Кибершторм Мэзер Мэтью
«Stuxnet», «червь», повредивший иранские ядерные объекты, использовал около десятка уязвимостей нулевого дня, чтобы проникнуть в системы. Он был первым примером новоявленного и сложного кибероружия. На создание такого вируса требуется много времени и денег, так что его появление однозначно преследовало чьи-то цели.
— Что значит, нет защиты? — спросила Сьюзи. — И много таких может быть? Государство разве не может ничего сделать?
— Государство считает, что частный сектор должен защищать себя сам, — ответил я. — И предусмотреть абсолютно все способы, которые могут использовать для атаки против нас, просто невозможно.
На CNN, тем временем, транслировали беседу четырёх корреспондентов и аналитиков.
— Знаете, что меня беспокоит, Роджер: обычно, такие сложные вирусы используют для того, чтобы выкрасть из Сети некие сведения. Но эти два трояна действуют иначе: они просто выводят компьютеры из строя.
— Но почему? — произнесла Сьюзи, глядя на экран.
Будто услышав её вопрос, аналитик посмотрел прямо в камеру и медленно ответил:
— У меня есть только одно возможное объяснение: мы наблюдаем продуманную атаку на нашу страну, цель которой — нанести как можно больший ущерб.
Сьюзи поднесла руку ко рту. Ничего не говоря, я сел рядом с ними и в десятый раз попытался дозвониться до Лорен.
Где же она?
— Прости меня.
Лорен крепко прижимала к себе Люка. Когда мы забрали его у Бородиных, он заходился воплями. Я пытался покормить его, но он ничего не хотел. Лоб горел огнём.
— И это всё, что ты можешь сказать? — я был всё ещё недоволен. — Дай я возьму Люка, попробую снова его покормить.
— Прости, детка, — тихо сказала Лорен, обращаясь скорее к Люку, а не ко мне. Она настойчиво держала его, не отдавая мне. Её лицо раскраснелось после холодного воздуха на улице, а причёска совсем растрепалась.
— Почему ты не отвечала на мои сообщения? Четыре чёртовых часа.
Мы были в своей квартире. Лорен сидела на кожаном диване, я — напротив, на кровати. Уже стемнело, я весь вечер напролёт пытался с ней связаться, но — бесполезно. В полшестого она неожиданно появилась в квартире Чака и принялась нас расспрашивать, что происходит и в порядке ли Люк.
— Я выключила телефон. Забыла совсем.
Я не стал спрашивать, зачем.
— И ты ничего не замечала?
— Нет, Майк. CNN не на каждом углу вещает. Когда узнала обо всём, сразу же побежала домой. На улицах ни одного такси, Вторая и Третья линии не работают — пришлось идти пешком на морозе двадцать кварталов, — выпалила она. — Пробовал когда-нибудь бегать на каблуках?
Я покачал головой и закатил глаза. У всех сегодня нервы на пределе, не лучшее время для ссор. Я вздохнул и постарался успокоиться.
— Попробуй ты покормить его, — мягко посоветовал я. — Может, если мама предложит, мы не откажемся?
Люк перестал плакать и теперь шмыгал носом. Я взял с кофейного столика влажную салфетку, чтобы вытереть сопли с его лица. Ему это не понравилось, и он попытался отдёрнуться, качая головой.
— Да его лихорадит, — сказала Лорен, положив ладонь ему на лоб и пристально глядя ему в глаза.
— Просто простудился, зима же, — успокаивающе сказал я. Выглядел Люк несчастным, но рано было бить тревогу.
На мой телефон пришло сообщение. Следом подал голос и телефон Лорен, а за ним — телефоны Чака и Сьюзи из их квартиры, — мы оставили дверь в коридор открытой. Я озадаченно нахмурился, достал телефон из кармана, снял блокировку и открыл сообщение.
«Предупреждение: вспышка птичьего гриппа, штамм H5N1, в штатах Нью-Йорк и Коннектикут. Крайне заразно. Рекомендуется не выходить из дома, в округе Фэрфилд и Финансовом квартале Манхэттена объявлена чрезвычайная ситуация».
Сообщение было отправлено Нью-Йоркской службой экстренного оповещения, на которую нас подписал Чак.
— Что там?
Я ещё раз перечитал сообщение и посмотрел на Люка. Не мог ли он из-за меня заразиться?
— Что такое? — в её голосе послышались нотки паники, когда она увидела моё лицо.
— Дорогая, положи Люка на секунду и пойди помой руки.
Мои собственные слова показались мне чужими, словно их произнёс совершенно другой человек. Мысли метались, сердце бешено стучало. Это ложная тревога, у него всего лишь простуда.
Иррациональный страх, нахлынувший на меня по дороге от магазина, снова вернулся.
— Что значит «положи Люка»? — недоверчиво переспросила Лорен.
Она ощущала мой страх.
— Майк! О чём ты говоришь? Что это было за сообщение?
В дверях появился Чак, и Лорен повернулась к нему. Я подошёл к ней с одеялом с нашей кровати и обернул им Люка, попытавшись аккуратно отнять его у неё.
— Это лишь мера предосторожности, — мягко сказал Чак, медленно входя в комнату, держа руки перед собой в успокаивающем жесте. — Я уверен, что это просто совпадение. Мы не знаем, что именно происходит.
— Чего вы не знаете, что случилось?
Лорен посмотрела мне в глаза и, доверяя мне, но ничего не понимая, отдала Люка.
— Сообщение о вспышке птичьего гриппа, — тихо произнёс я.
— ЧТО?
— В новостях пока ничего не говорили об… — начал было Чак, и тут же мы услышали голос ведущего, доносящийся из их квартиры:
— Экстренный выпуск… только что были получены сообщения о вспышке птичьего гриппа из больниц в Коннектикуте…
— Верни мне Люка! — резко сказала Лорен, поднялась и попыталась отобрать его из моих рук.
Я не стал сопротивляться. Она бросила на меня гневный взгляд, и я виновато отступил.
— Он прав, Лорен, — сказал Чак, продолжая приближаться к ней. — Уверен, всё обойдётся, но это касается не только вас двоих. Мы все в опасности.
— Тогда не подходите к нам!
Её гнев переметнулся на меня.
— И это твоя первая реакция? Посадить на карантин собственного ребёнка? — …Центр по контролю и профилактике заболеваний в Атланте не может ни подтвердить, ни опровергнуть сообщение о вспышке эпидемии, поскольку не знает его источника, но привлечённые к экстренным работам люди…
— Нет, вовсе нет. Я беспокоился за тебя, — попытался объяснить я, размахивая одеялом. — Я не знаю, какая правильная реакция, когда объявляют об эпидемии смертельного вируса?
Лорен уже была готова обрушиться на меня тирадой, но следом за Чаком в комнату зашла Сьюзи. Она несла Элларозу в одной руке и махала другой, пытаясь привлечь наше внимание.
— Так, все, успокоились. Некогда нам друг с другом драться. Я знаю, что у вас в последнее время жизнь не сахар, но уж постарайтесь оставить свои разногласия.
Сьюзи прошла в центр комнаты, высоко подняв руку.
— Сьюзи, не могла бы ты отнести Элларозу обратно…
— Нет, нет, — воспротивилась она, отрицательно помахав рукой. — Коли так, уже ничего не поделаешь. Мы все в одной лодке.
Эллароза увидела Люка, взвизгнула и улыбнулась. Люк посмотрел на неё и попытался изобразить на припухшем и покрасневшем лице подобие улыбки.
— Давайте не делать из мухи слона, — продолжила Сьюзи. — Люк просто простудился, вот и всё. У нас был странный день, так что давайте все успокоимся.
Её спокойный голос немного снизил напряжение.
— Может, мне отвезти Люка в больницу, чтобы его проверили? — после затянувшейся паузы предложил я. — Он явно болен, так что я не против сходить. — Я улыбнулся Лорен. — На всякий случай.
— Погоди-погоди, вот этого лучше не делать, — возразил Чак. — Если мы действительно имеем дело с эпидемией, в больницы лучше и носа не показывать.
— А что, если он заразился? — мой голос был на грани. — Я должен знать, плевать мне на всё, кто-то должен ему тогда помочь.
— Мы пойдём вместе, — тихо произнесла Лорен, робко улыбнувшись.
— Пойду достану из подвала маски, — сказал Чак. — Если я вас и отпущу, то только с ними.
Сьюзи хмуро на него взглянула.
— Я просто рационален. Птичий грипп в два раза опасней, чем бубонная чума.
— Да что с тобой такое? — раздражённо произнесла Сьюзи.
— Хорошая идея, — согласилась Лорен, крепко прижимая к себе Люка. — Сходи за масками.
Чак ушёл в подвал, а мы вернулись в его квартиру к просмотру новостей. Вскоре Чак вернулся с двумя хоккейными сумками, под завязку набитыми вещами и продуктами.
Свалив всё посреди комнаты, он вытащил замороженные продукты, походное снаряжение, и, наконец, отыскал медицинские маски. С виду они быль точь-в-точь как те, что надевают, когда красят что-нибудь. Отдав пару нам, он вышел в коридор, чтобы раздать остальные соседям.
Чак хотел заставить нас надеть и резиновые перчатки, но мы с Лорен отказались. Не мог я серьезно рассматривать предложение нести своего ребёнка в перчатках, словно какое-то больное животное. Даже если он уже был заражён этой инфекцией, про которую говорят в новостях, то и мы уже были заражены, так что эта мера предосторожности была бессмысленной. Маски, по крайней мере, могли защитить других людей.
Но кто знает, что происходит снаружи? Возможно, Люк просто простудился, а мы войдём с ним в больницу с инфицированными людьми. Никто не мог знать наверняка, но, тем не менее, нужно было идти — нужно было убедиться, что Люку ничего не грозит. Я положил пару перчаток в карман джинсов.
Сьюзи вышла посмотреть, не пришла ли домой Пэм, которая работала медсестрой. Я надеялся, что она осмотрит Люка или проведёт нас в больницу через черный ход, но, увы. Ни её, ни Рори дома не было. Мы попробовали позвонить им, но сеть была перегружена.
Пока Чак рассказывал, как распознать инфекционные заболевания, и советовал не прикасаться к лицу и не тереть его, я листал справочник ближайших клиник, записывая информацию на клочке бумаги. Хорошо, что я нашёл телефонную книгу, закинутую на дно ящика в кухне. Не видел её сто лет.
Сперва я попытался открыть карту на телефоне, но приложение упрямо ничего не показывало — не могло ничего загрузить. Привычный поток сообщений после серии взволнованных писем от друзей тоже прекратился.
Доступа в Интернет не было вообще.
Ни смартфон, ни ноутбук ничего не могли загрузить, по крайней мере, ничего вменяемого. Я пытался открыть Google, но ничего не выходило и только появлялось сообщение об ошибке: «Невозможно найти DNS сервис». Порой грузилась какая-нибудь случайная страница об африканском туризме, либо блог какого-нибудь студента.
Поэтому я листал справочник.
Выйдя из квартиры, мы увидели половину наших соседей — они тихо беседовали в коридоре, у каждого на шее висела маска. Они разошлись в стороны от нас, особенно сторонясь Лорен, которая держала Люка. Семья китайцев в конце холла благоразумно осталась внутри. Ричард вызвал машину из своего сервиса, чтобы нас подвезти. Я хотел поблагодарить его, но едва я протянул руку, он отдёрнулся и натянул маску, пробормотав, что нам лучше поторопиться.
Снаружи черный «Кадиллак Эскалейд» Ричарда с водителем уже ждал нас. Водитель, Марко, тоже был в маске. Я его встретил впервые, но Лорен, похоже, хорошо с ним была знакома.
Сначала мы поехали в Пресвитерианскую клинику на соседней Двадцать четвёртой улице. В справочнике было сказано, что она должна быть открыта, но когда мы подъехали, увидели идущий наружу поток людей. Они сказали нам, что больница закрыта. Тогда мы сделали круг и доехали до «Бет-Изрэйел», но там было столько человек, что очередь шла с самой улицы.
Мы даже не остановились.
Лорен бережно держала Люка в одеялах и тихонько напевала ему колыбельную. Он было снова заплакал, но перестал и теперь только всхлипывал и ёрзал. Он чувствовал, что что-то не так, что мы напуганы.
Самое тёплое, что мы смогли найти для Лорен — кожаную куртку и шарф, а на мне была тонкая чёрная ветровка и свитер. В машине было тепло, но снаружи — просто жуткий холод.
Я переживал, что водитель, Марко, бросит нас где-нибудь, если мы будем слишком долго кататься. У него должна быть своя семья, и он наверняка волнуется о своих родных. Будет невозможно найти такси в такой суматохе, и Лорен говорила, что метро тоже не работает. Я пытался поговорить с Марко, но он просто ответил, чтобы я не волновался, что всё в порядке, и мы можем ему довериться.
Но я все равно переживал.
Улицы Нью-Йорка, вчера полные жизни и праздничного духа, вмиг стали холодными и пустыми. Длинные очереди тянулись перед киосками, магазинами и банкоматами, на заправках стояли вереницы машин.
Воспоминания о прошлых штормах и катастрофах давили тяжёлым грузом.
Люди шли по улицам, нагруженные сумками и свёртками, ни с кем не разговаривая, уставившись в землю. И, судя по всему, несли они не рождественские подарки. Жители Нью-Йорка всегда чувствовали, что их город был мишенью, и сейчас их поникшие плечи и потухшие взгляды выдавали, что монстр снова кружит над их головами.
Это была коллективная рана, которая никогда до конца не заживала, поражая всех, кто сюда приезжал. Когда мы с Лорен въехали в квартиру в Челси, она беспокоилась, что мы живём слишком близко к Финансовому району. Я сказал ей тогда, чтобы она не глупила. Неужели я совершил ужасную ошибку?
Мы заехали в больницу скорой помощи на Девятой авеню между Пятнадцатой и Шестнадцатой. Внутри оказалась целая толпа, среди которой, похоже, были не только больные, но и сумасшедшие. Кто ещё выйдет на свет из тёмных щелей Нью-Йорка?
Я вышел наружу и попытался поговорить с полицейским и медработником на входе, но оба покачали головой и сказали, что так сейчас по всему городу. Лорен ждала в машине и следила за мной, пока я крутился и старался найти кого-то, кто будет в состоянии нам помочь. Один из копов посоветовал ехать к детской больнице Святого Иуды в Пенсильванском комплексе на Тридцать четвёртой.
Я запрыгнул обратно в машину.
На пути к больнице Святого Иуды Люк снова начал плакать. Его личико раскраснелось, он заходился криками. Лорен затрясло, и она тоже заплакала. Я обнял их обоих и попытался заверить, что всё будет в порядке. Наконец, подъехав к больнице, мы не увидели перед ней толпы, выпрыгнули из машины и побежали внутрь, где едва не налетели на огромную очередь.
Младшая медсестра быстро нас осмотрела, заменила нам маски и немедленно отправила в переполненную родителями и детьми комнату. Я нашёл в углу кресло для Лорен рядом с фонтанчиком воды, над которым висели плакаты о важности правильного питания для здоровья детей. Мы прождали несколько часов. Наконец, появилась другая медсестра и отвела нас в комнату для обследований, добавив, что доктора мы не дождёмся, но она может нас осмотреть.
В итоге она сообщила, что у Люка, похоже, простуда, и в их больнице не было ещё ни одного случая птичьего гриппа. Медсестра нас заверила, что понятия не имеет, о чём говорили в новостях и дала детский Тайленол, вежливо, но твердо попросив нас отправиться домой. Больше мы ничего не могли сделать.
Я чувствовал себя беспомощным.
Верный своему слову, Марко ждал нас снаружи, когда мы вышли. Холод был просто невыносим. Пока мы дошли до машины, и я усадил Лорен с Люком, руки онемели. Ветер продувал тонкую куртку, и большие облака пара вырывались в воздух с каждым моим усталым выдохом.
В воздухе пролетели несколько снежинок. Обычно я радовался снежному Рождеству, но сейчас меня пробрал страх.
Мы ехали обратно по городу, тихому, как морг.
— Я их здесь не брошу! — громко сказала Сьюзи за дверью.
— Я не это имел в виду, — ответил Чак более тихим голосом.
Я нерешительно задержался перед их дверью, но всё же постучал. Послышались шаги, и дверь открылась, залив коридор ярким светом. Я зажмурился и улыбнулся.
— О, привет, — смущённо произнёс Чак и почесал затылок. — Ты, наверное, всё слышал?
— Да не то чтобы.
Он улыбнулся.
— Ага… Ты в порядке? Хочешь чая? С ромашкой будешь или другой какой?
Я покачал головой и зашёл внутрь.
— Нет, спасибо.
Их квартира с двумя спальнями, немного больше нашей, была заполнена коробками и пакетами. Сьюзи сидела на диване, как на островке посреди хаоса, со смущённым выражением лица.
Они не носили маски, поэтому и я свою снял.
— Ты достал новую маску? — спросил Чак.
— Нам дали девяносто пятую, или как там её называют, — ответил я. — Не знаю, что это значит.
Чак фыркнул.
— Девяносто пятая, ха, та, которую я вам дал, была намного лучше девяносто пяти процентов. Не надо было им её отдавать. Я дам тебе другую.
— Можно подумать, мы к Третьей мировой готовимся, — засмеялась Сьюзи. — Уверен, что не хочешь чего-нибудь горяченького?
— Горячего нет, но может чего-нибудь крепкого.
— О да, — сказал Чак, направляясь к кухне. Он быстро достал бутылку виски и два бокала из шкафа. — Со льдом, без?
— Давай чистый.
Он щедро налил в оба стакана.
— Как Люк? — Спросила Сьюзи. — Что врачи сказали?
— Мы ни одного так и не застали. Его осмотрела медсестра и сказала только, что это не похоже на птичий грипп. У него температура тридцать девять и четыре. Лорен уснула с ним вместе.
— Это же хорошо, да? Пока тебя не было, вернулась Пэм и сказала, что если захочешь, можешь её разбудить. У нее вроде учёная степень в тропической медицине.
Я не был уверен, как тропическая медицина может помочь в этой ситуации, впрочем, ясно было, что Чак просто пытается меня приободрить. С Пэм рядом действительно было как-то спокойнее.
— Подожду до утра, не так страшно.
— Так что ты думаешь насчёт выходных в Вирджинии? — спросил Чак, передавая мне стакан.
— В Вирджинии?
— Да, знаешь, у нас есть старый фамильный дом на холмах рядом с Шенандоа? Это национальный парк, всего несколько домов на всей горе.
— А-а, — протянул я. Забрезжил рассвет. — Предлагаешь сматывать удочки?
Он указал на беззвучно работающий телевизор. В новостях бегущая строка сообщала о вспышке птичьего гриппа в Калифорнии.
— Никто не знает, что за чертовщина происходит. Половина страны думает, что это террористический акт, другая — что атака китайцев, а ещё одна вообще уверена, что ничего не случилось.
— Как-то много половинок.
— Рад, что у тебя сохранилось чувство юмора.
Глотнув виски, он схватил пульт и включил звук в новостях.
— Неподтвержденные репортажи о птичьем гриппе появились по всей стране. Последние были из Сан-Франциско и Лос-Анджелеса, где на карантин закрыли две крупные больницы…
Я тяжело вздохнул и сделал глоток виски.
— Я вовсе не нахожу это смешным.
— Спасательные службы по всей стране не работают, мобильная связь недоступна, — ответил Чак, уставившись в телевизор. — Это полный бедлам.
— И не говори. Видел бы ты больницы. ЦКЗ[15] что-то подтвердил?
— Они подтвердили чрезвычайное положение, но до сих пор ничего толком не известно.
— До сих пор? Уже прошло 10 часов.
Чак глубоко вздохнул и потряс головой.
— Интернет сдох, этот вирус «Scramble» натворил бед с логистикой — никто теперь не знает, где находятся их сотрудники, и что им делать.
Потерев глаза, я сделал ещё один глоток и выглянул в окно. Белые хлопья плотной завесой сыпались в темноте и кружились на ветру.
Чак проследил за моим взглядом.
— Приближается шторм, и будет ещё холоднее, чем на Рождество несколько лет назад. Нас ждёт ледяной «Сэнди».
Я не был в Нью-Йорке в две тысячи десятом, когда была сильная метель, и на следующий день после Рождества выпало полметра снега, но слышал об этом. В Центральном парке высились двухметровые сугробы, на дорогах снег доходил до пояса. И в последние годы такие метели происходили каждую зиму. Я был в городе во время урагана «Сэнди», и его зимняя версия меня изрядно пугала. Нью-Йорк привлекал штормы, как магнит.
— Вам надо ехать, — сказал я, наблюдая за падающим снегом, — мы не можем уйти. Только не с больным Люком. Ему нужен отдых, и нам надо быть рядом с больницей.
— Мы вас тут не оставим, — твёрдо произнесла Сьюзи, посмотрев на Чака. Он пожал плечами и допил виски.
— Чарльз Мамфорд, — продолжила она после паузы, — не будь идиотом. Всё образуется. Не устраивай драму.
— Драму? — взвился Чак, чуть не кинув свой стакан в телевизор. — Ты видела то же самое, что и я? Китайцы объявляют войну, биологическая атака по всей стране, связь полностью пропала…
— Не преувеличивай. Они не объявляли войну. Только какой-то министр хорохорился перед камерами, — заспорила Сьюзи. — Посмотри на всё это. — Она обвела взглядом квартиру. — Мы можем залечь здесь до следующего Рождества.
Допив, я замахал в воздухе пустым стаканом.
— Не надо ругаться. Завтра, наверняка, всё придёт в норму, незачем паниковать.
Я повернулся к Чаку.
— Если ты хочешь ехать, я полностью тебя пойму. Делай, что лучше для твоей семьи. Серьёзно.
Я умолк и посмотрел ему в глаза, стараясь убедить его в своей серьезности.
Вздохнув, я добавил:
— А мне надо немного поспать.
Чак почесал голову и поставил стакан на стол.
— Мне тоже. Увидимся позже, приятель.
Он подошёл и обнял меня, а после забрал у меня стакан. Сьюзи встала и поцеловала меня в щёку.
— Увидимся утром, — прошептала она на ухо, крепко обняв меня.
— Пожалуйста, уезжай, если он захочет — прошептал я в ответ.
Закрыв за собой дверь, я прошел несколько футов до нашей квартиры и открыл дверь. Закрыв её за собой, я на цыпочках прошёл в спальню и мягко прикрыл за собой дверь в комнату.
Вся моя жизнь лежала передо мной на кровати. При тусклом свете будильника на тумбочке я мог разглядеть только очертания лежащих рядом Лорен и Люка. Воздух в комнате был влажным и пах… — как пахнет только обжитая комната, словно наше собственное небольшое гнёздышко. Моё лицо расплылось в улыбке. Я просто стоял и смотрел на них, как на живое чудо, и с удовольствием вслушивался в их успокаивающее ритмичное дыхание.
Люк кашлянул, сделал два-три быстрых вдоха, как будто не мог правильно дышать, но затем опять вздохнул и утих.
Я тихонько разделся и аккуратно скользнул под одеяло. Люк лежал посреди кровати, и я свернулся возле него, напротив Лорен. Наклонившись к ней, я убрал прядь волос со лба и поцеловал.
Она забормотала что-то, и я снова её поцеловал, глубоко вздохнул и, подтолкнув подушку под голову, закрыл глаза. Всё будет хорошо.
День 2 — Канун Рождества — 24 декабря
Я внезапно проснулся.
Мне снились спутанные образы: какие-то злые люди в лесу, я лечу, Люк выскальзывает у меня из рук. Лорен куда-то пропала, и вот она спускается по лестнице, вглубь земли, а я лечу и никак не мог опуститься. Мой собственный крик вырвал меня из забытья, сон рассыпался на части, и я, хватая ртом воздух, сел на кровати.
Тяжело дыша, я огляделся.
На улице была кромешная темнота. Хотя нет, не совсем. По краям штор виднелся серый ореол света. Люк и Лорен лежали рядом. Затаив дыхание, я наклонился к Люку. До сих пор дышит, слава Богу.
Было тихо. Лорен шевельнулась. Всё в порядке.
Задрожав, я подоткнул под себя одеяло и положил голову обратно на подушку. Потихоньку сердце перестало колотиться, и в комнате воцарилась гробовая тишина. Было слишком темно. Я взглянул на часы возле головы. Они не работали. Должно быть, отключилось электричество.
Я взял со столика телефон: семь часов, пять минут.
Рано. И холодно.
Я тихонько соскользнул с кровати, откопал в корзине свой халат и нашарил на полу тапки. Я накинул халат, поёжился и вышел из спальни.
Главная комната квартиры тоже была неживой. Ни привычных лампочек на технике, ни светящихся часов на дисплеях. Ёлочка на краю журнального столика тоже стояла в темноте. За окном в приглушённом свете мелькал снег, и единственным звуком были глухие удары от каждого порыва ветра.
Подойдя ко входу, я постучал по цифровому термостату на стене, — он тоже не работал. Я прокрался обратно в спальню, достал гостевое одеяло из шкафа и укрыл им Люка и Лорен, а после достал свой свитер. Внезапно я понял, что совершенно ни к чему не готов.
Зато я знаю, кто точно был готов. Я решил зайти к Сьюзи и Чаку, если они уже встали. Я надел джинсы, свитер и кроссовки и на цыпочках прошёл через коридор к соседней двери.
В коридоре ярко горели аварийные прожектора, установленные над лестницей. По полу тянулись длинные тени, исчезая позади меня в темноте. Я остановился на мгновение возле двери Чака и нерешительно постучал. Выждав секунду, постучал ещё раз, уже громче.
Тишина. Может, они ушли?
Мне с трудом верилось, что они могли так просто уйти.
Затем я опять постучал, в этот раз уверенней, но никто не открыл. Я нажал на дверную ручку, и, легко поддавшись, дверь распахнулась передо мной.
Занавески были отдёрнуты, и в тусклом свете я различил на полу груду вещей. Я осмотрел спальни, ванную, но ни Чака, ни Сьюзи, ни Элларозы не было. Может быть, они оставили вещи нам?
Стянув покрывало с их кровати, я завернулся в него и рухнул на диван в гостиной. Глубоко в животе засел настоящий страх. Что случилось? Почему нет света? И если что-то стряслось, почему Чак не разбудил меня?
Я подумал, может, попытаться связаться со своими братьями, узнать, в порядке ли они. В нашем старом доме была масляная печь, и топлива должно было хватить на всю зиму, так что, по-крайней мере, они будут в тепле, если у них тоже что-то случилось. Мои братья были находчивыми, мне не стоит за них беспокоиться.
Ветер задувал в окна, отдаваясь эхом в безжизненной комнате. Безжизненной. Такой казалась комната без комфортного тихого шума техники, мигающих лампочек, урчания моторов — этого невидимого электронного кокона, который всегда меня окружал.
Но один прибор ещё работал.
Мой телефон ещё не разрядился. Я чувствовал его, словно продолжение своего тела.
Наверное, стоит проверить, нет ли новых сообщений, и вытащить батарею, чтобы в случае чего можно было позвонить.
Может, мобильная сеть уже работает? Или стационарный телефон? У них же вроде питание не через электрическую сеть? Я попытался вспомнить, звонил ли я по нему, когда у нас в последний раз не было света, но сейчас, пожалуй, навряд ли у кого-то ещё остались стационарные телефоны.
Мне нужно было узнать, что происходит, но как? Радио. У меня не было радио на батарейках, но уверен, у Чака в сумках что-нибудь должно найтись. Слава Богу, он оставил вещи.
Я снова выглянул в окно. Зловещий вид. Вчера утром моей самой большой проблемой были рождественские подарки. Как же быстро изменился мир.
Что, если Люк действительно болен? Что, если в этой метели бушует эпидемия?
— Может, поможешь?
Обернувшись, я увидел у входа Чака с кучей пакетов и сумок. Он неловко пытался протиснуться в проход. Меня охватили бурные чувства.
Читать бесплатно другие книги:
