Английская романтическая поэзия Грищенков Р.
Вильям Блейк (1757–1827)
В. Блейк
- Тигр, тигр, жгучий страх,
- Ты горишь в ночных лесах.
- Чей бессмертный взор, любя,
- Создал страшного тебя?
Тигр
Перевод К. Бальмонта
- Тигр, тигр, жгучий страх,
- Ты горишь в ночных лесах.
- Чей бессмертный взор, любя,
- Создал страшного тебя?
- В небесах иль средь зыбей
- Вспыхнул блеск твоих очей?
- Как дерзал он так парить?
- Кто посмел огонь схватить?
- Кто скрутил и для чего
- Нервы сердца твоего?
- Чьею страшною рукой
- Ты был выкован – такой?
- Чей был молот, цепи чьи,
- Чтоб скрепить мечты твои?
- Кто взметнул твой быстрый взмах,
- Ухватил смертельный страх?
- В тот великий час, когда
- Воззвала к звезде звезда,
- В час, как небо все зажглось
- Влажным блеском звездных слез, —
- Он, создание любя,
- Улыбнулся ль на тебя?
- Тот же ль он тебя создал,
- Кто рожденье агнцу дал?
Ночь
Перевод К. Бальмонта
- Скрылось солнце в сонной дали,
- Горит вечерняя звезда.
- Птицы в гнездах замолчали,
- Я своего ищу гнезда.
- Свод небесный высок,
- И луна, как цветок,
- Неба тихая дочь,
- Ясно смотрит на ночь.
- Мир вам, долы, рощи, нивы,
- Где был восторг веселых стад,
- Где, легки и молчаливы,
- Блуждая, ангелы блестят.
- Их нельзя увидать,
- Но от них благодать —
- Всем листам и цветам,
- Всем вздыхающим снам.
- То в кусты они заглянут,
- Тепло ли птичкам в их гнезде.
- То у нор звериных встанут,
- Посмотреть, нет ли боли где.
- Чуть кто горько вздохнет,
- Пусть скорей он уснет,
- Близ него посидят,
- Усыпят ум и взгляд.
- Если волки жадно воют,
- Они, жалея их, стоят,
- Грустным видом успокоят
- И малых агнцев сохранят.
- Если ж, робок и тих,
- Кто погибнет из них,
- Всех загубленных тут
- В новый мир поведут.
Тайна любви
Перевод К. Бальмонта
- Не ищи сказать любовь,
- Рассказать ее нельзя.
- Нежный ветер движется
- Молча и невидимо.
- Я сказал свою любовь
- Всё ей сердце рассказал,
- С трепетом и с ужасом.
- Ах, она сокрылась прочь.
- Только что ушла она,
- Странник мимо путь держал,
- Молча и невидимо.
- Вздохом он унес ее!
Радость-дитя
Перевод К. Бальмонта
- «Нет мне названья,
- Мне только два дня».
- Как же назвать?
- «Нет счастливей меня;
- Радость – названье мое».
- Нежная радость
- Да будет с тобой,
- Светлая радость
- Мечтой голубой
- Смотрится в сердце твое.
- Нежная радость,
- Есть ли нежней?
- Светлая радость
- Только двух дней: —
- Слушай с улыбкой,
- Я песню пою,
- Песней приветствую
- Радость мою.
Маленький мальчик, потерявшийся
Перевод К. Бальмонта
- «Отец, отец, куда ты идешь?
- О, не иди так быстро!
- Ответь мне, отец, я твой маленький мальчик,
- Иначе я потеряюсь».
- Ночь была темна, не было отца,
- Ребенок измок от росы;
- Глубока была топь, и плакал ребенок,
- И прочь улетали туманы.
Маленький мальчик, найденный
Перевод К. Бальмонта
- Маленький мальчик в пустынном болоте,
- Влекомый блуждающим светом,
- Начал рыдать, но Бог, всегда близкий,
- Предстал, как отец, весь в белом.
- Он склонился к нему, и за руку взял,
- И, целуя, привел его к матери,
- В то время как, бледная, в долине пустынной,
- Она искала любимого мальчика.
Колыбельная песня
Перевод К. Бальмонта
- Сладость снов, сойди, как тень,
- Сон, дитя мое одень.
- Сны, сойдите, как ручей,
- Лунных ласковых лучей.
- Сладкий сон, как нежный пух,
- Убаюкай детский слух.
- Ангел кроткий, сладкий сон,
- Обступи со всех сторон.
- Смех, сверкай во тьме ночей
- Над отрадою моей.
- Будь с ним лучшей из утех,
- Материнский нежный смех.
- Каждой жалобе шепни:
- – Задремли и отдохни.
- Каждой жалобе скажи:
- – Крылья легкие сложи.
- Спи, дитя, счастливым сном,
- Целый мир уснул кругом.
- Спи же, спи, родимый мой,
- Я поплачу над тобой.
- Предо мной священный лик
- На твоем лице возник,
- Твой Создатель здесь, во сне,
- Горько плакал обо мне.
- Как невинное дитя,
- Плакал, глазками блестя,
- О тебе и обо всех,
- И слезами смыл наш грех.
- И теперь глядит, любя,
- Он с улыбкой на тебя,
- В снах ребенка спит он сам.
- Мир Земле и Небесам.
Книга Тэль
Перевод К. Бальмонта
- 1
- Дщери Серафима водили кругом
- Свои золотые стада,
- Все, кроме младшей: бледная,
- Искала она сокровенного воздуха,
- Чтоб увянуть, подобно утренней ясности,
- Уйти от смертного дня своего.
- Вниз по реке Адоне
- Слышится нежный голос ее,
- И как капли рассветные, капли росы,
- Упадает тихая жалоба.
- «О жизнь вот этого Ключа,
- Жизнь нашего Источника.
- Для чего увядает водный лотос?
- Для чего увядают эти чада Источника,
- Рожденные только затем,
- Чтоб улыбнуться и пропасть?
- А! Тэль – как взнесенная влагою радуга,
- И как уходящее облако,
- Как отражение в зеркале,
- Как тени в воде,
- Как детские сны, как улыбка на детском лице,
- Как голос тоскующей горлицы,
- Как день преходящий, как музыка в воздухе.
- А! Если б хоть лечь мне тихонько,
- Головою тихонько припасть,
- И спать так, дремать,
- Сном тихим, сном смерти,
- И слушать тихонько голос Того,
- Кто ходит в саду в вечернее время».
- Дыша меж смиренных трав,
- Скромная Лилия Долины
- Отвечала кроткой девственнице так:
- «Я водная поросль, произрастание,
- И такая я малая,
- И люблю я быть в низких долинах,
- Такая я слабая,
- Что едва мотылек золотистый
- На главе моей может присесть.
- Но меня Небеса посетили,
- И Тот, Кто взирает с улыбкой на все,
- Проходя по долине,
- Каждое утро,
- Длань надо мною Свою простирает
- И мне говорит:
- „Радуйся травка смиренная,
- Новорожденный лилейный цветок,
- Кроткая дева долин молчаливых и скромных ключей;
- Ибо ты будешь одета в сияние,
- И будешь напитана манною утра,
- Пока летний зной не растопит тебя,
- Близ ручьев и ключей, чтоб ты расцвела
- В бессмертных долинах”.
- О чем же печалится Тэль?
- О чем же вздыхать владычице Гарских долин?»
- Она умолкла, в слезах улыбнулась,
- И замкнулась в своем серебристом святилище.
- И ответила Тэль:
- «О, смиренная дева мирной долины,
- Дары свои тем отдающая, кто не может потребовать,
- Безгласным, усталым; дыханье твое
- Питает ягненка невинного,
- Он вдыхает воздух одежд твоих млечных,
- Он срезает твои цветы,
- А ты глядишь, улыбаешься прямо ему в лицо,
- Стирая с его кротко-мягкого рта
- Заразительность пятен.
- Твое вино очищает
- Золотистый мед;
- Твое благовонье, которое ты рассыпаешь
- По каждому малому листику возникающих трав,
- Оживляет тучных коров,
- Укрощает коней огнедышащих.
- А Тэль – как неверное облако,
- Зажженное солнцем встающим, —
- Я исчезаю,
- Я оставляю престол свой жемчужный,
- И кто мое место найдет?»
- «Царица долин, – отвечала ей Лилия, —
- Вопроси вон то нежное облако,
- Почему оно искрится в утреннем небе,
- Почему развевает по влажному воздуху
- Блестящесть своей красоты?
- Снизойди, о малое облачко,
- И помедли пред взорами Тэль».
- Облачко вниз опустилось;
- А Лилия кротко склонила главу,
- И в мыслях заботам своим отдалась,
- Многочисленным,
- Среди зеленеющих трав.
- 2
- «О, малое Облако, —
- Промолвила девственная, —
- Скажи мне, скажи, отчего ты не жалуешься,
- Ведь ты увядаешь в единый час,
- Мы поищем тебя – и вот, не найдем.
- А! Тэль подобна тебе,
- Я прохожу – но я сетую,
- И мой голос не слышит никто».
- Открыло тут облако
- Свою золотую главу,
- И его лучезарная форма
- Скользнула, мелькнула и, блистая по воздуху,
- Предстала пред взорами Тэль.
- «О, девственная, ты, значит, не знаешь,
- Что пьют наши кони из тех златоструйных источников,
- Где Люва сменяет своих лошадей?
- Ты смотришь на юность мою и боишься,
- Потому что вот я исчезаю,
- И больше не видно меня?
- Не остается ничто.
- О, дева! Но я говорю тебе —
- Я, уходя, ухожу к жизни удесятеренной,
- К миру, к любви, к святым восхищениям.
- Незримо сходя, тяготеют
- Бестелесные крылья мои
- Над бальзамическим ликом цветов,
- К Росе светлоглазой ласкаются,
- Чтоб впустила меня она в свой золотистый шатер —
- Дева в слезах преклоняется с трепетом
- Пред восходящим Солнцем,
- Пока мы не встанем, соединенные,
- Золотистая сольет нас перевязь,
- И никогда уже не разлучимся,
- Блуждаем, соединенные,
- Питая все кроткие наши цветы».
- «Правда, о, малое Облако?
- Я боюсь, что мы не похожи;
- Потому что я прохожу по Гарским долинам
- И вдыхаю дыханье нежнейших цветов,
- Но не питаю я малых цветов;
- Щебетание птиц слышу я, но их не питаю,
- Они улетают и сами находят свой корм.
- Но Тэль им уже больше не радуется,
- Ибо я увядаю.
- И все скажут: „Без пользы жила
- Эта блестящая женщина.
- Не жила ли она лишь затем,
- Чтобы в смерти быть пищей червям?”»
- Облако нежно склонилось
- На своем воздушном престоле
- И так отвечало: «О, дева небес,
- Если ты пища червям,
- Как велико это, как велико благословенье твое.
- Все, что живет, живет не одно, не для себя одного.
- Не бойся, Червя воззову я бессильного
- С низкого ложа его
- И ты его голос услышишь.
- Приди, о, Червь безмолвной долины,
- К царице задумавшейся».
- Беспомощный Червь поднялся
- И на лилейном листке поместился,
- А блестящее Облако дальше поплыло, вперед,
- Чтоб найти подругу в долине.
- 3
- Тогда Тэль, удивленная,
- На Червя посмотрела
- Меж тем как раскинулся он на росистом ложе своем.
- «Неужели ты – Червь, образ слабости?
- Я вижу тебя как ребенка,
- Закутанным в нежный лилейный листок.
- О, не плачь, малый голос;
- Говорить ты не можешь, но можешь ты плакать.
- Это – Червь?
- Я вижу тебя, ты лежишь, обнаженный, беспомощный,
- В слезах, и никто не ответит тебе,
- Приласкать тебя некому
- С материнской улыбкой».
- Глыба Земли услышала горе Червя
- И, проникнувшись жалостью,
- Главу подняла свою.
- Над ребенком заплакавшим нежно склонилась она,
- Млечной нежностью жизнь ее тайно дохнула,
- Потом устремила на Тэль она пристальный взгляд
- Смиренных очей своих.
- «О, красота этих Гарских долин,
- Не для себя самих мы живем.
- Ты видишь, кажусь я и скудной и низкой такою.
- Я и есть такова.
- Сама по себе, грудь моя холодна,
- Темна моя грудь, сама по себе;
- Но Тот, Кто любит всех скудных,
- На главу мою миро свое изливает,
- И целует меня, и обвязывает
- Перевязь свадебную
- Вкруг груди моей, сам говоря:
- Мать детей моих, Я полюбил тебя
- И венец тебе дам, тот венец
- Никто не возможет отнять.
- Но как это, нежная дева,
- Я просто не знаю,
- Как могу это знать я?
- Размышляю над этим и все ж размышлять не могу,
- Но вот я живу и люблю».
- Дщерь Красоты отерла
- Глаза свои скорбные белым покровом своим
- И молвила: «Ах, я не знала этого,
- Потому я и плакала.
- Бог любит Червя,
- Он накажет ту злую стопу, что умышленно
- Будет давить беззащитную форму.
- Это я знала;
- Но что в пищу ему Он дает млеко и миро,
- Этого я никогда не слыхала, не знала – и плакала.
- И в воздухе кротком я жаловалась,
- Ибо я увядаю
- И ложусь на холодное лоно твое,
- Свой блестящий удел покидаю».
- «Царица Долины, – ответила ей Праматерь Земля, —
- Я слышала вздохи твои,
- И все твои жалобы
- Над моей кровлей пролетали,
- Но я позвала их вниз.
- Хочешь ли ты, о, царица, войти в мой дом?
- Дано тебе в дом мой войти и вновь возвратиться;
- Не бойся же здесь ничего,
- Да вступишь сюда, о, девственная».
- 4
- Страшный Привратник вечных врат
- Поднял северный засов;
- Тэль вошла и увидела тайны страны неведомой.
- Она увидала постели мертвых и те места,
- Где волокнистый корень каждого сердца
- Глубоко на земле отпечатывает
- Изгибы свои ненасытные;
- Увидала страну печали и слез,
- Где никогда не бывало улыбки.
- Блуждала она в крае туч,
- В стране, где долины темные,
- Слушала вопли и жалобы,
- Вдруг останавливалась,
- Плакала возле росистых могил.
- Она стояла в молчании,
- Вникала она в голоса глубин,
- Меж могил пришла к своей собственной,
- Там села она и услышала
- Голос скорби, примчавшийся,
- Как вздох, из пустой и глубокой ямы.
- «Почему слух не может закрыться
- Для собственной гибели?
- Или блистающий глаз —
- Для отравы улыбки?
- Почему наполнены веки стрелами,
- Остриями, готовыми тотчас убить?
- Там тысяча смерть приносящих воителей
- В засаде лежит, —
- Или глаз даров, глаз щедрот, устремляющий
- Дождь плодов и чеканного золота.
- Зачем заклеймен наш язык
- Медом от каждого ветра?
- Зачем слух, этот водоворот,
- Свирепо в себя вбирающий сеть мирозданий?
- Зачем ноздри, широко вдыхающие ужас,
- Дрожащие, ноздри испуганные?
- Зачем узда щекочущая
- На пламенном юноше?
- Зачем низкая эта завеса —
- Тело на ложе наших желаний?»
- Тэль вскочила и с криком назад побежала,
- Беспрепятственно,
- Пока не достигла знакомых Гарских долин.
Вальтер Скотт (1771–1832)
Ночь покойна была, но заснуть не дала.
Он вздыхал, он с собой говорил:
«Не пробудится он; не подымется он;
Мертвецы не встают из могил».
В. Скотт
Клятва Мойны. (Шотландская баллада)
Перевод К. Павловой
- Вот клятва Мойны молодой:
- «Не буду графу я женой!
- Хотя б от всех людских племен
- Остались в мире я да он,
- Хотя б он мне в награду дал
- Алмазы, жемчуг и коралл,
- Хотя б владел он всей страной,
- Не буду графу я женой!»
- – «Обеты дев, – сказал старик, —
- Все вмиг даны, забыты вмиг;
- Обвив крутые высоты,
- Алеют вереска цветы,
- И скоро ветр с утеса прочь
- Их унесет в осенню ночь;
- Но Мойна, прежде ночи той,
- Уж может графу быть женой».
- – «Пусть лебедь, – Мойна говорит, —
- В гнездо орлиное взлетит,
- Назад пойдут потоки гор,
- Пусть упадет утес Бенмор
- И битвы в час наш грозный клан
- Пусть побежит от англичан, —
- Но я не изменюсь душой:
- Не буду графу я женой!»
- Еще доселе в тростнике
- Гнездится лебедь на реке,
- Бенмор огромный не падет,
- Крутой поток бежит вперед,
- Клан все слывет, каким он слыл,
- И пред врагом он не дал тыл, —
- Но Мойна любит всей душой,
- И Мойну граф зовет женой.
Дева Озера (фрагмент)
Перевод А. Пушкина
- Шумит кустарник… На утес
- Олень веселый выбегает,
- Пугливо он подножный лес
- С вершины острой озирает,
- Глядит на светлые луга,
- Глядит на синий свод небесный
- И на днепровские брега,
- Венчанны чащею древесной.
- Недвижим, строен он стоит
- И чутким ухом шевелит…
- Но дрогнул он – незапный звук
- Его коснулся – боязливо
- Он шею вытянул и вдруг
- С вершины прянул…
Замок Смальгольм, или Иванов вечер
Перевод В. Жуковского
- До рассвета поднявшись, коня оседлал
- Знаменитый Смальгольмский барон;
- И без отдыха гнал, меж утесов и скал,
- Он коня, торопясь в Бротерстон.
- Не с могучим Боклю совокупно спешил
- На военное дело барон;
- Не в кровавом бою переведаться мнил
- За Шотландию с Англией он;
- Но в железной броне он сидит на коне;
- Наточил он свой меч боевой;
- И покрыт он щитом; и топор за седлом
- Укреплен двадцатифунтовой.
- Через три дни домой возвратился барон,
- Отуманен и бледен лицом;
- Через силу и конь, опенен, запылен,
- Под тяжелым ступал седоком.
- Анкрамморския битвы барон не видал,
- Где потоками кровь их лилась,
- Где на Эверса грозно Боклю напирал,
- Где за родину бился Дуглас;
- Но железный шелом был иссечен на нем,
- Был изрублен и панцирь и щит,
- Был недавнею кровью топор за седлом,
- Но не английской кровью покрыт.
- Соскочив у часовни с коня за стеной,
- Притаяся в кустах, он стоял;
- И три раза он свистнул – и паж молодой
- На условленный свист прибежал.
- «Подойди, мой малютка, мой паж молодой,
- И присядь на колена мои;
- Ты младенец, но ты откровенен душой,
- И слова непритворны твои.
- Я в отлучке был три дни, мой паж молодой;
- Мне теперь ты всю правду скажи:
- Что заметил? Что было с твоей госпожой?
- И кто был у твоей госпожи?»
- «Госпожа по ночам к отдаленным скалам,
- Где маяк, приходила тайком
- (Ведь огни по горам зажжены, чтоб врагам
- Не прокрасться во мраке ночном).
- И на первую ночь непогода была,
- И без умолку филин кричал;
- И она в непогоду ночную пошла
- На вершину пустынную скал.
- Тихомолком подкрался я к ней в темноте;
- И сидела одна – я узрел;
- Не стоял часовой на пустой высоте;
- Одиноко маяк пламенел.
- На другую же ночь – я за ней по следам
- На вершину опять побежал, —
- О творец, у огня одинокого там
- Мне неведомый рыцарь стоял.
- Подпершися мечом, он стоял пред огнем,
- И беседовал долго он с ней;
- Но под шумным дождем, но при ветре ночном
- Я расслушать не мог их речей.
- И последняя ночь безненастна была,
- И порывистый ветер молчал;
- И к маяку она на свиданье пошла;
- У маяка уж рыцарь стоял.
- И сказала (я слышал): «В полуночный час,
- Перед светлым Ивановым днем,
- Приходи ты; мой муж не опасен для нас;
- Он теперь на свиданье ином;
- Он с могучим Боклю ополчился теперь;
- Он в сраженье забыл про меня —
- И тайком отопру я для милого дверь
- Накануне Иванова дня».
- «Я не властен прийти, я не должен прийти,
- Я не смею прийти (был ответ);
- Пред Ивановым днем одиноким путем
- Я пойду… мне товарища нет».
- «О, сомнение прочь! безмятежная ночь
- Пред великим Ивановым днем
- И тиха и темна, и свиданьям она
- Благосклонна в молчанье своем.
- Я собак привяжу, часовых уложу,
- Я крыльцо пересыплю травой,
- И в приюте моем, пред Ивановым днем,
- Безопасен ты будешь со мной».
- «Пусть собака молчит, часовой не трубит,
- И трава не слышна под ногой, —
- Но священник есть там; он не спит по ночам;
- Он приход мой узнает ночной».
- «Он уйдет к той поре: в монастырь на горе
- Панихиду он позван служить:
- Кто-то был умерщвлен; по душе его он
- Будет три дни поминки творить».
- Он нахмурясь глядел, он как мертвый бледнел,
- Он ужасен стоял при огне.
- «Пусть о том, кто убит, он поминки творит:
- То, быть может, поминки по мне.
- Но полуночный час благосклонен для нас:
- Я приду под защитою мглы».
- Он сказал… и она… я смотрю… уж одна
- У маяка пустынной скалы».
- И Смальгольмский барон, поражен, раздражен,
- И кипел, и горел, и сверкал.
- «Но скажи наконец, кто ночной сей пришлец?
- Он, клянусь небесами, пропал!»
- «Показалося мне при блестящем огне:
- Был шелом с соколиным пером,
- И палаш боевой на цепи золотой,
- Три звезды на щите голубом».
- «Нет, мой паж молодой, ты обманут мечтой;
- Сей полуночный мрачный пришлец
- Был не властен прийти: он убит на пути;
- Он в могилу зарыт, он мертвец».
- «Нет! не чудилось мне; я стоял при огне,
- И увидел, услышал я сам,
- Как его обняла, как его назвала:
- То был рыцарь Ричард Кольдингам».
- И Смальгольмский барон, изумлен, поражен,
- И хладел, и бледнел, и дрожал.
- «Нет! в могиле покой; он лежит под землей,
- Ты неправду мне, паж мой, сказал.
- Где бежит и шумит меж утесами Твид,
- Где подъемлется мрачный Эльдон,
- Уж три ночи, как там твой Ричард Кольдингам
- Потаенным врагом умерщвлен.
- Нет! сверканье огня ослепило твой взгляд;
- Оглушен был ты бурей ночной;
- Уж три ночи, три дня, как поминки творят
- Чернецы за его упокой».
- Он идет в ворота, он уже на крыльце,
- Он взошел по крутым ступеням
- На площадку и видит: с печалью в лице,
- Одиноко-унылая, там
- Молодая жена – и тиха, и бледна,
- И в мечтании грустном глядит
- На поля, небеса, на Мертонски леса,
- На прозрачно бегущую Твид.
- «Я с тобою опять, молодая жена». —
- «В добрый час, благородный барон.
- Что расскажешь ты мне? Решена ли война?
- Поразил ли Боклю иль сражен?»
- «Англичанин разбит; англичанин бежит
- С Анкрамморских кровавых полей;
- И Боклю наблюдать мне маяк мой велит
- И беречься недобрых гостей».
- При ответе таком изменилась лицом
- И ни слова… ни слова и он;
- И пошла в свой покой с наклоненной главой,
- И за нею суровый барон.
- Ночь покойна была, но заснуть не дала.
- Он вздыхал, он с собой говорил:
- «Не пробудится он; не подымется он;
- Мертвецы не встают из могил».
- Уж заря занялась; был таинственный час
- Меж рассветом и утренней тьмой;
- И глубоким он сном пред Ивановым днем
- Вдруг заснул близ жены молодой.
- Не спалося лишь ей, не смыкала очей…
- И бродящим, открытым очам,
- При лампадном огне, в шишаке и броне
- Вдруг явился Ричард Кольдингам.
- «Воротись, удалися», – она говорит.
- «Я к свиданью тобой приглашен;
- Мне известно, кто здесь, неожиданный, спит, —
- Не страшись, не услышит нас он.
- Я во мраке ночном потаенным врагом
- На дороге изменой убит;
- Уж три ночи, три дня, как монахи меня
- Поминают – и труп мой зарыт.
- Он с тобой, он с тобой, сей убийца ночной!
- И ужасный теперь ему сон!
- И надолго во мгле на пустынной скале,
- Где маяк, я бродить осужден;
- Где видалися мы под защитою тьмы;
- Там скитаюсь теперь мертвецом;
- И сюда с высоты не сошел бы… но ты
- Заклинала Ивановым днем».
- Содрогнулась она и, смятенья полна,
- Вопросила: «Но что же с тобой?
- Дай один мне ответ – ты спасен ли иль нет?..»
- Он печально потряс головой.
- «Выкупается кровью пролитая кровь, —
- То убийце скажи моему.
- Беззаконную небо карает любовь, —
- Ты сама будь свидетель тому».
- Он тяжелою шуйцей коснулся стола;
- Ей десницею руку пожал —
- И десница как острое пламя была,
- И по членам огонь пробежал.
- И печать роковая в столе вожжена:
- Отразилися пальцы на нем;
- На руке ж – но таинственно руку она
- Закрывала с тех пор полотном.
- Есть монахиня в древних Драйбургских стенах:
- И грустна и на свет не глядит;
- Есть в Мельрозской обители мрачный монах:
- И дичится людей и молчит.
- Сей монах молчаливый и мрачный – кто он?
- Та монахиня – кто же она?
- То убийца, суровый Смальгольмский барон;
- То его молодая жена.
«Ворон к ворону летит…»
Перевод А. Пушкина
- Ворон к ворону летит,
- Ворон ворону кричит:
- Ворон, где б нам отобедать?
- Как бы нам о том проведать?
- Ворон ворону в ответ:
- Знаю, будет нам обед;
- В чистом поле под ракитой
- Богатырь лежит убитый.
- Кем убит и отчего,
- Знает сокол лишь его,
- Да кобылка вороная,
- Да хозяйка молодая.
- Сокол в рощу улетел,
- На кобылку недруг сел,
- А хозяйка ждет милого,
- Не убитого, живого.
Поэты «Озерной школы»
И тень чертогов наслажденья
Плыла по глади влажных сфер,
И стройный гул вставал от пенья,
И странно-слитен был размер
В напеве влаги и пещер.
С. Т. Кольридж
Сэмюель Тэйлор Кольридж (1772–1834)
Кубла Хан.
Перевод К. Бальмонта
- В стране Ксанад благословенной
- Дворец построил Кубла Хан,
- Где Альф бежит, поток священный,
- Сквозь мглу пещер гигантских, пенный,
- Впадает в сонный океан.
- На десять миль оградой стен и башен
- Оазис плодородный окружен,
- Садами и ручьями он украшен.
- В нем фимиам цветы струят сквозь сон,
- И древний лес, роскошен и печален,
- Блистает там воздушностью прогалин.
- Но между кедров, полных тишиной,
- Расщелина по склону ниспадала.
- О, никогда под бледною луной
- Так пышен не был тот уют лесной,
- Где женщина о демоне рыдала.
- Пленительное место! Из него,
- В кипенье беспрерывного волненья,
- Земля, как бы не в силах своего
- Сдержать неумолимого мученья,
- Роняла вниз обломки, точно звенья
- Тяжелой цепи: между этих скал,
- Где камень с камнем бешено плясал,
- Рождалося внезапное теченье,
- Поток священный быстро воды мчал,
- И на пять миль, изгибами излучин,
- Поток бежал, пронзив лесной туман,
- И вдруг, как бы усилием замучен,
- Сквозь мглу пещер, где мрак от влаги звучен,
- В безжизненный впадал он океан.
- И из пещер, где человек не мерял
- Ни призрачный объем, ни глубину,
- Рождались крики: вняв им, Кубла верил,
- Что возвещают праотцы войну.
- И тень чертогов наслажденья
- Плыла по глади влажных сфер,
- И стройный гул вставал от пенья,
- И странно-слитен был размер
- В напеве влаги и пещер.
- Какое странное виденье —
- Дворец любви и наслажденья
- Меж вечных льдов и влажных сфер.
- Стройно-звучные напевы
- Раз услышал я во сне,
- Абиссинской нежной девы,
- Певшей в ясной тишине,
- Под созвучья гуслей сонных,
- Многопевных, многозвонных,
- Ливших зов струны к струне.
- О, когда б я вспомнил взоры
- Девы, певшей мне во сне
- О Горе святой Аборы,
- Дух мой вспыхнул бы в огне,
- Все возможно было б мне.
- В полнозвучные размеры
- Заключить тогда б я мог
- Эти льдистые пещеры,
- Этот солнечный чертог.
- Их все бы ясно увидали
- Над зыбью, полной звонов, дали,
- И крик пронесся б, как гроза:
- Сюда, скорей сюда, глядите,
- О, как горят его глаза!
- Пред песнопевцем взор склоните,
- И этой грезы слыша звон,
- Сомкнемся тесным хороводом,
- Затем что он воскормлен медом
- И млеком рая напоен!
Кристабель.
Перевод Г. Иванова
Часть I
- Над башней замка полночь глуха
- И совиный стон разбудил петуха.
- Ту-ху! Ту-уит!
- И снова пенье петуха,
- Как сонно он кричит!
- Сэр Леолайн, знатный барон,
- Старую суку имеет он.
- Из своей конуры меж скал и кустов
- Она отвечает бою часов,
- Четыре четверти, полный час,
- Она завывает шестнадцать раз.
- Говорят, что саван видит она,
- В котором леди погребена.
- Ночь холодна ли и темна?
- Ночь холодна, но не темна!
- Серая туча в небе висит,
- Но небосвод сквозь нее сквозит.
- Хотя полнолунье, но луна
- Мала за тучей и темна.
- Ночь холодна, сер небосвод,
- Еще через месяц – маю черед,
- Так медленно весна идет.
- Кто леди Кристабель милей?
- Ее отец так нежен с ней!
- Куда же она так поздно идет
- Вдали от замковых ворот?
- Всю ночь вчера средь грез ночных
- Ей снился рыцарь, ее жених,
- И хочет она в лесу ночном,
- В разлуке с ним, помолиться о нем.
- Брела в безмолвии она,
- И был ее чуть слышен вздох,
- На голом дубе была зелена
- Одна омела, да редкий мох.
- Став на колени в лесной глуши,
- Она молилась от всей души.
- Но поднялась тревожно вдруг
- Прекрасная леди Кристабель —
- Она услышала странный звук,
- Не слыханный ею нигде досель,
- Как будто стоны близко слышны
- За старым дубом, с той стороны.
- Ночь холодна, лес обнажен:
- Может быть, это ветра стон?
- Нет, даже легкий ветерок
- Не повеет сегодня среди ракит,
- Не сдунет локона с милых щек,
- Не шелохнет, не закружит
- Последний красный лист, всегда
- Готовый плясать туда, сюда,
- Так слабо подвешенный, так легко
- На верхней ветке, там, высоко.
- Чу! бьется сердце у ней в груди —
- Святая дева, ее пощади!
- Руки с мольбой сложив под плащом,
- Обходит дуб она кругом,
- Что же видит она?
- Юная дева прелестна на вид
- В белом шелковом платье сидит.
- Платье блестит в лучах луны,
- Ее шея и плечи обнажены,
- От них ее платье еще бледней.
- Она сидит на земле, боса,
- И дикие звезды цветных камней
- Блестят, запутаны в ее волоса.
- Конечно, страшно лицом к лицу
- Было девушке встретить в ночном лесу
- Такую страшную красу.
- «Помоги, богоматерь, мне с высоты
- (Говорит Кристабель), но кто же ты?»
- Сказала ей дама такие слова,
- И голос ее звучал едва:
- «О, пусть тебя тронет моя судьба,
- Я с трудом говорю, я так слаба,
- Протяни мне руку, не бойся, о нет…»
- Кристабель спросила, откуда она,
- И так сказала ей дама в ответ,
- И была ее речь едва слышна:
- «Мой отец издалека ведет свой род,
- Меня Джеральдиной он зовет.
- Пятеро воинов вчера среди дня
- Схватили беззащитную деву, меня.
- Они заглушили мой крик и плач,
- Прикрутили к коню жесткой уздой,
- Несся конь, как ветер степной,
- И сзади они летели вскачь.
- Они пришпоривали злобно коней,
- Мы пересекли ночную тьму.
- Я, господь свидетель тому,
- Никогда не знала этих людей.
- Не помню времени я и пути
- (Я лежала без чувств), пока меня
- Самый высокий и злой из пяти
- Не снял, наконец, со спины коня.
- Едва живой я была тогда,
- Но помню споры его друзей,
- Он меня положил средь корней
- И клятву дал вернуться сюда.
- Куда они скрылись, не могу сказать:
- Недавно послышался здесь в тишине
- Как будто звон колокольный мне,
- О, помоги же несчастной бежать
- (Сказала она), дай руку мне».
- Тогда белокурую Джеральдину утешать
- Стала Кристабель: «О не бойтесь ничего,
- Прекрасная леди, вы можете располагать
- Домом благородного отца моего.
- Он с радостью даст охрану вам,
- Отборных рыцарей с вами пошлет
- И будет честью его друзьям
- Вас провожать до отцовских ворот».
- Они пошли, их страх торопил
- Но быстро идти не было сил
- (О леди, счастлива ваша звезда!)
- И так Кристабель сказала тогда:
- «Все наши домашние спят давно
- И в залах, и в горницах – всюду темно.
- Сэр Леолайн здоровьем слаб
- И я его разбудить не могла б,
- Но мы проберемся, словно тайком,
- И если позволите, то проведем
- Ночь эту рядом, на ложе одном».
- Они миновали ров, и вот
- Маленький ключ Кристабель достает,
- Узкая калитка легко отворена,
- Как раз посредине ворот она,
- Ворот, которые железом блестят,
- В них может проехать целый отряд.
- Должно быть, от боли, леди легла,
- И вот Кристабель ее подняла
- И на руках, – кто б думать мог, —
- Перенесла через порог.
- Но едва миновали порог ворот,
- Словно не было боли, леди встает.
- Далеко опасность, далеко страх,
- Счастье сияло в их глазах.
- Кристабель свой взор к небесам подняла
- И спутнице так сказала своей:
- «Тебя Пресвятая Дева спасла,
- Вознесем же мы благодарность к ней».
- «Увы! Увы! – Джеральдина в ответ. —
- У меня для этого силы нет».
- Далеко опасность, далеко страх,
- Счастье сияло в их глазах!
- Старая сука пред своей конурой
- Глубоко спит под холодной луной.
- Она не шевельнулась, она спала,
- Но жалобный вздох она издала
- И что ее потревожить могло?
- Она никогда не вздыхала досель
- Когда приближалась к ней Кристабель,
- Быть может, крик совы донесло,
- Ибо, что ее потревожить могло?
- Очень легко ступали они,
- Но эхо повторяло шаг.
- В высокой зале тлел очаг,
- Уже умирали в нем головни,
- Но, когда проходила леди, – сильней
- Вспыхнули вдруг языки огней,
- Кристабель увидела леди глаз
- На миг, пока огонь не погас.
- Только это, да старый щит,
- Что в нише на стене висит.
- «О, тише ступайте, – сказала она, —
- Отец пробудится ото сна!»
- Кристабель разулась, легкой стопой,
- Боясь потревожить замка покой,
- Они со ступени крадутся на ступень,
- То сквозь мерцанье, то сквозь тень.
- Идут мимо спальни, где спит барон,
- Тихи, как смерть, не проснулся б он.
- Но вот и дверь в ее покой,
- Но вот Джеральдина коснулась ногой
- Камышевых матов комнаты той.
- В небе луна светит темно,
- Ее лучи минуют окно,
- Но и без бледных лучей луны
- Резьбой покрытые стены видны.
- Изваяния нежно пленяют глаз
- И странен их прихотливый строй,
- Для девичьей спальни они как раз.
- И лампу с серебряной цепью двойной
- Держит ангел легкой рукой.
- Серебряная лампа – луны темней,
- Но лампу эту Кристабель берет,
- Прибавляет огня и, вспыхнув сильней,
- Лампа качается взад и вперед.
- Что с Джеральдиной? Совсем бледна,
- Опустилась на пол без сил она.
- «Леди Джеральдина, это вино
- Вас подкрепит – выпейте скорей,
- Из диких целебных трав оно
- Было приготовлено матерью моей».
- «Но будет ли рада меня приласкать,
- Погибшую деву, ваша мать?» —
- «Горе мне! – Кристабель в ответ. —
- У меня с рожденья матери нет.
- Седой монах рассказывал раз,
- Что мать моя в предсмертный час
- Говорила, что будет слышен ей
- Полночный звон в день свадьбы моей.
- Ах, если бы мать пришла сквозь мрак!» —
- Джеральдина сказала: «Ах, если б так!»
- Но сейчас же глухо вскричала она:
- «Прочь, скиталица-мать! Ты здесь не нужна!
- У меня есть власть сильнее твоей».
- Джеральдина бедная – увы, что с ней?
- Почему так странно она глядит,
- Или мертвую видит во тьме ночной?
- Почему так глухо она кричит:
- «Прочь, женщина, прочь, час этот мой!
- Хотя ты и ангел-хранитель ее,
- Прочь, женщина, прочь, здесь всё мое!»
- Тогда Кристабель к ней подошла,
- И синие очи к небесам подняла.
- «Этой страшной скачкой верхом, увы,
- Дорогая леди, измучены вы!»
- Джеральдина рукой отерла чело
- И сказала тихо: «Теперь прошло».
- Джеральдина вина выпила вновь:
- На ее щеках заиграла кровь
- И тотчас с пола встала она
- Вновь гордая леди, высока и стройна,
- И, словно дама страны неземной,
- Она была прекрасна собой.
- Сказала она: «Кристабель, за вас
- Молятся ангелы каждый час,
- И вы непорочным сердцем своим
- Отвечаете нежной любовью им.
- За ваше добро заплатить вдвойне,
- Прелестная дева, хочется мне.
- Хотя так беспомощна я, увы,
- Но теперь, дитя, раздевайтесь вы,
- А я перед сном помолиться должна».
- «Пусть будет так», – говорит Кристабель.
- И, как приказала леди, она
- Разделась и легла в постель,
- Легла, невинна и нежна.
- Но, о, несчастье и счастье дум
- Слишком много тревожило ум,
- И никак Кристабель не могла заснуть.
- Тогда на локоть она оперлась
- И на постели слегка поднялась
- Для того, чтобы на Джеральдину взглянуть.
- Под лампою леди склонена,
- Обводила тихо глазами кругом,
- И, глубоко вздохнув, она
- Вся словно вздрогнула, потом
- Распустила под грудью пояс свой.
- Одежда упала к ногам легка…
- Она стоит совсем нагой!
- Взгляни: ее грудь, ее бока —
- Это может присниться, но как рассказать?
- О, спаси Кристабель, Христа благодать!
- Джеральдина недвижна, она молчит,
- Ах! Ее пораженный взор горит,
- Как будто болезненным усильем она
- Какую-то тяжесть поднимает со дна,
- И на девушку, медля, она глядит.
- Но вот, словно вызов она приняла
- Движеньем гордым головы,
- И рядом с девушкой легла
- И в свои объятья ее взяла.
- Увы, увы!
- Печален взор, и слышны едва
- Ее слова:
- «Кристабель, прикоснулась к тебе моя грудь,
- Молчаливой, безвольной отныне будь!
- Ты узнаешь сейчас, будешь завтра знать
- И скорби моей, и стыда печать;
- Не всё ли равно,
- Ведь только одно
- И знаешь ты:
- Что в лесу, где мгла,
- Ты на стон пошла
- И встретила даму неземной красоты
- И ее привела милосердно домой,
- Чтоб спасти и укрыть от прохлады ночной».
- Заключение первой части
- Зрелище можно ль найти милей,
- Чем Кристабель, когда она
- Под старым дубом молилась, одна
- Среди зубчатых острых теней
- От его безлистых мшистых ветвей,
- Чем Кристабель в сиянья луны,
- Шептавшая сладких молитв слова.
- Ее сжатые руки так нежны,
- Ее вздохи слышны едва-едва. .
- Открыто лицо для тоски и любви. .
- Из скорее блестящих, чем светлых глаз
- Готов упасть слезы алмаз.
- С глазами открытыми (горе мне!)
- Кристабель во власти ужасного сна.
- Но знаю я, что в ужасном сне
- Лишь то, что было, видит она.
- Может ли быть? О горе и стыд!
- Она ли молилась в чаще ракит!
- Погляди: виновница этого зла
- В свои объятья деву взяла
- И может спокойно и сладко спать,
- Словно с ребенком нежная мать!
- Звезда закатилась, взошла звезда.
- О, Джеральдина, тот час, когда
- Твои объятья стали тюрьмой
- Для прелестной леди – тот час был твой!
- В тот час над озером и горным ручьем
- Птицы были объяты сном,
- Но теперь ликующий говор их
- Ту-ху – летит от лесов густых,
- Ту-ху, ту-ху – до вершин крутых.
- Взгляни же: леди Кристабель
- Покидает медленно свое забытье,
- Она подымается, опираясь на постель,
- Грустен и томен вид ее.
- Веки смыкаются, и слез волна
- Сквозь густые ресницы бежит, блестя,
- И улыбается в то же время она,
- Как при внезапном свете дитя.
- Она улыбается и плачет – да,
- Как юная отшельница в лесной тишине,
- Прекрасная отшельница, что всегда
- Твердит молитву наяву и во сне…
- И если беспокойны движенья ее,
- То лишь потому, что свободная кровь
- К ее ногам приливает вновь.
- Было сладко, конечно, ее забытье.
- Что же, если б ангел ее был с ней
- Если б она знала, что с ней ее мать?
- Но одно она знает: близка благодать,
- И святые помогут – лишь стоит позвать,
- Ибо небо объемлет всех людей!
Часть II