Узники игры Вязовский Алексей
Вот, значит, как. Наконец дело дошло до дела. Судебного. После того как нашу компанию разлучили, а меня запихнули в сырую темницу, я два дня пытался добиться свидания хоть с кем-нибудь из властей. Судья, прокурор, адвокат – кто угодно. Правда, я не уверен, что местное средневековое правосудие дошло до идеи адвокатуры и защиты прав заключенных, но тем не менее. Что-то делать ведь надо. Жалобы я писать не мог, т. к. не знал письменного языка. Да и тюремщики в ответ на мою просьбу дать мне бумагу и чернила лишь обидно рассмеялись, сказав, что их месячного содержания не хватит, чтобы порадовать бумагой вшивого пленника. И вовсе я не вшивый. Нет, вшей и клопов тут хоть завались. Гнилая солома на нарах вместо матраса – идеальное место для их размножения. Но с моей кожей у них что-то не заладилось. Она у меня такой плотной и твердой стала, что даже щетина на лице не растет. Вот и обломилось счастье у местных паразитов.
Пройдя по темному коридору со множеством дверей, мы очутились на лестнице. Каменная лестница была освещена чадящими факелами, и у нее отсутствовали какие-либо перила. Н-да… С техникой безопасности в этой игре проблема. Так и упасть в пролет можно – костей не соберешь. Минута на спуск, и я в сопровождении тюремщиков внизу. Яркое солнце ударило мне в глаза, заставив прикрыть их руками. Я огляделся и понял, что мы спустились ко входу в башню, где у имперцев была организована тюрьма.
Снова пройдя по длинному коридору, мы, наконец остановились перед двухстворчатыми дверями. Их охраняли двое стражников, одетые в тяжелую броню и вооруженные оружием, смахивающим на земные алебарды. Мой тюремщик осторожно постучался, а затем, потянув на себя створку, осторожно заглянул внутрь. Его бормотание прозвучало невнятно, зато крик, раздавшийся в ответ, был резок и лаконичен:
– Заводи!
Меня ввели в просторную комнату с большими окнами, разделенную на три части, и я наконец увидел своих друзей – гнома и Ютаса. Они в компании каких-то оборванцев сидели за железной решеткой. Еще одна часть зала была выделена под публику. В ней стояли длинные скамьи, сейчас пустовавшие. Я пригляделся и увидел, что в дальнем конце помещения на помосте стоит массивный дубовый стол. Во главе стола восседал невероятных размеров толстяк с красным лицом. Вокруг него суетились люди в фиолетовых мундирах. Сам толстяк был обряжен в багровую мантию, а на его лысой голове красовался золотой обруч, украшенный драгоценными камнями. Красномордый начальник прямо за столом с бумагами и документами жрал жареное мясо. Никакими приборами он не пользовался – ни ножей, ни вилок я рядом с ним не заметил. Грязные жирные пальцы он недолго думая вытирал о своих подчиненных, заливаясь при этом ухающим хохотом. Про себя я окрестил начальника «Весельчаком У» по аналогии с одноименным персонажем из фильма «Гостья из будущего».
Я еще раз оглядел весь этот театр абсурда и пал духом. Никакой это не суд – балаган какой-то. Меня запихнули за решетку, и, отодвинув оборванцев, я протиснулся к своим друзьям.
– Эхау, Масумото, эхау, Ютас, – поприветствовал я по-местному своих друзей. – Как жизнь?
– Сам видишь как, – мрачно кивнул японец на решетки, которые нас окружали.
– Говорите тише, – показал глазами Ютас на группу пленников, сидящих и стоящих рядом с нами в клетке. Трое крепко сбитых мужчин кучковались вокруг одноглазого звероподобного предводителя. Все четверо были одеты в цветные рубашки, кожаные безрукавки, штаны и сапоги. Ни одного бритого лица – сплошь физиономии, украшенные нечесаными бородами, а кое-где и шрамами. Кроме компании бородачей и нас в клетке находилась еще пара-тройка личностей, чья профессия и жизненное призвание не оставляли сомнений. Руки, испещренные татуировками, рубцы от кандалов – преступники, они и в Африке преступники.
Не успел я их рассмотреть толком, как откуда-то появилась в потертом мундире невзрачная личность. Остановившись перед помостом, он повернулся лицом к пустым скамьям и торжественно провозгласил:
– Начинается суд! Всем молчать! Председательствует в суде его превосходительство наместник Тар-Агроса господин Эфдикл Великолепный! Ведет суд и подает дела на рассмотрение секретарь суда господин Энод. Да свершится правосудие во имя Спящего Бога и его Сына Императора!
Эфдикл Великолепный встретил оглашение состава громким рыганием и в первый раз оглядел подсудимых. Видимо, увиденное ему не понравилось, и он, нахмурившись, позвонил в колокольчик. Из неприметной двери позади президиума выскользнул тощий слуга с кувшином и кубком в руках. Оттолкнув руку с кубком, наместник завладел кувшином и сделал из него громадный глоток. Все находившиеся в зале суда с благоговением смотрели, как что-то явно спиртное перекочевывает из литровой емкости в желудок толстяка. Вытерев губы рукавом мундира, «Весельчак У» приказал начинать.
Начать решили с компании бородачей. Тюремщики вытолкали их из клетки и подвели к помосту. Секретарь суда зачитал обвинение. Ватага лесовиков Одноглазого Килона обвинялась в разбойных нападениях на фактории имперских купцов, захвате пленников для целей выкупа, неподчинении законным требованиям представителей власти. Килону также вменялись почему-то неуплата налогов и отсутствие регистрации. Далее шел перечень статей Кодекса уложений, по коим статьям выходила Килону и его товарищам вышка через повешение.
– Что можешь сказать в свое оправдание, Килон? – зевнул в лицо предводителю шайки Эфдикл.
Килон не воспользовался правом последнего слова, а просто харкнул в сторону судьи. Плевок атамана попал аккурат в бокал Великолепного отчего у того чуть не случился сердечный приступ. Толстяк побагровел, вскочил на ноги и заорал диким голосом. На девяносто процентов его вопли состояли из первоклассных матерных оборотов. Послушав все это, я сильно продвинулся в изучении нецензурной лексики. Наконец, Весельчак У плюхнулся в свое кресло и с минуту приходил в себя, тяжело отдуваясь.
– Ладно, – отдышавшись, произнес толстяк. – Килон и его шайка приговариваются к пове…
Тут к наместнику подскочил тот самый сморчок, что объявлял состав суда, и что-то стал объяснять, показывая бумаги. Тот кривился, но, не прерывая, внимательно слушал своего чиновника. Когда тот закончил шептать и выпрямился, наступила тишина.
– Приговариваются к передаче в государственную собственность без права выкупа, – закончил удовлетворенный данными объяснениями наместник. – Давайте следующих.
Атамана с ватажниками отвели обратно в наш загон, а наружу вывели растутуированных личностей. С ними Великолепный церемониться также не стал и каждому влепил по десять лет каторжных работ. И все это, не отрываясь от еды.
Наконец дело дошло до нас. Еще на выходе из клетки я предупредил друзей, что буду говорить от лица всех. Писарь долго рылся в бумагах, но так и не смог ничего найти на нас. Он недоуменно пожал плечами и, заикаясь, проблеял:
– Господин Наместник, на этих троих у меня ничего.
– Как ничего? – прочавкал наместник. – Раз попали к нам, значит, рыльце в пушку. Ищи дальше.
Еще десять минут бесплодных поисков, и потерявший терпение толстяк, тяжело вздохнув, приступил к нашему допросу.
– Начнем с тебя, верзила. Имя и личный номер, – начал он с меня.
– Дело в том, что у меня нет номера, зовут меня Эльвирт, я в игру попал из другого, реального мира под названием Земля. Попал сюда…
– Мне плевать, откуда ты попал сюда. Какой личный номер?
– Да нет у меня номера. Откуда бы ему взяться?
– У всех есть номер. У меня, у секретаря, даже у твоего гнома есть. Стоп. А пунча где?!
– Об этом я пытаюсь сказать, мы…
– Пунчи нет. Ясно, гном беглый. Или дикий.
– Он из Дориана. Его и еще трех гномов ввез дорианский аристократ, возможно, дипломат и вместе еще с двадцатью с лишними рабами передал черным эльфам. Все они были предназначены для жертвоприношения. Архимаг…
– Ах еще и архимаг. Слушай, ты что меня за идиота держишь? Какие эльфы, какой дорианский дипломат?! Что ты мне заливаешь тут!
– Ничего я вам не заливаю!! Рассказываю, все как было.
– Так. Давай сначала. Личный номер какой?
– Да нет номера!! – объясняя неписи ситуацию, я завелся и почувствовал себя в театре абсурда – Я из другого мира, попал в это тело около недели назад. Тело было без номера!! Я вообще не знаю, о каком номере вы говорите. И гном не знает. В его теле не гном, в его теле человек! Масумото, подтверди.
– Хай, – почему то по-японски подтвердил Кивами.
– Тебе, гном, слово никто не давал, – разгневался Наместник. – Еще не хватало, чтобы у меня в суде начали разговаривать стулья и столы.
Терпение Масумото подошло к концу, и он бросился на Великолепного. Если бы я не повис на его плечах, успокаивающе шепча: «Масу, спокойно, Масу, терпение» – никакие тюремщики бы не остановили японца от того, чтобы подпортить наместнику его великолепие. Уняв гнома и успокоив охранников, я вернулся к разговору с Эфдиклом.
– Господин Эфдикл, гном не гном, а человек. Имуществом быть не может. Я не из этого мира и не знаю, какие тут законы насчет гномов…
– Иномирное происхождение… эта… – Великолепный в досаде щелкнул пальцами, – а, вспомнил! Не освобождает от соблюдения законов! А они у нас в Империи просты. Каждый гражданин, раб или приезжий, должен быть зарегистрирован по месту проживания. Каждому выдается личный номер, выбитый вот на такой звезде. – Толстяк продемонстрировал нам медную пятиконечную звезду с выбитым сзади числом и именем. – Конечно, некоторые преступники думают, что могут жить под чужим номером. Но они заблуждаются! Когда гражданин получает персональный код или переезжает на новое место жительства, он оставляет в местном магистрате отпечаток большого пальца правой руки. Так что всегда можно сверить – тот человек или не тот.
Что касается вас, то я не верю ни единому вашему слову. Какой архимаг, какие эльфы? Эльфов не видели в имперских землях уже пару сотен лет. Итак, налицо нарушение пункта пятого Имперского Кодекса Уложений – отсутствие регистрации и пункта седьмого подпункта третьего – владение, кража, сговор или помощь в отношении беглого гнома, побуждение к бегству гнома либо незаконный ввоз гнома через границы Империи. Карается…
И тут великолепную речь Великолепного прервал все тот же сморчок с ворохом бумаг:
– Нашли, господин, нашли! Тройка этих подозрительных людей была помещена под стражу по приказу нона Эвдиклита. Предлагается продержать их в тюрьме, до его возвращения!
– До его возвращения?! Как мило! Сами все решим!
Далее Великолепный выразился в том духе, что испражняться хотел он на распоряжения нона. Пока его нет – он главный в городе. А Эвдиклит может отправляться, и тут Весельчак подробно описал место, где, по его мнению, должен очутиться командующий агросским легионом. Я в первый раз в жизни встретил столь живописное и красочное описание нижней части пищеварительного тракта. Закончил наместник свою речь следующим образом:
– Секретарь, пиши. Гнома конфисковать в государственную собственность. Отправить на западную каменоломню. У нас там недобор каменщиков? Вот и восполним убыль. Верзилу за незаконный ввоз гнома, отсутствие регистрации приговорить к трем годам каторги. Отправьте его в карьер тоже. Вон какой он здоровый. Пусть поработает на благо Империи – потаскает валуны. Будет знать, как не соблюдать наши законы и уложения. Теперь ты, парень. У меня написано в бумагах, что ты тириец?
– Да, господин.
– Выкупить есть кому?
– Торговец Ранглан мог бы за меня поручиться… но я не знаю, выкупит ли он своего бывшего приказчика.
– Ты ему все-таки черкни письмецо. Я велю тюремщикам передать тебе бумагу. Авось клюнет. А пока приговариваешься к году исправительных работ. У тебя ведь регистрации тоже поди нет? Ну вот, и ты туда же. Нехорошо!
Н-да! Как быстро могут меняться взгляды! Неделя в виртуальном средневековье, и я уже был бы счастлив оказаться в российском суде – с нашими адвокатами, прокурорами… Лишь бы не видеть эту чавкающую свинью. Впрочем, от вида Великолепного нас быстро избавили. Суд, вернее, судилище закончилось, и всех осужденных отвели в одну большую пересыльную камеру. Ожидать этапа на каменоломни.
Глава 5
…где бы ни происходило революционное потрясение, за ним всегда кроется известная общественная потребность, удовлетворению которой мешают отжившие учреждения.
Ф. Энгельс
– А ну, убрал свою задницу с нар. – От сильного толчка Ютас полетел на пол. Толкнул паренька лесовик из шайки Килона с черной бородой лопатой. Это про таких сочиняют стихи: «…Мужчины как бочки наполнены пивом, Мужчины так редко бывают красивы. Бывают с плешиной, бывают лохматы, И с бородою размером с лопату…» Сам атаман Одноглазый на это только одобрительно улыбнулся. Что ж, все понятно. Ватажники с самого начала хотят себя обозначить, как говорят уголовники, центровыми. Ведут себя нагло, развязно. В камере заняли три лежанки из четырех наличествовавших. Сначала под раздачу попали представители криминального мира Тар-Агроса. Одна драка, пара тычков, и уголовники признали за Килоном власть. И теперь только угодливо посмеивались в ответ на все выходки лесовиков. Рано или поздно наши интересы с ватажниками пересеклись бы.
«Что ж, лучше рано, – подумал я, вскакивая на ноги, – мужиков надо поставить на место». Несмотря на свое элитарное высшее образование и утонченное воспитание, я не чуждался простой, элементарной драки. Утверждай себя везде: где надо, умом и самообладанием, а где надо – силой. Так нередко говорил мой отец, пока был жив. И еще он говорил, что мужчина должен быть мужчиной, какой бы жизненный путь себе ни выбрал. Это были не только слова. Именно он отвел меня на мое первое занятие по карате. В более зрелые годы, став самостоятельным, я бросил тренировки. Учеба поглощала очень много моего внимания, а если к этому прибавить друзей, веселые компании, девушек, то на все это мне уже не хватало двадцати четырех часов в сутках. Моей подготовки всегда хватало, чтобы набить наглую физию зарвавшемуся хулигану, а эти были ничем не лучше их.
Почувствовав своим звериным нутром, что намечается разборка, лесовики сгруппировались вокруг предводителя. Все-таки мой приличный рост и размеры внушали некоторое уважение. Рядом со мной пристроился Масумото. Двое против четверых. Что ж, расклад в нашу пользу – один японец смог бы положить их всех. А против нас двоих у килонцев шансов нет. Эту мысль я проиллюстрировал боксерской тройкой в корпус и голову ближайшего лесовика. Сначала легкий джеб левой в челюсть – мужик отшатнулся назад, потом подшаг и апперкот в корпус, в солнечное сплетение – ватажник, всхлипнув, согнулся, и завершающий крюк в голову. Товарищ в нокдауне, можно открывать счет.
Не сочтя гнома серьезным противником, оставшиеся трое членов шайки во главе с атаманом кинулись на меня. И зря. С оглушающим криком «Кии-ии-ии-йа!» – японец выскочил вперед и нанес стремительный прямой удар основанием ладони в грудь бросившегося вперед лесовика. Сетей – кажется, так называется этот прием в карате. Широкоплечий бородач издал жалобное «Оох!» и упал на колени.
Отбросив в сторону своего поверженного товарища, на гнома кинулся следующий ватажник. Он широко размахнулся, но японец не стал дожидаться удара и вошел в клинч. Мне только оставалось удивленно наблюдать, как низкорослый гном заламывает человека в полтора раза выше себя. Но именно на свой невысокий рост сделал ставку Масумото. Он прихватил левую руку соперника и уперся плечом в живот лесовика. Тот слегка опешил от неожиданности и попытался достать коротышку с правой руки. Благо и размахнулся уже, но гном стоял так близко, что удара не получилось. Затем японец просунул свою левую руку между ног ватажника и, крякнув, рванул его на себя. При этом Кивами опустился на правое колено. Получилась классическая «мельница» – прием из вольной борьбы. Мужик взмыл в воздух, перевалился через гнома и с шумом грохнулся на каменный пол между мной и Масумото. Падение не сломило его дух, и он попытался вскочить. Тут мне пришлось вмешаться и пробить ногой по его голове. Удар получился, как в футболе – прицеливание, размах и подъем моей ступни врубается в челюсть члена шайки. Секунда растерянности стоила ватажникам еще одного члена шайки, получившего два мощных удара в голову. Три ноль в нашу пользу.
– Вожак мой! – поторопился я крикнуть гному, прежде чем он успел добраться до Килона. Японец приглашающее махнул рукой, сделал несколько шагов в сторону. Мол, поле битвы свободно. Надо сказать, что Одноглазый не испугался и не стал повторять ошибок своих бойцов. Подняв руки к голове, Килон принялся кружить вокруг меня. Сначала он сделал пробный выпад рукой, потом неприцельный пинок ногой – товарищ явно прощупывал мою оборону. Я для себя решил, что защищать только голову, а в остальном положиться на удивительные свойства моей кожи. За последние сутки она еще больше огрубела и сейчас напоминала хорошо продубленную и просоленную шкуру какого-нибудь носорога. Счастье, что этот процесс не задел костей и мышц, и я двигался столь же свободно, что и раньше, хотя и чувствовал некий дискомфорт, в первую очередь психологический. Тем временем Одноглазый решился войти в размен и нанес несколько мощных ударов мне по корпусу. Бум, бум – раздался тупой звук при соприкосновении кулаков Килона с моей шкурой. Ошарашенный атаман отскочил назад, дуя на костяшки пальцев.
А я ошарашенный зачитывал выскочившее системное сообщение:
– Внимание! Вам нанесен ущерб 12 единиц жизни!
– Ваше отношение с фракцией лесовиков ухудшились на 2 %!
– Ваше отношение с представителями Империи, Дориана, Тиры, Баронств улучшились на 2 %!
Пока я вникал в это странное сообщение, Килон ничтоже сумняшесь банально врезал мне по шарам. Ой, как больно! А вот не надо отвлекаться во время драки… Меня захлестнули такие сильные эмоции, что следующий наскок Одноглазого я встретил сильнейшим мае-гери в живот – прямым ударом ногой в карате. Вспомнив навыки, которые мне привили на занятиях в детстве, я умудрился все сделать по канонам боевого искусства – подтянуть колено к животу, вынести бедро и пружиной распрямить ногу (корпус идет назад, нога вперед). Удар потряс Килона, отбросив его назад к нарам. Но это еще было не все. Я прыгнул вслед за атаманом, и мои руки начали работать как поршни двигателя – туда, сюда, вперед, назад. Я истошно лупил Одноглазого, безо всяких правил бокса, карате или какого-либо другого боевого искусства. Атаман пытался сопротивляться, закрывал руками голову, но все бесполезно. Я пробил его защиту, после чего рассек лоб, сломал нос и просто вбил в пол. Продолжить мне не дал Масумото, схвативший меня сзади. «Матэ!», – крикнул японец, оттаскивая меня от побитого Килона.
Хрипло дыша, я сел на нары и попытался вспомнить, что означает «матэ» по-японски. Хватит? Стоп?
– Масу, а что ты сейчас крикнул? – спросил я Кивами по-английски.
– Матэ – в дзюдо, карате и джиу-джицу – сигнал к остановке схватки, – разгладил свою гномью бороду японец. – Означает «стой», «остановись».
– А откуда ты знаешь все эти термины?
– Я с трехлетнего возраста занимаюсь тотэ.
– Тотэ?
– Старое название карате.
– Ясно. А школа какая? Ну, там сётокан, кёкусинкай?
– Зачем школа, Алеша-сан? Школы – это для иностранцев придуманы. У нас в семье тотэ занимаются уже двести лет. Дед учит отца, отец сына и так далее…
– Давно хотел тебя спросить: правда, что карате изобрели окинавские крестьяне, потому что самураи запрещали им носить оружие? А они сражались с ними голыми руками?
– Сказки. После завоевания Окинавы самураями из княжества Сацума, за триста лет не было ни одного восстания или бунта. Да и с кем сражаться? Гарнизон сацумцев на Окинаве состоял, кажется, из двадцати самураев.
– Двадцати?! Откуда же тогда карате у вас появилось?
– Дедушка говорил, что переселенцы из Китая завезли.
Пока мы болтали, разбойники с трудом поднялись на ноги и стали перекладывать своего избитого вожака с пола на нары. Зрелище Килон представлял ужасное – заплывший глаз, сломанный нос, все лицо в крови. Знатно я его отделал. Надо перевязать рассечение на лбу, решил я. А то заработает еще заражение крови. Или в игре гангрены нет?
Читать бесплатно другие книги:
