затих, слабо подергивая костяными ногами…
Строй каменных солдат двинулся к Костею. Успевший подняться костяк в железной короне попятился, поднимая меч. Ударил… Темное лезвие оставило глубокую зарубку на каменном боку! Меч сумел зацепить солдата, но тот продолжал идти. На каменных лицах под каменными касками была такая же каменная решимость.
От проспекта донесся оглушительный вой!
Ирка вскинула голову… Прямо по ведущим к памятнику широким бетонным ступеням скакал милицейский «уазик». Визжа протекторами, развернулся на бетонной площадке и замер возле Ирки, распахнув багажник.
…Не глядя, ведьмочка сунула руку внутрь. Пальцы мгновенно нащупали короткие волосы. Крепко запустив в них пятерню, Ирка рывком выдернула наружу голову…
Прямо у нее над ухом раздался пронзительный и почему-то женский визг. Ирка кинула быстрый взгляд на свою добычу…
– Тьфу! – Пальцы девочки вцепились в коротко остриженные волосы проводницы, до половины выдернув ту из багажника. Женщина самозабвенно верещала, глядя круглыми от ужаса глазами на окруженный каменными солдатами скелет с мечом. Ирка с силой отпихнула от себя орущую тетку, снова запустила руку в багажник, выпустила когти, вспорола картон коробки и выхватила из багажника голову Шелудивого Буняка. Проводница снова завопила. Не обращая на нее внимания, Ирка длинными прыжками рванула к месту схватки.
Пластая перед собой мечом, Костей пятился к бордюру. Удары темного лезвия откалывали куски от каменных солдат. С грохотом поскакала по гранитным плитам срубленная каменная каска…
Проскользнув между каменными фигурами, Ирка подскочила к Костею. И прямо к безносому черепу сунула голову Шелудивого Буняка.
– Смотри! Смотри!
Ничего. Меч Костея снова взметнулся, нацеливаясь на голову… Иркину.
Увидев лицо Буняка с плотно закрытыми глазами, Танька взмахнула руками, и прямо из пустоты обрушился водопад воды, окатив Буняка с головы до… в общем все, что было.
– Бр-р! – живая голова содрогнулась, стряхивая потоки воды со щек и бровей. Раскосые глаза приоткрылись, мутный взгляд уставился прямо в безносую физиономию черепа… Прояснился, приобрел осмысленность, в нем блеснуло узнавание…
Гранитные плиты под Костеем встали дыбом. Меж вечным огнем и каменным постаментом распахнулась глубоченная дыра… в которую ухнул Костей!
Живая голова досадливо охнула… и крепко зажмурилась.
Из дыры тут же появилась костяная рука… Пощелкивающие фаланги пальцев ощупали края ямы… Костей лез наружу!
Каменный приклад автомата обрушился на пальцы Костея…
– Смотри на него! Смотри еще! – орала Ирка, тряся головой, словно погремушкой. Бесполезно. Голова только обвила себя бровями, как повязкой. Со злости Ирка саданула башкой оземь с такой силой, что та на две трети ушла в камень. Осталась торчать только макушка.
Воздух над ямой задрожал, точно накалился от пропитавшей его ненависти. Скелет пялился из ямы, дырами пустых глазниц обводя каменных солдат. Его кости охватила мгла, корона полыхнула алым пламенем, и Костей начал подниматься над провалом, словно крылатая ракета класса земля-воздух. С его меча сплошным потоком стлались черные молнии. Гранит крошился и обращался в пыль. Каменные солдаты, казалось, на мгновение дрогнули.
– Она опускается! Опускается! – неожиданно раздался вопль Таньки. – Тетя Слава, скорее!
Бетонная стела складывалась внутрь себя, как антенна радиоприемника. Громадная фигура женщины с факелом и пальмовой ветвью в руках стремительно приближалась к земле.
Ветвь поднялась в каменной ручище… и с грохотом шарахнула Костея, вбивая того под землю.
Упираясь лапами и рыча сквозь стиснутые на костяшках челюсти, невесть откуда взявшийся серо-седой волк приволок к яме Моровицу. Конский скелет полетел вниз вслед за седоком.
Пламя вечного огня подскочило, оторвалось от своей каменной розетки и перепрыгнуло на факел, который гранитная скульптура направила в разверстую дыру. Струя пламени ударила, будто из огнемета.
– Современная баба, – одобрительно шепнула Танька. – Стерилизацию костей проводит! Чтоб никакого трупного заражения.
Из глубины провала донеслось шипение и сдавленный вопль.
Каменные губы памятника раздвинулись в удовлетворенной улыбке… Дело сделано, пора возвращаться на постамент. Статуя уже было приняла свою «классическую» позу, как вдруг, словно вспомнив о чем-то крайне важном, немного неловко склонилась над розеткой вечного огня. Из глубины медленно поднялись сверкающие серьги. Упали на гранитную ладонь… Баба снова улыбнулась… Выпрямилась в полную высоту, и бетонная стела вновь вознесла ее к небесам.
Каменные солдаты навалились на вставшие дыбом плиты… Развороченный гранит со скрежетом сдвинулся и сомкнулся намертво…
– Все! – сказала Танька. – Закатали!
Плиты плотно сошлись, закрывая дыру. Изнутри в последний раз вырвался вопль… и оборвался. Навсегда. Земля удовлетворенно вздохнула…
Приняв каменные автоматы «на караул», каменные солдаты, печатая шаг, двинулись к своему постаменту. Четко выполнили разворот «кругом»… гранитные складки плащ-палаток сомкнулись с неровным камнем постамента… отсеченные темным мечом Костея куски гранита завертелись в воздухе, как поднятый ветром песок, возвращаясь на свои места… и воины вновь замерли в неподвижности.
Над курганом воцарилась тишина.
Глава 34
Реанимация здухача
– Богдан! – разрывая ошеломленное молчание, завопила Танька. – Где он? Скорее!
Одним кувырком принимая человеческий облик, Ментовский Вовкулака метнулся к заднему сиденью «уазика» и вынес на руках бессильное тело мальчишки.
– Сюда! – закричала Танька, ощупывая каменные плиты постамента. – Здухач… Смерч… Он был здесь! Он же не мог совсем пропасть! Не мог!
Вернувшийся на свое место вечный огонь взвился, яркой вспышкой озаряя все вокруг. Танька увидела, что ее пальцы погружены в едва заметный, легко трепещущий на камнях серебристый туман, отдаленно напоминающий силуэт воина в плаще и с мечом.
– Здесь! Сюда кладите! – завопила она.
Вовкулака опустил тело мальчишки прямо на постамент у вечного огня.
Танька рухнула на колени между телом и полурастаявшим белым туманом и торопливо зачастила:
– Душа, душа, де бродила? Де б ни була – ступай до тила!
– Что ты говоришь? – изумилась Ирка.
– Не мешай! – рявкнула подруга. – Это тот заговор, которым Буняк его в скелет загнал! – рявкнула на нее Танька. – Только я его изменила!
Ирка опасливо покосилась на воткнутую в плиты и опять бесчувственную от удара голову – и на всякий случай торопливо выдернула ее за брови и зажала под мышкой.
– До своих, живых очей, до родных костей, до хожалых ног, до держалых рук… – продолжала частить Танька.
Ошметки белого тумана дрогнули, пытаясь собраться в плотный вихрь… Нечто, отдаленно напоминающее смерч, покачалось на каменной розетке вечного огня и свалилось прямо на тело Богдана… Подтаявшим туманным озерком растеклось по нему, нерешительно тычась в грудь, в руки, в закрытые глаза…
– Богданчик! Здухачик! – дрожащим голосом позвала Танька. – Ну что же ты? Мы же всех победили! Уже возвращаться можно, слышишь! Давай обратно в тело! Приди в себя, ну пожалуйста!
– Не… чувствую… не… виш-шу… себя… – тихо-тихо, на самом пределе слуха вздохнул расползающийся смерч.
– Да ты уже прямо сам на себе! – обрадованно зачастила Танька. – Просто входи, и все!
– Не… виш-шу… – колыхнулось снова.
– Пока он себя не увидит – войти не сможет, – печально сказал Вовкулака. – Столько времени прошло, да еще тело так далеко от места разделения – ему себя не увидеть. Таков закон!
– Что это за закон! – заорала Ирка, разбрызгивая со щек прорвавшиеся наконец слезы. – Идиотский закон! Почему всякая нечисть вроде ховало его запросто в любом месте и в любое время видит, даже прибить пытается…
– Что ты сказала?.. – страшным свистящим шепотом перебила ее Танька. И прежде чем Ирка успела ответить, светловолосая ведьма взвилась на ноги и кинулась к своему рюкзаку. – Только бы не потерялось! – Танька отчаянно рылась в своих вещах. – Есть! Вот оно! – закричала она, выхватывая со дна рюкзака что-то круглое, завернутое в грязную футболку.
Девчонка снова метнулась к лежащему на земле Богдану и распластавшемуся по нему бледному пятну распадающегося здухача… и одним махом выхватила из свертка обвисшее щупальце с почерневшим, но все еще искрившимся изнутри глазом – все, что осталось от жуткого ховало.
Танька сосредоточилась на обрубке. Взгляд ее засветился зеленым пламенем. Обрубок повис в воздухе. Губы ведьмы зачастили скороговорку заклятья так быстро, что можно было разобрать лишь отдельные выпавшие слова:
– Розсипься… розвийся… витром завийся…
Танька взмахнула рукой… и глаз взорвался. Словно осколочная граната, мелкие части разлетелись в стороны. Но мгновенно стянулись назад в круглое лиловое облако. Все замерло, будто само время неожиданно кончилось. Совсем. Только Танька продолжала безумный речитатив заклятья.
– Сливайся… еднайся… до призрачной плоти вплетайся! – прокричала ведьмочка и резким движением руки закрутила пространство в воронку.
Лиловое облако завертелось знакомым смерчем… и ввинтилось в тающего здухача. Туманная субстанция дрогнула… Прямо посреди нее распахнулся круглый, налитый багровым огнем глаз. Клубящийся туман сгустился и завертелся лихим смерчем! Полыхая багровым огнем, глаз уставился прямо на лежащего на бетоне мальчишку… крутящийся вихрь уперся Богдану в лоб и в одно мгновение всосался внутрь!
Казалось, что все, он уже внутри… Но тут же вихрь снова выскочил над спящим телом, не сумев удержаться… Всосался опять…
Танька кинулась к Богдану, ухватила за руки и прижала его ладони ему же к груди.
– А ну, возьми себя в руки! – гаркнула она. – И держи! Накрепко! И вообще, хватит дрыхнуть, просыпайся немедленно! – тряся тело изо всех сил, проорала она.
Голова Богдана бессильно мотнулась туда-сюда. Из бледных губ вырвался тихий шепот:
– Не… тряси… меня… И так душа… еле-еле в теле держится…
Танька отпрянула от Богдана. Жадно, будто от этого взгляда зависела ее жизнь, уставилась ему в лицо. Мальчишка приоткрыл глаза и неуверенно заморгал, щурясь от танцующих на его лице радостных бликов вечного огня.
– Очнулся! Воссоединился! – завопила Танька, роняя Богдана на камень и тут же падая на него, обхватив его руками за шею. – Ирка, он очнулся! Он смотрит! Разговаривает! – она снова отскочила от Богдана и пихнула его кулаком в грудь. – Гад такой! Вот только посмей еще раз так улетучиться! Только посмей!
– Хочу обратно в небо! – вздохнул лежащий на земле Богдан. Голосовые связки еще плохо слушались, он сильно сипел. – Там так тихо… спокойно… Всего лишь многоголовые, огненноглазые и скелеты с мечами… И ни одной скандальной Таньки!
Танька хотела его еще разок пнуть, но Ирка отодвинула ее и сама повисла на шее у Богдана.
– Один монстр у нас, кстати, уцелел, – отстранясь, пробормотала она, вытирая катящиеся из глаз слезы. – Хочешь – забирай!
– Буняка спрятать надо как следует! – немедленно возразила Танька. – Ценная вещь, между прочим, еще на что-нибудь пригодится! А у кого своей головы нет, заемная не поможет! – косясь на Богдана, сообщила она.
– Она нам вроде бы уже пригодилась, – осторожно возразила Ирка.
– Ничего, она многоразового использования, – фыркнула Танька.
– Я вам потом переносной сейф подарю, – пообещал Вовкулака, подставляя Ирке картонную коробку, куда она запихала башку Буняки.
– Мы ее на код запрем – и запихнем в твой подвал! – с торжеством выпалила Танька.
– Почему-то я так и думала, – вздохнула Ирка.
– Вы лучше подумайте, что дома наврете, – предостерегающе бросил Ментовский Вовкулака.
– Чему вы учите детей? А еще милиционер! – укоризненно покачала головой Танька. – Мы скажем родителям правду!
Ирка представила, как она пересказывает своей бабке приключения последних суток – и содрогнулась.
– Скажем, что Богдан из поезда выходил, со ступенек упал и потерял сознание. Его «Скорая» забрала, а мы за ним поехали. Ну, а дальше дожидались, пока ему станет лучше. Просто не станем уточнять, что еще делали и где именно дожидались, – оглядывая площадку над кручей, добавила Танька.
– Вечно она все на меня валит, – слабо пробормотал Богдан. Он все еще был бледен, каждое слово давалось ему с трудом. Мальчишка держался за голову и постоянно тер кулаком лоб чуть выше переносицы.
– А почему вы его родителям не позвонили? – деловым тоном уточняющего алиби мента поинтересовался Вовкулака.
– Испугались, что нас после такого никуда больше одних не пустят, – бойко отбрила Танька. – А что? Мы дети, имеем полное право быть глупыми!
– Остается только вопрос, что с этой делать? – задумчиво сказал Ментовский Вовкулака, поворачиваясь к «уазику». – Она нас всех видела, – процедил он. Глаза его вспыхнули угрожающим желтым огнем.
По-прежнему сидящая в багажнике проводница подняла на Вовкулаку совершенно безумный взгляд.
– Весь мир полон чудовищ! – страшным шепотом просвистела она. – Скелеты, зомби, живые головы! Оборотни! Везде! Они преследуют меня! Я их вижу!
Ментовский Вовкулака присел возле нее на корточки и поглядел задумчиво, склонив голову к плечу:
– Видишь, говоришь? Слышь, крышую я трех ведьм – дуры страшные! Ничего не видят, ничего не замечают! Представляете, говорят мне, что оборотней на самом деле не существует!
Танька сдавленно хихикнула, но сказала строгим голосом:
– Наверно, им это только помогает людей обманывать!
– Если они сами не верят, как могут заставить других поверить? – рассудительно поинтересовался Вовкулака. – Эта Верка Сердючка недоеденная хотя бы сама все видела! – он повернулся к проводнице. – Слышь, ты! Хочешь работать у меня четвертой ведьмой? Будешь сидеть вся в клубах дыма, в тюрбане, в расшитом драконами халате, вертеть хрустальный шар и рассказывать лохам про зомби и живые головы! И за это бабло грести – лопатой!
Тетка растерянно захлопала глазами. Склонила голову, будто прислушиваясь к неслышимым другими голосам. На лице у нее вдруг появилось выражение острого интереса.
– А как же мой вагон? – еще спросила она. – Я ж проводница!
– О! – Вовкулака поднял палец. – Такой у тебя и будет псевдоним – Проводница! Между тем миром и этим! – он снял с запястий женщины наручники и, подхватив ее под руку, усадил на заднее сиденье «уазика». – Поехали в ресторан, подруга! Обсудим процент от гонораров! И вы залезайте! – скомандовал он ребятам.
– Езжайте в свой ресторан, – отмахнулась от него Танька. – Не хватало еще, чтобы нас домой милиция привезла. Мы до проспекта дойдем и там такси поймаем. Денег еще немножко осталось…
Вовкулака благодарно кивнул – и «уазик» умчался.
Девчонки нагнулись, подхватили Богдана. Закинули его руки себе на плечи и медленно, приноравливаясь к шагу ослабевшего мальчишки, заковыляли к проспекту.
– Выходит, мы все-таки стали Хранителями Мира, – задумчиво сказала Танька. – Как и предсказывал в Каменце старый еврейский праведник ламед-вувник. А у меня еще такие видения жуткие были – все насчет того, как этих тварей победить пытались, а ничего не вышло, – в ее голосе вдруг проскользнул безнадежный надлом. – Потому что они сильнее всех…
– Мне тоже все время какой-то депресняк мерещился, – кивнул в ответ Богдан. – И кажется, что неспроста! Похоже, это они нам внушить пытались – какие они крутые, а мы против них – не очень!
– Мне, – веско сказала Ирка, – никакая тварь ни видеться, ни мерещиться не посмела. – И голос у нее в этот момент был железным, нет, железобетонным, как каменная баба наших дней.
Ирка оглянулась через плечо. На бетонный курган с каменным постаментом и высокой стелой, увенчанной фигурой могучей бабищи с факелом. Что-то блеснуло в вышине… Ирка остановилась, напрягая свое зрения оборотня, вгляделась в бабу… и захихикала.
– Народ, не знаете, – давясь от смеха, сказала она, – на такие высокие памятники часто лазают?
– Не знаю, – растерянно ответила Танька. – Вроде моют их иногда. Или чинят… А что?
– Да я представляю, как обалдеет тот, кто туда заберется! Когда увидит, что у памятника в ушах серьги с изумрудами!
Танька и Богдан тоже обернулись.
– Как думаешь, не заберут? – неуверенно переспросила Танька.
Читать бесплатно другие книги:
