Есть только миг Анофриев Олег
Наши внутренние беседы не проникали наружу, они проходили на внутренней волне и никем не фиксировались. Это было удобно, можно было не стесняться.
– Сколько же молекул окружают нас, – посетовала моя половина. – Как бы не заразиться чем нибудь.
– Не думаю, – помыслил я, – здесь такая радиация, что ни одна бактерия не выживет, да и заразные-то все на Венере остались.
– Ты только такие болезни и знаешь.
– Зато ты у меня – «облико морале»!
На том и поладили. Звезды становились все крупнее, молекулы рассасывались по разным направлениям, потихоньку приближался Меркурий – пристанище артистов, врачей, торговцев, служителей Фемиды, спортсменов и прочей предприимчивой публики.
Но до него было еще очень далеко, а по дороге все чаще попадались то ли метеориты, то ли совсем маленькие планетки, отдаленные спутники Меркурия, и на них текла привычная жизнь субстанций, обретших здесь свое пристанище.
Кому же стали домом эти крошечные планеты? И кто те избранные, что живут на них, словно олигархи на экзотических островах?
Но справедливость Солнечной системы сказывалась и тут.
Вот где понадобился мой абсолютный музыкальный слух.
Пролетая мимо такого метеорита, я напряг свой слух и окунулся в мир волшебной музыки Моцарта, Баха, Бетховена, Грига. И хотя все звучало одновременно, это не было какофонией, но воспринималось как великий поток музыкального абсолюта, вызывая восторг и восхищение!
– Что с тобой? – удивилась милая половина нашего сознания.
«Проехали», – с грустью подумал я и домыслил:
– Мне кажется, я понял. На этих крошечных метеоритах живут гении. Их так мало, что им не нужны огромные планеты, и они прекрасно уживаются на этих карликах, оставаясь великанами своего призвания.
– А как же Моцарт и Сальери? На Земле ведь они не ужились.
– Не знаю, но здесь за музыкой Моцарта Сальери я просто не услышал.
– Как жаль, что у меня нет какого-нибудь гипертрофированного качества, а то бы и я пронюхала или услышала что-нибудь! – обратилась добрая половина нашего сознания к «катастрофической» молекуле.
– Не расстраивайтесь. Это довольно противно – обонять все бывшие «прелести» большинства наших попутчиков. Я, например, до сих пор припахиваю полонием.
Моя половинка боязливо притихла и мысленно принялась вязать для меня теплый свитер.
А вокруг кипели нешуточные страсти, производившие тот самый гул, о котором я упоминал раньше. Начинались волнения, выливавшиеся в тревожные мысли по поводу того, например, почему нас не оставили на Луне. Все-таки это рядом с Землей…
Или. Как же так? Грешил, грешил, а на Венеру не попал…
Или. Я же гениален! А лечу в этой давке вместе со всякой…
Но все это превращалось в тот самый гул, от которого было ни жарко ни холодно.
Жаль, что за всем этим многие не замечали красоты Эзотерического Пространства, по которому они летели к своему пределу, уготованному им Солнечной системой.
А посмотреть было на что: Большая Медведица была здесь просто огромна, Кассиопея покоряла своим изяществом, Млечный Путь был виден до каждой молочной капельки, а в созвездии Гончих Псов можно было различить каждую собаку! И все эти созвездия сверкали и переливались, словно бриллианты. И все это было Великим Мирозданием, существовавшим вне времени и пространства, по которому текли ничтожно малые частицы, отжившие свой век на одной из песчинок под названием Земля.
До Меркурия было все ближе, и волнение все возрастало: выпадем в осадок или туда же, куда и политики?
– Жаль, что у Меркурия нет спутников, – промыслила жертва авиакатастрофы, – все-таки какой-то суверенитет.
– Что вы, что вы! – поразилась признанная на Земле молекула. – Хотя у меня и есть моя крошечная звездочка, без поездок по провинциям я долго не выдержу!
– Нет, нет! Только Меркурий! – домыслил юбиляр. – Там будет кому меня поздравить!
– Судя по запаху, вы еще от вчерашнего не отошли, – заметила обонятельная наша знакомая.
– Два Штирлица на одном квадратном сантиметре космоса – это нонсенс! – огрызнулся юбиляр.
– Мне бы хотелось туда, где попрохладней. – Это промыслила моя половинка.
– А мне бы – где пожарче! – подумал я.
Планета артистов, врачей, судей и адвокатов, субстанций умственного, спортивного труда и прочей разношерстной молекулярной смеси, стремительно приближалась.
Последнее, что мы увидели, опускаясь на поверхность Меркурия, это был полет к Солнцу тех, для кого стремление к Светилу было сильнее чувства самосохранения!
– Жаль Солнца! – подумал я.
– А мне их жаль, – отозвалась моя половина.
На этом послание прервалось.
Был день как день, обычный во всем, кроме разве неполного лунного затмения, да и оно продолжалось недолго, оставив все-таки на душе какое-то беспокойство. Я возвращался домой.
Когда я подошел к почтовому ящику, первое, что бросилось мне в глаза, был свет, какой-то мерцающий лунный свет, исходящий из отверстий самого ящика. Я даже подумал: может, кто-то прислал световое письмо, такие теперь делают из светящихся красок для праздничных поздравлений, – и даже не удивился. Открыв дверцу ящика, я достал конверт, который оказался чем-то вроде пленки прозрачного голубовато-серебристого цвета, а в конверте лежало что-то похожее на дискету, тоже прозрачную и какую-то неземную.
Что-то подсказывало мне, что я должен прочесть ее с помощью компьютера, который подарил мне мой самый близкий друг, недавно ушедший в мир иной почти одновременно вместе со своей супругой.
Положив дискету в карман, я стал не спеша подниматься на свой этаж, встретив по пути соседа с собачкой. Мы раскланялись, как обычно, я хотел потрепать собачку по голове, но пес задрожал и, встав на задние лапы и поскуливая, стал обнюхивать мой карман. Сосед грубовато одернул собачку и, не глядя на меня, стал спускаться. Я посмотрел на свой карман – и увидел, что из кармана, так же как и из почтового ящика, струился голубовато-серебристый свет. Чертовщина какая-то, подумал я и пошел к своей двери.
Удивительно, но в окно моей студии светила полная Луна, как будто никакого затмения и не было. И то ли от испарений, восходящих от Земли, то ли из-за чего-то другого, но Луна была красной, словно провинившийся ребенок.
Я вставил серебристую дискету в компьютер и запустил запись.
Это было невероятно, но факт! На экране монитора появились строки послания моего друга оттуда, откуда еще никто и никогда не говорил с нами.
Я с волнением проглатывал каждую строчку, пытаясь понять: правда это или розыгрыш?
На всякий случай я нажал на кнопку «копировать», что оказалось совсем не напрасно, и продолжал читать.
Луна за окном просветлела, как-то по-новому для меня засветили звезды, и нет-нет, но я пытался высмотреть в небе дорогих моему сердцу друзей.
Незаметно рассказ моего друга подошел к концу, и я, выключив компьютер, снова посмотрел в окно. Луна уже спряталась за облака, может быть боясь наказания.
Зазвенели ключи в двери – это пришла жена с работы.
Я рассказал ей обо всем. Она, конечно, не поверила, так что пришлось снова включать компьютер. Но послания как не бывало. Я попытался вынуть дискету, но ее тоже не оказалось на месте.
– Ну что? Где же это твое послание? Думаю, что нам пора подлечиться, да и воздерживаться тебе было бы неплохо!
Дрожащими руками я отыскал кнопку «копия» и нажал «Пуск».
И сразу же отлегло от сердца. Перед моими глазами, а главное, перед глазами жены побежали знакомые мне строчки оттуда: «Итак, дойдя до конца земной жизни, я и моя верная спутница, оставив на Земле все, что нам принадлежало, налегке стали подниматься в небесную высь…»
Супруга внимательно читала послание, недоверчиво поглядывая на меня, как бы ища подвоха и одновременно осознавая, что все это как будто написано про нее, да и про меня тоже, только написано это было не сегодня, а… завтра. Завтра, которое еще не наступило, но непременно наступит!
Послание подошло к концу. Я смотрел на жену и искоса поглядывал на Луну, которая едва виднелась из-за облаков и, кажется, ждала момента, чтобы стянуть и «копию» послания.
Резюме супруги было предполагаемым:
– Все это – чушь собачья! Те же люди, те же проблемы и полное незнание космоса! Мог бы почитать что-нибудь, хотя бы астрономический справочник, а так… очень слабо, даже не похоже на него. Все! Пойду ужин готовить.
Она встала и пошла на кухню. А я, недоверчиво глядя на Луну, снова отыскал кнопку «копия» и нажал «Пуск»; компьютер лаконично ответил: «Вставьте диск!»
Я понял – концы обрублены! Луна все-таки свистнула послание обратно туда, к себе, откуда еще никто и никогда не возвращался, и смело вылезла из за туч, нахально сияя своим круглым золотым диском.
Я выключил уже никому не нужный компьютер и пошел на кухню ужинать.
Жена выглядела чуть серьезнее обычного и тоже нет-нет да и поглядывала в окно, на огромную, во все окошко, Луну.
– Ну что, молекула, котлеты будешь?
– И сто грамм тоже.
– Как хочешь, только мне бы хотелось поговорить с тобой на трезвую голову.
– Говори.
– Я не беру под сомнение то, что произошло, но и поверить не могу!
– Парадокс.
– И почему в этом случае – как бы это поточней сказать? – я смущаюсь, ведь он пишет так, будто слазил в мою голову и выложил все напоказ! Нет, конечно, в моем представлении «это» выглядит несколько иначе, но по сути где-то совсем рядом! А главное, не такая уж я безликая!
– А при чем здесь ты? Ее уже нет. А ты еще есть!
– Пока. Все мы под Богом ходим.
– Кстати, ты заметила, религии он не касается. А ведь он не был атеистом.
– Мне он казался верующим. Вроде тебя, очень любил ходить в храм.
– Да я то хожу, то не очень. Боюсь зависимости.
– Вот и будешь молекулой или субстанцией!
– Все может быть.
– А поскольку ты очень торопливый, обязательно лопнешь, как лампочка, и все!
– И ты останешься одна.
– Нет, я буду держаться за тебя руками и ногами…
– Какие руки, какие ноги?
– Тогда я стану одной молекулой с тобой! Как они.
– Для этого нужно, как минимум, умереть вместе со мной, а это, при твоем отменном здоровье, тебе не светит.
Она отвернулась от окна, склонила голову, и на сковороде зашипели несколько слезинок, которые она не успела смахнуть с лица.
– Вот видишь. Значит, я буду тянуть до последнего и постараюсь дожить до твоей глубокой старости. Кстати, я так и не понял, кто эта молекула, которая могла по нюху определить, кто есть кто.
– Зато я сразу догадалась, кто был этой субстанцией с мигалкой.
Мы поужинали, посмотрели что-то по телевизору и улеглись спать. Голова ее лежала у меня на плече, от нее пахло чем-то родным, привычным.
Засыпая, мы думали об одном и том же. Неужели после ночи наступит завтра?!
В открытое окно врывалось синее звездное небо, словно огромный океан, в котором кипели и взрывались неземные страсти миллионов микроскопических частиц, которые испокон веков населяли Землю и, дойдя до предела, оставив по себе великую или дурную славу, взлетали в это синее звездное небо или тонули в этом огромном океане, который там у них зовется Эзотерическим пространством, а здесь у нас – Вселенной!
Лунные секреты
Нынче темнеет рано, и потому небо еще до ужина начинает свое звездное шоу. Хочется выйти во двор и, задрав голову, смотреть и смотреть в глубину того мира, который так и остается загадкой, несмотря на все разгадки ученых и пастырей.
Луна на холодном звездном небе особенно яркая и крупная, хоть и на ущербе. Даже неполная, она величава и властна над звездами, и над Землей, и над людьми. Недаром я называю ее Магистриссой ближнего круга, ведающей земными проблемами.
А как же?
Кто разгоняет ветры? Кто втягивает, а потом небрежно отпускает морские волны? Кто превращает тихих, скромных людей в лунатиков, бесстрашно ходящих по карнизам и крышам? И почему без Луны на небе мутно, а при ней мороз сильней?
Вот и сегодня холодно.
Может, оттого, что сама Магистрисса холодна? Может быть.
Ведь красавица должна быть холодна. И недоступна.
И что ты можешь поделать с приливами и отливами, с наводнениями и цунами? С тем, что среди ночи ты встаешь, идешь неизвестно куда и непонятно зачем? Нет, я-то не лунатик, но так все говорят.
И я поднимаюсь все выше и выше, чтобы хоть немного приблизиться к ночному Светилу и услышать, пусть краем уха, ее секреты.
– А… это опять ты? Разве ты еще не отправился на Меркурий?
– Если и отправлюсь, то завтра, а сегодняшняя ночь моя, вот я и пришел.
– Мне казалось, что в прошлое полнолуние я наблюдала за тобой.
– Нет. С тех пор прошло три твоих полнолуния. За это время я успел поменять свое сердце и несколько часов побывать в твоем царстве.
– Значит, это ты бултыхался в день своего рождения между жизнью и смертью?
– Наверное, я.
– Твои земляки наверняка достали тебя расспросами?
– Немногие.
– Интересно, как люди хотят выведать то, что им не положено знать.
– Это понятно. Превращаться в ничто как-то не хочется.
– Ты не замерз? Все-таки после операции, а ты уже довольно близко от меня.
– О, а я и не заметил. Спасибо за то, что я тебе небезразличен.
– Ты совершенно безразличен.
– Тогда почему ты позволяешь беседовать с тобой?
– Это важнее мне, чем тебе. Рано или поздно, но наука разгадает тайны бытия, и я окажусь ни при чем. Не хотелось бы. А так благодаря тебе люди кое-что узнают о нас, ведь ты же, по их мнению, побывал в неизведанном. А потом, ты не суеверен и треплив, а это как раз то, что нужно. Что тебя интересует на этот раз?
– Хочу знать, смогу ли я так же беседовать с тобой, когда окажусь в твоем мире навсегда.
– Не сможешь.
– Почему?
– Во-первых, потому, что у тебя не будет тела, ты будешь просто молекулой. А во-вторых, ты будешь одной из миллиардов молекул, и отличить тебя от других будет сложно.
– Тогда скажи, земные отличия: звания, богатство, талант – тебе безразличны?
– Я тебе уже ответила на это.
– А вообще человечество?
– А что это такое? Эта муравьиная масса, загадившая Землю? И не только Землю, но и ближайшую округу. Эти червяки, которые сначала забросали меня какими-то жестянками, а потом просто сели на меня на вонючей коптилке. Более того, они посмели разглядывать мою интимную сторону.
– Честно говоря, мне было неловко за них.
– Я знаю. Поэтому и не заморозила тебя. Догадываешься, какая температура вокруг тебя?
– Представляю. Но я не чувствую холода.
– Ладно, что ты еще хочешь знать?
– Когда закончится жизнь на Земле?
– Гораздо раньше, чем ты думаешь.
– И все-таки?
– Это уже произошло, только вы не хотите этого замечать. Вы продолжаете с завидным упрямством кишеть в клубке болезней, страстей, похоти и предательства. Погибать в катастрофах, войнах и наркотическом безумии, боясь смерти, которую вы сами приближаете всеми возможными средствами.
– Это очень похоже на лекцию о вреде алкоголя. Я тебя спрашивал о конце света.
– Конца света не будет! Будет конец вашего проживания на Земле. Просто моя подопечная наконец не выдержит вашего хамства и стряхнет вас, как тупых насекомых, в тартарары, не без моей помощи, надеюсь.
– Невеселая перспектива.
– Но это только один из вариантов. Другой напрямую связан с вашими политиками. Их стало так много, что даже Солнце не справляется с их нашествием.
– Не понимаю.
– Ты же знаешь, что они не привыкли подчиняться или стоять в очереди. И потому, нарушая все правила Солнечной системы, рвут прямо к Солнцу, считая, что самые теплые местечки возле Светила. Оно бы так, но их грязноватая энергия, сталкиваясь с Солнцем, оставляет на нем темные пятна, которых становится все больше и больше. Из-за этого Солнце остывает, и вы на Земле скоро просто замерзнете.
– Веселенькое дело.
– Кстати, о веселье. Человечество до того развеселилось, что совсем забыло о приличиях, а это еще один из вариантов вашего конца.
– Как это?
– Да очень просто. Повальное пьянство, наркотики, разврат уже привели вас к вырождению и потере самовоспроизводства. Вы стремительно вымираете, продолжая неистово веселиться.
– Несмотря на это, нас все больше и больше на Земле.
– И это не случайно. Через некоторое время Земля будет напоминать пчелиный рой человекоподобных, и Земле тогда стоит тряхнуть как следует, и от вас следа не останется.
– Открой секрет – когда это случится?
– Никакого секрета нет. Любой математик вкупе с биологом за час выведет формулу полной деградации человечества в масштабах Земли. Это и станет днем вашего конца.
– Интересно.
Мне показалось, что Луне стало скучно, и я поспешил задать еще один вопрос:
– А все, что создано людьми: города, изобретения, произведения искусства? Они останутся?
– На какое-то время. Но я буду лить дожди, насылать цунами, с удовольствием делать землетрясения, пока наконец не сотру с лица Земли все ваши безобразия, и она станет похожей на все остальные планеты.
– А все наши неземные объекты, для них ведь землетрясения не страшны. Мало того, на некоторых из них будут люди!
– К тому времени магнитное поле Земли настолько ослабеет, что весь ваш космический мусор сгинет в безбрежных просторах Вселенной.
– Стоп! Значит, и ты, потеряв притяжение Земли, загремишь под фанфары?
– Для меня найти спутника во Вселенной не проблема, кто-нибудь да подцепит.
Она обиженно спряталась за облако, давая понять, что аудиенция окончена.
И мне ничего не оставалось, как вернуться на Землю, тем более что я страшно продрог и проголодался. Вернувшись домой, я налил себе горячего чая с лимоном и стал записывать то, что вы, я надеюсь, когда-нибудь прочтете.
Прогулка
Как всегда, спустя некоторое время после обеда, я услышал знакомую фразу: «Ну что, пошли гулять?»
Понимая, что мой отказ вызовет справедливый гнев, я надеваю куртку и кроссовки, матерясь про себя, выхожу на крыльцо.
– Без мата никак не можешь, – слышу за спиной.
Я прогулки не люблю. Я люблю спать после обеда, но это очень вредно, так считает жена.
Взяв собак на поводок, а меня в компанию, жена двинулась впереди, внимательно всматриваясь, нет ли где поблизости чужих собак или автомашины.
Ни собак, ни автомобиля, ни даже прохожих не повстречалось, и мы благополучно дошли до распаханных полей, где жена наконец спустила собак с поводка, а меня взяла под контроль:
– Пожалуйста, не отставай и не торопись, это вредно.
Мы шли распаханными полями по меже, превращенной такими же собачниками, как мы, в тропинку, ведущую к бору над рекой, и думали.
Каждый о своем, скажете вы.
В том-то и дело, что нет. Мы думали об одном. Неважно о чем, но об одном.
Ну и что в этом интересного, скажете вы.
А то, скажу я, что с некоторых пор, после пятидесятилетнего совместного житья-бытья, у нас появилось стойкое единомыслие!
Вплоть до мелочей и особенностей.
«Хорошо бы сейчас искупаться, жарко что-то», – думаю я.
И слышу от жены:
– И не думай.
У меня в голове: «Сейчас скажет: „Вода уже холодная“».
А наяву уже звучит:
– Рано тебе еще после операции, да и вода уже холодная.
Мы давно перестали удивляться этому. Полвека вместе!
Но одни мозги на двоих?!
«За далью – даль», – звучат в моей голове слова Твардовского.
– Никак не налюбуюсь на перспективу, убегающей вдаль реки, – ведет свое жена.
Одна из собак предательски убегает далеко вперед.
Жена резко прибавляет ходу, отвечая на мою еще не сказанную фразу:
– Я не психую. Просто боюсь, что ее покусают.
Догоняет собаку и берет ее на поводок. В поле, где на версту вокруг никого нет.
Я пожимаю плечами, хотя она этого не видит.
– Нечего удивляться, ты же помнишь, как я за ней гонялась в Крылатском?
«Ах, как давно это было», – думаю я.
– Ах, как это было давно, – говорит жена.
Да, тогда еще каждый думал о своем. Зато теперь можно и не говорить.
Мы возвращаемся молча. Надеясь на то, что у каждого свои мысли.
– Не знаю, не знаю, я бы не советовала! – говорит жена.
Ну вот откуда она узнала, что я не прочь выпить кружечку пивка?
Это было недавно
Это было недавно, это было давно – гениальный парадокс!
Но он ставит все на свои места.
Давно ли я записывал на грампластинку лучшие песни моего репертуара?
Совсем недавно!
Всего полвека тому назад.
Давно ли я был молод?
Давным-давно!
Целых полвека тому назад!
Вот и вспоминай, что было и чего не было.
Но как сейчас помню первую мою запись в студии на улице Качалова. Это было событие в моей жизни!
Читать бесплатно другие книги:
