Многоточие сборки Андреева Юлия

Прощальные письма

Спортсмены, танцовщики, актеры – все мы привыкли менять площадки и амплуа. Сегодня ты играешь роль в родном театре, завтра эпизод в каком-нибудь сериале, послезавтра выступление в ночном клубе или на детском утреннике. Кто-то примеряет диковинный костюм в виде ростральной колонны на питерском карнавале, кто-то одевается Вини Пухом и шалит полдня на детском празднике. Не стала исключением и работа каскадером-дублером.

Нет, разумеется, никаких сверх-опасных трюков мы не делали, тут без профессионалов не обойдешься. А вот по мелочи: коня на ходу остановить, в горящую избу войти, падать, когда вокруг тебя сбились в кучу кони, люди, и прикидываться равнодушным мертвяком, чувствуя как сотрясается в сантиметре от тебя земля под лошадиными копытами и дешевой просроченной китайской пиротехникой. В общем, каждый развлекается как может.

Набирающие неквалифицированных каскадеров студии, обычно арендовали помещения под офис на том же Ленфильме, картотекой которого пользовались для поиска актеров. Разумеется, все это было бесконтрольно и малозаконно. Но на безденежье не то что под губернаторскую карету ринешься – с крыши низвергнешься, лишь бы за это платили.

Два дня я отработала на картине, получив за это вполне приличную сумму, а на третий свалилась на моих киношников какая-то злющая комиссия, и трясла их, пока сверху генеральный спонсор не просыпался «зеленью».

После чего всем нам был дан сигнал явиться на работу имея при себе письмо, что мол, такой-то или такая-то будучи в здравом уме и твердой памяти… В общем, сама дура и если что, никого винить не нужно.

Документ следовало уложить в полиэтиленовый пакетик и во время всей съемки держать в нагрудном кармане.

Поворчав и, как обычно, смирившись с неизбежным, мы накатали «прощальные письма» и явились с ними в администрацию.

Нимало не смущаясь своей ролью, толстая помрежка в очках-телескопах и плохо сходящейся на груди и животе дубленке принимала нас согласно образовавшейся очереди.

– Написала?

– Написала.

– В полиэтиленовый пакет положила?

– Положила.

– Это еще не всё. – Она вздохнула, поднимая на меня полные теплоты и материнской нежности глаза в «телескопах». – Обязательно запаяй его, а то, как мы потом...

Параноик или все же… снайпер

Всегда считала себя великой искусницей разрывать отжившие связи. Раз – и нет, хлопнула дверью и забыла. Сказала – отрезала.

Не сразу, конечно, забыла. Рана еще долго болит, место среза кровоточит, но что поделаешь, тут уж что-то одно: либо порвать и потом маяться, пока не зарубцуется, либо терпеть долгие годы в надежде, что само отсохнет.

Давний роман, роман, которому в реале был месяц или два, затянулся, продолжая напоминать о себе уже после своей смерти, после разрыва. Человек звонил, осыпая проклятьями меня и мою семью, то и дело доставал моих знакомых и друзей.

И главное, сделать ничего не можешь, как в песне «сумасшедший, что возьмешь», выльет ведро дерьма, исчезнет на полгодика, считай – повезло. Обтекаю…

Разборки не чинила сама и никого не просила вписываться, сезонные обострения – они всегда резкие и неприятные, а человек по жизни талантливый, безумие – плата за талант.

Звонил, иногда просил о встрече: появиться на пути, вильнуть хвостом и опять исчезнуть. Карма…

Я почти уже привыкла к выкрутасам своего бывшего, привыкла к мысли, что «только смерть разлучит нас», но тут стала замечать, что и меня саму вдруг стали терзать странные предчувствия, непонятные и незнакомые ранее ощущения. То, возвращаясь ночью с репетиции, вдруг кажется, что кто-то идет за тобой, так что оглядываешься, оглядываешься, оглядываешься… пока не навернешься на какой-нибудь колдобине или же пока прохожие не начинают пальцами показывать – вот очередная городская сумасшедшая. Или вдруг возникает ощущение, что за тобой установлена форменная слежка.

Почему-то это чувство усиливалось в театре, где я в то время работала. Буквально стоило подойти к окну в танцзале, как появлялось четкое ощущение взгляда, направленного ровнехонько в переносицу. А по дороге в театр, когда я шла по Пушкинской улице, все казалось, что вот-вот кирпич на голову свалится или пьяный из подворотни выскочит.

Дорога из театра тоже не радовала, поэтому я специально ускоряла шаг, чтобы как можно скорее достичь безопасного метро.

– Наверное, в прошлой жизни ты уже была здесь и что-то плохое сделала, – вяло предположила работающая со мной танцовщица Яна. – Убила кого-нибудь.

– Тогда уж не одного, – согласилась я. – За одного так мучить не будут. Паранойя у меня явная. Лечиться нужно.

– Паранойя не паранойя, – вступил в разговор тихий и спокойный охранник Толик из бара «Атлантида», где мы частенько подхалтуривали в ночной программе, – а проверить имеет смысл.

– Что проверять? – не поняла я.

– Ты где это чаще всего на себе ловишь?

– Да прямо здесь! – я подошла к проклятому окну, ощущая движение мурашек по спине.

– А направление, откуда идет ощущение, указать можешь? – он бесшумно подошел ко мне, встав за спиной.

– Мурашки бегут от пяток к голове, хотя теперь уже и не знаю, – я поежилась.

– Нет, откуда это приходит извне? – он бросил быстрый оценивающий взгляд на дом напротив. – Будь я снайпером, засел бы вот на том чердачке… Не показывай пальцем.

Я посмотрела в сторону чердака, но ничего подозрительного там не обнаружила.

– Снайпер – это целое состояние, – отчего-то зашипела Оля.

– Враги есть?

– А то, – ответила она за меня. – Конкурентки, бывшие мужики, да мало ли…

– Давай проверим, – охранник потянул меня за рукав от окна. – Сделаем так, я пойду первым, чтобы не привлекать внимание, а ты минут через пять после меня. Поднимайся сразу же наверх и ничего не бойся.

Идея, конечно, была идиотская, очень похожа на ловлю привидений, но по мне лучше уж такая, чем беспомощное бездействие.

Я дождалась, когда Толик перейдет через дорогу и скроется в подъезде напротив, после чего накинула курточку и не торопясь вышла сама.

Идею о снайпере я отвергла сразу же как нереальную. Но поглядеть, что там делается, по-любому было интересно.

Соседний дом являл собой, что называется, старый фонд с добротными лестницами и огромными пролетами, выкрашенными в отвратительно болотный стенами. Должно быть, когда-то они были очень красивыми. Во всяком случае, вдоль стен сохранился цветочный узор, а перила выглядели просто королевскими.

Поднявшись на самый верх, я обнаружила приоткрытую дверь чердака, и тут же мне навстречу вышел Толик с фонариком в руках.

«Странно, не видела, чтобы он его забирал из театра», – только и успела подумать я, когда охранник потянул меня за собой.

– Не поверишь, что я тут нашел! – обычно мрачное и сосредоточенное лицо Толика светилось детской радостью. – Настоящее лежбище.

– Бомжи, что ли? – безрадостно поинтересовалась я.

И тут он подвел меня к круглому окошку, возле которого лежал ватник, стоял стакан и валялась куча знакомых мне сигаретных окурков.

– За тобой наблюдают из этого окна! Факт! Погляди только – здесь нет пыли! Почему? Он вытер ее, чтобы не ходить грязным, или сама стерлась, потому что нужно было где-то сидеть, за что-то браться. Вот и окошечко чистенькое, точно рачительная хозяйка его мыла, а вот здесь, – он показал на гвоздик, на котором болталась мохеровая синяя нитка, – вот здесь он стоит и фотографирует тебя или смотрит в бинокль. Еще доказательства? Завтра же приду сюда с ребятами, хорошая оптика нам не помешает, а если он вооружен… – Толик мечтательно закатил глаза…

Я сняла с гвоздя мохеровую нитку. Люблю вязать мохер, во-первых, на шерсть у меня аллергия, а во-вторых, мохер отлично тянется и с ним не приходится долго возиться, буквально пара вечеров перед телевизором с мамой.

– Только чтобы не калечить, – попросила я, и Толик меня понял, расплывшись в довольной улыбке. Небось боялся, что я вообще запрещу всяческую коммерческую деятельность с отобранным в бою трофеем.

На следующий день, перед тем, как пройти в репетиционный зал, я долго смотрела на чердак напротив, пытаясь разглядеть через круглое, похожее на иллюминатор окошко некогда любимое лицо.

Репетиция не задалась. Пришлось раньше времени сделать перерыв. Девчонки притащили какие-то салатики и домашнее вино.

В разгар трапезы в дверях появился Толик с черным длинным футляром, под мышкой болтался штатив.

Так, в тот день я излечилась от необъяснимых страхов, и с тех пор лишь иногда, когда на душе бывает особенно паскудно, забираюсь на какой-нибудь чердак или в полуразрушенный дом, что на капремонте, в поисках бог знает чьих следов, секретов и артефактов.

А на самом деле Толик, конечно, – свинтус порядочный. На мои расспросы, как все прошло, скупо обмолвился, что, мол, мордобитие не состоялось, а обнаруженный на чердаке чел со страху им сам все отдал.

Мог бы и меня на задержание пригласить. Все какой-никакой материал. Да и отобранную технику они с друзьями пропили, а меня – можно сказать, главное действующее лицо, даже в кафе-мороженое не пригласили.

Жмоты!

Интернет-привычки

Чтобы быть правильно понятой в Интернете, приходится пользоваться смайликами. Веселое личико, хитрая моська, печальная рожа. Это делается для того, чтобы показать настроение, с которым ты пишешь.

Потому что иногда самая простая фраза: «От меня ушел этот козел!» – может прочитаться и как плач, и как вздох облегчения, и как заговорческий шепот.

Поэтому и ставим: «От меня ушел этот козел!» – и (, чтобы никто уже не подумал, что очень «скотинку» жалко.

Привычка настолько сильная, что, набирая этот текст, я то и дело ловлю себя на желании поставить смайлик.

Впрочем, внимательный редактор все несанкционированные рожи без особого труда выбросит из текста. (

Другое дело, как приятно и, главное, просто найти нужную строчку в собственном электронном тексте интересную информацию в «великой паутине» и как муторно рыться в собственной библиотеке или бельевом шкафу, силясь отыскать нужную вещь.

Несколько раз реально хваталась за пульт от телевизора, силясь набрать на нем название утерянного предмета. (

Контакт

Домогался пообщаться по мэйл-агенту какой-то вьюнош. Спрашиваю, чем, собственно, могу быть полезной? Ответ: «В очко будешь?»

Резонно спрашиваю: «В чьё?»

Больше писем не было.

Застенчивый.

Кидала

Нормальный писатель не склонен попадать в истории, он их придумывает, чего не скажешь обо мне любимой. Хотя, возможно, термин «нормальный» подходит далеко не всем. Ну да это скорее вопрос к философам, я же хотела рассказать вот какую историю.

В странные девяностые годы на улицах города можно было запросто встретиться нос к носу с эльфом, гномом или пещерным троллем. Почему только в девяностые? Не знаю, тогда кого угодно можно было встретить на улицах или в метро. Я как-то лично видела живого Элвиса – стоял на ступенях Казанского собора и пил пиво, а подруга встретила Александра Пушкина в метро. Не суть, хотя и обидно, что последнее время увеличилось поголовье гоблинского племени и куда-то запропали эльфы.

Впрочем, я не об этом. Виталий появился в моей жизни по объявлению, которое розовым квадратиком зазывало не куда-нибудь, а в самую настоящую школу ведьм. Тогда подобных объявлений можно было отыскать в изобилии, и я не удивилась.

Не удивилась и подумала: а не вписаться ли в очередную авантюру. Может, танцы для шабаша можно будет поставить, может, пробью наконец тему «Танцетерапия»[37].

В общем, позвонила, и тут же мне было назначено явиться на встречу.

Новоявленные ведьмаки прибыли в Питер из Москвы. Здесь они сняли трехкомнатную квартиру, где намеревались устроить временную базу.

Виталий был неплохим гипнотизером, из тех, что проводили шоу с большим количеством народа с введением в транс и тому подобным.

Обычно после проводимых сеансов к нему за кулисы приходили дамы, жаждущие приключений с заезжим магом, благодаря чему он жил, мягко говоря, не скучно.

Я же была поражена чудесами иного рода. Чудесами ума этого человека. Вообще, должна признаться, что всегда уважала технарей. С ними как-то проще, чем с нашим братом гуманитарием. Они и доходчивее все могут объяснить, разложить по полочкам, и это обычно не кажется им сверхсложным.

Виталий же превосходил в этом всех моих знакомых.

Начнем с того, как он зарабатывал деньги на жизнь.

Он просто шел в ближайший магазин, где бродил несколько часов кряду, после чего четко уже знал, дефицит чего наблюдается в данном городе , а по дороге домой принимал решение, как этот самый дефицитный продукт создать, потратив на производство минимум средств и энергии.

При этом он мыслил чертежами и сметами и сходу мог выдать техзадание хоть на производство часов с кукушкой, хоть на строительство цементного завода. Все сразу, с окончательным расчетом, списком необходимых специалистов и перспективами дальнейшего развития.

Однажды у Виталия появилась юная барышня, заветной мечтой которой было стать диктором на телевидении. Не проблема. Думаете, он пошел проторенной дорожкой – дал кому-то взятку?

Ничего подобного, он создал собственную программу на телевидении, точнее, собственную коммерческую телестудию, где и стала работать его девочка.

Дальше больше. Появилась другая красотка, пожелавшая стать актрисой. И снова не проблема: новое телевидение нуждается в фильмах, каких? Для начала учебных, так как уже существующие тогда школы гипноза, самообороны, психологии и прочего нужно было рекламировать.

Так были созданы учебные фильмы, которые с успехом продавались на телеканалы и тиражировались на видеокассетах.

Однажды сдающий им помещение хозяин, сильно напившись, велел новоявленным телевизионщикам убираться. К тому времени Виталий успел расстаться с обеими барышнями и не мог решить, кому же из своего немногочисленного персонала поручить такое хлопотное дело, как телестудия.

Воспользовавшись скандалом, он в одночасье собрал все свое нехитрое оборудование. На следующий день явившийся предложить распить мировую хозяин застал только голые стены.

В наш город Виталий приехал конкретно за деньгами. Правда, мне он об этом ничего не сказал, предложив организовать вместе с ним фирму.

Почему бы и нет, все с чего-то начинают, откроем фирму, рассуждала я, а затем я буду вести свои курсы, помогать снимать фильмы, раскручивать новые проекты.

Виталий начал заезжать ко мне, дарил цветы, часами разговаривал с домашними о том, насколько он любит меня и какие у нас с ним замечательные перспективы. Еще бы, ведь если для своих любовниц он мог создавать телестудии, для жены он сделает в двадцать, да что там – в сто раз больше.

Я инстинктивно сопротивлялась предстоящему замужеству. Точнее, своего согласия на брак я так и не дала. Буквально ходила и вбивала в себя мысль, что пора бы уже заводить собственную семью. Всегда же мечтала не просто о муже, а о настоящем спутнике жизни, соратнике, если угодно. Хотела, чтобы у нас с ним было общее дело, темы, которые мы могли бы обсуждать, что-то такое, что роднило бы нас, делая единым целым.

К сожалению, ничего этого не произошло. Виталий приехал, чтобы получить деньги, а я была нужна ему как ступенька, через которую он должен был перешагнуть к лучшей жизни – не более.

Однажды возвращаясь из арт-галереи «Борей» и по уже заведенной привычке уговаривая себя, что замуж все-таки выходить придется, так почему не за него, встречаю знакомую экстрасеншу Серафиму, с которой мы время от времени пересекались в редакции газета «Аномалия».

– А ну, подойди сюда, – властно приказала мне та, поманив пальцем из открытого «мерседеса».

– Привет! – улыбнулась я. – Как дела?

– Ты спрашиваешь, как у меня дела? Это как у тебя дела, с таким сильным приворотом? Неужели не чувствуешь, что на тебе самый настоящий черный приворот?!

Чуть ли не насильно усадив меня в машину, она отвезла меня к себе домой, по дороге в точности описав приметы Виталия и дав мне советы, как самостоятельно избавиться от наваждения.

– Черный приворот, подруга, просто так не делается. Либо ты полюбишь и сделаешь как он хочет, либо умрешь! – разливая по чашкам чай, сообщила она. – Чего он от тебя требует? Постель? Почему он постоянно усиливает свое заклинание, ведь это может привести только к твоей смерти?

– Постель у нас с ним и так есть, – я пожала плечами. – Наверное, это мне его следовало приворотом стимулировать, чтобы подольше все длилось. А так?.. – я задумалась.

– Чего же он хочет от тебя еще?

– Жениться хочет.

– Небось без прописки и без копейки денег, знаем таких, – она довольно почесала руки. – Обычное дело – приворожить, чтоб хорошо жить.

– Прописка московская, денег куры не клюют.

Мне сделалось не по себе. До сих пор эта дама ни разу не ошиблась, тем более что Виталий действительно был сильным гипнотизером и владел магией, а значит, мог.

– Тогда твое дело плохо, – она отпила из чашки и подошла к окну с новенькими занавесками. Не видела я их прежде у нее. Должно быть, недавнее приобретение.

– Думай, что ему нужно от тебя? В чем выгода? Ведь приворот – дело весьма опасное для обоих. И если мужик с головой, при деньгах и вообще… Для чего ему рисковать собственной душой?

Я не знала, что и ответить. Впрочем, версия Серафимы как раз и объясняла странное состояние, в котором я пребывала все последнее время. С одной стороны, мне хотелось быть с этим человеком, а с другой – я просто на аркане тащила себя к алтарю. Зачем?

А действительно, зачем?

Если я не хочу расписываться, отчего не жить в гражданском браке?

«Нет, не хочу и так!» – вопило что-то внутри, так истошно и громко, что уши закладывало.

Можно встречаться время от времени. Против встреч-то я ничего не имею? Но после сказанного я не спешила делать выводы.

Мешало и то, что с Виталием я познакомилась после безумно страстного и тяжелого романа с Антоном. Искала работу. Чтобы не зацикливаться на этом, нашла себе любовника, чтобы отвлечься по полной программе. Переключиться, что ли…

И вот теперь, прежде чем ответить на вопрос, хочу ли я вообще встречаться с этим человеком, мне следовало очиститься от минимальных воздействий извне.

Прежде всего попросила ратующих за немедленную свадьбу подружек оставить меня с этой темой недели на две, потом уговорила маму не заводить об этом разговоры. После этого я была готова попытаться самостоятельно снять приворот.

Когда в следующий раз я встретилась с Виталием, моя голова была холодной, а сердце пристыженно не вякало о любви.

Я помогала Виталию снять новую квартиру, в которой он собирался жить отдельно от своей свиты.

Я знала, что из-за больной печени он не может употреблять алкоголь. Сам однажды разоткровенничался, будто бы не в состоянии управлять собой, будучи пьяным.

Отлично. Я взяла два коктейля – безалкогольный и со слабым алкоголем и подошла к нему. Глотнули, после чего я попросила разрешения попробовать содержимое его стакана. Все шло как надо. После того как я сняла пробу с его коктейля, он глотнул из моего кубка.

А дальше понеслось.

Моментально захмелев, он, хихикая, повалился в кресло. Я опустилась на подлокотник рядом.

– А ведь ты меня совсем не любишь, правда? – проникновенно глядя в глаза пьяному Виталию, поинтересовалась я.

– Конечно, не люблю. Давно догадалась?

– А для чего ты хочешь жениться на мне?

– Вот это как раз хочу. Хочу, чтобы, когда мы с тобой зарегистрируем предприятие и я возьму кредит в банке, ты осталась отвечать за это. То есть я, конечно, подпишу тебе бумагу об увольнении, тебя не посадят, но формально твои координаты останутся во всех базах данных и тебе придется принять на себя все говно, которое польется после того, как я исчезну. Потому что ты моя жена. Быть может, я даже подстрою свою смерть, и тогда…

Я с трудом выдержала, чтобы не дать ему пощечину. Впрочем, сама виновата, польстилась на черт знает что.

Мы выпили еще по одному коктейлю, после чего Виталий рассказал о привороте и я честно призналась ему, что отныне приворот снят.

К такой истории сам собой просится финал в стиле ворвавшегося в дом спецназа, с арестом кидалы и счастливым спасением автора.

Но… это финал для кино, в жизни так не бывает.

На следующий день я пошла с Виталием и подписала все требующиеся документы на фирму.

Он прекрасно помнил весь вчерашний разговор и очень трясся, что я в последний момент отступлю и кину его, кидалу. Почему же я пошла на этот идиотский шаг после всех пьяных откровений и четкого знания, что меня не любят и, значит, жертва не нужна по определению?..

Шла как на гильотину. Почему же шла? Из дурацкого чувства долга. Обещала – должна идти. Потому что обещала не только Виталию, как раз его на тот момент я глубоко презирала. Обещала его ребятам, обещала себе…

При этом я, вот же дура, до последнего момента ждала, ну просто как в той истории с Шурочкой и медом, что он остановит меня.

Не остановил.

Виноградов

Сережка Виноградов учился со мной в одном классе. Вообще, по жизни я побаиваюсь крупных мужчин. Отчего-то кажется, что они не к добру такие большие, что, возможно, в них сокрыто что-то неправильное, страшное, свирепое. В крупных и толстых мужчинах мне легче разглядеть берсерка, нежели в невысоких и поджарых. Хотя на практике все выходит наоборот: большие обычно добры или хотя бы внимательны.

Они ведь нередко с самого детства слышат о том, что они как слоны в посудной лавке, поэтому сызмальства учатся быть очень осторожными, боясь причинить хотя бы минимальный вред окружающим.

Однажды в Японии мне посчастливилось танцевать с борцом сумо. Вот это был танец! Поначалу я, как обычно, жутко перепугалась огромного коротко стриженного мужика с белой, похожей на чехол от «Жигулей» рубашке навыпуск.

Потом, когда мы сделали первые па, я почувствовала, что танцую с белым облаком, которое, нежно и уверенно обнимая меня, изящно скользило по стеклянным плиткам пола, едва их касаясь.

Какое-то время мы порхали по залу, завороженные мелодией, а потом он, вежливо откланявшись по японским традициям, словно испарился, оставив меня на пороге клуба совершенно одну…

Впрочем, все это будет еще нескоро.

А с Виноградовым произошла вот какая история.

В сумбурные перестроечные годы Серега приобрел золотую цепь, на которой впору было бы выводить медведя, купил сверкающий черный «бумер» и весьма увеличил массу тела, так чтобы окружающие не просто боялись его, а трепетали.

Скорее всего, Сергей был бандитом или очень хорошо косил под оного.

Тем не менее с одноклассниками и соседями он по-прежнему поддерживал дружеские отношения, не пытаясь как-то выделиться, показать свою крутость.

Однажды я возвращалась из театра. Был самый обыкновенный, неприметный день. Подходя к подъезду, я издалека заметила шумную компанию, среди которой особенно выделялись непомерные габариты Виноградова.

Я кивнула ему и, войдя в парадную, первым делом проверила почтовый ящик; вытащив оттуда телепрограммку и пару писем, я направилась к лифту. За спиной открылась и тут же закрылась входная дверь, я услышала шаги, но не придала этому никакого значения, пытаясь удержать корреспонденцию, одновременно извлекая из сумки связку ключей. Я была полностью поглощена этим занятием, когда вдруг кто-то резко ударил меня в спину, прижимая лезвие ножа к горлу. Я налетела на стену, ткнувшись в нее носом, тут же агрессор кольнул меня чем-то острым в спину.

Первая пришедшая в голову мысль была до невероятности четкая и сразу же поразила меня своей глубиной.

«Когда он перережет мне горло, кровь хлынет на стену и он не запачкается».

Но ничего не произошло. Точнее, произошло. Топая как слон, кто-то влетел в подъезд, распахнув дверь так, что она чуть было не слетела с петель.

В следующее мгновение неведомым мне образом исчезли ножи, а мой несостоявшийся убийца отлетел на метр, ткнувшись в соседнюю стенку и тут же чуть ли не кувырком вылетел из подъезда.

– Мы с пацанами конкретно так сидели на лавочке, о своем терли, когда этот, – Сергей показал в сторону входной двери, в которую уже заглядывали его пацаны, – когда этот начал крутиться тут. В подъезд не входил, а стоял возле помоек и явно кого-то ждал. Стас еще обратил внимание, что когда людей ждут, к помойкам не жмутся, тут другое. А потом, когда ты вошла, он постоял еще минуту спокойно и потом как рванет. Вот я и пошел проверить, все ли в порядке. А тут такое… – Сергей даже покраснел во время рассказа, лоб взмок. Он поднял с пола упавшую сумку, собрал оброненные письма и газету. – Надо было бы догнать, но когда народ видит, как человек с моими габаритами несется за кем-то… это… в общем, зрелище не для слабонервных. Ну ладно, бывай. А то, если что, ты всегда знаешь, где меня найти.

Сергей жил в соседнем подъезде. Я пообещала, что поступлю именно так, и даже дала слово, что попытаюсь выяснить, кому это я так насолила, после чего мы благополучно расстались.

Так и не знаю, какому маньяку я тогда приглянулась. Впрочем, много их, маньяков, разве со всеми разберешься.

А вот Сергея жалко. Через пару лет после того случая услышала, будто бы жена за выпивку и частые дебоши поместила его в дурдом, где он и пребывает до сих пор, в то время как супруга продолжает проживать в его квартире с его же психиатром.

Что же, очень может быть, что и мои страхи относительно крупных мужчин и их агрессивности иногда находят свое подтверждение. Хотя лично я не видела от Виноградова ничего плохого в жизни. Мы и в школе-то ни разу не то что подрались, а даже не поспорили.

О новом унитазе

Было предновогоднее время, совсем как сейчас, когда я сижу перед компьютером и предаюсь приятным воспоминанием. Как и большинство горожан, я носилась по магазинам в поисках подарков для семьи и друзей, когда прозвучал телефонный звонок.

Звонила мама, причем по ее срывающемуся голосу было понятно, что произошло нечто по-настоящему страшное. На всякий случай я тут же прислонилась к стене у двери магазина, в который хотела до этого войти.

– Юля, я пыталась забраться в шкафчик, что в туалете, – рухнула полка. Я и сама упала, и унитаз разбит полностью, мы залили соседей, руку порезала… а тут еще и снизу хамка прибежала, видит кровь, все равно орет!

Меня затрясло. Я попросила маму не нервничать, а сначала перевязать себя. Спросила, не нужно ли мне немедленно возвращаться домой, но когда узнала, что она уже как-то замотала руку, решилась не ездить туда-обратно, тем более что машины у меня нет, а вместо этого подумать о покупке нового фаянсового друга.

На самом деле ситуация была действительно неприятная. И я уже не говорю о том, что пострадала мама. Это не обсуждается. Но на носу были новогодние праздники, елка, последующие двухнедельные каникулы, когда никаких сантехников уже днем с огнем не отыщешь.

Я бросилась в первый попавшийся магазин, на ходу подсчитывая деньги. Получалось, что у меня хватало на вполне приличный трон. Но в магазине мне сразу же сказали, что доставлять предмет до дома придется самой.

О господи!

Я выскочила на улицу, одна, другая, третья машина пронеслись мимо меня с таким видом, будто обладатели этих старых обшарпанных «жигулей» и «москвичей» уже давно не нуждаются ни в каких деньгах. Начиналась тихая паника. Пока она не перешла в буйную стадию, я должна была что-то сделать. Но что?