Рука мертвеца Мартин Джордж

10.00 утра

Аэропорт Атланты был переполнен возвращающимися домой усталыми делегатами, все еще жужжащими про съезд, который никто никогда не забудет. Бреннан проталкивался сквозь них, ничего не замечая, Дженифер у него в кильватере. Они не остановились, даже чтобы взглянуть на то, как из кошачьей клетки извлекали карлика. Он был весь измят и вопил: «Воды, воды!»

Они приближались к концу, но Бреннан не ощущал подъема. Его вызванный анестезией сон прошлой ночью все еще жил в его сознании. Умом он не мог упрекнуть себя в смерти Хризалис, но чувства говорили обратное. Он помнил то место из проповеди Тахиона, где он говорил о тяжелых ожиданиях, которые будет испытывать дух Хризалис, но знал, что дух Хризалис над ним не властен. Это его собственный дикий дух, питаемый безжалостной памятью о ней. Хотел бы он знать, оставит ли он когда-нибудь ее в покое.

Они взяли такси в город и остановились у оружейного магазина, чтобы купить два пистолета: автоматический «вальтер» ППК для Бреннана, «смит-вессон» .38 Шеф Специальный для Дженифер. Он заплатил наличными; владелец не задал ни одного вопроса.

Полдень

В госпитале намеревались уложить всех троих, но Джэй не позволил. Он остался лишь затем, чтобы ответить на несколько вопросов, выпросить себе обезболивающего и убедиться, что о Блэйзе хорошо позаботятся. Затем подхватил Хирама и вызвал такси с телефона медсестры.

Подвал, где Ти Малис основал свою резиденцию, располагался под сгоревшим домом почти в часе езды от центра Атланты. Пока они ехали, Хирам смотрел в окно отсутствующим взглядом. Время от времени им овладевали приступы неудержимой дрожи, в глазах сквозила паника.

– Совсем один остался, – сказал он наконец.

Джэй не ответил. Разговор потребовал бы больше энергии, чем у него осталось. Он вытянулся и закрыл глаза.

Следующее, что он ощутил, – это легкий толчок Хирама в бок.

– Приехали, – сказал он.

Джэй сонно выпрямился, нащупал бумажник. Он был пуст.

– Я уже заплатил, – сказал Хирам. Он помог Джэю выбраться из такси, и они направились в отель.

В отеле «Мариот» звенела сигнализация; один из лифтов застрял между этажами. Джэй поморщился – от головной боли он почти ослеп, и шум – последнее, в чем он нуждался. Он яростно ткнул в кнопку вызова, и они воспользовались другим лифтом, чтобы добраться до этажа Тахиона.

Джэй открыл дверь ключом Блэйза, включил свет и направился к бару, чтобы смешать себе чего-нибудь покрепче. Хирам просунул голову в спальню.

– Тахион? – позвал он. Никакого ответа.

– Его здесь нет, – сказал Хирам, возвращаясь в гостиную.

– Ага, – сказал Дэнэй. – Понимаю.

Он присел в ожидании. Хирам направился к бару и смотрел на бутылки, не пытаясь сделать себе выпивку. Просто стоял, уставившись, как большой потерявшийся ребенок. Затем начал прибираться. Протер пару грязных стаканов, взял полную окурков пепельницу и оглядывался, ища, куда ее опорожнить. На стойке, рядом с бутылками, стояла полная пепла кружка. Хирам с минуту рассматривал ее с интересом, пожал плечами и вывалил туда окурки.

Оба обернулись на звук открывшейся двери. В кресле на колесиках въехал д-р Тахион, перевязанная культя его покоилась на коленях. За ним, толкая кресло, следовал Джек Браун.

– Ты, – сказал Браун, свирепо глядя на Джэя. – Мы перевернули полгорода в поисках вас. Где вы были?

– Джэй, Хирам, – сказал Тахион. Он начал вставать с кресла. – Что случилось? Где Блэйз?

– В госпитале, – признался Джэй.

Тахион издал сдавленный звук.

– Он в порядке?

– Небольшой перелом челюсти, потерял несколько зубов, синяки, царапины, сильный шок. Но врачи предполагают, что все будет в порядке. В госпитале полагают, что его следует подержать под наблюдением несколько дней, и все.

Д-р Тахион зашатался, будто слова Джэя были физическим ударом. Джек Браун помрачнел, как грозовая туча, и гневно двинулся вперед.

– Ну ты, дрочун хренов. Он всего лишь ребенок, чем ты, черт побери, думал, втягивая его в какие-то грязные…

Джэй указал, Джек схлопнулся. Может, Брауну удастся закончить свою мысль на центральном подиуме у Уродов. А может, нет.

– Прости, – пробормотал Джэй Тахиону. – Голова раскалывается, сейчас птенец вылезет. Просто не могу сейчас больше. Не можешь встать с кресла?

– Это Джек придумал, – сказал Тахион.

Джэй видел, насколько все еще слаб этот маленький человек. Зашатавшись, он вытянул для равновесия руку, но ее не было. Забинтованная культя с силой ударилась о край дивана, у Тахиона перехватило дыхание.

– Сядь, – сказал Джэй.

Тахион снова опустился в кресло, положил культю на колени. Джэй вернулся к бару.

– Что ты делаешь? – спросил Тах.

– Наливаю тебе выпить, – сказал Джэй. – Тебе надо бы.

Он наполнил второй стакан бурбоном, положил льда, принес Тахиону и вложил в несопротивляющуюся левую руку.

– Я не… не пью бурбон, – сказал Тах.

– Выпей, – сказал Джэй.

Тахион выпил, его бледные сиреневые глаза наполнились страхом.

– Расскажи мне, – сказал он, осушив стакан наполовину.

Джэй рассказал ему все.

Надо отдать ему должное, пришелец слушал не прерывая. Когда рассказ дошел до гибели многоножки, по щекам его побежали слезы, но он ничего не сказал.

– Когда Ти Малис исчез, горы прекратили борьбу. Эзили кричала в припадке, но другая женщина, девочка с ребенком, заставила ее прекратить. Остальные просто глазели на нас. Такое ощущение, что они не совсем понимали, что происходит. Я хотел было вызвать копов, но Хирам остановил меня.

– Хирам? – сказал Тах, глядя на большого туза.

Хирам тяжело кивнул, как будто голова его была слишком тяжела, чтоб ею двигать.

– Все мы делали… гадкие вещи. И я тоже. Для какой цели понадобилось лишать гор свободы? Мы были лишь его инструментами, его руками, ртом, глазами. Убивал Ти Малис, а не твой внук. Я сказал Джэю, что нет смысла отдавать Блэйза под суд. Настоящего убийцы уже нет. А остальные… в чем их разница? Ты знал Сашу задолго до того, как Ти Малис его взял, доктор. Он не был злым человеком. Эзили хуже всех, но даже она… что Эзили и что мастер? Она была его призом, горой всю свою жизнь.

– Все они будут жить как в аду в любом случае, – сказал Джэй.

– И я, – мрачно добавил Хирам.

Тах переводил взгляд с одного на другого.

– Без поцелуя… – Хирам кивнул. – Ты… ты не можешь представить.

– Ох, Хирам, – произнес Тахион голосом, охрипшим от жалости к старому другу. – Тебе надо будет прийти ко мне.

– Мне многое предстоит сделать, – сказал Хирам.

– Во всяком случае, – сказал Джэй, – я отпустил горы.

– Всех? – в изумлении сказал Тахион.

– Я не понимал, какое у меня право выбирать, – сказал Джэй. – Лишь о Прелестнике дважды подумал. Это он убил Хризалис.

– Прелестник? – воскликнул Тахион. – Но почему?

– Хризалис знала все обо всех. Ти Малис для безопасности нужно было оставаться в тайне. Раскрытый, он становился жалким и уязвимым. Она, должно быть, как-то о нем прознала, но что она не знала, так это то, что Саша уже принадлежит ему. Таким образом, как я понимаю, ее доверенный телепат рассказал своему мастеру, что Хризалис подобралась близко, так что Ти Малис послал Прелестника разделаться с ней. Все сходится. Убийцей должен был быть кто-то, кого Саша знал, иначе он не смог бы проникнуть во «Дворец» незамеченным. Может, Ти Малис лично оседлал Прелестника тем утром, чтоб испытать удовольствие забить кого-нибудь до смерти. А может, нет. Не думаю, что мы когда-нибудь узнаем.

– Все время искать человека, убившего Хризалис, – тихо пробормотал Тахион, – а приблизившись, позволить ему уйти.

– Прелестник получил свое, – сказал Джэй. – Кроме того, это был не Прелестник, это был Ти Малис. А Ти Малис устранен.

Д-р Тахион отхлебнул из стакана и надолго задумался. Наконец пришелец коротко и отрывисто кивнул.

– Много крови, – сказал он. – Много убийств. Джэй, это надо остановить.

– Ага, – сказал Джэй. – Может, Барнет и прав.

– Нет, – сказал Тах.

Хирам Уорчестер внезапно поднялся.

– Мне нужно идти. Мне нужно собраться… выписаться… – Голос его прервался.

– Конечно, – сказал Тахион.

– Давай, – сказал ему Джэй. – Я спущусь через минуту.

Хирам кивнул и вышел из номера. Когда за ним закрылась дверь, Экройд повернулся к Тахиону.

– Ему нужна твоя помощь, док. Он зависим, и, судя по тому, что он говорил, этот поцелуй вызывает зависимость в сто раз более сильную, чем героин.

– Хирам получит все необходимую помощь, – сказал Тахион. – У меня перед ним долг, который мне никогда не выплатить. Долг крови. Жизнь моего внука. – Пришелец покачал головой. – Я мог бы ему помочь, – горестно сказал он. – Почему он мне не сказал?

– Есть вопрос получше. Вот ты, думаю, друг Хирама. Как и я. Так как получилось, что за все это время мы никогда не замечали, что что-то не так?

Д-р Тахион лишь посмотрел на него. Из глаз потекли слезы, в них была видна вина.

– Вот дерьмо, – сказал Джэй. Он устал от слез, стыда, страха, чувства вины, боли. – Просто забудь, ладно? Мы уж ничего не можем сделать, кроме как вытащить его. Хирам стукнул твоего внука по голове со всей оставшейся у него силой. Мы ему нужны.

– Значит, мы не должны его покидать, – сказал Тахион.

Джэй кивнул. Внезапно он ощутил сильную усталость.

– Пожалуй, спущусь вниз и составлю Хираму компанию, – сказал он. – Его все еще порядком трясет.

– Конечно, – сказал Тахион.

Но, открыв дверь, Джэй увидел Хирама прямо там, в холле. Его большое тело тряслось, и он смотрел на Джэя несчастными глазами.

– Хирам, что не так, – спросил Джэй.

– Ни… ничего, – начал Хирам. – Полагаю… припадок беспокойства. – Он заморгал, как бы прочищая голову. – Джэй, если не возражаешь… не мог бы ты… спуститься со мной в номер? Похоже, я… мне лучше сейчас не оставаться одному. Можешь понять?

Джэй кивнул. Когда он взял Хирама под руку, д-р Тахион нетвердо встал с кресла.

– Пойдем все, – сказал маленький пришелец не терпящим возражений тоном. Хирам посмотрел на них с благодарностью. Джэй подумал, что выхромавшая из номера троица – зрелище еще то.

Когда они ожидали прибытия лифта, Тахион повернулся к Джэю.

– Кстати, – спросил он, – ты не сказал, куда телепортировал Ти Малис.

– Да тут забавная вещь, – сказал Джэй. – Моя мощь работает так: мне нужно хорошо визуализировать место перед тем, как телепортировать кого-нибудь туда. Нужна возможность создать в голове ясную картину, по-настоящему увидеть ее внутренним взором. У меня есть запас таких мест, которые я знаю изнутри. Иногда выбор рефлекторен. У меня нет времени подумать, что я делаю и куда отправляю. Просто указываю, и их уносит в первое место, что всплывает у меня в голове.

– Да? – вежливо спросил Тахион.

– Из госпиталя я сделал множество телефонных звонков. Ти Малис не замечен ни в одном из обычных моих мест. Однако я почему-то знаю, отчего так. Я смотрел прямо в лицо сукину сыну, когда он полз по мне, и все, что всплыло у меня в сознании, – кошмар, который преследует меня с детства. – Джэй виновато прокашлялся. – Это место я знаю очень хорошо, – сказал он. – Так что можешь себе представить.

Д-р Тахион на мгновение задумался. Звякнул пришедший лифт. Его двери открылись. Тах медленно кивнул Джэю, повернулся и вошел внутрь.

1.00 дня

Бреннан услышал, как открылась внешняя дверь номера, затем усталые голоса, затем дверь закрылась. Он встал, нарисовался в дверях, ведущих в спальню, с пистолетом в руках. Завидев Бреннана, Тахион, Экройд и Уорчестер с изумлением на лицах сплотились.

– Даниэль! Что ты здесь делаешь?

Бреннан знал, что Тахион потерял руку, но это знание не приготовило его к зрелищу бледной, истощенной, испачканной фигуры. Тахион за прошлую неделю, очевидно, прошел через многое, но это еще не конец, мрачно подумал Бреннан.

– Выслеживаю убийцу Хризалис, – мрачно сказал Бреннан. Налитые кровью глаза в удивлении расширились. – Конечно…

– О чем ты, к чертям, говоришь? – прервал Экройд. Из-за утомления он выглядел чуть хуже. Лицо опухло, покрыто синяками и казалось перекошенным на одну сторону.

Бреннан покачал головой и сделал жест пистолетом.

– Садитесь на кровать, – холодно сказал он, – и я расскажу вам про убийство.

Хирам на момент заколебался, затем исполнил приказ Бреннана. Экройд сел рядом с Уорчестером и осторожно положил руки на колени.

– О господи, – простонал Хирам. – Когда же это кончится?

– Давайте дадим ему шанс, – предложил Тахион.

– Зачем? – свирепо сказал Экройд.

– Затем, что я знаю, кто убил Хризалис, – мягко произнес Бреннан.

Экройд нахмурился.

– Джокер-головорез Малис. Хризалис его раскрыла…

– Нет, это не так. – Бреннан сделал глубокий вдох, чтобы далее говорить спокойным, ровным голосом. – Я был любовником Хризалис, – сказал он. – Может, даже ее другом. Одно это заставило бы меня искать ее убийцу. Но убийца ко всему добавил еще и оскорбление. Он постарался выставить меня в качестве виновника ее смерти. – Он не мигая смотрел на Экройда. – Даже ты допускаешь, что это грубая работа.

Экройд нерешительно кивнул.

– Да. На какое-то мгновение я поддался, но через недолгое время понял, что это подстава.

Бреннан кивнул и перевел взгляд на Тахиона.

– Я совершенно не понимал, зачем убивать Хризалис. Спровоцировать убийство могло множество причин. Я не мог выделить мотив, поэтому сконцентрировался на том, чтобы найти туза достаточно сильного, чтобы раздавить Хризалис. Но это тоже оказалось тупиком, потому что Хризалис была убита не супермощным тузом.

– Чего? – сказал Экройд. – Это смешно.

Бреннан покачал головой.

– Я знал, что на месте преступления что-то не так, сразу как его увидел, но для того, чтобы понять, что именно, понадобилось время. В офисе Хризалис очень мало крови. Ее убили прежде, чем размозжить. Сердце ее уже остановилось, поэтому так мало крови брызнуло на стены, стол и на пол.

Тахион кивнул.

– В этом есть смысл.

– Имитируя, что Хризалис забита до смерти тузом с выдающейся силой, кто-то опять заметал следы. Но кто? – Бреннан покачал головой. – Список подозреваемых опять вырос до бесконечности, но я подумал, что могу его сократить, расспросив Сашу. Он был телепатом, присутствовал на месте убийства и вел себя странно. Я понимал, что он знает больше, чем поделился. Он пропал, но я думал, что смогу его выследить.

– Ты не смог бы его найти, – сказал Экройд. – Он был здесь, в Атланте.

– Это правильно, – согласился Бреннан. – Но в процессе расследования я узнал, что он в рабстве у загадочного мастера, некоего Ти Малис. Я отыскал квартиру Малис, а в этой квартире есть шкаф, а в шкафу куртка, а в куртке вот это. – Он осторожно дотянулся сломанной рукой до заднего кармана и вытащил колоду игральных карт. Они были украшены орнаментом, но были потертыми, измочаленными, солидного возраста, но, очевидно, изящными.

– Ну и что? – нахмурившись, спросил Экройд.

– Это те карты, – объяснил Бреннан, – которыми Хризалис раскладывала пасьянс, колода, из которой убийца вынул туза пик, чтобы подставить меня. Потом он бессознательно положил колоду в карман куртки и унес с собой, покидая офис. Не так ли Уорчестер? – Бреннан зловеще смотрел на огромного туза.

Хирам попытался заговорить, но слова не шли. Он заикался, брызгал слюной, потирал злую болячку на шее, лицо побледнело и покрылось потом, руки тряслись.

Бреннан бросил карты на пол и вынул из кармана куртки туза пик, которого завещала ему Хризалис. Он бросил ее Хираму. Карта попала в цель, упав на широкую грудь Хирама, и соскользнула на пол, где приземлилась лицевой стороной вверх, черная и зловещая на фоне ковра.

– Прелестно, – сказал Джэй, когда карта спланировала на пол рядом с ногами Хирама. – Значит, хочешь начать убивать людей или как? – Он начал вставать.

– Я сказал вам не двигаться. – Ствол автоматики Бреннана скользнул на несколько дюймов вправо, пока не нацелился на Джэя.

– Так стреляй в меня, – сказал Джэй. Он поднялся и посмотрел на Бреннана. – Ты хоть представляешь, через что Хирам только что прошел?

– Мне нет дела, через что он прошел.

– Разве ты не чертова сострадающая душа? – сказал Джэй.

– Не трачу сострадание на убийц, – ответил Бреннан.

– Я забыл, ты – мать Тереза, – с сарказмом сказал Джэй. – Ладно, извини, к черту, меня. Вот подумай, похоже, ты сильно не любишь убийц. Не могу не заметить, однако, что ты в этой комнате единственный с пистолетом в руке.

– Джэй, Даниэль, пожалуйста! – взмолился Тахион. Здоровая рука сжимала забинтованную культю, голос был слабым и болезненным. – Можем же мы решить, как цивилизованные люди.

– Он старается защитить убийцу, – холодно сказал Йомен.

– Нужны чертовски крепкие нервы, чтоб назвать кого-то убийцей, Danny Boy[37], – огрызнулся Джэй.

– Это не про меня, – сказал Йомен.

– Остановитесь! – завопил Тахион. Он посмотрел на Бреннана. – Даниэль, здесь какая-то ошибка. Я знаю Хирама Уорчестера. Я его знаю уже два десятка лет, и в хорошие, и в плохие времена. Он хороший человек. Если бы даже я и поверил на секунду, что Хирам способен на такое, но ведь он же был в Атланте, когда в Джокертауне убили Хризалис. Он не мог это сделать.

Джэй неловко взглянул на Хирама.

– Ну, – сказал он и, поколебавшись, продолжил: – Это не совсем так. Я проверил расписание полетов. Если бы он летел последним ночным и возвратился бы первым утренним рейсом, то успевал. Но и Палач тоже мог. Как и Браун или любой из них.

– Это легко проверить, – указал Тахион. – Даже если Хирам использовал вымышленное имя, мужчина его размера не пройдет незамеченным.

– Ну так проверяйте, если это вас убедит, – сказал Бреннан. – У меня есть все необходимые доказательства.

– А как насчет мотива? – потребовал Джэй. – Или тебя такие пустяки не беспокоят? Мотивы, цепочки доказательств, залы судов, помехи чертовы, не так ли? Твой путь куда как проще. Данни Бреннан сказал, что виновен, значит, виновен, пора убить чертова ублюдка.

– У меня есть доказательство, – отрывисто сказал Бреннан. – Достаточное, чтобы убедить меня, что это правда.

– Как я понял, у тебя нет ничего, кроме колоды карт, которую ты нашел в кармане какой-то куртки, – сказал Джэй.

– Джэй сделал правильное замечание, – вставил Тахион. – Есть у тебя доказательства, что это Хирам принес карты в ту квартиру?

– Шкафы в кухне полнились дорогими деликатесами. И там всякая утварь, какую только можно представить, все, что нужно такому повару-гурману, как Уорчестер. И куртка из белого льна, дорогая, модная, пригнанная. Размера 68. Хризалис убита тузом. Сколько тузов носят этот размер?

Комнату наполнило молчание.

Джэй обернулся посмотреть, что позади. Хирам все еще сидел в углу дивана. Он не пользовался своей властью над гравитацией, диван сильно просел под его солидным весом. Лицо было бледным и мокрым, плечи опущены, взгляд сосредоточен на тузе пик у его ног.

Молчание продолжалось вечность. Теперь все трое смотрели на Хирама. Большой туз был, казалось, в забытьи, пока Тахион не окликнул мягко:

– Хирам?

Тот поднял взор и глубоко вздохнул. В глазах были боль и печаль.

– Да, доктор? – спросил он.

– Ты в порядке? – кротко спросил Тах.

– Нет, – сказал Хирам. – Я не в порядке уже какое-то время.

– Это безумие, – сказал Джэй. – Хирам, не сиди просто так. Скажи им, что они не правы.

– Хотелось бы, – сказал Хирам со спокойным достоинством. – Вы не знаете, как бы хотелось.

– Что ты говоришь? – спросил Тахион со страхом в голосе. – Ты же не хочешь сказать, что обвинения справедливы?

Хирам кивнул, его полный боли взгляд был где-то далеко. Большой человек, по-видимому, говорил с трудом.

– Я… я сожалею.

Тут уж Джэй потерял дар речи.

– Должно же быть объяснение, – сказал Тахион. – Я не могу это принять. Ты же хороший человек, смелый и честный.

– Ти Малис, – выпалил Джэй. – Это чертово существо ездило на тебе, использовало тебя, твою силу, твое тело. – Он перевел взгляд на Бреннана. – Ты не понимаешь ситуацию. Хирам – жертва. Если даже он это и сделал, он был лишь инструментом.

– Нет, Джэй, – тихо прервал Хирам. – Я ценю твою преданность, но… это было не так. Это был я. Я сам. Помоги мне Бог. – Он снова затих, взор обращен внутрь.

– Хирам, расскажи нам, – взмолился Тахион.

С минуту казалось, что Хирам не слышит. Потом большой туз начал говорить. Голос был усталым и таким тихим, что, слушая, приходилось напрягаться.

– Мне нужен был поцелуй, – начал он просто. – Именно поэтому полетел в Нью-Йорк той ночью. Последним рейсом, как и говорил Джэй. Вы не понимаете, что значит обходиться без поцелуя… мне он очень был нужен.

– Я прилетел и тайно пришел к нему. Там были и другие… другие горы. Ти Малис никогда не оставался один. Когда я прибыл, он был на Саше. Но мой… мой мастер был рад меня видеть. Он оставил Сашу и дал мне свой поцелуй.

– Тут Саша мне и высказал. Он был сердит. Это был акт злобы. Я взял Ти Малис от него, а, понимаете, нет ничего более ужасного в целом свете, чем это. Он захотел меня обидеть и сказал, что Хризалис наняла человека, чтобы убить Грега Хартмана. Он знал, как я много работал, сколько надежды, веры, доверия у меня связано с Грегом. Саша это выудил из ее сознания как раз тем утром. Он же верхогляд, понимаете, самый низкий сорт телепата, но план ее лежал как раз на поверхности сознания.

– Это меня не беспокоило тогда. Когда Ти Малис награждает тебя поцелуем, то кажется, что все идет как должно, и ничто тебя не беспокоит. Но через несколько часов он подарил поцелуй Эзили, и снова я остался один. Тут-то до меня и дошло сказанное Сашей. Я не мог поверить. Это казалось чудовищным, грязным. Я знал Хризалис. Не очень, но знал, мы провели пять месяцев вместе на «Подтасованной палубе». Я не мог поверить, что она сделала бы подобное. Я оделся и направился в «Хрустальный дворец».

– Она была одна в офисе, раскладывала пасьянс. Поверьте, у меня и в мыслях не было вредить ей. Я ей рассказал то, что слышал, и потребовал сказать, так ли это. Она не стала отрицать. Ничего не сказала. Взглянула на меня с подозрением и продолжила раскладывать пасьянс. Когда я надавил, получил уклончивые, бессмысленные ответы с этим своим приводящим в ярость акцентом. Если бы только она со мной…

– Она тебе не верит, Хирам, – с грустной уверенностью сказал Джэй. – Она такова. Не верила никому.

– Я постарался, чтоб она увидела… как это важно. Какой Грег хороший человек. – Хирам горько усмехнулся. – Я говорил о его принципах, обязательствах перед всеми нами, джокерами или тузами, что он наша последняя надежда. Боже мой, каким же дураком она меня, наверное, считала. Я умолял ее. – По лицу Хирама бежали слезы. – Если правда то, что Саша сказал, я… я умолял ее сдать обратно. А она все это время раскладывала карты, переворачивая их одну за другой, перекладывая. Слышалось легкое пощелкивание, когда она снимала их из колоды. Черное на красное, красное на черное. Ее лицо… как череп. Не могу сказать, о чем она думала. Она напомнила мне смерть, сидящую здесь и перекладывающую карты, в то время как нанятый ею убийца вышел, чтобы убить за нее. По какому праву? Я спросил ее, и она не ответила. Тогда я рассвирепел. Я обвинял, грозил, говорил, что пойду в полицию. Она подняла взгляд и сказала, что я ничего такого не сделаю, что она обо мне тоже кое-что знает, и я понял, что она говорит о Ти Малис. Она велела мне уходить, я отказался. Я умолял поговорить со мной, выслушать меня. Она только рассмеялась и начала подниматься в кресле. И тогда… тогда…

Его голос оборвался. Хирам Уорчестер тускло посмотрел на свои лежащие на коленях руки. Пальцы правой руки медленно сжались в кулак, затем так же медленно разжались.

– Я попытался заставить ее сесть обратно, – сказал он, голос перешел в хриплый шепот. – Я всего лишь хотел с нею поговорить, и все, клянусь. Она собиралась выйти от меня, и я не смог этого перенести. Итак, я сложил руку в кулак и попытался отбросить ее назад в кресло. Я это проделывал много раз, сотни… просто удержать ее своей мощью, это все, что я хотел сделать, заставить ее со мной поговорить, заставить сказать правду… сказать, кто убийца, чтоб мы могли его остановить. Я хотел только, чтобы она села и выслушала… но…

Хирам просто распадался, захлебнувшись собственными словами, огромное тело сотрясалось рыданиями. Но Джэю не было нужды слушать далее. Он помнил, какой была Хризалис, когда он ее нашел. Кресло под ней в щепки, кости раздроблены. Остальное он мог представить. Сложенный в ярости кулак, ослепленный гневом разум… Сколько же она весила в тот момент? Тысячу фунтов? Две тысячи?

– Ты упустил последнюю часть, – сказал Бреннан. – Когда она умерла, это еще не все. Во-первых, ты собрал карты, все, за исключением туза пик, которого ты положил на труп, чтобы заставить думать, что это я. Но этого недостаточно, так? Вскрытие покажет, как она умерла, и это укажет прямо на тебя. Но переломанные кости, разбитая мебель – это предполагает борьбу, так что ты немного порушил в офисе. А потом, для уверенности, ты встал рядом на колени, утяжелил кулак для того, чтобы последствия твоих ударов выглядели так, будто ее голова разбита кем-то со сверхчеловеческой силой.

Хирам обвис.

– Я… я не мог позволить себя схватить. Без поцелуя… я не мог бы противостоять этому. И это кампания… я был тузом, делегатом Хартмана, если это выйдет наружу, то все разрушится. Даже, может быть, Барнет выиграет номинацию. Так высока ставка, я просто… запаниковал. – Толстые его пальцы нервно теребили бороду. – Это было не так, как ты говоришь… холодно… расчетливо.

– Так ли? – сказал Бреннан. – Ты совершил убийство, постарался свалить преступление на другого, а теперь говоришь, что все было ошибкой. Я что-то не заметил твоего признания, пока ты думал, что вышел чистым. – Пистолет его был направлен в центр груди Хирама. – Ты хотел, чтобы я заплатил за ее преступления, а когда вместо меня копы взяли Элмо, не сказал ни слова. – Голос Бреннана был ровным и спокойным, но Джэй слышал за этим неумолимую и смертельную ярость.

Хирам снова опустил голову.

– Нет, пробормотал он, прервав дыхание. – Нет, не хотел. – Стыд был написан на его лице. – Собираешься меня убить – давай.

И тут Джэй Экройд собрался с мыслями и встал между Хирамом Уорчестером и Даниэлем Бреннаном.

– Уйди с дороги, Экройд, – сказал Йомен.

– Даниэль, Джэй, пожалуйста, – слабо сказал Тахион со своего кресла, где он сидел, скорчившись от боли и страдания. Оба его проигнорировали.

– Ты претендуешь на то, что Хризалис была твоим другом, – сказал Йомен. – Так зачем пытаешься защищать ее убийцу?

– Это была случайность, – сказал Джэй. – Ты его слышал. Слышал, как это случилось. Подари, к чертям, прощение.

– Прощение – дело божье, – сказал Бреннан. – Мое – справедливость.

– Расскажи мне об этом, – презрительно сказал Джэй. – А еще лучше, расскажи всем тем парням, которых ты убил. Расскажи их вдовам и подругам. Их родителям. Их детям, у кого-то из них они были.

– Они знали, на какой риск идут. Люди, которых я убил, убили бы меня, как только бы увидели, что я им дал хоть полшанса. Я никогда не убивал невинных женщин.

– Хризалис была многогранной натурой, – сказал Джэй, – и, в частности, была моим другом, что бы ты ни говорил. Но уж невинной она не была.

– Я знал Хризалис, – сказал Бреннан. – Она делала то, что должно.

– К черту, – сказал Джэй. – Она делала то, что выбирала. И она выбрала – послать наемного убийцу в Атланту. В конечном итоге как прямой результат – два агента секретной службы, менеджер отеля и журналист мертвы, и совсем близко мы подошли к тому, чтобы включить в этот список Джека Брауна. Я не защищаю то, что сделал Хирам, но, на мой взгляд, его руки куда чище, чем твои.

– Джэй, – мягко вставил д-р Тахион. – Убийства Бреннана – дело чести. Кровная месть. На Такисе…

– За окном Джорджия, а не Такис, – сказал Джэй. – Какого черта ты защищаешь этого маньяка-убийцу?

– Я обязан ему жизнью, – ответил Тахион.

– Ты обязан ему жизнью, – с отвращением повторил Джэй. – Очень хорошо. Ну, Хираму ты тоже обязан жизнью, помнишь? Не говорю уж о том, что мне тоже. Вот подумай, ты обязан жизнью этому чертову Грегу Хартману, если в Сирии было так, как писали газеты. А еще – Черепаха, Золотой Мальчик, Прямая Стрела… да есть ли кто-нибудь, кому ты не обязан жизнью?

– Бреннану я должен две жизни, – слабо сказал маленький пришелец. – Я никогда не предам его доверие.

Экройд хотел было закричать, но вместо этого повернулся к Йомену.

– Ну а я тебе ни хрена не обязан, – сказал он. – Хочешь справедливости? Прекрасно. Давай сдадим Хирама полиции, и его будут судить. Но пусть это будет сделка два за одного, да? Ты хорошо служил справедливости, как насчет того, чтоб хлебнуть полной ложкой? Сдайся вместе с Хирамом. Предстань перед чертовым судьей и расскажи ему все про свою войну.

– Я отвечаю перед своей совестью, Экройд, и, честно говоря, мне наплевать, что ты об этом думаешь, – сказал Бреннан. – Я не изменю себе. А теперь в последний раз – с дороги.

Настало долгое молчание. Джэй смотрел на Бреннана, Бреннан отвечал ему взглядом. Тахион беспомощно переводил взгляд с одного на другого, затем сделал усилие встать с кресла. С одной рукой это было тяжело и больно.