Тайны Гестапо Вилинович Анатолий
– Ну еще бы, – степенно ответил Дыкин, прикуривая.
– Все сгорели. Все тринадцать! – печально произнес капитан.
Серые глаза Дыкина удивленно смотрели на Бенцера.
– Восемнадцать, – поправил он капитана. Вздохнул и произнес: – Восемнадцать сгорело ящиков, товарищ капитан.
– Почему восемнадцать? Мы же с тобой считали тогда, помнишь? Их было тринадцать, – Бенцер изучающе смотрел на шофера.
– Верно, но позже я еще пяток туда забросил, товарищ капитан.
– Пяток?! Откуда?! – вырвалось у Бенцера. Глаза его заблестели.
– Из горисполкома.
– И чемодан?! Чемодан тоже на склад отвозил? – нетерпеливо поинтересовался немец.
– Нет, товарищ капитан, чемодан я не отвозил. Может, кто другой? – пожал плечами Дыкин.
На сердце у Бенцера отлегло.
– Ну я поехал, товарищ капитан. Дела эвакуационные… – вздохнул шофер.
– Где тебя найти, ежели что? – спросил Бенцер.
– Не знаю. Сейчас загружусь и снова в Отрадную, Спокойную. Вчера банк туда вывозил. Словом, уезжаю, приезжаю, снова уезжаю, – засмеялся совсем невесело Дыкин. – Будьте здоровы, товарищ капитан, – сказал он, отъезжая.
– Пока… махнул рукой Бенцер.
Полуторка, оставляя запах бензиновой гари, помчалась по улице.
Перед группой армий «А» была поставлена задача: захватив Ростов, направить главный удар на юг, овладеть Черноморским побережьем Кавказа, районами Грозного и двигаться на Баку. Группа армий «Б» должна была захватить Сталинград и затем повернуть часть своих войск на Астрахань.
Совершив рывок в направлении Кавказа, немецкие войска 10 августа заняли Майкоп, 12 августа – Краснодар, 25-го – Моздок, что на пути к Грозному с его нефтяными запасами.
Район, где находилась Ольга Иванцова со своими попутчиками, оказался между двумя этими ударами и должен был стать вскоре ареной жестоких боевых действий. Обстановка всюду по фронту оставалась тяжелой, о чем, не скрывая, говорили и сами военные.
Широкое поле подсолнухов тянулось к самому горизонту. Однообразно и глухо урчали на степной дороге грузовики, скрипели телеги, ехали арбы с женщинами, детьми и стариками, шли молчаливые бойцы. А в стороне от этого шумного и пыльного потока неслись по полю конские табуны, вытаптывая посевы. Лошади были связаны поводьями по несколько голов в группы, за ними бежали тонконогие жеребята. Гнали стада коров, свиней и отары овец пастухи, чтобы ничего не досталось врагу. И над всем этим – знойное августовское солнце и тучи серой пыли.
Оставшись без автомобиля, Иванцова и ее попутчики продвигались вперед пешком. Люди и вещи покрылись толстым слоем пыли, лица усталые, глаза полны тревоги. Всем хотелось пить, но воды запасли мало и последние теплые капли ее уже были выпиты.
Измученная дорогой и тяжелыми мыслями, Ольга на ходу словно забывалась в какой-то дреме и тоща смутно слышала окружающий ее дорожный шум и гам. Она думала о несостоявшейся для нее спецшколе, о сгоревших ящиках с экспонатами, о «золотом» чемодане, который вывезли армавирские власти неизвестно куда, о Митине, о родителях.
Под вечер движущийся поток заметно поредел. Остановились у Кубани. Через реку навстречу им переправлялись люди. На противоположном берегу солдаты разбирали деревянные сараи, подносили к берегу бревна и сколачивали переправу в местах отмелей и мелководья. Войска собирались переправлять технику, гнали конные обозы прямо по воде, переплывали и переходили реку вброд.
От переправлявшихся солдат узнали, что они в основном из Ставрополя, который, наверное, уже занят немцами, и что вдоль Кубани движутся прямо по полям фашистские танки.
– Из Ставрополя? – переспросил военкоматовец – военный с четырьмя кубиками в петлицах. – Так это же рукой подать. – И тут же посоветовал всем уходить в горы, в лес.
Вскоре Ольга и ее спутники были остановлены дозором и препровождены в партизанский лагерь. Здесь они поведали пожилому командиру кто они, предъявили документы. Потом все сидели у небольшого костра, скрытого каменным козырьком, и с наслаждением ели похлебку.
Утром, разделившись на группы, все завтракали по-походному. Вдруг один из заместителей командира отряда, часто посматривающий на Иванцову, сказал:
– А я вас знаю, девушка…
Ольга с удивлением посмотрела на него. Кажется, она видела этого человека, где-то, встречались. Но где и при каких обстоятельствах, не могла вспомнить вот так сразу. Спросила:
– Вы из Керчи?
Но тот отрицательно покачал головой, улыбнулся.
– Не помните, это понятно. Встречались-то один раз. Когда вы с директором сдавали в горисполкоме музейные ценности, припоминаете? – засмеялся он.
– Ну конечно же! – воскликнула девушка. Придвинулась ближе и тихо спросила: – Товарищ член комиссии, чемодан и те пять ящиков, небольших, которые оставались в горисполкоме, эвакуировали?
– Чемодан вывезли, а вот ящики… С ними беда…
Ольга пристально смотрела на него, ожидая разъяснения. И тот, помолчав, продолжил:
– Когда участились бомбежки, все отделы исполкома рассредоточили по учреждениям города. Вывезли и те пять ящиков…
– Куда?! – почувствовав недоброе, воскликнула Иванцова.
– Туда же..– виноватым голосом произнес он. – На склад горздрава…
– Боже! И эти сгорели?!.. – всплеснула руками Ольга. – А чемодан, чемодан куда вывезли? – нетерпеливо спросила Иванцова.
– С ним все в порядке, – успокоил он ее. – Хотя тоже не обошлось без приключений, – покачал головой. – Впрочем, я представлю вас еще одной знакомой… – встал он. – Идемте.
Они прошли к соседней поляне и работник горисполкома представил Иванцовой невысокую щупленькую женщину. Это была Анна Моисеевна Авдейкина, заведующая секретной частью горисполкома. Женщины сразу же узнали друг друга и обнялись, как родные. Ведь именно эта хрупкая женщина была председателем комиссии из трех человек, принимавшей от нее с Митиным сокровища Керченского музея.
Ольга и Анна Моисеевна отошли в сторону, присели на ствол упавшего дерева и заведующая спецчастью начала свой рассказ…
– О сокровищах в чемодане знали вы, керчане, я и еще два члена комиссии. Хранился он в комнате-сейфе спецчасти на четвертом этаже Дома Советов. Туда же поместили и пять малогабаритных ящиков. Другие тринадцать ящиков, которые невозможно было поднять наверх из-за узкой лестницы, отправили на склад горздравотдела.
В 1942 году, когда почти все отделы горисполкома были переселены из здания Дома Советов, на месте оставались лишь Василий Петрович Малых, наш председатель, его заместитель и я.
И вот 3 августа, придя на работу, я никого не застала. Двери распахнуты настежь, вахтеров нет, пусто, тихо. Как же так? Меня забыли! Там наверху у меня мешок с секретными документами и ваш чемодан. Как быть с такой непосильной тяжестью? Помочь некому, посоветоваться не с кем. Ясно, мне одной не осилить, не вынести такой груз. А спасать надо во что бы то ни стало. Не оставлять же врагу!
Авдейкина сорвала лесной цветок, повертела в руке.
– Я побежала домой, взяла в помощь племянника Шурика, четырнадцать лет ему. Ничего не объясняя, потянула его за собой. Понимала, что время дорого.
Вбежали, запыхавшись, в здание, поднялись на четвертый этаж. Торопливо открыла дверь комнаты-сейфа, вытянула мешок с документами и чемодан.
Наконец вытащили все на улицу… Вздохнули свободнее, здесь не так было страшно. Сколько времени добирались до дома – не помню. Мешок где катили, где тащили по асфальту, а чемодан несли поочередно в руках.
Авдейкина пригладила свои короткие волосы, поправила платок. Помолчала. Ольга не задавала вопросов, ждала продолжения, нетерпеливо, напряженно.
– Ну, потом отыскала я нашего председателя на сборном пункте, рассказала все и попросила машину, чтобы забрать мешок и чемодан. Он послал грузовой автомобиль, я тоже села в кузов. В станице Спокойной чемодан сдала по акту в банк.
– В Спокойненский банк?! – вскричала Иванцова. – Но там, наверное, уже немцы!
– Успокойся, милая, – взяла ее за руку Авдейкина. – Чемодан оттуда вывезли, это я точно знаю. Но вот куда… Тебе надо поговорить с командиром. Думаю, ему известно больше.
Но в этот день Ольге Иванцовой не удалось увидеться с командиром отряда – он отсутствовал.
Появился он с группой запыленных и уставших партизан лишь на следующий день. Анны Моисеевны и других женщин в отряде уже не было. Ушли в тыл.
Иванцова волнуясь, но довольно требовательно изложила командиру свою просьбу – сообщить ей о судьбе чемодана, поскольку она непосредственно причастна к этому – как доказательство, она протянула акт сдачи керченских ценностей, который был у нее на руках.
Командир партизанского отряда Петр Николаевич Соколов – средних лет мужчина с волевым, но усталым лицом, с воспаленными от хронического недосыпания глазами, внимательно выслушал девушку. Затем вызвал Хачурова, знакомого Ольге горисполкомовского работника, тихо переговорил с ним о чем-то и наконец сказал:
– Товарищ Хачуров все вам объяснит.
Хачуров улыбнулся приветливо.
– Идемте со мной, Иванцова.
Выйдя от командира, они довольно долго шли по склону вниз, пока не оказались на поляне, окруженной кустарником и деревьями. Здесь стояли несколько распряженных бричек, а в стороне паслись разномастные лошади. Партизаны варили еду У костров, занимались хозяйственными делами, просто отдыхали.
Хачуров подвел Ольгу к одной из бричек, в тени которой сидел мужчина лет сорока, привлекательной наружности, в кепке, в пиджаке, несмотря на жару, и листал какие-то конторские книги.
– Мы к тебе, Яков Маркович, – обратился к нему Хачуров.
Тот оторвался от своего занятия, встал и вопросительно посмотрел на подошедших.
– Представитель Керченского музея Ольга Иванцова, – отрекомендовал Хачуров девушку.
– Очень приятно, – склонил чуть голову Яков Маркович. – Лобода, управляющий Спокойненским отделением госбанка.
Исчезновение «золотого» чемодана
1
Высокая массивная фигура штурмфюрера СС Хольца показалась в дверном проеме кабинета следователя гестапо Носке, где уже около часа сидел допрашиваемый Гонкин с потухшим окурком сигареты между пальцами.
– Если вы дополните свои сообщения еще чем-нибудь полезным, – сказал по-русски Хольц, – то, может быть, мы вам больше поверим и сможем подойти ближе к делу, интересующему германские власти.
– Да, – бесцветным голосом ответил Гонкин.
Он был все еще под впечатлением страшной пытки одного из арестованных.
– Мне бы хотелось, чтобы вы повторили всю историю с самого начала, – продолжил Хольц. – И, подойдя к столу, всей тяжестью опустился на стул напротив Гонкина.
Допрашиваемый подробно рассказал гестаповцу о том, что работал в системе торговли, как с нетерпением ждал прихода немцев, как начал собирать сведения, которые могли заинтересовать освободителей, как следил за эвакуацией армавирских властей, вывозом документов и материальных ценностей города и с какой радостью он встретил немецкие войска 6 августа, когда они вступили в Армавир.
Хольц благосклонно кивнул и мягко сказал:
– Это очень хорошо, господин Гонкин, очень хорошо. Вот вы сказали: «следил за эвакуацией армавирских властей, документов и материальных ценностей». Нас интересует, каких именно материальных ценностей?
– Я уже говорил господину следователю о банке и о том, что на четвертом этаже бывшего Дома Советов, в секретной части, хранились какие-то мешки, ящики и чемодан. Но в последний день, когда город сильно бомбили, их там уже не оказалось.
– Куда же они девались? – спросил гестаповец.
– Вывезли туда же, в сторону Отрадной – Спокойной… – повертел сигаретный окурок Гонкин.
Хольц протянул раскрытую пачку сигарет и, когда допрашиваемый взял одну и торопливо сунул себе в рот, поднес ему огонек зажигалки.
– Благодарю вас, господин офицер, – с наслаждением затянулся Гонкин.
Штурмфюрер СС некоторое время изучающе смотрел на этого невысокого человека в потертых брюках и несвежей рубашке с закатанными рукавами, на его круглое лицо с мясистым носом, неспокойные глаза. Затем спросил:
– А откуда вам было известно, что там хранились мешки, ящики, чемодан? Ведь комната секретной части?
– Осенью прошлого года я видел, как туда заносили эти ящики и чемодан, а мешки…
– И что в них было? Откуда их привезли? – прищурил глаза Хольц.
– Что в них было, мне неизвестно. А прибыли они из Керченского музея. Это на Украине, господин офицер, – потягивал Гонкин сигарету непривычного вкуса.
– Откуда вам стало известно, что они оттуда?
– Шофер мне сказал, господин офицер, – пожал плечами тот.
– Кто этот шофер? – тут же поинтересовался Хольц.
– Дыкин. Он часто обслуживал торговый отдел горисполкома…
– И что же, все это находилось в той секретной части до тех пор, пока наши войска не подступили к городу?
– Так точно, господин офицер, – утвердительно кивнул Гонкин.
– Ну хорошо, их привезли осенью прошлого года. Но когда мы освободили вас, был уже август сорок второго. Как вам удалось установить, что ящики и чемодан все еще там?
Гонкин засмеялся в ответ:
– Когда стало трудно с продуктами, я как-то намекнул монтеру связи, что начальство хранит дефицитные продукты в спецчасти… Не мешало бы удостовериться… Он отнесся с недоверием, но все же решил посмотреть на эти ящики… Отключил телефонную линию, и его тут же вызвала заведующая для ремонта. Все это он и видел там… Незадолго до вашего прихода…
– Как фамилия этого монтера и где его найти? – тут же спросил Хольц.
– Иванский Петр, а найти его уже невозможно, господин офицер. Он погиб под бомбежкой…
– Что же вы, господин Гонкин, не довели дело до конца? Куда увезли эти ящики и чемодан, вопрос.
– Это моя вина… целиком моя, – грустно улыбнулся тот. – Если бы знать, что это вас так сильно интересует… Естественно бы я…
– Хорошо, – перебил его штурмфюрер. – Можете быть свободным, господин Гонкин, мы подумаем, как вас использовать, – встал Хольц при виде вошедшего шарфюрера Носке.
Гонкин вышел из кабинета.
Хольц закурил и выжидательно смотрел на шарфюрера. Затем спросил, уже по-немецки:
– Вы допросили ее мать? Она что-нибудь сказала?
Носке вытер пот, недовольно поморщился.
– Ее дом над Кубанью. Там одна старуха, мать ее. Как мы ни уговаривали, она твердила одно: «Не знаю».
– Обыск? – сердито спросил Хольц.
– Ничего не дал. Обшарили все. В погребе, на чердаке, в сарае. Пусто. Никаких следов, господин штурмфюрер.
– Фамилия и адрес заведующей секретной частью горисполкома подтвердились?
– Так точно, все правильно. Авдейкина Анна Моисеевна, улица Лермонтова, дом 269, над Кубанью.
– Допрашивайте следующих, Носке, я еду к полковнику, – устало направился к двери Хольц.
Полковник Раут прошелся по кабинету и взглядом, не предвещающим ничего хорошего, окинул сидящего в кресле Бенцера.
– Я еще раз утверждаю, господин полковник, что если бы меня не направили в Ростов, я бы успешно справился со всеми вопросами керченского золота. Чемодан был бы уже здесь.
– Не трудитесь заверять меня в этом, лейтенант Бенцер, – холодно произнес полковник. Он подошел к раскрытому окну и какое-то время смотрел на улицу, по которой двигалась колонна войск.
– Золото эвакуировали в сторону Отрадной, – продолжал Бенцер.
– А может, чемодан еще здесь, в Армавире? – резко обернулся Раут к лейтенанту.
Бенцер не успел ни возразить, ни согласиться с ним, так как в кабинет вошел Хольц.
– Хайль Гитлер, – вскинул он руку.
Полковник и торопливо поднявшийся Бенцер ответили на приветствие.
– Садитесь, штурмфюрер, – предложил Раут. – Знакомьтесь, лейтенант абвера, выполняющий наши задания, Бенцер, – кивнул он на лейтенанта. – Чем порадуете, штурмфюрер?
– Все говорит о том, господин полковник, – начал Хольц, что «золотой» чемодан эвакуирован Советами в сторону Северного Кавказа, по маршруту станица Отрадная – Спокойная и дальше. Ценности были вывезены заведующей секретной частью горисполкома Авдейкиной, как подтверждают допрошенные очевидцы, на автомашине.
– Какое отношение к «золотому» чемодану имеет эта…
– Авдейкина, – подсказал Хольц.
– Ну да, Авдейкина. Ведь золото, насколько мне известно, хранилось в городском банке?
Бенцер настороженно смотрел на пггурмфюрера, сердце его сжалось от недоброго предчувствия.
– Дело в том, господин полковник, что этот «золотой» чемодан после прибытия в Армавир хранился в сейфе секретной части горисполкома.
– Неправда! – вырвалось у Бенцера. Лицо его побелело, глаза были готовы выскочить из орбит.
Полковник и штурмфюрер вопросительно уставились на него.
– Я… я его сам видел… вернее, не видел, а бухгалтер банка Лодкин оформлял лично акт приема этих ценностей – пробормотал Бенцер.
– Как же это ему удалось, если чемодан хранился в сейфе секретной части горисполкома? – холодно переспросил Хольц.
Прищурив глаза, полковник Раут гневно взглянул на Бенцера, но, ничего не сказав, отошел к окну и стал смотреть на стайку чирикающих воробьев, сидящих на акации.
Хольц и Бенцер молчали. Если Хольц торжествовал, что ему удалось утереть нос представителю абвера, то Бенцер в душе был зол не столько на этого холеного эсэсовца, сколько на самого себя. И причиной этого было вот что.
… Проводив взглядом полуторку Дыкина, Бенцер пришел к твердому решению. На этот раз он был в Армавире один, Эдита была отозвана в Краснодар. Жил в пустующей квартире Юстов, куда поселился как их родственник. А по ночам стал проникать через окно первого этажа в горисполком и, вооружившись набором отмычек, обследовал этаж за этажом. Комнаты, кабинеты, шкафы, сейфы, но ничего достойного внимания не находил. Так он добрался до четвертого этажа с узкой лестницей. Попытался открыть дверь спецчасти, но это оказалось непросто. Он провозился до рассвета, но так и не открыл эту злополучную дверь, обитую железом. А на следующий день в городе началась сильная бомбежка, на окраинах – артиллерийская пальба и перестрелка. Бенцер решил пересидеть в укрытии, подумав, что если что-то и было интересное за стальной дверью секретной части, то оно уже наверняка вывезено. И он больше не пошел туда. И вот сейчас такой удар…
Полковник отошел от окна и, не удостоив даже взглядом Бенцера, обратился к Хольцу:
– У вас есть доказательства, что чемодан с золотом был там?
– Я сам посетил эту комнату спецчасти и видел след, оставленный продолговатым, четырехугольной формы предметом на пыльном полу. Можно полагать, что это именно то место, где стоял «золотой» чемодан.
– Что вы на это скажете, лейтенант Бенцер? – наконец посмотрел на него Раут.
– Только одно, господин полковник, возможно, чемодан туда перевезли тогда, когда я был в Ростове, – нашел что ответить незадачливый агент абвера.
– Возможно, возможно, лейтенант, – задумчиво произнес Раут и тут же приказал: – Готовьтесь в дорогу. Отправляйтесь в сторону Северного Кавказа. Задача вам известна.
– Так точно, господин полковник, – Бенцер вышел из кабинета.
2
Группу Воронина выбросили на парашютах ночью. Темень была непроглядная. Андрей Паркета приземлился благополучно. Сбросил лямки парашюта, тяжелый рюкзак. Присыпал снаряжение опавшей листвой и камнями. Рядом послышался треск, и Андрей пошел на него. Это был Воронин. Вскоре они отыскали и остальных из своей пятерки.
Решили ждать рассвета, чтобы сориентироваться. Командир отдал приказ: «спать», но сон ни к кому не шел. Лежали молча, настороженно прислушиваясь к малейшим звукам в ночи.
Не спал и Паркета, невольно вспоминая недалекое прошлое. Служба на флоте, спецшкола, первое боевое задание, неудача…
… Собрав учащихся спецшколы, начальник, худощавый высокий полковник, объявил:
– По личному приказу Гитлера под Севастополь доставлено гигантское орудие «Дора». Эту установку обслуживает несколько сот человек. Вес одного снаряда – семь тонн. Наша разведка установила координаты «Доры» – район Бахчисарая. Эта дьявольская пушка уже выпустила по Севастополю около трехсот снарядов…
Начальник помолчал, пригладил короткие волосы рукой и приказным тоном произнес:
– Задача: уничтожить это варварское орудие.
В ту летнюю ночь Паркета вместе с другими товарищами сидел с тяжелым снаряжением на борту «дугласа», ожидая команды на отправку. Но команда все не поступала. Командир группы Воронин объяснить задержку не мог и лишь прислушивался к приглушенным разговорам летчиков в кабине. Ожидание затянулось.
Неожиданно у самолета появился начальник разведшколы и глухо скомандовал:
– Отбой. – Затем добавил: – Задание отменяется, хлопцы.
Разведчики, поднявшись, недоуменно переглядывались. Их командир тоже молчал, медленно отстегивая лямки парашюта.
Начальник тихо вымолвил:
– Пал Севастополь… – и пошел от самолета, на ходу бросив: – Командуй разгрузку, лейтенант…
После того как наши войска вторично оставили Керченский полуостров, гитлеровцы сосредоточили все силы у Севастополя и перешли к систематическим штурмам твердыни. Обстановка для защитников города-порта осложнилась. На десять тысяч снарядов врага наши отвечали одним, на двадцать пять атак пьяной фашистской пехоты – одним контрударом.
Не было снарядов, резервов, не хватало воды. Медсанбаты были переполнены, потерян почти весь боевой командный состав. Сержанты командовали ротами, старшины – батальонами…
Но ничего этого Андрей, понятно, не знал. Знал лишь одно, что было там тяжело и сделано было все возможное и невозможное, чтобы отстоять Севастополь. Но, увы, силы оказались неравными.
Темное осеннее небо постепенно светлело.
Воронин порылся в сумке, достал крупномасштабную карту, которую ему выдали при получении задания. Разложил ее на траве.
– Прошу всех сюда, – сказал он.
Вдруг Денисенко прыгнул в кусты и тут же втащил на поляну отчаянно сопротивляющегося человека. Проделал он все бесшумно и быстро. Смуглый остролицый горец в темной черкеске и брюках, заправленных в мягкие ичиги, стоял неподвижно, часто моргая. Вот рука его нырнула под черкеску.
– Берегись! – отрывисто крикнул один из разведчиков и вскинул автомат.
Лезвие кинжала взметнулось вверх, но Андрей успел перехватить руки горца, холодное оружие выпало на землю.
Паркета подвел задержанного с горящими от ненависти глазами к командиру. Воронин оглядел его и спросил:
– Твое имя? Что делал здесь? Следил? Подслушивал?
Ответа не последовало. Горец лишь метнул горящий взгляд на Паркету, затем – Денисенко. Оба были в форме военнослужащих вермахта: Паркета – в чине унтер-офицера, Денисенко – в мундире солдата. – Так будешь отвечать? – миролюбиво переспросил Воронин.
Неожиданно задержанный произнес с сильным кавказским акцентом:
– Скоро солнце взойдет над горами…
– И ветер разгонит тучи, – ответил с улыбкой Воронин. – Я так и думал.
– Умар шлет вам привет… – повеселевшим голосом сказал гость, подняв голову и вглядываясь в Воронина.
– Спасибо, дорогой, – пожал ему руку лейтенант. – С этого и следовало начинать наше знакомство, уважаемый.
– Я думал, что вы немцы… Они же в форме… – указал он на Паркету и Денисенко. – Меня зовут Авар. Я вторую ночь уже здесь в кошаре поджидаю вас… Умар меня послал, он не придет, тяжело ранен… Я поведу вас, – быстро, как бы боясь, что его прервут, говорил Авар. – Ваша задача – моя задача, – обвел он взглядом всех разведчиков.
– Спасибо, друг, – ответил командир. Затем взглянул на часы, черные брови его сошлись над утомленными карими глазами. – У нас мало времени. Уже совсем светло, подойди сюда. Где мы находимся?
Уточнив местонахождение группы по карте, тронулись в путь. Авар с уверенностью человека, хорошо знающего горные тропы, вел разведчиков к цели.
В конце дня группа остановилась недалеко от бензохранилища, которое разведчики должны были уничтожить, лишив немцев возможности заправлять свои боевые машины.
Передохнув, продолжали путь. Вскоре они увидели в ложбине хижину. Ускорили шаг.
Становилось все холоднее. Ветер набирал силу. Приходилось сильнее наклоняться вперед, чтобы преодолеть его сопротивление.
Наконец разведчики достигли хижины. Расположились на отдых. Вороник впервые как следует рассмотрел Авара. Тот присел возле очага и стал разжигать огонь. Пламя вспыхнуло и осветило маленькую плотную фигурку в темно-синей черкеске, которая плотно облегала тело и была перехвачена кожаным поясом с металлическими узорчатыми украшениями. Смуглое улыбающееся лицо, тонкие усики. Темные печальные глаза окружены множеством морщинок.
Весь следующий день они пролежали в густой низкорослой роще. Деревья упрямо цеплялись за щебень крутого склона. Невдалеке было место, которое Авар называл глазами гор. Укрытие оказалось плохим, но лучшего найти не удалось. Здесь хоть можно было спрятаться, рядом – удобная площадка для обороны. Легкий ветерок подувал из долин, солнце прогревало камни гор. Роща давала тень и спасала от солнечных лучей. Отсюда открывался живописный вид на плоскогорье.
Воронин удобно пристроился у скалы, огляделся и занялся изучением территории бензохранилища, главной заправочной станции немцев. Дома охраны и обслуживающего персонала раскинулись полукругом в стороне. Отсюда узкой горловиной начиналось ущелье, по дну которого пролегала дорога, а по ней подъезжали пустые и отъезжали автоцистерны с горючим.
Все здесь было продумано. Подземные цистерны с воздуха не заметишь. Вокруг – сильная оборона в виде дзотов, пулеметных гнезд, защитных сооружений. А в зоне самой долины – ряд замаскированных зенитных батарей. Да, шанс на успех ничтожный, мизерный, но все же шанс был.
Воронин задумчиво опустил бинокль и потер усталые глаза тыльной стороной ладони. Пожалуй, роща была единственным местом, откуда можно было хорошо изучить окрестность, оставаясь невидимыми и находясь в полной безопасности.
Мишин и Денисенко, вернувшись из разведки, сообщили, что в городе облавы. Немцы засекли ночью самолет и теперь рыскали в поисках десанта.
Решили пробираться в поселок, где расположился обслуживающий персонал бензохранилища. Осторожно следуя за Аваром, спустились в долину, благополучно проникли в центр поселка, проскользнув всего в нескольких десятках метров от поста немцев.
Вскоре они вышли на главную дорогу, ведущую к территории бензохранилища.
Андрей Паркета и Павел Денисенко, одетые в немецкую форму. приблизились к трехтонному «юссингу», возле которого топтался солдат с автоматом.
– Прикурить, – грозно обратился к нему «унтер-офицер» Паркета, разминая в руке сигарету. – Что, не слышишь?
Тот пристально посмотрел на младшего офицера, но ничего не сказал, извлек коробок и, чиркнув спичкой, поднес огонек.
Павел зашел сбоку и нанес часовому сокрушительный удар в шею. Немец, не издав ни звука, свалился наземь.
Паркета с Павлом бросили его в кузов машины.
Мощный мотор заурчал, Паркета сдал немного назад и остановился. В считанные секунды разведчики скинули свое тяжелое снаряжение в кузов, и грузовик с выключенными фарами помчался в сторону хранилища.
Спустя некоторое время остановились между двумя курганами, и разведчики рассредоточились по заранее разработанному плану Пробираясь от кургана к кургану, они начиняли их взрывным устройством, готовя небывалый фейерверк.
Время торопило, до рассвета оставалось часа два. Приблизились к горловине узкого ущелья, к тому месту, где происходил слив бензина с одних автоцистерн и заправка других, снабжающих моторизованные части первой танковой армии фельдмаршала Клейста.
Наконец все приготовления были закончены. Удовлетворенный действиями своей группы, Воронин скомандовал:
– Давайте-ка выбираться отсюда, хлопцы, и подальше…
Начали отходить в горы, разматывая за собой провод, по которому пробежит электрический заряд к детонаторам и поднимет спрятанные в землю цистерны на воздух.
Они были на полпути к спасительным горам и уже начали подниматься вверх, когда услышали прямо над головами отрывистый треск автоматных очередей.
– Кто это там старается? – оглянулся Воронин.
– Немецкий патруль, товарищ командир, – ответил Авар. – Кажется, засекли Паркету и Денисенко. Они задержались у машины.
– У машины?! – Воронин взглянул на часы. – Что они там делают? Ведь на них сейчас навалятся со всех сторон.
Вспыхнул прожектор, его ослепительный луч начал медленно ползать по долине, выискивая цель. Вот он осветил оставленную разведчиками машину, а возле нее откуда-то взявшуюся легковую. Стрельба велась именно там.