Хрустальная армия Соболев Сергей

Глава 9

Миновало уже около часа, как беглецы, ведомые Монахом, спасаясь от почти настигших их преследователей, скрылись в подземном ходе. Все это время четверка уголовников, совершивших накануне дерзкий побег, толкаемая в спину страхом, напрягая последние силы, брела по частично затопленной штольне. Не было ни одного привала. Тревожные, заставляющие невольно ускорять ход звуки в какой-то момент стихли: теперь уже не слышно было ни взвизгов ударяющих в стены пуль, ни даже резких, отдающихся протяжным гулом где-то в недрах горы звуков взрывов ручных гранат.

Возможно, они отошли довольно далеко от входа, и эти шумы уже не проникали через каменную толщу горы. Или же их преследователи, забросав вход в тоннель светошумовыми или даже ручными гранатами, уже ворвались в тоннель? То-то они удивятся, не обнаружив там беглых уголовников – ни живых, ни мертвых.

Четверо зэков шли в кромешной темноте, периодически натыкаясь друг на друга. Разговаривали опасливо, полушепотом; двигались на ощупь, пригибая головы, чтобы ненароком не расшибить лоб о какой-нибудь выступ.

Под ногами хлюпает вода, перемешанная с жидкой грязью или илом; но все чаще попадаются более-менее сухие участки. Ширина штольни невелика – метра полтора. Она оставалась таковой, кажется, на всем своем протяжении. Эту подземную артерию пересекают другие горизонтальные ходы, похоже, они проложены перпендикулярно той галерее, по которой Монах ведет беглецов. Порой случалось так, что вытянутая в сторону рука как бы проваливалась в пустоту. Но стоило сделать еще шаг-другой, и озябшие пальцы вновь ощущали шероховатую поверхность стены галереи. Но даже в такие моменты, когда они проходили некие «перекрестки», совсем не ощущалось движения воздуха. А для продрогших, промокших до нитки людей любой легкий сквознячок был бы весьма ощутим.

Они уже около получаса находились где-то внутри каменной толщи. Каждый из них, кроме разве что топающего впереди уральского мужика с незатейливой русской фамилией Степанов, чувствовал себя живым мертвецом. Саныч периодически даже щипал себя, проверяя, жив ли сам, есть ли у него тело или это какой-то глюк, какое-то наваждение. Иногда доносятся какие-то шорохи, порой чудится странное гудение. При этих звуках замирает, леденеет душа, становится как-то не по себе. Могло даже показаться, что они угодили в какой-то гигантский улей, поделенный на соты, – странный вибрирующий звук становится все слышнее, все ощутимее.

Шедший впереди «проводник» вдруг остановился. Вслед за ним, уткнувшись в спины друг дружке, встали и остальные трое зэков. Дышат тяжело, надсадно; слышно, как у кого-то звонко лязгают зубы.

– Че встали, Монах? – спросил старший. – Пришли, что ли?

– Кажись, мы у нужного поворота, – прозвучал приглушенный голос «проводника». – Надо бы подсветить, братцы!..

Саныч достал из кармана мокрой, обвисшей на нем куртки реквизированный у одного из охранников фонарик. Нажал на кнопку… эффект нулевой! Встряхнул, после чего повторил попытку. И вновь претерпел неудачу – то ли батарейки отсырели, то ли контакт отошел…

– Йокарный бабай!..

– Че случилось, Саныч? – подал в темноте голос Малой.

– У кого второй фонарь? – хрипло спросил старший. – Дюбель, ты вроде бы забирал у Ворошиловского стрелка его фонарь? Так?

– Я его в с-сидор п-положил!

– Так достань!

– С-счас… Монах, у тебя рюкзак?

– У меня… У кого же еще.

– Темно, черт возьми… – просипел Дюбель. – Ну и дубак!.. Счас… Ага, нашел!..

Спустя несколько секунд послышался общий вздох облегчения. Ярко-желтый луч – он казался именно ярким после кромешной темноты – высветил подземную галерею, по которой они так долго брели в потемках, полагаясь лишь на своего проводника.

Штольня – или галерея – имеет прямоугольное сечение. Высота ее в этой части достигает двух с половиной метров, ширина около полутора. Что касается ее протяженности, то об этом можно лишь гадать – шероховатые, с поблескивающими в свете фонаря крупинками кварцитов и еще каких-то минералов стены тянутся вслед за разрезавшей темноту световой дорожкой, теряясь где-то в этой же темноте.

И еще одна любопытная деталь им открылась. В самом верху этого длинного рукотворного коридора, по правую руку, закрепленный полукруглыми скобами, вбитыми в скальное основание через ровные промежутки, проложен толстый – толщиной в руку взрослого мужчины – кабель, забранный в освинцовую оплетку. И он, этот кабель, тянется в обе стороны штольни: в ту, откуда они пришли, и в другую, куда их все это время вел «проводник».

– Че это за провод, Монах? – спросил Малой, задрав голову вслед за остальными, когда Дюбель осветил «потолок» штольни. – Хрена себе… я такого еще не видел.

– Не знаю, братцы. Я ведь по другой части… горный мастер, а не электрик.

Гренадерского роста зэк встал на цыпочки; вытянув руку вверх, потрогал пальцами поверхность «провода»… Затем, тяжело подпрыгнув, зацепившись кончиками пальцев, попробовал повиснуть на нем – надеялся таким образом вырвать ближайшую крепящую скобу. Но озябшие пальцы совсем не держали, соскользнули.

– Ты че, Малой, головой стукнулся? – хрипло произнес старший. – Че за прыжки?! Сдался он тебе, этот «провод»!

– Я малолеткой… еще до призыва, с пацанами в военгородке, где до этого стояла часть ПВО, весь кабель ободрал… Мы «цветмет» таскали к цыганам, они держали площадку.

– И что?

– А то, что такого кабеля я еще не видел. Хотя там разного кабеля и проводов было до фига и больше.

Степанов, поправив лямки отяжелевшего, давящего все это время на хребет сидора, негромко, словно адресуясь самому себе, сказал:

– Я так думаю, братцы… следующий поворот – наш.

Они свернули в поперечную штольню.

Этот ход внешне ничем не отличался от того, по которому они брели довольно долгое время. Дюбель по команде старшего или по просьбе Монаха иногда включал фонарь. В эти короткие мгновения луч высвечивал шероховатые стены подземного коридора, пол с засохшей корочкой грязи и потолок, под которым по правую руку к стене прикреплен скобами точно такой же кабель, как тот, что они видели в другой штольне.

Они прошли по этой галерее шагов примерно двести, когда Монах вдруг остановился.

– Кажись, братцы, пришли, – сказал он; и спустя короткое время эхо принесло обратно обрывки его слов. – Да, мы на месте, – сказал он уже более уверенно.

– Дюбель, вруби фазу! – скомандовал старший.

Когда тот включил фонарь и свет прорезал царившую здесь долгое время, возможно, годы или даже десятилетия тьму, послышался общий вздох.

– Похоже на станцию метро, – сипло сказал Дюбель. – А я, теперь могу признаться, думал, что Монах пургу гонит.

– Йокарный бабай! – пробормотал старший. – Освети хорошенько!..

Дюбель направил луч фонаря на дальнюю от них стену. Пятно света скользнуло влево и уперлось в другую стену – уже не из скальной породы, а выложенную из бетонных блоков вроде тех, какие они видели на входе в тоннель. Затем желтый луч лег на каменный перрон – он здесь устроен на одну сторону. Потом принялся шарить поверху. Потолок здесь неровный, как это было в штольнях, но немного округлый вверху. Высота свода около четырех метров. Определенно, это подземное помещение, в которое их вывел Монах, здорово смахивает на станцию метрополитена – правда, без отделки и ленты эскалатора. Размеры его примерно таковы: длина шагов в шестьдесят или семьдесят, ширина раз в пять меньше. В нескольких местах этой подземной каморы имеются довольно толстые подпорные колонны; их наличие делает вырубленную в скальной породе камору еще более похожей на станцию какой-нибудь ветки метро.

Саныч подошел к краю перрона, вырубленного, как и колонны, в материнской скальной породе и накрытого сверху бетонными армированными плитами. Дюбель тут же направил в нужное место луч фонаря. Пятно света легло на уложенные на бетонные шпалы рельсы. Скользнуло в одну сторону – там отбойник в виде бетонной плиты, маркер машиниста. За ним вертикальная стена – скала. Дюбель посветил в другую сторону; луч света, как это было минуту назад, уперся в другую стену, выложенную из бетонных блоков. По всему видно, что этой веткой «метро» не пользовались уже много лет.

Саныч с угрюмым видом покачал головой. Благодаря человеку, который когда-то работал здесь и который кое-что отложил из увиденного в памяти, они смогли спастись. Они смогли укрыться в самой толще этой горы, которую местные называют Медной.

А вот как отсюда выбраться, не очень понятно. Совсем не понятно, если не врать самому себе. Надежда у них теперь только на Монаха, да еще не факт.

Они прошли в дальний конец «перрона». Здесь обнаружился какой-то проход; он был заколочен досками, выкрашенными под цвет скальной породы.

И если бы не глазастый – и дотошный – Дюбель, зэки могли бы эту перегородку и не обнаружить…

– Че это за фальшак? – сипло спросил Саныч. – Зачем перегородили?

– Что там может быть? – Малой пнул дощатую загородку. – Ты в курсе, Монах?

– Не знаю, братцы… – тихо произнес Степанов. – Я про этот вот ход ничего не слышал.

Здоровяк Малой отошел на пару-тройку шагов назад. Затем, с разгона, боком, плечом попытался высадить загородку. Послышался треск. Малой повторил попытку. Теперь уже треск был громче… С третьей попытки здоровяк вышиб разом две продольные доски!.. Выбил ногой третью, затем оторвал – уже руками – еще одну, освобождая проход.

– Дюбель, ну-ка посвети! – скомандовал он.

Зэк, которому доверили источник света, подошел вплотную к открывшемуся лазу. В черный провал легла маслянистая полоса света. Желтый круг высветил находящийся в нескольких метрах какой-то предмет – бугорок на каменном полу штольни. И еще один – чуть дальше.

Дюбель первым шагнул в эту боковую штольню. Фонарь в его руке в какой-то момент дрогнул. По правде говоря, он едва его не выронил.

В свете фонаря теперь отчетливо были видны два трупа. И, судя по всему, этих людей лишили жизни много лет тому назад.

Глава 10

Мужчина лет сорока, одетый по погоде в плащевую куртку и кепку, припарковал свой бэушный «Опель-Кадетт» во внутреннем дворе девятиэтажного жилого дома. Заглушив двигатель, он еще примерно минуту сидел в машине: присматривался, не завернет ли кто вслед за ним в этот двор и нет ли поблизости кого-то или чего-то подозрительного.

Серый панельный дом, у дальнего подъезда которого он припарковался, построен еще в советскую эпоху. Находится он на улице Татищева, вытянувшейся вдоль южного берега Верх-Исетского пруда. Район ВИЗ – поселок Верх-Исетского завода – во все времена считался районом непрестижным, «пролетарским». Ближайшая станция метро почти в пяти километрах. И хотя в последние годы здесь возвели несколько новых микрорайонов, выделяющихся на фоне серых «панелей» и сохранившихся в немалом количестве пятиэтажных «хрущоб» нарядными многоцветными фасадами, ВИЗ, как и прежде, считается одним из захолустных районов Екатеринбурга.

Владелец «Опеля» посмотрел на наручные часы. Без пяти два пополудни.

Ничего подозрительного он не заметил; никто за ним в этот двор не свернул, у подъезда ни одной живой души. Будний день: взрослые на работе, дети в школе. Но все равно надо быть внимательным – об этом его просил один давний знакомый, земляк, чьи поручения он исполняет время от времени. О необходимости быть предельно осторожным настоятельно просили и те двое, кого он вчера днем встретил на железнодорожном вокзале, а затем привез сюда, в этот дом, в арендованную квартиру.

Лифт с изрисованными граффити стенками, скрипя от старости, натужно покряхтывая, вознес визитера на седьмой этаж. Выйдя из кабинки, мужчина подошел к крайней справа двери. Убедившись, что никто не поднимается по лестнице и что никто вслед за ним не вызывает кабину лифта, нажал на кнопку дверного звонка.

– Кто? – спросил из-за «сейфовой» двери мужской голос (хотя в глазок наверняка было видно, кто стоит у двери).

– Свои, – отозвался визитер. – Это я, Иван… видчыняйте!

– Ты один?

– Та один…

Послышался звук отпираемого замка. На пороге – в проеме – мужчина лет тридцати; выше среднего роста, в спортивном костюме, крепко сбитый, с широкими скулами, развитыми надбровными дугами и настороженным взглядом исподлобья. Он молча пропустил визитера внутрь. Выйдя на лестничную площадку, несколько секунд прислушивался к звукам. Затем вернулся в съемную квартиру и закрыл дверь на замок.

Визитер поздоровался за руку со вторым мужчиной. Тому на вид лет тридцать пять – сухощавый, жилистый, костистое лицо туго обтянуто кожей. На правой скуле, если присмотреться, проступает коричневатое пятно – то ли дефект кожи, то ли след от ожога.

– Здорово, Игор! Ну, то як ви тут, хлопцi? Я привiз…

– Ша, Иван! – оборвал его «пятнистый». – Не забывай, о чем мы договаривались!..

– Ээ-э….

– Говори по-русски, – полушепотом сказал тот, кто впустил визитера в съемную квартиру. – Сказано же было!..

– А… да… Васыль… выбычаюсь… То есть извиняюсь.

Иван повесил куртку на крючок в прихожей, рядом с верхней одеждой приехавших в город земляков. Положил на полку кепку; глянув в зеркало, пригладил ладонью редеющие на затылке волосы. На поясе у него закреплена довольно объемистая барсетка. Похлопав по ней, визитер приглушенным голосом сказал:

– Игор, вам пакет передали…

– Игорь, – поправил его Пятнистый. – Дружище, будь внимателен, ладно?

– Хорошо-хорошо… – торопливо произнес визитер. – Как скажете, уважаемые Игорь и Василий.

Они втроем прошли в гостиную двухкомнатной квартиры. Жилье это из разряда «квартира посуточно»; для нынешних гостей его снял Иван. Обстановка довольно скромная, это даже не трехзвездочная гостиница. Но спальные места имеются, есть постельное белье и посуда, имеется даже душевая кабинка. Квартира снята с соблюдением ряда предосторожностей – так распорядился человек, позвонивший двое суток назад Ивану.

Визитер расстегнул барсетку. Достав из нее плотный конверт из коричневатой крафтовой бумаги, протянул пятнистому.

– Вот, – сказал он. – Сказано, чтобы я передал вам лично.

Игорь взял у него пакет. Но лишь для того, чтобы передать своему более молодому товарищу.

– Василий, глянь-ка, все ли в порядке.

Тот взял конверт. Но вскрывать сразу не встал, а остался стоять с этим конвертом, явно еще чего-то дожидаясь.

– Иван, мобила у тебя с собой? – поинтересовался пятнистый.

– Да, с собой… В куртке оставил. А шо?

– Принеси.

Когда местный товарищ принес свой сотовый, пятнистый протянул руку:

– Дай-ка его сюда.

– Зачем? – удивленно спросил местный.

– Так надо.

– А… – Иван передал ему свой смартфон. – Ну, раз надо… А как я буду без мобилы? – спохватился он. – Мне ж телефон для дел нужен.

– Не насовсем, – сказал Игорь. – Так необходимо.

Он передал «Нокию» товарищу, который тут же отправился с пакетом и чужим сотовым на кухню, оставив их наедине.

Пятнистый жестом пригласил местного товарища присесть. Когда тот опустился на стул, уселся на диван – напротив.

– Иван, ты деньги все отдал тому человеку, который передал пакет? – спросил он тихим и каким-то вкрадчивым голосом. – Конверт с баблом не вскрывал?

– Та ты шо, Игорь?! – На округлом, с наметившимся двойным подбородком лице визитера появилось обиженное выражение. – Я его даже не открывал!.. Вот как ты вчера дал, я ему сразу и отвез. А сегодня, в час дня, как договаривались, забрал от него «посылку» вам и поехал сразу сюда!

– Ладно, не обижайся. – пятнистый усмехнулся краешком губ. – Лучше расскажи, что видел интересного сегодня и что люди говорят… Ты на автовокзал ездил?

– Да, сгонял утром на «Южный», – Иван достал из кармана платок и промокнул влажный лоб. – Сначала к себе в автомастерские съездил, а в начале девятого уже был на автовокзале.

– Нас интересует то, как ходит сейчас транспорт до райцентра Полевской. То есть курсируют ли автобусы и маршрутки до этого населенного пункта.

– Счас скажу… – мужчина убрал платок в карман брюк. – Значит, так… Маршрутки все отменены. Имеется в виду те, что ходят до Полевского.

– Вот как? А почему? Что говорят? Ты спрашивал?

– Я с одним водилой перебросился на эту тему. Говорит, шо маршрутки с вчерашнего вечера туда не ходят. Только автобусы… Но…

– Но что?

– В кассах продают билеты по предъявлению паспорта с пропиской.

– То есть тем, кто живет в Полевском?

– И в районе… Ну, а другим, у кого нет прописки, билеты не продают.

– Продолжай.

– Водители этих автобусов тоже вроде как предупреждены, чтобы не подсаживали пассажиров.

– Так-так…

– Скажу больше, Игорь… Там, на «Южном» автовокзале, сейчас много ментов.

– Они в форме?

– Ну да… Те, кого я видел, были в форме.

– А кто они такие? Местная полиция? Или внутренние войска?

– Дэпээсники, дорожная полиция. Некоторые в бронежилетах и с автоматами. Это те, кого я сам видел, кто дежурит на тех платформах, куда прибывают автобусы.

– Хм… Что еще видел на автостанции?

– Менты там очень строго проверяют документы.

– Что, у всех подряд?

– У меня тоже проверили, Игорь. Знаешь, подходили раза три, пока я там бродил! Один патруль даже расспрашивал: «Вы едете куда-то или ждете кого-то?..» Я сказал, что знакомый должен подъехать, но назвал другой райцентр, не Полевской…

– Проявил сметку и хитрость. Молодец!

– Ну, я решил, что не стоит там долго отираться, и вскоре уехал.

– В автобусы люди в форме тоже заходят?

– Да, перед самым отправлением. Видел своими глазами. И заходят именно в те рейсовые автобусы, которые идут в… Ну, в том самом направлении, что вас интересует.

– У таксистов спрашивал?

– Подошел к одному. Спросил, отвезет ли в Полевской. И если да, то за сколько…

– И что?

– Сказал, что таксомоторы, как и маршрутки, с вчерашнего вечера туда. Я спросил. «А за двойную таксу отвезешь»? Он сказал. «Нет, не повезу, потому что могут права отобрать…» Да и посты там на трассе выставлены, так просто не проехать.

– Ну а электричкой можно добраться? Ты узнавал?

– Та же самая история, Игорь. Туда ходят две электрички, утром и после рабочего дня. Я с автостанции поехал на «Пассажирский», оттуда они курсируют. Успел приехать минут за десять до отбытия поезда на Верхний Уфалей, он идет через Полевской. Ну и вот… Вход на перрон перекрыт полицией.

– И там, значит, поставили перекрытие?

– Да, Игорь. Тоже проверяют документы. И я так понял, что тех, кто едет в Полевской, их всех направляли в прицепные – конечные – вагоны. Ну, чтобы не смешивались с остальными пассажирами.

Пятнистый задумчиво потеребил подбородок.

– А что в народе говорят? Почему перекрыли Полевской район? С чем это связано?

– Да всякое разное говорят…

Иван, поерзав на стуле, уселся поудобнее; после чего продолжил:

– Говорят, что зэки из колонии «Пятьдесят пятой «бис»» взбунтовались. Вроде как там заключенные разоружили охрану… Есть жерты… Ходят слухи, что много убитых.

– Массовый побег?

– Да, типа того. Часть зэков пригнали из зоны в местный поселок, там для них временный лагерь с колючкой сделали. Других все еще ловят. Места там глухие – горы, пещеры, тайга. Есть где спрятаться, короче.

– А что власти? По «ящику» что говорят?

– В наших местных новостях по «кабелю» ничего об этом не сообщали, Игорь. По радио… Да, выступал какой-то чин… Не знаю, мент или из МЧС…

– Сам слышал?

– Жена рассказывала, она от кого-то из подруг узнала. Сказал, что идут какие-то учения в области. И что, мол, граждан просят относиться к «перекрытиям» с пониманием и проявлять выдержку.

– Вот, значит, в таком духе информируют, – задумчиво произнес Пятнистый. – Интересно.

– А! – Иван щелкнул пальцами. – Да, вот еще что вспомнил. У меня парень подрабатывает в мастерских!..

– Ну, и?

– Он утром рассказал, что на интернетных форумах… ну, наших, местных, ходит такая сплетня, что где-то возле Полевского высадились инопланетяне… И именно поэтому туда, к Медвежьей гряде, значит, никого не пропускают.

– Инопланетяне, значит?..

Губы «пятнистого» сложились в скептическую усмешку.

– Наверняка сами власти такой слух и распускают… – вполголоса сказал он. – Еще вопрос, Иван. – Пятнистый внимательно посмотрел на визитера. – А что за авария случилась в аэропорту? Что ты об этом слышал?

– В Кольцово?

– Да.

– Слышал только то, что передавали по «Авторадио»…

– Выкладывай.

– В новостях сказали, что какой-то самолет… прослушал откуда… а может, этого не сказали… что он совершил вынужденную посадку в аэропорту. Это было утром, как я понял. По радио сказали, что есть пострадавшие… Но вроде бы никто не убился.

Они проговорили еще минут пять примерно, когда к ним присоединился третий.

– Все нормально, Игорь, – сказал он. – Именно то, о чем просили.

– Так шо, хлопцы, я могу ехать? – спросил визитер. – А то у меня ж еще дела есть. В мастерские мне надо съездить – заказов нынче много.

– Еще минутку у тебя отниму, – сказал Пятнистый. – Иван, ты кому-нибудь о нас рассказывал?

– Та вы шо?! – визитер округлил глаза. – Та я с самого утра ни с кем даже по мобиле не разговаривал! Вот только с тем человеком, который для вас пакет передал.

– А на сотовый жене кто звонил? – почти ласково спросил «Василий». – В половине второго дня?

– А?! – Иван с усилием потер лысеющий лоб. – Ну да… Забыл… Я ей позвонил, шоб сказать, что приеду сегодня домой попозже.

– И о нас ты, Иван, даже своей жене ничего не рассказывал? Так?

Натурализовавшийся в Екатеринбурге «западенец» истово перекрестился.

– Та ни слова! – свистящим шепотом сказал он. – Вы шо? Разве ж я не понимаю?! Клянусь, хлопцы, никому о вас не рассказывал…

– Вот и хорошо, – сказал Пятнистый. – Василий, наш товарищ свою задачу выполнил, не так ли?

– Да, Игорь, он свое дело сделал.

– Вот что значит – «земляк»! – Пятнистый слегка хлопнул сидящего на стуле «земляка» по коленке. – Хороший ты человек, Иван! Из наших… Ты ведь не предашь нас?

– Как можно, хлопцы?

– Надо заплатить «земляку», – сказал Пятнистый, глядя на напарника. – Вася, друг, расплатись…

«Василий» полез в задний карман брюк. Иван тоже сунул руку в карман – за носовым платком. Он облегченно вздохнул. И это был последний вдох полной грудью, который он сделал в своей жизни: «Вася» набросил ему на шею удавку; Пятнистый помог свалить жертву на пол – через полминуты все было кончено.

У них ушло всего несколько минут на то, чтобы прибраться и собраться. Поверхности в съемной квартире эти двое тщательно протерли еще до того, как здесь появился визитер с переданным для них пакетом. Вещи тоже были собраны заранее.

Пятнистый поочередно осмотрел оба российских гражданских паспорта – в крафтовом пакете были два комплекта документов. Один паспорт с узнаваемой, его собственной, фотографией. Сергиенко Игорь Валентинович. Год рождения… тот же, но день и месяц другие. Место рождения – город Шахты, Ростовская область. Второй паспорт – для Васыля – на имя Шевчука Василия Петровича. Документы не выглядят «новоделами», и это правильно. Прописаны оба в том же населенном пункте – городе Шахты Ростовской области. В пакете обнаружились также два служебных удостоверения сотрудников МЧС по Свердловской области – на их новые фамилии, с вклеенными фотографиями.

Пятнистый вытащил из обложки старый паспорт: он тоже поддельный, но уже прошел проверку. Передал его своему напарнику.

– Страницы с фотками вырежь и уничтожь. Старые паспорта выбросим по дороге в канализацию.

Пока напарник занимался утилизацией старых документов, Пятнистый тоже не оставался без дела. Взяв смартфон «земляка», стал просматривать сохраненные входящие сообщения. Их оказалось с полдюжины, и все они были от жены владельца этого гаджета.

Сохранились и две исходящие эсэмэски, датированные вчерашним днем.

Пятнистый набрал текст сообщения:

– ЛЮСЯ УЕЗЖАЮ НА ТРИ ДНЯ ТАГИЛ! ЕСЛИ НЕ БУДУ ЗВОНИТЬ НЕ ВОЛНУЙСЯ. СРОЧНЫЕ ДЕЛА. ИВАН

Отправил эсэмэску на номер жены «земляка». И лишь после этого открыл заднюю крышку чужого смартфона и стал извлекать элемент питания – следует быть внимательным даже в мелочах. Покончив с этим нехитрым занятием, Пятнистый достал из сумки собственный смартфон. Ответили быстро – определенно, звонка этого ждали.

– Здорово, брат! – послышалось из трубки.

– Привет, Андрей! – сказал Пятнистый. – Получили бандероль с бумагами.

– Все в порядке, надеюсь? С этими бумагами?

– Внешне бумаги выглядят нормально. А остальное покажет первая же экспертиза…

– Уверен, все будет в порядке… С курьером «расплатились»?

– Да, конечно.

– Что нового, Игорь? Можешь говорить открыто – канал кодируется.

Пятнистый доложил о ситуации куратору. Пересказал и то, что им стало известно от «курьера».

– Добро, я понял, – сказал тот. – Действуйте, как мы и договаривались, Игорь. Следующий пункт – аэропорт.

Вскоре эти двое покинули съемную квартиру, оставив в ней труп человека, в чьих услугах они более не нуждались. Своего земляка, которого им было приказано ликвидировать, чтобы убрать лишнее – опасное для предстоящего дела – звено.

Глава 11

Командир воздушного судна, совершающего рейс Самара – Сургут с промежуточной посадкой в аэропорту Екатеринбурга, на короткое время – так ему показалось – потерял сознание. Когда он очнулся, то первым делом посмотрел на приборную панель. Взгляд почему-то не фокусировался; болело горло, голова как будто охвачена огнем. Едва ли КВС понял и воспринял увиденное, потому что в следующую секунду у него вновь потемнело в глазах. Командир воздушного судна – двухмоторного «ATR-72» – на короткое время, как ему вновь почудилось, потерял сознание. Когда он очнулся, то попытался понять, что происходит. В 140 километрах от аэропорта Кольцово он приступил к снижению с эшелона с правым доворотом к четвертому развороту курса посадки 82°, отключив при этом продольный канал автопилота и пилотируя ручкой автопилота по боковому каналу.

Метеосводку по Кольцово он почему-то вспоминал отрывочно, но точно помнил, что видимость составляет не менее шести тысяч метров. Еще он помнил, что в 75 километрах от аэропорта он связался с диспетчером подхода, который дал разрешение снижаться до высоты 1700 метров к четвертому развороту. Чтобы выйти к данному развороту на указанной высоте, самолет должен был снижаться с вертикальной скоростью 15 м/с, однако… Однако что-то пошло не так.

КВС принялся вызывать диспетчера подхода. Но он почему-то не слышал собственного голоса. В наушниках звучит странный помеховый фон; временами он походит на змеиное шипение, а порой напоминает низкий, утробный замогильный голос.

Когда первый пилот «сургутского» борта очнулся – трудно сказать, в какой уже по счету раз, – он повернул голову вправо. Кресло второго пилота оказалось пустым.