Реликварий Чайлд Линкольн

– И обитают в Тоннелях Астора, – содрогнувшись, добавила Марго. – И все как один – в наркозависимости от «глазури». Теперь, после смерти Кавакиты и исчезновения растения, они, видимо, обезумели от абстиненции.

– Да, видимо, так, – согласился Пендергаст.

– А в хижине, о которой вы столь живописно рассказали, Кавакита, наверное, раздавал наркотик, – продолжала Марго. – По крайней мере к концу жизни, когда события начали выходить из-под контроля. И, судя по вашему рассказу, раздача наркотиков могла даже обрести ритуальные формы.

– Именно, – кивнул Пендергаст. – Над входом в хижину я заметил японские иероглифы, значение которых грубо можно перевести как «Обитель асимметрии». Так иногда называют японские чайные домики.

– Чайные домики? При чем тут чайные домики? – изумился д’Агоста.

– Вначале и я этого не понял. Но чем больше я думал, тем лучше понимал, что сотворил Кавакита. Roji – так называются возвышения, стоящие в беспорядке перед входом. Отсутствие каких-либо орнаментов или украшений. Примитивное, недостроенное святилище. Все это – элементы чайной церемонии.

– Он, видимо, распространял наркотик, заваривая растение в воде как чайный лист, – догадалась Марго. – Но зачем все эти сложности… Если… – Она немного помолчала. – …если Грег сознательно не превратил это в ритуал.

– Целиком и полностью с вами согласен, – подхватил Пендергаст. – С течением времени ему становилось все труднее и труднее держать эти существа под контролем. В какой-то момент Кавакита перестал продавать наркотик. Но он знал, что не может оставить без зелья чудовищ, которых сам же и породил. Кавакита – дипломированный антрополог, и он не мог не знать об успокаивающем, укрощающем действии ритуалов и церемоний.

– И поэтому решил создать ритуал раздачи препарата, – сказала Марго. – В примитивных культурах жрецы часто прибегают к ритуалам, чтобы восстановить порядок или упрочить свою власть.

– И за основу избрал чайную церемонию, – кивнул Пендергаст. – Испытывал ли он сам при этом благоговение или нет, нам уже никогда не узнать. Хотя, учитывая всю его деятельность, осмелюсь предположить, что с его стороны это была всего лишь циничная выходка. Помните те обгоревшие листки, которые вы нашли в лаборатории Кавакиты?

– Да. Я их все скопировал, – ответил д’Агоста.

Он извлек записную книжку, быстро нашел нужные страницы и передал блокнот Пендергасту.

– Вот-вот. «Зеленое облако. Порох. Сердце лотоса». Это все наркотики зеленого цвета. Одни встречаются чаще, другие реже. А это говорит вам о чем-нибудь, доктор Грин? – Он постучал ногтем по странице. – «Синька», «синяя борода».

– А вы считаете, что это должно мне о чем-то говорить?

– Это не два названия одной субстанции, а пара совершенно различных растений, которые обитатели «Шестьсот шестьдесят шестой дороги» назвали бы «грибочки».

– Ну конечно! – Марго даже щелкнула пальцами. – Caerulipes и coprophila !

– Вы, ребята, меня окончательно запутали, – произнес д’Агоста.

– Это названия двух грибов, – повернулась к нему Марго. – Мощнейшие, содержащие псилосин галлюциногены.

– А виссоканом, если мне не изменяет память, – сказал Пендергаст, – именовался напиток, который употребляли индейцы алгонкины во время ритуала посвящения юношей в мужчины. Это был настой красавки, содержавший значительное количество скополамина – весьма сильного наркотика.

– Так вы считаете, что это своего рода реестр? – спросил д’Агоста.

– Скорее всего так. Не исключено, что Кавакита хотел усовершенствовать свою заварку, чтобы сделать потребителей более послушными.

– Если вы правы, и Кавакита хотел держать потребителей «глазури» под контролем, то зачем ему понадобилось это сооружение из черепов? – спросила Марго. – Мне кажется, что подобное строение способно только усилить кровожадные инстинкты.

– Не могу с вами не согласиться, – пожал плечами Пендергаст, – в нашей головоломке остается пока много недостающих звеньев.

– Хижина из человеческих черепов… – задумчиво протянула Марго. – Где-то я об этом уже слышала. Кажется, о ней упоминалось в полевом журнале Уиттлси.

Пендергаст с интересом посмотрел на нее:

– Вот как? Весьма любопытно.

– Давайте сверимся с архивами. Можно воспользоваться терминалом у меня в кабинете.

Лучи клонящегося к западу солнца лились сквозь единственное окно тесного кабинета Марго, заливая золотом разложенные на столе бумаги и книги. Марго села за стол, придвинула к себе клавиатуру и начала печатать.

– Музей в прошлом году получил грант на то, чтобы внести все полевые журналы и другие документы такого рода в базу данных, – пояснила она. – Если повезет, мы найдем то, что нам надо.

Она начала поиск с трех слов: Уиттлси, хижина и череп. На экране возникло единственное название. Марго вызвала документ и быстро просмотрела его, отыскивая нужное место. Холодные обезличенные слова на экране напомнили ей о том времени полтора года назад, когда она через плечо Смитбека следила за тем, как журналист листает пожелтевшие и покрытые пятнами плесени страницы полевого журнала.

…Крокер, Карлос и я идем дальше. Почти сразу же остановились, чтобы переупаковать ящик. Разбились банки с образцами. Пока я занимался упаковкой, Крокер, сойдя с тропы, наткнулся в центре небольшой поляны на разрушенную хижину. Хижина, судя по всему, целиком сооружена из человеческих черепов и окружена изгородью из воткнутых в почву бедренных костей. В затылках всех черепов имелись отверстия с неровными краями. В центре хижины находится жертвенный стол, сделанный из берцовых костей, скрепленных жилами. На жертвенном столе мы нашли фигуру и несколько кусков дерева со странной резьбой.

Но я обгоняю события. Мы принесли кое-что для осмотра, открыли ящик, достали сумку с инструментами; не успели мы обследовать хижину, как из кустов появилась старуха-туземка – пьяная или больная, сказать трудно. Громко вопя, она указала на ящик…

– Достаточно! – очистив экран, бросила Марго более резко, чем ей хотелось. Она вовсе не желала видеть ничего, что могло бы напомнить ей о содержимом того кошмарного ящика.

– Прелюбопытнейше, – сказал Пендергаст. – Теперь, пожалуй, стоит суммировать все, что нам известно. – И он приступил к перечислению, загибая один за другим свои тонкие изящные пальцы. – Итак, Кавакита занялся производством наркотика под названием «глазурь». Испытал его на других, затем усовершенствовал и испробовал на себе. Несчастные потребители были изуродованы, и у них развилась светобоязнь, вследствие чего им пришлось уйти под землю. Постепенно дичая, они стали охотиться на других подземных обитателей. Теперь же, после смерти Кавакиты и утраты доступа к наркотику их хищнические инстинкты значительно усилились.

– И нам известен мотив, в силу которого Кавакита сам принимал препарат, – добавила Марго. – Наркотик обладает омолаживающим воздействием и, видимо, способностью увеличивать продолжительность жизни. Подземные чудища получали более ранний вариант препарата по сравнению с тем, что принимал он сам. Судя по всему, Кавакита продолжал совершенствовать вещество даже после того, как пристрастился к нему. Подопытные животные в моей лаборатории не имеют никаких физических отклонений. Но даже наиболее совершенная форма препарата оказывает отрицательное влияние. Посмотрите, какими агрессивными и склонными к убийству стали не только мыши, но и одноклеточные.

– Тем не менее остаются вопросы, – неожиданно проговорил д’Агоста.

Марго и Пендергаст разом обернулись к лейтенанту.

– Во-первых, почему эти твари его убили? А что прикончили его они, у меня нет ни малейших сомнений.

– Возможно, потому, что стали неуправляемыми, – предположил Пендергаст.

– Или прониклись к нему ненавистью, увидев в нем источник своих страданий, – добавила Марго. – Не исключено, что между ним и одним из созданий началась борьба за власть. Помните его слова в записной книжке: «…однако другой с каждым днем становится все более нетерпеливым»?

– Во-вторых, с какой стати он в своей записной книжке упоминает о гербициде под названием «тиоксин»? Это не лезет ни в какие ворота. И почему вдруг возник витамин D, который он, по вашим словам, синтезировал?

– Не забудьте, что Кавакита в своем дневнике написал слово «необратимый», – сказал Пендергаст. – Возможно, он в конце концов понял, что не сможет загнать в бутылку джинна, которого сам и выпустил.

– И это может объяснить те угрызения совести, которые, судя по его записям, он испытывал, – кивнула Марго. – Не исключено, что Грег сосредоточил свои усилия на устранении физических последствий приема наркотика, упустив из виду то влияние, которое препарат оказывает на мозг.

– В-третьих, – не унимался д’Агоста, – какой, к дьяволу, смысл воссоздавать эту хижину из черепов, упомянутую в полевом журнале Уиттлси?

На это ответа не нашлось ни у кого.

– Вы правы, Винсент, – вздохнул наконец Пендергаст. – Для меня существование этой хижины остается загадкой. Такой же загадкой, как и те куски металла, которые я нашел на жертвенном столе.

Он извлек из кармана и разложил на рабочем столе небольшие металлические предметы. Д’Агоста тут же взял их в руки и принялся тщательно изучать.

– Вполне возможно, что это обыкновенный мусор, – заключил он.

– Они были уложены тщательно и даже с любовью, – с сомнением покачал головой Пендергаст. – Подобно реликвиям в реликварии.

– В чем?

– В реликварии – сосуде или помещении, где хранятся и выставляются для обозрения объекты поклонения.

– Что касается меня, то у меня они никакого почтения не вызывают. Больше всего они смахивают на фрагменты приборной доски автомобиля. Или какого-то домашнего устройства. – Лейтенант повернулся к Марго: – Может быть, у вас возникнут какие-нибудь предположения?

Марго поднялась из-за дисплея и подошла к рабочему столу. Она взяла один из предметов, повертела его в руках и положила на место.

– Это может быть всем чем угодно, – сказала она и взяла следующий предмет – металлическую трубку, один из концов которой был прикрыт серой резиной.

– Всем чем угодно, – повторил Пендергаст. – Но я чувствую, доктор Грин, как только мы выясним, что представляют собой эти предметы и почему они оказались на жертвенном столе под Нью-Йорком на глубине в тридцать этажей, мы найдем ключ к головоломке.

Х ейворд приладила к каске прозрачное, снабженное фонарем забрало, подхватила щит и дубинку и осмотрела синюю массу полицейских, толпящихся в нижнем зале станции подземки на Пятьдесят девятой улице. Ей предстояло найти пятый взвод, которым командовал лейтенант Миллер. Но в огромном зале царил хаос – все кого-то искали и, естественно, не могли найти.

Она видела, как прибыл шеф Хорлокер, только что закончивший смотр войск на станции Восемьдесят первой улицы и под музеем. Хорлокер расположился в дальнем конце зала рядом с отрядом тактического реагирования. Отрядом командовал Джек Мастерс – гориллоподобный детина с длинными, висящими вдоль тела руками и вечно кислым выражением лица. Однако сейчас он бодро водил пальцем по плану подземелья, объясняя что-то своим помощникам. Хорлокер стоял рядом. Время от времени он одобрительно кивал и постукивал указкой по схеме, обозначая, видимо, самые болевые точки. Потом Хорлокер величественным движением отпустил офицеров, а Мастерс поднес к губам матюгальник.

– Внимание! – скрипуче проорал он. – Все отряды на месте?

Этот вопрос напомнил Хейворд лагерь скаутов.

Послышался ропот, который вполне можно было истолковать как общее «нет».

– Первый взвод сюда, – гаркнул Мастерс, указывая на пространство перед собой. – Второй собирается на нижнем уровне!

Так он перебрал все отряды, указывая им дислокацию. Хейворд направилась к месту сбора пятого взвода. Когда она нашла свой отряд, лейтенант Миллер расстилал большую схему, на которой место действий его подразделения было окрашено в синий цвет. На лейтенанте была серая штурмовая униформа, и все же свободный покрой не скрывал его тучности.

– Я не хочу от вас никакого героизма и требую по возможности избегать стычек. Ясно? Обычно этим делом занимаются транспортные копы, так что не ждите ничего особенного. Если будет оказано сопротивление, помните – в вашем распоряжении имеются противогазы и канистры со слезоточивым газом. Не портите зря воздух, покажите им, что вам не до шуток. Но осложнений я не ожидаю. Делайте свою работу как следует, и мы выберемся оттуда уже через час.

Хейворд открыла было рот, но тут же одумалась. Идея использовать слезоточивый газ в подземных тоннелях показалась ей несколько экстравагантной. В свое время, несколько лет назад, еще до того, как произошло слияние транспортной и обычной полиции, кто-то из начальства предложил для усмирения бездомных применить слезоточивый газ. Рядовые полицейские тогда едва не учинили бунт. Газ (и на поверхности дело довольно скверное!) под землей становится просто смертельным. А она видела, что в зону действия их отряда входит метро глубокого заложения и служебные тоннели под станцией «Коламбус-сёркл».

Миллер еще раз обвел взглядом отряд и пролаял:

– Запомните, у большинства кротов, которые вам попадутся, по той или иной причине поехала крыша, некоторые из них еле ползают, потому что постоянно находятся в поддатии. Покажите им власть, и они выстроятся по струнке. Гоните их как скот – вот что я вам посоветую. Если сдвинуть их с места, они зашагают без остановки. Направляйте их сюда, здесь место сбора для всех, кого пригонят отряды от четвертого до шестого. Когда все окажутся в сборе, мы выгоним кротов на поверхность через выход к парку.

– Лейтенант, – сказала Хейворд. Промолчать она не могла. Лейтенант посмотрел в ее строну. – В свое время мне приходилось «чистить» тоннели, и я знакома с этими типами. Они не пойдут так легко, как вы думаете.

Миллер удивленно уставился на нее:

– Ты? Ты – чистильщица?

– Так точно, сэр, – ответила Хейворд, поклявшись себе, что следующему, кто спросит ее таким тоном, она врежет между ног.

– Боже мой! – покачал головой Миллер.

Повисла тишина. Все молча пялились на Хейворд.

– Есть ли среди вас еще кто-нибудь из бывшей транспортной полиции? – спросил Миллер, оглядывая отряд. Один из полицейских поднял руку. Хейворд бросила на него оценивающий взгляд. Черный, крупный, сложением похож на танк.

– Фамилия? – пролаял Миллер.

– Карлин, – спешно ответил здоровяк.

– Кто еще? – спросил Миллер. Ему никто не ответил.

– Хорошо.

– Мы, которые из транспортной, знаем эти тоннели, – негромко сказал Карлин. – Очень плохо, что начальство пригласило на этот пикничок так мало людей… сэр.

– Карлин… или как тебя там. У тебя есть газ, у тебя есть дубинка, у тебя есть пушка. Поэтому можешь в штаны не мочиться. А если мне когда-нибудь потребуется узнать твое мнение, я сам тебя спрошу. – Миллер оглядел отряд еще раз и продолжил: – Здесь и без того слишком много лишних тел. Для такой операции требуется небольшая группа отборных ребят. Но коли шеф чего-нибудь хочет, то шеф это получает.

Хейворд, в свою очередь, огляделась и увидела, что в помещении набилось около сотни полицейских.

– Под «Коламбус-сёркл» бездомных сотни три, не меньше, – спокойно сказала она.

– Вот как? И когда же ты их в последний раз подсчитывала?

Хейворд промолчала.

– В отряде всегда сыщется хотя бы одна зараза, – пробормотал Миллер и громко добавил: – Запомните. Это – силовая операция. Все должны держаться кучно и слушать команды. Ясно?

Несколько человек ответили командиру кивками. Карлин поймал взгляд Хейворд и возвел глаза к потолку, демонстрируя тем свое отношение к Миллеру.

– Ол’райт, выбирайте себе партнера, – бросил Миллер, сворачивая схему.

Хейворд быстро повернулась к Карлину, и тот согласно кивнул.

– Привет, – усмехнулся Карлин. Хейворд поняла, что ошиблась, посчитав его несколько толстоватым. Карлик был крепышом, сложенным как тяжелоатлет. Ни грамма лишнего жира. – Чем занималась до того, как ликвидировали транспортную?

– Работала под Пенсильванским вокзалом, моя фамилия Хейворд.

– Это мужская работа, – сказал Миллер, сурово глядя на Хейворд. – Всегда сохраняется возможность того, что события пойдут несколько вразнос. Мы не станем возражать, если ты…

– Если я останусь с сержантом Карлином, то мужчины в нашей связке хватит на двоих, – сказала Хейворд, обводя взглядом впечатляющую фигуру партнера, после чего намеренно задержала взгляд на брюшке лейтенанта.

Несколько копов громко заржали.

– Ладно, – бросил Миллер. – Подыщу для вас дело в хвосте колонны.

– Солдаты на страже закона! – неожиданно пролаял из громкоговорителя голос Хорлокера. – В нашем распоряжении менее четырех часов для того, чтобы очистить от бездомных территорию под Центральным парком. Постоянно помните о том, что ровно в полночь миллионы галлонов воды будут сброшены из Резервуара в ливневый коллектор. Мы будем управлять движением этого потока, но нет никаких гарантий, что пара-другая бездомных не окажется на пути воды. Поэтому совершенно необходимо, чтобы вы делали свое дело со всем возможным тщанием. Каждый, кто находится в опасной зоне, должен быть из нее эвакуирован. Каждый. И это не временная эвакуация. Мы намерены использовать представившуюся нам уникальную возможность, чтобы раз и навсегда очистить от бездомных этот район. Задачи вам поставлены, и вас ведут командиры, назначенные исходя из их опыта и знаний. Я не вижу причин, почему эти задачи не могут быть решены на час-другой ранее намеченного времени.

Он выдержал паузу, а затем продолжил:

– Мы позаботились о том, чтобы все бездомные получили пищу и крышу над головой на эту ночь. Если потребуется, разъясните им это. От точек выхода, обозначенных на ваших картах, автобусы доставят их в ночные убежища Манхэттена и других муниципальных районов. Мы не ожидаем сопротивления. Однако на тот случай, если беспорядки вдруг возникнут, у вас имеются соответствующие приказы.

Хорлокер замолчал, оглядел отряды и снова поднес к губам громкоговоритель.

– Ваши товарищи, действующие в северной части сектора, получили все необходимые инструкции и приступят к действиям одновременно с вами. Я хочу, чтобы движение началось синхронно. Вы сможете поддерживать связь между собой и с командирами ближайших к вам групп, но связь с поверхностью будет в лучшем случае крайне нестабильной. Поэтому следуйте ранее выработанному плану, выдерживайте временное расписание. – Шеф снова помолчал и закончил свою историческую речь: – За дело, ребята! Ради нашего города!

Шеренги полицейских выровнялись, а Хорлокер, проходя мимо строя, произносил слова ободрения, а некоторых даже похлопывал по плечу.

Дойдя до сержанта, он остановился и мрачно спросил:

– Ведь ты Хейворд, не так ли? Девица д’Агосты?

«Девица д’Агосты! Чтоб ты сдох!» – подумала она, а вслух ответила:

– Я работаю с лейтенантом д’Агостой, сэр.

– Что же, в таком случае действуй, – милостиво кивнул Хорлокер.

– Послушайте, сэр, было бы… – начала она, но в этот момент между ней и шефом возник его адъютант и начал что-то бормотать, что демонстрация в Центральном парке оказалась значительно более масштабной, чем предполагалось.

Шеф тут же заспешил прочь, а Миллер сурово поглядел на нее.

Как только Хорлокер и его свита покинули зал, громкоговоритель взял Мастерс.

– На выход… повзводно… марш! – пролаял он.

Миллер повернулся лицом к своему отряду и криво ухмыльнулся:

– О’кей, ребята. Пошли охотиться на кротов.

К апитан Уокси вышел из старого здания полицейского участка Центрального парка и, пыхтя, двинулся по дорожке к северу. Дорожка, изгибаясь, исчезала в темных зарослях. Слева от него шагали облаченные в форму полицейские, справа – Стэн Даффи, главный городской инженер по гидравлике. Даффи постоянно забегал вперед и оглядывался на полицейских с явным нетерпением.

– А помедленнее нельзя? – пропыхтел Уокси. – У нас не марафон.

– Не люблю я гулять по парку в такой поздний час, – ответил Даффи писклявым, пронзительным голосом. – Особенно после всех этих убийств. Вы должны были прибыть в участок полчаса назад.

– Весь город к северу от Сорок второй – один сплошной бедлам, – сказал Уокси. – Вы и представить себе не можете, какие там пробки. – Он покачал головой. – И все из-за этой бабы Вишер. – Откуда ни возьмись появляется демонстрация. Южная и Западные улицы забиты полностью, а часть народу до сих пор болтается на Пятой авеню, создавая полный хаос. Они не получили разрешения на свой проклятый марш, и эта ведьма даже не удосужилась никого предупредить. Если бы он, Уокси, был мэром, то всех бы засадил за решетку.

Справа от них черным пятном на темном фоне возникла оркестровая раковина. Пустая, безмолвная, густо испещренная граффити, она могла служить идеальным убежищем для грабителей. Даффи, нервно глянув в ее сторону, поспешил ускорить шаг.

Двигаясь по Восточному проезду, они обогнули пруд. Издали, из-за темных границ парка до Уокси доносились злобные выкрики, радостные вопли, рев клаксонов и шум моторов. Он бросил взгляд на часы. Восемь тридцать. Согласно плану, они должны были приступить к подготовке сброса воды в восемь сорок пять. Времени практически не оставалось.

Насосная станция Резервуара Центрального парка располагалась в каменном здании примерно в четверти мили к югу от Резервуара. Уокси уже различал ее сквозь деревья. Сквозь единственное грязное окно пробивался желтый свет, над притолокой двери были вырезаны буквы «НСРЦП». Уокси замедлил шаг, а Даффи уже открывал замок на тяжелой металлической двери. Дверь распахнулась, за ней была старая, потрепанная комната: на каменных стенах висели карты, схемы и запыленные, давно забытые водомерные приборы. В углу стоял компьютер с несколькими мониторами, принтером и периферией весьма необычной конфигурации.

Когда все вошли в помещение, Даффи тщательно закрыл за собой дверь, запер ее на замок и подошел к пульту управления.

– Мне никогда не приходилось этого делать. – Он нер–возно выдвинул ящик и достал оттуда справочник весом не менее пятнадцати фунтов.

– Сейчас не время вилять. Без нас вам это дерьмо все едино не свалить, – сказал Уокси.

Даффи, как бы намереваясь что-то сказать, посмотрел на капитана, но, видимо, передумав, начал листать справочник. Через несколько минут он подвинул к себе клавиатуру и что-то набрал на ней. На экране самого большого монитора высветилась группа команд.

– Как эта штука работает? – спросил Уокси, переминаясь с ноги на ногу. В помещении была слишком высокая влажность, и у него начали болеть суставы.

– Все очень просто, – ответил Даффи. – Вода с Кэтскиллских гор своим ходом стекает в Резервуар Центрального парка. Резервуар кажется большим, но на самом деле он содержит всего лишь трехдневный запас воды для Манхэттена. Скорее его можно считать резервным баком, компенсирующим пики или падения в потреблении.

Постучав пальцем по клавиатуре компьютера, он продолжил:

– Эта следящая система запрограммирована так, что может предвидеть рост или сокращение потребления воды и, соответственно, регулировать ее поступление. Система способна автоматически открывать и закрывать заслонки даже у горы Шторм-Кинг – а это более чем в сотне миль от города. В программу заложены данные об уровне использования воды за последние двадцать лет, в нее постоянно вводятся прогнозы погоды, и она выдает оценку возможного потребления.

Почувствовав себя в безопасности, Даффи сразу стал очень мил и охотно делился своими познаниями.

– Само собой разумеется, что время от времени оценки машины расходятся с действительностью. Когда потребности оказываются меньше, чем ожидалось, и в Резервуар поступает слишком много воды, компьютер открывает главную заслонку и сбрасывает избыток в ливневый коллектор или в канализационную систему. Когда же потребление неожиданно возрастает, главная закрывается, дополнительные заслонки выше по течению открываются и приток усиливается.

– Неужели? – вежливо проговорил Уокси. Он утратил всякий интерес к рассказу уже на второй фразе.

– Сейчас я должен перейти на ручное управление и одновременно открыть и верхние заслонки, и главную. Вода, поступая в Резервуар, сразу же начнет изливаться в канализационную систему. Это простое, но в то же время весьма элегантное решение. Мне останется только запрограммировать систему на сброс в полночь двадцати миллионов кубических футов – примерно сотни миллионов галлонов – и после этого скомандовать возврат к обычному автоматическому режиму.

– Значит, Резервуар не будет осушен? – спросил Уокси.

– Ну конечно, нет, капитан, – снисходительно улыбнулся Даффи. – У нас нет намерения создать в городе кризис с водой. Поверьте, операция будет произведена с минимальным уроном для водоснабжения. Думаю, что уровень Резервуара понизится не более чем на десять футов. Мы имеем дело с совершенно потрясающей системой. Трудно поверить, что она была в принципе разработана более века назад. Ведь тогдашние инженеры смогли предвидеть потребности даже наших дней. – Улыбка сошла с его лица. – Но ничего подобного тому, что мы собираемся сотворить сейчас, раньше не делалось. Во всяком случае, в таких масштабах. Вы уверены, что это действительно необходимо? Если все клапаны откроются одновременно, то… Я хочу сказать, что мы получим тот еще прибой.

– Вы слышали, что сказал шеф, – ответил Уокси, потирая нос большим пальцем. – Главное, чтобы все сработало как надо.

– На этот счет можете не сомневаться. Все сработает в лучшем виде, – бросил Даффи.

Уокси положил руку ему на плечо и произнес почти что нежно:

– Конечно, сработает. Потому что, если ничего не сработает, вы окажетесь младшим оператором по очистке дерьма на канализационной станции Нижнего Гудзона.

– Послушайте, капитан, – нервно усмехнулся Даффи, – в угрозах нет никакой нужды.

Он вернулся к работе с компьютером, а Уокси принялся расхаживать по комнате. Полицейские стояли у дверей, не проявляя ни малейшего интереса к происходящему.

– Сколько времени уйдет на сброс воды? – спросил Уокси.

– Около восьми минут.

– Восемь минут, чтобы вылить сто миллионов галлонов? – недоверчиво фыркнул капитан.

– Насколько я понимаю, вы хотите, чтобы сброс произошел как можно быстрее, чтобы промыть тоннели под Центральным парком. Не так ли?

Уокси утвердительно кивнул.

– Восемь минут потребуется, чтобы слить необходимую массу. Правда, до этого почти три часа уйдет на то, чтобы вся гидравлика была приведена в готовность. Затем вода начнет изливаться из Резервуара и одновременно пополнять его через северные акведуки. Это предотвратит чрезмерное падение уровня Резервуара. Расчет должен быть точным, так как приходящий поток будет существенно превышать сброс. И это означает… хм-м-м… довольно серьезное наводнение в Центральном парке.

– Тогда остается надеяться, что вы, черт бы вас подрал, понимаете, что делаете. Мне надо, чтобы все прошло строго по расписанию. Никаких опозданий, никаких сбоев.

Ответом ему был стук клавишей.

– Перестаньте волноваться, – сказал Даффи, задержав палец над клавиатурой. – Опозданий и сбоев не будет. Потому что, как только я нажму на эту клавишу, гидравлика начнет перенастраиваться. Остановить процесс будет уже невозможно. Понимаете…

– Жмите! – приказал Уокси.

Даффи подчеркнуто театрально опустил руку и повернулся к Уокси:

– Дело сделано. Теперь остановить поток способно только чудо. А чудеса, да будет вам известно, в Нью-Йорке не дозволены.

Д ’Агоста посмотрел на кучку предметов из хромированной стали и резины, взял один из них, повертел в руках и с отвращением швырнул на стол.

– Ничего подобного никогда не видел, – сказал он. – А это не могло оказаться там случайно?

– Уверяю вас, Винсент, – ответил Пендергаст, – что они были тщательно разложены на алтаре, как своего рода приношение. – Все молчали. Агент ФБР нетерпеливо расхаживал по лаборатории. – Меня беспокоит еще кое-что, – продолжил он. – Кавакита был тем человеком, который выращивал растение Мбвуна в аквариумах. Почему, спрашивается, они убили его и сожгли лабораторию? Почему уничтожили единственный источник наркотика? Любой наркоман больше всего страшится потерять источник зелья. А лабораторию сожгли умышленно. Вы сами сказали, что в золе обнаружены следы катализатора.

– Если, конечно, они не стали выращивать наркотик в другом месте, – заметил д’Агоста, теребя с отсутствующим видом нагрудный карман пиджака.

– Не мучайтесь. Курите, – сказала Марго.

– Неужели можно? – поднял глаза д’Агоста.

– Только одну, – улыбнулась Марго. – Но не проболтайтесь нашей директрисе Мириам.

– Пусть это будет нашей маленькой тайной, – посветлел лицом д’Агоста.

Он вытянул из кармана сигару, проткнул кончик острием карандаша, подошел к единственному окну и распахнул его настежь. Лейтенант зажег сигару, затянулся и с наслаждением выдохнул клуб дыма в сторону Центрального парка.

«Как бы мне хотелось иметь порок, который доставлял мне хотя бы раза в два меньше удовольствия», – подумала Марго.

– Я уже думал о существовании альтернативного источника, – сказал Пендергаст, – и внимательно искал следы подземного сада. Но никаких плантаций мне обнаружить не удалось. Ферма для разведения лилий требует стоячей воды и свежего воздуха. Не представляю, как можно укрыть нечто подобное под землей.

Д’Агоста облокотился о подоконник и выпустил в окно очередную струйку голубого дыма.

– Ничего себе заваруха! – Он мотнул головой в южном направлении. – Представляю, какую икру начнет метать Хорлокер, увидев это.

Марго подошла к окну и посмотрела на ярко-зеленый покров Центрального парка, казавшийся в розовом свете заката тенистым и таинственным. Откуда-то справа, со стороны Южной улицы, доносился отдаленный вой множества клаксонов. По Площади Великой армии неторопливо, словно поток густой черной патоки, текла толпа.

– Впечатляющий марш, – сказала она.

– Угу, – кивнул д’Агоста. – И ведь каждый из этих людей – потенциальный избиратель.

– Надеюсь, доктор Фрок благополучно добрался до дома, – пробормотала Марго. – Доктор терпеть не может толпу.

Она перевела взгляд на север в сторону Овечьей поляны, фонтана «Вифезда» и задержала взор на спокойной глади Резервуара. В полночь эта вода обрушится двадцатью миллионами кубических футов смерти на нижние тоннели Манхэттена. Внезапно Марго ощутила жалость к несчастным, заточенным в недрах Морщинникам. В плане затопления была какая-то несправедливость. Но она тут же вспомнила ряды забрызганных кровью мышиных клеток, и перед ее мысленным взором предстали разорванные b. meresgrii . Этот смертоносный препарат тысячекратно усиливал естественную склонность к агрессии, которой эволюция наградила практически все живые существа. И заразивший себя Кавакита считал, что процесс необратим…

– Как хорошо, что мы здесь, а не там, внизу, – сказал д’Агоста, методично попыхивая сигарой.

Марго согласно кивнула. Краем глаза она видела, как Пендергаст расхаживает по лаборатории, время от времени поднимая со стола непонятные предметы и тут же возвращая их на место.

«Когда солнце взойдет над парком в следующий раз, – подумала Марго, – Резервуар станет легче на двадцать миллионов кубических футов». Ее взгляд снова задержался на водной глади. Казалось, вода светится изнутри розоватым, оранжевым и зеленым сиянием. Марго понимала, что это всего-навсего отражение закатного неба. Сцена была завораживающей: тихая водная гладь – и орущая толпа, которой аккомпанировал непрерывный вой клаксонов.

Внезапно Марго вздрогнула. «Никогда еще не видела зеленого заката», – мелькнуло у нее в голове.

Она напрягла зрение, но водная гладь быстро темнела в наступающих сумерках. Все же ей удалось ясно различить тусклые зеленые полосы на поверхности воды. «Стоячая вода и свежий воздух… Нет, это невозможно. Кто-то бы обязательно это заметил. Обязательно?»

Марго медленно отвернулась от окна и посмотрела на Пендергаста. Агент ФБР поймал ее взгляд, увидел выражение лица и замер.

– Что случилось, Марго?

Она не ответила, но Пендергаст, проследив за ее взглядом, вновь обращенным на Резервуар, окаменел. Когда он снова посмотрел на Марго, девушка прочла в его глазах ту же мысль, которая осенила и ее.

– Пожалуй, стоит пойти и взглянуть, – негромко сказал он.

От беговой дорожки Резервуар Центрального парка отделяло высокое цепное ограждение. Д’Агоста захватил его основание и, рванув изо всех сил, оторвал цепь от земли. Марго проползла по служебной, засыпанной гравием дорожке к поверхности воды. Следом за ней ползли Пендергаст и д’Агоста. Она приблизилась к самому краю и, войдя в воду, подошла к группе растений, таких необычных и таких ужасающе знакомых. Марго выдернула одно и подняла его из воды, с узловатых корней стекала вода.

– Liliceae mbwunensis , – сказала она. – Итак, ее выращивали в Резервуаре. Так вот, значит, каким способом Кавакита рассчитывал решить проблему снабжения наркотиком. Возможности аквариумов ограниченны. Он не только синтезировал препарат, но и сумел вывести гибрид, способный произрастать в умеренном климате.

– Вот вам и альтернативный источник, – сказал д’Агоста, попыхивая сигарой.

Пендергаст подошел к Марго, разгреб руками темную воду, выдернул пучок растений и принялся изучать их в вечерних сумерках. Несколько бегунов, остановившись на окружающей Резервуар дорожке, изумленно взирали на девицу в лабораторном халате, грузного мужчину с сигарой в зубах и высокого, стройного, на удивление светловолосого человека в дорогом черном костюме, стоящих по грудь в источнике свежей воды для острова Манхэттен. Пендергаст выдернул еще одно растение, с его стебля свисали крупные коричневые стручки. Один из них свернулся спиралью и лопнул.

– Они начинают плодоносить, – негромко сказал Пендергаст. – Сброс Резервуара отправит растение в Гудзон, а оттуда в океан.

Повисла мертвая тишина, нарушаемая лишь отдаленной какофонией автомобильных клаксонов.

– Но ведь эта штука не может произрастать в соленой воде, – продолжал Пендергаст. – Не так ли, доктор Грин?

– Нет. Конечно, не может. Соленость… – И тут Марго осенила мысль поистине ужасающая. – О Боже! Какая же я дура!

Пендергаст вопросительно вскинул брови.

– Соленость, – повторила она.

– Боюсь, я не совсем вас понял, – сказал Пендергаст.

– Одноклеточным организмом, на который оказывал действие зараженный вирусами препарат, оказался только b. meresgrii , – очень медленно начала Марго. – Междуb. meresgrii и другими одноклеточными, на которых мы испытывали препарат, было только одно различие. Агар для b. meresgrii был помещен на соляную пластину. B. meresgrii – морской организм и для него требуется соляная среда.

– И?.. – спросил д’Агоста.

– Это обычный метод активизации вирусов. Просто надо добавить немного соляного раствора в вирусную культуру. Когда семена попадут в океан, вирус активизируется и выбросит продукт своей жизнедеятельности в экосистему.

– Приливная волна поднимается по Гудзону вдоль всего Манхэттена, – заметил Пендергаст.

Марго бросила лилию в воду и шагнула к берегу.

– Мы видели, что наркотик делает с единственным микроскопическим организмом. Одному Богу известно, что может случиться, если он попадет в океан. Экологический баланс в океане будет существенно нарушен. А вся пищевая цепочка в мире в первую очередь зависит от океана.

– Позвольте, – вмешался д’Агоста, – океан – место довольно обширное.

– Океан разносит семена не только пресноводных растений, но и многих видов, произрастающих на суше, – сказала Марго. – И кто может сказать, какие растения и животные колонизирует вирус, и каковы могут быть последствия этой колонизации? А размножится ли вирус в океане, или семена достигнут эстуария рек или переувлажненных районов, никакого значения не имеет.

Пендергаст выбрался из воды и повесил растение через плечо. Капли с узловатых корней оставили на пиджаке заметный след.

– В нашем распоряжении три часа, – сказал он.