Когда НАТО будет бомбить Россию? Блицкриг против Путина Мухин Юрий

Волонтеры «пятой колонны»

Следует остановиться и на волонтерах «пятой колонны» – лицах, недовольных своим материальным или властным положением. Спросим себя – а кто им доволен в любом обществе в любых странах? Однако обычные люди, недовольные своим материальным положением, решают эту проблему за счет прилежного труда, рационализации, изобретательства, освоения искусства управления людьми и хозяйством. Им для повышения своего материального благосостояния не требуется разрушать общество, в котором они живут и которое их защищает, тем более не требуется это делать с помощью иностранной агрессии. Следовательно, на риск разрушения общества пойдут только те, кто по жизни улучшить свое положение обычным, честным путем не способен – только глупые и ленивые. Но и такие люди в любом обществе не в диковинку, однако просто глупые и ленивые видят свои способности и довольствуются тем, что имеют. Следовательно, для отказа от долга и для предательства общества лени и тупости, как таковых, мало, нужны еще и несоразмерные способностям амбиции – нужны претензии на иной статус в обществе без оснований его занимать. Откуда берутся такие амбиции?

Я вспоминаю одну из своих командировок в ЮАР в конце 80-х, когда там шли процессы по ликвидации сегрегации. Поскольку я ездил по заводам, то эта сегрегация была видна на глаз – все рабочие были черные, все руководители, инженеры и конторские служащие – белые. Основное число тех белых, с кем приходилось говорить на эту тему, в принципе видели необходимость этих процессов, но не представляли, как они будут жить с черными. Я же, со своей стороны, плохо представляя, что именно происходит, полез с советом, казавшимся мне естественным, – принять меры к быстрому повышению образовательного уровня чернокожего населения. Собеседник грустно пожал плечами и сообщил, что на территории ЮАР работают несколько университетов для чернокожего населения Африки, но эти заведения практически не готовят специалистов: негры, получившие дипломы, в своей массе становятся революционерами – людьми, стремящимися удовлетворить свои амбиции путем разрушения имеющихся обществ.

Надо сказать, что до этого разговора я гордился полученным образованием, гордился тем вузом, в котором я его получил, гордился тем, что в СССР людей с высшим образованием было больше, чем где-либо в мире, и что каждый четвертый ученый мира – это советский ученый. Взгляд на образование как рассадник заразы общества мне был внове.

Правда, я уже столкнулся с бросающейся в глаза ненормальностью. Днепропетровский металлургический институт (ДМетИ), который я окончил, готовил кадры по специальности «электрометаллургия» для примерно двух десятков соответствующих заводов и производств СССР. Такие же кадры готовили еще четыре вуза, включая Московский институт стали и сплавов (МИСиС). Таким образом, только технологов готовилось более ста человек в год. Но уже из моей группы в 23 человека выпуска 1972 года вообще по специальности работало всего 5. На моем заводе в Казахстане – крупнейшем в своей отрасли – я был единственным выпускником-технологом своего института, а за всю историю завода на нем никогда не работал (даже временно) выпускник МИСиСа никакой специальности. В середине 80-х я ездил в родной институт для разговора с пятикурсниками с целью убедить их приезжать на наш завод работать – не приехал ни один. А мой старый преподаватель, видевший мои пропагандистские труды, с грустью предрек, что из этих студентов не то что ни один не приедет на наш завод, но и ни один не будет работать по специальности. У нас на заводе было около 600 должностей, требующих высшего образования, в цехах на должностях цеховых инженеров работало около 100 человек без высшего образования. Одновременно около 300 человек работало на рабочих должностях – в конторе мест для них не было, а в цехах они работать не хотели – не могли и боялись ответственности. Тогда для кого и для чего готовились эти «специалисты» с «верхним» образованием? И где гарантия, что они осознают никчемность своего образования и у них исчезли амбиции?

Потом прочел в книге француза Г. Лебона «Психология народов и масс», впервые изданной в России в 1898 г., критику латинской системы образования, ныне властвующей во всем мире (выделено мною. – Ю.М.):

«…Главная опасность этой воспитательной системы, вполне справедливо именуемой латинской системой, заключается в том, что она опирается на то основное психологическое заблуждение, будто заучиванием наизусть учебников развивается ум. Исходя из такого убеждения, заставляют учить как можно больше, и от начальной школы до получения ученой степени молодой человек только и делает, что заучивает книги, причем ни его способность к рассуждению, ни его инициатива нисколько не упражняются. Все учение заключается для него в том, чтобы отвечать наизусть и слушаться».

Прерву Лебона вопросом: а насколько это тяжело – заучить то, что преподают в вузе? Вот выводы современных психиатров, изучающих умственные отклонения людей и выделяющих группу «конституционно глупых» – глупых от природы:

«Подобного рода люди иногда хорошо учатся (у них сплошь и рядом хорошая память) не только в средней, но даже и в высшей школе: когда же они вступают в жизнь, когда им приходится применять их знания к действительности, проявлять известную инициативу, они оказываются совершенно бесплодными».

Как видите, для глупцов от природы (или от лени) нет проблем в заучивании слов в учебном заведении с последующим воспроизведением их на экзамене, нет у них проблем и в обществе, особенно в обществе себе подобных. Психиатры фиксируют:

«Они умеют себя «держать» в обществе, говорить о погоде, говорить шаблонные, банальные вещи, но не проявляют никакой оригинальности (отсюда выражение «Salon bldsinn» – салонное слабоумие)…

Они хорошо справляются с жизнью лишь в определенных, узких, давно установленных рамках домашнего обихода и материального благополучия.

С другой стороны, сюда относятся и элементарно простые, примитивные люди, лишенные духовных запросов, но хорошо справляющиеся с несложными требованиями какого-нибудь ремесла, иногда даже без больших недоразумений работающие в торговле, даже в администрации.

Одной из отличительных черт конституционально-ограниченных является их большая внушаемость, их постоянная готовность подчиняться голосу большинства, «общественному мнению»».

Становятся понятными подконтрольные правительствам «институты изучения общественного мнения» и навязчивое сообщение ими «мнения избирателей» о «рейтинге кандидатов» накануне выборов.

«К конституционно-глупым надо отнести также и тех своеобразных субъектов, которые отличаются большим самомнением и которые с высокопарным торжественным видом изрекают общие мысли или не имеющие никакого смысла витиеватые фразы, представляющие набор пышных слов без содержания (хороший образец, – правда, в шаржированном, карикатурном виде – изречения Козьмы Пруткова).

Может быть, здесь же надо упомянуть и о некоторых резонерах, стремление которых иметь о всем свое суждение ведет к грубейшим ошибкам, к высказыванию в качестве истин нелепых сентенций, имеющих в основе игнорирование элементарных логических требований.

Нелишне подчеркнуть, что по отношению ко многим видам конституционной глупости подтверждается изречение знаменитого немецкого психиатра, что они могут, умеют больше, чем знают… в результате чего в грубо элементарной жизни они часто оказываются даже более приспособленными, чем так называемые умные люди».

Но верну слово Лебону, продолжающему сообщать о дефектах латинской системы образования:

«…Если бы такое воспитание было только бесполезно, то можно было бы ограничиться сожалением о несчастных детях, которым предпочитают преподавать генеалогию сыновей Клотария или историю борьбы Невстрии и Австрозии, или зоологические классификации вместо того, чтобы обучить их в первоначальной школе чему-нибудь полезному. Но такая система воспитания представляет собой гораздо более серьезную опасность: она внушает тому, кто ее получил, отвращение к условиям своего общественного положения, так что крестьянин уже не желает более оставаться крестьянином, и самый последний из буржуа не видит для своего сына другой карьеры, кроме той, которую представляют должности, оплачиваемые государством.

Государство, производящее всех этих дипломированных господ, может использовать из них лишь очень небольшое число, оставляя всех прочих без всякого дела, и таким образом оно питает одних, а в других создает себе врагов. Огромная масса дипломированных осаждает в настоящее время все официальные посты, и на каждую, даже самую скромную, официальную должность кандидаты считаются тысячами, между тем как какому-нибудь негоцианту, например, очень трудно найти агента, который мог бы быть его представителем в колониях. В одном только департаменте Сены насчитывается 20 000 учителей и учительниц без всяких занятий, которые, презирая ремесла и полевые работы, обращаются к государству за средствами к жизни. Так как число избранных ограничено, то неизбежно возрастает число недовольных, и эти последние готовы принять участие во всякого рода возмущениях, каковы бы ни были их цели и каковы бы ни были их вожди. Приобретение таких познаний, которые затем не могут быть приложены к делу, служит верным средством к тому, чтобы возбудить в человеке недовольство.

Это явление свойственно не только латинским странам; мы можем наблюдать то же самое в Китае – стране, также управляемой солидной иерархией мандаринов, где звание мандарина, так же как у нас, достигается путем конкурса, причем все испытание заключается в безошибочном цитировании наизусть толстых руководств. Армия ученых, не имеющих никаких занятий, считается в настоящее время в Китае истинным национальным бедствием. То же самое стало наблюдаться и в Индии после того, как англичане открыли там школы не для воспитания, как это делается в Англии, а для того только, чтобы обучать туземцев. Вследствие этого в Индии и образовался специальный класс ученых, бабу, которые, не получая занятий, становятся непримиримыми врагами английского владычества. У всех бабу – имеющих занятия или нет – первым результатом полученного ими образования было понижение уровня нравственности. Этот факт, о котором я много говорил…, констатируется всеми авторами, посещавшими Индию».

При формировании «пятой колонны» имеется в виду активность агрессора, имеется в виду, что это агрессор сформирует «пятую колонну» в стране-жертве, однако, как вы видите, несчастная жертва сама может из своих «бабу» сформировать свою «пятую колонну» всего лишь глупостью своей системы образования, – жертва сама может подготовить себе собственную гибель.

Завышение оценки моральных сил жертвы агрессии

Закончу исследование моральных сил государства.

Мораль – это традиции общества иметь определенные моралью нормы поведения. Но традиции изменяются вместе с условиями жизни, мало этого, в разных сословиях или племенах они могут быть разными. Кроме того, если такие нормы поведения, как честность или совестливость в массе общества, иностранец еще так-сяк сможет оценить в мирное время, то чувство долга в мирное время оценить невозможно, поскольку в мирное время долг не востребуется, посему все имеют возможность заявлять, что готовы исполнить долг и даже клятву дать. И как оценить, как эти люди поведут себя тогда, когда долг потребуется отдать, – при угрозе войны и в условиях войны? Ошибки в оценке степени деморализации общества могут быть велики, причем как в плюс, так и в минус.

Мы видим, что все заинтересованные правительства грубейшим образом ошиблись в оценке моральных сил Польши. Надо думать, что в основу неправильной оценки лег формальный подсчет вооруженных сил Польши и тот факт, что в 1920 году Польша выиграла войну у только зарождавшегося тогда и раздираемого Гражданской войной будущего СССР. Эту победу поляков определила глупость и трусость командовавшего Западным фронтом РККА М. Тухачевского, а отнесли ее в заслугу Пилсудскому и польской шляхте. Интересно, что сам Пилсудский, надо отдать ему должное, назвал свою победу «комедией ошибок», хотя он, действительно, как настоящий великий полководец, приложил все силы, чтобы эта польская победа состоялась. Но она никак не изменила гнусную сущность польской шляхты, которая хороша только для внезапного мятежа и которая быстро удирает за границу, как только возникает угроза собственной жизни. Никто как-о не оценил, что у польской шляхты нет традиции исполнять свой воинский долг перед Польшей с риском для жизни.

Можно представить, какой неожиданностью для немцев была деморализация польской армии, ведь до весны 1939 года немцы и поляки были фактическими союзниками – еще в 1938 году они вместе напали на Чехословакию и заставили ее капитулировать, причем Польше досталась Тешинская область Чехословакии. Немцы даже наметок военных планов против Польши до весны 1939 года не имели, не вели они и никакой подрывной работы против Польши. Когда стало понятно, что с Польшей придется воевать, немцы наверняка начали работу по формированию в Польше «пятой колонны», пытаясь возбудить для этого западноукраинских националистов, но ничего не успели сделать, и эти националисты никак в последовавшей германо-польской войне себя не проявили.

Да, успехи поляков в войне 1920 года внесли капитальную ошибку в оценку шляхты. Слова же самого маршала Пилсудского о том, что это он заставил поляков победить («Я победил вопреки полякам… Победы одерживались с помощью моего кнута»), и его характеристику полякам как идиотам Сталин и Гитлер, видимо, считали простым хвастовством и последствиями старческого маразма и тяжелой болезни Пилсудского. Между тем свою книгу «1920 год» Пилсудский написал еще в 1924 году, когда не был ни стариком, ни диктатором Польши, а события войны 1920 года еще у всех были свежи в памяти. А в этой книге он характеризовал польскую элиту как «мудрствующее бессилие и умничающую трусость». Когда Пилсудский метался со своего Южного фронта, где пытался остановить Буденного, на Северный фронт, где пытался остановить удирающие толпы польской армии, эта элита за его спиной послала к Советскому правительству делегацию, как он пишет, «с мольбой о мире». Он и тех, кто был правителем Польши в 1939-м и в последующих годах, уже в 1924 году описывает как откровенных трусов. Пилсудский пишет, что затратил огромные силы в войне 1920 года, планируя операцию в расчете на заверения генерала Сикорского, что тот удержит Брест 10 дней, но Сикорский удрал из Бреста уже на следующий день после того как дал обещание маршалу. В 1920 году еще генералу Рыдз-Смиглы Пилсудский дал приказ нанести «удар по главным силам Буденного около Житомира». Однако трусливый Рыдз-Смиглы «отвел свои войска в северо-западном направлении… как бы старательно избегая возможности столкновения с конницей Буденного».

Сталину и Гитлеру для оценки предстоящего поведения Польши надо было брать иные исторические аналогии. Сталину надо было вспомнить Польшу Станислава Лещинского, когда основной боевой тактикой польской армии было бряцание оружием и обещание разорвать противника в клочья с последующим драпом с поля боя после первого же выстрела этого противника. А Гитлеру надо было вспомнить, что эту излюбленную тактику поляки применяли и против Фридриха Вильгельма – прадеда любимого Гитлером короля Фридриха II. Герцог бранденбургский Фридрих Вильгельм совместно со шведским королем Карлом X пришел под Варшаву в июле 1656 года, чтобы отстоять свое суверенное право на Восточную Пруссию. Их встретила вчетверо превосходящая по силам польско-литовская армия Яна Казимира. Шведы и бранденбуржцы разогнали поляков, лишив их артиллерии. По этому поводу польский писатель Генрик Сенкевич в романе «Потоп» пишет: «На Варшавском мосту, который рухнул, были утрачены только пушки, но дух армии был переправлен через Вислу». Само собой. Как же это можно – польская армия, да без духа? Наверное, когда 30 июля бранденбуржцы со шведами входили в Варшаву, они от этого духа сильно морщились.

При этом Лещинский, заваривший всю эту кашу в XVIII веке, когда дошло дело до личного участия в бою, бросил Польшу, бросил свою шляхту, бросил 2000 человек присланного Францией войска и удрал за границу. Ян Казимир, который вызвал войну со Швецией и Бранденбургом в XVII веке тем, что потребовал себе шведскую корону, когда дошло дело до личного участия в отстаивании этих претензий, бросил Польшу на разграбление шведам и удрал за границу. Какие были основания считать, что польская элита образца 1939 г. поступит как-то по-иному?

Сталин и Гитлер ошиблись, равняя поляков по себе. Каким бы ни был Гитлер, но у него и мысли не было бросить немцев и удрать из Берлина в апреле 1945 года. А когда немцы в октябре 1941 г. вплотную подошли к Москве, то в запасную столицу Куйбышев были эвакуированы посольства, министерства, институты, но Сталин и не подумал уезжать из Москвы. Командование оборонявшего Москву Западного фронта тогда запросило у Сталина разрешение отвести штаб фронта на восток за Москву, в Арзамас, а командный пункт фронта отвести в саму Москву – в здание Белорусского вокзала. По свидетельству маршала Голованова, Сталин предупредил командование Западного фронта, что если оно вздумает еще отступать, то Сталин его расстреляет и в командование фронтом вступит сам. Немцы уже бомбили Кремль, в охранявшем Кремль полку были убитые и раненые, но Сталин Кремль не покидал.

Занижение оценки моральных сил жертвы агрессии

Оценка Польши была грубейшей ошибкой всех правительств, которая привела к неоправданной переоценке моральных сил этого государства. Но мы видели, что и в оценке моральных сил СССР правительства всех государств кардинально ошиблись, но теперь уже в обратную сторону – очень сильно недооценили моральные силы СССР.

Посмотрите по итоговым числам Второй мировой войны. Известные своей храбростью (по кинофильмам) отчаянные поляки на третий день боев начали удирать от немцев во все стороны и страны, потеряв за три недели войны примерно одного убитого солдата на 400 человек населения. Бывшие храбрые французы при таких же потерях сдались. Немцы, храбрые, умелые, азартные солдаты, безусловно преданные Германии, потеряли в ту войну за будущее государство для своих детей около 7 миллионов населения, или каждого десятого. И сдались! Советские люди, разбившие 7 из каждых восьми немецких дивизий, потеряли за будущее государство для своих детей каждого седьмого (!) гражданина.

Но не сдались и отстояли свое государство! Почему?

Причем то, что в данном случае в Первую явно недооценивались именно моральные силы, а не военные, хорошо видно на примере Советско-финской войны.

Когда я сообщаю читателям, что в 1939 году Финляндия желала и хотела войны с СССР с целью захвата у Советского Союза территорий, и даже первый выстрел сделала Финляндия, то читатели возмущаются – как это возможно?! Сегодня это действительно уму непостижимо: как могла Финляндия со своими 3,5 миллиона населения иметь планы по захвату территории СССР с его 170 млн?!

Тем не менее работа комиссии российско-финских историков в финских архивах приводит именно к такому выводу. Ни о каком отстаивании свободы и суверенитета «бедненькой Финляндии» в правительственных и военных кругах Финляндии и речи не шло. Из оперативных планов финской армии, сохранившихся в Военном архиве Финляндии, следует, что «предполагалось сразу после нападения СССР перейти в наступление и занять ряд территорий, прежде всего в Советской Карелии… командование финляндской армии окончательно отказалось от этих планов лишь через неделю после начала «зимней войны», поскольку группировка Красной Армии на этом направлении оказалась неожиданно мощной». Финляндия собиралась установить новую границу с СССР по «Неве, южному берегу Ладожского озера, Свири, Онежскому озеру и далее к Белому морю и Ледовитому океану (с включением Кольского полуострова)». Вот так!

В войне 1939–1940 годов Финляндия отказалась от этих планов только через неделю после начала войны, когда реально попробовала наступать и у нее это плохо получилось. По этим планам, укрепления «линии Маннергейма» отражали удар с юга, а финская армия наступала по всему фронту на восток в Карелию. Граница новой Финляндии должна была быть отодвинута и проходить, как вы прочли выше, по линии Нева – южный берег Ладожского – восточный берег Онежского озер – Белое море.

Разгром финской армии в 1940 году финнов ничуть не успокоил, эти планы оставались в действии и тогда, когда Финляндия примкнула к нацистской Германии в ее агрессии против СССР в 1941 году. Тогда правительство СССР начало энергично пробовать мирно вывести Финляндию из войны. По просьбе СССР посредниками стали Англия и США. Советский Союз предлагал вернуть Финляндии занятые в зимней войне 1939–1940 года территории и еще пойти на территориальные уступки. Англо-американцы настаивали, сами угрожая Финляндии войной. Но финны не уступали, и в ответной ноте США 11 ноября 1941 года Финляндия заявила: «Финляндия стремится обезвредить и занять наступательные позиции противника, в том числе лежащие далее границ 1939 года. Было бы настоятельно необходимо для Финляндии и в интересах действенности ее обороны предпринять такие меры уже в 1939 году во время первой фазы войны, если бы только ее силы были для этого достаточны». Об этом интересующиеся могут сами прочесть в подборке документов журнала «Родина». Документы тем более убедительны, что весь журнал издается администрацией президента России и выдержан в сугубо антисоветском духе.

Надо понять, что со стороны Финляндии цели войны выглядели очень соблазнительными и с экономической, и с военной точек зрения: площадь Финляндии увеличивалась вдвое, а сухопутная граница с СССР сокращалась более чем вдвое. Граница проходила бы сплошь по глубоким рекам и мореподобным озерам. Надо сказать, что цель войны, поставленная перед собою финнами, если бы она была достижима, не вызывает сомнений в своей формальной разумности.

Даже если бы не было финских документов по этому поводу, то об этих сугубо агрессивных планах можно было бы догадаться. Посмотрите на карту тех времен. Финны укрепили «линией Маннергейма» маленький кусочек (около 100 км) границы с СССР на Карельском перешейке – именно в том месте, где по планам и должна была проходить их постоянная граница. А тысяча километров остальной границы СССР? Ее финны почему не укрепляли? Ведь если бы СССР хотел захватить Финляндию в ходе войны 1939–1940 годов, то Красная Армия прошла бы туда с востока, из Карелии. «Линия Маннергейма» просто бессмысленна, если Финляндия действительно собиралась обороняться, а не наступать. Но, в свою очередь, при наступательных планах Финляндии строительство оборонительных линий на границе с Карелией становилось бессмысленным – зачем на это тратить деньги, если Карелия отойдет к Финляндии и укрепления надо будет построить, вернее – достроить к «линии Маннергейма», на новой границе! На границе, которую предстояло завоевать в 1939 году!

Соблазн соблазном, но ведь финны не полные же идиоты: как они могли на это решиться – с 3,5 миллиона выступить против 170?

Разумеется, правительственные и военные круги Финляндии надеялись на то, что к ним примкнут великие державы и тоже объявят войну СССР, благо, Англия и Франция бездействовали в войне с Германией, а СССР заключил договор о дружбе с ней. И судя по событиям, какие-то устные обещания финны от великих держав получили. Но главное не в этом. Дело в нас – мы почти всегда допускаем ошибку – мы на события тех дней смотрим сегодняшними глазами. Сегодня мы знаем, чем был СССР, мы знаем, что он почти один на один выдержал натиск всей Европы и победил. Но кто это знал тогда – в 1939 году?

Давайте вернемся в то время и посмотрим на Россию глазами тех людей. К началу Второй мировой Россия более 100 лет неспособна была выиграть ни одной войны. Десант англичан и французов под Севастополь в 1854 году принудил Россию сдаться. Балканская война, формально выигранная, была проведена столь слабо и бездарно, что ее старались не рассматривать даже при обучении русских офицеров. Проиграна была война Японии, маленькой стране. В 1914 году русская армия почти вдвое превосходила армию австро-немецкую и ничего не способна была сделать! В 1920 году только оперившаяся Польша отхватывает у СССР огромный кусок территории. Да что Польша! В 1918 году белофинны со зверской беспощадностью громят советскую власть в Финляндии. И если в ходе боев с обеих сторон числится всего 4,5 тысячи убитых, то после боев белофинны расстреливают 8000 пленных и 12 000 умирают с голода в их концлагерях. Были безжалостно убиты на территории Финляндии все русские большевики. А Советская Россия в помощь им даже пальцем не способна была пошевелить. Ведь гитлеровское определение СССР как «колосса на глиняных ногах» не из вакуума взялось.

И добавьте к этому советских диссидентов. Ведь вся разведка как Финляндии, так и всех стран либо прямо велась через них, либо велась с их помощью, и наверняка штабами всех стран не принималась во внимание заинтересованность диссидентов в соответствующем искажении действительности. К примеру, финская тайная полиция докладывала правительству накануне войны, что в СССР 75 % населения «ненавидят режим». А ведь это означало, что нужно только войти в СССР, и население само уничтожит большевиков, встретит «армию-освободительницу» хлебом-солью и уж в любом случае воевать за большевиков не будет. Генштаб Финляндии, базируясь на анализе предательских действий советского маршала Блюхера в боях с японцами на озере Хасан летом 1938 года, докладывал, что Красная Армия не способна не только наступать, но и обороняться. Учитывая такую слабость противника, грех было не воспользоваться ею, посему финское правительство и не сомневалось, что один на один Финляндия способна вести войну с СССР не менее шести месяцев и победить. И оно, повторю, было уверено, что за такой огромный срок сумеет привлечь на свою сторону какую-либо из великих держав в союзники.

Как вы поняли из приведенной выше цитаты из Дейтона, в оценке моральных сил СССР финское правительство выглядит не более глупо, чем правительства Англии или США и тем более, чем Гитлер. В 1941 году Гитлер бодро атакует СССР, а уже 12 апреля 1942 года, чтобы объяснить провал блицкрига, выдает идиотскую тираду: «Вся война с Финляндией в 1940 году – равно как и вступление русских в Польшу с устаревшими танками и вооружением и одетыми не по форме солдатами – это не что иное, как грандиозная кампания по дезинформации, поскольку Россия в свое время располагала вооружениями, которые делали ее наряду с Германией и Японией мировой державой». По Гитлеру получается, что Сталин специально прикидывался слабым, чтобы не перепугать Гитлера перед нападением на СССР. То есть в 1941 году и Гитлер грубейшим образом и для Германии фатально ошибся в оценке моральных сил СССР.

Выводы

Поскольку рассматривается вопрос молниеносной войны, то есть мы смотрим на проблему со стороны агрессора, то можно сделать вывод, что уничтожение моральных сил противника путем деморализации его народа (и армии) – наиболее экономичный и наименее рискованный способ победы в войне. Это же и наиболее надежный путь (если придется) провести «горячую» фазу войны молниеносно. Способы деморализации можно свести к трем принципиальным:

– внушить народу-жертве мысль, что сопротивление бесполезно и посему бессмысленно, соответственно, не приведет ни к чему, кроме гибели сопротивляющихся при незначительном ущербе агрессору;

– «разделяй и властвуй!» – разделить общество на части, а эти части, если и будут исполнять долг, то только по отношению к своей части, а само общество останется беззащитным – то, что и требуется;

– склонить влиятельную часть общества к отказу от исполнения долга перед обществом посулом материальных благ или власти в завоеванном государстве – играть на алчности, глупости, трусости и подлости отдельных страт и личностей.

Разумеется, все это надо делать заблаговременно, поскольку подрыв моральных сил – это процесс не быстрый, и надо максимально использовать мирный период с его открытостью и возможностью относительно легально вести вербовку и пропаганду.

Замечу, не принято относить к «пятой колонне» генеральско-офицерский состав армии – его считают просто предателями, что, в общем-то, так и есть. Однако надо понимать, что если генеральско-офицерский состав армии в мирное время формируется не из людей высоких моральных качеств, а из людей, которые идут в армию всего лишь для того, чтобы иметь высокий статус и хорошее материальное положение, то эти люди на самом деле и не умеют воевать, и сами знают это. То есть они заведомо запуганы собственным непрофессионализмом, собственным неумением воевать. Посему при угрозе войны и возрастающем риске гибели вообще и, в частности, от собственного непрофессионализма эти люди также могут стать аналогом «пятой колонны». Стать сознательно еще до войны или по чистой трусости уже с началом войны.

Облегчает создание «пятой колонны» наличие в стране-жертве большого количества «бабу» – глупцов, сумевших получить образование, а вместе с ним и амбиции, несоразмерные способностям.