Легкомысленная соблазнительница Райс Хайди

Heidi Rice

Мaid of Dishonor

Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме. Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. А.

Иллюстрация на обложке используется с разрешения Harlequin Enterprises limited. Все права защищены.

Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Maid of Dishonor

Copyright © 2013 by Heidi Rice

Пролог

Кампус колледжа Хиллбрук,

Апатит Нью-Йорк, десять лет назад

– Звучит офигительно, Марии, но Картеру с Мисси не стоит так грузиться внешним лоском их свадьбы и забывать о том, что они любят друг друга.

Причудливые речи Риз вплыли в сознание Джины Каррингтон сквозь доносившийся с заднего крыльца приторный аромат цветущих гиацинтов и туман, навеянный бокалами шампанского, и ни на йоту не развеяли ее меланхолии.

«Нельзя ли наконец-то слезть с этой темы?» – мысленно взмолилась Джина.

Ее щеки загорелись, когда вспышка гнева пронзила опустошающее чувство потери, терзавшее ее несколько дней. С тех самых пор, как Джина совершила самую большую ошибку в своей и без того полной промахов жизни.

– С этим проблем не будет. Они обожают друг друга вот уже много лет. Когда Картер сделал предложение, мы с Мисси не спали всю ночь – радовались, что станем сестрами. – Марии засмеялась, и высокие мелодичные нотки ее голоса прочистили туман в голове Джины.

Помнится, по приезде в Хиллбрук Марии была такой чопорной и застенчивой… Остальные девчонки не сразу осознали, что под ее безупречными манерами типичной южанки таился панический страх. Во время учебы Джине нравилось слушать этот заливистый смех, потому что он символизировал освобождение Марии от своей, как она говорила, «обойденной феминизмом семьи».

– Так какое же у Мисси будет платье? – оживленно спросила Риз.

– О, такое красивое! – промурлыкала Марии. – Шелк цвета слоновой кости. Эта невеста соблюдет все традиции.

Сверкнув улыбкой в сторону Джины, Марии добавила:

– Я знаю, не все из присутствующих одобряют это, но то, что они с Картером решили сохранить невинность до первой брачной ночи, кажется мне таким романтичным…

«Ага, только все совсем не так», – подумала Джина и со звоном опустила бокал для шампанского на столик.

– Кто-нибудь принесет еще бутылку? Боюсь, уже не смогу выслушивать обо всех этих «снах младой любви», не подкрепившись спиртным.

Кэсси тут же спорхнула с перил.

– Похоже, моя очередь. Я схожу, – сказала она с сильным австралийским акцентом и ласково взглянула на Джину, отчего та почувствовала себя еще несчастнее.

Кэсси знала, что произошло неделю назад, когда в Хиллбрук приехал старший брат Марии, Картер Прайс. И по привычке рассуждала прагматично: «Не понимаю, почему ты должна чувствовать себя виноватой – ведь это он обручен и вот-вот женится». Но когда Кэсси направилась на кухню, желая избавиться от висевшего в воздухе напряжения, которое, похоже, не замечала только Марии, стало ясно: даже Кэсси с ее хваленым прагматизмом было неловко.

Обернувшись, Джина увидела, как Марии недоуменно наблюдает за ней со своего шезлонга. Подруга, видимо, задавалась вопросом, с чего это Джина не прыгает от восторга по поводу «свадьбы века». Брак ее брата Картера с ее лучшей подругой Мисси на протяжении многих месяцев был для Марии самой животрепещущей темой – и Джина не отказывала себе в удовольствии добродушно поддразнить ее.

Но все изменилось в прошлую субботу, когда Джина познакомилась с пресловутым Святым Картером и тут же стала флиртовать с ним, увязая в трясине вожделения. И немудрено, ведь старший брат Марии был не заносчивым и самодовольным джентльменом, которым прикидывался, а милым, чувствительным и по-настоящему пылким красавчиком.

Вечер начался как шутка, сыгранная с Картером, но в итоге шутка случилась с Джиной. Ну откуда она могла знать, что Святой Картер станет первым мужчиной, показавшим ей, что секс – это не только физическое наслаждение? Что иногда здесь могут быть замешаны и чувства? Что именно он заставит ее стыдиться своих безрассудных желаний? И вынудит признать, что доверие, здравый смысл, честь и долг – не просто громкие слова?..

Поток невеселых мыслей прервала Марии:

– Джина, ну признайся, даже ты считаешь желание Картера и Мисси сохранить себя друг для друга романтичным!

Джина решила, что это слишком, особенно после двух бокалов «Дом Периньон» и осознания того, что у нее задержка вот уже четыре дня.

– Это не романтично, Марии, это ненадежно. Ну что будет делать твоя лучшая подруга, если после первой брачной ночи выяснит, что Картер ни на что не годен?

– Не могу не согласиться, хороший секс – важная составляющая отношений, – вспыхнула Риз, сделав глоток шампанского.

С губ Марии слетел тихий смешок, но ее щеки стали пунцовыми.

– Ты слишком много думаешь о сексе, а мы с Мисси уверены, что это не самое важное.

– И что вы, две маленькие девственницы, об этом знаете? У вас и секса-то никогда не было! – Джина вспыхнула от нахлынувших паники и гнева, вытеснивших из души угнетающее ощущение отвергнутости.

– Не обязательно заниматься сексом с парнем, чтобы понять, что ты его любишь. Мисси не волновалась по поводу того, как Картер будет… – Марии замялась, – исполнять супружеский долг. Они обсудили это.

Нет, вы только вслушайтесь – супружеский долг!

Ярость Джины разгоралась. Из того немногого, что рассказал ей Картер, – и того обширного, о чем он умолчал, – она знала, что лучшая подруга Марии, Мисси Уэйнрайт, была жеманной, лицемерной недотрогой, которая скорее зашьет себе влагалище, чем позволит Картеру хотя бы упомянуть о сексе!

Этот мужчина буквально изголодался по страсти. Он так жаждал хотя бы прикосновения, что Джина чуть не расплакалась от умиления, когда он с воодушевлением отреагировал на обычный поцелуй. Картер даже поблагодарил ее с этим тягучим южным акцентом, когда она расстегнула молнию на его брюках и положила ладонь на твердую, пришедшую в боевую готовность плоть. В тот момент Джина не осознавала, что Картер был девственником, но, когда он смущенно признался в этом позже, паря с ней в эйфории чувственного послевкусия, ее сердце так и сжалось в груди.

Уму непостижимо, что мужчина, такой зрелый и сексуально неутомимый, отказывал себе в главной из людских потребностей! Неужели его невеста была такой равнодушной и фригидной? Вырвавшийся у Джины резкий смешок очень подходил ее новому амплуа: злая сексуальная королева попыталась разбить счастливую пару, а потом крадучись вернулась в темный лес, полный сожалений и упреков.

– На самом деле твоя лучшая подруга Мисси не обсуждала с Картером «супружеский долг», но передай ей, чтобы не переживала. – Шампанское за двести долларов заурчало в животе Джины. – Как выяснилось, ее жених обладает прирожденной способностью доводить женщину до оргазма. Мало того что у него член как у жеребца, так он еще и исключительно ловкий, невероятно гибкий и просто неутомимый. Мне ли не знать – я протестировала его лично.

– Что-о-о? – сдавленно всхлипнула потрясенная Марии.

Риз изумленно прыснула:

– Джина, ты прекратишь ее дразнить? Это не смешно.

– Если ты и правда так шутишь, это отдает дурным вкусом. – Марии сейчас напоминала капризного, очень наивного ребенка. – Сердце Мисси было бы разбито, если бы Картер нарушил обет.

«Особенно с потаскухой вроде тебя», – мысленно закончила за нее Джина.

Она вдруг почувствовала себя невероятно трезвой, безрассудной и мстительной. Картер ушел от нее решительно настроенным сдаться на милость Королевы-девственницы – но Джина не собиралась хранить его тайну. Она не стыдилась наслаждения, которое они испытали вместе, это было нечто неподдельное и яркое, хотя и мимолетное.

– Не накручивай себя, Марии. – Риз, вечно напоминавшая квохчущую над цыплятами наседку, потрепала Марии по спине и бросила на Джину уничтожающий взгляд. – Это всего лишь тонкий английский юмор Джины. Не знаю, что на нее нашло.

А вот Джина знала, что нашло на Риз, эту принцессу Парк-авеню, с тех самых пор, как она вернулась после ночи любви со своим парнем. Риз по уши влюбилась в того морского пехотинца, с которым познакомилась в какой-то забегаловке. Джина видела, как Риз поглаживала висевший на шее армейский жетон, когда думала, что на нее никто не смотрит. Подруга уже успела объявить, что Мейсон оказался «тем самым единственным», словно процитировав строчку из слащавой мелодрамы.

Горечь и нечто напоминавшее зависть схватили Джину за горло, вызвав желание причинить боль и Риз. Этой безнадежно романтичной натуре, нелепо верившей в любовь с первого взгляда.

– Единственное, Риз, что на меня нашло, – это воспоминание об огромном, как у жеребца, члене Картера Прайса…

– Прекрати, больше ни слова! – закричала Марии, закрывая уши, как ребенок, не желающий слушать правду. По ее щекам заструились слезы. – Это не так. Этого не может быть. Ты лжешь. Картер ни за что не сделал бы ничего подобного. Он – порядочный парень. И он любит Мисси.

– Картер может любить Мисси, но занимался любовью он со мной.

– Джина, как ты могла так поступить? – обнимая Марии, прошептала сокрушенная Риз. – Ты ведь знала, что он обручен.

«Потому что я говорила, и он слушал, – подумала Джина. – А потом он говорил, и я слушала. И мы касались друг друга, целовались, держались за руки, и это казалось важным. Потому что он был умным, юморным и нежным, и когда он смотрел на меня, я чувствовала себя сексуальной и особенной».

Но Джина не произнесла это, потому что на самом деле ее ощущения оказались лишь иллюзией, вызванной зноем летней ночи и коварными феромонами. К утру все развеялось.

– Я сделала это, потому что он был страстным, сексуальным и умолял об этом. С чего бы еще? – ответила она.

Риз тихо выругалась. Марии вскочила на ноги, и ее лицо исказилось яростью и отвращением.

– Но он обручен и вот-вот женится. У тебя что, вообще не осталось ни капли чести? Как можно быть такой… потаскухой?

Джина усилием воли подавила дрожь. Ее и раньше называли потаскухой – сказать по правде, собственный отец называл ее намного хуже. Но сейчас это слово впервые было обращено к ней сознательно.

– Она не потаскуха, – вдруг прозвучал голос Кэсси, и, обернувшись, все увидели ее с открытой бутылкой шампанского, пеной струящегося с пальцев. – Это не она обручилась и готовится к свадьбе. Это он. Обвинять Джину в его неверности – еще один образчик двойных стандартов, которые…

– Так ты все знала? – прервала Марии, не дав Кэсси закончить лекцию на тему феминизма.

– Да. Она призналась мне на следующее утро после того, как все случилось.

– Почему ты ничего не рассказала мне? – вскричала Марии. Ее эмоциональная вспышка резко контрастировала с немигающим, спокойным взглядом Кэсси.

– А с какой стати? Это касается только Картера и Джины.

– Может быть, с такой, что Картер – мой брат, а его невеста – моя лучшая подруга! С такой, что я собираюсь стать ее подружкой невесты. С такой, что это – катастрофа. – Марии плюхнулась на шезлонг. – Я не могу сказать Мисси. Она будет уничтожена. Свадьба через неделю. И Мисси планировала церемонию больше года.

– Не волнуйся, он ничего не отменит. Он ведь вернулся к ней, не так ли? – Джина сосредоточенно изучала свои ногти, борясь с болью, стиснувшей грудь, и старательно делая вид, будто ей все равно. – Не понимаю, что ты так завелась, Марии. Это было приятно, но я не собиралась его удерживать.

– Не могу поверить, что уважала тебя! Что считала тебя классной. Тогда как на самом деле ты просто лживая потаскуха без сердца и моральных принципов!

– Угадала, Скарлетт. Я – бессердечная шлюха. – Джина поднялась, забирая у Кэсси бутылку. Плеснув остатки шампанского в бокал, она отсалютовала всем, поднимая тост. – Похоже, шоу на сегодня окончено, так что мне остается только откланяться и удалиться. Было весело, но я ухожу. Мне утром рано вставать, чтобы успеть на рейс в Лондон.

– Погоди-ка, а как же наше путешествие? – спросила Кэсси, и ее глаза округлились, точно так же, как и глаза Риз. – Мы ведь собирались ехать завтра, ты не забыла?

– Думаю, стоит отложить поездку до лучших времен. – Джина кивнула на Марии, которая смотрела так, будто у нее на голове вместо волос шевелились змеи. – Я не выдержу три недели в одной машине с нашей южанкой Скарлетт, которая пялится на меня так, будто кинжалы мечет.

Джина решительно шагнула через порог. Резкие слова Марии и озабоченное жужжание Риз смолкли, стоило ей сосредоточиться на том, чтобы держать спину прямо и не поддаваться желанию расплакаться от жалости к самой себе.

На лестнице ее догнала Кэсси:

– Джина, я этого не понимаю! Ты запросто можешь отправиться с нами в путешествие. Марии свыкнется с этим. То, чем ее брат занимался с тобой, ее не касается.

Но не успела Кэсси договорить, как дом буквально сотряс гневный вопль: «Шлюха!»

Джина прижала ладонь к щеке Кэсси:

– Поживем – увидим. Давай поговорим завтра. Посмотрим, какой настрой будет у меня и у Марии.

Но она уже знала, что Марии не сможет забыть. В этом Джина нисколечко не сомневалась. Она в который раз сожгла все мосты, оттолкнула людей, которые что-то для нее значили. Джина уже жалела о своей вспышке. Какие жестокие, возмутительные слова вырвались у нее! Увы, теперь было слишком поздно брать их назад. И, вероятно, так было даже лучше. Она просто не умела дружить.

Кэсси кивнула:

– Ладно. Я буду скучать по тебе, ты ведь знаешь.

«Я тоже буду скучать по тебе, – ответила про себя Джина. – И по Риз, и даже по Марии».

Но вместо того чтобы признаться в этом, она просто кивнула и ушла.

Наутро, когда все еще спали, Джина вызвала такси. Она осталась довольна нарочито легкомысленной прощальной запиской, на обдумывание текста которой потратила несколько часов.

«Простите за то, что так чудовищно облажалась и испортила наш последний совместный вечер, мои клевые чувихи. Но, по-моему, мы все понимали, что я со своим ненасытным аппетитом до красивых парней рано или поздно как-нибудь да наломаю дров. Надеюсь, вы сможете меня простить.

Целую, Д».

Глава 1

Нью-Йорк-Сити, август, наше время

«У меня кое-что произошло. Тебе с М. придется выбрать классное место проведения торжества Кэсси без меня. Увидимся завтра в свадебном салоне Эмбер. В 11 утра. Не опаздывай.

Целую, Р.».

«Риз Майкл, я убью тебя!» Джина Каррингтон сердито пробежала глазами по сообщению, высветившемуся на экране смартфона.

Это была чистой воды подстава.

Сейчас ее давняя, со времен колледжа, соседка по комнате томилась в муках нирваны второго шанса со своим сексуальным экс-супругом Мейсоном, за которого снова собиралась замуж. В последнее время Риз так сияла от радости и, похоже, от шикарного секса.

Уловка насчет того, что случилось нечто важное, была проявлением нелепого оптимизма Риз. Она неуклюже оставила Джину и Марии наедине, чтобы заставить их поцеловаться и помириться после той нескучной ночки десять лет назад. Джине стоило понять, чем все обернется, как только Риз, эта чемпионка по организации мероприятий, предложила им троим устроить свадебную вечеринку-сюрприз для Кэсси и Така, сексуального качка, за которого подруга планировала выйти замуж в бюро регистрации браков Манхэттена в пятницу перед Днем труда.

В типичной для себя манере Кэсси, их чокнутая подруга, бросила на жениха всю подготовку к церемонии. Так что, переговорив с Таком, Риз постановила: они с Марии и Джиной возьмутся за организацию торжества, не говоря Кэсси ни слова. Свадьбу решили отпраздновать со вкусом и сдержанно – с минимумом гостей и великолепными блюдами в каком-нибудь хорошем ресторане.

В результате они решили пересечься с утра пораньше в любимой забегаловке Джины близ Центрального вокзала и обсудить возможные места празднования. Но Риз загорелась идеей превратить незатейливую встречу в миссию ООН по поддержанию мира, сделав саму себя «третьей лишней».

Впервые после давней ссоры Джина с Марии встретились чуть больше месяца назад, во время фиаско, которым обернулась свадьба Риз с Диланом Бруксом – настоящим Мистером Совершенство. Бывшие подруги держались подчеркнуто вежливо: перекинулись парой слов, даже натянуто обменялись шутками. И никаких оскорблений, никаких попыток наброситься с кулаками или выцарапать глаза, как ожидала Джина. Но, увы, вернуться в прошлое и стереть свои ошибки было невозможно. Оставалось только научиться жить с ними. И она не думала, что Марии когда-либо ее простит. Потому что она себя так и не простила.

Но проблема заключалась не только в этом. За поцелуем и примирением с Марии последовал бы разговор о мужчине, которого Джина пообещала себе никогда больше не вспоминать. И без того за прошедшие годы она думала о нем слишком часто. Последствия той ночи чуть не уничтожили ее и, судя по тому, что рассказала ей Риз, разрушили и жизнь Картера.

Постукивая ноготками со свежим маникюром по смартфону, Джина бросила взгляд на часы, висевшие на стене забегаловки, и желание написать Марии эсэмэску с извинениями за сорванную встречу усилилось. Оставалось десять минут, чтобы успеть дать деру до прихода Марии, потому что впервые в истории Джина прибыла куда-то заблаговременно.

Вздохнув, она швырнула телефон в сумку. Десять лет назад она улизнула бы от Марии и неминуемой неприятной беседы. Потому что в девятнадцать лет Джина творила все что заблагорассудится, а потом удирала от последствий. Ах, как жаль, что она больше не была той легкомысленной дрянной девчонкой!

– Вам что-нибудь принести, мисс?

В ответ на любезный вопрос обслуживавшего столики парня, явно студента, Джина приклеила на лицо улыбку.

– Что-нибудь горячее и крепкое было бы весьма кстати, – заметила она, по привычке окидывая его оценивающим взором.

Официант покраснел до корней волос:

– Хм… что вы имеете в виду, мисс?

– Кофе, – пояснила Джина, сжалившись над парнем. – И, пожалуйста, чистый, без добавок.

Он кивнул:

– Сию минуту.

Она посмотрела вслед удаляющемуся официанту и улыбнулась. Теперь Джина избегала беспорядочных связей, и все же приятно было знать, что она не потеряла былой хватки.

Через десять минут, отхлебнув водянистый кофе, Джина почувствовала себя разомлевшей. Это благодушное состояние длилось до тех пор, пока во вращающейся двери ресторанчика не показалась Марии Прайс, такая привлекательная и деловитая в строгом костюме и на невысоких тонких каблуках. Помахав Марии, Джина увидела, как на ее лице появилось настороженное выражение, стоило ей заметить отсутствие Риз.

Внутри у Джины все сжалось от сожаления. Во время их знакомства в студенческом городке стало ясно, что у них нет ничего общего, и первый месяц учебы Джина нещадно дразнила Марии. Но в итоге их отношения переросли в крепкую, искреннюю дружбу.

Поначалу Джина поглядывала на Марии свысока, считая себя умудренной опытом космополитичной женщиной, которая знала о мужчинах и сексе все, в отличие от зажатой девственницы с юга. Но Марии нравилась ей все больше и больше: под образцовыми манерами угадывалась достойная восхищения приверженность поступать правильно, нести ответственность за свои действия и всегда верить в лучшее в людях. А потом Джина взяла и все испортила, прыгнув в постель с братом Марии, которого та боготворила…

– Привет, Джина. – Одарив ее вежливой улыбкой, Марии скользнула на диванчик. – Мы пришли раньше?

«Если бы», – с досадой подумала Джина, пояснив:

– Риз не сможет прийти. Похоже, что-то приключилось.

– И готова держать пари, я знаю, в чем дело, – пробормотала Марии, заставив Джину поперхнуться кофе. – Клянусь, можно подумать, что Мейсон изобрел секс, заставляющий Риз просто извергаться страстью!

Джина не смогла удержаться от усмешки, хотя в воздухе явно висело напряжение:

– «Извергаться» – здесь ключевое слово.

Марии прыснула:

– Надеюсь, на сей раз речь идет о большем, чем просто секс, потому что я не смогу еще раз распаковывать миллиард трюфелей! Только не в этой жизни!

– Аминь! – Джина отсалютовала Марии чашкой, с улыбкой вспоминая о том, как они вчетвером битых два часа вытаскивали трюфели из расставленных по столам коробочек, когда Риз, отменив свадьбу с Диланом, решила превратить сорвавшееся торжество в празднование… Хорошо, никто так и не понял, чего именно.

Заказав у краснеющего официанта чай со льдом и тост из белого хлеба, Марии приступила к делу, вытащив из портфельчика смартфон.

– Я выбрала несколько вариантов, где могут провести мероприятие в нужный день, подать свадебный торт и соответствовать нашим высоким, но не слишком грандиозным требованиям. Мой личный фаворит – «Терраса Трибека». Знаешь это место?

Джина кивнула:

– Конечно, шикарный ресторан с потрясающим меню и танцполом, где Кэсси с Таком смогут выделывать порнографические номера нам на радость.

Губы Марии дернулись в усмешке.

– Заведение дорогое, но оно того стоит.

– Идет.

Марии с подозрением сощурилась:

– Идет? Но мы еще не рассмотрели другие варианты… И разве ты не хочешь предложить что-нибудь свое?

– У меня была пара идей, – пожала плечами Джина. – Но ни одно из них не подходит так идеально, как «Терраса Трибека».

Подошедший с тостом и чаем для Марии официант с подчеркнутым вниманием обратился к Джине, выясняя, не желает ли она еще чего-нибудь. Марии смерила его взглядом, в котором ясно читалось: «Ну вот, еще один ее трофей».

Десять лет назад Джина порадовалась бы такой оценке – и, возможно, воспользовалась бы преимуществами всего, что мог предложить ей молодой официант. Но не теперь.

Закончив намазывать тост маслом, Марии подняла на Джину синие глаза, уголки ее губ чуть напряглись. И стало ясно, что их общая подруга Риз поступила правильно: давно стоило вскрыть этот нарыв и все обсудить. Джина понимала, что безвозвратно испортила отношения с Марии и им никогда уже не стать лучшими подругами. Но они могли общаться теплее, не ограничиваясь подчеркнутой вежливостью.

– Думаю, мы обе понимаем, почему Риз не появилась здесь сегодня, – заметила Джина. – И это вряд ли как-то связано с ее дражайшим Мейсоном.

– Риз всегда была миротворцем. Но она оставит попытки быть матерью Терезой, когда мы появимся завтра в свадебном салоне Эмбер, забронировав шикарное место для торжества Кэсси и не устроив типично женскую склоку в ресторане близ Центрального вокзала.

– Как ни странно, должна согласиться… – Джина ощутила странное единение с Марии – ими обеими владело смутное желание задушить Риз. – Но я, вероятно, смогу превзойти ее ожидания.

– Как?

– Извинившись за все эти гадости, что я сказала тебе в наш последний вечер в колледже, за все эти жестокие, ребяческие, ненужные вещи. – Джина чуть не задыхалась, а Марии хранила молчание. – И, что гораздо важнее, попросив прощения за то, что соблазнила твоего брата – столь же жестоко, ребячески и ненужно. Меня оправдывает лишь то, что я появилась в неправильное время в неправильном месте. Я поступила очень плохо, оказавшись бессердечной, эгоистичной потаскухой.

Оставаясь пугающе невозмутимой, Марии слегка наклонила голову:

– Спасибо за извинения. Но если ты вела себя жестоко и ребячески, то и я тоже. И… несмотря на то что я вполне обошлась бы без столь красочного описания… – Марии смущенно закашлялась, – причиндалов моего брата, ты не сказала тогда ничего, что не соответствовало бы действительности. – Она опустила взгляд на свои руки, нервно теребившие салфетку. – Это ведь Картер пошел на измену, Джина. Не ты. А после того, как мне пришлось наблюдать медленную, болезненную гибель его брака и видеть, каким развратником он стал после развода… не думаю, что тебе стоит брать на себя всю вину.

«Развратником? – не поверила своим ушам Джина. – Картер?!»

Да, он был потрясающе красивым, брутальным, притягательным и сексуальным, но под этим мачо скрывался мужчина, который, подобно Марии, хотел всегда поступать правильно, – благородный, чувствительный и трогательно сдержанный, несмотря на пылкое желание, горевшее в его ясных синих глазах.

Ни один человек не мог измениться так сильно. Даже за десять лет…

– Риз говорила мне, что Картер развелся. – Чувство вины запульсировало у Джины внутри, сопровождаясь неуместной волной страстного желания. – Я сожалею и об этом тоже.

– Тебе не за что извиняться, – рассудительно заметила Марии. – Развод случился не по твоей вине – у них было много других… проблем.

– Очень любезно с твоей стороны, – заметила Джина. И еще любезнее было то, что Марии явно не кривила душой. – Но я была непосредственной участницей событий и знаю, как упорно он пытался противостоять мне.

Марии всплеснула руками, прерывая ее:

– Ладно-ладно, все в прошлом, а то ты отклоняешься на тему под названием «Все, что мне не следует знать о своем брате».

Джина прыснула, увидев выражение ужаса на лице этой благовоспитанной красавицы с юга, которая, похоже, осталась такой же застенчиво-восприимчивой в том, что касалось обсуждения сексуальной жизни ее старшего брата.

– Дело в том, что… мне тоже стыдно за вещи, которые я сказала тебе той ночью. Я хотела взвалить вину на тебя, потому что обвинить Картера означало бы признать: он бесконечно далек от пьедестала, на который я его возвела. – Марии вздохнула. – Сейчас мы уже не так близки.

– О, Марии, мне так жаль! В этом тоже есть моя вина?

– Я так не думаю. Это все равно произошло бы, как только я стала бы старше, мудрее и поняла, кто он на самом деле, – с горечью бросила Марии, а потом улыбнулась Джине. – Слушай, я надеюсь, что теперь-то мы будем ладить. Потому что отношения с братом не так важны для меня, как моя дружба со всеми вами.

– Да, будем ладить, – подтвердила Джина, но, когда Марии извинилась и отправилась в дамскую комнату, почувствовала себя опустошенной.

Может быть, между ними и не произошло типично женской склоки, и, может быть, она принесла Марии запоздалые извинения… но почему-то ощущения, что этого достаточно, не возникло.

Жужжание смартфона Марии вырвало Джину из окутавшего ее чувства вины, заставив расплескать кофе. Джина вытерла лужицу и подхватила телефон, опасно вибрировавший на самом краю стола. И тут ее внимание привлекла фотография, вспыхнувшая на экране под текстом эсэмэски:

«Приезжаю в «Стандарт» сегодня в 7 вечера. Я в Нью-Йорке до пятницы. Напиши мне. Нам нужно обсудить твое содержание. К».

Сердце подпрыгнуло у Джины в груди, и прежний жар желания вспыхнул с новой силой. Прижав большой палец к экрану, она пробежала по опасно привлекательному лицу, почти не изменившемуся за десять лет. Волосы Картера стали длиннее, пряди густыми волнами брутально завивались у ушей и спускались к воротнику. Когда-то впалые щеки немного округлились, глаза цвета электрик теперь казались холоднее и ярче, на лице выделялось несколько морщинок, но в остальном Картер Прайс выглядел даже сексуальнее, чем Джина его помнила. Она коснулась соблазнительной ямочки на его подбородке, явственно ощутила царапанье щетины и привкус фисташек, которые чувствовала тогда, когда слизывала ручеек мороженого с его пухлой нижней губы.

«Перестань гладить телефон Марии, ты, идиотка!» – одернула она себя и поспешила положить смартфон на стол, перевернув экраном вниз, за мгновение до того, как за плечом появилась Марии.

– Твой телефон гудел, – сообщила Джина как можно беззаботнее, хотя пульс уже вовсю отдавался в висках.

– Точно, спасибо. – Марии взяла телефон и скользнула обратно на диванчик.

Она прочитала сообщение, и глубокая складка залегла на ее лбу. Тело Джины томилось в страстной горячке, но Марии ничего не сказала, написала несколько слов, нажала на «отправить» и сунула телефон в кармашек портфеля.

– Так я закажу «Терассу Трибека»? – произнесла она деловитым тоном. Хмурое выражение сбежало с ее лица.

Внутри у Джины все сжалось от щемящего чувства. Марии не доверяла ей. И, положа руку на сердце, кто мог упрекнуть ее за это?

Они договорились встретиться завтра, чтобы примерить наряды подружек невесты в свадебном салоне Эмбер, подруги Риз, в районе Манхэттенского моста. А потом Марии бросилась к выходу, торопясь в свой офис в Бруклине.

Глядя ей вслед, Джина осознала, что существует лишь один способ завоевать доверие Марии и доказать самой себе, что достойна этого доверия. Ей стоило наконец-то исправить все, загладить вину за ту давнюю историю.

По спине побежали мурашки, и она залпом допила остывший кофе. К сожалению, исправить все означало извиниться не только перед Марии.

Глава 2

Джина вышла из такси под Хай-Лайн в нью-йоркском Мясоразделочном квартале и поднялась по железным ступеням в прямой узкий парк, возведенный на месте старых железнодорожных путей. Бетонная дорожка, обрамленная дикими папоротниками и цветами, была полна любителей бега, милующихся парочек и семей, наслаждающихся приятно теплым нью-йоркским вечером.

Пот заструился по ее спине, когда Джина вошла с жаркой улицы в прохладный вестибюль отеля «Стандарт». Элегантный, в стиле ретро декор – все эти белые пластиковые скульптуры, искусственно состаренные каменные стены и обтянутые темной кожей сиденья стульев – заставил Джину почувствовать себя на съемочной площадке научно-фантастического фильма 1960-х годов.

Джина приподняла руки, чтобы не дать поту протечь из подмышек на винтажное мини-платье от Диор, которое она выбирала в своем обширном гардеробе целых полчаса. По замыслу Джины, встречаясь лицом к лицу с призраками прошлого, выглядеть стоило первоклассно, утонченно и сдержанно.

Она немного помедлила и, сделав успокаивающий вдох, направилась к стойке регистрации.

Портье записал сообщение, над составлением которого Джина трудилась большую часть дня. Идеальное сочетание вежливых, бесстрастных и не слишком напористых слов – всего одно предложение, дающее Картеру возможность связаться с ней, чтобы она могла лично принести ему извинения.

Воспользоваться возможностью или нет – это целиком и полностью зависело от него. Отойдя от стойки, Джина испытала невыразимое облегчение. Она сделала то, что должна была сделать. И теперь уже не имело значения, позвонит ли ей Картер. Она почему-то сомневалась, что он захочет сделать это.

Джина успела погуглить информацию о генеральном директоре «Бумажного консорциума Прайса» из Саванны, штат Джорджия. Проведя добрых двадцать минут за детальным изучением фотографий, сплетен и местных новостей, касающихся Картера Прайса и меняющихся, будто в калейдоскопе, идеально-модельных возможных невест, которые сопровождали его на светские торжества и благотворительные мероприятия, Джина вынуждена была признать: Марии не солгала.

Теперь чувствительный, застенчивый южный джентльмен был не просто плейбоем. Он, казалось, пытался побить мировой рекорд по мимолетным связям. Этот Картер был уже не тем парнем, который после их ночи помчался к своей возлюбленной, сгорая от стыда. Неужели он так сильно изменился по ее вине?

Пораженная этой мыслью, Джина замерла на месте – прямо у входа в лобби-бар отеля – и посмотрела на часы. Без десяти шесть. До приезда Картера оставался час. Значит, можно было выпить что-нибудь прохладительное, не рискуя с ним столкнуться.

В переполненном шумными тусовщиками и утомленными туристами баре уже вовсю бурлила жизнь. Один столик в дальнем углу еще пустовал. Джина поспешила к нему, перехватив по пути официанта.

– Содовую, пожалуйста… Нет, не то, – замялась она. – Принесите маленький сухой мартини, вермута поменьше.

Один коктейль не повредит, и она его заслужила.

Когда принесли мартини, Джина сделала глоток и поставила бокал перед собой, смакуя цветочный привкус джина. Потом пронзила оливку у основания бокала коктейльной палочкой и покружила ее, наслаждаясь легким кайфом от алкоголя. Порыв холодного воздуха из кондиционера развеял спертый запах тел и дорогого парфюма, и Джина мысленно перенеслась в знойный летний день, случившийся целую жизнь назад….

Аромат лип и гиацинтов защекотал ее ноздри при воспоминании о приятной прохладе прихожей дощатого дома в кампусе колледжа. Джина ощутила холод паркета под босыми ногами, как тогда, когда на цыпочках кралась по коридору, зажав туфли в кулаке. От угрызений совести сосало под ложечкой: она скользнула домой в четыре часа дня после того, как всю ночь напролет веселилась на студенческой вечеринке, хотя клятвенно обещала провести день в библиотеке с Риз. И тут из комнаты Марии на втором этаже донесся незнакомый мужской голос, низкий и бесцеремонный, несмотря на сквозившие в нем ленивые нотки Дальнего Юга.

Глава 3

– Нет, это мой окончательный ответ, Марии. Мама не разрешит тебе отправиться в эту поездку с подругами, да и я тоже. После моей свадьбы ты останешься в Саванне на лето.

Джина нахмурилась. Значит, легендарный старший брат, Святой Картер, явился сюда, чтобы отвезти вещи Марии домой. Джина сунула ноги в туфли и решила подслушать разговор – от души насладиться тем, как Марии опустит парня ниже плинтуса, чего он, безусловно, и заслуживал.

– Не думаю, что мне нужно твое разрешение, Картер, – ответила Марии. – Ты не папа, а мама передумает, как только я с ней поговорю.

«Так держать, Марии!» – про себя подбодрила Джина.

Ее грудь горделиво раздулась от осознания того, что год назад у подруги была кишка тонка так дерзко возражать Святому Картеру. Как дружно подозревали Джина, Риз и Кэсси, этот парень был настоящим лохом – отсюда и пошло прозвище, которым они его наградили.

– Мама не управляет финансами фабрики, а я – да, – последовал тихий, терпеливо-раздраженный ответ. – Как же ты отправишься в поездку, если я отказываюсь платить за нее?

– Папа оставил мне долю в консорциуме. Разумеется, я могу…

– Папа оставил твою долю в управлении опекуна, – перебил он все с тем же непреклонным спокойствием. – В управлении, которое он доверил мне, пока ты не достигнешь совершеннолетия – и в данном случае я отказываюсь давать тебе деньги.

– Это несправедливо, Картер!

Пальцы Джины сжались в кулаки. Медленно, но верно самоуверенность и твердость, которые Марии приобрела за год, улетучивались. В сущности, брат даже ее не слушал, и за одно только это Джина могла задушить его голыми руками. Ну почему мужчины вечно напоминают ее отца, критичного, деспотичного и всегда-всегда правого?

Наверху хлопнула дверь спальни Марии, чьи-то шаги застучали вниз по ступеням, и Джина вжалась спиной в нишу на лестничной клетке. Она мельком увидела бросившуюся на кухню высокую фигуру.

Прячась в нише и слушая тяжелые вздохи парня, Джина гадала, разумно ли вмешиваться: с ее склонностью к провокациям она наверняка лишь усугубила бы ситуацию, не говоря уже о том, что это ее не касалось. Но когда Джина подошла к проему кухонной двери и увидела, как он достает одну из бутылок диетической колы Риз из холодильника, гнев так и забурлил в ее душе.

Картер закрыл холодильник, стоя спиной к Джине, скрутил крышку с бутылки и, щелчком отправив ту в мусорное ведро, сделал большой глоток колы. Его огромная рука сжала край раковины, но твердая линия лопаток немного ослабла.

Почему Джина должна была уважать его право на личное пространство, если он не уважал подобного права Марии?

Вызывающе прислонившись к дверному косяку, Джина произнесла вкрадчивым мурлыкающим тоном, обычно превращавшим мужчин в глину в ее руках:

– Знаете, пора вам вытащить эту огромную самодовольную палку из своей задницы. А то, не ровен час, испортит такую красивую линию ваших дизайнерских штанов!