Миф о другой Эвридике Зенкин Владимир

– Эль-ка! – услышала она восхищённый Юлин шепот, – Ты видишь эту прелесть?

– Вижу. А ты видишь?

– Вижу.

– А что ты видишь?

– То же, что ты. Зверёныша.

– Это он?

– Это он.

– Тот самый?

– А какой же.

– Здорово!

– Класс! А чего мы лежим, как дуры? Давай встанем.

– Давай. Только аккуратно. Смотри не проснись.

– Он чего… он только во сне у нас, что ли?

– Нет, – солидно пояснила Эля, – Он у нас всегда. Просто мы разглядеть его можем только во сне. Да это и не сон, наверное, уже. Что-то другое.

Эля села на кровати, поджав ноги.

– Хорошо, что мы у себя одни ночуем. Никто не услышит, как мы разговариваем с ним.

– А мы с ним разговариваем?

– Нет… но надо попробовать.

– А как мы его назовём? – задумалась Юля, – Давай назовём его…

– Никак не назовём, – решительно сказала Эля, – Он что тебе, кот домашний? Это же вообще… неизвестно что.

– Ладно, пусть будет зверёныш, – проявила удивительную покладистость Юля.

Существо остановилось между их кроватями, разглядывая сестёр поочерёдно. В спокойной черни зрачков вопрос – чего скажете? И весь он сделался как-то плотней, конкретней, и комнатные предметы сквозь него уже почти не просвечивали.

Эля: – Мы рады тебя видеть. Ты понимаешь нас?

Поднята голова. Смотрит.

Юля: – Значит – да. А говорить ты по-нашему умеешь?

Опустил голову. Не смотрит.

Эля: – Значит – нет. Тогда отвечай нам глазами, головой: да или нет. Ладно?

Смотрит.

Юля: – Откуда ты пришёл? А… не так. А что спросить? А там, где ты жил… там всё не такое, как у нас, да?

Смотрит.

Эля: – А люди там есть? Люди… Такие, как мы, есть там?

Поднял голову – смотрит. Опустил голову – не смотрит.

Эля: – Есть, но не такие, да? Какие? Люди там с телами?.. или…

Не смотрит.

Юля: – Без тел?! Там вообще, что ли бестелесный мир? И ты тоже?.. это…

Смотрит.

Эля: – Чего ты назад не возвращаешься? Не можешь, да?

Смотрит.

Эля: – Совсем не можешь? Сейчас? А когда-нибудь сможешь?

Смотрит.

Эля: – Ну вот. Не унывай. Вернёшься, значит.

Юля: – Тебе здесь не нравится?

Смотрит.

Эля: – Ну конечно. Нам бы там тоже не понравилось. Бестелесное всё. Одни духи.

Юля: – А там, это где? В Раю, что ли?

Не смотрит.

Юля: – В Аду-у!?

Не смотрит.

Эля: – Откуда он знает? Рай – Ад… Ты ещё про чертей и ангелов спроси.

Юля: – Ну и что?

Эля: – Это же всё здесь, на Земле придумали.

Юля: – Много сама ты знаешь. А скажи, может, ты в курсе… вот человек помирает, здесь, у нас, на Земле, тело в землю закапывают, а душа его куда девается? Душа… дух, в смысле, то, что осталось от тела. Понял? Куда улетает? К вам? В ваш мир?

Смотрит.

Юля: – О-чу-меть! Вот, Элька, а ты говоришь. Рай или Ад, оно всё там, оказывается.

Эля: – А оттуда души могут сюда вернуться?

Не смотрит.

Эля: – Как, же ты сам?.. Не ответишь. Жаль, Это в той пещере какой-то проход получился? Дыра оттуда – сюда. И она закрылась, а ты не успел, да?

Смотрит.

Эля: – Она откроется ещё?

Смотрит.

Эля: – Ну вот. Ты только не прозевай.

Смотрит.

Юля: – А почему ты к нам с Элькой пришёл. Мы тебе понравились, да?

Смотрит.

Юля: – Класс! Мы ему понравились! А кто больше, я или Элька? Я?

Эля: – Ты, конечно. Ты же у нас самая «ач-чумительная».

Юля: – Шутка. Мы обе «ач-чумительные». Да? Не знаешь слова? Ну это… красивые, умные, великолепные…

Эля: – Скромные.

Смотрит.

Эля: – Ты нам тоже нравишься. Побудь с нами. Пока ты здесь. Пока дыра не откроется. Она, наверное, не скоро откроется?

Смотрит.

Юля: – Побудь. Мы тебе чем-нибудь поможем. А ты нам. Нам нужна будет твоя помощь. Ладняк? Да, в смысле?

Смотрит. Не просто смотрит. Вдруг он стал издавать какие-то звуки. Какие-то даже певучие, красивые звуки. Какая-то мелодия, громкая, слегка писклявая, разлилась по комнате… очень-очень знакомая мелодия, сто лет знакомая, до отвращения знакомая…

Эля открыла глаза, подняла голову с подушки. На тумбочке надрывалась электронная сволочь – будильник. Полвосьмого.

– Спас-сибо! – сказала Эля, отвешивая ему щелбан по красной кнопке, – Если б ты был живой, я бы тебя придушила.

*

Рамин звонил им за утро дважды. Первый раз – следом за будильником: расспрашивал, как спалось, как самочувствие, каковы дневные планы и что у них на завтрак. Второй раз, когда они пили чай, напомнил, что в три часа они должны быть в клинике, у него в кабинете для продолжения курса их психотерапии, который непременно нужно довести до конца.

– Будем-будем, – пообещала Эля и, выключив телефон, вернулась на кухню.

– Забодал уже своим участием, – буркнула Юля, намазывая ножом масло на хлеб.

– Юльк, ты что?! – удивлённо-осудительно воззрилась на неё сестра, – Вожжа под хвост?.. Это же Рамин.

– А чего он с нами, как с первоклашками, – смутилась Юля, – Чего есть, чего пить, когда в туалет идти… Мы взрослые, между прочим.

– Потому что ему не всё равно. И Свете не всё равно. Они переживали, что мы ушли. Но не удерживали. Потому что понимают, что взрослые.

– Ой, ну ладно… Докопалась.

– А ты глупости не пори. Кроме них, у нас – никого. И они хотят, чтобы мы… были близкими с ними. Вот. И я – хочу. А ты не хочешь, да?

– Ой, какая ты зануда, Элька! Кончай дурацкие вопросы. Но всё равно… Мы должны жить своим умом. Сами принимаем свои решения. И делаем то, что решили.

– Я что, против?

Юля, жуя бутерброд с маслом и сыром, подошла к газовой плите, подняла правой рукой горячий чайник, охнула от неожиданной боли в плече, перебросила чайник в другую руку.

– Сильно болит? – посочувствовала Эля.

– Только когда тяжёлое что… или резко рукой махнёшь. Какой-нибудь там нервный узел. А так – нормально.

– Да уж, нормально, – покачала головой Эля.

– Нормально, те говорю. Вот, полюбуйся – боевой шрам.

Юля охотно, торжественно сдвинула вправо-вниз вырез футболки, предъявив сестре на гладкой незагорелой коже под ключицей розовое, чуть выпуклое пятнышко с маленьким рубчиком в форме запятой – затянувшийся след пули.

– Не трогай ничего тяжёлого. И не переутомляйся. Нервные узлы заживают медленно.

– Нервные – да. А вообще, быстро прошло. Почти не болело. Рамин сказал – редкий случай. А знаешь, почему редкий?

– Почему? – невинно спросила Эля, отхлёбывая из чашки.

– Потому. Знаешь, не притворяйся. Потому что я – не просто я. Ты – не просто ты. Я. Ты. И ОН. От него рана быстро зажила. Если б мы сами чуть раньше позвали его тогда, я бы и не была ранена. Если б догадались. Никто бы из них не посмел выстрелить. И Симон бы тогда… – Юля замерла и слегка побледнела от такой простой, такой внезапной мысли, – Но нам было… Мы словно разбились вдребезги…

– Разбились… – глухим, тёмным эхом отозвалась Эля.

– Он – наш друг. Он защитит нас от любых врагов. Если его позвать.

– Жалко, что мы можем видеть его только во сне.

– Потому что без тела он, а значит – без формы. Во сне мы ему сами придаём тело и форму. А наяву… он что? Дух. Энергия. Но какая энергия! Ты знаешь… помнишь – какая энергия.

– Помню, – тихо сказала Эля.

– Он – здесь, везде, вокруг нас. Внутри нас. Можно и поговорить с ним.

– Мы не увидим, как он отвечает.

Не увидим. Ну ничего. Главное, что он понимает нас. А мы – его понимаем.

– Конечно, – Эля задумчиво шуршала фантиком, разворачивая карамельку, – С ним нам некого бояться.

– Не-ет… По-другому ставим вопрос, – Юлины губы, со следами масла и прилипшей в углу сырной крошкой, недобро изогнулись, – Кое-кому придётся бояться нас. Очень сильно бояться. Тому, кто заслужил это.

– Надо ещё найти его.

– Найдём.

– Ты его хорошо запомнила?

– Ещё бы. «Господин Сиртак». Шакалья образина. Он нас выведет на это кубло. А не он, так другие объявятся.

– Эти люди… Они – не люди вообще. Они хуже убийц. Скольким девчонкам, таким как мы, они жизни переломали! Ради своих поганых денег. Сколько несчастий принесли! И живут себе, процветают, никто их не трогает. Всё у них схвачено, всё – шито-крыто.

– Ничего, – угрожающе сузился взгляд Юли, – недолго осталось. Главное, всё сделать по-быстрому. Чтоб не заподозрил никто. Особенно, Рамин. Чтоб ни в коем разе не догадался. Рамин прекрасный человек… но в наши планы он не вписывается пока.

– Пока он не знает нашего могущества, – согласилась Эля, – Мы его ещё сами толком не знаем.

– То, что решили, то и делаем. Надо управиться до конца августа. С сентября – школа. Конец свободе.

– Само собой, – заключила Эля, убирая со стола посуду, – давай пока уборкой займёмся. В три – идём в клинику, к Рамину. Играем прежних пай-девочек, достоверно играем. Потом возвращаемся. Приводим себя в товарный вид. И вечером – на охоту.

*

Парсинский сквер (в обыденьи – Парс) – не самое обширное, не самое затейливое, не самое благолепное место отдыха в городе. Но самое фривольное – точно. Не вся, разумеется, вечерняя публика сквера, но вполне заметная и даже колоритная женская (в основном) её часть возникает здесь с целью предложить себя. Противополый контингент (опять же, далеко не весь) занят задачами просмотра-обтолка предложений.

У сквера удобное соседство: с одной стороны – гостиница «Мир», с другой – казино «Фатум»; напротив, через улицу Парсинскую – боулинг-клуб и ресторанный комплекс «Квадрига».

На зелёных опахалах породистых каштанов, на сердцевидной листве ухоженных лип собрались тени сумерек. Желтовато-грешная неярчь фонарных бутонов на тонких стеблях подчёркивала контраст вечерних аллей с ещё светлым безоблачным небом.

Сидящих на скамейках было немного. Сидящие были случайны и бездельны. При делах были стоящие. Женщины. По двое, по трое. Реже – в одиночестве. Бессантиментные закаты-рассветы пасущихся глаз. Пожарно-перламутровые губы, с чувством вцело-вывающие в себя тонкие кончики сигарет. Обещательно дышащая и подрагивающая холмистость в вырезах лёгких блуз. Икры-колени-бёдра: разные по изыску выделки и оттенкам, но все – в одинаковом вдохновенно-умелом готове.

Эля с Юлей вначале прошлись по аллеям для общего обзора, ничем не выделяясь среди праздного люда. К ним прицепились, было, двое случайных пацанов, по всему – их ровесников: один – белобрысый, с вкрашенными в соломенные лохмы сизыми пятнами; другой – темно-курчавый, с серьгой в ухе в виде маленького медного чайника. Пришлось отшивать их вежливо, но конкретно.

Искатели приключений оказались понятливыми, отступили без инцидентов.

– Нехорошо получилось, – вздохнула Эля.

– Ты об этих балбесах? – удивилась Юля.

– Да при чём здесь!.. Нехорошо, что мы не пришли к Рамину, как обещали.

– Объяснила ж я по телефону: кран потёк, вызвали сантехника, не смогли, придём завтра.

– Думаешь, поверил он в твою басню.

– Как могла. Старалась понатуральней.

– Неудобно всё-таки…

– Да, неудобно, – сердито сказала Юля, – Если б мы пошли к нему, он бы всё понял. Он расколол бы нас, как два ореха. И все бы наши планы – под хвост.

– Это верно.

– Дело – прежде всего. Лирика – после. Не отвлекаемся.

Они отошли в сторону, встали под пышную крону липы, невдалеке от фонаря. Ещё раз оглядели друг друга, остались довольны увиденным.

Обе были в одинаковых креп-сатиновых антрацитово блестящих коротких юбках, в новых батистовых блузках с романтичными кружевами, Юля – в голубой, Эля – в сиреневой: мамины подарки на их недавнее, но уже далёкое-предалёкое пятнадцатилетие; в синих узких босоножках на каблучках. На шее у Юли красовался мамин золотой кулончик с аметистом, у Эли – бусы бело-багряного коралла. Стрижки их были умело всштормлены, с тщательным небреженьем сброшены к глазам дерзкие пряди. Глаза тонко подведены, губы подкрашены нежной розой.

– Ну и кто посмеет сказать, что нам по пятнадцать? – ухмыльнулась Юля.

– Интересно, – мечтательно прищурилась Эля, – сколько они здесь берут за ночь?

– Зависит от качества товара.

– А мы – качество?

– Мы – суперкачество, – солидно пояснила Юля, – Как это… эксклюзив. На нас тут ни у кого бабок не хватит. А вон стоит – «Бэ-у», ширпотреб. Если хочешь, поди спроси у них – почём.

– Щас! – поморщилась Эля, – Что-то кажется, они нам не сильно рады.

На противоположной стороне аллеи, рядом с фонарём, стояли трое ярких, пёстро разодетых мастериц художественной пастьбы: блондинка, брюнетка и фиолетовая. Они неспешно беседовали меж собой, то и дело, поворачивая взгляды к синичкам, обрызгивая их презрительным недоумением.

До прямого общенья дамы не снизошли, очевидно, не имели такого права. Но фиолетовая поднесла к уху мобильник, что-то кому-то сообщила.

– Про нас, – кивнула в их сторону Эля.

– Конкурирующая фирма, – хихикнула Юля, – Прокатный пункт «Стоптанные калоши». Сейчас придёт ихний сторож.

– Беззаботно-прогулочно шагающий по аллее парень в чёрной тенниске с белой надписью «Night» на груди, поравнявшись с синичками, плавно свернул к ним.

Любой разговор лучше всего начинать с паузы. Он, видимо, знал это, потому, не торопясь, рассмотрел их и дал рассмотреть себя.

Парень был далеко не юн, лет под тридцать, высок, мускулист, накачан: растягивающие тенниску грудные пласты, выпуклые отливки плеч, бронзовые бугры бицепсов, оплетённые татуировочной вязью. Коренастая шея, круглая голова, стриженная под тёмный бархат.

Азиатский раскос глаз, цепкий выблеск. Не ценителя, но оценщика. Он в секунду приценился к ним, деловито, профессионально.

И заметно было по остроте гляда, что оценка не пустячна. Но к намерениям его это отношения не имело.

– Ну что, мальвинки… Для начала – привет, – голос у мускулистого, в противу сложенью, лишне высок, чуть подвывен в концах фраз.

– Для продолженья – салют… буратинка, – небрежно отозвалась Юля, – А где твой длинный нос?

– Уй ты-ы! – лепные губы разъехались в весёлое удивленье, – Что-то совсем новенькое… от новеньких. А, ну да, – пояснил он сам себе, – мальвинки не в курсах, где они, что они, кто перед ними. Вы просто гуляли и заблудились. Бывает. Вам дорогу к метро показать?

– Дорогу мы найдём без тебя, – строго сказала Эля, – А ты… Как мы поняли, ты здесь «курируешь» этих… «бурёнок», – Элин презрительный взгляд в сторону пикантной троицы под фонарём, ревностно наблюдавшей через аллею за их беседой, – Значит, сможешь нам помочь.

– Что за проблемы-то? – с интересом склонил набок голову мускулистый.

– Проблем нет, есть пара вопросов, – продолжила Юля, – Отойдём в сторонку.

– А мы не в сторонке?

– Тема серьёзная. Не для случайных ушей.

– Как-кая ещё тема? – скривился мускулистый, – Что вы мне гоните?

– Отойдём, – повторила Юля.

Он недовольно хмыкнул, но отошёл с ними за деревья, в прохладный полумрак. Подошвы мягко шуршали по свежестриженой траве.

– Излагайте, мальвинки, но в темпе, времени нет. А потом – вы к метро бодрой рысью, а я – по своим делам.

– Мы хотим уехать за границу, – торжественно объявила Эля, – Хотим бабок там подзаработать.

– Как? – не понял мускулистый.

– Ну, ты просёк же уже, глядя на нас, – приосанилась, тягуче повела плечами Юля, – что, наверное, не мытьём полов. Нам надо связаться с людьми, которые помогут.

– Родственников у нас нет, – добавила Эля, – Близких знакомых – тоже. Мы свободны и делаем всё, что захотим.

– Ты, видно, этим не занимаешься, – продолжала Юля, – У тебя другой профиль. Но наверное, ты знаешь людей. Нам нужны солидные люди. Самые солидные. Где их найти?

Мускулистый начал понимать. Задрал лицо кверху, в восхищении от услышанной наглости.

– Нескромный вопросик, мальвинки. Паспорта вы получили уже? Или вам шестнадцати ещё нет?

– Сколько нам – это наша забота, – отрезала Эля, – Ты в тему вникай. Время дорого.

В густых вечерних тенях голова мускулистого была похожа на огромный орех с шершавой макушкой и плоскими наростами ушей. Черты лица – почти слизаны сумраком, но блеск глаз был внятен, весел и зол.

– Мальвинки… или вы до упора шизанутые, или вообще, хрен знает что. Ну да ладно, концерт окончен. Ни пугать, ни ругать вас не буду. Десять секунд, чтобы вы сбрызнули без следа. Если ещё встречу вас ближе километра от Парса, ноги повыдёргиваю и шампуры вставлю.

Он повернулся и пошёл к аллее, шелестя кроссовками по траве.

– Эй! – окликнула его Эля.

Мускулистый не замедлил шага.

– Эй ты! Плод любви папы Карло к сосновому бревну! – звонкий Юлин голос.

Он замер на месте, зачарованно повернулся.

– Вот видишь, – назидательно сказала Юля сестре, – что значит вежливое обращение. Проникаются люди.

– Первый раз – простил тебя за детскую дурость, – улыбался, приближаясь, мускулистый, – Второй раз – не-е-е… Его тёмная чугунная рука на ходу выбирала вид действия: сжались пальцы в кулак – врезать поточней по почкам?.. распрямились – схватить за волосы и – харей о подставленное колено?… Окончательное решение не состоялось.

Два взгляда пригвоздили его к траве.

Он увидел их из окоченевшего себя, как из громоздкого футляра. С двумя реально простыми пацанками-близняшками что-то сделалось. Словно что-то невидимое, жутковатое, живое появилось откуда-то, выбралось чуть ли не из их глаз и встало перед ним: душный напор… угроза… И нельзя никак сопротивиться этому, и нельзя даже подумать о противленьи…

Ощущенья Юли и Эли были, как ни странно, не очень далеки от ощущений мускулистого. Они на этот раз отчётливей почувствовали Его в себе. Его рядом с собой. Они составляли с Ним одно целое, но это чувство стало давящим и тревожным. Потому что Его непостижимая сила была намного больше их собственных сил. Раньше их не беспокоило это. Или Он вырос и изменился?.. и изменяется? Может быть, это… больше плохо, чем хорошо? Может быть. Но не сейчас, не сейчас, не об этом сейчас… пусть…

– Давай отмораживайся, соображай своей извилиной, – сказала Эля, – Господин Сиртак. Слышал о таком?

Мускулистый наконец поборол оцепененье, смог перетоптаться на месте, подвигать ореховой головой, поднять ладони и прижать к вискам.

– Сиртак. Вспоминай. Господин Сиртак. Важная шишка. Он занимается переправкой девушек за границу.

– Го-ло-ва… В мозгах… Т-твою!.. Что за хрень? Что было сейчас? Вы – кто?

– Вопрос тебе задан.

– Не знаю никакого Сиртака.

– Врёшь! – крикнула Юля.

– В натуре, не знаю, – севшим почти до сипа голосом пробормотал мускулистый, – Я не при этих делах.

– А кто при этих делах? – потребовала Юля, – Кто-то в городе занимается этим. Занимался Смайл. Слыхал про такого?

– Слыхал.

– Не услышишь больше. Кто ещё? Думай. Говори. Если хочешь сберечь мозги свои целыми. Кто?

– Кто вы такие? Зачем вам?

– Не твоё дело.

– Не знаю никого.

– Сейчас точно врёшь! – Эля ступила вперёд, приблизилась к нему на полшага. Мускулистый, встретившись с ней глазами, согнулся, как от тяжкого свинца на плечах, опять схватился ладонями за виски, – Последний твой шанс. Ещё не поздно.

– Будешь, гад, говорить?! – двинулась к нему Юля.

– Н-никандр… – выдавил мускулистый, отшагнув назад, не поднимая взгляда от своих кроссовок, – Никандр этим рулит.

– Где найти?

– Ресторан «Ривьера». Ночной клуб «Центавр». Он их хозяин.