А жизнь так коротка Чейз Джеймс

Глава 10

Химчистка, где Муни служил управляющим, находилась на маленькой боковой улочке. Это была маленькая и убогая лавчонка. Через витрину можно было различить машину для глажения, трех девушек, которым было едва по 16 лет, и перегородку, за которой сидел Муни.

Когда Гарри открыл дверь, все девушки подняли глаза. Муни говорил, что они все страшны, как семь смертных грехов. Это было преувеличением, но незначительным. У всех троих были жеванные лица и грязные волосы.

— Мистер Муни у себя? — спросил Гарри.

Самая молодая показала пальцем на дверь в глубине таким выразительным жестом, что Гарри понял, если он найдет Муни с перерезанным горлом, она его не пожалеет.

В маленькой клетушке, меблированной столом, креслом и металлическим шкафом, в кресле сидел Муни, положив ноги на стол.

Гарри не видел его много недель и заметил, что старик сильно изменился.

Он казался еще более старым, более убогим и отчаявшимся. Ботинки его протерлись, а галстук засалился. Шляпа, как всегда сдвинутая на затылок, еще более деформировалась, манжеты рубашки обтрепались и засалились.

Муни широко открыл глаза, увидев Гарри. Он спустил ноги и протянул ему руку.

— Здравствуй, малыш, — сказал он, улыбаясь. — Вот это сюрприз. Я сейчас как раз думал о тебе.

— Рад вас видеть, Альф, — сказал Гарри немного смущенно, пожимая ему руку.

— Как дела? Вы неплохо выглядите.

— Ты находишь? Усаживайся на стол. Этот Джиппи никак не разорится на покупку второго стула. Он не любит, когда у меня посетители. К сожалению, я не могу предложить тебе сигару. Дела идут сейчас очень плохо.

Гарри сел на уголок стола и закурил. Муни вздохнул и потер лоб грязным пальцем.

— Заметь, это меня не удивляет. Что касается моих неприятностей, то они никогда не длились долго. Ты видел этих девок. Представь, каково быть с ними целый день. Мне явно не хватает маленьких танцовщиц. Больше всего на свете мне нравится запах девушек.

Гарри рассеянно слушал Муни, слишком занятый своими неприятностями.

Муни внимательно посмотрел на него.

— Что произошло, Гарри? У тебя все написано на лице, когда дела идут плохо. Я могу тебе помочь? Девушки слишком глухи, чтобы подслушивать у дверей. Давай.

— Мы крепко влипли, Альф. Я не могу тебе рассказать все детально, но это слишком серьезно, и мы должны бесследно исчезнуть.

— Кредиторы? Я подозревал, что рано или поздно это случится. Что я могу сделать для вас?

— Нам нужны документы и продуктовые карточки. Вы знаете, где их можно достать?

Муни поднялся и подошел к двери, приоткрыл ее и, убедившись, что трое девушек болтают между собой, вернулся на место.

— Возможно, — прошептал он. — Это стоит дорого.

— Тогда я попрошу вас это сделать и побыстрее. Это вопрос часов, Муни.

— Это будет стоить тебе фунтов тридцать и это недорого. Парень, который делает эти вещи, мой приятель. Если бы ты пошел к нему сам, это стоило бы тебе фунтов пятьдесят.

Гарри вытащил из кармана портмоне и положил деньги на стол.

— Спасибо, Альф. Пять фунтов для вас.

Муни поколебался, потом покачал головой.

— Нет, парень, у тебя неприятности и тебе самому нужны деньги. Я рад, что могу помочь тебе, — сказал Муни, отодвигая банкноту.

— Спасибо, Альф. Действительно, мне нужно все, что я смогу собрать, до последнего пенса. Но вот чек на пятьдесят фунтов. Это все, что осталось у меня в банке и я не могу эти деньги забрать. Я оставлю чек и вы возьмете деньги. Половину отдайте Дорис, остальное возьмите себе.

Муни колебался. Искушение взять деньги было настолько велико, что он покрылся потом.

— Нет, еще раз нет, Гарри, — сказал он, тяжело дыша. — Вам эти деньги нужнее, чем мне или Дорис!

— Нечего и говорить о том, чтобы оставить Дорис без денег, я прошу вас сделать именно так. Мы как-нибудь выкрутимся с тем, что у нас есть.

Муни пожал плечами и положил чек в карман.

— Ладно, спасибо, Гарри. Ты не представляешь, какую оказываешь мне услугу. Эти двадцать пять фунтов спасают мне жизнь! Ты действительно хочешь, чтобы я их взял?

— Да. А теперь поспешите за бумагами. В котором часу мне вам позвонить?

— Твои документы будут у меня часов в шесть.

— Хорошо, я приду за ними. Сделайте их на имя Дугласа и Элен Кент, последнее место жительства Синклер Роуд, Вестхэм, Лондон. Хорошо?

— Ладно, старина.

— Да, еще одно. Альф. Что бы ни случилось, никому ни слова.

Возможно, что полиция будет проводить следствие. Это не наверняка, но возможно. Надеюсь, что вы ничего не скажете.

— О чем говорить. За кого ты меня принимаешь? Это Клер… не ты?

— Да, это она, но я ее не оставлю.

Муни потер подбородок.

— Ты прав, малыш. Мне она в глубине души нравится.

Немного ненормальная, но она для тебя сделает все.

— Я знаю… Ну, пока, Альф. Я приду в шесть часов.

— Не приходи сюда. Я принесу тебе их в шесть в «Дюк Веллингтон». В любом случае мне нужно идти в Сохо. Я поеду с тобой. Ты возьмешь такси? Высадишь меня на Пикадилли.

— Договорились. Но вы можете уйти просто так?

— Я уйду и все.

Муни поднялся, затянул узел галстука, натянул пиджак и аккуратно положил окурок сигары в ящик письменного стола.

— Это отвратительно! Вот уже три недели, как я сосу этот самый окурок! пробурчал он. — У меня нет денег на сигары. Они сейчас так дорого стоят!

Он вышел вслед за Гарри.

— Послушайте, девочки, я должен уйти. Пусть одна из вас останется до моего возвращения. Я вернусь, примерно, в половине седьмого. Если мистер Джимки позвонит, скажите ему, что я вынужден был пойти к зубному врачу.

Они остановили такси и сели.

— А Рон? — спросил внезапно Муни. — Если ты исчезнешь…

— Я ему не нужен. Но, если вы найдете время повидать его, это будет мило.

Скажите ему, что я напишу, как только все устроится.

— Я, наверняка, навещу его, — пробормотал Муни. — Будь осторожен, Гарри, и ради Бога, не закончи так, как я. Если человек ничего не достигает в сорок лет, значит, все кончено. Не забывай об этом. Человек в сорок лет в наше время никому не нужен.

Гарри высадил Муни в Пикадилли и направился в свою студию, где Дорис была погружена в работу.

— Я думала, что вы не придете сегодня, Гарри, — сказала Дорис. — У меня две встречи для вас на завтра и миссис Герсон приказала…

— Дорис, случилась очень сложная история. Я уезжаю. Не задавайте мне вопросов. Я должен исчезнуть.

— Клер?.. Клер уезжает с вами?

— Да.

— Значит, это с ней случилась эта история. Не с вами.

— Неважно. Я должен исчезнуть. Аннулируйте все встречи и займитесь ликвидацией дел. Я больше не вернусь.

— Но это невозможно, это глупо. Как раз в то время, когда все начало устраиваться, есть договор…

— Я должен вас оставить. Будьте разумны, Дорис, не осложняйте ситуацию. Я встречался с Муни. Он вам передаст двадцать пять фунтов. Это все, что я смогу сделать для вас. Мне жаль, Дорис. Не смотрите на меня такими глазами.

Я, действительно, ничего не могу сделать.

— Вы не должны были на ней жениться! Я всегда знала, что она принесет вам неприятности. Эта девка не стоит доброго слова. Бросьте ее, забудьте ее.

Пусть она идет своей дорогой, а вы идите своей, Гарри.

— Я люблю ее. Я знаю, что она ничего не стоит. Она тоже это знает. Но, когда любят, это не имеет никакого значения.

— Но, что делать с материалом! — воскликнула Дорис.

— Делайте, что хотите. Если сможете заработать на этом, это будет ваш личный доход. Я возьму с собой только фотоаппарат и несколько увеличителей.

Вас мне будет не хватать, Дорис.

Он взял свой аппарат, прижал к себе Дорис, поцеловал ее в лоб и вышел из ателье, чувствуя, как у него сжимается горло.

Было только пять часов. Еще час нужно было как-то провести.

Он вошел в телефонную кабину и набрал свой номер. Ответила Клер.

— Все хорошо, Гарри. — У нас будет все, что нужно. Как у тебя дела?

— Прекрасно, — ответил он.

— Я все упаковала и занимаюсь перекрашиванием волос.

— Не говори этого по телефону, милая. Я вернусь около семи.

Ты написала Моррису?

— Да. Я звонила Валю. Он в бешенстве. Он мне сказал, что Симпсон может преследовать меня за нарушение контракта. Я ему сказала, что пусть только попробует. Я была права?

— Мы не можем поступить иначе, — сказал Гарри, пытаясь замаскировать удар, который она ему только что нанесла. — Жди меня, я вернусь в семь часов.

Проблуждав по улицам Пикадилли, Гарри, в конце концов, добрался до «Дюка Веллингтона».

Как только он вошел, хозяин удивленно посмотрел на него.

— О, здравствуйте, — сказал он, мгновение подумав. — Давно вас не было видно. — Насколько я помню… этот небольшой инциндентик… был в июле?

— В октябре, сказал Гарри, довольный тем, что его узнали. — Время бежит, не так ли? Но меня не было в Лондоне.

— Мы всегда рады поставить вам стаканчик. Что вы желаете? В «Дюке Веллингтоне» можно брать только пиво, подумал Гарри.

— А та девушка, с которой вы были? — спросил хозяин, наливая ему пинту. Какой лакомый кусочек! Ваша подружка?

— Нет. Я ее после этого не видел.

— Жаль… Она, конечно, не ангел, но в постели должна быть приятна.

Гарри что-то неопределенно пробурчал и развернул газету, которую вынул из кармана.

Бар начал заполняться. Гарри осмотрелся. Вокруг были те же самые лица: трое мужчин в черных фетровых шляпах разговаривали вполголоса и пили виски, человек с жеванным лицом и его жена пили «Порто». Стрелки часов в баре медленно двигались. Наконец, в шесть с четвертью, дверь открылась и вошел Муни.

— Ну, как? — сразу же спросил Гарри шепотом.

— Все в порядке. У меня была небольшая схватка по поводу цены, но он, в конце концов, уступил. Вот, возьми и спрячь в карман. Не открывай здесь.

Гарри положил в карман толстый конверт.

— Я не знаю, как вас благодарить, Альф.

— Не будем об этом говорить, малыш. Поспеши. Я знаю, что ты спешишь к ней. Желаю удачи и пожелай ей удачи от меня. Если у тебя будет необходимость со мной срочно повидаться, вот номер телефона.

Он протянул карточку Гарри.

— Не говори ничего компрометирующего парням, которые тебе ответят, но тебе всегда дадут мой адрес, если я перееду.

Гарри благодарно пожал ему руку.

— Еще раз спасибо. Альф. Я думаю, мы увидимся.

— Пока.

Гарри похлопал его по плечу и быстро вышел. Расставание с Муни взволновало его больше, чем он мог предполагать. Забавный человечек, Муни, но он настоящий друг.

Он знаком остановил такси и дал адрес своей квартиры. По дороге он открыл конверт. Удостоверения, которые там лежали, были выписаны на имя Дугласа и Элен Кент. Внутри находился другой конверт, на котором Гарри прочел, нахмурившись, такие слова: «Я отдал двадцать пять фунтов Дорис, но сам не могу принять деньги, зная, как они вам нужны. Альф».

В конверте было двадцать пять однофунтовых банкнот.

Глава 11

Рядом с дверью он увидел четыре чемодана и коробку для шляп, на которой лежало брошенное манто из норки.

Гарри закрыл за собой дверь. Этот багаж трудно будет тащить, но слишком глупо не взять с собой все, что у них есть из одежды. Неизвестно, когда у них будут деньги, чтобы купить себе другую одежду.

— Ты готова. Клер? — спросил он, входя в салон. — Все в порядке. Муни…

Он замолк на полуслове, увидев совершенно пьяную Клер, лежащую в кресле.

Она подняла на Гарри невыразительный взгляд. Глаза у нее щурились как у близорукой женщины, отказывающейся носить очки. Она была растрепана, шелковое розовое платье было порвано. Один чулок отстегнулся и собрался гармошкой на лодыжке.

Гарри показалось, что перед ним какая-то незнакомка. Образ прошлого внезапно возник у него перед глазами, как на экране телевизора. Он увидел сумрачный вход и мегеру, занятую вытряхиванием ковра перед соседним домиком.

Он снова почувствовал запах грязи и вина, услышал хриплый голос, предлагающий ему удовольствие за один фунт.

Под бледной кожей мышцы лица у Клер дрожали, как вода под дуновением ветра.

— Я себе обожгла руку, — сказала она.

Он посмотрел на правую руку Клер, покрытую желтоватыми пятнами. Сигарета догорала у нее между пальцами и обжигала их, но Клер просто этого не замечала. Внезапно резким жестом она бросила окурок на ковер. Гарри увидел многочисленные дыры в тех местах, куда она бросала горящие окурки.

— Но, Клер, что случилось? Возьми себя в руки, нам нужно уезжать. Почему ты напилась?

— Ты мне должен сделать ребенка, — сказала она, грустно и пьяно глядя на него. — Я все продумала. Они меня не тронут, если ты мне сделаешь ребенка.

— Но, Клер, о чем ты говоришь? Возьми себя в руки, нам нужно уезжать!

— Ты не понимаешь? Ты понял, что я тебе сказала, — сказала она, стараясь твердо смотреть на него и дыша ему в нос винным перегаром. — Я где-то читала, что беременных женщин не трогают. Ты мне должен сделать ребенка.

Если ты не хочешь, я найду кого-нибудь другого.

Он схватил ее за плечи, поднял и потряс.

— Достаточно. Ты не понимаешь, что ты говоришь.

Она вдруг оттолкнулась с непонятно откуда взявшейся силой.

— Это ты не знаешь! — закричала она. — Ты немедленно должен мне сделать ребенка. Это единственное средство выбраться, Гарри.

Вцепившись в него, она начала рыдать.

— Я так боюсь, — стонала она, — ты мне должен сделать ребенка. Беременных женщин не вешают.

Гарри почувствовал, как ледяная дрожь пробежала у него по спине. Она сошла с ума? Он обнял ее за плечи и посмотрел в глаза.

От ужаса, который он прочитал у нее в глазах, у него закружилась голова.

— Что ты сделала?

— Он там. Я не знаю, почему это сделала. Он внезапно появился, когда я собирала вещи, и сказал, что нам не удастся скрыться. Я пошла на кухню, а он за мной. На столе лежал нож. Я схватила его и…

— Что? Что ты говоришь? — закричал Гарри, чувствуя, как сердце у него учащенно забилось. — Ты пьяна!

— Ты мне должен сделать ребенка! Я не хочу умирать, Гарри!

Я не хочу умирать! Что нам делать, Гарри?

Он оттолкнул ее и бросился на кухню, открыл дверь, сделал шаг вперед и замер.

Бен Веллон лежал на полу, подтянув ноги под подбородок и сжав кулаки. Его мертвые глаза, казалось, смотрели в потолок.

Глава 12

Мистер и миссис Кент жили в сорок третьем доме по Бефилдроуд в старой двухкомнатной квартире. Это был один из наиболее бедных кварталов Гастингса.

Дом N 43 принадлежал миссис Бейтс, которая сдавала его уже в течение двадцати лет и весьма гордилась тем, что знает все тонкости своей профессии.

Прежде чем найти свой конец под трамваем, ее муж сделал прекрасную комедийную карьеру в провинции. Бейтс был жизнерадостный здоровяк, который подвергал нервы своей жены жестоким испытаниям, отказываясь выполнять любую домашнюю работу.

Когда он умер, то оставил жене пятьсот фунтов, на которые она купила меблированный дом на Бефилд-роуд.

Миссис Бейтс была явно не красива. Она была маленькая и жирная, с выпуклостями в самых неожиданных местах. Ее лицо напоминало подгоревшее тесто. Оно было покрыто оспинами. Глаза маленькие, проницательные, рот тонкий. У нее было пять квартирантов: Кенты и трое худых пятидесятилетних мужчин, которые работали на железной дороге.

Эти трое мужчин, давние друзья, каждое утро поднимались в пять часов, шли на работу и возвращались домой около девяти. Бейтс видела их очень редко и практически никогда не слышала. Они жили уже больше десяти лет в доме N 43.

В конце концов, она решила, что если можно кому-нибудь доверять, в той мере, как можно вообще кому-нибудь доверять, то эти трое являются идеальными квартирантами. Супружеская чета Кентов ей нравилась меньше, в особенности, жена. Молодой человек казался безобидным, но жена не уступала самой миссис Бейтс, которая очень гордилась своей твердостью. Каждый раз, когда они вступали в словесную перепалку, а это происходило довольно часто, миссис Бейтс вынуждена была отступать побежденной. Мистер Кент старался сгладить острые углы. Кажется, он боялся беспокоить миссис Бейтс, и этот страх смягчал хозяйку, потому что она любила, когда ее боялись.

Настоящие неприятности начались с того дня, когда миссис Бейтс обнаружила, что женщина беременна. — «Во всяком случае не у меня, — заявила она. — У меня никогда не было детей и не будет. Вам нужно будет найти другую квартиру».

Миссис Кент удовлетворилась тем, что усмехнулась и захлопнула дверь перед носом оскорбленной хозяйки. Потом, когда Кентов не было дома, миссис Бейтс осмотрела их комнату и обнаружила под кроватью три пустых бутылки из-под виски и джина. Это вызвало новый скандал.

— В моем доме никогда не пили спиртных напитков, — вопила она, тряся бутылкой, — и я не позволю этого.

С непроницаемым лицом миссис Кент попросила у нее список других действий, которые хозяйка не позволяет и закончила это советом:

— А теперь иди, занимайся своей стиркой, старая перечница.

Потребовалась вся ловкость Кента, чтобы уладить этот скандал. Он попросил хозяйку, чтобы она поняла состояние жены и пообещал, что такого больше не повторится. Если бы Кент не платив за квартиру так регулярно, а ее доходы были бы больше, миссис Бейтс охотно бы вышвырнула молодую супругу за дверь после такой сцены. Но она не могла позволить себе потерять сорок пять шиллингов квартирной платы.

Кент работал у Мезона в фото-магазинчике в порту. Он проявлял пленки, делал фотокарточки и проводил долгие часы в темной комнате, возвращаясь домой только в семь часов полностью изможденный. Миссис Бейтс не знала, сколько он зарабатывает, но, во всяком случае, он зарабатывал немного, если судить по костюму, который он носил.

Жена одевалась лучше, по крайней мере, вначале, когда она появилась в меховой шубе, напоминающей норку. Но это манто вскоре исчезло, по-видимому, заложили, а новые платья, которые молодая женщина покупала, чтобы скрыть свою увеличивающуюся талию, были вульгарны.

Это была странная пара. Они жили без друзей и за полгода пребывания в Гастингсе ни с кем не сблизились. Когда они выходили гулять, то всегда направлялись на вершину холма рядом с замком и никогда не ходили в город.

Кент говорил миссис Бейтс, что прежде они жили в Лондоне в одном из кварталов в Вестхэме, но они всегда хотели жить на берегу моря. И в тот день, когда он увидел объявление Мезона, он сразу же за него ухватился. Его мечтой было приобрести домик и миссис Бейтс даже почти жалела его, так он был взволнован каждый раз, когда говорил о своих проектах. Ей хотелось, чтобы Кент остался у нее, но его жена… Настоящая ведьма. Иногда она принималась заводить своего мужа, но тому удавалось довольно быстро заставить ее замолчать и миссис Бейтс ни разу не удалось прибежать достаточно быстро, чтобы узнать повод, по которому они ссорились.

Кент говорил, что ребенок родится только через три месяца и у них достаточно времени, чтобы найти другую квартиру и они ее обязательно найдут.

— Три месяца, — возразила миссис Бейтс, усмехаясь. — Не верьте этому. Я в этом понимаю. Те, которые пьют джин рожают всегда быстрее, чем другие. Это случится не позднее, чем через два месяца. — Миссис Бейтс прекрасно помнила тот день, когда Кенты появились у нее. Она пила чай в кухне и читала в газете рассказ о преступлении в Лондоне: «Кровавое дело. Человек, разыскиваемый полицией, был обнаружен убитым в шикарной квартире в Парк Лейн. Разыскиваются Гарри и Клер Рикк. Но эта пара исчезла, не оставив никаких следов. Инспектор Паркинс продолжает активно свое следствие, но до сих пор ничего не обнаружено. Известно только, что одним из наиболее вероятных мотивов убийства, был шантаж».

В этот момент, когда она была занята изучением деталей дела, в дверь позвонили. С первого же взгляда женщина ей не понравилась: одна из тех блондинок в меховых пальто, которые всегда приносили неприятности. Но мужчина был приятен и согласился заплатить за две недели вперед.

Миссис Бейтс была удивлена, обнаружив, что женщина, практически никуда не выходит. Но Кент объяснил ей, что его жена больна. Однако, все-таки странно, что эта блондинка не выходит из дома уже пять недель, не так ли?

Хотя с момента их бегства прошло уже шесть месяцев, Гарри не чувствовал себя спокойно. Ему не раз случалось дрожать всеми своим частями тела, когда он встречался с полицейским или слышал тяжелые шаги на лестнице. Он не мог без страха открывать газету. Ходить по улицам ему было тяжело. Если кто-нибудь приближался к нему, сердце у него начинало биться изо всех сил.

Удивительно, как им удалось ускользнуть от розыска.

Несомненно, это произошло благодаря тому, что все было подготовлено для бегства перед убийством, так как труп Веллона был обнаружен почти сразу же после их отъезда.

Клер была настолько потрясена, что если бы она была одна, она отдала бы себя в руки полиции. Бывали дни, когда Гарри не верил, что она когда-нибудь опять станет прежней. Клер всякий раз была готова к бегству при малейшей тревоге: уличные крики, звуки резко тормозящего автомобиля — все доводило ее до нервных кризисов. Со временем она пришла к мысли, что она ошиблась, захотев иметь ребенка. Она чувствовала себя попавшей в ловушку, теперь, когда приближающееся материнство доставляло физические неприятности. Во всяком случае, она обвиняла во всем Гарри, проклиная день, когда встретила его.

Гарри старался быть снисходительным и обращался с ней крайне терпеливо.

От его любви осталось уже немного, но верность он хранил. Он не мог забыть того, что она сделала для него. Он помнил, как она отдалась в руки полиции, когда Паркинс обвинил его в краже портсигара.

Теперь он должен ее содержать, но на шесть фунтов в неделю, которые он зарабатывал, они могли с трудом существовать. После продажи драгоценностей Клер, у них оставалось еще тридцать фунтов, но эти деньги тоже быстро исчезли. Клер требовала бутылку джина в неделю и Гарри подозревал, что она ходит выпивать еще в соседний кабачок, когда его нет дома. Он попытался ее урезонить, но Клер засопротивлялась.

— Мне нужно что-то делать. Ты хочешь, чтобы я «все дни проводила в четырех стенах? Не делай такого лица.

Кроме того, она безостановочно курила, а Гарри бросил курить. Вначале он чувствовал себя взволнованным при мысли об отцовстве, но Клер быстро лишила его иллюзий.

— Послушай, — сказала она, — ты думаешь, что я хочу ребенка. Если бы хотя бы на секунду я могла подумать, что можно выкрутиться без этого, я бы ни за что его не сохранила. Посмотри, что это животное сделало с моей фигурой. Не делай такую физиономию. Это ты виноват в том, что так все произошло.

Иногда она становилась совсем другой, плача обнимала его и прижималась к нему, уверяла, что любит его и сделает все, что угодно для него.