Кибершторм Мэзер Мэтью

День 30 — 21 января

— Слишком долго мы тянули.

— Посмотри с другой стороны.

Было утро, мы собрались с задней стороны домика и подкидывали дрова в печку под джакузи.

Ну у кого ещё, кроме Чака, может быть джакузи на дровах? Я посмеялся про себя.

В горах был потрясающе свежий воздух, и было тепло — градусов пять-шесть точно. Солнце сияло сквозь ветви берёз и елей, пели птицы.

— Все мы здесь, все здоровы — более-менее, — продолжил я. — Ну и что с того, что у нас нет каких-то из твоих припасов?

Рядом был чистый ручей, в котором журчала талая вода с вершин гор, и у нас был запас еды на несколько дней. Чак показал приложение на телефоне, с помощью которого можно было распознать съедобные растения в лесу, и мы могли бы рыбачить в озере или ставить ловушки на животных.

Я в жизни ни на кого не охотился, но даже для этого было приложение.

Чак поднял одной рукой ещё одно полено, другую руку он бережно прижимал к телу. Полено полетело в печку. Вокруг его домика была ровная площадка, а сзади находилась высокая — по плечи мне — веранда, под которой пряталась поленница.

— Ты прав, — рассмеялся он и покачал головой. — Даже не верится.

Люк бегал у нас между ног и с удовольствием бил по листьям палкой. Десять слов из его запаса не могли выразить, как он рад был выбраться из затхлого коридора, но его улыбка говорила за него. Я тоже улыбнулся, наблюдая за ним, но потом пригляделся внимательнее. Грязное лицо, обритая голова, драная одежда — он бегал с криками среди деревьев, словно дикий зверёныш.

По крайней мере, он был счастлив.

Грабители забрали у Чака не всё. Они обчистили его хранилище, но в шкафах на втором этаже осталась чистая одежда, и все вещи в спальнях лежали на местах. Они, однако, забрали всю еду, инструменты и приборы из кладовых, слили топливо из генератора и унесли канистры с пропаном.

Но оставили кофе.

Я спал этой ночью на чистой постели, словно младенец. Утро я провёл на широкой скамье-качалке на веранде Чака, а передо мной на костре грелся котелок с кофе. Мы были в шестистах метрах над уровнем моря, и с веранды перед входом открывался великолепный вид на восток, где возвышался горный хребет Мэрилэнд.

Я не пил кофе больше недели, и теперь неспешно наслаждался напитком, покачиваясь на скамье под голубым небом и вдыхая чудесный горный воздух — это было просто волшебно.

Я вспомнил статью, где предполагалось, что одной из причин начала эпохи Ренессанса было знакомство европейцев с кофе, и, как следствие, эффект, который кофеин оказывал на психику. Я посмеялся. Этим утром я был готов поверить этой теории. Я почти забыл ужас, в котором мы прожили последний месяц, и перестал беспокоиться, цел ли ещё мир. Почти.

Я допил кофе и заметил вдали столб чёрного дыма. Чак сказал, что это, наверное, топят печь его соседи — Бэйлоры.

— Долго, думаешь, его не будет? — спросил я.

Мы обещали Винсу, что отвезём его к родителям, жившим неподалёку. Тони вызвался довезти его до самого Манассаса, если в пути ничто им не помешает. Они отправились часа два назад. Мы с Чаком подумывали, не поехать ли одному из нас с ними, но я не хотел оставлять Лорен и Люка одних, а Чак — Сьюзи и Элларозу. GPS работал, и для Тони не должно стать проблемой найти обратную дорогу.

— Скоро уже должен вернуться, смотря как далеко он заехал. — Чак поднял брови. — Если он вообще вернётся.

Чак допускал возможность, что Тони не удержится и поедет во Флориду к своей матери.

Сразу после его слов мы услышали рёв мотора. Чак инстинктивно схватил дробовик, стоявший около поленницы, но потом расслабился. Он узнал мотор своего джипа. Тони вернулся.

Я засмеялся.

— Если вернётся, говоришь?

Я услышал, как за спиной отъехала в сторону дверь.

— Вы, мальчики, для меня стараетесь?

Это была Лорен.

Она рассмеялась, увидев наши лица, и машинально провела рукой по остриженной голове.

Вчера, после того, как мы успокоили Чака, мы разделись, бросили заражённую вшами одежду в куче на крыльце и оделись в чистую одежду из запасов Чака.

Заодно мы все, даже девочки, побрили головы.

— Как раз тебя дожидались, солнышко, — засмеялся я и постучал по стенке джакузи. Я впервые в жизни побрил голову, и тоже провёл рукой по потной коже головы и улыбнулся Лорен.

К счастью, ванна была закрыта, когда мы приехали, и в ней было достаточно воды. Воды в трубах, которые поднимались к дому вдоль дороги, не было, а на то, чтобы наполнить её водой из ручья, ушла бы целая вечность.

Мы грели джакузи не для того, чтобы понежиться в воде, а чтобы как следует помыться. Чак проверил, что осталось в подвале, и нашёл там хлорные таблетки для ванной. Мы вывалили в воду целую пачку, чтобы отстирать в ней одежду, да и самих себя.

Послышался шорох гравия на подъездной дорожке перед домом, джип остановился, и двигатель смолк.

Хлопнула дверь.

— Мы тут! — прокричал я.

Через несколько секунд из-за угла появился Тони.

Выглядел он комично. Тони был выше Чака на десяток сантиметров и был более грузным, поэтому одежда ему оказалась мала. Джинсы были сантиметров на пять короче и слишком узкими, футболка и куртка едва налезли. С лысой головой он так и вовсе выглядел, словно беглый преступник на отдыхе.

Он увидел наши улыбки и расхохотался.

— Я словно вступил в секту: бритые головы, община где-то далеко в горах.

— Не увлекайся, а то возомнишь себя мессией, — пошутил Чак. Он наклонился и закрыл дверцу печки, в которой вовсю разгоралось пламя.

Люк увидел Тони и побежал к нему. Тони поймал его и поднял в воздух.

— Всё прошло хорошо?

Тони кивнул.

— Там было много народа, я не хотел влипнуть в неприятности, так что, как только мы подъехали к дому Винса, он выпрыгнул из машины, и я поехал назад.

— Ты что-нибудь видел? — спросила Сьюзи. — Говорил с кем-нибудь?

— Света нигде нет, телефоны не работают. Я не стал рисковать и останавливаться, чтобы кого-нибудь расспросить. Одному небезопасно.

Здесь радио не ловило ни одной станции, и, разумеется, не было ни mesh-сети, ни мобильной связи. Да, тут было однозначно лучше, чем в капкане Нью-Йорка, но мы утратили всякую связь с внешним миром.

Генератор мы оставили в квартире — он был слишком тяжёлым, чтобы нести его до джипа — поэтому единственным источником электричества для нас был джип. Чак полностью зарядил наши телефоны от прикуривателя, и у нас была связь друг с другом — миниатюрная mesh-сеть — и вдобавок они заменяли нам фонарики и обеспечивали руководством по выживанию.

— Какие у нас теперь планы? — спросил Тони.

Чак повернулся к нему.

— Сперва мы вымоемся, выстираем одежду, разберёмся, что у нас осталось, и отдохнём.

Завтра сходим в гости к соседям, узнаем, как у них тут обстоят дела.

— Отлично. Я только заметил, что глушитель болтается — наверное, тому виной была неудачная посадка на землю. — Он улыбнулся. — То ещё зрелище было.

— Я схожу за инструментами в подвал, — сказал я. У меня были некоторые познания в механике. — Посмотрю, что там с ним.

— Отлично, — с широкой улыбкой сказал Чак. — Тогда за работу.

Мы не говорили про пропавшие тела на втором этаже нашего дома, о каннибализме, но кошмарные воспоминания снова вспыхнули у меня в голове. Я хотел все забыть, притвориться, что этого никогда не было.

Теперь казалось, что мы были за миллионы километров от нашего прошлого.

В хорошем настроении я пошёл к подвалу, глядя на жёлтый ковёр листьев под ногами, раскинувшийся среди тонких берёзовых стволов. Что-то меня всё же тревожило, что-то было не так.

Я покачал головой и медленно вздохнул. Наверное, виной всему стресс последних дней, решил я, открывая дверцы подвала.

День 31 — 22 января

— О, вам они понравятся!

Чак вёл нас с Лорен к Бэйлорам. Семья Чака построила здесь домик до того, как этот лес обрёл статус национального парка, и домики, прятавшиеся на склонах гор, можно было пересчитать по пальцам.

Утром мы снова увидели дым над верхушками деревьев, и, плотно позавтракав и вывесив одежду сушиться, решили, что можно сходить и поздороваться с соседями.

— Они живут тут круглый год, — продолжал Чак. — Рэнди — бывший военный, может, даже агент ЦРУ. Если кто знает, что творится в мире, так это он. Они так хорошо ко всему подготовлены, что, наверное, и не заметили, что куда-то пропало электричество.

До них было недалеко, километр от силы, и мы пошли пешком. Сьюзи и Тони остались, чтобы наполнить ванну водой из ручья и сделать для детей небольшой бассейн. Стоял чудесный денёк.

Страшные рождественские морозы уступили место непривычно тёплой погоде, к тому же мы были далеко на юге от Нью-Йорка.

Подлесок вдоль дороги, карабкавшейся по склону, кишел жизнью. Звенели насекомые, в воздухе смешивался запах мокрых листьев и высохшей под солнцем земли. Лучи падали на дорогу в просвете между деревьев, и хотя я был в одной футболке и джинсах, я уже взмок до нитки. И я бы не отказался от лосьона от загара. Я усмехнулся — моя лысина ещё никогда не видела солнца.

Чак был в отличном настроении и пинал камни под ногами. Я чувствовал себя новым человеком, мы шли с Лорен, держась за руки, и радостно качали ими. За поворотом среди деревьев показался дом Бэйлоров. Рядом стояли две машины. Мы поднялись по дорожке к крыльцу.

Чак постучал в дверь.

— Рэнди! — крикнул он. — Синди! Это я, Чарльз Мамфорд!

Никто не ответил, но они, определённо, были дома. Из-за дома доносилась музыка кантри.

— Рэнди! Это я, Чак! — крикнул он громче.

Пахло едой.

— Я обойду дом, может, они дрова рубят или чем-то заняты. Обождите пока здесь.

Он спрыгнул с веранды и исчез за углом. Лорен сжала мою руку. Мы перешли на другой конец веранды, где ещё сильнее чувствовался запах с кухни. Через щель в жалюзи я увидел большой котёл, над которым поднимался пар. Из кипящей воды торчали кости.

Мою руку пронзила боль. Я опустил взгляд и увидел побелевшие костяшки пальцев Лорен. Её ногти вонзились мне в ладонь. Я проследил за её взглядом и увидел на полу кухни какую-то бесформенную кучу. Я прищурился и сдвинулся в сторону, пытаясь разглядеть, что это.

— Вы кто такие? — услышал я приглушённый голос Чака.

— Я могу задать такой же вопрос, — ответил кто-то с заднего крыльца.

— Пойдём отсюда, — настойчиво прошептала Лорен.

— Надо подождать Чака, — прошептал я в ответ.

Её ногти ещё сильнее впились мне в кожу.

Я снова глянул в кухню, отсюда мне стало лучше видно. Кто-то лежал на полу — нет, это разрубленное пополам тело, всё в крови. Я почувствовал запах варящегося мяса, и меня чуть не вырвало.

— А ну проваливай отсюда! — крикнул из-за дома другой голос.

Чак держал в руке пистолет и целился в кого-то у задней веранды.

В него целились из дробовика.

— Где Бэйлоры? — прокричал Чак, медленно отступая и переводя пистолет с одного человека на другого. — Что вы с ними сделали?

Мне снова показалось, что я смотрю на происходящее со стороны, глубоко в желудке засел страх.

— Сказали тебе, топай отсюда!

— Размечтались! Признавайтесь, что…

Раздался грохот: пистолет и дробовик выстрелили одновременно. Даже с такого расстояния мы увидели брызги крови. Чака развернуло в воздухе, и он упал на землю. У Лорен из глаз брызнули слёзы, мы пригнулись.

— Бежим, — прошептал я ей и подтолкнул вперёд. — БЕЖИМ!

Мы добежали, пригнувшись, до машин, оттуда — на дорожку, и, выпрямившись, рванули во весь опор по лесу. Лёгкие горели, руки и ноги двигались в ритме, но сам я, словно был в другом месте. Надо было взять с собой пистолет. Почему я не взял пистолет?

Возьми я его, тоже сейчас был бы мёртв. Нет, надо бежать.

Я услышал за спиной шум и крики. Они нас заметили! Быстрее!

Целую вечность спустя, мы добежали до домика Чака. Из открытых окон джипа орала песня «Maroon 5» — «Moves Like Jagger». Вдали послышался какой-то шум. Звук мотора.

Они гнались за нами.

Я нырнул в машину и достал из бардачка пистолет.

— Беги к заднему входу. Они, наверное, около ванны.

Выскочив из-за угла, мы увидели Сьюзи с Люком на веранде — они танцевали. Тони присел на корточки перед Элларозой и держал её за руки.

— Бегом! Нужно бежать отсюда! — прокричал я.

Тони недоумённо посмотрел на нас.

— Что случилось?

— Некогда! Бегом к джипу!

Лорен подбежала к Люку и подняла его.

— Где Чак? — спросила Сьюзи высоким от страха голосом.

Она взяла у Тони Элларозу, и они побежали по веранде к нам.

— Быстрее! — крикнул я.

Но уже было поздно. За голосом Кристины Агилеры я услышал шорох гравия на дорожке — они уже здесь. Что мне делать?

— Где Чак? — взмолилась Сьюзи.

— Его застрелили. У того дома, — ответил я, лихорадочно пытаясь думать. — Тони, возьми дробовик и отведи их в подвал, я попробую с ними договориться.

— С кем? Что вообще творится?

С той стороны дома послышались хлопки дверей.

Сьюзи готова была расплакаться.

— Возьми Элларозу, — едва слышно сказала она Тони и передала её ему. Она поцеловала Элларозу, по лицу потекли слёзы. — Я должна найти Чака.

— Ты в своём уме? Он мёртв, он…

Но она уже бежала к другому углу дома.

Я подтолкнул Тони и Лорен, открыл двери в подвал и поторопил их, чтобы они спускались.

Три человека уже шли к нам вдоль дома, у двоих — в руках дробовики. Я оставил одну дверцу открытой, и, собрав мужество в кулак, остался наверху. Может, это просто какое-то недоразумение.

Но те кости…

— Что вам надо? — выкрикнул я, держа перед собой пистолет, но один из них, не говоря ни слова, выстрелил. Дробь пролетела рядом со мной, я почувствовал резкий порыв воздуха.

В ужасе я прыгнул в подвал, захлопнул двери и попытался закрыть их, вставив палку в ручки.

Нужно чем-то заблокировать вход, чтобы они не попали внутрь.

Рядом с лестницей была металлическая поленница, я взялся за неё трясущимися руками и начал двигать к дверям. Отсюда должен быть другой выход.

Но неожиданно стойка упала, придавив меня.

Лорен вскрикнула.

— Я в порядке, — хрипло ответил я, пытаясь вылезти из-под поленницы.

— Господи, Майк, я не отдам им детей!

Лорен держала в руках Элларозу и пряталась в углу, как можно дальше от дверей. Пахло опилками, маслом и ржавчиной. Люк стоял рядом с Лорен, лицо в грязи, в глазах ужас. Я зарычал и попытался вытащить ногу из-под груды брёвен.

— Не волнуйтесь, мистер Митчелл, я никого сюда не пущу.

Тони встал перед лестницей, щурясь из-за лучей солнца, пробивавшихся сквозь щели в дверях. Снаружи послышалось:

— Их там четверо.

Лорен начала плакать, обхватив руками детей.

— Учтите, мы не хотели этого делать, — продолжил голос. — Вы заварили эту кашу.

— Не трогайте нас! — прокричал я. Тони отступил на шаг от лестницы и двинулся в сторону.

Дуло его ружья смотрело на двери подвала.

— Выпустите ваших жену и детей.

Я снова рванулся, превозмогая невыносимую боль. Лорен в истерике качала головой.

— Майк, они съедят моих детей.

Вдруг наступила тишина. Я слышал только стук крови в ушах и шорох листьев снаружи. Я попытался встать, заглушая боль, и проверил предохранитель на пистолете. Тони посмотрел на меня и кивнул. Он был готов.

С оглушительным грохотом дверца разлетелась в щепки. Тони пошатнулся и опустился на колено. Ещё один выстрел — Тони развернуло, но он поднял ружьё и выстрелил. Снаружи послышались крики боли, и один за другим последовали ещё два выстрела дробью через дверь.

Тони застонал и попытался сдвинуться в сторону, но упал на землю. Я схватил его за руку и потащил к себе, но было слишком поздно. Его тело билось в конвульсиях. Он посмотрел мне в глаза, сморгнул слёзы и замер.

— Тони! — простонал я, не отпуская его. Он смотрел на меня слепым взглядом. — Господи, ты не можешь быть мёртв, Тони, очнись же…

— Мать твою, да ты отстрелил братишке Генри ухо! — послышался с улицы плаксивый голос.

— Либо ты сейчас же отдашь нам своих жену и детей, либо мы сожжём к чертям весь дом!

У меня текли слёзы, я ещё раз дёрнул ногу, обдирая кожу до мяса, но у меня не получалось выбраться. Лорен плакала в страхе, Люк большими глазами смотрел на меня.

— Ну, твой выбор?

Я сжал челюсти, отпустил руку Тони и наклонился, чтобы сдвинуть брёвна. Не может этого быть, это нереально…

Снаружи послышался ещё один выстрел, с той стороны в подвал влетела земля.

— Какого чёрта? — послышался тот же истеричный голос.

Я слышал топот ног, ругань и крики.

— В доме кто-то есть!

Снова послышались выстрелы и звон разбитого стекла. Вдруг, вдалеке грохнул ещё один выстрел, из другого оружия, снова раздались крики и стрельба. На секунду всё затихло, кто-то завёл двигатель, и я узнал рёв нашего джипа.

Последней отчаянной попыткой я вырвал ногу из-под груды дров и запрыгал вверх по лестнице на одной ноге. Двигатель заревел громче, и джип пронёсся прямо перед входом в подвал.

Он врезался с грохотом в веранду и разнёс её вместе с ванной в щепки. Дом сотрясся от удара, и, наконец, наступила тишина.

Я осторожно выглянул из подвала, откинул одну, потом другую дверь. Я высунул голову наружу. Сьюзи стояла с пистолетом в руке и смотрела на подъезд к дому. Она обернулась ко мне.

— Всё хорошо, никого нет, — сказала она, но я увидел кого-то за её спиной на дороге.

И у него был дробовик.

— У него дробовик! — крикнул я Сьюзи и снова спрятал голову в подвал. — Беги оттуда!

Не раздавалось ни звука.

— Это я, идиот, — хрипло ответил Чак.

Меня охватило облегчение, едва я услышал его голос. Но я тут же сбежал по лестнице и опустился у тела Тони. Я сорвал с него футболку. Что мне делать, искусственное дыхание? Тело превратилось в кровавое месиво. Лорен застыла в углу, сжимая детей, и переводила взгляд с меня на Тони. Есть у него пульс?

Руки тряслись, я приложил два пальца к его шее — они были скользкими от крови — и наклонился, чтобы послушать, дышит ли он. Пульса нет. Дыхания тоже.

— Спускайтесь сюда! — прокричал я.

День 32 — 23 января

Лорен выбрала красивое место для могилы Тони. На опушке леса, к северу от дома Чака.

Около кустов кизила. Сейчас они стояли голые, но весной, по словам Сьюзи, должны зацвести.

Прекрасное место, чтобы найти последний приют.

Прекрасное, но под ковром прелой листвы в земле было полно корней и камней, и чтобы выкопать могилу, нужно было перерубать корни и вытаскивать булыжники. Тяжёлая работа, но ещё тяжелее давила другая мысль.

Мы хоронили Тони.

Он решил остаться, вместо того, чтобы перебраться в Бруклин. И я не сомневался: он сделал это ради нас, ради Люка. Если бы он не остался, то загорал бы сейчас под солнцем Флориды вместе со своей матерью. Вместо этого он ждал, когда мы выроем его могилу.

Ему уже нечем было помочь. Он умер сразу. Я попытался стереть с него кровь, но в итоге просто накрыл одеялом.

Я сидел в подвале на ступенях и плакал. Я говорил с его неподвижным телом, благодаря за то, что он защитил нас. Я не мог смириться с мыслью, что ночью ему придётся остаться одному, и принёс вечером в подвал спальный мешок и уснул рядом с ним.

На ветках радостно щебетали птицы, а мы со Сьюзи тянули по грязным листьям труп Тони.

Он весил не меньше девяноста килограммов, и вместо того, чтобы нести, мы просто тащили его за одеяло, в которое я его завернул.

Наконец, на опушке, в сотне метрах от домика, мы подтащили его к краю ямы. В небе ярко светило солнце, и я вспотел. Отдышавшись, я поднял взгляд на Сьюзи, кивнул, и мы оба подняли его с двух сторон и как могли, бережно, опустили его на дно. Он выскользнул, и ноги зацепились за стенку могилы.

— Я поправлю, — сказала Сьюзи.

Она осторожно спустилась в яму и передвинула ноги так, чтобы ему было удобно. Я сидел на листьях и смотрел в голубое небо, восстанавливая дыхание.

— Всё хорошо? — крикнула Лорен. Она осталась с детьми у домика, пока мы хоронили Тони.

Сьюзи выбралась из могилы и, отряхнув грязь с джинсов, кивнула мне.

— У нас всё хорошо! — крикнул я, хотя на деле всё было с точностью до наоборот.

Я собрался с мыслями и поднялся. За деревьями я увидел Лорен с Элларозой на руках, и Чака, который ковылял к нам. Люк бегал вокруг, как обычно, всё время норовя упасть. Он всё утро спрашивал, где Тони, и я не знал, что ему ответить.

Я провёл грязной ладонью по щетине на макушке и поднял глаза к небу. Я почувствовал тепло солнца на лице. Разум до сих пор находился в оцепенении, не осмеливаясь на другие эмоции, кроме страха.