Никаких орхидей для мисс Блендиш Чейз Джеймс

– Что это за тип? Выглядит как переодетый шпик.

– Он бывал у нас и раньше, – ответил тот. – Его привел мистер Уильямс и предупредил, чтобы мы впускали этого человека, если он придет один.

Хотя Гарри Уильямс был одним из выгодных членов клуба, но все же Эдди решил проинформировать мамашу Гриссон о подозрительном посетителе. Он нашел ее в кабинете, как всегда погруженную в изучение счетов.

– Что случилось? – недовольно спросила она, оторвавшись от своего занятия. – Разве ты не видишь, я занята.

– Там пришел один тип с подозрительной рожей, – сказал Эдди. – Записался под именем Джона Дойла. Мак говорит, что его привел Гарри Уильямс.

– Предупреди ребят. Зачем ты отрываешь меня от дел разными пустяками? Неужели ты такой беспомощный? Проследи, чтобы он не совал нос куда не следует.

Эдди вернулся в зал в то время, когда директор-распорядитель объявлял о начале первого номера. Дойл сидел в углу, а Флинна нигде не было видно, и Эдди решил сам понаблюдать за ним.

– Дамы и господа, – заливался конферансье, – настал момент, которого вы так ждали. Анна Борг продемонстрирует вам свой новый танец. Он, гм, несколько рискован, но… Итак, Анна Борг!

Раздались аплодисменты, послышалась барабанная дробь, лампы потускнели. Одинокий прожектор высветил пятно света на сцене. И в этом светлом круге появилась актриса. Эдди довольно улыбнулся. Он получил приличный нагоняй от мамаши за то, что связался с этой девицей. И действительно, вначале Анна не слишком удачно выступала. Но теперь мамаша не без основания считала, что ее номер – лучший в программе. На Анне было платье из золотистой парчи с блестящей «молнией» спереди. Оркестр заиграл «Это мой мужчина», и Анна запела. Голос у нее был сильный и хорошо поставленный. Не прерывая песни, она медленно спустила застежку «молнии» и, освободившись от платья, бросила его в глубину сцены. Мужчины буквально пожирали ее глазами. Оставшись в лифчике и трусишках, она начала эротический танец. Но этим дело не кончилось – вскоре Анна освободилась от лифчика, а затем наступил черед трусиков. На ней оставался лишь фиговый листик, и она, освещенная прожектором, извивалась в танце, посылая воздушные поцелуи публике, неистовствовавшей в зале. Замолк последний аккорд, прожектор погас, и Анна исчезла.

Эдди бросил взгляд на столик Дойла и удивился. Подозрительный клиент, воспользовавшись темнотой, исчез.

Феннер пил утренний кофе, когда в дверь позвонили. Он пошел открывать, удивляясь, кто бы это мог заявиться к нему в столь ранний час.

Небольшой, крепко сбитый мужчина приветливо улыбнулся ему.

– Меня зовут Джон Дойл, – представился он. – Я из муниципальной полиции. Я вас не разбудил?

– Входите. Я как раз пью кофе.

– Капитан порекомендовал обратиться к вам, – объяснил Дойл, бросая шляпу на стул. – Он сообщил, что в настоящий момент вы ведете дело Блендиша.

Феннер налил ему чашку кофе.

– Похоже на то. Сахару?

– Нет, спасибо. – Дойл закурил сигарету. – Вот уже два месяца, как я веду наблюдение за Анной Борг. Было подозрение, что Райли попытается встретиться с ней. Но в настоящее время капитан считает, что я напрасно трачу время. С сегодняшнего дня наблюдение за Анной Борг прекращено. Я принес вам копии всех моих рапортов, но, к сожалению, в них вы вряд ли найдете что-либо интересное. Хотя, кто знает, все может быть. – Он вытащил из кармана толстый пакет и протянул Феннеру.

– Я как раз решил сегодня повидать ее, – сказал Феннер. – Это единственная нить, ведущая к Райли. Не может быть, чтобы он ушел от нее, не сказав ни слова.

– Вы зря потеряете время, – заметил Дойл. – Мы допрашивали ее в полиции по многу часов подряд. И потом, она сейчас живет с Эдди Шульцем, а это говорит о многом. Если бы надеялась на деньги Райли, она не связалась бы с Эдди.

– Может быть, но я все же поговорю с ней.

– Будьте осторожны. Прежде убедитесь, что рядом нет Шульца, он очень опасен.

– Я буду осторожен.

– Вчера я был в «Парадиз-клубе», – добавил Дойл. – Смотрел ее выступление. У нее определенный талант. Не думаю, что она долго будет с Шульцем. С ее способностями ей место на Бродвее.

– Мне все же подозрительно, как это свора подонков смогла открыть столь шикарное заведение. Шульберг, должно быть, отвалил им приличный куш.

– Да… Я знал этот клуб, когда он еще принадлежал Тони Рико. А сейчас!.. Все бандитские рожи в смокингах. Лишь Слим не переменился.

Феннер скривился.

– Я не знаю большего негодяя, чем Слим.

– Совершенно верно. – Дойл хмуро улыбнулся. – Вчера вечером он нагнал на меня страху. Пока Борг исполняла номер, я решил познакомиться с клубом поближе. Благо представился удобный случай, когда погас свет. Мне хотелось бросить взгляд на второй этаж. Девица в гардеробе не спускала глаз с лестницы, но мне повезло. Появились два посетителя и протянули ей шляпы, причем один из них был столь неловок, что задел тарелку с мелочью и монеты рассыпались по полу. Гардеробщица бросилась их подбирать. Я же воспользовался суматохой и проскользнул на лестницу. На втором этаже шесть дверей, пять из них ведут в спальные комнаты, а вот шестая в конце коридора меня заинтересовала. Она имеет дополнительный замок и к тому же снабжена засовом со стороны коридора. Зачем засов со стороны коридора, не так ли? Это показалось мне странным. Из этой комнаты слышалась телевизионная передача. У меня не хватило времени осмотреть все детально, так как номер Борг подходил к концу. Возвращаясь, уже на лестнице, я услышал сзади себя звук открывающейся двери и обернулся. Дальняя дверь была распахнута, и в проеме стоял Слим с ножом в руке. Я быстро слетел вниз. Девица смотрела на меня, как на ожившее привидение, но я не стал останавливаться, а поспешил к двери. За мной бежал, страшно ругаясь, Эдди Шульц. Горилла, стороживший вход, пытался задержать меня, но я двинул ему в челюсть и дал деру. Лишь на улице Шульц отстал от меня.

– Я очень сожалею, что меня там не было, – улыбнулся Феннер. – Если я вас правильно понял, мамаша Гриссон устроила на втором этаже бордель. Вы рассказали об этом Бреннану?

– Конечно. Но мы ничего не можем сделать. Почти все члены клуба самые влиятельные люди города, и нам туда не подобраться. Мэр никогда не выдаст ордер на обыск. К тому же эта коробка настоящая крепость. Входная дверь из стали. Окна забраны решетками.

– Никаких догадок, что скрывается за закрытой дверью?

– Никаких. Это придется разгадывать уже вам.

– Где я могу найти Анну Борг?

– Она с Эдди Шульцем живет на Малверт-Корт. Последний этаж. Но, повторяю, будьте осторожны.

Попрощавшись, Дойл ушел. Феннер потратил целый час на изучение его рапортов. Узнал он немного. Интересным было разве только то, что Шульц уходит из дома в одиннадцать часов, а Анна примерно в час, она завтракала в клубе. Феннер позвонил Пауле.

– Я приду после завтрака, – информировал он ее. – А сейчас намереваюсь повидать Анну Борг. Ничего нового?

– Звонил Блендиш. Справлялся, нет ли каких новостей.

– Я перезвоню ему попозже. Что еще?

– Приходила какая-то толстуха. У нее пропала собака. Я сказала, что ты не выносишь собак. Я права?

– Это зависит от обстоятельств. Она богата?

– Нет. – Подумав, Паула добавила: – Я хотела бы, чтобы ты поменьше общался с клиентками.

– Я, возможно, так и поступлю, когда познакомлюсь с ней, – сказал Феннер и положил трубку.

Потом позвонил Блендишу.

– Я все еще уверен, что Анна Борг может быть полезна, – проговорил он. – Все зависит от того, как за нее приняться. Полиция провозилась с ней несколько дней, но ничего не добилась. Я же постараюсь разговорить ее при помощи денег. Вы сказали, что я могу тратить любую сумму, не так ли?

– Безусловно. Что вы намерены делать?

– Я посулю ей ангажемент на Бродвее, который вы ей устроите, если она нам поможет.

– Попробуйте.

– Я вам позвоню позже.

…Эдди Шульц проснулся как от толчка. Сквозь опущенные шторы пробивались солнечные лучи. Эдди закрыл глаза и выругался про себя. Полежав немного, он посмотрел на часы. Рядом тихонько похрапывала Анна. Эдди бросил на нее злобный взгляд. Затем встал и принялся искать сигареты. Болела голова, и вообще он чувствовал себя отвратительно. Закурив, он прошел в гостиную и налил себе приличную порцию виски. Алкоголь обжег желудок. Эдди заворчал, но после вчерашней попойки виски несколько подбодрило его. Отупевший мозг снова стал работать нормально. Он вспомнил шпика, которого прозевал прошлой ночью. Мамаша чуть не взбесилась, когда узнала, что Слим видел его на втором этаже. Эдди поморщился. Мамаша, конечно, права. Он проявил небрежность. Но что он мог там увидеть? Ничего. Слим кричал так, что казалось, вот-вот набросится на него с ножом. Если бы не мамаша, скорее всего это и произошло бы. Воспоминание вызвало нервную дрожь. Мамаша зря разрешила своему сыночку-дегенерату оставить девушку.

Эдди вернулся в спальню. Анна уже проснулась. Она сбросила простыню и лежала на спине, уставившись в потолок неподвижным взглядом. На ней была только прозрачная ночная рубашка.

– Послушай, ты ведь не демонстрируешь сейчас свой номер? – проворчал Эдди, направляясь в ванную. – Прикройся, бесстыдница.

Он вернулся через десять минут, побритый и освеженный после душа. Анна продолжала лежать в той же позе, глядя в потолок.

– Вместо того чтобы приготовить кофе, она лежит как бревно, – возмутился Эдди.

– Сам приготовь! – Анна резко села. – Мне тошно от такой жизни. Я этого долго не выдержу!

– Скажи, пожалуйста! Тебе не нравится такая жизнь? Вот уже два месяца ты живешь припеваючи и имеешь кучу денег. Ты выступаешь в лучшем кабаре города и получаешь сто пятьдесят долларов в неделю. И тебе этого мало? Чего тебе еще нужно? Денег?

– Я хочу быть знаменитой, – сказала Анна.

Она встала и заперлась в ванной. Эдди, пожав плечами, отправился на кухню варить кофе. Он принес кофе в гостиную как раз к возвращению Анны. В пеньюаре, причесанная, она была соблазнительна. Войдя, Анна сразу заметила бутылку виски, которую Эдди забыл убрать.

– Ты не можешь и десяти минут прожить без виски, – упрекнула она. – Хочешь стать алкоголиком?

– Заткнись! – прорычал Эдди.

Они пили кофе в тяжелом молчании.

– Если найдется человек, который согласится финансировать меня, я с радостью брошу эту дыру.

– Если бы я нашел типа, согласного финансировать меня, я с радостью сделал бы то же самое, – насмешливо сказал Эдди. – Когда ты перестанешь изводить меня своим проклятым талантом? Почему не хочешь видеть вещи такими, какие они есть на самом деле?

– Все мужчины одинаковы, – сказала Анна с горькой улыбкой. – Вас интересует только мое тело, но не я сама.

– Если хороша упаковка, зачем знать, что внутри, – пожал плечами Эдди.

– Если бы я была некрасива, Эдди, ты бы посмотрел на меня? Разумеется, нет. И тем не менее это была бы все та же Анна.

– Боже мой! Неужели нельзя сменить пластинку! У меня буквально трещит голова. К чему эти разговоры?

– Я боюсь состариться. До того, как это случится, я хочу добиться известности. Хочу стать примадонной, а не вульгарной певичкой в захудалой коробке.

– Ну ты дала! Чего тебе еще не хватает?

– А что происходит на втором этаже клуба? – неожиданно спросила Анна.

Эдди дернулся и зло на нее посмотрел.

– Ничего. А почему ты об этом спрашиваешь?

– Ну уж нет! Я не слепая. Мне кажется, у Слима есть мышка. Кто она?

– Ты взбесилась! – взорвался Эдди. – Слим не интересуется женщинами.

– Я видела, как туда шастали мамаша и док. Что там происходит?

– Ничего! Заткнись!

– Вероятно, я была сумасшедшей, когда решила связаться с тобой, – насмешливо проговорила Анна. – Все, что ты умеешь, так это кричать «заткнись!».

– Пока не выбросишь из головы чушь, не услышишь ничего другого.

Он прошел в спальню. Было время идти в клуб. Анна подошла к нему.

– Долго ты еще собираешься оставаться с Гриссон? – поинтересовалась она. – Тебе не надоело быть на побегушках у этой старой ведьмы, выполнять все ее прихоти?

– Ты опять начинаешь молоть ерунду, – проворчал Эдди. – Еще недостаточно испортила мне настроение?

Анна рассмеялась.

– Бедный малыш… Удивляюсь, что я в тебе нашла?

– Меня тоже тошнит от тебя. Я покажу, кто здесь командует! – Он бросил ее на кровать, животом вниз. Крепко прижал к постели и, задрав пеньюар и ночную рубашку, принялся хлестать ее по голой заднице. Анна пыталась вырваться, ругалась и вопила. Эдди бил до тех пор, пока не заболела рука, да и соседи начали стучать в пол. Оставив Анну в слезах корчиться от боли, он ушел, громко хлопнув дверью.

Феннер, сидевший в машине напротив дома, видел, как он вышел из подъезда с красным от гнева лицом. Выждав, пока Эдди уедет достаточно далеко, поднялся на последний этаж. Прежде чем позвонить, он убедился, что его револьвер заряжен и легко вынимается из кобуры.

Он дважды позвонил, но никто не спешил открывать. Феннер нахмурился. Он был уверен, что Анна дома. Нажав на кнопку звонка в третий раз, он не отнимал палец до тех пор, пока не услышал шаги Анны. Дверь открылась. Ее лицо было перекошено от ярости и боли.

– Что случилось? Здесь ничего не горит! – закричала она. – Проваливайте! – Она попыталась захлопнуть дверь, но Феннер успел просунуть в щель носок своего ботинка.

– Мисс Борг?

– Я никого не принимаю! Убирайтесь!

– Но я пришел по поручению Спивака, Харта и Андерсена, – принялся врать Феннер. – Вы примете меня?

Имена знаменитых импресарио с Бродвея охладили пыл Анны. Ее глаза округлились.

– Это шутка, надеюсь? – недоверчиво спросила она.

– Разве я похож на шутника? – проворковал Феннер. – Спивак видел ваш номер вчера вечером и сразу же позвонил Андерсену. А если тот намекнет Харту, то, считайте, ваше дело в шляпе. У меня к вам предложение, мисс Борг.

– Если это шутка… – начала было Анна и замолчала. «А если правда?» – подумала она. Если действительно антрепренеры интересовались ею?

– Если вы хотите об этом поговорить, то позвольте мне войти, а если нет, я не буду настаивать. – Феннер отступил на шаг назад. – Но позвольте заметить, что только в этом городе по меньшей мере пятьсот девушек отдадут свой фиговый листочек, лишь бы оказаться на вашем месте.

Анна больше не колебалась. Она проводила Феннера в гостиную, думая, с какой радостью она оставит Эдди.

У нее было немного времени, чтобы рассмотреть свои синяки, которые наставил ей Эдди. А вдруг Спивак, Андерсен или Харт захотят посмотреть ее номер? А что, если этот тип потребует сейчас же сесть в машину и поехать на просмотр? Что она будет делать с синяками?

– Вас интересует работа в Нью-Йорке, мисс Борг? – спросил, садясь, Феннер. – У вас, конечно, нет здесь подходящих ангажементов?

Глаза Анны раскрылись.

– В Нью-Йорке? Вот здорово! Нет, у меня нет подходящих ангажементов.

– Вы не связаны контрактом с «Парадиз-клубом»?

– Нет, у меня ангажемент на неделю.

– Отлично. Садитесь, мисс Борг, и приготовьтесь слушать. Это не совсем обычная история.

Анна послушно села, но тотчас же, застонав, вскочила.

– Вы сели на иглу, мисс Борг? – заботливо поинтересовался Феннер.

– Для фигуры будет лучше, если я постою, – со слабой улыбкой проговорила она. – В моем деле нужно заботиться о фигуре.

– Ложитесь на постель. Теперь моя забота думать о вашей фигуре. И поверьте, это доставит мне удовольствие.

– Скажите мне, что вы шутите?

– Это не шутка, мисс Борг, – твердо заверил Феннер. – У меня есть клиент, у которого куча денег, и он хочет финансировать музыкальное ревю на Бродвее. Он нашел уже партитуру и музыкантов, теперь ему нужна солистка. Он вырос в Канзас-сити, и ему хочется, чтобы она была его землячкой. Мы не нашли лучше вас. Хотите ли вы воспользоваться этой возможностью?

Анна вскрикнула от радости.

– Хочу ли я?! Вы хотите сказать, что я стану большой артисткой на Бродвее?

– Это зависит от вас. Спивак позвонит клиенту, и все будет в порядке.

– Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Я вас предупреждал, что это необычная история, – небрежно заметил Феннер. – Год на Бродвее, потом Голливуд… Вас ждет блестящее будущее.

– А когда будет заключен контракт? – Анна вдруг представила, что она уже собирает чемоданы. – Когда я увижу мистера Спивака?

– Я принесу вам контракт на подпись сегодня днем, а завтра вы будете обедать в Нью-Йорке.

– Вы действительно уверены, что именно меня хочет этот клиент? Вы сказали, что Спивак вначале должен ему позвонить?

– Я очень рад, что вы об этом заговорили. – Феннер закурил сигарету. – Прежде чем мы окончательно договоримся, нам нужно поговорить о вас. Вы очень нам нравитесь, но нам не нравятся ваши связи.

Анна вздрогнула.

– Что вы хотите этим сказать?

– Люди, которые вас окружают, не принадлежат к сливкам общества. Эдди Шульц, например… О вас будут много говорить. А нам хочется, чтобы говорили только хорошее.

Анна начала проявлять признаки беспокойства.

– Я не замужем, а мои друзья… Едва только я окажусь на Бродвее, не будет и речи о знакомстве с ними.

– Я очень рад это услышать, но совсем недавно вы были дружны с Фрэнком Райли, а о нем сейчас очень много говорят. Журналисты могут за это зацепиться. Если детали подобного рода попадут на страницы газет, ревю не состоится.

Анна побледнела.

– Но я… Я едва знакома с Райли, – пролепетала она. – Меня познакомили с ним… Вот и все. Вы же знаете, как это делается…

– Послушайте, мисс Борг. С нами нужно быть честной. О вас не стали бы так говорить, если бы все обстояло так, как вы утверждаете. Я навел о вас некоторые справки. И не думайте, что мне доставляет удовольствие совать нос в чужую жизнь. Но если мы хотим сделать из вас звезду Бродвея, то нужно всячески избегать скандалов. Если не ошибаюсь, вы были очень близки с Райли?

Анна безнадежно кивнула.

– Если вы все знаете, то зачем пришли ко мне, надавали кучу обещаний, а теперь задаете кучу вопросов? Я так и знала, что все это ложь.

– Ну, не надо расстраиваться. Из любого положения можно найти выход. Послушайте меня, мисс Борг. Мы не можем отрицать того, что было, это невозможно. Мы попробуем извлечь из этого пользу. Говорят, весь мир обожает влюбленных, а еще больше раскаявшихся грешников. Мы пустим в прессу трогательную историю: вы влюбились в Райли, не зная, что он гангстер, и хотели вывести его на правильную дорогу. Но когда он похитил дочь Блендиша и вы узнали об этом, вы потеряли последнюю надежду. Вы понимаете? Когда он исчез, вы захотели стать прежней, но вас сбил с пути Эдди Шульц. Он вынудил вас жить с ним. А теперь все в прошлом, и вы раскаивающаяся пострадавшая.

Анне показалась эта история малоправдоподобной.

– Вы думаете, это подойдет? – неуверенно произнесла она.

– Если это не выгорит, то на вашей карьере можно ставить крест, – ответил Феннер.

Анна оперлась о камин. Ей очень хотелось сесть. Она ощутила внутри какую-то пустоту и уже не строила никаких иллюзий. Слава, похоже, останется только мечтой.

– Каким образом вы сможете все это устроить? – спросила она. – Ах, эти журналисты! Как я их ненавижу! Они шпионят повсюду, а потом все и вся переврут, лишь бы напечатали их стряпню.

Феннер решил не упоминать о том, что тоже начинал свою карьеру журналистом. Она пустила бы ему пулю в лоб.

– Я расскажу, каким образом мы их победим, – продолжал Феннер. – Боже мой, какое это будет побоище! Во всех газетах только и будут писать о вас, и только хорошее.

– О чем вы говорите? – разозлилась Анна.

– Послушайте, предположим, что благодаря вам найдут дочь Блендиша. Вы представляете, что будет на радио и телевидении? Блендиш поставит вам памятник на Бродвее.

– Вы пьяны. – Лицо Анны стало жестким. – Я ничего не знаю о дочери Блендиша. Откуда вы это откопали?

– Вы знали Райли. И у вас могут быть сведения, которые прольют свет на это дело.

Взгляд Анны стал злым.

– Еще чего! Если Фрэнк меня и бросил, это еще ничего не значит. За кого вы меня принимаете? Я не продаю своих друзей!

Феннер пожал плечами и встал.

– Если моя идея вам не подходит, то я зря теряю время. Я передам Спиваку, чтобы он искал звезду в другом районе.

– Подождите минуточку, – Анна боялась потерять последнюю надежду. – Если бы я и знала что-нибудь о Райли, то давно бы рассказала об этом полиции.

– Когда вы видели Райли в последний раз?

– Утром, в день похищения. Ему позвонил Бейли и рассказал о колье. Фрэнк сразу решил взять его.

– А он говорил о похищении?

– Нет.

– Итак, вы больше не слышали о Райли с того самого момента, как он уехал от вас утром?

Анна колебалась.

– А, все равно! Он позвонил мне из хижины Джонни Фрика.

Феннер глубоко вздохнул. Наконец-то новая ниточка, которую она утаила от полиции!

– Джонни Фрик? Он живет у перекрестка у большого дуба?

– Да, – удивленно сказала Анна, резво поворачивая голову. – Откуда вы это знаете? – подозрительно спросила она.

– Я знаю множество людей, – ответил Феннер. – Райли был там? И вы не сказали об этом полиции?

Анна внимательно смотрела на него.

– Скажите, кто вы на самом деле? Полицейский?

Звук открывающейся двери заставил их повернуть головы. Послышались быстрые шаги, и в гостиную вошел Эдди Шульц.

– Я забыл бумажник… – начал он и увидел гостя.

– Что ж, это твои трудности, старина, – спокойно проговорил Феннер и выдал Эдди сильнейший удар в челюсть. Эдди упал как подкошенный. Анна метнулась в спальню за револьвером, но, когда вернулась, Феннера уже и след простыл. Эдди медленно поднимался, потирая подбородок.

– Что здесь происходит? – Он с усилием встал на ноги. – Проклятье! Он чуть не сломал мне челюсть, мерзавец! Что делал здесь этот проклятый журналист?

– Журналист? – Анна с ужасом смотрела на него.

При виде ее испуганного лица Эдди задрожал. Он понял, что спокойному, безмятежному житью приходит конец. Все его благополучие трещит по швам.

Перед мамашей Гриссон стояло аппетитного вида блюдо, и она уже собралась было приступить к завтраку, как зазвонил телефон. Составлявший ей компанию док Вильямс, который ничего не ел, зато пил за двоих, поднял трубку.

– Это Эдди, – послышался приглушенный голос. – Где мамаша?

Док протянул ей трубку.

– Это Эдди.

– Что случилось, Эдди?

– Беда, мамаша. Вы помните того журналиста из «Трибьюн», Дэйва Феннера? Пока меня не было, он разговаривал с Анной. Пообещал дурехе, что та будет петь на Бродвее, если поможет поискам дочери Блендиша. Анна сказала ему, что Райли последний раз звонил ей от Джонни. После этого Феннер быстро смылся.

– Что? – вскричала мамаша, и лицо ее побагровело. – Я знаю этого прохвоста, он так прижмет Джонни, что тот выложит ему все, что знает. Я всегда говорила, что Джонни надо было убрать сразу.

– Вот поэтому я и звоню, – в голосе Эдди слышалась растерянность. – Скажите… Ведь Анна не виновата, она не знала, что мы знаем…

– Быстрее приезжай!

– Он так разбил мне челюсть, что я чувствую себя чертовски плохо. Будет лучше, если вы пошлете Флинна…

– Не указывай мне, что нужно делать! – Мамаша Гриссон бросила трубку.

Позеленевший док испуганно смотрел на мамашу.

– Чего стоишь как столб. Быстро зови всех!

Несколько минут спустя в гостиную вошли обеспокоенные Флинн и Уоппи. Секундой позже док привел зевавшего и еще до конца не проснувшегося Слима.

– Слушайте меня внимательно, – начала мамаша. – Девка Эдди рассказала журналисту о Джонни, и тот, по всей видимости, отправился к нему. Я знаю Феннера, он так потрясет старика, что тот выложит ему все на блюдечке. Вы трое немедленно отправляйтесь к Джонни и уберите его. Если, паче чаяния, там окажется и этот журналист, пришейте и его тоже. Джонни давно уже нужно было убрать. Действуйте!

– Это займет часа четыре, – проворчал Флинн. – Вы уверены?..

– Ты что, плохо слышишь? Делайте то, что я вам говорю! Гоните машину на предельной скорости. Нужно, чтобы вы опередили Феннера.

– Я не еду, – сказал Слим. – Это меня не касается. Я занят другими делами.

Мамаша в ярости прошлась по кабинету и так посмотрела на Слима, что тот моментально скис.

– Поедешь! Ты, идиот, если не закроешь пасть этому старому козлу, то навсегда распрощаешься со своей игрушкой! А теперь убирайся!

Слим, ворча, вышел, вслед за ним поспешил Уоппи.

– Это так опасно? – тихо спросил док. У него кружилась голова, и он жалел, что с утра выпил так много.

– Ах эти женщины! Женщины! – Мамаша стукнула кулаком по столу. – Всегда одна и та же история! Баркер… Карпис… Дэлиджер… Все они сгорели из-за женщин! И мои планы могут пойти прахом из-за этой девки, которой вздумалось раскрыть пасть.

Уоппи с Слимом направились к выходу, а Флинн остановился перед Мери, убиравшей в гардеробе.

– У нас небольшое дельце, куколка, – сказал он. – Но я вернусь часам к десяти вечера, и мы поиграем. – С этими словами он побежал к машине.

Мери посмотрела ему вслед и пожала плечами. Она не жалела, что свидание не состоится. Оно было бы не слишком приятным. Флинн ни на миг не мог держать руки спокойными. Она надела пальто. Уходя, кивнула Маку.

– До вечера, Мак. Я буду в девять.

Мак с улыбкой наблюдал, как она спускается по лестнице.

Мери всегда завтракала в одном и том же месте. Там недорого и вкусно кормили, а главное, это было недалеко от клуба.

Рико знал о ее привычке. Надеясь выведать у девушки кое-что о мамаше Гриссон, он тоже решил позавтракать в этом кафе. Он увидел ее старательно изучавшей меню за столиком небольшого зальчика.

– Доброе утро, красавица, – поздоровался он. – Позволите мне позавтракать с вами?

Мери подняла глаза и улыбнулась. Внимание бывшего владельца клуба льстило ей.

– Я не могу вам отказать, да и есть в компании всегда приятнее.

Рико сел рядом с ней. У него болели ноги, и он очень устал. Утро выдалось очень хлопотливым. Пытаясь произвести впечатление на девушку, он заказал ей особый салат из крабов.

– Ну, как дела в клубе? – осторожно начал он.