Реликварий Чайлд Линкольн
– Успокойтесь! – прошептал Смитбек, быстро подхватывая фонарь, пока тот не укатился дальше. – Я журналист, и я видел все, что произошло.
Даффи был слишком напуган, чтобы поинтересоваться, что делает журналист под Резервуаром. Впрочем, возможно, ему просто не хватало дыхания. Он уселся на кирпичный пол, тяжело и часто дыша. Грудь его вздымалась и опускалась, как кузнечные мехи. Каждые несколько секунд он оборачивался назад и внимательно вглядывался в темноту за спиной.
– Вы знаете, как отсюда выбраться? – резко спросил Смитбек.
– Нет, – выдохнул Даффи. – Впрочем, может быть, знаю. Помогите мне подняться.
– Билл Смитбек, – шепотом представился журналист. Он подошел к дрожащему инженеру и помог ему встать на ноги.
– Стэн Даффи, – прохрипел усатый.
– Как вам удалось убежать от этих монстров?
– Я оторвался где-то в районе сливных заслонок, – ответил Даффи, и по его забрызганным грязью щекам покатились слезы.
– Почему все эти тоннели ведут только вниз, и не один не выходит на поверхность?
Даффи отрешенно вытер глаза рукавом и ответил:
– Мы находимся в тоннелях вторичного слива. Когда возникает чрезвычайная ситуация, вода стекает как по главной трубе, так и по трубам вторичного слива прямо в Бутылочное горлышко. Это закрытая система. Все, что находится в этом месте, может выйти только через Бутылочное горлышко. – Инженер замолчал и широко раскрыл глаза, словно вдруг что-то вспомнил. Затем он бросил взгляд на часы: – Надо торопиться! У нас осталось всего девяносто минут.
– Девяносто минут? До чего? – спросил Смитбек.
– Резервуар опорожнят в полночь. Остановить слив невозможно. Поток пройдет как раз через эти тоннели.
– Что? – еле слышно выдохнул Смитбек.
– Чтобы избавиться от чудовищ, они хотят затопить нижние уровни – Тоннели Астора. Или хотели. Теперь они передумали. Слишком поздно…
– Тоннели Астора? – переспросил журналист. «Наверное, это и есть Чердак дьявола, о котором толковал Мефисто», – подумал он.
Даффи резко выхватил фонарь у Смитбека из рук и помчался вниз по тоннелю.
Журналист рванул следом. Узкий коридор слился с другим, более широким, уходящим спиралью вниз наподобие гигантского штопора. Здесь не было никакого света, кроме бешено скачущего на стенах луча фонарика. Смитбек держался поближе к стене, чтобы не наступить в бегущий по полу ручеек. Правда, он не совсем понимал, почему так боится промочить ноги. Даффи мчался прямо по центру, поднимая тучу брызг. Производимый им шум разбудил бы и мертвого.
Через несколько секунд Даффи застыл как вкопанный.
– Я их слышу! – взвизгнул он.
– А я ничего не слышу, – ответил Смитбек, тяжело дыша и оглядываясь по сторонам.
Но Даффи, не реагируя на его слова, снова помчался вперед, и Смитбеку пришлось бежать за ним. Сердце бешено колотилось в его груди, мысли о сенсационной статье давно уже выветрились из головы. В стене тоннеля открылось темное отверстие, и Даффи нырнул туда. Смитбек бросился следом – в тот же миг почва разверзлась под его ногами, и он покатился по влажному желобу вниз. Снизу доносился вой Даффи. Пытаясь задержать падение, журналист скреб пальцами скользкую поверхность. Это походило на ночной кошмар с падением – только еще ужаснее. Смитбек падал в черноту тоннеля, проваливаясь в самые недра Манхэттена. Потом он услышал плеск и – мгновение спустя – сам оказался в луже глубиной примерно двадцать дюймов. Удар был довольно сильным, и, поднявшись на ноги, Смитбек ощутил боль во всем теле. Вновь обретенная твердь под ногами обнадеживала. Пол в тоннеле казался ровным, вода – относительно свежей.
Рядом горестно выл Даффи.
– Заткнись! – рявкнул Смитбек. – Ты привлечешь сюда всех чудовищ.
– О Боже, – причитал Даффи, – сделай так, чтобы этого не случилось. Это не должно произойти…
Смитбек протянул руку во тьму, нащупал плечо Даффи, резко притянул его к себе и прошипел:
– Заткнись же!
Рыдания сменились негромкой икотой.
– Где фонарь? – прошептал Смитбек.
В ответ раздались новые рыдания. Однако вскоре темноту прорезал тонкий луч света, значит, Даффи каким-то чудом не выпустил из рук фонарик.
– Где мы?
Икота и рыдания прекратились.
– Даффи!!! Где мы находимся?
– Не знаю, – всхлипнул инженер. – В одной из сливных труб, наверное.
– Ты хоть какое-нибудь представление имеешь, куда она ведет?
– Через нее выливается излишек воды из Резервуара. – Слова Даффи перемежались всхлипываниями. – Если мы двинемся дальше через Бутылочное горлышко, то, может быть, доберемся до нижней сливной системы.
– А оттуда мы сможем выбраться на землю? – спросил Смитбек.
– Не знаю. – Даффи икнул.
Смитбек молча вытер ладонью лоб. Он пытался скатать страх и боль в один маленький комок и загнать этот комок как можно глубже. Он попробовал подумать о статье. Боже, да ведь он просто прославится, если вдобавок к событиям в музее опишет все, что ему пришлось сегодня пережить. А если повезет, он опубликует и материалы о Вишер. Но вначале…
Послышался плеск воды. Расстояние до источника звука определить было трудно – мешало эхо. Ясно было одно – плеск приближался. Смитбек, напрягая слух, уставился во тьму.
– Они гонятся за нами! – заорал Даффи ему прямо в ухо.
Смитбек снова схватил его за плечо.
– Даффи, заткнись и постарайся услышать, что я говорю. Убежать от них мы не сможем. Мы можем только потеряться. Ты знаешь систему и должен сказать, как это сделать.
Инженер, отчаянно всхлипывая, пытался вырваться.
Смитбек что есть силы сдавил ему плечо.
– Послушай, все будет в порядке, если ты успокоишься и немного пораскинешь мозгами, – прошипел он.
Даффи как будто немного пришел в себя. Теперь из темноты доносилось только его тяжелое дыхание.
– Ну хорошо, – наконец сказал он. – Система аварийного сброса имеет насосные станции. Внизу. Чуть выше Бутылочного горлышка. Если мы находимся рядом с ними, то можем там спрятаться и…
– Пошли, – бросил Смитбек.
Они зашлепали по воде. Луч фонарика плясал по стенам. Низкий тоннель сделал поворот, и взору Смитбека открылся какой-то огромный древний механизм. Над гранитным ложем возвышалась гигантская металлическая гайка или нечто весьма на нее похожее. Из гайки в разные стороны выдавались толстенные, изрядно проржавевшие трубы, а чуть дальше виднелась масса спутанных труб, похожих в полутьме на чудовищные потроха. У основания машины находилась небольшая огороженная платформа. Основной поток воды шел мимо станции. Слева от себя Смитбек заметил крошечный боковой тоннель. Взяв у инженера фонарь, он перелез через ограждение, а затем помог перебраться Даффи.
– В трубу, – прошептал Смитбек, толкая инженера в узкий лаз и втискиваясь следом. Но прежде чем укрыться в темноте, он швырнул горящий фонарь в поток.
– Вы с ума сошли? Вы выбросили…
– Он, слава Богу, пластмассовый, – прервал его Смитбек, – и будет плавать. Рассчитываю, что они двинутся на свет вниз по течению.
Беглецы скорчились в абсолютной тишине. Толстые стенки древнего механизма не пропускали ни звука. Все же через несколько минут Смитбек услышал плеск. Морщинники приближались и, судя по звуку, довольно быстро. Он слышал, как позади ворочается Даффи, и молил Бога о том, чтобы инженеру не изменила выдержка. Плеск сделался громче, и Смитбек смог расслышать даже дыхание. Морщинники дышали тяжело, как загнанные лошади. Звук шагов уже начал было удаляться, но неожиданно смолк.
Тяжелый козлиный дух стал невыносим. Смитбек зажмурился. Во тьме позади него крупной дрожью трясся Даффи.
Снова послышался плеск, теперь совсем рядом. Чудовища топтались на месте, громко втягивая воздух, как бы принюхиваясь. Смитбек окаменел, вспомнив, каким острым чутьем обладал Мбвун. Плеск не стихал. Наконец Смитбек услышал, как удаляется шум. Существа двинулись вниз по тоннелю.
Смитбек дышал глубоко и медленно, ведя счет каждому вдоху. На счете тридцать он повернулся к Даффи:
– В какой стороне находятся ливневые стоки?
– В дальнем конце трубы, – прошептал инженер.
– Пошли.
Осторожно развернувшись в узком вонючем пространстве, они поползли по трубе. Первым на воздух выбрался Даффи. Смитбек услышал, как в воду опустилась одна нога инженера. За ней вторая. Вот Даффи сделал шаг, освобождая место для журналиста… И в это мгновение в непроницаемой тьме раздался пронзительный нечеловеческий крик. В лицо Смитбеку брызнула струя теплой жидкости. Липкой. Это была не вода. Журналист отпрянул и пополз назад по трубе.
– Помогите! – прохрипел вдруг Даффи. – Нет, не надо, не надо… О Боже, это мои кишки, Господи, кто-то…
Голос перешел в бульканье, которое вскоре стихло, поглощенное шумом воды. Смитбек в слепом ужасе полз назад. До него доносился звук, похожий на тот, который бывает, когда тесаком рубят мясо. Вслед за этим ужасающим звуком раздался хруст вырываемых из суставов костей.
Смитбек вывалился из трубы, рухнул спиной в поток, вскочил на ноги и кинулся в боковой тоннель. Он ничего не видел, ничего не слышал, ни о чем не думал. Он только бежал. Мчался, наталкиваясь на стены тоннеля и тотчас отлетая от них. Ему встречались разветвления, и он нырял, не выбирая, куда попало, спускаясь все ниже и ниже в темное чрево земли. Тоннель слился с другим, другой – с третьим. Каждый новый тоннель становился все шире и шире. Он мчался и мчался… Вдруг сзади его схватила за шею чья-то мощная лапа. Одновременно вторая лапа зажала ему рот.
П римерно через час после начала побоище на Южной улице Центрального парка постепенно стало сходить на нет. Задолго до одиннадцати часов большинство дерущихся успели разрядить свой гнев. Впрочем, и энергию тоже. Раненых вынесли с поля боя, вместо кулаков, дубинок и камней в ход пошли выкрики, оскорбления и угрозы. Тем не менее в самой горячей точке битва продолжалась. На смену пострадавшим прибывали новые люди – одни из чистого любопытства, другие под влиянием винных паров. Последние были готовы в любой момент ввязаться в свару. Телерепортеры, превзойдя самих себя, чуть ли не бились в истерике. При помощи современных средств связи весть о битве с быстротой молнии распространилась по всему Манхэттену, начиная от Первой и Второй авеню, где в маленьких барах собирались молодые республиканцы, чтобы вдосталь поиздеваться над президентом-либералом, и кончая местами сбора марксистов в Ист-Виллидж. Множились слухи. Некоторые утверждали, что полиция организовала избиение бездомных – нечто вроде геноцида, – натравив на них тех, кому надоело помогать неимущим. Другие столь же безапелляционно заявляли, что левые радикалы, объединившись с бродягами, жгут баки, убивают порядочных граждан и грабят магазины. Те, кто прибывал, ответив на призыв защитить порядок, схватывались, и часто очень жестоко, с группами кротов, все еще выбегавшими из-под земли в районе Центрального парка.
Авангард движения «Вернем себе наш город» – брамины богатства и успеха – быстренько ретировались с поля боя. Большинство из них, испытывая отвращение, вернулись в свои городские особняки или двухэтажные апартаменты. Некоторые продолжили путь на Большую лужайку, полагая, что полиция быстро покончит с беспорядками, после чего можно будет приступить к запланированному бдению. Но по мере того, как копы теснили бунтовщиков, центр побоища перемещался в парк, постепенно приближаясь к Резервуару и расположенной за ним Большой лужайке. Царящая в парке темнота, множество деревьев, густой подлесок и лабиринт тропинок чрезвычайно затрудняли и замедляли действия полиции.
Полиция двигалась вперед с превеликой осторожностью. Большая часть сил (и без того обескровленных операцией по зачистке) прибыла на место беспорядков с опозданием. Полицейское начальство, зная, что в толпе находится нью-йоркская элита, не могло дать команду применить против мятежников слезоточивый газ. Комиссар понимал, что следствием подобного приказа для него станет конец карьеры. Кроме того, крупные отряды полиции пришлось направить в соседние районы, откуда начали поступать сообщения о спорадических вспышках вандализма и грабежах магазинов. Все с ужасом вспоминали случившийся три года назад бунт на Краун-Хайтс, подавить который удалось только через трое суток.
Хейворд смотрела, как санитары катят носилки с Биилом к машине «скорой помощи». Задние ножки носилок сложились, и они скрылись в чреве кареты. Биил застонал и поднял руку к забинтованной голове.
– Осторожнее, – сказала Хейворд, обращаясь к медикам. Она взялась рукой за створку дверцы, сунула голову внутрь и спросила: – Как дела?
– Вроде получше, – слабо улыбнулся Биил.
– Все будет в лучшем виде.
Она кивнула и хотела было уйти, но Биил остановил ее:
– Сержант, этот мерзавец Миллер хотел меня там бросить, чтобы я сам выбирался. Или чтобы утонул. Я вам, ребята, обязан жизнью.
– Да брось ты, – отмахнулась Хейворд. – Это же часть нашей работы. Разве нет?
– Наверное, – согласился Биил. – Но я все едино этого не забуду. Спасибо.
Хейворд оставила коллегу на попечение медиков и подошла к сидящему в кабинке шоферу.
– Что нового? – спросила она.
– А что бы вы хотели услышать? – в свою очередь поинтересовался водитель, изучая путевой лист. – Фьючерсы на золото? Международное положение?
– Заткнись, остряк, – огрызнулась Хейворд. – Я хочу знать об этом, – она махнула рукой в сторону Центрального парка.
В полутемном городе царил какой-то сюрреалистический покой. Если не считать карет «скорой помощи» да расположившихся на всех углах полицейских машин, в близлежащих кварталах не было видно ни единого автомобиля. Широкая улица была еле освещена. Целыми остались лишь несколько фонарей, остальные шипели, выплевывая искры. Мостовая была усеяна обломками бетона, битым стеклом и разнообразным мусором. Далее к югу, как могла заметить Хейворд, город как всегда светился огнями.
– Интересно, где ты была? – спросил водитель. – Трудно не заметить, что здесь проистекало, если, конечно, ты не провела последний час в центре земли.
– Ты недалек от истины. Я выгоняла бездомных из-под парка. Они оказали нам сопротивление. Этого парня ранили, и мы потратили много времени, вытаскивая его на поверхность. Мы были глубоко под землей, и слишком сильно трясти нам его не хотелось. Понятно? Мы вылезли пять минут назад на станции Семьдесят второй улицы лишь для того, чтобы увидеть перед собой город-призрак.
– Выгоняла бездомных? – переспросил водитель. – Так, значит, ты из тех, кто во всем виноват?
– В чем виноват? – нахмурилась Хейворд.
Водитель постучал пальцем по уху, а затем показал на восток. Иного ответа, по его мнению, не требовалось.
Хейворд прислушалась. Сквозь потрескивание рации и отдаленный пульс города до ее слуха донесся шум из глубины Центрального парка – сердитый гул громкоговорителей, визг, крики, вой сирен.
– Ты что-нибудь слышала о демонстрации «Вернем себе наш город»? – спросил шофер. – На Южной улице Центрального парка. О ней заранее не объявили.
– Кажется, что-то слышала, – пожала плечами Хейворд.
– Ну так вот. Из всех дыр вдруг полезли бездомные. Довольно озлобленные, надо сказать. Похоже, что вы, копы, попрактиковались на них в работе дубинками. Стали задираться с демонстрантами. Не успел никто опомниться, как началось массовое побоище. У всех, как мне сказали, вдруг как бы поехала крыша. Орали, визжали, шагали по упавшим. Затем пошли грабежи магазинов. Чтобы взять здесь ситуацию под контроль, копам понадобился целый час. Тогда битва переместилась в парк.
Фельдшер дал сигнал, водитель переключил передачу, и карета «скорой помощи» двинулась по улице, поливая фасады домов огнями проблесковых маячков. Бросив взгляд на Западную улицу Центрального парка, Хейворд увидела зевак, высунувшихся из окон квартир. Многие возбужденно размахивали руками, указывая в сторону Центрального парка. Самые же отчаянные вышли на тротуар, стараясь тем не менее не отдаляться от дверей, дабы не лишиться защиты в виде ливрейных швейцаров. Хейворд посмотрела на готический фасад «Дакоты». Здание осталось нетронутым. Оно величаво возвышалось над схваткой, словно его декоративный ров сумел отпугнуть бесновавшуюся здесь толпу. Она поймала себя на том, что смотрит на угловую башню, туда, где, по ее расчетам, должны были быть окна квартиры Пендергаста. Интересно, удалось ли ему вернуться с Чердака дьявола?
– Биила увезли? – услыхала она голос Карлина.
– Только что. А как другой?
– Отказался от медицинской помощи. Миллера не видела?
– Да он сейчас, наверное, уже сидит в каком-нибудь баре на Атлантик-авеню и хвастается своими подвигами, – криво усмехнулась Хейворд. – Ведь ты знаешь, как это бывает. Он получит повышение по службе, а нас предупредят о неполном служебном соответствии за неподчинение приказу.
– Может, оно так и бывает, – сказал Карлин с улыбкой. – Но только не на сей раз.
– Что ты хочешь этим сказать? – Не дожидаясь ответа, она продолжила: – Мы не можем доказать, что делал Миллер и как он это делал. Думаю, нам следует сообщить о своем местонахождении.
Хейворд взяла рацию, нажала на кнопку включения, и со всех волн на нее обрушился треск помех и какие-то несвязные панические выкрики.
«…Направляемся в сторону Большой лужайки. Требуется…»
«…Удерживаем восемь человек. Но все на пределе, если
транспорт не прибудет, они скроются в темноте…»
«…вызвал эту хренову медэвак… дцть минут тому назад.
У нас здесь раненых до…»
«…Господи, они блокировали южный квадрант, их прибывает все больше и…»
Хейворд выключила рацию, сунула ее в футляр и указала Карлину на ближайшую полицейскую машину. Рядом стоял полицейский в полной боевой выкладке. Он лихорадочно крутил головой, не выпуская из рук пневмопистолета.
– Где штаб операции? – спросила Хейворд.
Полицейский поднял пластиковое забрало и с интересом посмотрел на нее:
– Передовой командный пост расположен в Замке. Так следует из сообщений. Но порядка здесь ни на… если так можно выразиться.
– В Замке Бельведер, – повторила Хейворд и повернулась к Карлину: – Пошли.
Пробежка по Западной улице Центрального парка странным образом напомнила ей о давней экскурсии в Голливуд. Она шла тогда по эрзац-улице Манхэттена, на которой было снято бесчисленное количество мюзиклов и гангстерских фильмов. Видела фальшивые фонарные столбы, витрины, гидранты… все, кроме людей. Здравый смысл подсказывал, что в какой-то сотне ярдов отсюда кипят жизнью калифорнийские улицы. Но тем не менее пустой город казался ей тогда призрачным.
Вот и сейчас Центральный парк выглядел точно так же. Несмотря на то, что издали доносились сигналы клаксонов и рев сирен. Несмотря на то, что Хейворд знала о схватке, кипящей в недрах парка. Темная улица казалась ей совершенно нереальной. Лишь редкие швейцары, отдельные зеваки да полицейские посты несколько нарушали этот сюр.
– Боже мой, – прошептал Карлин. – Ты только взгляни на это!
Хейворд подняла глаза, и настроение ее мгновенно изменилось.
Создавалось впечатление, что они, пройдя по нейтральной полосе, вступили в царство хаоса. К югу от них, за Шестьдесят пятой улицей начиналось море разрухи. Разбитые окна, трепещущие на ветру лохмотья элегантных маркиз. Полицейских здесь было уже больше, на улице виднелись голубые деревянные ограждения. Боковые и лобовые стекла припаркованных вдоль тротуара машин были разбиты. В нескольких кварталах к югу полицейский тягач, сверкая желтыми огнями, утаскивал обгорелый и все еще дымящийся остов такси.
– Похоже, что кроты здесь поработали хорошо, – пробормотала Хейворд. Они перебежали улицу и вошли в парк. Узкие асфальтированные дорожки казались тихими и пустынными. Однако поваленные скамьи, перевернутые урны и дымящиеся кучи мусора молчаливо свидетельствовали о том, что происходило здесь совсем недавно. А шум, долетавший из глубины парка, возвещал, что скоро их ждет настоящий ад.
Хейворд вдруг застыла как вкопанная и жестом приказала Карлину последовать ее примеру. Впереди них в темноте группа людей пробиралась к Большой лужайке. «Это не копы, – подумала Хейворд. – На них нет не только шлемов, но и других головных уборов». Громкие непристойные выкрики, долетевшие со стороны группы, подтвердили ее подозрение.
Хейворд быстро двинулась вперед, стараясь производить как можно меньше шума. В десяти ярдах от нарушителей порядка она остановилась и положила руку на кобуру:
– Стоять! Полиция!
Темные фигуры замерли, а затем как по команде повернулись, чтобы получше рассмотреть ее. Четверо, нет, пятеро мужчин. Молодые, в пиджаках спортивного покроя или в теннисках. Ее взгляд задержался на вооружении: две алюминиевые бейсбольные биты и еще что-то, весьма похожее на кухонный нож для разделки мяса.
На нее смотрели молодые, раскрасневшиеся лица, с которых еще не успели исчезнуть ухмылки.
– Да? – произнес один, делая шаг вперед.
– Стоять на месте! – приказала Хейворд, и молодой человек остановился. – Ну а теперь, мальчики, почему бы вам не сказать мне, куда это вы направляетесь?
Тот, что стоял к ней ближе всех, скривился, услыхав столь идиотский вопрос, но все же едва заметно указал головой в глубину парка.
– У нас здесь есть кое-какие дела, – сказал другой.
– То, что здесь происходит, совершенно не ваше дело, – покачала головой Хейворд.
– Держи карман шире! – взорвался стоящий впереди. – Наших друзей изувечила здесь банда бездомных выродков, и мы не позволим этим подонкам ускользнуть! – Он сделал еще шаг вперед.
– Это дело полиции, – сказала Хейворд.
– Полиция ни черта не сделала! Посмотрите вокруг. Вы что, хотите, чтобы наш город превратился в свалку дерьма?
– Мы слышали, что они уже убили человек двадцать – тридцать! – произнес заплетающимся языком мужчина, прижимающий к уху мобильный телефон. – В том числе миссис Вишер. Они начали грабить город. На помощь им прибежали выродки из Ист-Виллидж и Сохо. Проклятые активисты-марксисты из Нью-Йоркского университета. Нашим друзьям нужна помощь.
– Вы все поняли? – спросил стоящий впереди. – А теперь – прочь с дороги, сударыня! – Он приблизился к ней еще на шаг.
– Еще один шаг и я при помощи этой штуки сделаю тебе пробор на башке. – Хейворд сняла руку с кобуры и ловким движением выхватила из футляра дубинку. Карлин напрягся.
– Легко казаться крутой, – с издевкой произнес наглец. – Особенно когда на поясе болтается пушка, а рядом стоит амбал, больше смахивающий на шкаф.
– Думаешь, что сможешь справиться со всеми пятью? – поинтересовался кто-то из группы.
– Наверное, она считает, что может раздавить нас до смерти своими сиськами! – На лицах юнцов появились ухмылки.
Хейворд громко втянула в себя воздух, убрала дубинку в футляр и приказала:
– Офицер Карлин, отойдите на двадцать шагов назад.
Карлин стоял как скала.
– Выполняйте! – крикнула она.
Карлин внимательно посмотрел на нее, а затем попятился, не сводя глаз с группы.
Хейворд решительно подступила к стоящему впереди юнцу.
– А теперь слушай внимательно, – сказала она, глядя ему прямо в глаза. – Даже сняв полицейскую бляху и пушку, я могу загнать все ваши ожиревшие задницы куда угодно. Но я не стану этого делать. Если вы откажетесь следовать всем моим указаниям, то сегодня вечером вашим заботливым матушкам не придется укладывать вас спать. Завтра они выстроятся в очередь у дома номер один на Полис-плаза, чтобы внести за вас залог. И никакие деньги, никакая власть, никакое влияние не смогут вычеркнуть слова «намеревался совершить противоправное нападение» из вашего полицейского досье. В этом штате человек, привлеченный к ответственности за подобное преступление, лишается права на юридическую деятельность. Более того, он не может занимать выборные должности или работать в государственном учреждении. Ни при каких обстоятельствах этот человек не сможет получить лицензию на торговлю ценными бумагами. И вашим папочкам это не понравится. Очень не понравится.
Она промолчала и спокойно закончила:
– Поэтому бросайте оружие. Немедленно.
Мгновение все стояли неподвижно.
– Я сказала бросить оружие! – заорала она во всю глотку.
В наступившей тишине Хейворд услышала, как звякнула, упав на асфальт, бейсбольная бита. За ней вторая. Третья. После этого раздался иной, более тихий звук – стальной клинок упал на траву рядом с дорожкой. Она подождала еще немного, сделала шаг назад и позвала:
– Офицер Карлин!
Карлин мгновенно оказался рядом с ней.
– Прикажете их обыскать, сержант?
Хейворд покачала головой и повернулась к юнцам:
– Водительские удостоверения. Их я забираю тоже. Бросьте их на дорожку себе под ноги.
Снова возникла пауза. Затем тот, что стоял впереди, извлек из кармана бумажник, и пластиковая карточка, вращаясь в воздухе, упала на асфальт. Остальные последовали его примеру.
– Сможете получить их завтра во второй половине дня в департаменте полиции. Полис-плаза, дом номер один, – это на случай, если вы забыли адрес. Спросите сержанта Хейворд. Теперь я хочу, чтобы вы по одному прошли мимо меня по направлению к Западной улице. После этого вам следует разойтись по домам. Не переходите улицу на красный свет, чтобы не налететь на штраф. Ступайте прямо домой и там в постельку. Ясно?
Ответом ей была тишина.
– Я вас не слышу! – раздался рык Карлина.
– Ясно, ясно, – послышался нестройный хор голосов.
– Тогда вперед, – велела Хейворд. – Шевелитесь! – поторопила она.
Они шли по одному, глядя прямо перед собой, вначале медленно, а потом все быстрее и быстрее.
– Вшивая кодла, – буркнул Карлин. – Ты действительно веришь, что тридцать человек убиты?
Хейворд фыркнула, продолжая собирать брошенное оружие и водительские удостоверения.
– Конечно, нет. Но если слухи будут расползаться и дальше, люди, подобные этим, станут постоянно прибывать, и ситуация так и не разрешится. – Она со вздохом передала ему собранные биты. – Пошли доложимся. Может, сегодня мы еще принесем какую-нибудь пользу. А завтра, как ты понимаешь, мы получим хорошую вздрючку за то, что случилось в тоннелях.
– На этот раз обойдется, – ухмыльнулся Карлин.
– Ты это уже говорил, – повернулась к нему Хейворд. – Итак, выкладывай, Карлин, откуда такая уверенность?
– Я же тебе сказал, что на сей раз правое дело будет вознаграждено. А миллеры всего мира получат взбучку и их повесят сушить на веревке.
– И когда же ты открыл в себе пророческий дар?
– Когда узнал, что наш друг Биил, тот, которого ты заталкивала в «скорую», является сыном некоего Стивена Х. Биила.
– Стивена Биила, сенатора нашего штата? – изумленно переспросила Хейворд.
– Именно, – кивнул Карлин. – Парень не хотел, чтобы об этом знали. Боялся, что люди решат, будто он пытается сделать карьеру или облегчить себе службу, пользуясь именем отца. Но дырка в башке, похоже, слегка развязала ему язык.
Хейворд некоторое время молчала, осмысливая услышанное. Затем она покачала головой и зашагала к Большой лужайке.
– Сержант? – окликнул ее Карлин.
– Да?
– Почему ты попросила меня отойти подальше от этой шпаны?
Хейворд ответила не сразу.
– Я хотела им показать, что вовсе их не боюсь, – наконец сказала она. – И что настроена решительно.
– И ты бы это сделала?
– Что?
– Загнала бы их ожиревшие задницы куда угодно?
Хейворд подняла на него взгляд, выпятила подбородок и спросила:
– А ты как думаешь?
– Я думаю… – Карлин помолчал. – Думаю, что вы, сударыня, способны нагнать страху на кого угодно. Вот, что я думаю, мисс Хейворд.
К атер рассекал темные воды Гудзона. Сноу спустился вниз, чтобы экипироваться. Корпус судна дрожал от работы двух мощных дизелей. Каюта была забита шкафами с оружием, навигационной аппаратурой, спутниковыми определителями местонахождения и акустическими приборами. Он обратил внимание на то, что в отличие от гермокостюмов, используемых полицией, гидрокостюм был водопроницаемым. Увидев это, Сноу тотчас пожалел о своем совете плыть через канализационную станцию. «Слишком поздно», – подумал он, втискиваясь в костюм. Катер качнулся, и Сноу качнулся вперед, пребольно ударившись головой о переборку.
Он выругался и потер лоб. Лоб, как и положено, болел. Следовательно, он не спит. Он действительно находится на борту военно-морского катера, набитого вооруженными до зубов подводными коммандос, которые выполняют одному Богу известное задание. В нем боролись два чувства: страх и радостное возбуждение. Сноу прекрасно понимал, что это хороший шанс восстановить репутацию. Возможно, шанс единственный. Надо сделать все, чтобы его не упустить.
Он закрепил головной фонарь, натянул перчатки и поднялся на палубу. Коммандер Рахлин, разговаривавший со старшиной, оглянулся, услышав его шаги.
– Почему, черт побери, на роже нет краски? И что тебя так задержало?
– Экипировка слегка отличается от той, к которой я привык, сэр.
– Теперь у тебя есть время к ней привыкнуть.
– Так точно, сэр.
– Донован, сделай все как положено, – приказал Рахлин, кивнув на Сноу.
Донован подошел и, ни слова не говоря, начал мазать ему черной и зеленой краской щеки и лоб.
Рахлин взмахом руки велел остальным собраться вокруг него.
– А теперь слушайте внимательно. – Он развернул пластиковую карту. – Мы пройдем через главный отстойник чуть выше Вестсайдского обводного коллектора. Как утверждает находящийся среди нас Сноу, это самый короткий путь. – Он пальцем провел по карте, указывая направление. – Выйдя первый раз на поверхность, мы двинемся вдоль пунктира вот до этого места. До развилки тоннеля. Здесь будет наш первый сборный пункт. Из этой точки группы Альфа, Бета и Гамма разойдутся по трем тоннелям. Я поведу группу Альфа. Сноу и Донован образуют группу Дельта. Они остаются в тылу и прикрывают наши задницы. Вопросы?
У Сноу было несколько вопросов, но он решил оставить их при себе. Его лицо горело от грубых прикосновений затянутой в перчатку руки Донована. Толстый слой краски вонял прогорклым тавотом.
Коммандер кивнул и продолжил:
– Мы заходим в тоннели, закладываем заряды и тут же уходим. Мило и просто. Не труднее, чем обычное упражнение на амфиб-базе. Взрывы запечатают нижние дренажные тоннели, открывающие выход в Вестсайдский обводной. Другая команда, спустившись с улицы, запечатывает все верхние выходы. Насколько я слышал, это будут те еще профи, – фыркнул коммандер. – Вы не поверите. Они посоветовали нам использовать ПНВ.
– ПНВ? – эхом отозвался Сноу.
– Приборы ночного видения, дорогуша. Попробуй нацепить эту штуку на маску или на капюшон гидрокостюма! – Он сплюнул за борт. – Мы темноты не боимся. А если кто-нибудь захочет отхватить от нас кусок, пусть попробует. Вообще-то мне хотелось бы увидеть, что я взрываю. – Он шагнул вперед: – Хорошо. Гастингс, Бичхэм, Клаптон, на вас возлагается функция оружейников. Все дополнительное оружие в команде понесет один человек. Лоренцо, Кэмпион и Донован потащат пиротехнику. Будете кондитерами, так же как и я. Мы захватим избыточные заряды, чтобы обеспечить хорошую закладку. А теперь, на плечо!
Сноу увидел, как коммандос повесили на плечи свои автоматы.
– А как же я? – спросил Сноу.
– Как ты, я не знаю, – пожал плечами Рахлин. – А в чем, собственно, дело?
– Я тоже хочу что-то делать. Помочь как-нибудь…
Рахлин некоторое время молча смотрел на водолаза. Затем на его губах мелькнула улыбка: