Никто, кроме нас Васильев Владимир
После совещания в штабе Скотчу наконец сформулировали задачу: захват президента страны, на чьей территории расположено захоронение генераторов.
«И то дело, — подумал Скотч отстраненно. — Спеленаем в лучшем виде!»
В успехе он ничуть не сомневался: ну не в состоянии аборигены Тахира противостоять регулярным силам союза, даже в личине раздолбаев-пиратов. Приказу отказаться от камуфляжа Скотч тоже порадовался: это означало, что операция предстоит еще и веселая.
В общем, молодцы готовились и зубоскалили, Скотч ожидал команды: «По ботам!», в воздухе висело обычное предцесантное напряжение. Ничего нового, последний год многие из когорты жили именно так.
А там и команда прошла.
— Дейзи, Хасан, Шутиков, Козаченко! — грянуло в казарме голосом Роналда Хрофецки. — Личному составу — по ботам! Главарям — ко мне на инструктаж!
Было немного смешно слышать несуразное слово «главари» вместо привычного «сержанты». Солянка не преминул поиздеваться:
— Давай, главарь, дуй на втирание! И вазелин не забудь!
Посадкой в бот предстояло командовать ему — зам все-таки. Капрал всегда остается капралом, даже если само слово запретить.
— Хорош ржать, козья морда! — огрызнулся Скотч. — Вот распишу всем, как ты у Патрис каледонский перец на Табаске стянуть пытался…
Соратники из десанта, разумеется, эту историю уже слышали. А вот остальные пираты — вряд ли, подобных баек у бойцов всех времен не счесть, очередь могла еще и не дойти.
Солянка заткнулся, пробубнил что-то неразборчиво и принялся орать на рядовых. Что еще делать мелкому начальству перед боевой операцией, как не орать на рядовых? Головы выше, не зевать, никто, кроме нас, и все такое.
«Знатно орет, — подумал Скотч на выходе. — Если здесь, на Тахире, все пройдет тип-топ, быть Солянке сержантом. А мне, ротный намекал, уже и унтер светит. Расту, блин!»
Особым честолюбием Скотч не отличался, но об очередном звании думать было, чего уж там, приятно. И денег больше опять же…
В командирском боте обнаружились две знакомые физиономии: Маримуца и Раджабов. В присутствии ротного и при комбате на связи фамильярничать с офицерами было не с руки, поэтому обошлись обычными приветствиями, суховатыми и подчеркнуто официальными.
Скотча давно уже перестал удивлять тот факт, что он постоянно натыкается на людей, знакомых по Табаске. Так или иначе объяснение этому простое: все, кто там побывал, оказались в итоге в галактике-2, при проекте «Квазар». Стоит ли удивляться? Смешной вопрос.
Родимое сержантство уже было в сборе — и Крис Дейзи, и Халед Хасан, и Тарас Козаченко по прозвищу Бульба. С Хасаном и Бульбой последние полгода водили взводы в бой; Дейзи месяца три назад угодил в госпиталь и вернулся уже сюда, на новое место, даже на «Флажолет» не поспел.
Хрофецки жестом велел занимать места перед тактическим пультом.
Пульт был штукой простой и хорошо знакомой. В центре уже сгустилось голографическое изображение какого-то объекта, судя по многим характерным деталям, хорошо охраняемого. Надо понимать, резиденция царька местного. А, пардон, президента — у тахирцев (по крайней мере в этой стране) общественный строй напоминал земные демократии двадцать первого века.
— Итак, граждане флибустьеры, имеем охраняемый объект, — начал ротный. — Хорошо укрепленный форт с тремя эшелонами обороны. Эшелон первый: колючая проволока, не исключено что со встроенной сигнальной системой. Охраняется мобильными постами и несколькими стационарными, все при наземных трассах. Между первым и вторым эшелоном сосредоточены места дислокации охраны, посадочные площадки для летательных аппаратов, вспомогательные объекты вроде складов…
Скотч внимал, немного отрешенно, но внимал. Информация откладывалась в сержантской памяти автоматически, даже когда Скотч думал о чем-то своем.
Инструктаж промелькнул быстро. Как всегда перед боем.
А потом привычно грузились в бот, орали хором: «Никто, кроме нас!», вжимались спинами в ниши при стартовых и маневровых перегрузках…
Высадка. Десант. Один из многих.
Бот ходко несся чуть впереди и заметно ниже крейсера. Десятикилометровый блин малого атмосферника шел на высоте двух километров, оставляя после себя мощный инверсионный след. Второй крейсер сейчас заходил на побережье, собираясь повиснуть над захоронением исполинов. Морские корабли аборигенов пытались его обстреливать, но капитан это мигом пресек, долбанув малым калибром по площадям. Корабли разметало, океан взбаламутило; повредить захоронению залп не мог, но перемешать генераторы с песком был вполне в состоянии. Скотч понимал капитана: боевой пловец успел шепнуть перед высадкой, что начальство «Квазара» наконец выяснило, каким образом аборигены сумели обнаружить искательские группы. Аппаратура местная тут была ни при чем: камуфляж искателей работал вполне добросовестно. Водолазов заметили дрессированные животные, которых тахирские вояки натаскивали на подбрасывание мин гипотетическому неприятелю. Животные оказались сообразительными, вроде земных дельфинов, и дали знать хозяевам о необычном оживлении в районе пограничного шельфа. В общем, побочной целью залпа было еще и распугивание дрессированной фауны. Нечего им около места будущих работ шастать!
Над Клондайком уже поднялась суматоха — истребители аборигенов пытались атаковать вылетевшие звенья союзных истребителей. Большей частью безуспешно: и скорость у них была не та, и огневая мощь. Но числом и везением летчикам Клондайка удалось сбить два союзных истребителя и повредить еще четыре.
До цели осталось всего ничего, килоун двадцать. Скотч привычно косился на информтабло: тахирцы разворачивали оборону. Скорее всего президента попытаются вывезти в безопасное место. Да только вряд ли это получится: крейсер вот-вот должен был поставить кольцевую техноблокаду. Резиденция правителя Клондайка будет окружена эдаким широким бубликом, зоной, где техника работать не в состоянии. Даже союзная.
— Снижаемся! — рявкнул из пилотской Валти; голос его полнился боевым азартом.
Канониры зашевелились, активируя антигравы орудий. Бойцы держали руки на сенсорах.
— Готовность три! — предупредил Хрофецки.
«Hy, — подумал Скотч, — удачи нам!»
— Готовность два!
Все. Пора вставать. Проорали еще раз десантное заклинание.
— Готовность раз!
— Подъем, гвардия! — во всю мощь легких выдохнул Скотч.
Гвардия слаженно вскочила. Не только десантники, привычные к высадкам — остальные тоже. Не зря тренировались, не зря!
— Готовность ноль!
— Режь перепонку!
Солянка, стоящий у люка, полоснул ножом по серой мембране, и в бот ворвался влажный и теплый воздух Тахира.
— Йо-ху-у-у!!! — взвыл Солянка, вываливаясь наружу и лягухой распластываясь на потоке.
Рябая туша крейсера обгоняла — передний край уехал далеко вперед и застил небо. Еще дальше едва различимыми точками вились истребители — не то свои, не то тахирские, а вернее всего и те, и другие. Редкие сполохи защитного поля сигнализировали о том, что противник стреляет. Надо же, настырные какие.
Скотч начал испытывать к тахирцам нечто вроде солдатского уважения: даже чокнутые имперцы-скелетики при подобном перевесе союзных сил не решались сопротивляться атакующему десанту. А тут вообще — чуть ли не с каменными топорами на лучеметы. Надо быть храбрецами, чтобы решиться на такое.
Храбрецами — или законченными идиотами. Но вряд ли жители Тахира-четыре идиоты. Скотч видел записи допросов. Еще тогда он подумал, что аборигены очень похожи на людей — больше, чем азанни, свайги или цоофт. Люди были такими, давно, но были. А вот союзники-галакты — нет. Им безрассудная смелость чужда, они прагматики и законники. Потому и согнулись под натиском молодой и нахрапистой человеческой расы. «Ну и к лучшему», — подумал Скотч. А в следующее мгновение антиграв мягко опустил его на поверхность, и время потекло для Скотча и его молодцов по-иному: в боевом режиме, в нужные моменты ускоряясь, а порою растягиваясь и замедляясь.
Взвод мигом развернулся правильной дугой; на флангах разворачивались соседи. Зависли над сочной травой похожие на больших носатых черепах орудия; канониры только команды ждали, чтоб всадить пару увесистых импульсов в обнаруженную цель. Но целей пока не находилось. Скотч просигналил ротному двойным вызовом: мол, когорта развернулась. Не задержался и условный циркуляр: вперед!
— Давай, гвардия! Двинули!
Все это происходило уже не однажды. Прикрывая друг друга, солдаты по очереди перебегали ун на тридцать-пятьдесят и падали, выцеливая стволами лучеметов неприятеля. Тем временем перебегали остальные, прикрывавшие ранее.
До препятствия в виде колючей проволоки осталось не больше ста ун.
— Где-то тут кольцо блокады намечается, — буркнул Скотч.
Ее поставят, когда президент будет захвачен и десанту скомандуют отход; пока же вся техника должна работать исправно.
Колючку покромсали длинными импульсами. Вдали завыли сирены. И почти сразу по десанту открыли огонь из пулевиков — оружия старого и в среде космических вояк очень непопулярного ввиду сильной инерционности, но совсем не ставшего оттого менее убийственным.
Правда, боевые комплекты прямое попадание держали: человека только сбивало с ног и награждало здоровенным синяком. Не очень, разумеется, приятно, но уж куда лучше, чем умирать от варварского оружия.
В когорте Скотча не по своей воле с ног попадали сразу пятеро; оборонявшиеся стрелять умели. Умели они и маскироваться — Скотч пока не понял, откуда стреляют. Никаких внятных коммуникаций между первой полосой колючки и второй не просматривалось, только трава, в которой, впрочем, при определенном навыке можно было неплохо замаскироваться. За второй колючкой начиналась голая вспаханная полоса.
Скотч сдернул с пояса биосканер.
— Ага, — пробормотал он. — Вот вы где, голубцы…
Действительно, впереди было полно снайперов. Биосканер показал, где именно они притаились, а волновой бинокль позволил их обнаружить визуально. Аборигены оказались упакованы на славу: пучки травы, упругие стебли, размалеванные вертикальными разводами физиономии… Р-рейнджеры, так их!
— Канониры, целеуказание!
Скотч привычно слил координаты целей. Дружный залп из всех четырех стволов вздыбил землю перед второй колючкой. Раз, еще раз, и еще. Над головой очень вовремя прошла волна штурмовиков — зрелище было еще то. Заодно перемешали с ошметками травы второй ряд колючки — резать там стало нечего, гуляй как по проспекту. И сирены очень кстати заткнулись.
Штурмовики пронеслись вперед; двинул дальше и десант, благо стрелять по нему было больше некому.
— Ур-роды, — пробормотал Солянка, падая рядом со Скотчем после очередной перебежки. — На смерть ведь вояк шлют, неужели непонятно?
Впереди как раз торопливо шныряли в окопы защитники президентской базы.
— Не твоего ума забота, — буркнул Скотч, прильнув к биноклю. — Канониры, цели!
«Вообще-то нас вполне можно было высаживать и внутри колючки, — подумал Скотч с неудовольствием. Вся нынешняя беготня с перестрелками, по его мнению, была совершенно излишней. — Но, кажется, я догадываюсь, почему так происходит. Начальству нужна демонстрация силы. Тахирцев нужно сначала унизить и деморализовать. Дабы были впредь посговорчивее. Интересно: с ними вообще пробовали договориться по-хорошему? Вряд ли, на это просто нет времени. А значит — стреляй, солдат, и по возможности глуши голос совести и здравого смысла…»
Скотч не знал, отдал бы он приказ своим людям стрелять в тахирцев, если бы те не сопротивлялись. Наверное, не стал бы он отдавать такого приказа.
Но тахирцы стреляли, упорно и фанатично, а когда противник сопротивляется — его давят.
Миновали и вторую колючку, и минное поле, по которому прошлись кроты-тральщики, высеянные саперами. Подходы к президентской базе все больше стали напоминать эпицентр мощного взрыва или последствия прохода не слабенького торнадо. Вдали виднелись строения навроде коттеджей — этажа в два, не более.
То и дело поднималась пальба: аборигенов-солдат тут было как на военной базе, не счесть. Одному бойцу сломало руку — кинетический удар от крупнокалиберной пули. Гаваец озверел от четырех попаданий в себя кряду и предлагал пустить в дело гранаты. Мельников со своим неразлучным приятелем-погранцом от души веселились, то и дело затевая со снайперами-тахирцами короткие дуэли. Мельников не проиграл ни одной. Солянка умело подгонял свою часть когорты, капральствовал, словом. Боевой пловец меланхолично падал в траву и ждал, пока очередную огневую точку противника придушат капониры. Братья Суондреды, напротив, стреляли много и охотно, периодически перебрасываясь свежими батареями.
Такая война больше напоминала детскую игру «Зарница» с игрушечным оружием и игрушечными жертвами. Вот только тахирцам она таковой точно не казалась: их жертвы были вполне настоящими.
Тем временем крейсер просел на должную высоту и совершенно закрыл собою местное небо.
«Сейчас агитацию начнут, — подумал Скотч. — Давно пора».
Не нравилось ему стрелять в практически безоружных аборигенов. Говоря по совести, в этот десант следовало идти с парализаторами, а не с лучеметами и импульсными орудиями.
И действительно, непривычные звуки тахирской речи полились из поднебесья. Они не были особенно громкими, но слышали их все — даже президент в своем бункере наверняка слышал.
А минут через пять прошла команда залечь и прекратить огонь. Как позже узнал Скотч, ввиду того, что президент предпочел прервать ненужное кровопролитие и сдался на милость захватчиков.
Когорта, понятное дело, залегла. За милую душу. Валяться на травке всяко лучше, чем воевать, — даже вот так воевать, по-игрушечному.
Валялись долго, минут сорок. Обороняющиеся с позиций куда-то слились, а поскольку команды стрелять не было — никто и не стрелял. Скотч успел отлежать один бок, потом другой, а никаких новостей и указаний все не поступало. Гаваец, отдыхающий через одного справа, начал громко костерить судьбу; на него издалека рыкнул Солянка — по связи, понятное дело. Рыкнул в общем-то развязно — ну так и десант нынче изображал не самих себя, а пиратов.
Потом приполз Мельников, причем без напарника. Приполз, умостился рядом со Скотчем и жестом предложил отрубить связь. Пошептаться, стало быть. Пошептаться с погранцом Скотч и раньше был не прочь, а теперь так и вовсе рад: бесцельное ожидание для солдата бывает хуже вражеской атаки. Особенно когда затягивается.
Касание сенсора — и связь отключена. Свою Мельников отключил раньше.
— Не правится мне это, — с ходу пробурчал Мельников. — Проходило что-нибудь по командной?
— Нет. — Скотч качнул шлемом. — Вообще ничего. Скомандовали залечь — и все.
— Я видел, в центр базы наш бот садился.
— Бот? — изумился Скотч. — Не понял. Я ничего не видел.
— Он садился в полном камуфляже.
Скотч покосился на пограничный шлем и подумал, что на самом деле аппаратуры там стопудово поболее, чем в обычном пограничном шлеме. Не следует забывать, что Мельников, в прошлом Семенов, работает на одну из спецслужб.
— И чего теперь? — спросил Скотч.
— Вот я и думаю, — вздохнул Мельников, — чего? Президента скорее всего взяли. И увезли.
— Почему же тогда нет сигнала отходить?
Мельников пожал плечами.
— Давай прикинем… — прошептал он. — Зачем мы можем понадобиться здесь?
Скотч честно напряг извилины.
— Ума не приложу, — сознался он спустя какое-то время.
— Если начистоту — я тоже. Оставлять нас здесь имеет смысл только для окончательного захвата базы.
— Значит, будем захватывать базу.
— А на кой нам эта база? Последний уборщик в «Квазаре» знает, что нужно командованию в первую голову. И находится это совсем не здесь. Скотче, захват базы и даже захват президента — совершенно пустая акция. Поверь мне, поставить блокаду и вывезти захоронение можно, наплевав на аборигенов. И никакая ядерная атака этому не помешает, она даже начаться не сможет. Мы здесь с совершенно иной целью, а захват президента — просто формальный повод. Прикрытие.
— Блин, — пожаловался Скотч. — Я окончательно запутался! Я уже ни хрена не понимаю — совсем!
Мельников затих, потом приподнялся на локтях, вглядываясь туда, откуда еще совсем недавно постреливали тахирцы. Скотч взглянул туда же, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но впереди различалось только колыхание влажного воздуха.
— У тебя вызов мигает, — не поворачивая головы, сообщил Мельников.
Скотч покосился: и правда! Ну-ка, ну-ка…
— Скотч! — ворвался под череп голос Хрофецки. — Ты где там?
— На связи, — отозвался Скотч.
— Остаешься на месте. По сигналу начинаешь двигаться вперед. Стрельбы скорее всего не будет, но все равно держать нос по ветру. За вами наблюдают по позиционированию и будут корректировать движение в случае чего. Когда доберетесь до места — дадут знать.
— Понял.
Нестроевая команда вырвалась у Скотча сама собой: он отвыкал быть военным так же быстро и легко, как чуть больше года назад привыкал к обратному.
— Внимание, всем! — скомандовал Хрофецки уже циркуляром. — Шутиков на месте, остальные — возврат к боту! Исполнять!
Скотч тоскливо заозирался — коллеги по роте, а также соседние роты дружной шеренгой стали отступать туда, откуда пришли. Без суеты, по-хозяйски, где пятясь, где боком, где перебежками, но непременно оглядываясь и обратив оружие куда положено — против движения.
— Чего там? — сразу подсуетился Солянка.
— Когорта, мы лежим дальше, — огласил Скотч непонятный приказ. — У нас спецзадание.
Потом подумал и добавил:
— Вероятно…
— Эй, Скотче, — шепнул Мельников. — Я рядом с тобой буду, ладно? Ты держи меня в курсе, что там по командному каналу отгружают, лады?
— Ага… Женьшень, Гаваец, а ну подвинулись! У нас тут с погранцами междусобойчик…
Десантура без лишних слов перекатилась правее, пододвинув заодно остальных с правого флага. Дружок Мельникова, впрочем, остался где-то совсем справа, не стал присоединяться к напарнику. Скотч наскоро поглядел на сержантского сексота — служебную картинку со спутника, роль которого в данный момент выполнял висящий над головами крейсер.
Ну-ка, ну-ка, чем заняты бравые корсары из его когорты?
Ага. Солянка с Бестией и двумя бывшими пехотинцами-пустотниками режутся в карты. Пловец дрыхнет. Остальные вроде ничем особым не заняты — втихую чешут языки с соседями или таращатся кто куда — на строения вдали, на крейсер, на траву перед самым лицом. Жучков, кстати, там ползает вдоволь; многие весьма забавны на вид. В другое время Скотч бы картежникам… Впрочем, сейчас не другое время.
Слишком часто приходится напоминать себе, что участие в нынешней миссии в черт знает какой далекой галактике — это не военная служба в обычном понимании.
Додумать Скотч не успел, его снова вызвали, по резервному каналу.
— Скотч?
Голос был удивительно знакомый, а на изображения в боевых условия обычно не тратятся. Особенно тогда, когда они и не нужны.
— Я! — отозвался Скотч.
— Позиционирование, Маримуца. Проверка связи.
— Слышу вас нормально.
— Отлично. Оставайтесь на месте, сейчас высадят экспертов, которые пойдут с когортой. Дождетесь — озадачим. Как понял?
— Все понял, ждем экспертов.
— До связи.
— До связи…
Космодром
Сигма Черной Ресницы, спутник четвертой планеты, безымянной.
Экс-территория на границах доминант Земли и Л'лато
Рин-Риду давно уже не нервничал перед операциями. Что поделаешь, у перевертышей на всем лежит печать долголетия, неторопливости и спокойствия. Среди собратьев по клану Рин-Риду числился одним из самых молодых, хотя первые операции с его участием проходили, когда корифеи разведок других рас еще не родились. Он ждал в захудалом космопорте захудалой человеческой базы уже третий день, а связной все не появлялся. Впрочем, волноваться было все равно рано: связной, служивший поваром на малом рейдере-почтаре, и сам не знал точных дат старта и прибытия. Он не знал также, откуда прибывает почтарь и куда направляется. Возможно, связной прибудет вместе со своим кораблем сегодня, а возможно — через двое-трое суток. Возможно, он вообще не прибудет — из десяти удачно спрогнозированных трасс эту капитан почтаря избирал четырежды, причем в последний раз ею не пользовался. Если не воспользуется и на этот раз, вскоре придется снова тащиться сюда через полгалактики и снова поджидать несколько суток. И опять, может быть, безрезультатно.
Однако интуиция подсказывала Рин-Риду, что ждет он не зря. Связной появится. Судя по шевелению в штабах военщины союза, научники и искатели «Квазара» дали первые результаты, а значит, дипломатическая почта польется через ретрансляторы обильным потоком. Перехватить ее можно, а вот расшифровать в приемлемые сроки — вряд ли. До сих пор по крайней мере не удавалось. Остро не хватало того, чего у оаонс обыкновенно хоть отбавляй — времени. Взбалмошные хомо живут и действуют в таком бешеном ритме, что даже объединенной вычислительной мощи перевертышей и шат-тсуров не сладить с достаточным числом подстановочных вариантов: к моменту, когда перебор завершится, новость давно перестанет быть новостью и, следовательно, потеряет реальную цену.
Конечно, почтарь хомо не возил никаких опечатанных конвертов в опечатанных сейфах — подобные нелепости встречаются только в дешевых видеопостановках. Почтарь всего лишь ретранслятор, хаотично блуждающий по произвольному икс-пунктиру и большую часть времени издающий пустой и никому не интересный белый шум. Однако в этот шум периодически вплетаются короткие импульсы мгновенной связи и информация уходит на очередной ретранслятор. Единичного почтаря еще можно выследить и изловить, но выследить и изловить всю сеть…
Безнадежное занятие. Тем более что одна и та же депеша дробится на части и идет к адресату десятками разных цепочек, собираясь в единое целое только на финише.
Однако именно почтарь со внедренным агентом-«поваром» (кстати, готовит изумительно!) почему-то уже четырежды дозаправлялся и догружался припасами именно здесь и начинал свою безумную ретрансляционную пляску именно отсюда. Рин-Риду поставлял в космопорт продукты. Под видом, понятное дело, человека.
Связной, в отличие от разведчика, был настоящим человеком. Но человеком синдикат-клана: он вырос на Оа и удостоился чести бывать на Иншуди. Конечно, урожденный оаонс на его месте устроил бы разведку перевертышей куда больше, но ведь и разведку хомо такой вариант категорически не устраивал, а в том, что всем мало-мальски связанным с серьезными тайнами работникам хомо то и дело учиняют негласные генетические проверки — клан уже успел убедиться. Так что даже глубокий метаморфоз разведчика-оаонс не спас бы.
Нет, связным мог быть только человек, предатель собственной расы. Внедряли его долго и трудно, и, понятно, начали гораздо раньше истории с находкой генератора. До поры до времени агент пребывал в состоянии консервации, пока от главы резидентуры и шефа обеих контрразведок оаонс не поступил соответствующий приказ.
Наверное, отец долго и тщательно обдумывал каждый шаг, прежде чем дать знать агенту, что сонная жизнь закончилась и началось настоящее дело. Три предварительные проверки и только потом осторожное реальное задание, маленькое и пустячное.
Вроде бы «повар» не двурушничал. Информация его была ценной, но пока бесполезной. Разведка оаонс в общих чертах представляла состояние дел в окрестностях межгалактического коридора, но не знала, где находится сам коридор. Известно было, что союзники отыскали пресловутое захоронение генераторов, в которое многие аналитики оаонс и шат-тсуров долго не верили. Известно было, что союз столкнулся с трудностями при разработке, чуть позже установили даже с какими именно — повар на почтаре был не единственным агентом имперцев, побывавшим в галактике-2.
Что ж, когда-нибудь это должно было произойти — столкновение с иногалактической жизнью. И это произошло. Жаль, что не оаонс представляют свою галактику перед далекими чужаками. Но это поправимо.
Рин-Риду заказал еще чаю и вызвал на локальный терминал сводку новостей. Не торопясь просмотрел — никаких сколько-нибудь значимых перемен. Вялотекущая позиционная возня около шатких в оборонительном смысле систем и планет.
Следовало признать: амбиции империи оказались выше ее реальных возможностей. Каких-то полтора-два годовых цикла назад Унве еще мог проглотить достаточное количество миров в галактике, чтобы его доминирование стало необратимым, но момент был безвозвратно упущен — союз сплотился, собрался с духом, реанимировал совместные вооруженные силы, с которыми давно перестали считаться как с реальным противником. И все — глухой и беспросветный паритет. Все-таки галактика чересчур огромна, что для империи, что для союза. Да и император в решающий момент повел себя, мягко говоря, странно. Понятно, что изворотливые хомо подсунули шатам у Табаски вместо искателей совершенно левых индивидов, однако при известной настойчивости можно было добиться куда больших результатов. Унве же спустил все на тормозах и предпочел стать бессильным свидетелем событий, которые медленно, но верно рисовали черную метку на его имперских амбициях. Рин-Риду как-то заикнулся в разговоре с отцом, что поведение императора кажется ему странным, однако отец, прожженный политикан и разведчик, только рассмеялся.
— Унве оказался куда более умным и дальновидным, чем мы все думали, сын. Император избрал единственный путь, который все-таки может привести его к победе, хотя путь этот пока вовсе не кажется таковым. Чтобы взять все, нужно уметь поступаться многим. Запомни это. И поразмышляй на досуге.
Рин-Риду размышлял много, но главенствующего смысла в игре императора так и не уловил. И дело было даже не в слабом уровне информированности его как разведчика низшего звена — если бы отец не был уверен, что Рин-Риду располагает всей информацией для верных выводов, он бы не советовал поразмыслить над этой логической загадкой. Значит, ответ таился где-то на поверхности, просто его трудно разглядеть.
Однако Рин-Риду так ни до чего путем и не додумался. Наиболее перспективным ему самому казалось предположение, что император просто не хочет меняться ролями с хомо и союзниками. Ну узнает он координаты коридора, ну захватит генератор. Перепрячет его, разумеется. И будет вынужден изучать артефакт предтеч-исполинов самостоятельно, под прессом ищеек союзников, а это, как легко догадаться, удовольствие сомнительное. Поэтому император просто ждет, пока хомо не выполнят за него всю черновую работу, чтобы драться уже за конечный результат. Именно поэтому он мгновенно прекратил борьбу за секрет искателей, едва убедился, что правители хомо и других союзных рас владеют информацией о генераторе и местонахождении коридора. Но столь смелая игра казалась Рин-Риду неоправданно рискованной, даже если Унве уже известны реальные координаты коридора.
Почтарь не появился и в этот день. Рин-Риду прождал до самого вечера и подумал, что завтра, пожалуй, следует прислать дублера: слишком он сам намозолил на людском космодроме глаза местным дармоедам.
Промежуточная база флота «Флажолет»
Глубокий космос, нейтральное пространство
— Господин полковник?
— Да?
— К вам посетители.
— Это… — Полковник Попов сделал многозначительную паузу с явной вопросительной интонацией.
— Да, это со спецрейса.
— Проси.
Никто уже толком и не помнил, когда полковник Попов, позволяя посетителям войти, говорил: «Проси». Обычно он приказывал — тон его оставался мягким, но никто не посмел бы усомниться, что произнесен именно приказ, а не просьба.
Сотрудники «Хозчасти» не знали пришедших в лицо, но по той помпе, с которой прибыл дипломатический бот (в сопровождении солидного охранения, конечно), нетрудно было догадаться — пожаловали высокопоставленные лица. Не президент Солнечной, разумеется — Вернера Винцля любой подданный доминанты Земли знал по многочисленным телепрограммам и портретам. Президент — персона публичная. На «Флажолет» же прибыли скорее всего доверенные люди — советники, например. Возможно, доминант-секретарь или шеф службы безопасности. Теневики, одним словом. Силовики-теневики. Серые кардиналы, чьи лица известны считанным людям, но чья власть простирается по галактике очень широко и далеко, на манер спиральных рукавов. Вошли трое; перепонка в кабинет тотчас была плотно сомкнута и тут же зарощена.
— Добрый день, господа! — Полковник поднялся навстречу гостям. — У меня тут не слишком уютно, но тем не менее располагайтесь.
Полковник поздоровался с каждым из вошедших за руку и жестом указал на старинные стулья. По правде говоря, насчет уюта он малость покривил душой — в кабинете имелся даже камин с живым огнем, что на космических станциях было редкостью и роскошью. Здесь, на «Флажолете» полковник сумел отстоять камин, а вот в «Хозчасти» на «Квазаре» — уже нет. Там, в «Галактике-2» приходилось себе отказывать во многом — естественно, во имя великой цели.
Впрочем, посетители не знали, что полковник лично бывает на «Квазаре». Знай — непременно назвали бы самодеятельностью и неоправданным риском; однако у полковника Попова на подобные вещи был свой взгляд, достаточно своеобразный.
Когда гости расселись, самый молодой из них вынул стерженек персонального блокнота и изобразил готовность фиксировать события.
— Ну, полковник? — начал тот, который выглядел самым возрастным и умудренным жизнью. — Чем порадуете?
Попов вернулся за стол, покрытый зеленой скатертью.
— Радоваться еще рано, господа, но должен сказать, что покуда все идет не так уж плохо. По основному направлению работа практически завершилась — я имею в виду монтаж икс-привода в районе захоронения. Пока имперцы не проявляют беспокойства, скорее всего они ломают головы, какого рожна мы затеяли войнушку с аборигенами, вместо того чтобы втихую вывозить генераторы. Как и ожидалось, с «Квазара» имеется утечка информации, однако не напрямую к императору, а, вернее всего, к разведке перевертышей. Пресечь утечку вряд ли предоставится возможность — операция по выявлению сети все равно займет больше времени, чем есть у нас до завершения основной миссии «Квазара».
— То есть вы предлагаете ничего не трогать? — осторожно спросил старший.
— Именно так. Пусть себе сливают информацию, причем даже не ту, которую мы им могли бы скармливать. Ту, которая официально считается официальной, простите за неуклюжую формулировку. Ничего нового шат-тсуры и перевертыши все равно не узнают, а у нас будут развязаны руки вплоть до запуска икс-привода.
— На Тахире вы собираетесь кого-нибудь оставить?
— Разумеется. Так называемый экспедиционный корпус. Роту, или, как теперь она называется, когорту сводных пиратских сил. — Полковник говорил с нескрываемым сарказмом. — Плюс некоторую поддержку с орбиты, скорее всего один клипер. Флот вторжения побарражирует вблизи Тахира еще примерно сутки, после чего пойдет к коридору и примется изображать транспорт. А скутеры с парными генераторами из второй и третьей комплиментарных пар уйдут к Солнечной и Офелии вместе с вами. Лучше всего прямо на борту, вместо аварийных ботов. Ну а как провесим коридоры непосредственно в Солнечную и к Офелии — тут уж за судьбу остальных генераторов можно будет более не волноваться и спокойно планировать высев.
Старший из гостей после этих слов не без нервозности оглядел кабинет Попова.
— А вы уверены, полковник, что эта ваша… нора не имеет сторонних ушей?
— Уверен. А вот вашему юному коллеге я бы посоветовал не мучиться со своим блокнотом, запись все равно блокируется. Простите, но запрет на фиксацию изображений и звуков распространяется даже на вас. В интересах дела…
Самый молодой из гостей слегка покраснел, вскользь глянул на стержень и спрятал его в карман — несколько поспешнее, чем того требовала ситуация.
— Я правильно понял, полковник, что в этом вашем экспедиционном корпусе останутся все восемь портретистов?
— Совершенно верно. Будь моя воля, я бы вообще запретил им возвращаться в нашу галактику.
— Но ведь там один из ваших лучших…
— Это ничуть не меняет дела, — перебил Попов. Голос его враз исполнился твердости титана. — На его месте мог оказаться я. Или вы. Или президент Винцль. Позиция доминанты все равно не изменилась бы ни на йоту. Тем более что мы неожиданно наткнулись на еще одну любопытную информацию.
— Например?
— У аборигенов Тахира — причем именно того государства, с которым мы затеяли показательный военный конфликт — имеется секретное подразделение по исследованию инопланетян и следов инопланетного присутствия в их мире. Напомню, что документально зарегистрированных контактов между тахирцами и пришельцами извне до сих пор зарегистрировано не было. Однако в распоряжении упомянутого подразделения имеется как минимум три частично поврежденных летательных аппарата, тела как минимум двух пришельцев и несколько артефактов невыясненного назначения. У нас есть некоторые основания полагать, что по крайней мере один из артефактов нам отчасти знаком. Точно такой же предмет всплывал в нашей галактике, информация проверенная.
Полковник Попов полез в ящик стола и вынул архаичную папку с несколькими листами распечатки.
— Дело о «Черной эстафете», — пояснил он, протягивая папку предводителю гостей.
— Позвольте… Та самая темная история? Гипотетический визит Роя к перевертышам и саркофаг, повлекший за собой целый шлейф необъяснимых смертей?
— Совершенно верно, она. Не знаю, как визит Роя, но история с саркофагом действительно имела место; на основании кое-каких данных я склонен предполагать, что разведслужбы перевертышей все еще ведут это дело.
— И что? Саркофаг обнаружился на Тахире?
— У меня пока мало информации для столь скоропалительных выводов. Но если опираться на ту, что имеется — не исключено. Кстати, экспедиционному корпусу я поручу уточнить все детали — чего им зря сидеть без дела? Тем более что там находится, как вы верно подметили, самый ценный… ну, вы поняли.
— Когда вы все успеваете, полковник? — проворчал старший визитер, невнимательно листая распечатки.
— Бросьте, пока искатели соображали, где следует искать захоронение, я провел довольно успешную работу с аборигенами Тахира. Не так уж это было и сложно, если говорить начистоту.
— Ну, что же… В общих чертах я уяснил суть будущего доклада президенту. Благодарю вас, полковник. Продолжайте в том же духе. Когда вы отбываете на «Квазар»?
— Прямо сейчас.
— Тогда не смею больше задерживать!
Визитеры одновременно встали; предводитель положил папку на зеленое сукно и пожал руку полковнику. Остальные двое кивнули и покинули кабинет. Едва они успели выйти, появился ординарец.
— Какие-нибудь указания будут? — справился он деловито.
— Собираемся, — велел Попов. — Не забудь упаковать скатерть, мне без нее плохо думается.
— Что вы, господин полковник, как можно! Никогда не забывать о скатерти — это первое, что вбил в меня мой предшественник! — Ординарец непринужденно улыбнулся. — Еще что-нибудь?
— Да вроде ничего сверх обычного. Почта была в последние четверть часа?
— Нет.
— А Равиль не вернулся еще?
— К сожалению, нет.
— Чего он тянет?.. — задумчиво протянул полковник. — Ладно, я пошел обедать, а ты собирайся.
— Приятного аппетита, господин полковник!
— Спасибо.
Экспедиционный корпус сил вторжения
Галактика-2, система Тахир, четвертая планета (Тахир-4)
Скотч угрюмо глядел, как тает в зените слабенький инверсионный след только что улетевшего бота. Очень хотелось, чтобы кто-нибудь — например, Мельников — подошел и ободряюще хлопнул по плечу, без дурацких и неуместных слов, просто дабы подчеркнуть: ты не один, крепись, старина.
Но никто не подошел. Солянка так же угрюмо глядел в низкое чужое небо, Мельников по обыкновению шушукался в сторонке с неразговорчивым напарником, а пиратская братия занималась высевом зародышей под походные домики-палатки. Первые пузыри будущих палаток уже проклюнулись, набухли и вяло колыхались на слабом ветру, но долго им не колыхаться: скоро обретут положенную форму и отвердеют.
На душе было гадко. Сначала война эта ненатуральная — до того ненатуральная, что Скотч живо себе представил, как воротилы «Квазара» втихую договариваются с президентом Клондайка, совместно решают произвести войнушку (подумаешь, пристрелят десяток другой тахирцев!), а потом, достигнув своих таинственных целей, преспокойно отваливают Клондайку заранее оговоренный куш, забирают свое и отбывают восвояси. А тех, кто был вынужден стрелять по ни в чем не повинным солдатам из президентской охраны, банально кидают на позициях.
Читать бесплатно другие книги:
