Кибершторм Мэзер Мэтью

4 июля

— Хочешь увидеть дядю Винса? — прошептал я Антонине.

Она молча посмотрела на меня и сунула пальцы в рот.

— Будем считать, это значит «да».

Я рассмеялся, поднял её и опустил в перевязь у себя на груди. Она была такой крохой. Сегодня она впервые выйдет на улицу, первый раз увидит Нью-Йорк, и я хотел, чтобы он ей запомнился. Мы пойдём в Центральный парк поглядеть на праздник в честь Четвёртого июля.

Как следует устроив Антонину на груди, я остановился на мгновение в заставленной коробками квартире, чтобы попрощаться с ней навсегда.

Подачу электричества и воды восстановили в нашем районе всего через несколько дней после нашего отъезда. Более того, воду дали уже в тот день, когда мы ушли, но в нашем здании полопались трубы. Нам нужно было лишь немного подождать, но нам каждый день обещали всё починить. Кто мог знать, что на этот раз эти слова окажутся правдой?

Погода стала улучшаться ещё до того, как мы покинули город, а когда мы наконец вернулись в начале марта, оказалось, что все коммунальные услуги уже были доступны жителям последние шесть недель, снега на улицах не осталось, и Нью-Йорк сверкал чистотой.

Как будто ничего и не случилось.

Большинство наших соседей выбрались из города до того, как началась его блокада. Когда они вернулись, город выглядел так, будто в нём прошли боевые действия, но вскоре мусор исчез с улиц, двери и окна заменили, а стены покрыли свежим слоем краски.

Людьми двигало маниакальное желание оставить эту историю в прошлом. Семья Лорен, отчаянно пытавшаяся нас найти, даже заплатила, чтобы вычистить нашу квартиру и коридор на этаже. Когда мы вернулись, всё было так же, как прежде.

Не хватало только Тони.

Я вздохнул и в последний раз взглянул на нашу старую квартиру. Грузчики скоро заберут отсюда все вещи и перевезут в новую квартиру в Верхнем Вест-Сайде. Я закрыл за собой дверь и постучал к Бородиным.

— А, Михаил, Антонина, — тепло приветствовала нас Ирина, открыв дверь. Александр сидел перед телевизором и на этот раз не спал. Он кивнул мне, улыбаясь, и я помахал ему рукой. — Зайдёте к нам перекусить?

— Как-нибудь в другой раз, — пообещал я. — Я хотел попрощаться с вами и ещё раз поблагодарить за всё.

Они держали у себя членов банды Пола, пока их не забрал сержант Уильямс. Те, как и все остальные, едва не умерли от голода, но больше им в те дни ничто не угрожало.

Казалось, Бородиных никак не затронула катастрофа. Может, их даже удивляло, из-за чего все так переполошились, но следует помнить, что они пережили нечто куда более страшное — блокаду Ленинграда, во время которой население города с четырёх миллионов сократилось до полумиллиона за семьсот восемьдесят дней осады, в то время как «Кибершторм» продлился всего тридцать шесть.

В Ленинграде погибло более двух миллионов, а здесь — только семьдесят тысяч. Только семьдесят тысяч.

Но могло быть гораздо хуже.

— Мы с вами ещё увидимся, хорошо? Придём в гости к Антонине и Люку, — сказала Ирина, привстала на цыпочки и поцеловала меня в щёку. Затем поцеловала в розовую головенку и Антонину.

— Будем ждать, — ответил я.

Мы посмотрели друг на друга, она кивнула и вернулась к плите, оставив дверь приоткрытой.

Я повернулся и пошёл дальше по коридору. По тому самому коридору.

Стоило закрыть глаза, и я мог увидеть диваны и кресла вдоль стен, людей под одеялами. А самым стойким воспоминанием был запах. Ковры убрали, обои переклеили, но я всё равно чувствовал его. Но, тем не менее, этот коридор был нашим убежищем, и у меня остались тёплые воспоминания о тех моментах, когда мы сидели плечом к плечу и делили друг с другом каждую крошку.

Пэм и Рори остались в живых — так же, как и все, кто остался, когда мы уехали. Мы заходили к Пэм и Рори, но не говорили с ними о крови. Об этом не было нужды вспоминать. Если подумать, они странным образом не нарушили своей веганской диеты: кровь жертвовали добровольно, и они никому не причинили вреда.

Не повидались мы только с Сарой. Её здесь уже не было, когда мы вернулись.

Для сержанта Уильямса поиск Пола стал личной целью. Благодаря фотографиям с ноутбука Винса, тот обвинялся в нескольких убийствах. Когда его поймали, открылась полная история. Хотя у Ричарда не было недостатка в деньгах, он влез в крупный долг и вместе со Стэном и Полом принял участие в кражах личностей, жертвами которых стали бизнесмены, живущие за городом и пользовавшиеся услугами их сервиса по аренде лимузинов. О судьбе Ричарда никто не спрашивал, и он стал ещё одним из тысяч пропавших без вести.

Личность Лорен украл он, поэтому, скорее всего, он и пытался втереться в доверие к её родителям, чтобы добыть о них больше информации. Но с началом катастрофы всё вышло из-под контроля. Пол шантажировал Ричарда, угрожая рассказать о его участии, если он не поможет нас ограбить.

И тогда события покатились под склон снежным комом. Мы подозревали, что смерть девяти человек на втором этаже не была случайностью, но никаких доказательств у нас не было.

Я подошёл к лифту и едва не нажал на кнопку, но передумал и решил спуститься по лестнице.

Ступени отдавали знакомым глухим звуком под каждым моим шагом. На первом этаже снова работали фонтаны, а перед ними красовался аккуратный японский садик. Я предпочёл выйти через заднюю дверь.

Стоило выйти на улицу, мне в лицо ударил тёплый порыв ветра, а уши заполонил привычный шум города. Вдали трещал отбойный молоток, к нему присоединялся хор автомобильных гудков, а завершал эту какофонию шум вертолёта. Я бросил взгляд на Гудзон и увидел мачту проплывающей мимо яхты.

Жизнь вернулась к норме.

Я прошёл по Двадцать четвёртой до Девятой авеню, откуда был виден Финансовый квартал.

Преступники из России атаковали только хедж-фонд в Коннектикуте, но за ним едва не остановилась работа всех хедж-фондов в Америке. Однако, едва электричество вернули, а Сети вычистили от «червей», они, как ни в чём не бывало, продолжили работу.

Сгоревшие здания уже снесли, а на их месте появились строительные леса, за которыми росли новые.

По подсчётам «Кибершторм» нанёс урон в сотни миллиардов долларов, превзойдя все катастрофы в истории Соединённых Штатов, и в эту сумму не входили десятки миллиардов, ушедшие на восстановление работы Сетей и Интернета. Но самой большой ценой были человеческие жизни: больше семидесяти тысяч человек — больше потерь, чем во время войны во Вьетнаме — если позволительно такое сравнение.

Всевозможные СМИ приводили статистику других военных конфликтов и природных катастроф. Такое же количество человек погибло, например, в две тысячи третьем году в Европе во время аномальной жары. В Париже во время этих событий морги оказались переполнены, и пришлось использовать вместо них холодильные камеры на складах. Я читал когда-то об этом в новостях за кружкой кофе. Точно так же сейчас миллионы по всему миру пробегают взглядом несколько строчек в новостях о событиях в Нью-Йорке, не подозревая, что то же может когда-нибудь случиться и с ними.

На перекрёстке с Восьмой авеню я повернул на север и достал из кармана телефон. Десять минут третьего. Мы договорились встретиться с Винсом и Лорен на площади Коламбус-сёркл у входа в Центральный парк в три. Значит, можно не спешить и спокойно прогуляться по городу.

Я прошёл ещё несколько кварталов и оказался около Мэдисон-сквер-гарден. Комплекс был закрыт, и, вероятнее всего, его уже никогда не откроют, но на улице перед ним была большая толпа.

Квартал превратился в памятник погибшим, вдоль улиц лежали охапки цветов, а к стенам были прикреплены фотографии и письма.

Винс со своими последователями создали Интернет-версию этого мемориала — вебсайт, где были выложены сотни тысяч фотографий, сделанных очевидцами событий. Родные и близкие погибших могли наконец-то получить ответы, и многие даже связывались с теми, кто сделал тот или иной снимок, чтобы узнать больше о том, что произошло. Тысячи были привлечены к ответственности за преступления, благодаря свидетелям, обратившимся к властям через свои mesh-аккаунты. На дорогах вокруг Мэдисон-сквер-гарден до сих пор стояли машины FEMA.

Агентство изо всех сил пыталось помочь во время «Кибершторма», но у них не было предусмотрено плана по спасению шестидесяти миллионов человек, оказавшихся в ловушке под двумя метрами снега без света, еды, и большинство — без воды. Не меньшей проблемой была потеря связи и компьютерных сетей — неизвестно было, где что происходит, как туда добраться и как связаться с людьми. И вдобавок ко всему дороги, засыпанные снегом, оказались совершенно непригодны для езды.

У них ушло целых две недели на то, чтобы восстановить связь и получить доступ к источникам информации, что позволило, наконец, приступить к спасательным операциям, и свою работу они начали в Вашингтоне и Балтиморе. В Нью-Йорке работы по восстановлению связи начались как раз, когда мы покинули город.

Едва стало известно, в какой ситуации находится Нью-Йорк, в город направили значительное количество ресурсов и рабочих рук, но в первые несколько недель до города было невозможно добраться. И помимо кибератак, значительный вклад в бедствие внесли снег и лёд: были оборваны тысячи телефонных линий и линий электропередач, из строя вышли вышки сотовой связи.

Работа водопровода остановилась всего на неделю, но за эту неделю трубы из-за сильного холода полопались по всему городу. Когда подачу воду снова возобновили, к Нижнему Манхэттену вела лишь тонкая струйка, и тогда водопровод пришлось снова отключить, чтобы отремонтировать трубы. Но поскольку нужно было пробираться через метры снега и льда, и до сих пор не было ни связи, ни электричества, равно как и рабочих, это была просто невыполнимая задача.

После первой атаки президент задействовал акт Стаффорда, чтобы заручиться помощью армии, но первые недели «Кибершторма» над нами висела угроза войны с Китаем и Ираном, поэтому у военных были связаны руки.

Следует помнить, что в первый день атаки были обнаружены неизвестные объекты в воздушном пространстве над Америкой. Большинство аналитиков считали, что мы стали свидетелями атаки непилотируемых дронов — совершенно новой угрозы, которой пока нечего было противопоставить. Только месяц спустя было установлено, что эти показания радаров являлись артефактами, вызванными заражением компьютерных радиолокационных систем на военно-воздушной базе Маккорд.

Когда, наконец, на четвёртой неделе удалось примерно обрисовать ситуацию, и китайские и американские органы кибербезопасности обсудили с глазу на глаз важные вопросы, связанные с «Киберштормом», была начата полномасштабная спасательная кампания. И в её рамках Китай направил рабочих и технику на замену вышедшим из строя генераторам на электростанциях в Америке.

Вдоль Сорок седьмой стояли в ряд красные двухэтажные автобусы «Экскурсионной компании Нью-Йорка». Вторые этажи были полностью заняты туристами. Вдалеке даже при свете солнца были видны неоновые вывески на Таймс-сквер. По экрану на Сорок седьмой ползла бегущая строка:

«Сенат открыл слушания по вопросу, почему киберугроза не была рассмотрена с должной серьёзностью».

Я усмехнулся и покачал головой. И что же они будут обсуждать?

Проблема была не в том, что государство не обращало на эту угрозу внимания, а в том, что никогда прежде подобный инцидент не наносил ущерба, сравнимого с военными действиями. До «Кибершторма» сам термин «кибервойна» использовался в переносном смысле, как «война с лишним весом», например, но теперь всё изменилось. Теперь мы знали, какой урон такая война может нанести, какую цену придётся заплатить, какие ужасы пережить.

Было ли это просто очень неудачное стечение обстоятельств?

Возможно, но в последнее время подобные события, вероятность которых была один на миллион, стали происходить с пугающим постоянством.

Каждый элемент современного мира зависел от другого: убери одну опору, и всё рухнет в один миг. Города полагались на слаженную работу этих сложных систем, находившихся в шатком равновесии, и если что-то шло не так, погибали люди. И очень быстро.

Отказ нескольких систем вызывал проблемы, которые государству было просто не по силам исправить, загружал экстренные службы бесчисленным количеством работы, а, не имея возможности использовать устаревшие технологии, мы оказывались совершенно беспомощны и парализованы.

Настоящая проблема заключалась в другом. Для предупреждения ядерной войны политики претворяли в жизнь дипломатические меры, военные устанавливали правила ведения вооружённых конфликтов — тем самым осуществлялось сдерживание потенциальных агрессоров. Но не было экспертизы, которая могла бы оценить кибероружие в арсенале стран, не было и правил, по которым должна была вестись подобная война.

Оставалось только ждать, когда кто-нибудь сделает первый шаг.

Какой радиус взрыва у кибероружия? Как определить, кто его запустил?

В создании «Кибершторма» следовало винить не только тех, кто непосредственно его начал, и не только неудачное стечение обстоятельств, но и отсутствие каких-либо норм и международных соглашений.

Тем не менее, люди пережили это конфликт, как и многие другие в истории человечества.

СМИ обсудили имевшие место случаи каннибализма, но вместо того, чтобы демонизировать их, этот вопрос рассматривался с объективной точки зрения и сравнивался с другими схожими случаями в истории.

Расследование было проведено и в коттеджах в Вирджинии, куда мы сбежали из города.

Как оказалось, Бейлоры уехали в те дни на отдых, а мы встретили мародёров, а не убийц.

Скорее всего, они же украли вещи из домика Чака, но и мы сами воровали у соседей в Нью-Йорке, когда на кону стояла наша жизнь. Все тогда были на нервах, и они, наверное, решили, что мы хотим их ограбить. Возможно даже, кто бы ни выстрелил тогда первым, это было бы случайностью, но после — ситуация могла принять дурной оборот.

Они вовсе не были каннибалами — в домике обнаружили свиные кости, а не человеческие.

Видимо, они, как и мы впоследствии, поймали в лесу дикую свинью. Оглядываясь назад, мне сложно понять, как я мог прийти к такому выводу, но после пережитого тогда было сложно трезво мыслить.

Да и Лорен решила то же самое. Тому виной был страх.

Я дошёл до Коламбус-сёркл и остановился, наблюдая за потоком машин и грузовиков.

Небоскрёбы расступались перед Центральным парком, в небо перед ним из центра круглой площади тянулся высокий монумент, а вокруг него рассыпали струи фонтаны. На скамейках, наслаждаясь тёплым июльским солнцем, сидели люди.

Жизнь шла своим чередом.

Я ждал зелёного света, чтобы перейти дорогу и повернулся к Музею искусства и дизайна справа от меня. На сером изогнутом фасаде почти от самой крыши до земли большими чёрными буквами тянулась надпись, сделанная баллончиком: «Порой мы теряем одно, чтобы на его месте возникло нечто лучшее». Подпись гласила: «Мэрилин Монро».

Я показал Антонине на эту цитату.

— Видишь, Антонина? Золотые слова, согласна?

После пережитого, наконец, появились хорошие результаты. Были приняты серьёзные изменения в международных законах, которые позволяли преследовать киберпреступников за границей, как бы далеко они не находились. Шли обсуждения о принятии ряда одинаковых законов среди стран, чтобы то, что незаконно в одной стране, преследовалось законом и в другой. На кибершпионаж больше не будут смотреть сквозь пальцы, считая подобные действия вторжением на суверенную территорию государства.

По крайней мере, так было на бумаге. Время покажет, сдержат ли нации свои обещания.

Что важнее, шли разговоры об изменении требований, предъявляемых к производителям ПО, чтобы они несли большую ответственность за свои продукты. Отныне обязательными станут методы безопасного программирования, и будут закрыты все бэкдоры. Кроме того, если ошибка в программном продукте нанесёт ущерб, или будет использована какая-то брешь в системе безопасности, производителям это больше не спустят с рук.

Конечно, это повлечёт лишние расходы, и расплачиваться за них будут пользователи, но по сравнению с человеческими жизнями, любая цена была приемлемой.

Были приняты более строгие законы, касающиеся безопасности личных данных. Наши жизни всё больше переходят в цифровой мир, и соответственно всё важнее становится защита этой информации. Неприкосновенность частной жизни лежит в основе свободы, но этот простой факт не признавали, пока его не доказала настоящая катастрофа.

Граница между виртуальным миром и реальным исчезала на глазах. Киберхулиганство стало хулиганством, а кибервойна стала войной — мы вошли в кибервек, в котором эта приставка уже не меняла значения слов.

Сам мир изменился, как в большом, так и в малом. Вместе с ним изменился и я.

Я стал по-другому читать новости в газетах: теперь я не просто пробегал взглядом заголовки, а стремился понять, что на самом деле произошло, мог ли я как-то помочь. И я стал получать удовольствие от того, что всегда принимал за данность: когда ложишься спать с полным желудком, когда не надо волноваться, что будут есть твои дети завтра утром, и можешь спать в безопасности.

Я перешёл дорогу и увидел Лорен рядом с Винсом. Я помахал им. На поводке у Лорен сидела наша новая собака — Дружок. После бедствия в питомниках не было свободного места, и мы взяли его, внеся тем самым свою скромную лепту в дело помощи нуждающимся.

— Смотри, это мама!

Я до сих пор не мог поверить, что я был так слеп, так скоропостижно пришёл к выводу, что она мне изменяет, в то время как она хотела улучшить нашу жизнь — свою и мою. Эта же моя предвзятость едва не стоила нам жизней, когда единственное, чем я мог объяснить происходящие события — это нападение Китая.

— Привет, солнышко! — позвал я её. — Мы с Антониной отлично погуляли!

Лорен подбежала ко мне и поцеловала. За ней с коляской, в которой сидел Люк, последовал Винс, и с ним вновь была Патриция Киллиам. Мы разговаривали с ней в прошлый раз об амбициозном проекте, на который она искала спонсора, — исследование искусственной реальности.

Был прекрасный день, небо сияло голубизной. Вход в Центральный парк украшали американские флаги. Сегодня здесь будут отмечать День независимости, а к тому же, мэр Нью-Йорка вручит Винсу ключ от города.

Я поздоровался с ним и Патрицией и наклонился, чтобы поцеловать Люка. Вместе мы направились в парк. На краю толпы, окружавшей сцену, на которой должны будут чествовать Винса, мы встретили Чака и Сьюзи.

— Ну что, вперёд, — поддержал я Винса после того, как мы с Чаком пожали руки. — Настало твоё время блистать.

— «Время» — ключевое слово, — ответил он.

Вот же чудной парень.

Я улыбнулся, покачав головой, а он побежал за кулисы. Вокруг нас собиралась толпа, и я вытащил Антонину из перевязи и поднял на руках.

— Смотри, — сказал я ей и показал на сцену. Винс как раз вышел и смущённо стоял перед сотнями глаз. — Это твой дядя Винс.

Антонина зевнула, не понимая, отчего такой шум-гам, и испачкала меня слюной. Я только рассмеялся и поднял её навстречу голубому небу. Меня захватил восторг, как же такая кроха может быть такой красивой.

Погибло семьдесят тысяч человек, но, по крайней мере, одна жизнь была спасена. Если бы ничего не случилось, Лорен сделала бы аборт, а я об этом даже не узнал бы. В моей жизни никогда не появилась бы Антонина, я бы даже не знал, что она когда-то существовала, и Лорен исчезла бы из моей жизни, переехав в Бостон.

Я заглянул в глаза Антонине и понял, что спасена была не только её жизнь.

Но и моя.

Эпилог — 28 сентября

Под потолком сверкала хрустальная люстра, а по залу над собравшимися разносились аккорды симфонии Моцарта. Рядом со мной в маленьком чёрном вечернем платье сидела Лорен, сам я был во фраке. Мы сидели за столом для почётных гостей в Большом бальном зале отеля «Плаза», в котором не оставалось ни одного свободного места. Было много желающих присутствовать на открытии «Syntetic Sensory Incorporated», которую основали мы вдвоём с доктором Патрицией Киллиам.

После того, как доктор Киллиам поделилась со мной этой идеей, она никак не шла у меня из головы. Идея была революционной: создание био-цифрового интерфейса, который мог достоверно симулировать любые ощущения. Технология только начинала зарождаться, но у доктора Киллиам были большие планы.

Её исследования показали, что люди получают удовольствие от виртуальных объектов в той же степени, что и от реальных. Их реакция зависела от качества визуализации объекта. И Киллиам пришла к такому выводу: «Если мы сможем подарить людям виртуальное удовольствие, то возможно будет уменьшить расход физических ресурсов и удовлетворить любые материальные нужды».

Может, это позволит нам спасти планету.

Я слышал и более безумные идеи.

Это была очень смелая цель — чересчур смелая для инвесторов — поэтому я заострил их внимание на том, что эта технология поможет создавать потрясающие воображение игры и увеличить производительность рабочих в разы.

И хотя идея по большому счёту принадлежала Винсу, внимание общественности было обращено на меня — я стал известен благодаря истории о том, как очки дополненной реальности спасли мою жизнь во время событий «Кибершторма». Думаю, потому у доктора Киллиам и возникло желание работать со мной.

Музыка смолкла, доктор Киллиам кивнула мне и встала из-за стола, чтобы подняться на сцену и сказать свою речь. На другой стороне сидели Ирина с Александром, тоже одетые по случаю. Я поднял бокал, и Александр поднял свой, подмигнув мне.

— Видел уже новости про Непал? — прошептал мне на ухо Чак. Он сидел рядом со мной, а по другую сторону от него — Сьюзи. Она разговаривала с одним из наших инвесторов.

— Видел.

После «Кибершторма» мир позволил себе отдохнуть немного, а затем с новыми силами принялся за борьбу интересов и создание глобальных конфликтов.

Увидев результаты катастрофы, мировое сообщество готово было изменить законы, найти решение проблем, но эта видимость сошла на нет всего через несколько месяцев, и похоже, большинство обещаний так и останутся невыполненными. В Непале начались военные действия, и казалось, что в этот конфликт вскоре будет втянут весь мир.

Индия и Китай на протяжении многих лет вели тихую вражду из-за запасов воды в Гималаях — ледники в горах содержали более двенадцати с половиной тысяч кубических километров воды — почти столько же, как в Великих озёрах. Эти ледники питали пять самых крупных рек Азии и служили источником воды для пятой части мирового населения.

А проблема заключалась в следующем: хотя реки текли по территории Индии, Пакистана и Индокитайского полуострова, сами ледники, питающие их, располагались в Тибете — на территории Китая. И десять лет назад Китай начал строительство плотин, а теперь две новые сверхдержавы — Китай и Индия — столкнулись в открытом противостоянии, а крохотный Непал оказался между молотом и наковальней.

Соединённые Штаты отправили в Непал войска в качестве миротворцев, но никто не знал, сколько же продлится предполагаемый мир. Среди американцев росли антикитайские настроения, несмотря на то, что они оказали нам значительную помощь при восстановлении электросети. Но большинство предпочитало видеть только одну сторону медали, напирая на то, что нас атаковали китайские хакеры, и забывая о том, что мы сами сыграли в этом противостоянии большую роль.

Точнее, наверное, не забывали, а использовали в качестве политического оружия.

Напротив нас в компании родителей Лорен сидел мужчина средних лет, которого я узнал, но не мог понять, чьи интересы он здесь представляет. Патриция закончила речь, и пока мы аплодировали ей, появился Винс в белом фраке. Его было трудно не заметить — ему этим вечером компанию составляла «Мисс Америка».

— Слышал, что я нашёл финансирование? — спросил Винс, присев на одно колено между мной и Лорен. Девушка осталась стоять позади, и Лорен закатила глаза, повернувшись ко мне.

— Поздравляю! — воодушевлённо ответил я.

Винс всерьёз задался целью создать технологию, которая позволит предсказывать будущее.

Благодаря окружавшей его славе, он смог с лёгкостью привлечь к идее значительную сумму денег.

— Я уже придумал название: «Phuture News Network», — с гордостью заявил он. — Как CNN, но вместо теленовостей, будут новости будущего. И вместо «f» в слове «future» будет «ph», чтобы казалось современнее. Что скажешь?

— Новости будущего? — я рассмеялся. — Неплохо.

— Отлично!

Кто-то коснулся моего плеча. Это был Чак. Он показал мне в сторону отца Лорен, который подошёл ко мне с тем самым пожилым мужчиной, с которым они вместе сидели за столом.

— Потом ещё поговорим, — сказал Винс. Он поцеловал Лорен в щёку и вместе с «Мисс Америка» направился прочь. Я проследил за ним взглядом: он подошёл к Патриции и завёл разговор о проекте «Викимира», над которым они оба работали.

— Майк, — сказал мистер Сеймур, вернув моё внимание, — позволь представить тебе Хермана Кесселринга, основателя «Cognix Corporation».

Я поднялся, чтобы пожать руку мистеру Кесселрингу. Точно, «Cognix Corporation». Это их машины с искусственным интеллектом сумели в хаосе «Кибершторма» выйти на след русских хакеров.

— Для меня большая честь, — сказал я мистеру Кесселрингу.

— Взаимно, заверяю вас, — ответил он.

К нам вернулась Патриция, закончив разговор с Винсом. За ней следовали несколько журналистов, которых она тихо, но твёрдо отстранила от нашей беседы.

— Доктор Киллиам, — громко сказал мистер Сеймур, — я надеялся, мне представится возможность для небольшой беседы с вами и Майком.

— Присаживайтесь, — предложила Лорен, поднявшись со своего стула, — я как раз собиралась пойти взять в баре сок.

Мистер Сеймур кивнул.

— Спасибо, милая. Мы совсем недолго.

Лорен чмокнула меня на прощание и направилась к барной стойке, а мистер Сеймур и мистер Кесселринг сели за стол передо мной и Патрицией.

— Полагаю, вы уже знакомы с мистером Кесселрингом? — сказал мистер Сеймур Патриции.

Она кивнула и коротко улыбнулась Кесселрингу.

— Да, я проводила исследования по разработке искусственного интеллекта для машин «Cognix».

— У нас есть для вас двоих предложение, — продолжил Сеймур.

— Хорошо, — я пожал плечами, обменявшись взглядом с Патрицией. Для меня это предложение стало новостью.

— Мир находится на краю пропасти, — просто сказал Кесселринг, — и не похоже, чтобы в ближайшее время он нашёл выход. Вы согласны со мной?

Мы с Патрицией кивнули. На решение конфликта в Непале уйдут многие годы.