Красная дверь Тодд Чарлз
Сержант Биггин повернулся к Ратлиджу:
– Человек не прыгает в реку в шляпе и ботинках.
– Их могли забрать, прежде чем старьевщик нашел остальное.
Ратлидж кратко обследовал одежду. Ярлыки были удалены.
– Их не было, когда я нашел костюм, – быстро сказал старьевщик. – Клянусь вам.
Ратлидж был склонен ему верить, хотя сержант пребывал в сомнении. Но если не старьевщик, то кто срезал ярлыки? Кто-то, намеревающийся пустить пыль в глаза полиции? Но если бы не бдительность констебля, костюм исчез бы на задворках Восточного Лондона, чтобы никогда не появиться снова.
«В другой одежде человека найти нелегко», – сказал Хэмиш.
Возможно, чтобы выиграть время. Или для путешествия.
В конце концов старьевщик лишился своей находки, и Ратлидж, похвалив констебля за верный глаз, удалился, держа под мышкой коробку, содержащую то, что казалось одеждой Уолтера Теллера.
Он направился прямиком на Бонд-стрит и стал ходить взад-вперед, заглядывая в витрины. Наконец Ратлидж увидел то, что искал. Ателье «Грантуэлл и сыновья» специализировалось на одежде для мужчин, которые проводят большую часть времени в деревне. На красивом стуле в витрине висел мужской костюм такого же размера и покроя.
В этот час в ателье было немного народу, и Ратлидж заручился вниманием владельца. Вешалки с прекрасной тканью, подносы с пуговицами и воротничками и ряды шляп указывали на клиентуру со средствами и вкусом. Сэмми Андервуд совершил выгодную сделку.
Мистер Грантуэлл сразу узнал свою работу, хотя пожалел о ее состоянии и отсутствии ярлыков. Справившись в книге клиентов с ее диаграммами, списками и данными измерений, он идентифицировал владельца одежды.
– Могу я осведомиться, почему вы принесли это мне? – спросил он. – Означает ли это, что мистеру Уолтеру Теллеру был причинен какой-то вред?
– Мы не говорили с мистером Теллером. Одежду обнаружили у старьевщика, и теперь мы пытаемся выяснить, кому она принадлежала и как попала к нему в руки, – ответил Ратлидж.
Это была правда, и мистер Грантуэлл мог думать о ней что хочет.
Портной кивнул.
– Это объясняет состояние одежды. Должен сказать, я всегда восхищался мистером Теллером, – продолжал он. – В своей книге он впечатляюще описал свою миссионерскую деятельность. Это потрясающе. Привыкнув к жизни джентльмена, он стойко выносил трудности и лишения. Благодаря воспитанию ему хватило духовных ресурсов.
Ратлидж был удивлен замечанием Грантуэлла. Дженни Теллер также упоминала ужасные условия работы ее мужа, но с полицейской точки зрения Ратлидж рассматривал их как возможную причину исчезновения Теллера: события могли преследовать его спустя годы. Но он мог видеть и другую точку зрения, а именно – если Уолтер Теллер исчез намеренно, то был бы лучше многих подготовлен к абсолютно другому образу жизни. Он бы исчез на лондонской сцене не как Уолтер Теллер, джентльмен, а как обычный уличный бродяга, незаметный для полицейских глаз. И первым шагом было бы изменение внешности, включая избавление от одежды, по которой его можно было опознать.
«Если ты прав, то он не вернется», – сказал ему долго молчавший Хэмиш.
– Мой отец, – говорил Грантуэлл, – имел удовольствие обслуживать отца мистера Теллера, и я бы хотел надеется, что со временем мы будем обслуживать юного мастера Гарри.
Очевидно, он ловко выуживал информацию.
Ратлиджу пришло в голову, что портной человека знает о нем столько же, сколько его слуги, собирая пикантные новости во время сеансов примерок или заказов ткани. Военная служба, похороны, свадьба, крещение, езда верхом, уик-энд в деревне, прием во дворце или день в Аскоте. Его собственный портной, заботясь о затравленном долговязом человеке, который пришел к нему в ателье год назад заказать новые костюмы для возвращения в Ярд, спрашивал, хорошо ли заживают его раны и предстоит ли ему в ближайшем будущем счастливое событие…
Ратлидж не мог рассказать ему правду – слова отказывались формироваться у него в голове, поэтому он пробормотал, что дата еще не установлена, и едва слушал то, что портной болтал о свадьбе своего сына зимой.
– Братья мистера Теллера тоже среди ваших клиентов? – спросил Ратлидж.
– Да. Мистер Эдвин Теллер всегда был слаб здоровьем, но во время войны, как мне говорили, успешно работал в Адмиралтействе. Он много лет проектировал корабли и часто ездил в Шотландию наблюдать за их сооружением. Ему был выделен личный железнодорожный вагон. Капитан Теллер был серьезно ранен за несколько месяцев до перемирия. Насколько я понимаю, были опасения, что он никогда не сможет ходить.
Дверь ателье открылась, и вошел пожилой мужчина. Клерк поспешил приветствовать его, а мистер Грантуэлл сказал Ратлиджу:
– Я могу еще вам чем-нибудь помочь? Мой следующий клиент… – Он не договорил, но Ратлидж понял намек, поблагодарил его и удалился.
Теперь предстоял неприятный долг показать одежду миссис Теллер для подтверждения слов портного, что она принадлежала ее мужу.
Оставив сержанта с коробкой, Ратлидж заглянул вначале в палату Теллера, а затем направился в кабинет старшей медсестры.
Там он нашел Дженни Теллер, разговаривающую с какой-то парой. Атмосфера неожиданно оказалась напряженной. Когда Ратлидж открыл дверь, он поймал мимолетное облегчение на лице Дженни, как если бы она была рада перерыву.
Затем выражение ее лица вновь стало тревожным, когда она увидела, что это Ратлидж, а не кто-то из персонала старшей медсестры.
– Есть новости? – быстро спросила Дженни.
– Мы не нашли вашего мужа, – ответил Ратлидж.
Дженни кивнула. Она начала справляться с эмоциями. Исчезновение мужа после его таинственной болезни страшно потрясло ее, но теперь Ратлидж видел в ее лице силу и решимость.
Дженни повернулась, чтобы представить своих спутников:
– Мой деверь Эдвин Теллер и его жена Эйми.
Эйми Теллер шагнула вперед с протянутой рукой.
– Да, Дженни как раз рассказывала нам, что Ярд присоединился к поискам. Мы очень признательны.
Жена Эдвина удивила Ратлиджа. Она была хорошо одета, с ясными смышлеными глазами и хорошими манерами. Но за всем этим крылось нечто говорящее о беспокойстве и бессонной ночи.
Эдвин, бледный и усталый, был красивым мужчиной с эдвардианской[4] бородой. Он поднялся, чтобы приветствовать Ратлиджа.
– Мы сами только что вернулись с поисков. Боюсь, нам не повезло. Я надеялся… – Эдвин красноречиво пожал плечами, не желая оканчивать фразу в присутствии жены Уолтера.
– Могу я узнать, где вы искали своего брата? – осведомился Ратлидж.
– Мы только вернулись, – ответила за мужа Эйми. – Я думала, он поехал домой в Эссекс. Знаю, Дженни с этим не согласна, но я решила проверить. Эдвин и Питер ездили в Кембридж на случай, если Уолтер отправился туда повидать кого-то. Эдвин вроде бы припоминал, как Уолтер говорил, что в Кембридж отправился его коллега.
– Я этого не знала, – сказала Дженни. – Речь идет о Перси? Я думала, он вернулся в Нортамберленд.
– Как выяснилось, Перси поехал в Кембридж на лето, – сообщила ей Эйми. – Его не было дома, когда заходил Эдвин, – он встречался с кем-то в колледже.
– Мой брат был тяжело ранен на войне и все еще поправляется, – объяснил Ратлиджу Эдвин. – Он составил мне компанию.
Это было излишнее толкование, и Эйми быстро заговорила, чтобы его скрыть. Она отвечала за мужа так, словно не была уверена, что он знает свои реплики наизусть.
– Сюзанна – жена Питера, инспектор, – поехала в Корнуолл, куда семья часто отправлялась на каникулы. А Летиция, сестра Эдвина, была в Портсмуте на случай, если Уолтер мог… – она неуверенно посмотрела на Дженни, – если он поехал туда, думая, будто возвращается к работе.
– Мы не нашли его, – сказал Эдвин, – но это было лучше, чем сидеть и ждать, пока полиция выберется за пределы Лондона. И нам могло повезти. – Он говорил агрессивным тоном, но улыбнулся Дженни и добавил: – Мы могли положиться на Дженни в клинике, если полиции что-нибудь понадобится.
Дженни переводила взгляд с одного на другую.
– Портсмут был тратой времени, – сказала она. – Летиции следовало оставаться здесь. Уолтер не уехал бы так далеко, не сообщив мне. Он не оставил бы Гарри, как бы ни был болен.
– Вы точно знаете, что он не пытался контактировать с сыном? – спросил Ратлидж.
– Ну… нет. Мэри сообщила бы, если бы было иначе, – ответил Эдвин.
– Вам нужно было информировать полицию, прежде чем покидать Лондон, – сказал им Ратлидж. – Это принесло бы пользу.
– Тогда это не было делом Ярда, – отозвалась Эйми. – И есть еще кое-что. Дженни говорила нам, что полиция наблюдает за рекой. Лучше бы они обыскивали город. Никто из нас не может поверить, что Уолтер решил покончить с собой.
– Не думаю, – заметил Ратлидж, – что любой из нас может сказать с уверенностью, что было в голове у Теллера, когда он покидал клинику.
– Я говорила вам, – упрямо заявила Дженни. – Уолтер не стал бы убивать себя.
– Должен напомнить, миссис Теллер, что его не видели несколько дней. Он не контактировал с вами и не возвращался в клинику. Семья вашего мужа, кажется, считает, что он покинул Лондон почти сразу же. Я хотел бы знать, почему они так уверены в этом.
– Потому что мы знаем его, – ответил Эдвин. – Потому что он наш брат.
– И вы верите, что он стал бы посещать колледж или дом, где в детстве проводил каникулы, как только пришел в себя?
– Не говорите глупости, – резко сказал Эдвин. – Мы вовсе в это не верим. Просто… мы хватаемся за соломинку. Первый день мы просто ездили по Лондону в поисках брата, а потом стали думать, куда он мог отправиться, если захотел с кем-то поговорить или вспомнить счастливые детские годы.
– Значит, вы думаете, что он не полностью вылечился?
– Не знаю, черт возьми! Вы полицейский – что думаете вы?
– Мы располагаем только косвенными уликами. Он смог уйти из клиники, смог самостоятельно одеться, не прибегая к чьей-либо помощи. Это свидетельствует об определенных способностях мыслить наперед. Он выбрал время, когда там не было никого, кто бы остановил его и стал задавать вопросы. Следовательно, он знал, куда хотел идти и почему, хотя, возможно, это не согласуется с вашим мнением. Далее. Вы, мистер Теллер, не находились здесь, меряя шагами пол; ваша сестра не кинулась сюда, требуя у персонала и полиции что-то немедленно предпринять. Понимаете ли, так обычно бывает. Но вместо этого, семья покидает Лондон в почти недостойной спешке. Миссис Теллер, неспособной связаться с кем-нибудь из вас, пришлось полагаться на себя. Интересно, что было у вас на уме, что одержало верх над всеми другими соображениями? И не говорите мне снова о старых друзьях и детских каникулах.
Боулс убеждал Ратлиджа деликатно обращаться с семьей Теллер. Но если они утаивали информацию, он должен был это знать.
– Я не желаю этого слушать, – сказал Эдвин, поднимаясь.
– Единственная альтернатива, сэр, – промолвил Ратлидж, – что кто-то пришел сюда за вашим братом и уговорил его уйти из клиники.
Испуг на лице Эдвина Теллера был не меньше, чем на лице его жены. Ратлидж не мог определить, согласны ли они с такой возможностью или потрясены ею. Но он был почти уверен, что это никогда не приходило им в голову.
– Чепуха, – заявила Дженни. – Не хочу слушать глупости. Нам нужно сосредоточиться на самом важном – поисках Уолтера.
– Есть и другой момент, которому следует уделить внимание. – Ратлидж повернулся к ней. – Дайте мне минуту.
Он вышел, чтобы найти сержанта Биггина и взять у него коробку.
Вернувшись в комнату, Ратлидж подошел к столу и аккуратно поставил коробку на полированную поверхность.
Взгляд Дженни не отрывался от коробки с тех пор, как Ратлидж вошел в комнату со своей ношей. Казалось, она предчувствует то, что находится внутри.
Ратлидж молча снял крышку.
Сначала ему показалось, что Дженни упадет в обморок, и он подошел поддержать ее, но она покачала головой и решительно заглянула в коробку. Эдвин последовал за ней, а Эйми посмотрела ему через плечо.
Одного взгляда было достаточно. Глаза Дженни устремились на лицо Ратлиджа, потом она протянула руку и погладила ткань пиджака мужа.
– Он не очень чистый, – начала она и умолкла, словно боясь услышать почему.
– Я должен просить вас произвести формальное опознание одежды. Если хотите, я вытащу каждый предмет и покажу вам.
– В этом нет надобности, – хрипло произнесла она. – Это вещи Уолтера.
Но Ратлидж поднял пиджак, рубашку, брюки и галстук.
– А где его ботинки и носки? – спросила Дженни.
– Пока мы не нашли их.
– Откуда эта одежда? – подала голос Эйми, придвигаясь к Дженни и беря ее под руку. – Как вы ее нашли?
– Одежда была в распоряжении старьевщика около Ковент-Гардена. Он заявляет – простите, но я должен сообщить вам это, – что нашел ее аккуратно сложенной у реки неподалеку от Тауэрского моста. Но там не было ни нижнего белья, ни бумажника. Это может означать одно из двух: что мистер Теллер жив и все еще носит их либо что их забрали или бросили в реку, чтобы заставить нас долго разгадывать, что с ним произошло.
– Нет, это невозможно! – воскликнула Эйми. – Это трюк. Уолтер нас разыгрывает. – Ее желание быть полезной сменил гнев.
Ратлидж удивленно повернулся к ней:
– Почему вы думаете, что это трюк?
– Это… это напрашивается само собой! Уолтер не покончил с собой – он только хочет, чтобы мы так думали. Поэтому мы прекращаем поиски. – Она казалась очень расстроенной. – Покажите мне его тело, и тогда я поверю вам.
– Эйми… – начала Дженни.
Но Эйми отвернулась.
– Не обращайте на меня внимания, – сказала она. – Я просто устала.
Эдвин молчал, уставясь на одежду, как будто ожидал, что она заговорит и даст объяснения. Потом он сказал Ратлиджу:
– Положите эти вещи назад в коробку, где мы не сможем их видеть. Вы сделали свое дело.
Глава 11
Когда Ратлидж укладывал одежду в коробку, Дженни Теллер задумчиво промолвила:
– Здание миссии в Западной Африке находилось у реки. Помню, Уолтер говорил нам, что не мог носить там свою английскую одежду – сырость уничтожала все. Поэтому он складывал ее в жестяную коробку и оставлял дома. Сейчас у него не было жестяной коробки, но он оставил свою одежду, как привык делать.
– Не надо, Дженни, – сказал Эдвин.
– Нет, я думаю, это правда. Странно, но это утешает, – значит, он еще жив. Я с самого начала так говорила.
Эдвин выругался сквозь зубы и бросил взгляд на жену. Она наблюдала за Дженни с мукой в глазах.
Ратлидж закрыл крышку коробки.
– Мы не знаем, во что мистер Теллер может быть одет теперь, – предупредил он их. – Поиски становятся все более трудными.
– Я понимаю. – Дженни вздохнула. – Он вернется, когда будет готов.
Ратлидж был на полпути к двери, когда Дженни окликнула его:
– Мне нужно сказать вам кое-что еще. Я не говорила вам раньше. Это очень… личное, а Уолтер всегда был очень скрытным человеком.
Ратлидж повернулся в ожидании.
– Старшая медсестра очень любезно поставила для меня кровать в палате мужа, чтобы я могла оставаться с ним. В ночь перед его исчезновением я проснулась, так как услышала, что он разговаривает. Это было всего лишь бормотание – я не могла разобрать слова и сначала подумала, что он просто говорит во сне. Но потом я вспомнила другой раз, когда он делал то же самое. Это было, когда Уолтер писал свою книгу. Он дошел до главы, которая его беспокоила, и отложил работу над ней. Но я сказала ему, что он должен просто писать – знаете, как садиться на лошадь снова, когда она вас сбросила. Возможно, это был бы не лучший кусок текста, но это положило бы начало, а после окончания работы он мог заново переписать главу. Уолтер так и поступил. И той ночью я слышала, как он говорил сам с собой. Или с кем-то. Я никогда точно не знала, что это было.
– И вы думаете, здесь есть связь?
– Да. Я думаю, Уолтер принял решение вернуться к миссионерству. Должно быть, он чувствовал, что оставил что-то несделанным, но не знал, как сообщить об этом мне. Эдвин и Питер, очевидно, догадались, поэтому отправились на поиски.
В коридоре Ратлидж встретил старшую медсестру, направляющуюся к нему.
– Нет новостей? – спросила она.
– Боюсь, что нет.
– Могу я узнать, что вы обнаружили?
– Мы нашли одежду мистера Теллера. Я принес ее миссис Теллер для опознания.
– Но вы еще не уверены, что он мертв? – помолчав, осведомилась старшая медсестра. – Вы не нашли самого мистера Теллера?
– Нет. Как я только что объяснил его семье, если он носит другую одежду, это затруднит поиски. И мы не знаем, какие другие изменения он произвел. Если только находка одежды у реки не указывает на то, что он покончил с собой.
– Думаю, он хотел умереть, когда находился здесь. Но хотеть чего-то и иметь возможность этого добиться – две разные вещи. – Она посмотрела в коридор, откуда пришла. – Должна признаться, у меня было очень странное чувство, что мистер Теллер потерял веру. Возможно, ее он с таким трудом пытается найти.
– Его жена чувствует, что он принял решение вернуться к миссионерской работе.
– Возможно, именно по этой причине, – сказала старшая медсестра и удалилась.
Ратлидж смотрел ей вслед, обдумывая ее слова. Он повернулся, чтобы уйти, когда едва не столкнулся с хорошо одетым мужчиной, который только что вышел из кабинета врача, толкая впереди себя инвалидную коляску. Сидевшая в ней женщина, закутанная в шаль, улыбнулась Ратлиджу – ее худое, истощенное болезнью лицо все еще было добродушным и привлекательным. Он улыбнулся в ответ и придержал дверь для мужчины.
Из клиники Ратлидж поехал прямо на Болингброк-стрит, намереваясь поговорить с капитаном Теллером, прежде чем Эдвин или его жена смогут описать ему их разговор.
«Ты веришь тому, что жена твоего миссионера сказала тебе?» – спросил Хэмиш.
– Это может быть правдой. И многое бы объяснило. Например, почему Теллер так стремился отправить сына в Хэрроу.
«Но зачем забирать мальчика у матери в такое время?»
В этом и была загвоздка.
Пожалуй, стоило поговорить с семейными поверенными.
Дом на Болингброк-стрит стоял на углу. Ветви деревьев свешивались над высокой оградой сада.
Когда Ратлидж постучал в дверь, горничная сказала ему, что капитан Теллер в саду.
Идя к кабинету, где французские окна выходили в сад, Ратлидж обратил внимание на то, что дом со вкусом и недешево декорирован. На стенах висели два или три пейзажа голландской школы и портрет женщины в белом платье с голубыми рукавами и лентами. Она принадлежала к другому поколению и была одета для бала, но ее поза и умные голубые глаза свидетельствовали о юморе и интеллекте. В уголках ее рта застыла полуулыбка.
Выйдя на террасу, Ратлидж увидел Питера Теллера, сидящего на стуле у маленького пруда, положив левую ногу на подушку.
У капитана Теллера были более сильные черты лица, чем на фотографии его брата, которую Ратлидж все еще носил с собой. На его висках уже виднелась седина, а серо-голубые глаза были налиты кровью.
Ибо капитан был сильно пьян.
– Кто вы? – осведомился он. – Я говорил Айрис, что меня сегодня нет дома.
– Инспектор Ратлидж, Скотленд-Ярд. Я расследую исчезновение вашего брата.
– Вот как? Ну, надеюсь, вам повезет больше, чем нам. Есть новости?
– Ничего многообещающего.
Когда Ратлидж пересек лужайку, Теллер указал на стул против него.
– Садитесь. У меня напрягается спина, когда мне приходится смотреть на вас.
Ратлидж повиновался.
– Обычно я не пью в это время, – продолжал Теллер. – Но последние три дня были сущим адом. Иногда лекарства не могут снять боль. Я бы чувствовал себя лучше, если бы позволил врачам ампутировать чертову ногу, когда они этого хотели.
– И больше ничем нельзя помочь? – с сочувствием спросил Ратлидж.
– Врачи умыли руки. После двух или трех операций и бесконечных сеансов массажа, прогревания и тому подобного они не в состоянии придумать, что еще можно сделать. Говорят, что мне повезло. Теперешние методы лечения не существовали в прошлом. Ногу отрезали, и человек отправлялся домой на костылях или деревяшке. Но думаю, вы пришли не обсуждать мою ногу.
– Я надеюсь, что вы можете пролить какой-то свет на исчезновение вашего брата, а если нет, то на его душевное состояние во время вашей последней встречи.
Некоторое время Питер Теллер молчал.
– Его душевное состояние, когда я последний раз беседовал с ним, можно определить как «обеспокоенность», – наконец заговорил он. – Я обратил на это внимание моего брата Эдвина. Казалось, Уолтер потерял волю к жизни. Думаю, причина была в страхе остаться парализованным до конца дней. И я не могу порицать его за это. Врачи делали все. Честно говоря, они сами не знали, что надо делать. Полагаю, они пришли к выводу о неизвестной болезни или потере рассудка.
– Вы, случайно, не знакомы с его завещанием?
– Завещанием? Будь я проклят, если знаком. Думаю, обычные мелкие суммы отойдут Молли, его экономке, и церкви, а остальное Дженни по доверенности для Гарри. – Он нахмурился. – Вы считаете, нам следует подготовиться?..
– Мы нашли одежду вашего брата сегодня рано утром у старьевщика, который заявил, что обнаружил ее аккуратно сложенной у реки к югу от Тауэра.
– Господи! – воскликнул Питер. – Этот человек говорит правду? Или вы думаете, с Уолтером что-то случилось? Вы говорили с Эдвином? Что он сказал?
– Мы не знаем, что и думать, – ответил Ратлидж. – Вот почему я здесь. По какой причине ваш брат ушел из клиники, не сказав никому ни слова? Почему он не предпринял усилий сообщить жене, что он жив и здоров? Его брак был счастливым? Или нет?
– Я… у меня нет ответа. Были разногласия по поводу будущего Гарри, но их, безусловно, смогли бы уладить. По-моему, Уолтер был не прав, но Дженни есть Дженни – она будет сердиться какое-то время, а потом найдет способ все утрясти.
– Куда вы отправились на поиски вашего брата, покинув Лондон?
– Куда? – Мгновение Питер Теллер казался растерянным. – Разве Эдвин не рассказал вам?
– Я предпочел бы услышать вашу версию событий.
– Черт возьми, мне нечего добавить к тому, что он сказал! Мы искали старого друга Уолтера, но он покинул Кембридж и переехал в Шотландию. Это была охота за тенью.
Что не вполне соответствовало рассказу Эйми Теллер.
– Не могли бы вы дать мне адреса поверенных Уолтера? Я бы хотел поговорить с ними.
Питер Теллер так резко дернулся, что сбросил со стола стакан и выругался, – внезапное движение вызвало боль в спине.
– Насколько нам известно, Уолтер еще жив. Думаю, не годится читать его завещание до смерти. Я же сказал вам, что, по-моему, оно абсолютно ясное. Когда вы найдете его тело, приходите ко мне, и я сообщу вам название фирмы.
Больше ничего нельзя было вытянуть из Питера Теллера. Ратлидж поблагодарил его и удалился.
Проходя через дом, он столкнулся с привлекательной молодой женщиной с волосами цвета меда и темно-карими глазами.
– О… я не знала, что у нас гости, – вздрогнув, сказала она.
Ратлидж извинился и назвал себя.
– Скотленд-Ярд? – Ее взгляд переместился на коридор позади него. – Вы… говорили с моим мужем?
Значит, это была Сюзанна Теллер.
– Я только что из сада, – сказал Ратлидж.
– Он… немного выпил, – объяснила она. – Надеюсь, вы это учтете, обдумывая его слова.
Интересно, что, по ее мнению, мог сказать ее муж?
– Если вы не возражаете, я бы хотел задать вам те же вопросы. Мне поручили поиски вашего деверя. Очевидно, вы ездили в Корнуолл на случай, что он может оказаться там.
– Это едва ли было бы случайностью. У его семьи был летний коттедж к северу от Сент-Айвза, и они часто проводили там каникулы. Коттедж продали после смерти отца Уолтера, но он мог не помнить этого и искать там спокойного убежища.
– Почему? Зачем причинять беспокойство его жене? Если он поправился, почему не взять ее с собой?
Сюзанна наблюдала за его лицом.
– Мы пытались догадаться, куда он мог отправиться, – вот и все. Корнуолл был местом счастливых воспоминаний.
– Что бы вы сделали, найдя его в Корнуолле не в себе и неспособным к общению?
– Я… вряд ли учитывала такую возможность. Я думала, он был бы благодарен и вернулся со мной без суеты.
Ратлидж не стал возражать. Какие бы мотивы ни имела семья Теллер для самостоятельных поисков, они не собирались сообщать их полиции. Пока Уолтера Теллера не нашли мертвым, переубедить его семью было невозможно.
– У Теллера случались в прошлом подобные исчезновения?
– Господи, конечно нет! И он никогда так не болел, исключая его приступы малярии. Потому это и было так тревожно.
«Было», а не «есть».
Как если бы разгадка уже была им известна.
– Сегодня рано утром полиция нашла одежду Теллера у человека, который утверждает, что обнаружил ее на берегу Темзы.
– Но он не мог… – Она оборвала фразу. – Надеюсь, вы не верите, что Уолтер утопился?
– Миссис Теллер, человек исчез на несколько дней. Половина Лондона его разыскивает и нигде не находит. Самоубийство остается возможной версией.
Ратлидж поблагодарил Сюзанну и откланялся. Но его не покидало чувство, что карты показывали не слишком удачный день для семьи Теллер.
Утро было длинным. Ратлидж передумал ехать в Ярд и вместо этого свернул к дому Франс.
Ратлидж провел столько времени, сколько мог, со своим крестным. В течение дня Тревор развлекал мальчика лебедями в Сент-Джеймс-парке, воронами в Тауэре и жирафами в зоосаду Риджент-парка. А вечерами, когда ребенка укладывали спать, двое мужчин сидели в саду, разговаривая, как они часто делали до войны.
Тревор был прекрасным архитектором, но смерть сына отправила его на покой.
– Помню, – сказал он однажды вечером, – как твои родители жили в этом доме и какие вечеринки они устраивали. Ничего изощренного, но мы всегда ими наслаждались. Иногда твоя мать сидела в гостиной и играла на рояле, покуда твой отец и я пили бренди после обеда. Она была превосходной пианисткой. Твой отец ею гордился.
– Я помню ее игру, – кивнул Ратлидж. – Хотелось бы, чтобы Франс пользовалась роялем время от времени. Но он годами стоит закрытым.
– Да. – Тревор вздохнул. – Расскажи мне о Франс. Она не замужем. Был кто-нибудь в поле зрения?
– Я всегда думал, что Франс выйдет за Росса. Но она полюбила кого-то другого. Из этого ничего не вышло и не могло выйти. Позже еще один мужчина привлек ее внимание. Я полагал, что Франс влюблена в него. Но она не упоминает о нем уже несколько недель.
– А как насчет тебя?
Ратлидж неловко заерзал на стуле.
– Вряд ли я достаточно излечился от войны, чтобы думать о женитьбе.
– Неужели ты все еще горюешь по Джин?
Ратлидж отвернулся, глядя на сумерки, переходящие в вечер.
– Нет. Я горюю по ней, но не из-за любви, а из-за печали, что ее жизнь не была наполнена счастьем, которого она искала так упорно.
– Да, война многому положила конец. Я помню царствование короля Эдуарда и думаю, что мы пребывали в блаженном неведении относительно грядущего. Хотя были разговоры об амбициях кайзера, никто не принимал их всерьез. Я помню эти дни, как залитые солнечным светом и не омраченные тенями.
– Очевидно, половина Британии чувствует то же самое, – отозвался Ратлидж.
Они засмеялись в темноте.
– Я что-то пропустила? – сказала Франс, шагнув в сад.