Война. Мифы СССР. 1939–1945 Мединский Владимир

В 1940 году в Америке было 8,1 миллиона безработных. В 1942-м — ни одного.

Ленд-лиз окружен мифами. Например, как-то сложилось, отчасти благодаря Валентину Пикулю (роман «Реквием каравану PQ-17», и снятый по нему сериал) мы считаем, что вся западная помощь шла к нам через Архангельск и Мурманск. Это не так. Ленд-лизовские грузы по маршрутам доставки распределялись так:

через Персидский залив — 23,8 %;

через советский Дальний Восток — 47,1 %;

через советскую Арктику — 2,5 %;

через Черное море — 3,9 %;

через порты Северной России — 22,7 %.

Путь через Иран был не менее важен, чем через северные моря, а главным маршрутом оставался дальневосточный. Внешне этот миф вполне безвредный, но упомянул я о нем не просто так, отдавая дань исторической точности. Понятно, почему северный путь ленд-лиза был так близок Пикулю: писатель сам воевал юнгой на Северном флоте.

А вот Черчилль всячески выпячивал именно это направление уже из политических соображений. Во-первых, подчеркивал роль Британии: в арктических конвоях шли прежде всего британские транспорты. Во-вторых, подчеркивал, насколько этот путь опасен. После загадочной гибели каравана PQ-17 (военные корабли королевских ВМС бросили суда в море) и тяжелых потерь PQ-18 поставки северным путем в СССР были вообще прекращены на несколько месяцев. Вроде помощь должна идти, никто не отказывается — но не приходит… И это в один из самых тяжелых периодов войны — в момент немецкого наступления в 42-м.

Мифологизация ленд-лиза вредна и даже опасна. В своем радикальном виде это выглядит примерно так.

Американцы с англичанами не только храбро воевали сами, но еще и содержали Красную Армию. Фактически всеми своими победами она обязана союзникам.

США создали для СССР гигантскую благотворительную систему ленд-лиза, по которой русских буквально завалили самыми современными самолетами, танками, пулеметами и винтовками. Цифры зашкаливают, от количества нулей рябит в глазах. Даже питанием: тушенкой, крупой — красноармейцы обеспечивались из-за океана. Даже бензином.

Поэтому можно считать, что Америка и Англия победили не только на Западном, но и на Восточном фронте. А тупые Иваны только и могли, что портить качественное импортное оборудование и заваливать, несмотря на первоклассное американское оружие, германские позиции трупами.

Это не цитата, а собранные вместе характерные заблуждения, высказанные в блогах. Ленд-лиз, как ни странно, довольно обсуждаемая тема в интернете. Но цитат в этой главе будет много, предупреждаю. Деньги любят, чтобы все было задокументировано — спросите любого бухгалтера.

Во все что можно поверить, если не знать совсем уж элементарных базовых вещей. Увы, их-то, как правило, и не знают. Американцы оформили проект «ленд-лиз» как гигантскую сделку, что видно из самого названия. Что-то типа «купи — продай». Точнее, «дай — возьми взаймы» (lend — давать взаймы, lease — сдавать в аренду, что, в общем, то же самое). Предполагается, что по долгам нужно платить.

Обращаю ваше внимание сразу — полное название закона о ленд-лизе звучит так: «Закон по обеспечению защиты Соединенных Штатов» («An Act to Promote the Defense of the United States»). Рузвельт хотел потрафить своим консерваторам, которым не нравилось, что Америка будет оплачивать чью-то войну в Европе, уже самим названием закона. Звучит патриотично, да и по смыслу верно: мы платим, другие воюют. Правда, важный нюанс, — с самого начала ленд-лиз был «заточен» не под нас, а под Британию.

«Президент Рузвельт в июне 1940 года нацелил Соединенные Штаты на материальную помощь противникам фашизма, но по существующим в США законам Англия должна была платить наличными за возрастающие покупки оружия в Соединенных Штатах. Летом 1940 года новый британский премьер-министр Уинстон Черчилль предупреждал, что его страна не сможет больше платить наличными за военные материалы.

С тем чтобы исправить положение, Рузвельт 8 декабря 1940 года предложил концепцию ленд-лиза, и Конгресс принял Закон о ленд-лизе в марте 1941 года». (Новая Британская Энциклопедия. Т. 7[286].

Сразу было оговорено: материалы уничтоженные, утраченные и использованные в период войны не подлежат оплате; имущество, оставшееся по ее окончании и пригодное для гражданских целей, оплачивается в порядке погашения долгосрочного кредита.

Невоюющая Америка по-братски помогала воюющей Британии — как Россия помогала бы Украине. Когда Черчилль отказался платить — просто потому что у него кончились деньги, Рузвельт и придумал ленд-лиз.

Из 50 миллиардов долларов, в которые оцениваются поставки по ленд-лизу, более 30 ушло в Британию. Но даже эти большие деньги покрывали не более 20 % военных расходов британцев. Война — дело очень дорогое.

Вот что сообщает уже не Britannica, а наша родная БСЭ (потом, кстати, эти цифры подверглись коррекции в сторону увеличения, но соотношение осталось прежним):

В СССР помощи было отправлено в три раза меньше, чем в Британию, всего же помощь по ленд-лизу получили три десятка стран[287].

Конечно, спасибо. Наши бойцы сразу прозвали американскую тушенку «второй фронт». До сих пор на интернет-аукционах попадаются вещи из поставок по ленд-лизу — значит, их было по-настоящему много. Якобы американцы даже освоили производство валенок — специально для России. И за валенки — специальное спасибо.

Я пытался избежать перечисления всего, что было поставлено в СССР по ленд-лизу. Во-первых, не хочется перегружать книгу цифрами — а это неизбежно при рассказе о любом торговом договоре. Во-вторых, точных данных, по-моему, просто нет. Но просмотрев эту главу перед публикацией, понял, что этих цифр не хватает. Вот данные доктора исторических наук В. Зимонина, изложенные в военном официозе — газете «Красная звезда».

Из отправленных в Советский Союз почти 18 млн тонн грузов более четверти (свыше 4,5 млн тонн) составили продукты питания; 3,6 млн тонн — металлы, в основном для авиастроения, и рельсы. По ленд-лизу наша страна получила 12 980 танков, 22 206 (в том числе из США — 14 203) боевых самолетов, 427 386 грузовых автомобилей и 51 000 джипов, 6 135 638 винтовок и пулеметов, 14 000 орудий, 8 000 тракторов и тягачей, 345 тыс. тонн боеприпасов и т. д. на общую сумму 11 млрд 260 млн 544 тыс, долларов[288].

^{Рабочие Бирмингема построили танк и назвали его «Сталин». Украсили знаками «V — Victory». Советский посол Майский выступил на митинге — и еще один британский пехотный танк «Валентайн» отправился на Восточный фронт}

Конечно, без американских вооружений нам было бы тяжелее, скажем, бронетранспортеры представляли собой для Красной Армии просто новый класс боевых машин. И, конечно, хорошо, что американцы помогали нам, а не Гитлеру…

Но это, как говорится, в общем и целом. Дальше — детали, в которых известно кто прячется.

Пуговицы — 257 723 498 шт. Это из перечня поставленных нам в рамках ленд-лиза товаров. Конечно, танки и самолеты не в пример важнее, но почему-то запоминаются именно подсчитанные американцами с точностью до единицы пуговицы. Как и то, что в рамках ответных поставок (ленд-лиз не был бесплатным!) в Америку шли, в частности, икра, меха и золото.

А одна из самых неприятных вещей — это сроки поставок. Да, действительно, первый конвой прибыл в Архангельск уже 31 августа 1941 года. В смысле моральной поддержки это было сильно. Но исследователи отмечают, что в самый тяжелый период войны, до конца 1941 года, в СССР пришло помощи по ленд-лизу из США на ничтожную сумму — 545 тысяч долларов. При том, что в том же 1941-м общая помощь Штатов странам антигитлеровской коалиции достигла в денежном выражении 741 миллиона. Нам, в самое тяжелое время, еще раз подчеркну это, из этого потока досталось менее 0,1 %[289]!

В своем донесении из Лондона от 27 августа наш посол пересказывает свою по видимому чрезвычайно эмоциональную беседу с британским министром иностранных дел:

«Или еще пример: мы просили у британского правительства крупных бомб, — министр авиации в результате длинных разговоров, в конце концов, согласился исполнить нашу просьбу, но сколько же бомб он дал нам? Шесть бомб, — не больше и не меньше. Так обстоит дело с военным снаряжением. Чем еще Англия помогала СССР в течение этих 10 недель?» 27.VIII.41 г. Майский[290].

Потом в воспоминаниях[291] И. М. Майский цифру скорректировал — бомб было 60. Но что это меняет? Чем нам помогла Англия, когда немецкие танковые армии стояли почти у границы нынешного МКАДа в Химкинском лесу? Теми же «ноль целыми менее одной десятой процента»?

Увы, для этого были причины. Самого скверного свойства. Вся довоенная внешняя политика Британии строилась на том, чтобы натравить Гитлера на Сталина, поэтому когда это в конце концов произошло, то поначалу ничего не изменилось.

«В сопротивление русских он (Черчилль) не верил… Он старался внушить нам, что львиная доля ленд-лиза должна принадлежать британскому льву; что всякая помощь Советам приведет лишь к затяжке войны, а в конечном счете — и притом несомненно — к поражению». (Из воспоминаний сына Рузвельта Элиота)[292]

Ту же мысль внушали Рузвельту и собственные подчиненные. Из доклада военного министра США Президенту: «Германия будет основательно занята минимум месяц, а максимально, возможно, три месяца задачей разгрома России»[293].

Что было делать Рузвельту? Вкладывать средства — и немалые — в Советский Союз, который со дня на день падет под ударами Гитлера? Не прагматично, не по-американски как-то. К тому же политические противники, конечно, все бы ему припомнили, если бы события развивались по худшему варианту.

Может, американский президент ничего такого не думал. Может, просто проявила американская промышленность нерасторопность и неповоротливость (которая ей вроде не присуща). Но только факт остается фактом: в самый тяжелый период, когда было неясно кто кого, помощь из Америки мы получали, в основном, моральную. И все равно выстояли, погнали фрицев.

«Первые поставки по ленд-лизу зимой 1941/42 года достигли СССР очень поздно, в эти критические месяцы русские, и одни русские, оказывали сопротивление германскому агрессору на своей собственной земле и своими собственными средствами, не получая какой-либо заметной помощи со стороны западных демократий. К концу же 1942 года согласованные программы поставок в СССР были выполнены американцами и англичанами на 55 %. В 1941–1942 годах в СССР поступило всего 7 % отправленных за годы войны из США грузов. Основное количество вооружения и других материалов было получено Советским Союзом в 1944–1945 годах, после коренного перелома в ходе войны»[294].

«В целом объем поставленных нами военных материалов не слишком велик. Мы знаем, что американская техника сослужила хорошую службу в обороне Сталинграда. Но прямо скажем: у нас нет подробных сведений о той пользе, какую принесло в том году наше оружие русским»[295].

Это пишет в мемуарах сам Эдвард Стеттиниус, отвечавший за программу ленд-лиза в США, пишет с обезоруживающей честностью. Вероятно, в детстве он был бойскаутом, и его учили никогда не врать.

И вот еще один момент — деталь, прямо скажем, неожиданная. У нас и, правда, любили «виллисы» и «студебеккеры». Однако к прочей импортной военной технике, когда она, наконец, доходила до фронта относились зачастую прохладно. Знали, что стоит, например, такой-то модели самолета расстрелять боезапас, как он теряет устойчивость в полете и норовит сорваться в штопор. Что такой-то танк горит при первом же попадании, как бочка с бензином. Бойцы об этом знали и старались откосить от таких самолетов и танков. В сентябре 1942-го Сталин, встречаясь с лидером республиканской партии США, в присутствии послов Америки и Англии прямо спросил: «Почему английское и американское правительства снабжают Советский Союз некачественными материалами?» И тут же привел примеры: поставлялся устаревший самолет П-40 вместо обещанной современной «аэрокобры»[296], да еще шли к нам никуда не годные английские «харрикейны», которые были значительно хуже германских истребителей.

«Советские люди, — продолжал Сталин, — отлично знают, что и американцы, и англичане имеют самолеты, равные или даже лучшие по качеству, чем немецкие машины, но по непонятным причинам некоторые из этих самолетов не поставляются в Советский Союз»[297].

Говорят, советская комедия «Волга-Волга» была одним из любимых фильмов Сталина. Одной из немногих своих радостей он решил поделиться с американским коллегой. Рузвельт поначалу намека не понял, пока ему не перевели слова песенки:

Рузвельт якобы надулся: опять эти русские долдонят ему про низкое качество поставок по ленд-лизу.

«В годы Великой Отечественной войны только поставки по ленд-лизу предотвратили паралич железнодорожного транспорта в Советском Союзе»[298], — пишет доктор филологических наук, известный либеральный историк Б. Соколов. Пишет, что за годы войны из Америки морским путем прибыли 1966 локомотивов, а в самом СССР было выпущено только 800 паровозов. Филолог подсчитал, что импорт превышал собственное производство в 2,4 раза — и сделал однозначный вывод.

Правда, советское правительство сделало заказ на первые 200 паровозов почему-то только летом 1943-го. Неужели просмотрели надвигающийся коллапс? Пои том, что у нас на железных дорогах всегда был порядок — что тогда при Кагановиче, что теперь. При том, что железная дорога — стратегическая артерия. Странно.

Но нет, просмотрел сам историк-либерал — и просмотрел крупно. Он не заметил 25 000 локомотивов, которые уже имелись у СССР до войны.

Паровоз — машина долгоиграющая (долгобегающая, долготянущая). Во Вторую мировую войну все еще прекрасно себя чувствовали локомотивы, которые доставляли войска на Первую. Парк этих машин исправно служил в 1941–45-х годах. 14 % из них мы, правда, в начале войны потеряли. Но и 40 % железных дорог в Европейской России оказалось под немцем. Так что плотность локомотивов только выросла.

Лишь в мае 1944-го начались поставки самой крупной партии — в 1600 паровозов. С учетом габаритов и веса этого «товара» — 72 тонны каждый — они продолжали идти в СССР и после войны.

Привел я этот маленький пример, чтобы показать, как легко манипулировать цифрами по ленд-лизу. Что угодно можно сказать — и доказать с цифрами в руках… Если показывать только часть правды.

Вот Гавриил Попов приводил «Новой газете» вроде бы вполне корректный факт: «За годы войны мы произвели 205 тысяч автомобилей, а получили от союзников — 427 тысяч»[299]. 400 тысяч машин — эта цифра звучит часто. Основой мобильности Красной Армии действительно стали «студебеккеры» и «виллисы» (эти джипы американцы предложили вместо запрошенных нами мотоциклов с коляской, и пришлись они — ох, как ко двору). Но вот только человек, который, как говорится, знал о ленд-лизе все, начальник Управления по соблюдению Закона о ленд-лизе Эдвард Стеттиниус приводит совсем другие цифры. Он говорит о 138 тысячах автомобилей — к середине 1944-го[300]. Тоже много — но только их в три раза меньше, чем у Попова.

Цифры, цифры… Когда доходит до ленд-лиза, у наших родных историков-либералов просыпается к ним огромная любовь: в их писаниях обилие цифр просто сливается в арабскую вязь. Проверять каждую — себе дороже.

^{Так можно было сделать уже в 1942-м. Как было нам обещано…}

Вот Гавриил Попов берет запросто да переводит объем американской помощи на современные деньги, и у него получается: «по 10 тысяч долларов на одного бойца Красной Армии». Во как. Странно, что экс-мэр не сделал вывод: лучше бы раздали эти деньги солдатам на руки, да распустили всех по домам.

Впрочем, этот вывод, вероятно, читатель «Новой» должен сделать самостоятельно.

«Эту помощь невозможно измерить в цифрах. Не существует стандартных оценок, с помощью которых, например, можно было бы сопоставить тысячу погибших русских солдат и тысячу истребителей. Их жертвы спасают жизни американцев», — говорил честный Стеттиниус в докладе конгрессу в 1943 году.

«Поставки в Россию — это выгодное вложение капитала», — убеждал добрый Рузвельт во время англо-американской конференции в Касабланке в том же году.

«Никакая другая форма вложения капитала не может обеспечить лучшие военные дивиденды», — вторил остроумный Черчилль.

Эти господа не стремились выглядеть циниками, они просто хотели выразиться поточнее, дабы быть правильно понятыми такими же приятными и влиятельными господами, как они сами.

Так они говорили о наших дедушках и бабушках. Звенели в карманах мелочью, оценивая их жизни.

На этом фоне подчеркнуто циничный Трумэн выглядит даже честнее: «Деньги, истраченные на ленд-лиз, безусловно спасали множество американских жизней. Каждый русский… солдат, который получал снаряжение по ленд-лизу и шел в бой, пропорционально сокращал военные опасности для нашей собственной молодежи»[301].

Как там у Вознесенского? Не поэта — хозяйственника… «Ожиревший на народной крови»? Вот-вот, оно самое.

Благодаря ленд-лизу прибыли американских корпораций выросли в 2,5 раза[302]. 26 миллиардов было получено монополиями для переоборудования предприятий под нужды ленд-лиза. Прямые правительственные инвестиции, вложенные в экономику, колебались от 142 млн на военные заводы в Мичигане до 14 тыс. на производство сухого молока в Северной Дакоте.

А после войны американцы вежливо напомнили:

— Money back, please!

Помощь, как я уже упомянул, не была безвозмездной. Из растерзанной войной советской экономики наши друзья по требовали изъять миллиарды долларов. Однако советские руководители всегда оказывались ужасно прижимистыми, когда дело доходило до государственных денег. Мы тянули, наш долг перед Америкой неоднократно реструктуризировался, уточнялся, переносился… На момент краха СССР в 1991-м, мы так до конца и не расплатились.

А кончилась вся эта ленд-лизовская история следующим неожиданным образом.

Из беседы советника Президента США Гарри Гопкинса со Сталиным 27 мая 1945 года по поводу внезапной разгрузки в Америке пароходов с ленд-лизовскими грузами для России:

«Маршал Сталин сказал, что он хочет ясно заявить, что полностью признает право Соединенных Штатов сократить поставки по ленд-лизу Советскому Союзу при нынешних условиях… Соединенные Штаты вполне могли бы начать сокращать поставки еще два месяца назад, однако он имеет в виду только то, как это было сделано. Он сказал, что несмотря на то, что… это было соглашение между двумя правительствами, действие его было прекращено оскорбительным и неожиданным образом… Если бы советское правительство было заранее предупреждено об этом, не возникло бы такого чувства… Он сказал, что они намеревались выразить в соответствующей форме благодарность Соединенным Штатам за помощь по ленд-лизу во время войны, но обстоятельства, какими сопровождалось прекращение выполнения этой программы, сделали это невозможным»[303].

Русский мавр сделал свое дело, победил Гитлера, освободил Европу. Теперь он должен был уйти. Участвовать в послевоенном восстановлении экономики своего вчерашнего союзника США желания не имели. А Британия уже вовсю разрабатывала план «Немыслимое», о котором я расскажу чуть ниже.

Истории Второго фронта, войне американцев, англичан и французов[304] я решил посвятить одну короткую главку.

Не для того, чтобы как-то принизить роль настоящих рядовых Райанов и ненастоящих, выдуманных «Бесславных ублюдков». Думаю, и без меня найдется, кому расписать каждый чих в каждой американской «летающей крепости». Издать это миллионными тиражами, потом экранизировать, выпустить на 3D-экранах по всему миру — и еще раз промыть мозги всему человечеству за его же деньги. Обаятельный образ чихнувшего американского летчика уже давно закрепился на Западе в качестве главного героя и победителя той войны.

Попробуйте побродить по западным образовательным сайтам, посвященным Второй мировой (например. www.spartacus.schoolnet.co.uk/2WW.htm или shmoop.com/wwii), — там русских, считай, просто нет. Входящие в жизнь англоязычные поколения с младых интернетов впитывают звенящее отсутствие русских в решении судеб мира. На британском образовательном сайте среди 30 с лишним главных событие войны за 1943 год, Красная Армия упомянута в хронологии лишь трижды[305]. СТАЛИНГРАД не упомянут.

Будем справедливы. Война — жестокое и страшное дело. Поэтому не будем сами неблагодарны: как-то не поворачивается язык назвать игрушечной высадку англо-американского десанта в Нормандии. Или опереточным отступление союзников в Арденнах. Хотя по смыслу, на фоне наших великих сражений, побед и потерь, это можно было бы цинично трактовать и так. И я не стану этого говорить, не стану вообще об этом писать. Написанного про Второй фронт более чем достаточно. Sapienti sat.

^{Де Голль Шарль (1890–1970)}

^{Лидер французского Сопротивления, премьер-министр, президент Франции}

^{В двух словах об этом выдающемся французе не расскажешь. Приведу просто три парадоксальных факта из его могучей биографии.}

^{1. В 1916 году де Голль попал в плен к немцам, где подружился с пленным русским по фамилии Тухачевский. Когда Первая мировая закончилась, де Голль застрял в Польше и даже принял участие в советско-польской войне 1919–21 гг. Войсками Красной Армии командовал будущий маршал Тухачевский.}

^{2. Своему сыну де Голль дал имя Филипп в честь своего шефа, будущего главы «правительства Виши» Петена.}

^{3. Французское Сопротивление поддерживали и Британия, и США, но вошла Франция в состав держав победительниц именно благодаря позиции СССР. На Акте о капитуляции Германии наряду с представителями союзников есть подпись французского главнокомандующего, генерала де Тассиньи (в качестве свидетеля).}

^{«Люди, в сущности, могут обойтись без управления не больше, чем без еды, питья и сна. Эти политические животные нуждаются в организации, то есть в порядке и вождях» (де Голль)}

Расскажу лучше, каких усилий потребовало от СССР заставить Америку и Англию все-таки как-то поучаствовать в той войне. Это, кстати, тоже была настоящая битва, дипломатическая битва, выигранная Кремлем.

Современный британский историк Норман Дэвис пишет, что Черчилль всегда подчеркивал: это он, лично, именно он «собрал в широкую коалицию союзные страны — США и СССР, чтобы обеспечить источники военной силы и уничтожить фашистскою зверя»[306].

^{Петен Анри Филипп (1856–1951)}

^{Глава французского государства, коллаборационист}

^{Петен был выдающимся военачальником Первой мировой, с его именем связана победа под Верденом. На этой славе он и держался все последующие годы. Когда в 1940-м Франция была разгромлена, а Париж пал, именно его на «выездной сессии» французского парламента в курортном городке Виши избрали главой государства. Петен так и правил из Виши южной половиной Франции, оставленной немцами в качестве «нейтрального государства» (северная часть и Атлантическое побережье были оккупированы). Править помогали немцы — на территории «режима Виши» действовали СС и гестапо. Со всеми вытекающими.}

^{Можно сказать, что Петен придумал коллаборационизм. Сам термин родился, когда после встречи с Гитлером в 1940 году, в выступлении по радио он призвал французов сотрудничать (collaborer) с оккупантами.}

^{На суде после войны Петен заявлял, что всегда сочувствовал Сопротивлению, что ничего не имел против де Голля, что он по-своему защищал Францию от оккупантов… Пощады не было. Был приговорен к смертной казни, которую де Голль заменил 89-летнему маршалу пожизненным заключением. Петен оставался в тюрьме на острове Йе до своей смерти в 1951 году. Судьба Наполеона, но, увы, без его славы}

Вообще, по Черчиллю, именно Британии принадлежала заглавная роль в победе над Гитлером.: «Черчиллевская „Вторая мировая война“, первый том которой появился в 1948 году, в значительной мере определила тональность дальнейших книг о войне, особенно в западных странах: центральная роль в конфликте принадлежит Британии, ее непреклонное сопротивление открыло путь к победе». (Норман Дэвис).

В действительности все, конечно, было… немного не так. Коалиция и Второй фронт — это было политическое чудо, которое умудрилось сотворить тогдашнее руководство СССР.

Сталин прекрасно понимал: Англия и США заинтересованы в разгроме Красной Армии ничуть не меньше, чем в ее победе. Ослабление Советского Союза в схватке с «Третьим Рейхом» до самой крайности отвечало истинным стратегическим интересам будущих союзников, и это было доказано всей предвоенной историей. Стравить двух диктаторов, не оставить им шансов разойтись миром — вот суть, квинтэссенция западной политики в конце 30-х — начале 40-х.

Думаю, утром 22 июня 1941 года, узнав о нападении Гитлера на СССР, Черчилль радостно перекрестился. Или выпил коньяку. Может, даже пустился на радостях вприсядку. Не знаю. Скорее всего — и то, и другое, и третье.

Однако ни Британия, ни США не были заинтересованы и в окончательном поражении СССР, поскольку полное поражение Кремля делало бы падение Британских островов только вопросом времени.

План Сталина был понятен — как можно скорее переключить Запад с фактического нейтралитета на хоть какое-то участие в европейской бойне.

Глядя из сегодняшнего дня надо признать: возможностей для реализации этого плана у него не было никаких. Оставалось только блефовать, выкручивать руки, спекулировать, давить — в том числе психологически, на личном уровне. То есть заниматься тем, что цинично называется «реальной политикой».

Помните нервный разговор советского посла с главой «Форин-офис» в августе 1941-го? Ну, про шесть бомб? В ответ на свое донесение Майский неожиданно получил шифровку от Самого.

«Лондон, Советскому послу Майскому. Ваша беседа с Иденом о стратегии Англии полностью отражает настроения советских людей. Я рад, что Вы так хорошо уловили эти настроения. По сути дела Англопро (английское правительство — В. М.) своей пассивно-выжидательной политикой помогает гитлеровцам… Говоря между нами, должен сказать Вам откровенно, что если не будет создан англичанами Второй фронт в Европе в ближайшие три-четыре недели, мы и наши союзники можем проиграть дело». Сталин — Майскому, РГАСПИ, ф. 558, опись 11, д, 59, л. 36[307].

Настаивая на срочном открытии Второго фронта, Сталин говорил то, чего лидеру государства нельзя говорить никогда и ни при каких обстоятельствах. Он пугал перспективой поражения СССР. Он не завышал, а наоборот — внешне — занижал наш оборонный потенциал. Он шел ва-банк.

В ответ, 5 сентября 1941-го, Черчилль отправил многословную телеграмму в Москву, в которой пытался объясниться, почему открывать Второй фронт, для Британии ну никак не возможно:

«Все наши генералы убеждены в том, что это кончится только кровопролитными боями, в результате которых мы будем отброшены, а если нам удастся закрепиться на небольших плацдармах, то через несколько дней их все равно придется оставить. Побережье Франции укреплено до предела, и у немцев до сих пор еще больше дивизий на Западе, чем у нас в Великобритании, причем они располагают сильной поддержкой с воздуха. У нас нет такого количества судов, которое необходимо для переброски большой армии на Европейский континент, если только мы не растянем эту переброску на много месяцев…. Это могло бы привести к проигрышу битвы за Атлантику, а также к голоду и гибели Британских островов».

Так же он оправдывался и позже — за то, что обманул и, вопреки обещаниям, не открыл Второго фронта в конце 1941-го, чтобы поддержать Красную Армию в отчаянной попытке отстоять Москву. Потом — почему опять обманул, и не открыл его летом 1942-го, чтобы поддержать наше захлебнувшееся наступление под Харьковом. Для дачи оправдательных показаний он сам прилетел с покаянной миссией в Москву[308].

Его вызвали как какого-нибудь командующего резервным фронтом. «Я был бы весьма признателен Вам, — писал Сталин, — если бы смогли прибыть в СССР для совместного рассмотрения неотложных вопросов войны против Гитлера, угроза со стороны которого в отношении Англии, США и СССР теперь достигла особой силы…» Свое смущение Черчилль позднее укутал в мемуарах в совершенно роскошную риторику:

«Я размышлял о моей миссии в отношении этого угрюмого, зловещего большевистского государства, которое я когда-то так настойчиво пытался задушить при его рождении и которое вплоть до появления Гитлера я считал смертельным врагом цивилизованной свободы. Что должен был я сказать им теперь?.. Это было все равно что везти большой кусок льда на Северный полюс. Тем не менее я был уверен, что я обязан лично… поговорить обо всем лицом к лицу со Сталиным, а не полагаться на телеграммы и посредников»[309].

Принят был британский премьер холодно. Ему сказали в лицо, что англичане трусы, что они — боятся сражаться. Что они лжецы, что не держат слова — не выполняют союзнических обязательств. Слова были выбраны правильные: требовалось задеть достоинство этого лорда, аристократа, надменного потомка герцога Мальборо — сэра Уинстона Черчилля. Черчилль пытался сначала оправдываться, потом — обидеться.

Впрочем, что еще оставалось Сталину? Любезничать? Какие у него были возможности заставить союзников действительно принять участие в войне? Нас обманывали постоянно. Рузвельт лично пообещал Молотову, что откроет Второй фронт осенью 1942-го. И тоже — обманул. Черчилль обещал и обманывал раз за разом, год за годом. Было очевидно, что эта сладкая парочка не вступит в войну, пока СССР не растратит все силы. Они просчитались. Ибо, силы у нас только прибывали, и в результате союзникам пришлось подключаться спешно, чтобы в экстренном порядке «спасать Европу от красных орд», которые проскочив Берлин и Вену, тут же окажутся в Париже и Брюсселе. Ну а тогда, в 1942-м в Москве Сталину оставалось только давить Черчилля морально. Он заставлял лидера Британской Империи злиться и краснеть, как мальчишку, которого поймали на невыученных уроках.

Отпустили Черчилля миром. Сталин «неожиданно» позвал его пообедать и «выпить немного na pososhok». Там лед, согласно всем законам психологического подавления, слегка растопили. Прощались тепло.

Маршал А. Е. Голованов рассказывал: «стол был небольшим, присутствовало человек десять или немного больше. Последовали тосты, и между Черчиллем и Сталиным возникло как бы негласное соревнование, кто больше выпьет. Черчилль подливал Сталину в рюмку то коньяк, то вино, Сталин — Черчиллю.

— Я переживал за Сталина, и часто смотрел на него. Сталин с неудовольствием взглянул на меня, а потом, когда Черчилля под руки вынесли с банкета, подошел ко мне. „Ты что на меня так смотрел? Когда решаются государственные дела — голова не пьянеет. Не бойся, России я не пропью, а он у меня завтра, как карась на сковородке, будет трепыхаться!“

…В словах Сталина был резон, ибо Черчилль пьянел на глазах и начал говорить лишнее… В поведении Сталина ничего не менялось, и он продолжал непринужденную беседу»[310].

^{Красноармейцам геббельсовская пропаганда разъясняла, что воюют они не за Россию, а за евреев и большевиков. А английским солдатам рассказывала, чем занимаются их жены — пока сами они на фронте}

Верил ли Сталин обещаниям союзников? Думаю, что нет. Но все равно бился, отжимал по полной — только бы затащить их в конце концов на театр военных действий.

Операция «Оверлорд» — высадка союзников в Нормандии, наконец-таки случившаяся только 6 июня 1944 года (!) — и та полностью спонсировалась нашим наступлением весной 1944 года, освобождением Правобережной Украины. Вермахту накануне англо-американского десанта пришлось перебросить из Германии и Франции на Восточный фронт почти 40 дивизий[311].

Ровно через четыре дня после высадки союзников в Нормандии, 10 июня 1944 года — по просьбе союзников — двинулись в наступление войска Ленинградского и Карельского фронтов.

А еще через 2 недели — 23 июня началась гигантская операция «Багратион», о которой я выше уже упоминал, — советское наступление в Белоруссии. Это была, наверное, самая блестящая по замыслу и исполнению военная операция всей Второй мировой. Немцы с ужасом перебрасывали все новые и новые дивизии с Запада — на Восток, лишь бы остановить неумолимый вал наступающих русских войск, ринувшихся самой короткой прямой дорогой — на Германию. Всего с других участков советско-германского фронта и с Запада было снято и переброшено в Белоруссию — 46 дивизий и 4 бригады.

В январе 1945-го мы вновь спасали американцев, застрявших в Арденнах, начав свое наступление на неделю раньше…

«Все для Второго фронта, все для победы».

Подведем итоги. СССР ни в какой мере не был обязан победой союзникам. Даже пытаться говорить так, значит — издеваться над исторической истиной. Значит, признавать, что победой на Тихоокеанском ТВД Америка обязана… Австралии. А что? 90 % продовольствия американская армия на Тихом океане получала оттуда.

Отдадим дань памяти солдатам союзников. Свои жизни за общее дело отдали 700 тысяч из них. Можно сказать, что наши потери сократились на это же число. Их подвиг и мужество — вне сомнений. Слава героям!

Единственное, было бы неплохо, если бы и на той стороне — помнили о нас.

Но — безнадежно. Недалеко от Ниццы в мае 2010 года проезжаю мимо памятника героям Второй мировой. У постамента развевается три флага стран-победительниц: французский, американский и английский. И флагштоков установлено изначально — тоже три. Память о русских, 27 миллионах русских, павших за их нынешнюю французскую свободу и сытую лазурную жизнь, — даже и не предполагается.

«Совершенно секретно. Тема: „Россия — угроза западной цивилизации“.

Операция „Немыслимое“.

Нами проанализирована (возможность проведения) операции „Немыслимое“…

Дата объявления военных действий — 1 июля 1945 г.».

Что за бред? А вот никакой и не бред, а доклад британского Штаба объединенного планирования, в котором разработан план войны с СССР[312]. Окончательный вариант подготовлен 22 мая 1945 года. ДВАДЦАТЬ ВТОРОГО МАЯ.

Наши союзники скрупулезно выискивали цели для ударов по нашей территории.

«…Русская промышленность настолько рассредоточена, что едва ли может рассматриваться как выигрышная цель для воздушных ударов. В то же время значительная протяженность русских коммуникаций, судя по всему, может предложить нам куда более предпочтительные цели (для бомбардировок), в особенности на важных переправах через водные преграды. Однако для достижения сколько-нибудь эффективных результатов такие удары по коммуникациям должны координироваться с наступлением на суше.

Итак, единственным средством достижения нами быстрого (военного) успеха является сухопутная кампания, позволяющая в полной мере использовать наше преимущество в воздухе — как тактическое, так и при ударах по русским коммуникациям».

Все расписано подробно: привлекаемые силы, направления ударов. Новый план «Барбаросса», но только — британский. Подсчитаны собственные силы: 20 бронетанковых дивизий, 50 пехотных дивизий, 5 воздушно-десантных дивизий, бронетанковые и пехотные бригады, эквивалентные 8 дивизиям.

Подсчитаны и оценены силы противника — русских. Особый упор на то, что противник ослаблен тяжелой войной.

«Если допустить, что в нынешней войне русские потеряли ориентировочно 10–11 млн человек, то общая численность отмобилизованных сухопутных сил русских на 1 июля может составить чуть более 7 млн человек. Более 6 млн из них, по нашим оценкам, задействованы на европейском театре военных действий. Кроме того, в их составе будут действовать около 600 тыс. человек (личного состава) подразделений спецбезопасности (НКВД). В русской армии сложилось способное и опытное Верховное главнокомандование. Это чрезвычайно стойкая в (бою) армия, на содержание и передислокацию которой уходит меньше средств, чем в любой из западных армий, и она использует дерзкую тактику…

С другой стороны, на сегодняшний день русская армия страдает от тяжелых потерь и усталости, вызванных войной».

Особенно цинично выглядит то, что касается Германии. Нет, не даром посылал Штирлиц пастора Шлага через Альпы! Зрела, зрела у союзников мыслишка о военном альянсе с немцами.

«…согласно расчетам, на ранних этапах (военной кампании) можно переформировать и перевооружить 10 немецких дивизий.

Германский генеральный штаб и офицерский корпус, вероятно, придут к выводу, что встать на сторону западных союзников будет наилучшим образом соответствовать их интересам».

Британский премьер, выпивавший со Сталиным в Кремле, сдружившийся с ним в Тегеране и Ялте, ознакомился с документом и подписался — W.S.C., Уинстон Спенсер Черчилль.

Скоро все-таки он начнет войну с Россией — «холодную». Фултонская речь Черчилля прозвучит в марте 1946 года. Похоже, над ним довлела навязчивая идея отомстить Сталину за выкрученные руки. К слову, крылатое выражение про «железный занавес» приписывается Черчиллю совершенно напрасно.

«Железный занавес опустится на всю гигантскую территорию, контролируемую Советским Союзом, за которым народы будут истребляться». Это сказал не Черчилль. Это сказал Геббельс. Это он придумал — «der eiserne Vorhang». Конкретно в статье «2000 год», опубликованной в еженедельнике «Райх» от 25 февраля 1945 года.

Черчилль только повторил спустя год за рейхсминистром пропаганды свое «the iron curtain» — в речи 5 марта 1946 года в Фултоне (США). «От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике на континент опустился железный занавес. По ту сторону занавеса все столицы древних государств Центральной и Восточной Европы — Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест, София».

Оба они говорили об одном и том же — одними и теми же словами. У Геббельса, пожалуй, поярче будет. Что ж, британскому премьеру, как и положено, клали на стол переводы заметных выступлений его врагов. Подозреваю, что Черчилль просто творчески перерабатывал некоторые их идеи.