Лишнее золото. Наедине с мечтой Негатин Игорь

— Зачем мне убивать Вараева? Было бы гораздо проще убить его там, на катере. Или ты думаешь, что я рискну нашим парнем? Он мне дороже чем десяток твоих головорезов.

— Почему ты не хочешь уйти пешком? — подозрительно спросил Мансур.

— Чтобы ты не бросился в погоню. На том берегу у нас будет небольшая фора.

— Боишься, да?

— Опасаюсь.

— Хорошо, идем, — после короткого раздумья кивнул Гаргаев.

— Куда? — насторожился я.

— На пристань. Посмотришь лодку.

Пока мы шли к лодке, я заметил нескольких итальянцев, крутящихся рядом с пристанью. Одним из них был тот самый Лучиано Барги. Он здорово поправился за эти пять лет. Такие толстые щеки отъел, что стал похож на жирного борова. Надо внимательно присмотреться, чтобы угадать в этой свинье некогда красивого актера, который был изображен на групповой фотографии. Жизнь без вести пропавшего лицедея не так уж трудна, как может показаться на первый взгляд. Он перехватил мой взгляд и презрительно скривился. Я не выдержал и даже сплюнул. Прибить бы эту сволочь, да руки коротки.

— Тьфу, паскуда…

— Да, из них очень хреновые вояки, — спокойно сказал Гаргаев, заметив мою реакцию на итальянцев, — слишком жадные и глупые. Хуже них только американцы. Трусы. Так и норовят на чужой крови деньги делать.

— Ну и корыто! — сказал я, когда мы подошли к пристани и мне показали моторную лодку.

— Нормальный катер, — отозвался Мансур, — люди на нем даже в Нью-Портсмут ходят.

— До Нью-Портсмута у них горючего не хватит. Добавь четыре канистры с горючим.

— Хватит и двух.

— Четыре.

— Слушай, не наглей, Шайя!

— Черт с тобой… Хорошо, считай, что мы договорились.

— Шина балдех арадаллалц хьан лай ду дош, арадели — хьо цуьнан лай ву.

— Что? — не понял я, и Мансур, щелкнув пальцами, перевел с чеченского:

— Не сказанное слово — твой раб, сказанному слову — ты раб.

— Мудрые слова говоришь, Мансур.

Вы вернулись к банку. Парни уже собрались в прихожей и ждали только меня. Спустя несколько минут вышли на улицу. Перед выходом мы попрощались с Максимом. Без лишних слов. Каждый из нас когда-нибудь окажется перед лицом смерти. И дай бог, чтобы нашлись силы встретить смерть так, как подобает мужчине.

Селезнев вышел из дома последним. Люди Мансура отвели его в сторону и тщательно охлопали по бокам, чтобы не нарваться на какой-нибудь сюрприз в виде гранаты в кармане. Максим спокойно стоял и только один раз посмотрел в нашу сторону. Когда уходили от банка. Посмотрел — и подбадривающе улыбнулся… На душе было паскудно. Так паскудно, что хотелось сесть на землю и завыть. Судя по виду Тревельяна, он думал и чувствовал то же самое.

Мы прошли мимо парней Гаргаева, мимо кучки итальянцев и даже с местными жителями разминулись. Они провожали нас злыми взглядами, словно собаки, у которых отобрали кусок мяса. Ничего, ребята… Мы вас еще накормим. Досыта. Вы подавитесь нашим угощением. С такими эмоциями, которые будто висели в воздухе, мы и подошли к пристани.

— Утонем мы на нем… — пробурчал Нардин.

— Это ты зря! Надежный катер, — сказал Снупи, но, судя по неуверенному голосу, подумал что-то другое. Нардин ничего не сказал. Неопределенно хмыкнул и опустил рюкзак на доски причала. Руслан — тот и вовсе побледнел и сник. Катер, на котором нам суждено покинуть Лох-Ри, был — как бы тут помягче выразиться — неказист.

Мы сели в лодку, причем Снупи не спускал глаз с провожатых и крепко держал Вараева за шиворот, приставив пистолет к его голове.

— Рюкзак с документами мог бы и сейчас оставить, — сказал Мансур.

— Тогда отпусти с нами Максима, а его одежда пусть у тебя на пристани полежит.

— Шутник, да? — усмехнулся Гаргаев.

— Есть немного.

Мотор весело затарахтел, и катер начал понемногу отходить от пристани. Кто-то из мужчин отвязал швартовочный конец. Максима не было видно. Его держали подальше от нас. Один из чеченцев забрался в соседний катер и начал заводить мотор.

— Эй, что это за игры, Мансур? — оскалился я.

— Руслана забрать.

— Ты, может, с нами пойдешь?

— Не переживай, не будем за вами бегать, — плюнул Гаргаев. — А с тобой, Карим Шайя, мы еще встретимся. Я сказал!

— Максима…

— Не переживай! Отпущу, как только увижу на берегу Руслана, а вы отойдете от берега.

У выхода из фьорда катер начало ощутимо потряхивать. Волны небольшие, но море есть море. Мы повернули к выходу и немного сбросили скорость, проходя отмель. Я обернулся, увидел фигурки людей, стоящих на пристани, и шхуну, замершую на середине фьорда. Сейчас мы сделаем поворот, и даже пулемет не страшен — скала прикроет. Если успеем, конечно…

— Вперед! — рявкнул Нардин, и я выкрутил ручку до отказа. Мотор взревел, и катер рванул вперед.

— Твою мать… — тихо, одними губами прошептал Тревельян. — Лучше бы я остался на его месте.

— Не рви душу, Снупи!

— Он знал наш план и знал, на что шел! — коротко отрезал Поль.

— Я никогда не бросал своих людей… Вот так…

— На войне как на войне. Кто-то должен был прикрыть наш отход.

Нардин замолчал и стал следить за берегом. Пока чеченцы не поняли, в чем дело, надо уйти как можно дальше. Конечно, они быстро опомнятся и заведут катера, а шхуна пойдет следом. Но мы уже будем на берегу. Здесь, среди лабиринтов из шхер, заливчиков и проток, нас сам черт не поймает.

Через десять минут мы уже высаживались на берег в небольшом заливе. Затопили катер и ушли. Руслан, не ожидавший такого поворота, шел будто сомнамбула. Переставлял ноги и даже на тычки в спину не реагировал. Лишь один раз попытался что-то сказать, но Поль заехал ему прикладом в спину и прорычал:

— Будь ты проклят, паскуда… такого парня из-за тебя потеряли.

— Но я не винов…

— Ты виноват уже в том, что родился на свет, — перебил его я, — так что заткнись и шагай!

17 год по летоисчислению Нового мира.

Безымянная деревня на северо-западном побережье Новой Ирландии.

Первые два дня отсиживались в пещере, найденной неподалеку от берега. Сидели тихо как мыши. Видели и бандитские катера, шныряющие вдоль побережья, и проклятую шхуну, уходящую в сторону Куинстона.

Запасов еды не было, охотиться не могли, боясь привлечь ненужное внимание. Питались ракушками, которые нашлись среди прибрежных камней, и крабами. Ну и толстой змеей, которую так удачно пришиб Тревельян. Не самая лучшая еда, но выбирать не приходится.

Настроение было паршивым. Паршивым — если не сказать больше. Мне уже приходилось вот так оставлять парней на смерть. Еще в «прошлой жизни», в Африке. Дважды приходилось оставаться самому, чтобы прикрыть отход группы. Один раз оставались вместе с Полем и Джузеппе Марино, чтобы позволить нашим парням оторваться от преследования. Всякое бывало. Но там мы оставались драться! У нас было оружие. Был, пусть и небольшой, пусть и крохотный, шанс выжить. У Максима его не было. Даже не хочу представлять, что с ним сделал Мансур Гаргаев. Знаю, на что он способен. Страшная смерть…

Руслан Вараев, судя по всему, за эти дни пережил больше, чем за всю прошлую жизнь. Он постоянно молчал и вид у него стал подозрительно задумчивым. Одно время я подозревал, что он попытается убежать и только поджидает удобного случая. Вскоре понял, что ошибаюсь. Этот парень просто сломался. Сломалось его представление о мире. Он раздавлен не самим фактом плена и угрозой наказания, а ситуацией. Даю голову на отсечение, что Руслан будет сотрудничать с Тревельяном со всем усердием. Потому что знает — иначе он не отделается только своей смертью. Уничтожат всех, кто имеет отношение к его роду. Жену, детей… И лишь потом убьют самого Вараева.

Чувствую, как по моей ноге кто-то пополз. Зажег фонарик и увидел жительницу пещеры. Она спокойно перебралась через мою голень и замерла, шевеля короткими рожками. Словно раздумывала — куда ей отправиться дальше. Это обычные обитатели прибрежных пещер. Не знаю их настоящего названия, но местные жители называют их большими мокрицами или, как их… изоподами или равноногими. Выглядят как обычные многоножки, закованные в пластинчатую хитиновую броню. Что интересно — хитиновый панцирь прозрачен, и под ним можно разглядеть тело этого создания. Питаются водорослями и совершенно безвредны. Разве что выглядят неприятно. Здоровенные! Сантиметров тридцать, не меньше.

Кстати, они совершенно слепые. У них даже глаз нет. Есть две пары длинных усов, которыми они тщательно нащупывают дорогу, и короткие рожки неизвестного назначения. Многоножка еще немного подумала и перебралась на ботинок Тревельяна, который сидел рядом. Снупи лениво тряхнул ботинком, и мокрица упала на спину. Извернулась и довольно шустро убралась куда-то под камень. Где-то в глубине пещеры мерно капала вода и навевала сон…

К деревне вышли через пять дней. Последние километры еле ноги волокли от усталости. Все-таки в нашем возрасте трудно бегать по горным кручам. Это рыбачий поселок, который не найдете ни на одной карте Нового мира. Домов десять, не больше. Они беспорядочно разбросаны по склонам прибрежных холмов. Пристани нет. Рыбачьи баркасы покачиваются на волнах, в нескольких метрах от песчаного пляжа. Берега здесь пологие, и лишь справа чернеют беспорядочные груды камней и встает стеной скальная гряда. Сразу за домами виднеются холмы и густые заросли, похожие на джунгли. Разве что без обезьяньих криков и разноцветных птиц. Леса в этих местах хмурые и неприветливые. Деревья растут плотно, упрямо цепляясь за каменистую почву, в постоянной борьбе за землю и кусочек солнечного света.

Кроме них попадаются заросли кустарника, сквозь которые приходится перебираться ползком. Пройти невозможно — ветки так густо переплетаются, что образуют непроходимый барьер. Лишь у земли можно разглядеть небольшие просветы между отдельными кустами. Здесь любят вить гнезда местные птицы. Не видя, что делается под ногами, в этих местах лучше не бродить. Почему? Кто знает, как местные жители организовали оборону своего поселка… Нарваться на поставленную растяжку — раз плюнуть. В общем, все как на войне: не вижу — не иду, не вижу — не стреляю. Да и змей здесь хватает. Тоже немаловажный фактор.

Мы подобрались поближе к поселку и целый день наблюдали за людьми. Посторонних вроде не видно. Обычный поселок. На кольях развешаны сети для просушки. У небольшого, грубо сколоченного сарая копошились несколько мужчин. Судя по всему — склад с горючим. Да, так и есть — сразу за ним виднелась горловина вкопанной в землю цистерны.

— Дом с антенной видишь? — тихо спросил Тревельян, когда подползли немного поближе к деревне и укрылись среди камней.

— Вижу. Там что, твои люди обитают? Насквозь засекреченные агенты Ордена?

— Нет, — он покачал головой, — но мне похрен. Мне нужна рация.

— Свою надо иметь. — Я сорвал сухую травинку и прикусил ее зубами. Страшно хотелось курить, но табак закончился два дня назад.

— Сказал бы я тебе…

— Когда у тебя выход на связь?

— Круглые сутки. Если…

— Круто, — искренне удивился я. — Кстати, а что понимать под словом «если»? Если нас еще не похоронили? Очень в этом сомневаюсь.

— Если там еще есть живые. Игра завертелась не на шутку.

— Хочешь сказать, что…

— Да, — хмуро подтвердил Снупи, не отрываясь от бинокля, — могли и людей Роберта на ноль помножить.

— Чем дальше, тем веселее… — сквозь зубы прошипел я. — И тем дальше от Лучиано Барги.

— Если все получится, то будет тебе Лучиано. Слово даю. В зубах принесу.

— Ловлю на слове…

После разведки мы отошли обсудить ситуацию. Лезть в поселок, чтобы нарваться на очередной «мешок», не хотелось. Хватит уже с нас жителей Лох-Ри с их бородатыми и злыми друзьями из Джохар-Юрта.

К дому с антенной выдвинулись уже в сумерках. Я и Снупи. Нардин остался присматривать за Вараевым и сторожить рюкзак с документами. Люди здесь жизнью не избалованные и по вечерам на променады не ходят. Некуда здесь гулять. Разве что по берегу моря, что очень сомнительно. Им на промысел подниматься чуть свет, так что не до посиделок. Этот вечер не был исключением из правил.

Надо заметить, что дом, над которым возвышалась антенна, стоял на некотором отдалении от остальных. В уютной седловине между двумя холмами. Он находился ближе всех к побережью и своими квадратными окнами пялился прямо на восток. Видимо, хозяин, когда его строил, мечтал о красивых рассветах. Странно! Здешние жители уходят в море еще затемно. Им некогда любоваться на рассветы и закаты.

Мы подобрались к дому и прислушались. Окно открыто, а изнутри доносилась какая-то танцевальная музыка. Нет, радиостанций, которые засоряют эфир глупыми разговорами, рекламой и музыкой, здесь нет. Видимо, магнитофон работает. Хозяин этого дома живет с женой. Он уже в годах, немного грузен и носит пышные моржовые усы. Напоминает Марка Твена. Разве что немного потолще. Он в этом поселке вроде старосты. Это было заметно по тому, как с ним разговаривают остальные жители. Без особого подобострастия, но вежливо.

Мы подобрались к дверям и тихо постучали. Хозяин что-то невнятно спросил, а мы также невнятно ответили. Несмотря на это, дверь распахнулась и на пороге возникла его широкая фигура.

— Добрый вечер… — просто и вежливо сказал Снупи.

— Хек… — ответил хозяин и, выпучив глаза, попытался согнуться пополам. Я чуть запястье не сломал, пробивая кулаком этот кусок сала, который он носит под своей шкурой.

Мы быстро ворвались в дом, заткнули хозяйку, чтобы не кричала, и объяснили хозяину, что нам нужна связь. Мужчина, видимо, принял нас за прибрежных пиратов и пытался что-то объяснить, но, получив два раза по морде, понял глубину своих заблуждений.

— Нам… нужна… связь… Ты понял? — убедительно спросил Снупи, когда хозяин перестал хватать ртом воздух.

— Понял… — прохрипел староста.

— Рация где?

— Там, — кивнул он и показал глазами на закуток со столом, заставленным разными электронными игрушками.

— Посторонние в поселке есть?

— Н-н-нет…

— Жить хочешь?

— Хочу!

— Вот и умница.

Пока Тревельян разговаривал с хозяином, я воспользовался замешательством хозяйки и приказал ей собрать что-нибудь из еды. К большому моему удовольствию, в этом доме любили покушать и еды было много. Тем более что после вынужденной ракушечной диеты я был готов сожрать все что угодно. Нам собрали увесистую сумку. Даже несколько пачек сигарет нашлось, что меня искренне обрадовало. Женщина собирала провизию и очень испуганно косилась в мою сторону. Хотел что-то сказать, но потом только рукой махнул. Вид у нас, если можно так выразиться, не самый лучший. Даже местные бродяги и те выглядят более ухоженными. И воняет от них значительно меньше. Чтобы не пугать бедную хозяйку, я положил на стол сотню экю. Судя по всему, это испугало еще больше. Она даже побледнела.

— Не переживайте, миссис, мы не причиним вам вреда и скоро уйдем.

— Да, сэр… — тихо ответила она.

Я покачал головой и повернулся к Эдварду:

— Связь?

— Есть связь, — кивнул Тревельян и склонился над рацией.

— Ну и слава аллаху, — устало выдохнул я и выглянул на улицу. За окном шумел морской прибой. Шумел тихо и мирно…

Через двое суток над деревней раздался знакомый гул вертушек. Над морем шли пять машин. Четыре «встали в круг» над деревней. Еще одна, подняв клубы песка, опустилась на берег. Из нее выбрались десять человек и заняли круговую оборону. Вертушка сразу ушла вверх и, заложив вираж, присоединилась к своим винтокрылым собратьям. Еще несколько секунд — и от группы прибывших отделился плотный мужчина в камуфляжной форме. Он взял автомат на изготовку, что-то крикнул своим парням, и они пошли в нашу сторону.

— Слава богу, — устало выдохнул Эдвард, — это за нами…

— Что, воевать и убегать больше не будем? — усмехнулся я.

— Это что, — подал голос Нардин, — та самая «кавалерия», которая приходит на выручку в конце всех фильмов?

— Почти…

— Как это трогательно, — кивнул я, — сейчас расплачусь от умиления.

— Ну вот и дождались финала, — хмыкнул Нардин.

— Поверьте, парни, это только начало, — отозвался Снупи и поднялся первым.

17 год по летоисчислению Нового мира.

Новая Шотландия.

Мы находимся на базе, в ста километрах к югу от Роки-Бей. Это даже не база, а хорошо укрепленный лагерь. Два десятка палаток, пулеметный дот, сложенный из мешков с песком, полевая кухня, несколько замаскированных постов и вертолетная площадка, на которой едва помещается один вертолет. Остальные «птички» базируются в Роки-Бей.

Лагерь находится в долине. Правее от нас — скалистые горы и узкая, но довольно бурная речка. Левее — лесные заросли. Судя по некоторым признакам — лагерь появился совершенно недавно. Дней пять или шесть, не больше. Не рассчитываю, что его создали для поиска наших пропавших тушек, но факты — упрямая вещь, с ними не поспоришь.

Когда нас забрали с побережья, то прямиком доставили сюда. По дороге из нашего ордера ушли три вертушки. Одна в сторону Лох-Ри, вторая — на Куинстон, а третья — к фьорду, где находится брошенная лаборатория.

Пока Тревельян докладывал наверх о провале операции, нам удалось немного отдохнуть. Умыться, поесть и выспаться. После всех этих забегов по горам мы просто выключились, как электрические лампочки. Нашему Снупи времени на отдых не дали. Ему не позавидуешь. Потерять столько людей — это не шутка. Эдварду еще повезло — здесь убивали и за меньшие ошибки. Видимо, операция, которую начали крутить, прошла точку невозврата, и отступать некуда. Отсюда и люди, и техника, и новые полномочия Тревельяна.

— Подъем, парни! — сказал Снупи, входя в нашу палатку. — Спать будем после победы.

— Ты доживи еще до этой победы, — зевнул Поль и хмуро уставился на Эдварда.

— Даже говорить ничего не буду, — буркнул я и перевернулся на другой бок. — Я сплю…

— Хватит придуриваться, Шайя.

Вот что у Тревельяна за привычка такая? Если его послать на хрен, то вместо того чтобы послушаться и уйти согласно указанному маршруту, он будет стоять над душой. Стоять, грозно сопеть и молчать, как моя совесть, которую (что греха таить!) я продал еще в школе. Кому? Какой-то светловолосой девчушке, за слюнявый и неумелый поцелуй. Продешевил, конечно, но я был молод и глуп.

— Я не уйду…

— Уже понял, — хмуро отозвался Поль и кряхтя начал подниматься. Он что-то добавил про полоумных британцев, которые мешают жить честным людям, но я не прислушивался. Увы, но делать нечего — пришлось подниматься и мне. Пока Эдвард что-то бурчал и раскладывал на столе карту, мы сходили умыться и достали на кухне три кружки с кофе. Хоть какая-то польза от этих армейских. Кофе, кстати, дрянь. Как и пайковая мерзость, которой нас пичкают здешние повара. Я хоть и голодный, но все равно не люблю жрать эту консервированную гадость.

— Таким образом, — продолжил Снупи, получив от меня кружку с горячей бурдой, — вся дальнейшая операция легла на мои плечи.

— И решения принимаешь ты?

— Вы поразительно догадливы, сэр! — съязвил Эдвард. — Даже удивительно.

— Удивительно, что ты вообще жив, — зевнул я и хмуро посмотрел на карту. — И что ты можешь себе позволить? Начать первую новомировую войну?

— В пределах разумного. Если захотите сжечь город дотла, то я сразу против.

— Кому он нужен, этот грязный Куинстон? Там даже женщин нормальных нет. Кстати… — хмыкнул я, — что будет, если операция пройдет не так, как было запланировано? Тебя просто спишут?

— Скажут, что никогда не видели и не знают, — вторил моим словам Поль.

— И все, что ты тут натворил, — твоя личная инициатива… — подвел итог я.

— Есть и такая возможность, — после некоторой заминки кивнул Тревельян.

— А если все пройдет как нужно, то ты будешь не самым последним человеком в Ордене?

— Вряд ли. Я буду заниматься тем же самым, чем и раньше. Разве что по рукам и ногам не будут связывать.

— Только-то?

— Контролировать будут меньше. Среди руководителей появятся новые люди.

— Ты думаешь, что новые будут лучше старых? — грустно засмеялся Поль.

— Идеальных вообще не существует, — веско заметил Эдвард, — и вы это знаете не хуже меня. Если разобраться, то любого из нас можно ставить к стенке без суда и следствия. И каждый в глубине души будет знать, за что именно его казнят.

— С этим не поспоришь…

Пока Поль и Снупи препирались, я разглядывал карту острова, брошенную на стол. Если говорить начистоту, то меня совершенно не волнуют внутренние дела Ордена. Совершенно! Но пока они воюют с теми, с кем мы хлестались два года назад на землях Джохар-Юрта, я буду рядом с такими, как Эдвард Тревельян и погибший Максим Селезнев. Хотя бы для того, чтобы разная шваль не убивала стариков, которые одними из первых пришли в этот мир. Это было бы предательством по отношению к тем людям, с которыми мы открывали эти земли. Такими, как Джек Чамберс и Йосиф Штельман, Михаил Демидов и Освальд Брен. К десяткам и сотням других, кто пришел, чтобы создать нечто большее, нежели продажный мир, оставшийся по ту сторону барьера.

Поль с Эдвардом продолжали препираться, и я, чтобы остановить перебранку, вклинился в разговор:

— Прикинь, Нардин, если все получится, то у нас с тобой будет волосатая лапа в Ордене. Будем товары брать с большими скидками и гонять Либерзона за пивом.

— Обойдешься! — буркнул Тревельян и для убедительности выставил средний палец.

— Вы, мсье Снупи, — жалкая, ничтожная личность.

— Не понял… — Эдвард надул щеки и собрался обидеться, но я только отмахнулся. Мы с ним читали разные книги, и он действительно ничего не понял.

— Парни, давайте к делу. — Нардин правильно понял мою реплику и вернулся с небес на землю. — Кстати, а почему лагерь разбили здесь, а не на острове англичан?

— Так уж получилось, — недовольно буркнул Эдвард.

— Конечно, — Нардин презрительно прищурился, — люди не придумали ничего лучше, как перетащить свои замшелые дрязги в Новый мир.

— Если бы это было единственной проблемой…

Уже на следующий день начала поступать первая информация от разведывательных групп, выброшенных на территории Новой Ирландии. Тревельян наконец-то понял, что этих ребят с наскока не взять. Это вам не равнинные банды. Мы и так уже заплатили за это знание слишком большую цену…

Еще через два дня, когда мы с Нардиным сидели в палатке и чистили оружие, в нам опять заявился Тревельян.

— У него глаза как у кролика, — сказал Нардин, бросив взгляд на гостя.

— А морда посинела от недосыпа, — добавил я.

— Интересно, он хоть немного отдыхает?

— Разве что над миской с картофельным салатом, но и там надо челюстями двигать.

Тревельян не обратил внимания на подначки. Он достал из кармана карту и разложил ее на столе.

— Есть новости? — спросил я.

— Будем зачищать Лох-Ри. По данным разведки, — продолжил он и уселся на ящик, который мы приспособили вместо стула, — чеченцев там уже нет, но есть группа итальянцев. Ну и сочувствующие им жители, конечно.

— Лучиано Барги? — с надеждой спросил я.

— Мне жаль, Карим, но его там нет. Скорее всего, он убрался в Куинстон. После штурма допросите пленных и, может быть, что-то узнаете. Я поговорю с Русланом. Вполне возможно, что найдется какая-нибудь ниточка к твоему итальянцу.

— Жаль…

— Есть… — начинает говорить Эдвард и замолкает.

— Кто?

— Максим Селезнев.

— Живой?!

— Нет. Его распяли рядом с пристанью. Я останусь в этом лагере, так что попрошу вас: тело Максима надо забрать и доставить сюда.

— Сделаем.

— Сын старика Брена вернулся? Как его… — Поль щелкнул пальцами. — Питер?

— Да… Его тоже убили. Видимо, что-то сказал бандитам — и его застрелили. Тело лежит рядом с банком.

— Суки…

— Что по лаборатории?

— Практически ничего. Там не осталось ни людей, ни техники. Лаборатория уничтожена, а здания сожжены. Разведчиков уже забрали и сейчас перебрасывают на помощь третьей группе.

— Где они сейчас?

— Третья? — уточнил Снупи. — Работают недалеко от Куинстона…

Наш лагерь похож на муравейник. На этой небольшой территории — около ста человек. Руслан Вараев сидит в палатке под внушительной охраной. Тревельян подолгу с ним общается и выходит очень задумчивым. Иногда мне хочется взять и прижать Снупи к стенке, чтобы разузнать побольше, но увы — он постоянно занят.

Вскоре за нашим «главнокомандующим» прибыла вертушка, и он улетел в Роки-Бей. Пока нет новых данных, мы с Полем отсыпаемся, отъедаемся и валяемся на койках. Как это ни странно, но среди местных нет ни одного знакомого. Вообще — такое чувство, что эти люди совсем недавно оказались в Новом мире.

Группа разведчиков, которые забирали нас с побережья, судя по некоторым признакам, это люди из отдела Эдварда. Остальные… будто с неба свалились. Откровенно и с большим удивлением рассматривают представителей животного мира, на которых мы даже внимания не обращаем. Например? Вчера кто-то из них приволок найденный неподалеку от лагеря птичий череп. Его обступили коллеги и долго передавали эти кости из рук в руки, удивленно матерясь и качая головами. А там обычная местная птица, у которой на клюве есть множество наростов, похожих на острые зубы. Когда первый раз такое видишь, то удивляет, не спорю. Я помню, как впервые увидел Большую гиену. Чуть сигарету не проглотил от удивления.

Кстати, примерно два года назад, в горах, мы с Полем видели нечто похожее на снежного человека. Здешний животный мир — это просто подарок для исследователей. Жаль, что на эти вещи, как правило, не хватает денег. Экспедиции и поисковые партии, которые раньше бороздили просторы Нового мира, отошли в прошлое. Вместе с такими людьми, как Джек Чамберс и Алекс Рэндолл Ли.

Мало того — большинство из них курит сигареты из Старого Света, которые дороги в Новом мире, и не каждый может себе позволить. Здесь курят местный табак, который не отличается хорошим вкусом. Так что мои догадки перерастали в уверенность. Если подумать, то Роберт вполне мог забросить сюда сотню преданных ему людей, чтобы не было проблем с местным персоналом. Ежедневно из Старого Света переходит столько людей, что спрятать сто человек — не проблема.

Парни молчаливы, в разговоры не вступают, а если нужно что-то сказать, то ведут себя очень корректно и вежливо. Я несколько раз попытался пошутить на местные темы, но меня откровенно не поняли.

— Чего ты мучаешься, Карим? — спросил Поль, когда мы взяли на раздаче миски с едой и устроились за столом.

— В смысле?

— Ты так внимательно осматриваешь этих парней, что они уже коситься начинают.

— Подумаешь…

— Чего тут думать? Они же свежие, только что из-за ленточки. Тут даже Снупи можно не расспрашивать — и так видно. Глянь на этого парня, — сказал Нардин и кивнул на белобрысого паренька, который жевал кашу неподалеку от нас.

— Что с ним не так?

— Все так, — пожал плечами Поль, — но где ты видел сотрудника Ордена, который бы так внимательно изучал памятку для новых переселенцев?

17 год по летоисчислению Нового мира.

Новая Ирландия.

Лох-Ри.

Хорошо проводить зачистку, когда есть возможность перекрыть все входы и выходы. Когда есть авиация и бронетехника, и артиллерия по запросу положит десяток снарядов в проблемный квадрат. У нас такой возможности нет, и единственный заградительный барьер, который мы можем себе позволить, — выделить десять человек с двумя пулеметами.

Наши парни обосновались на западной окраине и будут уничтожать всех, кто появится в поле зрения. Кроме них есть два секретных дозора. Один на берегу озера и еще один — около фьорда. Пока Нардин общается с командиром разведгруппы, ко мне подбирается один из бойцов, участвующих в операции. Он протянул две нарукавных повязки белого цвета, чтобы в бою не спутали с чужаками.

Мы будем заходить с северо-востока и выдавливать местную шваль наружу — на берег фьорда. Медленно и неторопливо — как зубную пасту из тюбика. С гарантией, что в спину никто не выстрелит. По информации, полученной Тревельяном, это не просто заброшенный поселок, а один из перевалочных пунктов местных наркодельцов. Жаль, что информация пришла к нам с большим опозданием.

Прошел час — и городок Лох-Ри превратился в самое паршивое место Нового мира. Первые дома зачистили тихо и почти без проблем, но жители, обитающие в центре, очухались и попытались оказать сопротивление. Вот и возились с этими мизераблями, которые пытались продать свои никчемные жизни по завышенным ценам.

— Пошли! — ревет какой-то рыжий парень, вооруженный ручным пулеметом. Он бьет длинными очередями и дает нам время перебраться на ту сторону улицы. От дома летят щепки, бьются остатки стекол, но бандиты еще отстреливаются. Пулеметчик переносит огонь чуть выше, и мы можем подобраться к стенам.

Мы с Полем доползаем и закидываем в окна две гранаты. Если забросить одну, то есть небольшой риск, что ее банально пнут в другую комнату или успеют выбросить наружу. Такое на моей памяти уже бывало. Две гранаты не выбросишь. Просто не успеешь…

Взрыв!!!

Нардин для страховки бросает внутрь дома еще одну, без запала, и кричит:

— Граната!

Зеленый ребристый кругляш еще катится по полу, а мы уже врываемся следом, и, пока люди вжимаются в укрытия, расстреливаем троих чудом уцелевших. Один из них сидел в углу, зажимая руками окровавленные уши. Короткая очередь. Его руки безвольно падают, и он приваливается к стене. Может, среди них и были «мирные» жители, но для нас в Лох-Ри нет гражданских. Есть нелюди, которых приказано уничтожить! В соседнем доме гремят выстрелы. Взрыв! Еще один! Крики заглушает треск автоматных очередей, и пальба перемещается дальше, на соседние улицы.

Вот так — дом за домом. Неторопливо и обстоятельно, прикрывая друг друга. Вскоре мы услышали басовитый звук пулеметов за западной окраине. Видимо, кто-то пытался вырваться из этой ловушки. Прошло еще два часа — и все было закончено.

Во время операции мы потеряли троих. Двое были убиты в домах. Еще одного бойца снял какой-то слишком меткий житель во время перебежки. Легкие ранения и контузии не считаем. Пока санитары возились с ранеными, мы с Полем и тремя бойцами ушли в сторону набережной…