Чудо в пушистых перьях Полякова Татьяна

– Из-за собаки? – Вопрос поставил меня в тупик, я посмотрела вдаль, подумала и вздохнула:

– Черт его знает…

– В женихи набивался? – подсказал Володя.

– Ага. На Канары звал.

– Канары – это хорошо, – кивнул мой спутник, устраиваясь поудобнее, и вдруг заметил без перехода: – Надо было пива взять.

– Не надо, – испугалась я.

– Купаться холодно, загорать поздно, и пива нет, – продолжал он жаловаться на жизнь. – Тебе удобно? – спросил он опять-таки без перехода. – У меня в багажнике одеяло есть.

– Может, домой поедем? – робко предложила я.

– А тебе чего дома-то, дела какие?

Никаких дел у меня, естественно, не было. Их у меня вовсе не водилось, если я их сама не придумывала, потому что человек я не деловой и даже совсем наоборот, но оставаться на озере мне представлялось довольно глупым. Впрочем, потратив минут пять на размышления, я пришла к выводу, что по большому счету совершенно не важно, где страдать с перепоя, в квартире или на озере. На озере даже приятнее, по крайней мере, свежий воздух.

Я потянулась за рюкзаком, извлекла из него салфетки, бутерброды и все это аккуратно разложила на травке.

– Колбасу хорошо бы поджарить, – подумал вслух Володя, после чего энергично поднялся. – Сейчас костерочек разложим. – Он зашагал в сторону жиденького леска, начинавшегося в нескольких метрах от дороги, а я направилась к машине, с намерением извлечь из багажника обещанное одеяло. Костер – это надолго, значит, устраиваться надо с удобствами.

Багажник был заперт, но ключи торчали в замке зажигания, поэтому призывать Володю на помощь я не стала, решив, что справлюсь сама. Я открыла багажник, и первое, что увидела, было одеяло в бело-голубую клетку, но его вид мне сразу не понравился: что-то такое под ним угадывалось подозрительное.

Я немного постояла в нерешительности, затем ухватилась за угол одеяла, и тут причина неожиданно нахлынувшего на меня беспокойства стала ясна. Под одеялом лежал человек. Сначала я увидела плащ и шляпу. То есть мужчина был в плаще, а шляпа лежала на его груди, и уж только после этого я перевела взгляд на его лицо. Лучше бы мне этого не делать. Лицо имело странный сероватый оттенок, точно покрылось каким-то налетом, глаза были широко распахнуты, а рот приоткрыт. В целом все выглядело так паршиво, что и вспоминать не хочется.

Первым моим желанием было заорать во все горло, что я и вознамерилась сделать, и даже уже широко разинула рот, но вместо громогласного вопля из него вырвалось какое-то подозрительное шипение. Я испуганно прикрыла рот, огляделась и тут заметила, что ко мне направляется отец семейства, расположившегося по соседству. Я резко захлопнула багажник и уставилась на мужчину, ожидая, что он произнесет что-нибудь вроде: «Руки за голову, лицом к стене…», но вместо этого он сказал:

– Извините, у вас спички есть?

– Не-е, – промычала я, загораживая багажник, как будто мужчина мог увидеть сквозь железо его содержимое.

– Извините, – еще раз сказал он и направился восвояси, а я, бессильно привалившись к машине, посоветовала себе соображать побыстрее. То, что в багажнике машины лежит труп, было совершенно ясно. Вопрос, с какой стати он там лежит? Может, парень спрятался там от кого-то еще, не будучи мертвым, и в багажнике умер? А если нет, значит, его кто-то туда положил. И тут меня словно ткнули в ребро. На нем же плащ и шляпа, совсем как на том типе, что ночью пил с Юриком на нашей кухне, то есть не пил, чем очень нервировал соседа, а просто сидел. А потом оказался в багажнике. Бабка ищет его по всему дому, объявления вывешивает, а он преспокойненько лежит себе в багажнике. Значит, это Коля, и он зачем-то залез в багажник. В том, что в багажнике лежит именно Коля, я была вовсе не уверена, потому что на лицо взглянула лишь на секундочку, да к тому же была так напугана, что и саму себя бы не узнала. Но плащ и шляпа говорили о многом. Значит, он. Бабка вытурила его из квартиры, он посидел в подъезде, потом вышел на улицу и забрался в багажник. И видимо задохнулся. Вот дела…

Я опять тревожно огляделась, но тут в голову мне пришла мысль похуже: Варвара утверждает, что Шляпа уже и на кухне был того… не совсем живой, одним словом. Вряд ли в этом случае он мог забраться в багажник. Выходит, кто-то его сюда нарочно засунул. Кто? Первым в голову пришел Володя. Не зря он про Шляпу выспрашивал. И про меня тоже. Этот парень вообще страшно подозрительный. Заявился на вечеринку, меня напоил, машину возле подъезда оставил… ведь неспроста. Пьяным он только притворялся, подкараулил Шляпу, а потом сунул его в багажник…. своей машины? А что, сегодня он решил вывезти труп и где-нибудь утопить, а меня взял для алиби… А может, и меня утопит, как ненужного свидетеля… Когда я добралась в своих рассуждениях до этого места, мне стало так нехорошо, что я со всех ног бросилась в ближайшие кусты, но там расположился какой-то дядька, и я стрелой полетела дальше.

Все это немного отвлекло меня от трупа, и через несколько минут, когда я почувствовала себя значительно лучше, с выводами уже не торопилась, а, сидя в тенечке, советовала себе рассуждать здраво. Если Володя зачем-то убил Шляпу, то возить его в багажнике довольно глупо, хотя, может, и нет… Вот, к примеру, он сказал, что пошел за хворостом, чтоб разжечь костер, а на самом деле высматривает место, где удобнее избавиться от покойника. И мне купаться предлагал. Ясное дело, утопить хотел. Дела…

Тут я обратила внимание вот на что: многочисленные отдыхающие начали потихоньку собираться и покидать насиженные места. Вон «Жигули» уехали, и «Волга», ой, мама… Берег на глазах пустеет, а я в кустах сижу… От этой мысли мне сделалось вообще невмоготу. Что же это получается? Бабка с Юрасиком не в курсе, куда меня черти занесли, Людка об этом противном Володе знать ничего не знает. Одна надежда, что глазастая Варвара обратила внимание на машину. А что, если это вовсе не его машина? Угнал, подлец, где-нибудь, оттого труп в багажнике и возит. Конечно, как же это я сразу не сообразила. Сейчас все разъедутся, этот гад меня и Шляпу в озеро, машину в кустах бросит – и поминай как звали…

«Надо что-то делать», – с отчаянием подумала я и для начала покинула кусты, несмотря на сильное беспокойство желудка. Я потрусила к машине и тут увидела Володю. Он торопливо возвращался, с кем-то разговаривая по сотовому. То, что машина числится в угоне, стало мне совершенно ясно, – чтобы парень с сотовым разъезжал на такой развалюхе, да никогда на свете. А этот мерзавец уже и не прячется, идет себе как ни в чем не бывало и телефон в руке держит, не боится, что я выведу его на чистую воду, знает, подлец, что недолго мне жить осталось.

При этой мысли я вновь обратила свой взор на кусты и уже сделала шаг в том направлении, но опомнилась и решительно сказала: «Возьми себя в руки, иначе этот гад в самом деле тебя укокошит».

Гад между тем приближался, и на лице его, обращенном ко мне, появилась иезуитская улыбка.

– Не повезло, ни одной сухой ветки, – заявил он, подойдя на опасное расстояние. Телефон все еще был в его руке, он проследил мой взгляд и сказал со вздохом: – С работы звонили, завтра в шесть утра улетаю в Питер. – Он опять вздохнул, косясь на меня как-то чересчур подозрительно, точно прикидывая, сможет ли пристроить меня в багажнике вместе со Шляпой.

– А у меня живот болит, – брякнула я.

– Да? – Он стоял напротив, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. «Ждет, когда отдыхающие разъедутся», – догадалась я.

– Может, домой? – кашлянув, предложила я, но без нажима. – Тебе вставать рано…

– А ты не обидишься? – смутился он. «Вот ведь мерзавец».

– Нет, что ты, я понимаю… К тому же живот…

– Тогда поехали, – обрадовался он.

Я быстро затолкала в рюкзак свои вещи и устроилась в машине, – конечно, оставаться с этим типом наедине совсем не хотелось, но выбираться отсюда как-то надо. Если я откажусь с ним ехать, это будет выглядеть крайне подозрительно и лишь ускорит развязку. Нет, надо вести себя как ни в чем не бывало, но при этом быть начеку.

Я окинула оценивающим взглядом Володину фигуру. На силача он не тянет, так что шанс у меня есть. Пока он одевался, я сунула руку под его сиденье и с чувством огромного облегчения обнаружила там монтировку. Я переложила ее под свое сиденье и даже улыбнулась от удовольствия. Тут Володя как раз сел в машину и подмигнул мне. «Рано радуешься», – хотелось сказать мне, вместо этого я улыбнулась еще шире, и мы тронулись. Перед нами ехала «восьмерка», битком набитая молодыми людьми, а следом пристроился «Запорожец», это тоже меня порадовало, потому что разделаться со мной по дороге к шоссе мерзавцу будет затруднительно.

– Как живот? – спросил Володя, когда мы через пять минут выехали на шоссе, движение здесь было приятно оживленным.

– Отлично.

– Не болит? – точно не веря, спросил Володя.

– Нет, – порадовала его я.

– Тогда, может, пива попьем? Посидим в тихом месте… Ты как?

– Давай посидим, – согласилась я, косясь по сторонам, и тут увидела милицейскую машину. Я воспряла душой, уже открыла окно, чтоб крикнуть: «У нас труп в багажнике», но передумала, вдруг инспектор не услышит? А уж Володе тогда ничего не останется, как перейти к решительным действиям. Окно пришлось прикрыть.

– Жарко? – спросил Володя, видно, что-то заподозрив.

– Нормально, – ответила я, мы замолчали, а я, само собой, принялась рассуждать. Если Шляпу в самом деле убил Володя, когда он это умудрился сделать? Первый раз Шляпу я видела сидящим в одиночестве на кухне. Утверждать, был он в тот момент жив или нет, я не берусь, раз сама была чуть жива. По словам Володи, он в это время лежал у подъезда, хотя ничто не мешало ему подняться и убить Шляпу. Знать бы, зачем? Может, поссорились по пьяному делу? Был и еще вопрос, который сильно меня тревожил: что в моей квартире делал Шляпа? То есть как в нее попал? Ничего, в милиции разберутся.

Мы как раз въезжали в город.

– Слушай, – обратился ко мне Володя, будто только что очнувшись, – может, машину сразу поставим? У меня здесь гараж, возле Дома быта. В гору подняться – и стоянка такси.

– Хорошо, – отважно кивнула я, а в мозгу прошелестело: «Вот оно, началось. По дороге он не рискнул избавиться от меня, сейчас завезет в гараж…»

Он свернул на светофоре. По узкой улочке, радующей глаз зеленью, мы начали спускаться к Дому быта, вскоре очам моим предстал забор и синие ворота, на которых белой краской было написано: «Кооператив «Юг». Володя посигналил, ворота открылись, и я увидела огромного пса, черного и курчавого, а рядом с ним субтильного вида мужчину в тренировочных штанах.

Володя притормозил и поздоровался с мужчиной. Я распахнула свою дверь и, высунувшись из машины почти наполовину, тоже поздоровалась, пес предупредительно тявкнул, а мужчина кивнул мне. «Теперь есть свидетели, что в гараж я приехала с Володей», – злорадно подумала я, косясь на своего спутника. Между тем малой скоростью мы двигали по асфальтовой дороге, пока не свернули возле гаража, выкрашенного коричневой краской, с надписью: «Линия N 12», проехали еще метров тридцать и остановились перед металлическим гаражом с цифрой «20» на воротах.

– Ну вот и приехали, – радостно сообщил Володя, а я торопливо огляделась. Первое, что пришло в голову: парень спятил, если намеревался разделаться со мной здесь. По меньшей мере, ворота пяти гаражей были распахнуты, и возле них бродили люди. В основном мужчины, и не очень трезвые, но все же свидетели. Возможно, они мало на что обращают внимание, но безлюдным место никак не назовешь, и мой предполагаемый убийца должен был иметь это в виду…

Володя заискивающе улыбнулся мне и предложил:

– Подожди немного… – Я вышла из машины, и он тоже вышел, отпер гараж, распахнул ворота и загнал внутрь машину, после чего закрыл ворота и вновь улыбнулся мне. – Порядок. Пошли?

– Пошли, – кивнула я, теряясь в догадках.

Возвращаться к центральным воротам мы не стали, Володя повел меня по тропинке, которая петляла в межгаражном пространстве. Я опять насторожилась, но вскоре снова терялась в догадках: Володя шел впереди и никаких попыток оказаться за моей спиной не делал. Я же исправно сохраняла дистанцию и оставалась настороже. Через пять минут мы покинули кооператив через дыру в заборе и вышли к Дому быта, где действительно имелась стоянка такси. Машин десять вереницей выстроились вдоль тротуара, мы загрузились в первую, и Володя сказал:

– В «Сундук». – А я опять насторожилась, пока не вспомнила, что «Сундук» – это пивбар на Мясницкой, место, между прочим, чрезвычайно оживленное.

Все последующие события лишь усилили мое недоумение. А точнее, никаких событий не было вовсе. Мы заняли столик в пивном баре возле окна, затянутого рыболовной сетью, и выпили пива. Поначалу я решила, что Володя вознамерился споить меня, но он особо на выпивке не настаивал и сам не очень налегал на пиво, зато совершенно неожиданно разговорился. Я-то была уверена, что парень молчун, но вскоре убедилась, что сделала весьма поспешное заключение. С моей точки зрения, он трещал, как заведенный, болтал сам и обращался с вопросами ко мне. Это особенно нервировало, так как приходилось отвечать, вместо того чтобы тщательно проанализировать ситуацию. Он рассказал мне историю своей жизни и выпытал мою. Потом долго распинался о своей работе, я слушала и мрачнела все больше и больше, потому что вел он себя неправильно, и это меня беспокоило. Я совсем было собралась напрямую спросить, какого черта он убил Шляпу, как вдруг поняла, чего мерзавец добивается. Ну, конечно, он ждет, когда стемнеет. Пойдет меня провожать и в тихом переулке… Милиция решит, что это ограбление, а Володя скажет, что он ни при чем, проводил меня до остановки и больше знать ничего не знает.

Я с испугом посмотрела в окно. До темноты еще далеко, но рисковать я не стала.

– Пожалуй, мне пора, – немного невпопад заявила я. Лицо Володи приняло грустное выражение.

– Может, ко мне? – кашлянув, предложил он. Я мысленно усмехнулась: «Какой умный…»

– Давай в другой раз, – вздохнула я. – Живот чего-то опять побаливает, может, от пива?

– Может, – согласился он, быстро расплатился, и мы снова оказались на улице.

Я предприняла слабую попытку отделаться от убийцы, но он проводил меня до подъезда. Посмотрел на мои окна и с наигранной робостью спросил:

– Не хочешь пригласить меня в гости?

– У меня соседи злющие, – ответила я.

– Ясно. Вернусь из командировки и позвоню тебе. Можно?

– Конечно.

– Вот мой телефон, домашний и мобильный. На всякий случай.

Я сказала «спасибо», он слабо пожал мне руку и удалился, а я, перескакивая через две ступени, бросилась в квартиру, с намерением звонить в милицию. Входная дверь была заперта, я вспомнила, что забыла ключ, и надавила на кнопку звонка.

Открыл мне Юрасик, выглядел он каким-то пришибленным и почти трезвым – для субботнего вечера вещь практически невероятная.

– У нас новые правила, – со вздохом сообщил он. – Дверь теперь держим запертой. И никаких гостей. – Он испуганно огляделся и перешел на трагический шепот: – Варвара шибко переживает.

Тут и сама Варвара возникла на пороге кухни – лицо бледное и вроде бы даже заплаканное, хотя это мне наверняка показалось, наша бабка плакать никак не может…

– Нашла своего друга? – ласково спросила она меня.

– Какого? – насторожилась я.

– Того, что ночью здесь сидел… в шляпе…

Вспомнив о Шляпе, я тут же зажмурилась и постаралась дышать ровнее. «Нашла, как не найти», – подумала я, но промолчала. Бабка выглядела встревоженной, и пугать ее раньше времени не хотелось, ведь не ясно, наша Шляпа в багажнике или не наша.

– Нет, – стыдясь, что говорю неправду, ответила я и тут же спросила: – Мне никто не звонил?

Бабка покачала головой, выразительно вздохнула, наблюдая за тем, как Юрик с удобствами устраивается на подоконнике, и сказала как-то вяло:

– А я ведь вызнала, к кому он приходил…

– Кто? – не поняла я, так же, как и бабка, наблюдая за ерзаньем Юрика на подоконнике.

– Ну, в шляпе этот… Клавдия Михайловна из двадцать седьмой видела его с Нинкой.

– С какой Нинкой? – опять спросила я.

– С Нинкой, прошмандовкой.

– А-а-а…

Нинка, веселая деваха лет двадцати, снимала квартиру этажом выше. Широкая общественность была в курсе, что Нинка работает в ночном клубе, а на квартире у нее устраиваются оргии, и мужиков там немерено. Последние два утверждения лично у меня вызывали сомнения, никакого шума из ее квартиры не доносилось, да и мужиков не было видно, если не считать соседа Сашку, да еще нашего Юрика, но его-то таковым давно никто не считал, и он сам в первую голову. Несмотря на это, общественность упорно причисляла Нинку к падшим созданиям и иначе как прошмандовкой не называла.

– А где она их видела? – проявила я интерес.

Клавдия из двадцать седьмой – бабка лет восьмидесяти. Она страдала глухотой и носила очки толщиной с палец – чего она вообще видит, это еще вопрос. Если только умудрилась столкнуться со Шляпой нос к носу, но и тогда вовсе не обязательно, что смогла его разглядеть.

– Она своего кота искала, а эти подъехали аккурат к самому подъезду. Нинка из машины шмыг, а этот, в шляпе, отогнал машину к площадке и за ней.

– На чем подъехали? – на всякий случай поинтересовалась я, хотя зрению Клавдии по-прежнему не доверяла.

– На джипе. Здоровый, черный, а может, синий, Клавдия не уверена.

– Ну и где джип? – усмехнулась я.

– Должно быть, уехал, – пожала бабка плечами. – Наш-то, в шляпе, полежал в подъезде, очухался и того…

– Ага, – хмыкнула я, – он же мертвый был.

– Ты думаешь? – горько вздохнула бабка, а Юрик заерзал на подоконнике.

– И ничего не мертвый, – загнусил сосед, – мертвые на джипах не ездят. Живой он, и напрасно вы, Варвара Васильевна, себя беспокоите…

– Молчи, – рявкнула бабка и вновь обратилась ко мне: – Василиса, что ж нам делать-то? В милицию заявлять? А ну как мужик живой? Явится и нам тут такое устроит…

– Вот-вот, – закивал Юрик. – На джипах крутые ездят, а мы его в покойники… Квартиры лишимся, – заявил он не к месту, а бабка заплакала.

Вынести это зрелище я не могла и метнулась было к телефону, чтобы позвонить в милицию и разом прекратить все это, но замерла на полпути: знать бы, чья Шляпа лежит в багажнике, а ну как наша-то гуляет, а Володя убил совсем нам неведомую. И тут в голову мне пришла вполне здравая мысль: Володя вел себя неправильно. Убив человека и запихнув его в багажник машины, не оставляют ее открытой, да еще с ключами на коврике, и уж тем более не раскатывают с трупом по городу, и не предлагают мне забрать одеяло, которым этот самый покойник прикрыт. Господи, боже мой, а что, если Володя знать не знает, что у него труп в машине?

– Мне надо подумать, – пробормотала я и на негнущихся ногах отправилась в свою комнату. Как же я сразу не поняла: Володя здесь ни при чем, труп в багажник ему подсунули. Кто? Убийца, естественно. Развернувшись точно на середине своей комнаты, я зашагала в кухню и, не обращая внимания на застывших, точно изваяние, соседей, заварила себе кофе. Я где-то читала, что кофе стимулирует работу мысли. Надо признать, лишними мыслями я себя никогда особенно не утруждала и сейчас чувствовала себя не совсем уверенно. Я прошествовала с чашкой кофе к себе в комнату и попыталась сесть в кресло. Говорю «попыталась», потому что осуществить задуманное до конца не удалось, в крайнем напряжении я пялилась на стену напротив и про чашку в руках ненадолго забыла, в результате кофе выплеснулся, а я заорала. На моих безупречно белых шортах появилось весьма неприятное пятно. Превозмогая боль от ожога, я переоделась и пошла в ванную, шорты надо было спасать, то есть срочно застирать, а физическая работа очень успокаивает.

Я налила в таз воды, сунула в нее шорты, и тут мысль заработала во мне со страшной силой. Где-то минут через десять стало совершенно ясно: Володя о трупе не знает, а когда я ему скажу… вот именно, труп или еще не труп сидел у нас в кухне, и мои соседи утверждают, что привела его я. Если труп зовут Колей и он тот самый тип с бультерьером, то выходит, что в самом деле я. Хотя я понятия не имею, как он здесь вообще мог появиться. Ох, мама моя, бабка Шляпу выпихнула на лестничную клетку, а потом он в багажнике оказался. Тут для милиции все просто: это я сама его в багажник и засунула, ключи, кстати, у меня были. А если я все это проделала, то дураку ясно, что убила тоже я.

Призрак длительного тюремного заключения отчетливо замаячил на моем горизонте. Я в изнеможении опустилась на край ванны, чувствуя, как по щекам горохом катятся слезы. Что же теперь делать? Звонить в милицию или нет? С одной стороны, позвонить я просто обязана, хотя папа всегда твердит мне: «Не вмешивайся», а папа жизнь прожил и знает, что к чему (это тоже его слова). С другой стороны (и это самое неприятное), сообщая в милицию о трупе, я тем самым доношу на саму себя. Если б я чего-нибудь могла вспомнить из событий прошлой ночи, тогда еще куда ни шло. Я помню, что мы с Володей приехали, помню соседа Сашку, а дальше все смутно и урывками. И если мне скажут: «Вот ты в пьяном бреду в кухню вышла и дружка того…» – я ведь отрицать осмысленно ничего не смогу, потому что действительно могла выйти и в самом деле… того. Хотя с какой стати?

Слезы становились все обильнее, а мысли горше. И тут мелькнуло вдали что-то вроде робкой надежды – может, не стоит никуда звонить и вообще… может, все само как-нибудь обойдется? В конце концов, труп в багажнике не моей машины, а Володиной, вот пусть у него и болит голова. А когда он его найдет и в милицию сообщит, им придется еще доказать, что его в багажник запихнули возле моего подъезда. А если его Шляпа вовсе не Шляпа с бультерьером, то я и вовсе ни при чем.

Согласна, такие мысли не делали мне чести как человеку и гражданину, и я объясняю внезапное помутнение моей гражданской совести тем, что ранее обнаруживать трупы в багажнике мне не приходилось и я малость растерялась. Тут и очередная мысль не замедлила явиться: что, если Клавдия кое-каким зрением все же располагает и в самом деле видела Шляпу с Нинкой из тридцать седьмой квартиры? Если у Нинки пропал кавалер, тогда у меня появляется шанс. Допустим, он перепутал ее квартиру с нашей, взял да и умер в кухне, или не умер (вопрос остается открытым), вновь оказавшись на улице, заскучал и забрался в чужой багажник, или неизвестные злоумышленники его, например, ограбили, а потом засунули в машину. Нинку стоит навестить, – по крайней мере, буду знать, ее Шляпа лежит в багажнике или все же это Коля с бультерьером.

Я торопливо закончила стирку, повесила шорты на веревку. Юрасик с бабкой все еще топтались в кухне и делали вид, что пьют чай. Не обращая на них внимания, я, насвистывая популярную мелодию, прошла в прихожую, бабка тут же выглянула, но не сказала ни словечка, хотя в другое время не преминула бы заметить, что в квартире свистеть вредно, все деньги высвистишь, и свои, и чужие.

Я поднялась этажом выше и решительно надавила на кнопку звонка квартиры тридцать семь. Стояла гнетущая тишина, лишь кот внизу противно взвизгнул, свалившись с батареи, вслед за этим с легким скрипом открылась дверь нашей квартиры, и я, перегнувшись через перила, смогла лицезреть взлохмаченную голову Юрасика, он смотрел на меня не мигая, после чего зловещим шепотом сообщил:

– Васена, она с полчаса как на такси уехала.

Чертыхнувшись, я вернулась в квартиру и укрылась в своей комнате. Сомнения меня не отпускали, и правильного решения я не находила. В какой-то момент гражданская совесть вдруг вернулась ко мне, и я устремилась к телефону, но по дороге сообразила: прежде чем сигнализировать в милицию, не худо бы предупредить хозяина машины, что сейчас подъедут за трупом. Я собралась позвонить Володе, но тут выяснилось, что бумажка с номером телефона лежит в кармане шорт. Бумажка нашлась, но номер из-за стирки был неразличим. Я вновь заревела, теперь уже от досады. Потом звонить в милицию мне расхотелось, а еще спустя полчаса Володя вновь показался мне ужасно подозрительным, и я начала опасаться за собственную жизнь. Нет уж, пусть думает, что мне о трупе ничего не известно.

В отчаянии я устроилась на подоконнике, таращась в окно, за которым, по большому счету, не было ничего интересного.

Где-то через час во двор въехала машина и остановилась возле нашего подъезда. Я увидела, как из машины выходит Нинка, спрыгнула с подоконника и потрусила к входной двери, намереваясь перехватить соседку на лестнице. Нинка уже торопливо шагала по ступенькам. Ее оранжевые волосы торчали в разные стороны, глаза были так подведены, что их цвет даже не угадывался, а фиолетовая помада придавала Нинкиному облику нечто потустороннее. Говоря попросту, она напоминала выходца с того света. Ко всему прочему, у Нинки были прыщи. Жила она здесь довольно давно, и, сколько я ее помню, прыщи не покидали ее, хотя она активно с ними боролась. Раза два Нинка обращалась с этой проблемой ко мне, я пробовала ей втолковать, что я ветеринар, а не косметолог, но Нинка особой разницы не видела. В настоящее время прыщи украшали ее скулу. Она пыталась их загримировать, потратив грамм сто тонального крема, и левая половина ее лица напоминала маску, Нинка старалась ее не беспокоить и говорила практически не раскрывая рта.

– Привет, – сказала она, подняв голову.

– Привет, – вздохнула я. Нинка поднялась еще на восемь ступенек и оказалась рядом со мной. – Опять прыщи? – кивнула я, желая начать светский разговор.

– Заколебали… Девка одна сказала, керосином хорошо. А где его взять-то?

– Керосином не надо, – испугалась я. – Ты лучше… – Тут я совсем смешалась и, решив не тянуть кота за хвост, спросила без политесов: – Нинка, к тебе вчера кто приходил?

– Когда? – в свою очередь спросила она.

– Вечером. Ты на джипе с мужиком подъехала, в плаще и шляпе.

– Спятила совсем? Какой плащ, какая шляпа? Глаза разуй: лето на дворе.

– Чего ты орешь? – обиделась я. – Вчера было прохладно. Я сама в куртке ходила.

– Ну и ходи…

– Ну и хожу. Так что за мужик?

– Твое какое дело? – вдруг рявкнула она, а глаза ее испуганно забегали. – Не было никакого мужика, чего ты выдумываешь?

– А джип? Джип был? У моего знакомого тоже джип. Черный. А у твоего какой?

– Вот, дура, привязалась, – Нинка попыталась обойти меня, но я тоже страшно разозлилась и потребовала:

– Говори, что за мужик, не то я тебя с лестницы спущу…

– Чего пристала? – захныкала Нинка. – Одна я приехала.

Я была убеждена, что она врет, и сурово пресекла ее причитания:

– Я сама видела. И наша Варвара тоже видела.

– Ну и что? – нахмурилась Нинка.

– Ничего, – подумав, ответила я. – Кто он и куда делся?

Нинка потерла нос и задумалась. Я ее не торопила и, сказать по правде, малость расслабилась, не ожидая от соседки решительных действий, но сделала это, как оказалось, напрасно – Нинка дернула меня за руку, я пробежала по ступенькам вниз, прежде чем смогла остановиться, ухватившись за перила, а она понеслась наверх. Конечно, я побежала за ней и непременно бы ее настигла, если б Юрасик, весьма не вовремя, не распахнул нашу дверь. Я опять скатилась вниз, а он, выглядывая из-за двери, испуганно спросил:

– Васена, ты чего, а?

Чертыхнувшись, я вновь начала подъем, но Нинка меня опередила и захлопнула дверь перед самым моим носом. Это было очень обидно. Я погрозила кулаком Юрасику, потом позвонила в Нинкину дверь, потом пнула ее ногой и прокричала:

– Не будешь же ты там всю жизнь сидеть? Скажи только, мужик твой жив или нет? – Нинка не ответила, я еще немного постояла возле ее двери и, тяжко вздохнув, пошла к себе.

– Ну, чего? – жалобно спросил Юрасик, который все это время поджидал меня на лестничной клетке.

– Отвянь, – отрезала я.

Так ничего и не решив в тот вечер, я легла спать. Только-только сомкнула я утомленные веки, как в дверь поскребся сосед, чуть приоткрыл ее и зашептал:

– Васена, Нинка куда-то собралась. Такси у подъезда, а она мимо нашей двери – шасть.

Забыв про сон, я вскочила, натянула джинсы (сплю я в футболке) и в комнатных тапочках устремилась в подъезд. Когда я выскочила на улицу, такси как раз покидало двор, так что можно было не торопиться. Но тут, точно по мановению волшебной палочки, во дворе появились «Жигули» Сашки-соседа, разумеется, вместе с ним самим. Я бросилась им наперерез, хотя с трудом могла бы объяснить, с какой стати рискую жизнью, то есть что за нужда у меня гнаться за такси, в котором куда-то отправилась Нинка.

Объяснениями я себя не очень утруждала, Сашка затормозил, я распахнула дверь, хлопнулась на сиденье рядом с ним, бормоча:

– Давай за такси.

Сашка, как и я, себя разными мыслями также не очень-то обременял. Он развернулся и почесал за такси, как ошпаренный. Когда мы выехали на проспект и стало ясно, что такси от нас не уйдет, он спросил:

– В чем дело-то?

– Нинка уходит, – хмуро отозвалась я.

– Какая?

– Из тридцать седьмой квартиры.

– А она тебе очень нужна?

Я покосилась на Сашку, прикидывая, стоит ли ему рассказывать, поделиться, так сказать, наболевшим? Но тут же вспомнила о милиции, возможных неприятностях и со вздохом решила, что Сашка всего этого не заслужил.

– Спросить кое-что хотела… – После такого ответа Сашка вопросов больше не задавал, а тут и такси, свернув на улицу Николаева, притормозило возле ничем не приметного двухэтажного дома. Нинка вышла и торопливо скрылась в первом подъезде, но такси продолжало стоять, и мы тоже остановились, приткнувшись возле детских качелей.

Прошло минут пятнадцать, Сашка курил и весело поглядывал на меня. Меня это немного смущало.

– Интересная у тебя жизнь, Василиса. Ты то по лестнице подняться не можешь, то соседку выслеживаешь, – наконец сказал он.

– Отцепись, – разозлилась я. Сашка засмеялся, а я, подумав, спросила: – Сашка, когда ты меня в квартиру вносил, мужика на нашей кухне не заметил?

– Мужика? – поднял он брови. – Нет. Я в кухню не заглядывал, но свет там горел, это точно. А что за мужик? – спросил он, но в этот момент из подъезда вышла Нинка в компании молодого человека в джинсах и темной футболке. Молодой человек был высок, худ, бледен, тоже в прыщах и почему-то казался смертельно больным. Круги под глазами, запавшие щеки и даже ярко-красные прыщи на фоне сероватой кожи прозрачно намекали на какую-то хворобу, затаившуюся в его организме. Впрочем, несмотря на худобу, в парне чувствовалась сила, и двигался он не без изящества. В общем, вопрос о заболевании оставался открытым.

Нинка села в машину, но ее спутник за ней не последовал. Захлопнул дверь, помахал ей, улыбаясь, такси плавно тронулось с места. Мы двинулись за ним, дождавшись, когда парень скроется в подъезде.

– Куда теперь? – полюбопытствовал Сашка.

– За ними, – пробормотала я.

– Понятное дело, – кивнул сосед. – Только предупреждаю сразу: бензина надолго не хватит, видишь, лампочка горит.

Лампочку я, конечно, видела и затосковала, а ну как правда бензин в самый неподходящий момент кончится? Но волновалась я напрасно, вскоре стало понятно: Нинка возвращается домой. Такси нырнуло в подворотню, мы следом, и через минуту я уже видела Нинку, входящую в наш подъезд. Не дожидаясь, когда машина остановится, я распахнула дверь и заорала: «Стой!» Нинка вздрогнула и бросилась бежать, но ключи у нее были в сумке, потребовалось время, чтобы извлечь их, а этого времени мне хватило, чтоб настигнуть ее.

– Будешь говорить? – рявкнула я, хватая ее за локоть.

– Отстань, дура, – завопила Нинка на весь подъезд. – Чего тебе надо? Я сейчас милицию вызову.

Упоминание о милиции произвело на меня самое удручающее впечатление. Действительно, вызовет Нинка милицию, и они, чего доброго, решат, что я своего покойника на соседку сваливаю, то есть свою вину, конечно.

Локоть ее я выпустила и миролюбиво предложила:

– Ты только ответь: жив он или нет.

– Конечно, жив, – кусая губы, сказала Нинка и перешла на шепот: – Жив. Человек он в городе очень даже известный, не могу же я налево-направо трепать его честное имя…

– Вот оно что, – вздохнула я. Конечно, Нинка в ночном клубе работает, а там народ разный… – Ты извини, – вторично вздохнула я, – значит, твоя Шляпа жива-здорова…

– Чего ему сделается?

– А ты точно знаешь?

– Что?

– Ну, что с ним все в порядке?

– Конечно. Я же ему звонила. Отвяжись, – жалобно попросила Нинка, я кивнула и стала спускаться по лестнице, а она поспешно скрылась в квартире.

Тут в подъезде появился Сашка. Гараж у него был в соседнем дворе, оттого он и задержался.

– Ну что, догнала Нинку? – спросил он.

– Догнала.

– Поздравляю.

– С чем?

– Как с чем? Ты ж ее догнала.

– Дурак ты, Сашка, – обиделась я. – У меня такое…

– Чего такое? – сразу же навострил он уши, а я только рукой махнула:

– Ничего.

– Не дом, а Версаль какой-то, – хмыкнул он. – Сплошные тайны. Один придурок машину между гаражей бросил. Пришлось кругами кататься через соседний двор.

– Какую машину? – насторожилась я.

– Хорошую. «Ленд-Круизер». Слыхала о такой? Может, угнали? – в раздумье вопросил Сашка, а меня точно подбросило.

– Джип. Неужто тот самый? Цвет какой? – спросила я.

– Черный.

– А где он?

– Между гаражей стоит.

– Пойдем, посмотрим.

– Зачем? Я его уже видел.

– А я нет.

Кончилось тем, что Сашка пошел к себе домой, а я направилась к гаражам смотреть джип.

Джип в самом деле стоял там, где сказал Сашка. По виду он был пустой, но клясться я бы не стала, памятуя последние события. Наверное, его подогнали со стороны проспекта, убедились, что впереди тупик, и бросили. Вокруг полно домов, и то, что джип имеет какое-то отношение к ночным событиям, это еще большой вопрос. К тому же хозяин мог просто ненадолго оставить его и в любую минуту вернуться.

Я тревожно огляделась, но поблизости не было ни души, тогда я взяла и подергала за ручку, дверь не открылась. Еще три ручки я подергала с тем же результатом, вторично огляделась и отправилась восвояси.

В общем, погоня за Нинкой и обнаружение джипа никаких видимых результатов не дали, передо мной стоял все тот же проклятый вопрос: что делать? В конце концов я решила, что утро вечера мудренее, и легла спать.

Стемнело, Юрик громко вздыхал на кухне, а бабка дважды покидала свою комнату, обращаясь к соседу с вопросом:

– Юрик, ты один здесь? – Как видно, боялась, что Юрик опять кого-нибудь притащит. Сосед выглядел пришибленным и по-прежнему почти трезвым, и это тоже беспокоило.

Наконец мне удалось уснуть, но и во сне мне являлись то джипы, то шляпы, то наряд милиции, то встревоженная бабка, так что, когда я утром пробудилась, ничего мудреного мне в голову не пришло. Стало даже хуже – реши теперь я позвонить в милицию, пришлось бы объяснять, почему я не сообщила о трупе сразу. И Володю не предупредишь, во-первых, у меня нет его телефона, во-вторых, он сегодня улетает в Питер, а может, уже улетел. Когда Володя вернется, неизвестно, а все это время в багажнике его машины…

Я тяжко вздохнула, почесала в затылке и, позвонив в справочное, попросила телефон городской автоинспекции. Дежурный ответил сражу же, я назвала номер джипа и бодро поинтересовалась: не ищет ли его кто? Дежурный о пропаже ничего не знал, но номер записал, а я сбегала к гаражам и убедилась, что джип там все еще стоит.