Меценаты зла Данилов Павел
Кирилл стал поднимать ноги мертвеца вверх, Жак направлял тело. Вскоре залитая кровью голова, последний раз посмотревшая в каюту застывшим испуганным взглядом, тоже нырнула в утилизатор. Плечи застряли, и Кириллу пришлось повернуть тело по диагонали и с силой надавить на голые пятки.
Через несколько секунд о Саше Лиме напоминали только ботинки на звездолетчике и брызги засыхающей крови. Дверь открылась, и в каюту заглянул Шрам.
– Эй ты, седой, пошли со мной, – обратился он к Кириллу.
Громов вышел в широкий коридор и пошел впереди преступника.
– В тебе есть пиратская жилка, – заржал Шрам. – И секунды не думал, чтобы обувкой прибарахлиться.
«В каюте стоят камеры», – понял Кирилл, но другая мысль выбила ее из головы. Громов заулыбался, в сердце появилось что-то большее, чем просто надежда на чудесное спасение.
– Не хочется простудиться, – ответил Кирилл, чем еще сильнее развеселил пирата.
Они пришли в огромную кают-компанию крейсера, где их ждали еще трое мужчин. Знакомый худощавый, второй был ученым в белом халате, с гирляндой датчиков и детекторов на шее и руках, а третий, судя по роже, мнил себя главарем. Про себя Кирилл их так и назвал.
– Как ощущения от паралича? – спросил Ученый, стоило Громову сделать по каюте пару шагов.
– Ощущения как у курицы в духовке, – ответил звездолетчик.
Ученый засмеялся и спросил сквозь смех:
– Что может быть страшнее гениального ублюдка?
Громов промолчал, поняв, что тот имеет в виду себя.
– И заметь, твоя золотая форма оказалась обыкновенной тряпкой, – голос Ученого звенел от гордости. Затем он жадно спросил: – А щиты?
– Обескураживает.
– Не бреши, – поморщился Шрам. – Я видел, как ты вырубил лазер и сразу начал лупить рикошетом. Одного так и убили.
Кирилл решил рискнуть и произнес:
– Я мог бы его заменить.
– Какой шустрый, – осклабился Шрам. – Жить, наверное, хочешь?
– Да пока не надоело.
– Если б не эксперимент, вы все были бы мертвы.
– Можно сказать, это было исследовательское нападение, – поддакнул Ученый.
В разговор вступил главарь:
– Какая бы слава не была у пиратов, попасть к нам не так легко.
– Я всегда проходил вступительные испытания, – ответил Громов. – Я сильно напортачил на Тайле. И, похоже, на планетах мне нет спасения. Единственное место, где я могу попробовать выжить – это среди космических охотников. Хотя Эгон Шульц и Теодор прямым текстом сказали, что и среди пиратов у них есть свои люди.
– Вранье! – разозлился Шрам. – Мы прислушиваемся только к Королеве. Правители всех четырех систем по сравнению с ней – сосунки.
Кирилл промолчал. Пират успокоился и кинул ему магнитный ключ.
– Приведи золотоволосого.
Громов развернулся и без вопросов пошел обратно к каюте-тюрьме. «Они меня проверяют, – подумал Кирилл, с трудом шагая по коридору. – Главное, чтобы Иван нашел нужные слова. Он должен уметь это лучше всего. Если его убьют, то я слечу с катушек».
Кирилл отворил дверь и заглянул в каюту.
– Мы свободны? – приподнял брови Жак.
Кирилл покачал головой.
– Поэт, пошли со мной.
Иван поднялся и застыл. На несколько секунд он вонзился взглядом в глаза звездолетчика, затем кивнул и двинулся на выход. «О чем подумают Жак и Клаус?» – пронеслась мысль, когда Громов запер друзей в провонявшейся каюте.
– Ну привет, златовласка, – сказал Шрам. – Это ты у нас сразу спать улегся?
– Газ тоже я придумал, – не преминул заметить Ученый. – Столько новинок в один рейс…
– Заткнись, – оборвал его главарь. – Что будем с ним делать? А, Шрам?
– Я тоже стану пиратом! – воскликнул Поэт.
Главарь захохотал.
– Что ж, ты можешь понравиться многим ребятам. Некоторые будут не прочь воспользоваться тобой, как женщиной, – затем он обратился к разбойникам. – Ребята, кто хочет трахнуть златовласого принца?
– Я лучше умру.
«Это не те слова!» – мысленно крикнул Громов.
Шрам потянулся к пистолету и произнес:
– Это легко устроить.
– Он смелый и хорошо стреляет, – вмешался Кирилл. Он чувствовал, что над Иваном нависла судьба Саши Лима.
– Это мы скоро проверим. И, если это неправда, твой дружок сдохнет намного мучительнее.
Кирилл кивнул, даже не представляя, какую проверку им устроят эти асоциальные люди.
За Жаком отправился Поэт. Француз вошел и встал рядом с Громовым.
– Тоже пиратом хочешь быть, беспалый?
– Куда они, туда и я, – поддакнул Жак. – Мы и так уже несколько месяцев пираты. Угнали один кораблик с Тайлы. Прямо из-под носа правительственных псов.
– О, становится интереснее! – хмыкнул Шрам. В его голосе Кириллу даже почувствовалось какое-то добродушие. – Вы, значит, с опытом уже. – И тут же добавил мрачно: – Хотя я заметил. Троих ребят покалечили, а одного замочили.
Выполняя ритуал, Жак привел Клауса. Менеджер выглядел изможденным и, казалось, что вот-вот отдаст Богу душу. Переход по коридору его утомил. Француз придерживал Клауса за локоть, чтобы тот не рухнул. Кирилл знал, что падение сразу решит судьбу менеджера и мысленно похвалил Жака.
– А этого грохнем? – спросил Шрам. – Он же не из вашей компашки.
Кирилл не знал, что ответить. Главарь, худощавый и Ученый смотрели на пленника без всякого интереса. Шрам поплямкал губами и сказал:
– Ладно, оставлю на десерт. Может быть, убью его завтра. А теперь прочь с моих глаз.
Худощавый встал с кресла и бросил:
– Пошли, ублюдки.
Глава девятнадцатая
– Как хорошо жить, – сказал Жак и сыто рыгнул.
– А всего-то нужно было подлечиться, попить-поесть, да получить хотя бы иллюзию безопасности, – сказал Кирилл.
– Оставь свое призрение, – ответил Поэт. – Мы не виноваты в этом.
Клаус поднял глаза. Даже после десятка процедур в медицинском комплексе он выглядел больным.
– Весь экипаж мертв… Браун, Саша, Макар. А вы трое живы. И вы пираты.
– Дружище, не забывай, – возмутился Жак, – ты тоже жив и, как и мы, пират.
– Их даже не похоронили! Выбросили, как затухшее мясо в утилизатор! – воскликнул Клаус. К лицу прилила краска. – А мы служим их убийцам!
– Ты бы не орал, – невозмутимо попросил Кирилл. – Хочешь, иди откажись.
– Шрам сразу решит проблему, – кивнул француз. – И никаких угрызений совести. Мертвым она ни к чему.
– Я никогда не был смелым, – чуть ли не плача признался Клаус. – Я не смогу.
– Поверь, от твоей смерти Брауну и Макару легче не станет, – сказал Громов.
– Макар бы сказал, что Санта порет горячку, – ухмыльнувшись, сказал Жак.
Клаус с ненавистью посмотрел на француза.
– Злишься, значит живой, – поставил диагноз Жак и сделал еще три глотка крепкого кофе.
Пять минут прошло в молчании. Затем все вздрогнули. Из динамиков раздался голос Шрама:
– Эй, салаги, бегом в стыковочный отсек.
– Пошли, – отодвигая стул, покорно сказал Громов.
В шлюзовом отсеке было пусто.
– Надеюсь, они не решили нас выкинуть в открытый космос, – с беспокойством оглянувшись на закрывшуюся за спиной дверь, произнес Жак.
Когда шлюз начал открываться, Кирилл инстинктивно набрал полную грудь воздуха, словно собирался прыгать в воду. Но за толстой створкой оказался стыковочный отсек «Гиппократа». Друзья двинулись в рубку. Каждый рисовал в голове картины одну ужаснее другой. Перед глазами, словно они смотрели фильм, представали отдельные кадры смертей. Кирилл помнил, как голова Макара разлетелась, словно сброшенный ради шутки с высотного дома спелый арбуз. Только внутри были далеко не косточки и сладкий сок. Жак вспоминал конвульсии капитана. Поэт думал о бесславно убитом Саше Лиме.
По рубке прохаживался Шрам. Неизвестный друзьям пират копался с какими-то проводами. Мужчины выстроились в ряд. Кирилл хотел окликнуть разбойников, но вовремя сдержался. Пока что они имеют прав меньше, чем гончие собаки в охотничьих угодьях. И пираты напоминали им это каждым словом и действием.
– Вот и пришло время экзамена, – сказал Шрам и на несколько секунд замолчал. – Меньше, чем с двумя трофеями, я не возвращаюсь. Но второй для меня захватите вы.
Никто не проронил ни слова. Только Клаус скривился, словно ему предложили проглотить живую лягушку. Кирилла впервые в жизни осенила мысль: «А куда пираты девают корабли? Неужели продают обратно заводам и правительству? Что-то о таком я не слышал».
– Не переживайте, я начинал почти также. На наш корабль напали пираты, а я был простым пассажиром. Одним из десятка. Когда убили всех до единого, на корабле остались только я и трое головорезов. И я им всем помог закончить греховный путь, – в этом месте Шрам расхохотался. – Тогда я убил впервые. И мне это так понравилось, что я сам решил стать пиратом. Убивать сладко. А иногда попадаются такие сочные девочки, что из них не хочется выходить, даже когда они начинают коченеть.
Поэт передернулся, Кирилл до хруста сжал зубы.
– Меня приняли, и теперь я вхож во дворец Королевы.
– Шрам, ты много болтаешь, – пробурчал другой пират, восстанавливая потрепанную после боя панель управления. На ней до сих пор виднелись брызги крови.
– Мало что ли баек про пиратов ходит? – отмахнулся Шрам. – Да и кто они? Либо такие же пираты, либо мертвецы.
– Ты мог бы и дальше убивать преступников, – произнес Кирилл.
– Не столько, сколько бы мне хотелось. Аппетит, знаешь ли, растет. Да и шкуру я свою порезанную люблю, – проведя по испещренному шрамами лицу, сказал пират. – В общем, вы это сделаете.
– Конечно, сделаем, – пожал плечами Громов. – Чем еще заниматься пиратам?
– Я не сомневаюсь в вашей верности, – с гадкой ухмылочкой сообщил Шрам, – но на всякий случай предупрежу. «Темный двигатель» заминирован. А на подстраховке у вас будут два истребителя. Если что, они любой корабль превратят в страшненький жестяной астероид.
– Оружие? – спросил Громов.
– Четыре парализатора. Одна газовая шашка. Достаточно, чтобы захватить грузовик, – сказал пират. – Санта, не щурь глаза, а то я подумаю, что ребята обойдутся без тебя.
– Когда? – снова спросил Кирилл.
– Если наши информеры не врут, то через три часа грузовая ласточка попадет в силки, – ответил Шрам.
– Готово, – сказал второй пират. – Идите сюда.
Кирилл шагнул к панели.
– Глушить компьютер мы будем сами. У вас я установил управление камерами, вот вывод изображений, и командование переборками. Здесь высветится схема корабля. Нажал – дверь открылась, еще раз нажал – закрылась. Но сильно не увлекайтесь, компьютер здесь слабенький.
– А стыковка?
– Ох и правильные вопросы задаешь, – услышал Громов из-за спины голос Шрама.
– Расчет скорости и стыковку я возьму на себя.
– Удачи, сосунки, – сказал Шрам и двинулся к выходу.
– Оружие, – напомнил звездолетчик.
– В каюте.
Стоило пиратам выйти из рубки, как Громов и Жак бросились к дверям кают. Но те оказались закрыты.
– Шутка? – поднял брови француз.
Кирилл пожал плечами и подошел к панели. Сковырнув ногтем засохшую каплю крови, он включил обзорную камеру шлюзового отсека. Шрам вместе с ремонтником перебрались на крейсер.
Мужчины вздрогнули, двери кают открылись сами собой.
– Он продумывает каждый шаг, – сказал Жак.
– А кто не продумывает, долго не живет, – ответил Громов.
– Тогда я что-то задержался на белом свете, – невесело ухмыльнулся француз и шагнул в каюту.
Вернулся он с ящиком в руках. С трудом донеся его до середины рубки, Жак с громким выдохом поставил ящик на пол.
– С виду – сущие звери, – голос француза звучал уже не так безнадежно. Оружие вселяло уверенность даже в экс-водителя.
В ящике лежал цилиндр газовой шашки и четыре массивных пистолета. Кирилл вытащил один и хмыкнул:
– Надо сказать Ученому, что стоит поработать над их весом. Оружие одноручное, а весит как автомат.
– Он тебя, наверное, и сейчас слышит, – сказал Клаус.
Громов обвел взглядом рубку и сказал:
– Скорее всего.
Жак открыл буфет и с интересом начал разглядывать полку с десертами.
– Ты же только что поел! – сказал Кирилл.
– Нервничаю, – отмахнулся Жак. – Не каждый день приходится корабли захватывать.
– Да что вы заладили: «корабли-корабли», – произнес Клаус. – Там будут живые люди! Которых мы обрекаем на смерть.
– Они обречены в любом случае, – трезво рассудил Громов. Затем кивнул на ящик. – А этим не убьешь.
Клаус перешел на едва слышный шепот:
– Можно объединиться с экипажем грузовика.
– Не забывай про истребители, – также тихо ответил звездолетчик.
– Жадность не даст им взорвать судна. Они будут захватывать корабль снова.
– Даже если мы убьем всех до единого нападающего, то на других трех кораблях пираты останутся. И из соображений скрытности и мести они нас обязаны взорвать, – сказал Кирилл.
– Да и не захочет с нами никто объединяться, – заявил Жак. – Подумают, что это просто пиратская уловка.
– Точно, – кивнул Громов. – Доверимся Черной Невесте.
– Хуже все равно некуда, – скривил губы Клаус и ушел в каюту.
Кирилл повесил парализатор на пояс темно-коричневого комбинезона и вздохнул. Форму Шрам так и не вернул. Иван в этом наряде выглядел как художник, вышедший из мастерской на обед. Не хватало только следов разноцветной краски. Жак был только рад избавиться от старых протертых джинсов и изорванной рубашки.
Кирилла так и подмывало залезть в «темный двигатель» и попробовать уйти в гиперкоридор. Он был почти уверен, что пират блефовал насчет минирования. Но восемнадцать минут… хуже любой бомбы.
Кирилл знал, что за сделки с совестью никто не платит, но сейчас на кону, помимо его шкуры, лежали жизни друзей и неизвестных несчастных. И забрать можно было лишь половину выигрыша. И получить свою долю проигрыша. «Клаус хочет счастья всем, – с тоской подумал Громов. – И нам, и космическим дальнобойщикам. Хочет почтить память капитана и утереть пиратам нос. Но что-то мне подсказывает, что такие благие намерения приведут если не в ад, то к смерти точно».
Незаметно для себя, Кирилл начал обдумывать план захвата. «Нужно потребовать, чтобы они сдались, оставили оружие в рубке, и сами пришли на «Гиппократ», – прикидывал варианты Громов. – Если не захотят идти, то придется брать штурмом. Главное, чтобы Клаус не повел двойной игры. С менеджера станется. Они с университетской скамьи по-своему пиратствуют».
Прошел час. Клаус так и не вышел из каюты. Поэт прохаживался по рубке, бормоча что-то под нос. Несколько раз явно прозвучали слова «брат» и «Шамила». Жак сделал глоток из третьей кружки чая и переглянулся с Громовым, подтверждая, что тоже слышал.
– Готовьтесь, мальки, – послышался голос Шрама. – Мы взяли его в клещи.
– Когда? – громко спросил Кирилл.
– Когда еще один корабль появится на радарах и экранах, придурок, – раздраженно сказал Шрам. – Из гиперкоридора выныривают не по расписанию.
Громов молча снес оскорбление и развалился в капитанском кресле-кушетке. Он не испытывал к пирату никаких чувств, кроме легкого опасения. Кирилл никогда не забывал о целях. Эгон Шульц, Светлячок Теодор, предатель среди чиновников Spes. Вот кто первым должен почувствовать его месть. Но прежде нужно убедиться, что мать и отец по-прежнему не ведают бед. «От тебя второй месяц нет вестей. Конечно, у них все хорошо», – с иронией сам себе сказал Громов.
Кирилл едва поверил своим глазам. На миг абсолютная чернота космоса стала еще темнее. Кусок пространства стал средоточием мрака, глубоким, бесконечным, зацикленным на самом себе. Тьма растаяла, словно сняли мазутную пленку, под которой оказалось космическое судно. Корабль вынырнул так близко, что Кирилл непроизвольно отпрянул от экрана.
Грузовик, на фоне которого «Гиппократ-м77» выглядел двухместной капсулой, сплошной чередой отправлял позывные: «Грузовой транспортер «Сизиф» подвергся нападению. Координаты -1990, -0810, -001006». «Грузовой транспортер «Сизиф» подвергся нападению. Координаты…» и так десятки раз, на всех диапазонах во всех направлениях.
По мнению Громова, электромагнитные сообщения найдут адресата не раньше, чем через двадцать лет. А за это время они уж как-нибудь захватят грузовик. Позывные заглохли спустя минуту. То ли экипаж понял бессмысленность криков о помощи, то ли пираты сломали последнюю защиту управляющего компьютера.
Кирилл, родившийся на планете-шахте Spes, знал, каким трудом добывались полезные ископаемые, снаряжались полеты и сколько людей из-за нападения останется если не без хлеба, то уж без масла точно. Громов представил себе трюмы «Сизифа», забитые сотнями тонн платины, иридия, гелия-3. «Еще десяток-другой таких нападений, и на борту каждого грузовика будет целая рота бойцов», – подумал Кирилл. Некоторые владельцы крупных месторождений так и делали, но большинство по-прежнему предпочитали риск и крупную выручку, нежели довольствоваться крохами, оставшимися после выплаты гонорара полусотне бойцов-космолетчиков.
Правительство всех планет Союза трех систем посылало обманные рейды, надеясь найти путь на базу разбойников. Но пока главным успехом было уничтожение пиратского флота в десяток кораблей.
Корабль несся на «Гиппократ» с угрожающей скоростью. «Сейчас мы и без истребителей превратимся в космический мусор», – подумал Громов и задержал руку над панелью, готовый в любой миг отшвырнуть «Гиппократ» от «Сизифа», включив на полную мощь корректировочный двигатель. «Уснули они там что ли?» – разозлился Кирилл.
«Сизиф» чуть повернулся и включил тормоза. Громов убрал руку и стал наблюдать, как стыковочные манипуляторы притягивают корабли друг к другу. Выглядело это так, словно мать прижимала младенца к груди.
Экраны показывали лишь те помещения, где были люди. В рубке собрались два человека: капитан и бортинженер. Врач возился в каюте по соседству.
«От этих видеокамер для мирных космонавтов больше вреда, чем пользы, – подумал Кирилл. – Если еще когда-нибудь придется выступать на конференции, буду защищать доклад об их отмене».
Громов включил микрофон и проговорил:
– Вы окружены. Оставьте оружие в рубке и пройдите в стыковочный отсек. Тогда мы сохраним вам жизни.
– Приди и попробуй их забрать, недоносок, – сказал капитан и выстрелил из пистолета в глазок камеры. Изображение ухудшилось, но не пропало. Громов разглядел рядом с панелью большой черный ящик, но что это, понять не смог.
– Сейчас придем, – ответил он и выключил связь.
Звездолетчик посмотрел на свою команду. Клаусу он не доверял, а Поэт мог отвлечься или что-то перепутать. Вздохнув, Кирилл принял решение:
– Жак, ты остаешься командовать дверьми и следить за экранами. Предупреждай меня о любых передвижениях и приготовлениях.
Француз не расстроился и не обрадовался, что не будет участвовать в захвате. Быстро кивнул и сказал:
– Хорошо.
«Мой солдат», – подумал Громов и бросил остальным:
– Пошли. Поэт, возьми шашку.
«Не забывай, ты без защитной формы, – напутствовал сам себя Кирилл. – Одна пуля и ты труп».
Они вошли в стыковочный отсек, Кирилл забрал у Ивана газовую гранату и спросил у Жака: – Чисто?
– Да, они в рубке, – ответил француз. – Открываю.
Чтобы добраться до рубки, пришлось пройти по коридорам и лестницам корабля не меньше полукилометра. Клаус слегка запыхался и испуганно замирал перед каждой переборкой, словно не доверял все время повторяющему Жаку:
– Пусто. Все в рубке.
Через минуту француз сказал:
– Врач и бортинженер зашли в каюту. Капитан что-то рявкнул на неизвестном языке и сел на черный ящик. Врач каркает, как ворона, не могу понять ни слова. Бортинженер выхватывает пистолет! – В голосе Жака послышалось удивление, словно вместо заявленной классической драмы по визору показали современный боевик. – Капитан снова что-то сказал. Бортинженер убрал оружие. Теперь они все в рубке. Похоже, команда сопротивляться не собирается. Врач и инженер сели на пол около каюты…
– Достаточно, – прервал француза Кирилл.
Пройдя сквозь еще одну переборку и свернув в коридор, захватчики остановились в двадцати шагах от входа в рубку.
– Ну что? – спросил Громов.
– Без изменений.
Кирилл отдал шашку Поэту.
– Как только дверь откроется, зашвыривай подальше. Чеку выдернуть не забудь.
Громов и Клаус подняли парализаторы. Звездолетчик чувствовал себя так, словно он был голым и безоружным. За последнее время он так привык обороняться, защищать себя и новых друзей, что необходимость нападать на таких же невинных людей на миг сковала не хуже любого парализатора.
p>– Открывай, – сквозь зубы скомандовал Громов. – Покончим с этим.Широкие створки поползли внутрь стен.
– Кирилл, назад! – заорал Жак. – У него…
Громов и сам уже развернулся, увидев, какого монстра капитан достает из черного ящика.
– Бежим! – толкая Поэта и Клауса в обратную сторону, крикнул звездолетчик. – Жак, закрывай!
Кирилл оглянулся и выстрелил. Импульс парализатора попал в обзорный экран, вызвав на нем бело-черную рябь.
Капитан вскинул на плечо ужасающей красоты базуку «Коллапсар» и прикрыл глаза. Он раздумывал всего мгновение. Вместо того чтобы выстрелить во врагов, капитан направил снаряд в панель управления «темным двигателем». В этот миг Громов наступил на оброненный Иваном цилиндр шашки и, взмахнув руками, рухнул на спину.
Чудовищный взрыв оглушил захватчиков. Ударная волна подхватила людей, осколки снаряда вонзились в спину Кирилла. Взвизгнул Поэт, зарычал от боли Клаус.
Их швырнуло на стену, потом Громов почувствовал, как поток воздуха пытается бросить их обратно в рубку. Система безопасности верещала о разгерметизации рубки и двух соседних отсеков, одним только звуком порождая панику. Кирилл слышал сирену, как сквозь плотные ватные затычки.
Цепляясь ногтями за пол, Кирилл подполз к обмякшему Поэту.
– Ваня, давай, поползли, – умолял Громов. – Нужно завернуть за поворот. Жак!
Ответа не было. Как не было ни наушника, ни микрофона. Иван простонал и потерял сознание. Кирилл встал на колени и тут же снова упал на пол, почувствовав, как космос хочет забрать его себе. Дышать становилось труднее, температура резко падала, несмотря на работу всех обогревающих систем.
Рубка походила на взорвавшийся цех завода. Искореженные куски металла, осколки стекла, оплавленный пластик. И все сплошь черное, покрытое копотью. В двух местах огонь еще пытался выхватить из разреженного воздуха последние крохи кислорода. Рядом, словно на картине безумного художника, появилась сине-белая изморозь. «Если б не разгерметизация, там бы все пылало, – подумал Громов. – И воняло бы горелым мясом».
Космос жадно глотал воздух, даже не замечая в нем осколков стекла и кусков обгоревшей плоти. Он был похож на человека, проведшего несколько дней в пустыне, и теперь хлеставшего затхлую грязную воду из загнившего болота.
Кирилл лежал, не в силах сдвинуться с места. Холод жег тело, дышать приходилось, словно пробежавшая не один километр собака. Рядом с Иваном появилась лужица крови и тут же замерзла.
Роботы-ремонтники залатали прорехи за минуту. Громов на это и не надеялся, мысленно попрощавшись со всем миром. Видимо, пиратам удалось послать им команду с крейсера, либо у «Сизифа» где-то был еще один мощный управляющий компьютер. Система воздухоснабжения работала в аварийном режиме, форсировано накачивая рубку и коридор кислородом и азотом.
Громов перевернул Ивана на спину и похлопал по щекам. Поэт пришел в себя и сказал:
– Как больно дышать.
Кирилл помог ему подняться на ноги, но Иван тут же со стоном повалился на пол. Он истекал кровью, золотые волосы стали красными. Громов перевел дыхание и забросил друга на плечо. «Надо бежать в госпиталь», – подумал Кирилл и сделал пару неверных шагов. Звездолетчик совсем забыл про менеджера и, увидев, что он зашевелился и смог встать, Кирилл снова выбросил его из головы.
Громов до скрежета стиснул зубы и побежал по коридору, стараясь не трясти Поэта. Своих ран Кирилл не замечал, пересекая один отрезок пути за другим. Звездолетчик мысленно похвалил Жака, который догадался открыть все переборки вплоть до стыковочного отсека.
Поэт очнулся и забормотал:
– Передайте Шамиле, что я ее люблю. Она была моей первой женщиной и… последней, – он на несколько секунд замолк. Затем продолжил слабым голосом: – Хоть перед смертью и нужно думать о Боге, у меня перед глазами стоят изгибы ее тела. Она прекрасна.
– Сам ей все это скажешь, – запыхавшись, ответил Громов. – Сейчас мы тебя подлатаем.
– Я тогда впервые прочитал свой стих о любви и зажмурился от страха, словно попал на Страшный суд, – словно не услышав Кирилла, продолжал Иван. – Шамила ничего не сказала. Просто взяла мою руку и вложила в нее свою смуглую, как кофе с каплей сливок грудь. У меня прервалось дыхание. Кажется, я заскулил как щенок. А дальше все прошло, как во сне. В самом лучшем сне.
– Вы еще встретитесь, – сказал Кирилл, не зная, что ответить на такую исповедь.
– Спасибо, что показали мне мир. За эти недели я прожил больше, чем за всю жизнь, – едва слышно прошептал Поэт. – Жаль только, что так и не увидел Землю.
– Давай борись! – попытался подбодрить друга Кирилл. – Ради Шамилы, ради Земли, ради меня и Жака, черт возьми!
Когда Громов забежал в стыковочный отсек, Иван снова отключился. Безвольное тело показалось звездолетчику в два раза тяжелее. Поэт висел на плече, словно мешок, набитый мукой. Створки начали медленно раскрываться. Дождавшись, пока проход расширится, Кирилл снова бросился бежать.
Читать бесплатно другие книги:
