Ричард Длинные Руки – император Орловский Гай

© Орловский Г.Ю., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

* * *

Часть первая

Глава 1

Ужас стиснул сердце с такой силой, что в груди заныло от острой боли. Пока Багровая Звезда страшно нависала в небе, я полагал, что она не просто огромная, а чудовищно огромная, что-то вроде авианосца, но сейчас авианосец рядом с Маркусом показался бы лодочкой.

В долине Отца Миелиса грузно осела гора из блистающей стали, где только в нижнем ярусе поместился бы крупный город. Все небо на востоке залило страшно-багровым, словно раскаленные угли звезд подожгли небосвод. Закат, подумал я устрашенно, закат Земли, а с нею и закат всего мира. Чтобы не показать, что ноги подкосились, пришлось опереться на рукоять меча, воткнутого в землю.

Маркус – эта верхняя половинка нейтронной звезды, так ее вижу и ничего с собой не могу поделать, – грузно вдавила в землю часть холма, оказавшись вплотную к скардеру. Массивные деревья моментально исчезли, как соломинки, скалы на той стороне долины осели и сровнялись с землей, придавленные чудовищной массой.

Я как будто издали слышал звон металла, конское ржание и громкие мужские голоса. Рыцари торопливо поднимаются в седла и готовятся, опустив копья, атаковать врага.

За нашими спинами суровые голоса затянули «Кирие элейсон». У меня мороз прокатился по спине от торжественности и осознания того, что все мы или почти все погибнем в этой неравной схватке.

Я обернулся к бледной, все еще разъяренной, но уже испуганной Бабетте.

– Возвращайся! И передай, явлюсь. Как только…

Она кивнула, все поняла – у меня лицо белое от страха и ярости, – вскинула руки и моментально истончилась, превратившись в бесцветный пар.

Я покосился на полные ожидания лица плотно окруживших меня рыцарей. Сейчас в багровом куполе распахнутся врата и появятся закованные в доспехи огромные чудовищные воины на покрытых толстым слоем железа конях и с копьями размером с деревья.

Этого ждут они, а чего жду я, еще не знаю. Но сердце сжимается в страхе, эта беда намного опаснее даже той, что ждала в аду, где все понятно и почти знакомо по легендам и апокрифам.

– Наш смертный час, – прошептал я. – Либо все поляжем, либо одолеем. И тогда придет наше время.

Тамплиер покосился с некоторым недоверием. Никогда я не был таким серьезным и даже патетическим, но сейчас во мне звучит некая грозная музыка, и я в самом деле готов на этом благородном порыве закрыть собой амбразуру или вырвать, как Данко, сердце из груди и осветить моему народу дорогу к спасению.

– Все поляжем, – подтвердил отец Дитрих сурово, – и обретем спасение у Господа. Либо сгинем, как и весь мир, запятнавший себя недостойной жизнью.

– Все в лес! – прокричал я. – Немедленно!.. Быстрее, быстрее!

Тамплиер промолчал, а Сигизмунд вскрикнул:

– Но как можно? Это же враг!

– Пусть он пока говорит со скардером, – крикнул я. – Что, никто не видит, Багровая Звезда вне нашей досягаемости?

Отец Дитрих перекрестился, но лицо вовсе не благочестивое, и я впервые подумал, что начинал он не с духовной семинарии.

– Сперва укроемся, – сказал он трезвым голосом. – Теперь знаем, как выглядит колесница Антихриста.

– Оставим только наблюдателей, – велел я. – Посмотрим, какие эти твари с виду. Чем вооружены. На чем передвигаются. Сэр Тамплиер, вы согласны? А то лицо у вас какое-то несогласное, словно вы убежденный карбонарий.

Тамплиер сказал угрюмо:

– Дождаться бы, когда выйдут… да вдарить!

– Знаете ли, сэр Тамплиер, – сказал я ласково, – я согласен, это красиво – идти в лобовую атаку с опущенными копьями на то, чего не знаем! Но глупо.

Альбрехт в помятых и сильно порубленных доспехах, покрытый гарью, но привычно щеголеватый, даже с крохотным султанчиком, укрепленным на верхушке серебряного конского налобника, посмотрел с седла на обоих чистых сердцами паладинов отечески и почти с любовью.

– Зато красиво, – сказал он ясным голосом. – И геройски… Песни потом будут петь. Молодых рыцарей надлежит воспитывать на таких примерах отваги и беззаветной доблести.

– А вот мне нужна победа, – огрызнулся я. – Согласен на любую, даже не геройскую. Главное – победить!

Альбрехт соскочил на землю, оруженосец перехватил повод, Тамплиер поморщился, во взгляде отразилось сильнейшее неодобрение.

– Ваше величество, ну что вы такое говорите!

– А что не так?

– А если, – спросил он, – победить недостойно?

Я фыркнул.

– Недостойных побед не бывает. Есть победы, и есть поражения. Победы всегда только блистательные! И чем дальше от нас, тем значительнее, а героев больше и больше!.. Вы что, книг не читали? Ах да, вы же ни разу не грамотный.

Он пророкотал обидчиво:

– Ваше величество!

– Блистательными, – пояснил я, – и даже героическими победы делают в летописях. Это нужно для воспитания молодежи в правильном направлении и чувстве прекрасной любви к королю и к этой, как ее, ах да, родине!

Примчался на взмыленном коне сотник Норберта, крикнул, не покидая седла:

– Наблюдатели посланы!.. Прощупают эту штуку со всех сторон… если удастся приблизиться.

– Спасибо, – сказал я. – Вы услышали мое мысленное повеление, ценю. Сейчас основная нагрузка и ответственность ложится на вас и на сэра Норберта!.. Продолжайте собирать все сведения о существах, что покажутся из этого корабля, не пренебрегая ни одной мелочью…

Тамплиер рыкнул:

– А мы?

– Все в лес, – повторил я. – Что, в самом деле настроились на красивую атаку с опущенными копьями? Да вы еще больше, чем я думал! Просто легендарный герой. В лес! До особого.

Альбрехт пробормотал:

– К тому же, сэр Тамплиер, вы человек не мелочный. Не ваше это дело – собирать сведения.

Норберт посмотрел на него осуждающе, повернулся в мою сторону.

– Простите… корабля?

Я отмахнулся.

– Небесный корабль тоже как бы корабль. Воздушный, знаете ли, корабль. Не в смысле, что сам воздушный, как вон ваша леди Кларитта вся как бы воздушная, взбитая, с приподнятыми, а что по воздуху прибыл.

– Но эта гора из железа! – напомнил Норберт. – А оно даже в воде тонет.

Я рыкнул:

– А если это легкое железо? И вообще, не спорить!.. Монарх не может ошибаться. Тем более в военное время.

Альбрехт подумал, сказал многозначительно:

– Кстати, ввиду военного времени… Ваше величество, не пора ли…

– Чего? – спросил я сердито. – Граф, что-то у вас морда хитрая. Если снова гадость, то я могу в неудержимом монаршьем гневе…

– Момент удобный, – объяснил он серьезно.

– Для чего?

Он чуть понизил голос:

– Принять императорскую корону.

Я дернулся, чуть не сплюнул, но он смотрел очень серьезно, к тому же на лицах остальных лордов и знатных рыцарей, что прислушиваются жадно, не отразилось неприятия, напротив – полное одобрение.

– Граф, – сказал я зло, – вот самое что ни есть время!.. Вы бы еще и пир по этому случаю! А то и вовсе бал. С этими, как их… уже и забыл! У которых эти самые… здесь и здесь. И которые весьма.

– Это после победы, – сказал он деловито. – А пока ввиду военного времени, когда все для победы, ни у кого даже мысли не возникнет что-то сказать против. Сейчас все силы должны быть в одном кулаке. Простите за грубость, но ваш подходит больше всего для такой недоброй роли.

Норберт, уже в седле, развернул коня в сторону чудовищной красной горы.

Я прокричал вслед:

– Проследите, чтобы со стороны Маркуса ничто не указывало на тропы, по которым уходим!

Он красиво и лихо умчался, даже такие суровые и неулыбчивые превращаются в подростков, когда под ними горячие сильные кони, а я подумал, глядя вслед, что мой приказ хорош и умен, если имеешь дело с людьми, но кто знает, что оттуда выйдет. Может быть, бронированные тараканы размером с сарай? Или динозавры в скафандрах из нейтрида?

Сигизмунд сказал торопливо:

– Антихристовцы наверняка сперва в Штайнфурт или Воссу. Или их лучше звать маркузейцами?

Тамплиер прорычал:

– Просто тварями. Этими тварями!

– В Штайнфурт, – уточнил Альбрехт. – Тот ближе. И чуть крупнее.

– Знаете ли, – сказал я сварливо, – это не значит, что наше местопребывание не нужно скрывать. За нарушение маскировки будем весьма карать. А пока, сэр Альбрехт, распорядитесь насчет маскировки и сокрытия наших следов. Ни одна душа не должна знать, где мы скрываемся, хотя, конечно, такое невозможно, но все равно желательно.

– Ничего не понял, – ответил Альбрехт, – но, как догадываюсь, вы хотели сказать, что, простите, ваше почти императорское величество, часовых стоит распределить на больших расстояниях один от другого?

– Вы прямо мысли мои не читаете, – ответил я. – Полагаете, если их даже заметят, то не обратят внимания.

– Сразу хватаете идею, – сказал он с одобрением. – А то иногда смотрю на вас и думаю…

– Граф, – сказал я предостерегающе, – я вам подумаю, я подумаю! Сейчас не думать надо, ибо! Но идея, да. И вообще. Эти звездные твари в первую очередь бросятся в места большого скопления народа, тут вы случайно угадали.

– У меня бывает только случайно, – ответил он смиренно, – а вот у вас…

Я поднялся в седло арбогастра, Бобик уже скачет рядом, рыцари поспешно вскакивают на коней.

– После этой великой войны, – крикнул я громко, – многое изменим, но сейчас объявляю всеобщее Великое Перемирие! Перед лицом самого опасного в истории мироздания врага, неведомых существ с Багровой Звезды, призываю на страшный бой с врагом всех-всех: эльфов, гномов, троллей, огров, гарпий, всех чудовищ и любых противников, с которыми велись войны!.. На время Великого Испытания нет колдунов, инквизиторов, магов и паладинов – все просто люди, даже если они не люди, все мы защищаем наш общий мир!..

Альбрехт добавил уже негромким голосом, что прозвучал почти зловеще:

– А потом, после победы, посмотрим, кто внес вклад в победу, а кто старался ударить в спину.

Я представил, как по всем королевствам в каждом городе и даже селе, где есть церквушка, тревожно звонят колокола, а глашатаи громко и страшно кричат на перекрестках и площадях мой составленный неделей раньше указ:

– Вставайте все!.. Все на бой с Антихристом!.. Он приближается, он уничтожит дивное создание Господа – его райский сад, в который уже начали превращать землю!.. Вставайте все!.. Берите в руки оружие, какое у вас есть!.. Мы можем умереть или победить, но не сражаясь – умрем все!

Несколько человек на легких конях выметнулись из леса и, размахивая руками, указывали, куда направить путь.

– Мы не знаем, – сказал я, – насколько захватчики хороши в лесу, потому на всякий случай наш штаб расположим не просто в лесу, а в его глубине на обширном болоте. Разведчики сэра Норберта отыскали там сухой островок, а к нему тропку. Правда, идти по грязи, иногда по самые голенища…

Сэр Робер охнул:

– А по болоту еще и лягушки?

– Много, – заверил я. – Здорово, правда?

– Еще бы, – сказал он с чувством. – Обожаю, когда их много! Толстых, противных, в бородавках…

– То жабы, – возразил я. – А лягушки без бородавок. Но не печальтесь, к жабам еще отведу. Чуть позже.

Он произнес сквозь зубы:

– Ну спасибо. Вот уж счастье привалит так привалит! Обожаю, когда в бородавках…

– Особенно, – буркнул барон Келляве, – женщины. Ваше величество, я займусь охранением?

– Только ставьте на дальних подступах, – предостерег я. – Если звездные демоны заявятся, боюсь, нас уже ничто не спасет. И весь мир.

Он кивнул и придержал коня, пропуская нас вперед. После охраны холма со скардером спешит поручить себе новое ответственное задание, что хорошо, очень серьезный и ответственный воин, бывалый, тертый, такой, как был Нечеса-князь, таким доверяю особенно.

В лес все еще бегут из окрестных сел запоздавшие. Большинство деревень и так на краю леса, это чтоб за дровами и бревнами далеко не ездить, но в этом и минус, крестьяне до последнего часа надеются, что либо беда пройдет мимо, либо успеют укрыться в погребах или добежать до леса.

Мы промчались около мили, на опушке младшие командиры Норберта перехватывают людские потоки, распределяют и указывают, кому куда, заранее разведанные тропки проведут в уже приготовленные для убежищ места.

Я остановился на опушке, развернул арбогастра в обратную сторону, со страхом и ненавистью смотрел на этот чудовищный багровый купол. Тамплиер и Сигизмунд встали рядом, как паладин с паладином, а еще по праву тех, кто сражался со мной рядом в только что закончившейся исполинской битве, определившей новое лицо мира… если, конечно, он переживет страшный час Маркуса.

На их лицах страх и замешательство, красный купол закрывает собой половину пылающего неба, и кажется, что от него сейчас воспламенится весь мир.

Альбрехт отослал с поручениями двух серьезного вида рыцарей и подъехал к нам, все еще в тех же в помятых доспехах, даже удивительно, что не сменил и не почистился от гари.

– Ваше величество, – обратился он ко мне, подчеркивая серьезность момента, – с вашего позволения я послал и своих людей в помощь сэру Норберту.

– Граф, – ответил я так же подчеркнуто по-деловому, – благодарю за оперативность. Вас что-то тревожит еще?

Он взглядом указал на багровый купол, придавивший холодной и злой мощью половину мира.

– Этого достаточно, ваше величество.

– Граф, – сказал я настойчиво, – а скрываете что?

Он бледно улыбнулся.

– Пустяки, ваше величество. В нашем роду все мужчины чувствовали приближение смерти за неделю. Сейчас у меня стойкое предчувствие, что эта схватка будет для меня последней. Только и всего.

– Граф, – сказал я с чувством, – вы будете не одиноки. Мне кажется, все мы здесь поляжем. С другой стороны… нам выпало участвовать в самой величайшей из битв!.. Пойдемте, граф, надо взглянуть, что за место норбертовцы подобрали.

Он коротко поклонился.

– Да, ваше величество.

Я повернулся к молча и почтительно слушающим паладинам.

– Сэр Тамплиер, сэр Сигизмунд! Вам нечего здесь сопеть и рыть землю стальными копытами.

– Да, сэр Ричард, – почтительно ответил сэр Сигизмунд.

– Следуйте с нами, – велел я.

Глава 2

Могучие деревья лес всегда выставляет стражами на опушку, они встретили нас настороженно и расступились нехотя и неспешно. Дальше пошли тоже крупные, но уже не богатыри, потом потянулся обычный лес с тропками, папоротниками, чахлой травой, а то и вовсе сплошным ковром из сухих сосновых иголок.

Дорожка опускается реже, чем поднимается, словно ее прокладывал бегущий ручей, а не лесные звери. Воздух из влажного стал неприятно мокрым, липким. Деревья пошли тонкие, но поросшие с одной стороны мхом, когда ярко-зеленым, когда неприятно-коричневым.

Тропка постепенно и очень неспешно увела вниз. Роскошные папоротники попадаются чаще, роскошные, ажурные, но чем ниже дорога, тем темнее листья. Наконец отступили в стороны и пропали, а впереди деревья стали вообще деревцами, хилыми и скрюченными, верный признак близкого болота с его гнилыми водами.

Под ногами земля начала пружинить, идем по толстому слою мха, скрепленному крепкими корнями, но кожей чувствую под этим ковром бездонные холодные воды, которые так не любят корни деревьев.

Возле меня стараются держаться высшие лорды, оттерев верных паладинов Тамплиера и Сигизмунда. Иногда мелькает Карл-Антон, у него откуда-то конь; что-то в этой лошадке не совсем правильное, но, скорее всего, это замечаю только я. Похоже, Азазель, уходя из нашего мира, оставил ему своего коня или научил, как призывать.

– Они сильнее нас, – проговорил я вслух своим мыслям, – всего лишь сильнее…

Альбрехт посмотрел на меня несколько странно.

– Разве этого мало?

– Много, – согласился я. – Но зато есть надежда.

Альбрехт промолчал, что-то уловил или даже понял, Карл-Антон издали чуть наклонил голову.

Я ехал, красиво выпрямившись, левая рука держит повод, а правую хвастливо упер в бедро. Хмурое небо отражается в темной воде, под ногами хлюпает, продвигаемся как по другой планете: воздух влажный и даже сырой, на стволах деревьев толстый мох, часто слизь толстым блестящим слоем.

За спиной чавкающие звуки, грузный конь Тамплиера часто оступается и потом с трудом вытаскивает ноги из трясины. Конь Сигизмунда почти такой же мышчатый, идет все же легче, осторожничает.

Я заметил, что и сам Сигизмунд старательно копирует мои движения, хотя я вроде бы не ходок по болотам, дитя асфальта, однако приноравливаюсь быстрее, словно у меня нервная система прошла более длинный путь и быстрее соображает, что и как делать в новых обстоятельствах…

Люди идут почти след в след, извилистой змейкой, по бокам торчат воткнутые ветки, указывая, куда нельзя ступать. Иногда удается выйти почти на пусть не сухое, но сравнительно твердое, затем снова по чавкающей земле, а то и мутной смердящей жиже, такой замечательной для болотных тварей.

Я оглянулся: печальным показалось зрелище отступления, да еще по болоту. Все как-то предпочитают красивый и жестокий бой, схватку грудь в грудь в хороших доспехах, на твердой земле и под ярким солнцем, тогда и погибнуть не стыдно, а здесь как будто трусим, а нас догоняют и бьют в спину.

Хотя солнце еще только над горизонтом, но здесь почти солнечно, глупо мечутся бабочки, стремительно проносятся большеглазые стрекозы, с тяжелым ревом пролетают толстые важные жуки: над болотом всегда полно всякой живности, а от птичьего чириканья, щебетанья и визга зенит в ушах.

У начала тропки, что ведет на остров, встретились с группой тяжеловооруженных воинов лорда Робера. Он поклонился уважительно и с достоинством, высокий и дородный, доспехи не только в царапинах, но все еще покрыты копотью, как и левая щека, где пламенеет свежая царапина, не успел отмыться, у лордов больше хлопот, чем у простых рыцарей.

– Ваше величество…

– Лорд Робер, – прервал я, – вам повезло построить замок в таком ключевом месте, а нам повезло встретить вас! Благодарю за помощь, а теперь…

– Да, ваше величество, – ответил он, в свою очередь прервав на полуслове, что весьма невежливо, но ситуация позволяет. – Да, оно пришло. И мы сделаем все. Положитесь на меня и моих людей во всем, что касается. И даже больше.

Дальше уже гуськом, тропка хоть и выдерживает даже тяжеловооруженных рыцарей, но только по одному и причудливым зигзагом, а то шаг в сторону – вместе с конем скроешься во внезапно распахнувшейся под слоем мха черной и смрадной бездне.

У выхода с тропки на остров в два ряда рыцари и тяжеловооруженные ратники сэра Кенговейна. Сам он устремился из глубины лагеря к нам на укрытом роскошной попоной красавце коне, сам все такой же надменный и гордый, хотя белый плащ уже не развевается красиво и величественно за спиной, однако на шее видны остатки разорванного шнура, а на поясе чудом уцелел алый бант, явно завязанный женскими руками. Если бы я не знал, что это один из вассалов Альбрехта, которого тот прислал защищать холм со скардером, все равно бы решил, что этот рыцарь подражает сэру Гуммельсбергу.

Конь под ним все тот же, но с шеи сорваны когтями две широкие стальные пластины, защищающие от нападения сверху, на других остались глубокие следы когтей и даже зубов.

Он покинул седло загодя, быстро подошел к тропке и красиво преклонил колено.

– Встаньте, сэр, – сказал я. – На время военных действий все церемонии отменены, потому что. Достаточно простого поклона. У вас прекрасный конь! И благодарю за службу, сэр…

– Бриан, – подсказал он, – Бриан Кенговейн, ваше величество!.. Да, он приучен не бояться противника, кем бы тот ни был. Еще хватает зубами и бьет копытами!

– Прекрасно, – повторил я. – Пришел час великой битвы, сэр Бриан. Надеюсь… да что там надеюсь, я просто уверен, что ваш боевой конь внесет решающий вклад в нашу общую победу над коварным и трусливым захватчиком. Возможно, и вы окажетесь достойным стоять рядом со своим боевым конем!.. Кстати, проследите, чтобы ваши люди из леса не высовывали и носа. Здесь не должно остаться следов, где мы теперь и сколько нас.

Он сказал быстро:

– Все понимаю, ваше величество!

– Рассчитываю на вас, сэр Бриан, – сказал я и, повернувшись к сопровождающим меня, велел: – Военачальникам далеко не расходиться. Вскоре изволю пообщать всех.

Болото само по себе огромное, хотя уже почти не болото, кое-где даже чахлые деревья, каргалистые, с болезненно покрученными болотным ревматизмом ветвями, а в самой середине настоящий остров, где Норберт по моему приказу приготовил место для лагеря.

Шатер мне установили в центре, несколько человек спешно заканчивают обустройство лагеря, дальше поставлен целый ряд шатров поменьше, а еще одна бригада со всей возможной скоростью ставит еще шатры для рыцарей.

Навстречу пустил коня сэр Горналь, молодой баннерный рыцарь, сотник Норберта, крикнул, резко поднимая лошадь на дыбы:

– Ваше величество! В шатре пока только стол, две лавки и ложе, больше ничего привезти не успели!

Я отмахнулся.

– И не понадобится.

– Ваше величество?

– Все решится в несколько дней, – сказал я. – Нам здесь не жить… Нам вообще не жить, если не.

Он поклонился.

– Спасибо, ваше величество. Мы сделаем все, что позволит нам Господь.

– Он позволяет многое, – напомнил я, – но спрашивает строго.

Он повернул коня и ускакал, Бобик уже у шатра, все понял, пробежался дважды вокруг и первым вскочил вовнутрь. Часовые выбежали навстречу, я бросил им повод арбогастра, оглядел лагерь, охватывая одним взглядом.

Сердце болезненно сжалось. Домовитые работники делают все добротно, на годы. А у нас в запасе от силы несколько дней. А то и часов.

В шатре чисто и сухо, на полу уже толстый ковер, ну, это чересчур, не настолько я и король, чтобы замечать удобства. Стол поставили длинный, дюжина мужчин поместится, но стул только один, а так по обе стороны две широкие длинные лавки.

И, конечно, ложе, массивное и вместительное.

Сбросив меч и освободившись от кирасы, я машинально опустился за стол, продолжая перебирать варианты, как дальше действовать и что делать, какие из себя пришельцы, а здесь я могу напридумывать гораздо больше, чем мои рыцари…

Послышались близкие шаги, голос часового, полог отодвинулся, в шатер вошел Альбрехт, уже чистенький настолько, что сверкает, как надраенная золотая монета, свежий и почти благоухающий, хотя мы вроде бы еще не в райских кущах, а на болоте.

– Простите, ваше величество… Церемониймейстер не успел меня огласить.

Я вяло кивнул.

– Проходите, граф, садитесь. Что пьете?

Он посмотрел с изумлением.

– Ваше величество, вы раньше никогда такое не спрашивали! Всегда: пей, что даю, а то повешу!

Я молчал, а он усаживался неспешно и старательно, жеманно расправляя полы кафтана, чтобы не помять дорогую ткань, осматривался так, словно мне тут жить до старости, а ему приходить изредка в это вонючее болото и лживо уверять в своей все еще преданности.

– Это потому, – признался я, – что малость сбит с толку. Даже не малость. Как-то совсем не то ожидал.

Он спросил подчеркнуто бесстрастно:

– Все-таки что-то ожидали, ваше величество?

– Нерационально, – сказал я медленно, – сажать такую махину… Оставить бы на орбите… орбита – это такая… в общем, сюда бы десантные корабли… ну, это такие лодки. С корабля, когда не могут подойти к берегу из-за рифов или мели, обычно отправляют солдат на лодках. Ничего не понимаю.

Он пробормотал:

– Я еще меньше. В ваших словах.

– Ладно, – сказал я, – планы меняются.

– А какие были?

Я развел руками.

– Захватить десантный силой или хитростью, а на нем ворваться внутрь корабля-матки. Понятно, побить там всю посуду.

– А тех пришельцев изнасиловать, – сказал он с пониманием.

– Ладно, – сказал я, – может быть, это такие чудища… что Господь простит за неисполнение его главного и основного завета?

Он поинтересовался:

– Ваше величество, какие будут приказы?.. Распоряжайтесь, люди должны слышать ваш уверенный и чуточку покровительственный голос. Даже если не знаете, что делать, я же вижу, все равно другие должны думать, что у их сюзерена есть план и тот приведет к быстрой и блистательной победе!

Я буркнул:

– Граф, вы чересчур проницательны. Будь я поинтеллигентнее…

– Но вы же не?

– Именно, – отрезал я, – потому и терплю ваши. А так бы что? В общем, если народ ждет, то, конечно, придумаем. Тем более что мне это тоже в какой-то мере надо. Жить почему-то хочется. Странно, да?

– Мне тоже странно, – согласился он, – хотя отец Дитрих и обещает всем красиво павшим райское блаженство, но как-то не хочется… Наверное, потому что я на арфе не очень. И вообще не люблю арфы.

– Возможно, – сказал я с сомнением, – это будет не слишком принудительно?

Он возразил:

– Но сказано же: все попавшие в рай играют на арфах!.. А раз так, то придется, хочешь не хочешь. Ваше величество, я, с вашего позволения, позволил себе… от вашего имени, разумеется, созвать большой совет. Увы, из тех, кто сейчас с нами на этом болоте. Так принято.

– Это правильно, – согласился я. – Спасибо, граф.

– Это неправильно, – возразил он, – но принято. Совет лордов хорош в мирное время, а сейчас все должны слушать и выполнять сразу, без рассуждений.

– Это при условии, – уточнил я, – если такой орел, как я, всегда прав. А если нет?

Он сплюнул через плечо.

– Лучше ошибайтесь в чем-то другом, – посоветовал он. – Например, с бабами. С ними все ошибаются, ничего зазорного. И вред такой, что и не вред даже, а как бы даже выгода… если посмотреть сбоку, но снизу… Ладно, ваше величество, я в самом деле не стану ломаться и отказываться от чаши хорошего вина!

Я создал молча чашу с некрепким красным, полюбопытствовал:

– А что это вы меня все величествуете? Мы же наедине…

– Приучаю, – ответил он серьезно. – Не даю расслабиться на болоте среди жаб и лягушек. И даже распуститься. Подготавливаю к императорской мантии на ваших широких, а они в самом деле вполне так, это не лесть, плечах. Можно с некоторой натяжкой даже назвать раменами. Это не ругательство, ваше величество! Так говорили древние, если я угадал.

Страницы: 1234567 »»

Читать бесплатно другие книги:

Информативные ответы на все вопросы курса «Нормальная физиология» в соответствии с Государственным о...
Информативные ответы на все вопросы курса «Общая психология» в соответствии с Государственным образо...
Информативные ответы на все вопросы курса «Наследственное право» в соответствии с Государственным об...
Информативные ответы на все вопросы курса «Психология личности» в соответствии с Государственным обр...
Информативные ответы на все вопросы курса «Общая социология» в соответствии с Государственным образо...
Информативные ответы на все вопросы курса «Международное право» в соответствии с Государственным обр...