Сказки Волчьего полуострова. Король на площади Колесова Наталья

Глава 8

В которой Милене очень жаль

Он сначала не поверил Эмме, а потом и собственным глазам.

После происшествия в переулке он допросил свою бывшую любовницу. Милена призналась, что очень боится ту самую старуху-ведьму. Нет, в Магическом совете Паучиха Ивица не состояла, но была в некотором роде не менее могущественна, чем его члены, ибо хранила знания, кто и когда из горожан самых разных сословий прибегал к помощи запретной магии. Паучиха исчезла одновременно с разогнанными властолюбивыми колдунами и колдуньями, и все вздохнули с облегчением, понадеявшись, что старая карга погибла в облавах или скрылась далеко и надолго. Как оказалось — зря. Увидев у Эммы портрет Ивицы, Милена поняла, что колдунья вернулась. А может, и всегда жила, затаившись, здесь, в Ристе.

Выспросив все, что она знает о Паучихе, Силвер отправил женщину подальше из столицы — пока он не разберется с заговорщиками-колдунами окончательно. А заодно и с теми, кто им покровительствует. После чего передал сведения Эрику, крайне удрученному, что ему не дали допросить даму лично, и думать о ней забыл.

А она, оказывается, вернулась! Вопреки его приказу. Тайно. Характер у Милены, конечно, вздорный, но о собственной выгоде женщина никогда не забывала и если уж рискнула вызвать непослушанием его гнев, тому должна быть крайне веская причина.

И он должен эту причину узнать.

Силвер не окликал Милену — та и без того знала, что он идет за ней; она ускоряла и ускоряла шаг, пока не подобрала юбки и просто не пустилась бегом. Король стремительным шагом следовал за ней через все выставочные залы, по лестницам, переходам, спускам и подъемам. Зря Милена думала затеряться в причудливой архитектуре галереи: он потратил изрядно времени, вникая и контролируя каждую пядь здания еще при строительстве, и потому знал его как свои пять пальцев.

Выскочив вслед за Миленой на улицу, Силвер остановился. Женщина, выбежавшая из галереи в первую попавшуюся открытую дверь, сама себя поймала в ловушку и теперь стояла внизу на маленькой площадке возле канала, кидая по сторонам отчаянные взгляды.

Он взялся руками за ограждение, произнес негромко:

— Ну? И что это значит, Милена?

Женщина вскинула голову. Смотрела на него, не отрываясь, пока он неспешно спускался по крохотному зигзагу лестницы. Когда Силвер шагнул на площадку, попятилась. Пришлось остановиться, чтобы она не оступилась и не упала в темную воду канала, поднявшуюся этой дождливой осенью вровень с маленьким лодочным причалом. С тем количеством тряпок, что сейчас на нее наворочено, Милена моментально пойдет ко дну, и он изрядно намучается, прежде чем вытянет ее на поверхность.

— Я слушаю, — напомнил Силвер, не повышая голоса, но прибавив в него стали.

Милена смотрела на него, часто дыша. В распахнувшемся пальто была видна вздымавшаяся высокая грудь со знакомой соблазнительной родинкой в начале глубокой ложбинки — как часто он пробовал ее на вкус! Силвер поднял взор и встретился взглядом с женщиной: в ее больших карих глазах были и страх и возбуждение.

— Я… — она облизнула губы и вновь оглянулась.

— Милена!

Женщина вздрогнула, как будто он оттянул ее хлыстом, и затараторила. Ей надо было его увидеть обязательно и срочно, потому она и приехала, но никак не могла с ним связаться! Силвер недоверчиво щурился: не могла добиться аудиенции? Да по старой памяти Милена получила бы ее мгновенно! Если уж на то пошло, можно было просто передать ему записку!

Он перехватил вороватый взгляд женщины, брошенный на канал: из-под ближнего горбатого мостика показалась медленно приближавшаяся лодка. Да она же просто тянет время! Собирается устроить сейчас шумную сцену, на которые всегда была большая мастерица. Или поднимет отчаянный крик, обвиняя его в нападении на беззащитную женщину. Пока суд да дело, пока трое дюжих парней, сидящих в лодке, поверят, что он в своем праве — как мужчина и как король…

— Милена, — сказал он спокойно. — Мне просто нужна правда. Ничего более.

Она уставилась на него из-под нелепо широких полей затрапезного капора — это Милена-то! По-прежнему с опаской, но теперь и с любопытством, даже с какой-то жадностью. Вновь облизнула яркие губы, прежде чем вымолвить чуть слышно:

— Силвер, мне очень жаль. Честно.

Шагов король не услышал, но, заметив, как взгляд Милены метнулся ему за плечо, понял, что не он загнал ее в ловушку, а она сама его туда заманила. Оборачиваться уже не было времени, Силвер пригнулся и кинулся в сторону, под прикрытие гранитной стены.

И лишь поэтому не потерял сознание сразу.

Брошенная сверху сеть с крючками не накрыла его целиком, и он почти смог из-под нее выбраться, когда обрушилась следующая — уже колдовская.

Кажется, даже причал вздрогнул… или не показалось, потому что качнувшаяся Милена панически завизжала, балансируя на самом краю площадки. Кто-то стиснул его голову круговыми клещами, ломая кости черепа и впиваясь остриями прямо в мозг; во рту появился металлический привкус крови: кажется, она хлынула из носа, да что там — начала сочиться из самих глаз… рука шарила по груди, не в силах нащупать охранные руны… зато другой с выхваченным стилетом Силвер ударил прыгнувшего на пристань «лодочника». Сквозь застилавшую зрение красную пелену увидел, как тот отпрянул, хватаясь за живот. Второй «лодочник» наступил сапогом ему на руку, выкручивая из пальцев нож и дробя кости…

Следующих ударов — магией, ногами и кулаками — Силвер уже не почувствовал.

Глава 9

В которой Джок кричит

Очень мило!

Сунул клетку и бросился догонять свою строптивую любовницу! Хоть смейся, хоть плачь!

Я постояла, подождала. Потом очень медленно двинулась по галерее. Клетка все больше оттягивала запястье, пришлось обхватить ее обеими руками. Джоку такое положение и моя близость не понравились совершенно: он нахохлился и пугливо косился на меня черным глазом. Ну потерпи, птица, сейчас вернется твой хозяин…

Крохотными шажками, все больше злясь, я дошла уже до самого конца галереи, когда Джок решил заявить, что больше он терпеть не намерен. И заявил настолько громко, что обернулись разом все посетители, а служитель направился ко мне с явным намерением изгнать нас вон. Я поднесла клетку к лицу, пытаясь успокоить разбушевавшуюся птицу: щелкала языком, пыталась насвистывать, подражая Каролю… Бесполезно. Джок переворачивался на своей жердочке, словно попугай; прыгал по клетке, хлопая крыльями, долбил клювом прутья и кричал, кричал…

Служитель внушительно покашлял у меня за плечом:

— Дорогая дама, не соблаговолите ли успокоить свою птицу или покинуть вместе с ней помещение?

Кричал…

Открыв рот, я смотрела на рвущуюся на свободу птицу: перепархивая с одной стороны клетки на другую, она билась грудью о решетку, пыталась протиснуться между прутьями…

И я поняла.

— Уважаемая дама, я к вам обращаюсь!

— Я поняла. Замолчи.

— Что-о?!

— Замолчи, — повторила я Джоку, и тот вдруг послушался — умолк и замер, вцепившись в прутья клетки. Было видно, как под взъерошенными серыми перьями бьется маленькое сердце. Маленькое верное сердце. Я резко повернулась, напугав служителя, уже протянувшего ко мне руку. Скользнула нетерпеливым взглядом по толпе и, как всегда, не нашла. Позвала: — Стерх!

Подождала и гаркнула во все горло, уже нимало не заботясь производимым мной впечатлением:

— Да Стерх же!!

Бедный служитель шарахнулся от меня и от выросшего как из-под земли охранника.

— Слушаю?

Я придвинула лицо к лицу Стерха и, глядя в ускользающие, неопределенного цвета глаза, произнесла тихо, ровно и отчетливо:

— Его величество в беде. Где остальные охранники?

Стерх моргнул и уставился на меня светло-светло-серыми, прозрачными, словно грани хрусталя, глазами. Он поверил мне сразу.

— На улице.

— Зовите.

Стерх дернулся было к выходу и остановился.

— Но я же должен охранять вас!

— Да плевать на меня! Бегите, кричите, свистите! Делайте что-нибудь, умоляю!

Кинув на меня отчаянный взгляд, Стерх бросился бежать.

Обняв клетку, я стояла посреди зала, в нетерпении постукивая носком туфли. Служитель бродил в отдалении, заложив руки за спину; бдительно и строго поглядывая на нас с птицей, ворчал под нос нечто неодобрительное. Но уже не приближался.

Минуты ожидания растянулись в вечность. Неужели Стерх еще не поднял тревогу? Неужели королевская охрана настолько нерасторопна и непрофессиональна? Неужели…

И тут я увидела вышедшую из-за угла Милену. Она шла очень быстро, глядя себе под ноги, в самом деле меня не замечая, пока я не заслонила ей путь.

— Где он? — спросила я.

Милена отшатнулась и напряженно улыбнулась. Затрепетала густыми ресницами.

— О, дама Эмма, какая неожиданная встреча! Как поживаете?

— Где он? — повторила я, словно не слыша.

Милена отбросила притворство и прищурила глаза. Ядовито улыбнулась.

— В чем дело, дама художница? Ревнуете?

Я отмахнулась. Спросила раздельно:

— Где Силвер?

Милена закатила глаза, словно призывая на помощь небеса. Ответила мученическим тоном:

— Не знаю, и мне это совершенно неинтересно! Он так разозлился всего лишь оттого, что я осмелилась его ослушаться! Так кричал! Даже не дал мне объясниться… Я развернулась и ушла!

Вернее будет сказать — удрала. Я внимательно смотрела на женщину: та выглядела в достаточной мере уязвленной и сердитой. И все же…

— Где вы с ним расстались?

Милена встряхнула головой, ответила небрежно:

— О, где-то там!

Но взгляд ее метнулся. Я шагнула к ней вплотную.

— Вам придется показать мне это место.

— Но я очень плохо знаю галерею! Я не помню, где это было! И вообще, кто дал вам право…

— И немедленно!

Я схватила и стиснула ее запястье — Милена охнула, попыталась вырваться — бесполезно.

— Вы что делаете?! С ума сошли?

Попыталась оттолкнуть меня, но я стояла скалою и лишь сильнее сжала пальцы. Милена даже тоненько взвизгнула. Завертела головой. Служитель в отдалении, раскрыв рот, смотрел на нас: не сообразил пока, что две приличные дамы собираются прилюдно затеять неприличную драку. Милена, видимо, смекнула, что скандал не принесет ей никакой пользы, прошипела:

— Вы друг друга стоите! Что ж, идемте! Да осторожнее, вы так сломаете мне руку… медведица!

Я усмехнулась про себя: да уж, тебе не приходилось тягать в ледяной шторм корабельные канаты!

Следовало бы дождаться стражников и сдать им Милену из рук в руки, но нетерпение и тревога меня просто снедали. Да еще тревожил Джок: птица молча вцепилась в прутья клетки и, раскрыв клюв (виднелся треугольный язычок), тяжело и часто дышала. Может быть, Джоку просто хотелось пить, но после недавней птичьей истерики я склонна была считать, что он отражает происходящее сейчас с его хозяином.

Я шагала за Миленой вплотную — пусть эта мерзавка и не думает, что сумеет от меня ускользнуть! Несмотря на свое заявление о скверном знании галереи, двигалась дама вполне уверенно. Зато я сама вскоре совершенно запуталась во всех этих переходах, лестницах, поворотах и дверях — да уж не водит ли она меня попросту по кругу? Обуревало яростное желание схватить женщину за шиворот и трясти, как кутенка, до тех пор, пока из нее не посыплются признания. Милена толкнула очередную дверь и обратилась ко мне с неприязненным:

— Вот здесь мы с ним и расстались! И что? Может, вы еще…

Она глянула в открытую дверь и, вытаращив глаза, замолчала.

Глава 10

В которой пригодилась серебряная маргаритка

За дверью оказалось множество народу.

Но все равно первым, что я увидела, было окровавленное лицо Силвера, лежавшего навзничь на крохотной пристани. В воздух взлетел возмущенный крик Милены: «Вы что, до сих пор еще здесь?!» Люди разом оглянулись.

Я молча сунула Милене клетку с Джоком (дама от неожиданности взяла), отмахнулась от нерешительно заступившего мне дорогу мужчины и мгновенно, словно во сне, оказалась внизу. Потянула за рукав одного, оттолкнула другого, оттеснила третьего — и склонившиеся над лежавшим люди расступились.

Опустившись на колени, я осторожно коснулась лица Кароля. Избитое, окровавленное… кожа влажная, холодная… глаза закрыты…

— Не так уж сильно его и стукнули, — сказал надо мной мужчина, словно оправдываясь. — А он, кажись, взял и помер.

Скрипучий голос отозвался:

— Да вам-то шшто за дело! Говорю который раз — грузите его в лодку, ошштолопы!

— Не-е-е, — упирался мужчина. — Нам мертвого не заказывали! Все ты, ведьма, виновата! Видать, сильно ты колданула!

— Помолчите вы! — скомандовала я, не вникая в смысл перепалки. И они — скорее от неожиданности — перешли на яростный шепот.

Я положила ладони на впалые щеки Кароля. Провела пальцами по изученным до мельчайшей черточки скулам, линии ресниц, четким крыльям бровей… Кароль… пусть Силвер… не надо, не заставляй меня придумывать эскиз твоего надгробного памятника!

Ему пытались помочь — свернутая куртка под головой, компрессы из мокрых тряпок на груди и на лбу. Торопливая повязка на правой руке, протянутой к уроненному или выбитому ножу… Мужчина, стоявший над нами, проследил мой взгляд, цокнул языком и отбросил ногой подальше зазвеневший клинок.

Я положила руку на влажную то ли от пота, то ли от воды грудь Силвера. Сердце еще билось, но чуть слышно, замедляющимися, замирающими ударами…

— Что случилось? — спросила я, не поднимая головы.

Ботинки, стоявшие рядом, начали переминаться. Густой голос промолвил сверху:

— Ну… досталось ему маленько от ведьм… и мы отвесили, конечно, когда он Рика порешил. Здоровый же мужик, сразу видно, драться привычный… А тут упал, и его вроде как корчить начало, аж подбрасывает… Типа падучей. А затих — и сразу дышать перестал. Чего ето с ним, дамочка?

Скрюченные пальцы чуть-чуть не дотянулись до амулетов на груди. Не так уж ты и неуязвим для магии, и кто-то, кроме меня, это знает… Какая же из этих рун тебе нужна была, Кароль? От ристовских охранных рун мысли перебросило на мои собственные обереги. Я дернула пуговички высокого ворота платья, потянула через голову цепочку, спешно перебирая амулеты. Пальцы нащупали серебряную маргаритку. Как там говорил Кароль: «Я чувствую его магию»? Кто, как не Пьетро, по-настоящему любил меня? Может ли волшебство его страсти и его искусства снять злые чары? Или это лишь бессильный самообман, жалкая и нелепая попытка?

Куда приложить? На сердце? Ко лбу? Я прижала цветок к холодным неподвижным губам Кароля. Губам, которые умеют так улыбаться и так целовать… Потом и сама склонилась — так низко, словно и сама к ним приникла.

Кароль, пожалуйста, перестань умирать…

Прекращай умирать, слышишь?

Прекрати немедленно!

…Дыхание было таким тихим, что не будь я так близко, ни за что бы его не заметила. За выдохом последовал прерывистый длинный вздох, потом новый выдох — и маргаритка соскользнула с шевельнувшихся губ.

— Не… дождешься… — шепнул Кароль.

Всхлипнув, я выпрямилась и села на пятки. Яростно вытерла глаза. Подняв взгляд, увидела перегнувшуюся через перила, напряженную бледную Милену.

— Что, всё, отошел? — спросил мужчина. — Гляди-ка, не… ожил! Вот ведь!.. — и он разразился тирадой, из которой я поняла хорошо хоть одно слово — так эмоционально он выразил свое удивление и восхищение. Очень мягко говоря…

Силвер глядел в небо распахнутыми, такими же серыми, как само небо, глазами. Они казались стеклянными шариками, но, когда ненадолго сомкнувшиеся ресницы вновь поднялись, ожили. Взгляд метнулся вправо-влево, остановился на мне: Силвер все еще мог пошевелить лишь глазами и губами, но уже оценивал обстановку.

— Ну тогда что… взяли… да осторожнее, опять его не угробьте!

— Господа, — сказала я громко, — а вы знаете, что в эту самую минуту покушаетесь на королевскую особу?!

Слабая надежда, что охотились только лишь на Человека С Птицей, умерла, когда я увидела устремленные на меня взгляды. Знают.

— Вы это, дамочка, — произнес верзила с густым голосом. — Помолчите. Мы все тут… смертники. Берите его!

— И ее возьмите! — неожиданно заявила Милена. — Она ведь его любовница! И теперь знает, что я тоже замешана!

— А зачем же ты тогда ее сюда приводила?!

Милена топнула ногой.

— Но я думала, что вы давно уже уплыли!

— А… — и верзила махнул рукой на недоступную его разуму прихотливую женскую логику. Уставился на меня с некоторым замешательством: — А вы ведь молчать не будете, да, дамочка?

Я глядела на его заросшее темной щетиной лицо: тяжелая челюсть, перебитый нос, щелки глаз. Встретишь такого в темном переулке — отдашь кошелек, не раздумывая, даже без всякого требования.

— А вы поверите, если я поклянусь молчать?

— Н-ну… тогда что же… — Он покосился на старуху — ту самую, что наслала колдовство на нас с Каролем в проулке. За ее спиной стоял бледный белокурый молодой человек в черных одеждах и толстуха в длиннополой шляпе, кутавшаяся в серый плащ. Втроем они следили, как Силвера перетаскивают в лодку. Это и есть чародеи, одолевшие защиту королевской крови? — Или идете в лодку по-хорошему, или…

Его рука многозначительно легла на нож у пояса. Жест недвусмысленный, но я отвлеклась на происходящее за его спиной, воскликнула с досадой:

— Да что ж вы, бестолочи, делаете! Ни убить не можете как следует, ни даже перенести с места на место! Зачем вы положили его лицом вниз? Он же так задохнется!

Я решительно отодвинула здоровяка с дороги и ступила в качнувшуюся лодку. Усевшись на баке, подтянула и прислонила Кароля спиной к своим ногам. Похитители оторопело глазели на меня. Главарь очнулся первым.

— Ну так что… тогда двигаем? Эй, Милена, а ты тоже с нами поедешь!

— С какой это стати?

Верзила недобро сощурил и без того узкие глаза.

— А неизвестно, кого ты приведешь с собой в следующий раз! Может, всю королевскую рать?

Милена гневно фыркнула, топнула на него ботиночком и порывисто развернулась, но… старуха-ведьма подняла скрюченный палец и медленно ее поманила. Женщина дернулась было к двери в галерею, сникла… и медленно пошла к нам.

Старуха подступила к причалу, с таким жадным любопытством разглядывая Кароля, что мне даже захотелось его заслонить собой. Ведьма моргнула, облизнула губы быстрым змеиным движением — странно, что язык оказался не раздвоенным, — и с усмешкой посмотрела мне в глаза. Этот взгляд я выдержала с трудом: было в нем и старческое ехидство, и любопытство, и темная глубина ведовства, варящегося в котле безумия и злобы. Вот кто настоящий враг Силвера, а эти головорезы — так, наемные подонки…

Милена топталась на краю причала, не решаясь шагнуть в лодку, на дне которой лежало тело убитого Рика. Мужчины почесали затылки, сноровисто (видно, что не впервой) привязали мертвецу на ноги увесистый камень и перевалили через борт — только одежда расплылась по темной воде, прежде чем последовать на глубину за своим хозяином. Я выразительно взглянула на побледневшую Милену: вот и с тобой так же быстренько разделаются, как мешать станешь! Женщина с брезгливой гримаской пристроилась на носу лодки и, обхватив обеими руками клетку с притихшим Джоком, отвернулась ото всех.

Чародеи оставили нас без напутственных слов: молча ушли гуськом по узкой дорожке вдоль здания. Верзила аккуратно оттолкнул от причала лодку, и та двинулась между серых стен канала. Кажется, пора перестать надеяться, что вот-вот распахнется дверь и из нее вывалится до зубов вооруженная королевская стража, и начать думать, как оставить им весточку. У Фандалуччи наверняка имеются сильные поисковые маги. Неужели эти трое колдунов окажутся могущественнее? Они ведь наверняка состряпали обманку, отвели глаза… Я, конечно, «обронила» на причале карандаш, который в задумчивости всегда втыкаю себе в прическу, но… Этого мало.

Я машинально приглаживала взлохмаченные волосы короля — жесткие, кое-где слипшиеся от крови. Почувствовав, как по его телу прошла дрожь, нагнулась, заглянула в напряженные глаза: он что-то пытался сказать мне взглядом и непослушными губами. Я покачала головой — не понимаю. Силвер нахмурился и закрыл глаза. Да он же и замерз еще, ведь в галерее мы оба скинули верхнюю одежду… Я завозилась, стягивая с себя жакет.

— Вот, возьмите, дамочка, — сказал главарь, передавая мне кусок свернутой парусины. — Укройте его, а то этак околеет, прежде чем мы до места доберемся.

Удивившись неожиданной заботе, я горячо поблагодарила его. Мужчина с досадой махнул рукой и отвернулся. Укутав Силвера, я тщательно подоткнула парусину со всех сторон. Заметив, как Милена украдкой наблюдает за нами, перехватила ее взгляд и даже некоторое время удерживала. Смотри-любуйся, глупая и неверная ты женщина! Вот перед тобой твой возлюбленный, твой король, беспомощный и безгласный. Это ведь ты предала, заманила его в ловушку! Почему? И что ты чувствуешь сейчас — удовлетворение, испуг… или сожаление?

Милена дернула головой, словно отказываясь отвечать на мои вопросы, и порывисто отвернулась.

Глава 11

В которой королю предлагают охрану

Сон был долгим и муторным — из тех мелькающих лихорадочных сновидений, в которые впадаешь, выплываешь-просыпаешься и срываешься вновь.

Он наблюдал за происходящим со стороны, не чувствуя ничего, даже боли. Мозги кипели, переполняя голову, — вот-вот взорвется под их напором! — а тело было словно впаяно в глыбу льда: невозможно ни шевельнуться, ни проснуться. Какие-то люди… ведьмы… черная вода… Что-то делали с его неподвижным телом — то ли пытались расшевелить, то ли, наоборот, добить. Лучше бы второе, потому что ему так хотелось покоя… или уже наконец проснуться.

Чьи-то горячие пальцы дотронулись до его лица. Хотя женщина произносила слова сухо и деловито, он слышал ее молчаливый крик: очнись, вернись, не умирай… Голос, звавший его, был таким настойчивым, а прикосновения такими теплыми и живительными, что ему и впрямь захотелось вернуться, чтобы хотя бы взглянуть на того, кто его так упорно окликает! Теплый металл, прижатый к его рту, становился все горячее, отогревая заледеневшие, застывшие, казалось, навсегда губы; он смог ими шевельнуть, смог даже ответить.

Эмма. Это, конечно, была Эмма. «Пойдет на самый конец света и стребует твою жизнь у богов обратно». Да. Истинная дочь своего отца.

Второй раз он очнулся уже в лодке — когда руки Эммы вновь коснулись его лба. Осмотрелся, все вспомнил и понял. Попытался сказать, чтобы она бежала… глупая.

Нет. Сидит. Вцепилась в него, словно в какое-то сокровище. Приготовилась защищать. Храбрая и сильная.

Моя волчица…

Когда он пришел в себя окончательно, никакой благодарности и восхищения уже не испытывал. Их заперли в тесной и низкой комнате или вовсе в тюремной камере — узкое окно под самым потолком было забрано весьма впечатляющей решеткой.

Силвер в который раз выговорил сидевшей на лежанке женщине:

— Вот кто тебя… дернул идти меня искать? Теперь вместо одного пленника у них двое!

— Я тебе уже все рассказала, — опасно ровным голосом отозвалась та.

— Надо было просто взять Милену за шиворот и сдать охране!

— Да, если бы твоя охрана к тому времени наконец заявилась! — взорвалась Эмма. — Силвер, габьяуя[6] тебя забери! Чем занимается твой полицмейстер? Что за люди тебя охраняют?! Их короля то ранят, то околдовывают, то похищают… а никому до этого и дела нет! Или ты снова сам подставился?

— Не на этот раз, — сказал он, во все глаза разглядывая незнакомую для него — разъяренную — Эмму. Глазищи горят, зубы сверкают, щеки пылают… Хороша!

— Да, в конце концов, возьми ты с десяток Морских Волков в телохранители — и никаких проблем с безопасностью у тебя уже никогда не будет!

— Я непременно рассмотрю столь ценное предложение, ваше сиятельство. Если мы, конечно, выберемся из этой конуры живыми.

Его подчеркнуто учтивый тон возымел свое действие: Эмма плюхнулась на лежанку, с которой только что вскочила, и мрачно умолкла. Но и он сам тоже прекратил метаться по камере от стены к стене. Остановился, заложив руки за спину, и уставился на сереющее сквозь решетку небо.

— На самом деле я думаю…

— Ну надо же, он еще и думать умеет! — проворчала себе под нос княжна.

Он вздернул бровь, но решил пренебречь.

— …что вряд ли поджидали именно меня. Я не так уж часто появляюсь в галерее… в любой из своих ролей. Скорее, меня следовало бы искать на площади.

— Может, тебя и там ждали.

— Может быть, может быть… но мне кажется, что в галерее ожидали именно тебя. Ведь ты художница и часто ее посещаешь.

— Меня? Я-то здесь при чем?

— Ты? Ты при мне.

Эмма выпрямилась.

— То есть?

Выслушав совет полицмейстера держаться от нее подальше, чтобы не привлекать внимания возможных убийц или похитителей, Эмма фыркнула:

— Они считали, что, взяв меня в заложницы, можно как-то повлиять на короля? Плохо же они тебя знают!

— Да, — согласился он, помедлив, — очень плохо.

— Так ты уже понял, кто взял тебя в плен? Твои любимые ведьмы?

«Тебя», отметил он, не «нас». Ну да, Эмма-то последовала за ним практически добровольно… И что, она думает, ей ничего не грозит?

— А вот мы сейчас это и узнаем!

И он повернулся к загремевшей засовом двери.

Глава 12

В которой появляется кузен

Силвер очнулся на удивление быстро.

Всего-то пара часов прошла, как нас доставили… куда?

Мне завязали глаза, едва лодка причалила к борту безымянной старой шхуны. Судя по времени плавания, едва ли не меньшего, чем само поднятие парусов, Рист мы не покинули. Но вот где в конце концов очутились — долгий изнурительный подъем по каменным ступеням, с которых я несколько раз чуть не сверзилась, пока кто-то из похитителей не ухватил меня за локоть и не повел наверх, поддерживая и понукая, мне ничего не подсказал. Разве что место нашего заключения высоко расположено.

Меня втолкнули в камеру, неподвижное королевское тело опустили на лежанку — и дверь с грохотом захлопнулась. Оставалось только оглядеться (лежак, табурет у двери, кувшин с водой, вонючий провал в углу, оконце под потолком), измерить шагами камеру: шесть шагов туда, четыре сюда. И сесть рядом с Силвером в ожидании, когда он окончательно придет в себя.

Пришел и начал ругаться, едва обнаружив меня по соседству. Я, конечно, понимала, что король зол прежде всего на самого себя: его элементарно, на «живца» (читай, женщину), заманили в ловушку… Но уж чуть ли не буквально обвинять меня в том, что я немало этому поспособствовала, да еще крайне осложнила ему жизнь, тоже дав себя похитить… Это я смогла вытерпеть лишь до определенного предела. Так что в конце концов посоветовала не валить с больной — его самого и его поразительно бесполезной охраны — головы на мою здоровую.

А тут и похитители подоспели.

Вошло четверо крепких мужчин. За ними вползла все та же старуха-ведьма (как ее называет Кароль? Паучиха Ивица?) — эдак мы скоро с ней по привычке раскланиваться начнем. Последним неспешно вошел еще один мужчина. Силвер слегка вздернул голову и то ли выдохнул, то ли просто подумал, но я все равно услышала: «Финеар…»

— Силвер, — сказал тот, наоборот чуть склонив в приветствии голову.

Я уставилась на Финеара во все глаза. Если вспомнить слова Кароля «жирный слизняк»… вовсе не был его кузен жирным: просто крепкий и плотный мужчина средних лет. Не будь его стрижка такой короткой, темные блестящие волосы явно бы спускались на плечи роскошными — на зависть всем любительницам локонов — кудрями. Кровь ристовских королей сказывалась и в нем: я подмечала в его лице изрядно смягченные, но все же узнаваемые черты Силвера. Финеар был очень привлекателен в своем расцвете мужской силы, ума, энергии и наверняка честолюбия. Такому трудно находиться на третьих и даже на вторых ролях. Аггелусу и Силверу с самого начала следовало быть с ним поосторожнее и либо тщательно продумать, как насытить его неуемную жажду власти… либо, если уж на то пошло, попросту уничтожить. Даже неважно, в открытом ли поединке или подсыпав яду. Или подослав наемных убийц — как делает он сам.

Родственники мерили друг друга взглядами и разговор начинать не спешили: ни сложивший на груди руки король, ни сунувший большие пальцы рук за пояс его неверный подданный. Каждый наверняка думал, что первый нарушивший тишину покажет свою слабость. Охрана стояла, замерев, и, кажется, даже не дышала, а я все больше находила ситуацию не только смертельно опасной, но и слегка комичной. Ох уж этот мой волчий юмор!

Помощь пришла с неожиданной стороны: Паучиха шагнула вперед, волоча по полу пыльную юбку. Она не говорила, а шипела — то ли это обычная ее змеиная манера разговаривать, то ли от старости просто подсели голосовые связки.

— Ну шшшто, видишшшь, он цел и здоров… шшшто бы тебе ни говорили эти болваны!

Оба разом оглянулись на старуху. Силвер криво усмехнулся.