Начальник Нового года Осис Наталья
– Давай-давай, пока! Значит, у тебя там полный бак залит, это комплимент от фирмы. – Тут Марат снова доверчиво улыбнулся. – И теперь ты знаешь, что я здесь, так что в любой момент.
Тина нашарила в сумке темные очки, вздела их на нос и только потом повернулась к Марату и махнула рукой – пока! Ехать в пасмурный, серый и влажный день в темных очках было очень неудобно, к тому же глаза застилали слезы. Тина съехала с магистрали на какую-то боковую улицу и поехала медленнее.
«Муж в командировке!» «Звони, – сказал он, – если машина встанет, а муж в командировке!»
Выходит, ничего она не привыкла сама, да и не хочет она сама. Она, как всякая нормальная дура-баба, хочет, чтобы ей было кому звонить, когда встала машина, не открывается замок, когда надо повесить полку или собрать диван, и особенно когда эти проклятые ножи снова оказываются тупыми.
– Кончилась на мне эволюция, остановилась! – сокрушалась Тина. – Всю-то я жизнь метила в эмансипе, а оказалась обычной бабой.
Слезы опять полились из глаз, и ехать дальше стало невозможно. Кроме всего прочего, она уже и не помнила, куда она, собственно, ехала.
Тина с размаху воткнула машину носом в сугроб и заглушила мотор. К чертовой матери все! К черту и к его бабушке! Пропадите вы все пропадом с вашим нижним бельем, с вашими гантелями, беговыми дорожками и деревней Крюково!
«Ничего я больше не хочу. Кроме одного. Я хочу только все начать сначала».
Тина впервые сказала это вслух и неожиданно успокоилась. Во-первых, стало понятно, чего она хочет, а во-вторых… во вторых, можно было наконец-то вспомнить то, что она старалась забыть. Потому что сначала все было просто прекрасно и даже смешно.
Тина уходила поздно вечером из гостей, и ей навязали провожатого. Тот показался Тине надутым индюком. За весь вечер они не сказали друг другу и пары слов и позже, шагая теплым летним вечером под липами, молчали. На лавочках Патриарших сидели, попыхивая злобными красными огоньками сигарет, разные компании. Лиц не было видно, а разговоры прекращались, когда Тина вместе со своим провожатым проходила рядом. Лишь иногда заходилась визгливым смехом какая-нибудь девица. Кто были эти люди, Тина не знала, но все-таки очень хорошо, что она не одна шла под прицелом недоброжелательных взглядов. Тина покрепче взяла под руку своего спутника и задала ему наконец какой-то светский вопрос. Он принялся обстоятельно отвечать, но она его уже, конечно, не слушала. Они уже прошли Патрики и теперь подходили к ее дому. Вдруг они остановились перед громадной лужей, и ее спутник все тем же ровным голосом, которым он говорил прежде нечто общеизвестное, вдруг сказал:
– Всю жизнь мечтал перенести красивую девушку через лужу – так, как это делают герои. И, вы не поверите, ни разу не складывалось: если была красивая девушка, то не было лужи, а если была лужа, то не было девушки. Или была девушка, но не такая, которую нужно носить на руках.
И он вопросительно посмотрел на нее.
Тина молчала, но не потому, что не знала, можно ли доверить ему перенос ее драгоценного тела через лужу, а потому, что пыталась сообразить, что же он говорил до этого? Может быть, он раньше говорил нечто интересное, а она не слушала?
– Вы мне позволите осуществить мою мечту и перенести вас на тот берег лужи?
– Да, – наконец-то ответила ошеломленная Тина.
Он аккуратно взял ее на руки и очень медленно, очень прямо пошел по луже. Сначала Тина смотрела на его красивые ботинки и содрогалась, думая о том, что этот шедевр итальянской обувной промышленности по ее вине погружается в грязную, мутную воду, но потом поняла, что лужа, к счастью, была не очень глубокой, тогда она отвлеклась от ботинок и стала смотреть ему в глаза. Глаза оказались очень близко и были неожиданно голубыми. «У таких типов не могут быть голубые глаза, – подумала она, – таким Господь должен выдавать глаза серые, как сталь».
Лужа давно кончилась, а он все нес ее. Тина чувствовала крепкие бицепсы под тонким сукном пиджака, и у нее вдруг закружилась голова, как будто он нес ее над бог знает какой высотой и вправду мог вдруг отпустить.
Наконец он поставил ее прямо на порожек подъезда и вежливо сказал: «Спокойной ночи!»
«Спокойной ночи! – ответила она. – Приходите завтра».
Сказала и сама удивилась. «Приходите завтра»? Куда «приходите»? Она вообще никого не приглашала в гости, терпеть не могла гостей и никогда ничего не готовила – даже чай.
– Завтра? – спокойно переспросил он. – С удовольствием. Мы снова пойдем на прогулку? Давайте немного пораньше. В два часа ночи у вас тут какие-то странные люди сидят на скамейках.
– Да, – сказала Тина, – о да! – и незаметно придвинулась к нему поближе – ведь сейчас он ее поцелует.
– В восемь? – спросил он.
– Что? – переспросила Тина, сократившая дистанцию до минимума, но так и не дождавшаяся поцелуя.
– Я зайду завтра в восемь, – повторил он.
Тина приоткрыла губы и почти закрыла глаза.
– Спокойной ночи!
Тина открыла глаза и увидела, что он улыбается.
Он даже и не собирался ее целовать.
– Спокойной ночи! – вздернула подбородок Тина и скрылась в подъезде, хлопнув дверью. А его насмешливая улыбка продолжала стоять у нее перед глазами.
Максим
– Таня, какого черта?
Макс звонил Тане уже раз двадцать, а трубку она взяла только сейчас. До этого ее телефон был безнадежно пуст и глух, то есть выключен.
– Ты почему не в конторе?
– Потому что сегодня суббота! – начала было препираться Таня, но вдруг остановилась и осторожно поинтересовалась: – А ты откуда знаешь, что я не в конторе? Ты что? Сам? – тут она не договорила и как-то подозрительно хрюкнула в трубку.
В это время в двери появился небритый детина, со страшным звуком поскреб свою щетину и пробасил:
– Ну и чё, Макс? Я приехал.
Макс отстранил трубку. Посмотрел на детину. Глаза у того были совершенно бессмысленные.
– Р-р-работнички! – возмутился Макс.
– Так ведь суббота! – сказал детина.
– И? – спросил Макс.
– Дак вчера же пятница была. Я, можно сказать, еще и не ложился, – похвастался детина и снова почесался.
Макс еще немного его поразглядывал.
– Иди кофе выпей.
Детина послушно повернулся и пошел.
– Только далеко не уходи! – вслед ему крикнул Макс. – Здесь пей. И мне тоже сделай кофе.
– М-гм, – издали ответил детина.
Макс вспомнил про трубку в руке.
– Тань!
– Я извиняюсь, – появилась еще одна лохматая голова в дверях.
– Если вы «извиняетесь», то вы у нас не работаете, – сообщил Макс голове и снова позвал в трубку: – Таня, ты еще не бросила трубку?
– Трубку бросила. И включила громкую связь. Тебе, кстати, тоже советую.
– Ну хорошо, – нервно сказал Макс и включил громкую связь. – Работает?
– Эге-гей! – ответила ему Таня очень громко. – Ого-го-гой!
Лохматая голова вздрогнула.
– Я извиняюсь, – повторила голова.
– Я ведь вам уже объяснил: у нас здесь работают только грамотные люди. А значит, они говорят либо «извините», либо «прошу прощения», а сами себя они не извиняют.
Громкая связь при этих словах вполне отчетливо хрюкнула.
– Так что, товарищ, попрошу вас! – добавил ободренный Таниным хрюканьем Макс.
– А вот упадет кирпич на вашу машину, тогда начнете разговаривать! – сообщила голова и злобно затряслась. – А то понаставили тут!
– А, так вы – тот самый писатель. Тань, подожди! К нам писатель пришел!
– А я давно жду, – весело сказала Таня.
– Никакой я не писатель, – одновременно с ней произнесла голова.
– Вы же нам пишете, чтобы мы не парковали машины? Машин у нас мало, а те, которые есть, мы паркуем в положенных местах. Но вы все равно пишете – письма, записки и прокламации! А раз вы все время пишете, значит, писатель! Тань, ты помнишь, что вечером приедет заказчик из Белгорода?
– Нет, я извиняюсь! – перебила голова и начала вдвигаться в кабинет Макса.
– Тань, еще секунду! – быстро сказал Макс, встал и направился к двери. Голова немедленно двинулась в обратном направлении. – Там у нас дальше по коридору кофе, его уже готовят, и там еще Александр Валерич, вас и кофе напоит, и вообще… эммм… может вас и подогреть, и обобрать. Ну и по поводу парковок разъяснит.
– Валерич! – очень неожиданно и очень громко закричал Макс (голова дернулась и исчезла). – Валерич, налей кофе и разъясни!
– Я уже, – донеслось из коридора, затем послышался какой-то стук, а потом стало тихо.
Макс аккуратно прикрыл дверь и вернулся к столу.
– Отправил писателя на разъяснение к Валеричу? – весело спросила Таня по громкой связи.
– Ага. Так о чем бишь я? А, о заказчике из Белгорода.
– Макс, все, отключаюсь, я уже доехала и переоделась, пока с тобой разговаривала, теперь у меня тренировка начинается.
– Отменяй ее, приезжай, будем работать Белгород.
– Ты самодур!
– А ты… сама… знаешь кто! Товарищ! – рявкнул Макс в сторону медленно открывающейся двери. – Вам же было русским языком сказано: за разъяснениями по поводу парковок обращайтесь к Александру Валерьевичу!
Дверь дрогнула, но потом все-таки открылась. И за ней обнаружилась Катя.
– Давно меня никто не называл товарищем! – сказала она и улыбнулась.
– Катенька! – обрадовался Макс, вскочил с места, что-то уронил, попытался поднять, не нашел, плюнул и побежал к Кате. – Катюша!
– Понятно, придется мне все-таки ехать в контору, – вздохнув, произнесла Таня по громкой связи.
– Белгород будет здесь в пять, – ни на секунду не отпуская Катю, сказал в сторону телефона Макс.
– Ты лучше не отвлекайся, – посоветовала невидимая Таня и отключилась.
– Сам знаю! – буркнул Макс, толкнул дверь ногой и крепко поцеловал Катю.
В этот момент дверь стала снова открываться, и в проеме опять показались какие-то головы.
– А! Рр-р-работнички! – гаркнул Макс.
Катя вздрогнула.
– Ну и где вы все были?
Но работнички не обращали на начальника никакого внимания, а разглядывали Катю.
– Она? – спрашивали они друг у друга. – Да, вроде она.
– Меня зовут Катя, – вежливо сказала счастливо найденная Золушка и снова улыбнулась.
– Она! – закричали работнички. – Ого-го! Эге-гей! Нашлась!
– Так, идем отсюда, быстро! – сказал Макс и потащил Катю прочь. Растолкав работничков, он выбрался из конторы, но, прежде чем уйти, громко крикнул:
– Работаем Белгород! Сегодня будет заказчик!
– Ого-го-го! Эге-гей!
Макс встал перед Катей, хитро прищурился и сказал:
– Я знаю, куда мы поедем!
– А я нет, – ответила Катя и улыбнулась так, что снег вокруг заискрился.
– В Сокольники. И знаешь, что мы там будем делать? Кататься на лыжах. Обыкновенных, беговых. Что ты, Кать? Сокольники на самом деле – это совсем не так плохо, как все… Кать, ты что?
Его счастливая Золушка стояла перед ним и смеялась, а из ее мокрых счастливых глаз текли слезы.
– Эй, Кать, на морозе нельзя плакать. – Макс совсем растерялся. – Может, сейчас и не мороз, а оттепель, но все равно зима. Кать! Я не понял, у тебя что там, первая любовь была в Сокольниках?
Катя как-то странно замотала головой и заплакала еще пуще.
– Или что? – продолжал допытываться Макс. – С кем ты там гуляла? Не гуляла? Каталась? И с кем?
– С бабушкой, – раззявив рот, прорыдала прекрасная Золушка. – А теперь вот с тобой.
– Ну, значит, на лыжах ты кататься умеешь, – подытожил Макс, сгреб Катю и запихал ее в машину.
Через несколько часов они – мокрые, краснощекие, уставшие и голодные – уже ехали из Сокольников. В огромном Буцефале запотели стекла, и Катя рисовала на окне сердечки и лошадок, а Макс то смотрел на нее, то судорожно зевал, рискуя вывернуть челюсть. Зевая, он отворачивался, загораживался плечом и вообще всячески старался как-то замаскировать свой зевок. Но спать хотелось неудержимо, и каждый следующий зевок был все страшнее и страшнее. У Катиного дома Макс наконец-то бросил руль, потянулся, и тут уж ему пришлось закрыть себе рот сразу двумя руками, потому что долго сдерживаемый зевок получился просто чудовищным.
Он тряхнул головой и приготовил уже бодрую фразу про кофе, хотя на самом деле хотелось только уложить Катю к себе под бок, обнять ее и проспать как минимум неделю… Но в этот момент запиликал мобильный.
– У меня зазвонил телефон, кто говорит? – Макс смотрел на Катю и мечтательно улыбался, они ведь и правда ни разу не спали вместе. Ну, то есть не спали… в смысле не спали.
– Слон! Слон, твою мать, Макс. Заказчик приехал, а ты, блин, где? Всех поднял, всех пригнал, а сам?
– Заказчик! – взвыл Макс.
– Вот именно, – веско сказала Таня и отключилась.
– Катенька, пока, я поехал! – закричал в панике Макс и стал трогаться с места, но Катя почему-то не выходила и смотрела на него огромными испуганными глазами.
– Тебе было так прямо вот ужасно скучно? – спросила она.
– Нет, ну что ты, с чего ты взяла? – рассеянно ответил Макс, пытаясь сообразить, что именно работнички сейчас показывают Белгороду. – Тебе помочь выйти, да? Таня все время говорит мне, что я с девушками себя вести не умею, – приговаривал он, обегая Буцефала и вынимая послушную Катю. – Сто процентов слон. Слушай, тут такая фигня, мне просто срочно-срочно надо лететь. Я тебе потом позвоню, ага?
– Ага, – отозвалась Катя, и хоть Макс и думал про Белгород, ему вдруг показалось, что она произнесла это очень грустно. Даже как-то безнадежно.
– Кать, ты не грусти. У меня вот такое, – Макс махнул рукой, имея в виду работничков, телефоны, Белгород и прочую ерунду, – регулярно бывает. Но это ведь все фигня, правда? Главное, что нам было весело, да, Кать?
Тут его Катенька как-то странно дернула подбородком и сказала:
– Весело, да. Очень! Пока, Макс!
– Пока, – с облегчением махнул рукой он и дал по газам.
Катя
– Что происходит? – спросил толстый Андрюша. – К нам приехал цирк? И почему вы все здесь?
Художники-реставраторы, одетые в спортивные костюмы, стояли в вестибюле музея. Стены были украшены елочными гирляндами, с потолка свисали разноцветные фонарики, на окнах красовались густо налепленные снежинки, вырезанные из белой бумаги. Толстый Андрюша в джинсах и с карандашом в зубах крутил головой с видом человека, которому снится очень странный сон.
– Быстрей иди к нам, – помахали ему рукой, – а то Змей Николаевич начнет ругаться.
– Ты забыл, что у нас сегодня эстафета?
– Какая эстафета? Я думал, Новый год.
– Это и есть новогодний праздник. Конкурс «Начальник года».
– О господи! – наконец-то дошло до Андрюши.
– Тише, ребята! Наш начальник года идет.
Со стороны музейных залов к реставраторам двигался их начальник. Он был наряжен в спортивный костюм от Боско ди Чильеджи, щедро разрисованный пестрыми цветами. На спине красовались крупные буквы: Россия.
– У нас будет чемпионат мира? – громко спросил наивный Андрюша.
– Пока только нашего округа, – автоматически ответил Андрей Николаевич и тут же взвился: – Почему вы не в форме, Андрей… эгм…
– Павлович, – подсказал Андрюша. – Я…
– Он своего размера найти не мог, – быстро перебила Андрюшу Катя и почти неслышно добавила: – У Боско ди Чильеджи.
– Карандаш тогда хотя бы… – Начальник сделал отчаянный жест рукой.
Андрюша радостно закивал, вынул карандаш изо рта и переложил его за ухо.
Начальник возвел глаза к потолку, но сдержался и быстро-быстро стал говорить, оглядываясь на входную дверь:
– Хочу вас поздравить с выходом в финальную часть конкурса «Начальник года». В Центральном округе в финал вышли всего две команды.
– А сколько участвовало? Две? – добродушно поинтересовался Андрюша у соседей по шеренге.
Начальник давно уже приучил себя на его реплики не реагировать.
– Командное соревнование организовано управой Центрального округа, приедут также… гм… из департамента, поэтому… давайте быть собранными, внимательными, активными, – на этих словах он воодушевился. – Да-да, от нас ждут именно активности, и я на вас рассчитываю, коллеги.
Не успел толстый Андрюша вслух поразиться «коллегам», как входная дверь распахнулась, и в нее ввалилась целая толпа экзотически одетых людей. Почти на всех была очень красивая спортивная одежда, но не для одного, а для разных видов спорта. Катя легко определила в толпе любителей горных лыж и сноуборда, скалолазов, велосипедистов, но чем занимаются остальные… Ой, мамочки, это же ее Макс! Нет, он вовсе не «ее» Макс. У него «эта фигня»: прогулки под снегом, лихорадочные занятия любовью и поцелуи на эскалаторах – у него такая «фигня» регулярно бывает, он сам сказал. Правда, добавил: звони. Но при этом не дал номер. Может быть, он сам звонил, но Катя на всякий случай телефон отключила. А вдруг Макс совсем другую «фигню» имел в виду?
Катя совсем запуталась, поэтому решила задрать повыше нос и отвернуться.
Вслед за разносторонне одаренными в спортивном плане людьми вошли сразу же какие-то другие люди, и все задвигалось, заговорило, забегало. Катя только успевала поворачиваться, чтобы не встречаться взглядом с Максом. Между тем в фойе уже появилась телевизионная камера, люди в жилетах со множеством карманов и девушки в туфлях, похожих на маленькие блестящие табуреточки. Стало жарко, и броуновское движение в фойе согласно законам физики сделалось более активным. Внезапно Катю подхватило потоком, двигавшимся к входным дверям, и выплюнуло в объятья Тины. Бело-голубой телевизионный свет, качнувшись, поехал к ней и накрыл ее, отделив от толпы вместе с Тиной и ее развеселым братом Митей.
– Катька, – ревел он, пытаясь дотянуться до Кати через сестру. – Мы за тебя болеть пришли с Валькой!
– Еще раз скажешь «Валька», я начну звать тебя «Димулька», – прошипела Тина, не переставая при этом сладко улыбаться в камеру.
– Как же я рада вас видеть, ребята! – искренне сказала Катя.
– А это, значит, твой музей, да? Отличный музей! – потрясая косой, бусами и браслетами, Митя направился в сторону выставочных залов. – А вы начальник, да? – спросил он у попавшегося ему под ноги Андрея Николаевича. – Мы будем болеть! Дмитрий Морозов, рад знакомству. А где же ваши конкуренты? Почему не смотреть, почему отвернуться? – наклонился он к Кате, которая изо всех сил дергала его за рукав, жутко краснела и что-то шептала. – Какая лужа? Какой эскалатор? И потом, я никак не могу отвернуться от такой красивой девушки! – очень громко произнес он, потому что прямо перед ним оказалась Таня.
Она была сегодня в чем-то черном и обтягивающем, на бедрах у нее красовался широкий пояс с подвесными карманами по бокам. Даже Катя, забыв про все, обалдело глазела на этот наряд.
– А давайте я угадаю, – весело предложил Митя, который разглядывал Таню со все возрастающим интересом, – вы ходите по канату!
– А давайте я тоже угадаю? Вы путешествуете по тайге! – в тон ему ответила Таня.
– Я не только по тайге.
– А я не только по канату.
Но тут на них пошли в наступление люди в пиджаках и галстуках, колпак белого света дрогнул, и опытный Митя, ловко подхватив под локоть Таню, растворился в темноте.
– Эй! – возмущенно воскликнула Тина, но тут же вынуждена была вернуть на лицо улыбку и вежливо ответить на вопрос журналиста.
Катя сделала шаг назад и оказалась в руках Макса. В том, что это он, не было никаких сомнений – ни его руки, ни его запах Кате уже никогда не спутать с другими.
– С наступающим! – выдохнул ей в ухо Макс.
– Уже? – некстати удивилась Катя.
– Смотришь, там и Новый год, – кстати вспомнил Макс.
– У меня уже который день крутится в голове это стиховторение – «Снег идет…»
– А у меня песня.
Тут Макс поцеловал ее в ухо, Катя почувствовала, что опять все вокруг качается, и ужасно рассердилась.
– Мы же с тобой поругались!
– Это ты со мной ругалась, а я – нет. У тебя есть здесь личный кабинет? Может, мы успеем его… осмотреть… пока не начнется вся эта бодяга. – Макс так целовал ее в ухо и шею, как будто они были в лесу. Впрочем, Катя должна была признать, что в этой толпе на них обращали внимание не больше, чем в лесу.
– Капитаны команд приглашаются на совещание! – возвестил откуда-то громовой голос.
– Ом-м-м, – простонал Макс в Катино ухо.
– Айя! – потерла ухо она. – Что это ты?
– Мне надо идти, но это ненадолго, я надеюсь.
– А мне-то какая разница, надолго или нет? – вспомнила, что она с ним ругалась, Катя.
– Макс! – махнула рукой из круга света канатоходица Таня. За ее спиной, как очень экзотичный ангел-хранитель, торчал Митя.
Макс, морщась так, будто он отдирал лейкопластырь, отклеил себя от Кати и нырнул в толпу.
Толпа между тем качнулась, в ней стала быстро образовываться воронка, и в эту воронку засосало Катю. Кто-то поймал ее за локоть, выдернул и поставил в шеренгу, выстроившуюся на чистом пространстве огромного музейного зала.
Все вокруг было залито ярким светом и завешено елочной мишурой. Напротив стояла шеренга айтишников под предводительством Макса. А посередине помещалась поджарая тетка на каблуках, размахивая микрофоном и указывая, кому где стоять. В тот момент, когда Катю вдернули в музейную шеренгу, тетка взяла микрофон наперевес, наклонилась, чтобы в него лучше попадали слова, и в этой неудобной позе принялась считывать с папки:
– Итак, команда Музея городской истории «ГОРМУЗ» против команды АйТи компании «ТОР» встречается сегодня…
«Надо же, – улыбнулась Катя, – а ведь Макс и вправду оказался скандинавским богом. Но какая все-таки досада, что он не голодранец!»
Валентина
Варяг-то каков! Или как там его Катя называет? Викинг? Бог? О, спасибо, объявили: Тор. Это ведь у викингов был такой? Или у варягов? Хорош необычайно! Тина поцокала языком и вздохнула. Потом быстро покосилась на брата – не заметил ли он? Но Митя ничего не замечал, впиваясь взглядом в роскошную канатоходицу Таню.
Тина снова и снова оглядывала варяга: крупные кольца золотых волос, прямой нос, широкие плечи, ровные ноги. Увидела бы такого на картинке – решила бы, что фотошоп, продолжала удивляться она.
Только наивная Катя могла подумать, что он голодранец. От него же за версту разит везеньем и деньгами… Такие идут по жизни смеясь, все им дается, все их любят. Если бы такой варяг встретился Тине, она, ни секунды не сомневаясь, открыла бы охоту. Но Катя-то, Катя! Вот тихоня! Как только у нее получилось?
– Все мы знакомы с нашим замечательным Музеем городской истории, – кричала в свой микрофон ведущая, – а вот владельца компании информационных технологий «ТОР» мы попросим! – И она, игриво качая микрофоном, направилась к варягу.
«И эта туда же! – хмыкнула Тина. – Интересно, о чем же она его попросит?»
– Что? – спросил варяг, придержав за микрофон ведущую, которая летела к нему так быстро, что рисковала не затормозить.
– Рассказать о вашей компании! – ведущая изо всех сил тянулась к своему микрофону, и теперь, когда его придерживал варяг, ей приходилась вставать на цыпочки и даже немножко подпрыгивать. – Почему «ТОР»? – выкрикнула она в прыжке.
– Тор, – варяг чуть-чуть потянул на себя микрофон, и тетка совсем повисла, – имя одного скандинавского бога. Это все знают, конечно. А мы – ТОР, то есть Товарищество открытого разума. Был вариант «Торжество открытого разума», но мы решили, что до торжества еще далеко. Однако мы в него верим, – добавил скандинавский бог, потому что тетка, хоть и висела прям здесь же, на микрофоне, пока что только молчала и обалдело на него смотрела.
– Во дает! – вслух восхитилась Тина.
– Наш чувак! – одобрил брат Митя.
– Ого-го! Эге-гей! – заколыхалась массовка айтишников.
– Валь, а что мне твоя Катька про этого чувака втирала? Почему мне не надо было на него смотреть? – спросил Митя.
– О, Димуль, это такая история! – пропела она.
– Тина! Хорошо, Тина! Ну так что?
– Вчера этот скандинавский бог сидел у Катьки дома в одних трусах и ждал, пока она вернется с работы, – торжествуя, сообщила Тина.
– У нашей Катьки? – поразился Митя, но глаз тем не менее от канатоходицы не оторвал.
– Да-да, у нашей. Зовут этого чувака Макс. Катька с ним познакомилась в луже, целовалась на эскалаторе и была уверена, что он голодранец. Кричала вчера о рае в шалаше. Или о невольничьем рынке.
– Что-то я тебя, сестра, не понимаю, – рассеянно сказал Митя.
Тина решила, что он, как всегда, ее не слушал, а соображал что-то свое, что тут же и подтвердилось.
– Я думал, что Танечка – девушка своего босса. А у них тут вон, оказывается, как всё… небанально. – Митя рассуждал вслух, глядя на освещенный центр зала.
– Какая Танечка? – переспросила Тина.
– Ну какая еще может быть Танечка? Только эта! – Митя указал Тине на красотку в обтягивающем трико. Прямо пальцем показал. А когда заметил, что и она на него смотрит, ничуть не смутился, замахал рукой, потом потряс у себя над головой сцепленными в замок руками. Тина не помнила, как точно этот жест называется. «Мы победим»? Или «Мир, дружба, жачка»? Хорошо, что не «но паевсаран». Тут Митя и «но пасаран» вспомнил. Детский сад!
– Мить, ты в своем уме? Ты что делаешь? – на всякий случай решила возмутиться Тина.
– Иду ва-банк. В атаку! Иду на вы! – гордо провозгласил Митя, выпячивая грудь. – О, сестра, смотри, а ты права. Этот чувак, как его… Тор – он нашей Катьке подыгрывает. Смотри, смотри, а Танечка-то моя не одобряет начальниковы выкрутасы! Правильно, Танечка, подыгрывать неспортивно!
В освещенном кругу между тем уже вовсю шла командная эстафета. На глазах у изумленной публики реставраторы и айтишники прыгали на одной ножке метров двадцать – допрыгивали до столиков с водой, пили и спешили обратно. «А зачем вода?» – хотела поинтересоваться Тина, но потом разглядела рекламу воды, в названии которой было сразу две ошибки, и не стала задавать никому не нужных вопросов.
Участники соревнования падали, как кегли. Удивительно, как быстро люди забывают то, что знали в детстве! Хотя ничего удивительного! Нога-то у них привязана! Ну точно! Иезуиты-организаторы решили, что нельзя просто держать рукой лодыжку, они связывали руку и ногу. Веселенькой банданой. Узел, конечно, не затягивали, но и этого хватало, чтобы бедные физкультурники поневоле теряли равновесие. Чтобы не упасть, они хватались рукой за камеру, подъехавшую слишком близко, или быстро-быстро неслись, следуя траектории своего падения, куда-нибудь на судей или зрителей. Один смешной и толстый в джинсах мягко повалился на бок, как только его связали, и теперь лежал на линии старта с младенческой улыбкой, повергая в замешательство всех участников эстафеты. И что теперь будет? А ничего, развяжут и откатят. И правда, откатили и развязали. Ну и слава богу.
Как только на старт вышла Катя, варяг что-то быстро шепнул красавице в черном и поменялся с ней местами. Гимнастку Катю никакая перевязка ноги, конечно, смутить не могла (Тина до сих пор помнила, как она поразилась, когда увидела, что гимнастам на самом деле прикручивают руки к кольцам во время тренировок), но и варяг тоже не промах – вон как прыгает он своей гигантской ногой. Ха-ха! Только Катя-то знает, куда прыгает, а этого куда несет? Тоже мне Тор! Ох, нет, он-то как раз знает, куда его несет! Прямо на Катю его несет. Упал специально прямо на мою хрупкую Катю и лежит, хохочет, придавил ее своими ручищами! И пользуется, пользуется тем, что они там стреноженные, делает вид, что не может встать. Ох, варяг! Ну, варяг! Ну хитер!
Читать бесплатно другие книги:
