Профессионалы Незнанский Фридрих

14. ИСЛАНДЦЫ

Дорические колонны, портики, алебастровые имитации скульптур эпохи Возрождения. А в сумме – питейное заведение для гурманов. Здесь всегда мало народу – цены отпугивают праздных гуляк и случайных прохожих, возжелавших охладится кондиционированным воздухом за бутылку дешёвого пива и еврокопеечку чаевых. Однако, главное достоинство бара «Олимп» – это стеллаж за спиной толстушки-хозяйки Афродиты, добродушной и всегда охочей до любовных утех в подсобке. Стекольный пейзаж восхищает географическим ассортиментом спиртного – столько человеку выпить не под силу: мексиканская текила и украинская горилка, американский виски и сомнительный бренди неизвестного происхождения, французское шампанское «Изабель Аджани» и русская водка на берёзовых почках, грузинская чача и армянский коньяк, итальянский вермут и вавилонский самогон. И так далее, и тому подобное…

Да-да, нормальному человеку столько не откушать и за год.

А профессионалу?..

– Что ты говоришь? За год не выпить? Не знаю, не пробовал, но можно. Попробовать. Когда время будет, хе-хе, на пенсии… Кстати, Акира-сан, в одна тысяча шестьдесят неважно каком году из-за пожаров тю-тю о-го-го Лондона, но! – пострадали всего шесть человек. – Джамал внимательно смотрит на Акиру. Ждёт реакции.

Особой.

Не дождётся.

– Чудеса иногда случаются. Жаль, не с нами. – Акира, не спеша, потягивает мерзкое, разбавленное тёплой водой «Даосское светлое».

И каким каком пышка Афродита умудряется вскрывать опломбированные кеги? Сие есть загадка великая. Хотя… Чего ещё ждать от гречанки? – древняя эллинская привычка: ту его тучу лет назад современники Диониса бодяжили вино, да и сейчас… – правда, специализация немного изменилась, самую малость, чуточку.

– Акира-сан, ты слишком спокоен, тебе не кажется? – Джамал Судзуки нервничает, что для снайпера несвойственно. Джамал Судзуки пьёт водку.

– ? – одной бровью к чёлке: Акире лень открывать рот.

– Помнишь, три дня назад – серия пожаров? – Похоже, стрелка неразговорчивость собеседника совершенно не смущает. – Северо-восточная окраина Вавилона?

– Помню. Слышал, в депо говорили. И?

– В локализации возгорания были задействованы одиннадцать фениксов различной категории и квалификации.

– Ого. Ну?

– Мигель из группы контроля ПЕРО, Серёга из команды Реваза, два стажёра-желторотика – наши, кстати, красавцы – Масами и Хисока, Спитфайр их на пробу кинул – решал тогда: гнать пацанов или погодить. А ещё – Сигурд, Димыч, Джексон-младший…

– Не тяни кынсы за хвост. – Перебивает Джамала Акира.

– Ты Серёгу давно видел? – Снайпер закусывает пиво трансгенным солёным арахисом: каждый орешек размером приблизительно как грецкий. Говорят, их выращивают прямо в упаковке и присыпанными вкусовой добавкой.

Феникс модифицированную жратву не признаёт: лабораторные крысы, на которых испытывали эти самые орешки, перевелись в восьмом поколении – нежизнеспособные, понимаете ли, мутанты из-за этих орешков рождаются.

– Три дня назад и видел. Накануне. Вместе жидкостной баланс восстанавливали. За пару часов до его дежурства.

– И я с Серёгой в тот день встречался: поздоровались и разбежались. Активированный Серёга это, поверь мне, Акира, нечто страшное. Ты блекнешь, и рядом не приседал.

– Да?

– Да. Не обижайся, тебе, чтоб разгореться, секунд десять надо – проверено. И это хорошо, это просто великолепно – для стрелка, для меня то есть. А Серёга вспыхивает сразу. Иногда даже не доходя до пожара… – Джамал замолчал. Плеснул в стакан водки – перелил, потекло – недовольно скривился. – Не нравится мне с Серёгой работать. Уж слишком он… понимаешь, да? Боюсь, а вдруг не успею… И необратимо, и всем нам места мало будет, ну, ты понимаешь…

– Да ладно тебе, Серж – нормальный парень, я с ним в академии учился. Однокашник мой.

– А я что говорю? – нормальный! Но вспыльчивый!

– Ерунда.

– Кому как. Три дня назад он ушёл в плазму прямо в своём «хюндаи» – машина, естественно, взорвалась. В отчёте я не упомянул, зачем хорошему парню послужной список портить, но… Короче, Серёга не материализовался. И Сигурд, и Мигель, и Джексон-младший – все!

– Что?! Все одиннадцать?!

– Да!! Только стажёры вернулись ОТТУДА! Понял, да?! Никто из «стариков», а «желторотики» – запросто! Не зря, видать, с нечистью знаются!

– Ты бы это… потише, да? Стены слушают, бутылки говорят.

Джамал вылил в горло остатки «гжелки». Вспомнил, небось: спиртное принято закусывать – ковырнул ложечкой в пиале с красной икрой. Передумал, сплюнул на пол. Зачерпнул орешков, похрустел. Поднялся – и вот он уже у стойки бара:

– Милая, накапай графинчик, будь добра.

Накапала, улыбкой одарила.

– Спасибо, милая.

Акира крепко задумался: дуэль, демоны, пожары без возврата… – что-то здесь не так.

Капризно, требовательно зазвенел колокольчик. В заведение заглянул Чужой – в смысле, забрёл, выбрал столик, пометив территорию папкой для бумаг, и попросил у барменши меню. Ох, и любят же Чужие кавказский шик – инопланетник закупорен в модную в этом сезоне кабардинскую черкеску, стянутую в талии наборным серебряным поясом. Чужой вооружён кинжалом, обут в сафьяновые чувяки с ноговицами. Ну и бурка ещё, и башлык, и папаха.

Чужой как Чужой.

Кашлянув перегаром, Джамал наполнил стакан. Акире не предложил, выпил сам. С сомнением посмотрел на початый графин и качнул подбородком, мол, накапать?

– Не стесняйся. – Кивнул товарищу Акира. – Лей! Помянём ребят!

– Кампай! – не чокаясь, опрокинули стаканы.

– Пусть будет пухом небытиё!

– За дым без огня! А со стажёрами нашими разобраться надо.

– Надо. За Вавилон! – звон стекла.

– За Дальний Космос… – литровый графин опустел.

– Бог в помощь китайцам… – Джамал вернулся ещё с одной «амфорой».

– За мир во всём мире…

– Одна маленькая птичка… от коллектива…

– Анекдот. Вот такой анекдот!..

– Нанотехнологии – это будущее, это суперпрофессии… Выпьем? Милая, накапай, будь добра…

– …развод… я ж ей говорил, дуре: «Я люблю тебя». А она заладила: я на тебя в суд подам, засужу тебя, ворошиловского стрелка, или нахрен съем. Ну, я собрался и ушёл из дому – alea jacta est! Дня три дома не был. Нет, я не испугался, просто иногда мужчине нужна свобода, согласен?..

– …дружище, не верь, когда говорят, что гореть – это подвиг! Враньё! Когда кожа – правда, да, больно, очень больно. А потом, почти сразу – честно скажу: кайф – углями до костей, пылаешь, балдёж…

– …милая, ты знаешь, да?.. Б-богиня… – ладонь смачно шлёпает по круглому заду. Хихиканье, порозовевшие под слоем пудры щёчки.

В бар зашли исландские рыбаки: разговаривают между собой на особом жаргоне – фландрамоле. Потомки четырёхсот норвежцев, упомянутых в «Книге о взятии земли». У рыбаков нет фамилий, только имена-отчества – нынешние лютеране до восьмого знака после запятой свято чтят заветы языческих предков.

– Выпьем?

– Естественно! – стакан Акиры двоится.

Исландцы… сильные люди, ежедневно рискующие жизнь, скользящие на утлых стеклопластиковых моторках по беспокойным, коварным волнам Стикса. Как известно, редкий баклан долетит до середины бурных вод этого наиглавнейшего источника питьевой аш-два-о вольного города Вавилона.

– Не вижу повода не выпить!

– Мил-лая!!..

Исландцы! – крепкие, закалённые невзгодами мужчины: отобрать килограмм плотвы у природы – это не «выловить рыбку из пруда», это закинуть надёжную, выверенную годами леску и отмерить поплавком тонко прочувствованную глубину, это остро заточить крючок и особо вкусной слюной поплевать на противного навозного червячка.

– Ребята, может вам хватит? – Афродита испугана или кокетничает?

– Мил-лая, ты ооч-чень мил-ла-айя-а! Я женюсь на тебе! Я на тебе ж-женюссь! Я, Джамал Судзуки, полномочный снайпер пятой категории, говорю тебе!

Исландцы пьют «Хольстен», исландцы игнорируют «Даосское светлое» – что характеризует представителей северного народа как людей своенравных, потенциальных бунтарей и волюнтаристов, скрывающих баснословные доходы от налоговой инспекции. Рыбаки закусывают пиво тортильей – хорошо прожаренным омлетом с хрустящим на зубах картофелем, свежими помидорами и заквашенными в майонезе кабачками. Тортилья вкусно пахнет, тортилья – пища Одина и Тора.

– Выпьем?

– Выпьем!

– Мил-лая не н-накапает…

– Полномочному снайперу? Джамал, ты себя не уважаешь!!

– Я себя не уважаю?! Это я себя не уважаю?!

И Акире-фениксу, рубахе-парню, внезапно – из принципу! – захотелось хлебнуть яблочного сидра. Глоток яблочного сидра! А потом исполнить фламенко – в центре зала. Гордо. Одиноко. Величественно. Наверняка, соло Акиры понравится скандинавам, и они пригласят «несравненного исполнителя» за столик и скажут: «Ну, ты, парень, умеешь! Ну, ты, парень, наш совсем! из рыбаков, видать!»

Вибрирует трубка в ладони. Шеф изволит беспокоить:

– Кирюша, как настроение?

– Отлично, Ник Юсупович-сан!

– Здоров? – интересуется Спирас, намекая на медосмотр Акиры.

– Как бык! – бодро рапортует феникс.

– Вот и замечательно, Кирюшенька. Завтра на работу, хватит личиком щёлкать. Повеселился, и будя. Намёк понял?

– Так точно, Ник Юсупович-сан! Благодарю за доверие!

15. ЗИККУРАТ

– Охаё годзаймас! Доброе утро! Бадёрого ранку! Гуд монинг!

Это будильник раскрыл электронную пасть динамиков. Тупая не различающая времени суток машинка с единственной звуковой фразой на четырёх языках. Оптимизм и задор, вытряхивающий из-под одеяла противно искажённым голоском дохлой Мерлин Монро, ту его тучу лет как сожранной червями. Или её кремировали? А не всё ли равно?

На часах 18:45.

Самое время подниматься на ночное дежурство.

Ха!

Ха – это зубы по-японски. В смысле надо почистить.

Тайсо? – не смешно. Ледяная мидзу-вода стекает по лицу. Холодный аса гохан на столе-цукуэ. Сесть на стул-ису, задуматься и вяло ковырнуть несъедобную субстанцию палочками, потом взять вилку и опять ковырнуть, откинуть вилку и воспользоваться нормальной алюминиевой ложкой – и всё равно: нет аппетита, пропал, да так и не нашёлся.

В чём тикара, брат? Скажи, ани, поведай младшенькому?.. – Акира любит покривляться в зеркало, когда бреется…

Скрипят магнитные захваты входной двери – видать, давно не смазывали. Напротив, сразу через дорогу, кынсы на троих лениво ковыряются в мусорном баке – рыщут в поисках расчленённых жертв очередного сексуального маньяка-каннибала. Фернандо, инвалид-сапёр, курит на лавочке у подъезда – «половинку» смалит: пятьдесят на пятьдесят табака от «мальборо медиум» и вымоченной в ацетоне конопли местного урожая – во-он, в палисаднике «мачтовые сосны» колосятся.

Вольготно расселся сосед, дымит в одиночестве, мордаху рябую солнышку подставляет – для загара, или под настроение хорошее. А может, и с процентами гомеопатии намудрил чего, мало ли… Зашибись человеку и ладно. Приятно Фернандо, и кому какое дело…

Акира подошёл, присел рядом, подкурил неизменные «Firestarter Light» от любезно предоставленной папироски:

– Балдеешь?

– Душой отдыхаю. И телом. Кропалик отсыпать? С утра замес новый наворотил, могу поспособствовать? от щедрот?

– Пасиб, Фернандо, не тянет.

– Брезгуешь?

– Не-а, с жиру бешусь: если по делу протянуло, только натуралку на ветер перевожу, чтоб ни брёвнышка – один чистяк чуйский.

– Буржуй, – кивнул инвалид, – понимаю, после чистяка «половинку» дуть – западло.

– Ага, братаны не поймут… – сквозь приступ обжигающего грудь кашля прохрипел Акира. – Не-е!.. по!-ай!-ймайа…

– Да понял я, понял! – Бывший сапёр двинул Акиру кулаком по спине. – Понял! Не кричи, вредно тебе. Рак, небось?

– Рак.

– Лёгкие? – не спросил, но кивнул Фернандо.

– Лёгкие.

– Стадия? третья?

– Ага.

– Ничего, – Фернандо затушил о лавочку окурок, – в пожаре заживёт, ха-ха, как на собаке: сгоришь – в момент поправишься.

– Сгорю. Как пить дать, сгорю. И поправлюсь. Как на собаке… – Акира сплюнул ком кровавой мокроты на асфальт, растёр лужицу каблуком. – Mens sana in corpore sana.

– О! – обрадовался сапёр. – Дело, феникс, говоришь! У меня в холодильнике пятьсот капель томятся! На случай твоего внезапного визита! С вчера, веришь, бутыль заготовлена! Может, нагрянешь внезапно? Прям щас?! Насчёт поправки?!

– Может, и нагряну. Перед сном. Извини, спешу.

– А-а, вижу, совсем невмоготу? Ты, Киря, с этим делом поаккуратней. Смотри, не подохни раньше сроку.

– Да уж постараюсь как-нибудь. Приложу усилия.

А дальше – упасть в салон авто и поршнями ворваться в обычный, ничем не примечательный вечер. Прокатиться на новой патрульной машине по городу, хаотично меняя маршрут. Может, залить огнетушителем пару-тройку мусорных урн, задымившихся от окурков, а потом спрятаться в каком-нибудь уютном барчике и утолить песчаную жажду пивом. И позвонить Пузырю. Или набрать Юрико? Нет, Юрико, надоедать не стоит. Ага, наслаждаться светленьким, холодненьким – с пузырьками!! – предпочтительней с Пузырём, и это не каламбур, это святая – суровая! – правда. Особенно, если Акира намекнёт старому товарищу, что угощает…

Ещё пару-тройку кварталов – покружить, не спеша, разглядывая косё бэндзё на променаде и проституток-зооморфов на работе. Надо сжечь казённый бензин и хоть чуть-чуть обкатать новую тачку.

Когда Акира впервые пришёл в родимое депо не стажёром, но уже в качестве полноценного работника, молодой и тонкий, как спичка, Хулио Санчес, прирождённый газодымозащитник и по совместительству каптёрщик, чуть ли не облизываясь, вручил новоиспечённому фениксу ключи от патрульного ДВС-авто. Но! – не просто ключики от какого-то там кузова на колёсах, а настоящие отмычки от джипа-лимузина «мерседес-хаммер-дельтатурбо», аристократичного чёрного броневика с алыми вкраплениями псевдоалмазов, усиливающих кузов и снижающих вибрацию. Причём броневика, облагороженного тюнингом.

А?!

Ага!!

«МХД» обладал комфортабельным силиконовым салоном, стилизованным под винилискожу-Т типа «сумеречный аллигатор». Безупречная ВАЗовская подвеска на основе углепластиков и титаноиридиевых сплавов плюс десятиступенчатая коробка передач и движок от БМП-25К совсем даже не портили ходовые качества казённого авто. А вот некоторые приятные возможности, такие как способность преодолевать вертикальные завалы до пятнадцати метров высотой и полусотни шириной, а также сходу перепрыгивать водные преграды и дорожные заторы… Плюс наличие термоаппаратуры многократного действия, обеспечивающей установку не просматриваемой дымовой завесы радиусом до трёхсот метров – шесть дымовых гранатометов калибра восемьдесят один миллиметр системы 902В «Туча»… Все эти прелести придавали «МДХ» особую, функционально-эстетическую пикантность.

Джип-лимузин «Мерседес-Хаммер-Дельтатурбо» прослужил Акире целых три месяца…

Город.

Мегаполис профессионалов и любителей.

Вавилон.

Перекрёстки, перекрёстки, «зебры», «зебры», светофоры, вывески парикмахерских и соляриев, витрины специализированных магазинов и палатки с прохладительными напитками.

Девушки в шортах и бикини, в сарафанах и комбинезонах. Длинноволосые, лысые, татуированные, белокожие, кареглазые. Спрятавшие личика под рубандами и бесстыдно обнажившие проколотые пирсингом соски, щеголяющие золотыми клипсами и закутанные в сари до пяток. Разные. Много. На любой вкус и цвет. Мужчин, впрочем, тоже хватает и в не меньшем количестве.

Город Свободы. Ареал обитания фениксов. Пристанище, последний оплот ненасилия, веротерпимости и отсутствия расовых предрассудков. Цунэмару-твердыня. Сиро-кэнго! – оборонительный замок! Сюда может приехать каждый-любой, зарегистрироваться, получить гражданство и при необходимости новое имя. Здесь никому нет дела до твоего прошлого, здесь всем интересно твоё настоящее: хороший ли ты человек, можно ли к тебе повернуться спиной.

Город, перекрёстки, перекрёстки, светофоры.

«Весёлый квартал». Добрые люди, хорошие соседи – утопия? – реальность! В прямом смысле черные улыбки горцев-синьмун, мужчин и женщин, наряженных в тайские шмотки и когда-то очень давно и далеко возделывавших суходольный рис, – этим людям хватило сил и смелости вырваться из привычного окружения и найти лучшую долю здесь, среди надёжных стен Вавилона.

А вот – пятеро странных хлопчиков, в смысле, представители замкнутой эндогамной общины парси, потомки персов-зороастрийцев. Интересная община: все пороговно ростовщики и дерут, кстати, знатные проценты. Пятеро – чинно вышагивают по асфальту, сербают нарко-колу и жадно разглядывают кубинских мулаток, торгующих шёлковыми платками и вареными креветками. Лет двадцать назад община парси долго и скандально судилась с мэрией за право хоронить своих умерших в башнях молчания, для чего общиной даже была приобретена партия самых настоящих грифов, которые, согласно церемонии, и должны были расклёвывать – утилизировать! – трупы. И вроде бы мэрия таки дала добро, вот только грифы почему-то отказывались кушать священную мертвечину, предпочитая конкурировать с кынсы за право харчеваться в мусорных контейнерах. Мэрия рассвирепела, община пыталась было оправдаться, мол де, не досмотрели, купили не качественных диких пташек, а корейских второсортных клонов – простите, впредь такого не повториться. И действительно не повторилось – проект «башен» прикрыли. Самое интересное, что смертность в общине сразу же резко сократилась, достигнув абсолютного нуля – никто не хотел умирать «нечисто»! – за двенадцать лет муниципалитет не зафиксировал ни единого летального исхода…

Город. Вавилон.

Припарковаться у дорожного навеса-забегаловки, раскинувшей яркую матерчатую вывеску поверх диафрагмы-шатра. Перекинуться парой слов с поваром-продавцом и купить порцию горячих пампушек и пластиковую мисочку ледяной сметаны. Отъехать к ближайшей «обеденной» стоянке и окунать пампушки в белый холод хрустящими чесночными боками. И лениво, почти сыто ловить ушками обрывки разговора в соседней машине, схватывая, в лучшем случае, кусочки фраз:

– Аш мича ву хо?

– А ху бох?

– Аса хог деха…

– Бекх на била!

Бераш развлекаются, шалят детишки: папа купил дорогущий спортивный «Бавария Моторс Z4000» с ведущей передней эйр-подушкой, и теперь можно снимать двенадцатилетних прелестниц из соседнего тейпа. Благо, чернокосые красотки обычно не прочь прокатится на скоростной, блестящей от геля-обтекателя тачке, и даже – при особом доверии к водителю! – откидывают рубанды, дабы показать личика и подставить пушистые бровки встречному потоку и лазерным огням светофоров. И вот, похоже, джигита и его спутницу занесло на стоянку – дабы знойный мачо мог осуществить коварный замысел, касаемый половых отношений за тонированными силовыми полями-стёклами. Малыш, судя по диалогу, получил от ворот поворот на сто восемьдесят. Не помог и отцовский презент: сначала женись, а потом уже трогай за интимные оттопыренности – но не наоборот.

«БМВ Z4000» – классная тачка. Акира ездил на такой после первого воскрешения. Хулио, газодымозащитник-каптёрщик, свирепо смотрел на везунчика Оду, которому опять обломилась офигительная патрульная машина.

«БМВ Z4000» прожил с Акирой ровно два воскрешения – целых десять дней.

Из патоки воспоминаний феникса выдернул зуммер вызова – электроток ударил по телу, пронзив позвоночник раскалённой спицей от копчика до затылка, встряхнув так, что пальцы, татуированные в это время суток «кошачьими глазами», разжались, и на джинсовые колени перевернулась пластиковая миска – повезло, уже пустая.

Зуммер.

Чёрт, наконец-то!!

– Ода, Ваш квадрат?! ответьте! – взволнованный голос диспетчера Айны Такахаси, сорокалетней одинокой дамочки (огромные зелёные глаза-голограммы, мышиный хвостик, внушительный целлюлит чуть ниже «ватерлинии»). Она – единственная любительница в депо профессионалов.

– Да, Айна, слушаю. И повинуюсь.

– Дружбы Народов, 88. Супермаркет «Зиккурат Этеменанки». Возгорание шестой степени. Расчётное время выдвижение на позицию – сто двадцать секунд.

– Сколько?!

– Акира, очень надо успеть. Дело серьёзное. Подтверждение заказа?!..

– Есть подтверждение.

Рёв потревоженного движка. Ремни безопасности оплетают тело от бёдер до подмышек, компенсируя резкие повороты и прыжки через «лежачих полицейских». Припадочная дрожь, предчувствие ритуала и серьёзного огня, настоящего, злого, неудержимого, а не какой-нибудь дымящей окурком урны у диетического «Макдональдса» – предчувствие, предчувствие, предчувствие…

Боль в животе – голод, заворот кишок, сплюнуть в пепельницу – и не попасть. Рвануть сквозь толпу между прозрачным пластиком остановки и подкатившим краснопузым трамваем. Крики, ругань, перепуганные лица, кто-то умудрился ударить ногой по крылу патрульного авто. Люди. Любители. Белые тюрбаны «исповедующих единство божие» аль-муваххидун, парки и штаны селькупов, клетчатые рубашки темнокожих мужчин народа сосо. Сосо на диалекте йолонка поминают великого змея Нингиангана и всех крокодилов мира, дабы лучшие животные защитили своих верноподданных от нечестивой смерти под колёсами транспортного средства.

Сто двадцать секунд!

Похоже, делишки серьёзней некуда…

Ступенчатая глыба супермаркета «Зиккурат Этеменанки» видна издалека – девяносто метров высотой, ага. На крыше супермаркета – дорогой, класса «Otium cum dignitate» ресторан «Мардук», спрятанный в тени финиковых пальм и тамарисков.

Вот только сейчас пальм наверняка уже нет, а ресторан – в огне. Весь. Пылает.

Ускорением Акиру прижимает к сидушке, надрывается мигалка-сирена: тише едешь – не наш девиз. Наш девиз: быстрее будешь. Сто двадцать секунд? У «Зиккурата» надо быть уже сейчас, уже пять минут назад!!

Не снижая скорости, феникс «поколдовал» над торпедой и вывел на лобовое стекло штриховку-план очага возгорания и прилегающего района, задав двухсекундное обновление по динамическим характеристикам пожара. Смотреть на дорогу-пешеходов и схватывать сметаемые дворниками столбцы чисел: расстояния до, вероятности на, скорость ветра сейчас, использованные для строительства материалы по отдельности и в совокупности, возможные последствия работы любителей-пожарных (пять бригад уже на месте – пузыряют водичкой в расплавившиеся витрины; ур-роды, нет чтоб вовремя сообщить в Профсоюз… мы сами, мы умеем, мы справимся…)

До соседних домов-высоток огонь не достанет. Не должен перекинуться – далеко, около сотни метров. Опять же, особенности архитектуры супермаркета: пирамида просядет вершиной внутрь. К тому же, на пути огня – огромная площадка для парковки электрокаров (пустая), боулинг (временно закрыт на ремонт), бильярд (да хрен с ним, с бильярдом!) и заправка (бензин, керосин, электролит, водород)…

Заправка?!

М-мать, перемать!!!

От заправки до ближайшей семидесятиэтажной многоквартирки-стелы всего ничего – высморкаешься в платочек, брызгами фундамент заляпаешь.

Перекрёсток? – на красный, вдавить мизинцем сенсор газа и крепче ухватить штурвал – до кровавых мозолей, не доверяя гидравлике. И проскочить в сантиметре от ртутного бампера микроавтобуса класса «формула – красный крест»: кому-то не повезло, для кого-то вызвали профессиональный орган. Клаксоны. Прожекторы-фары. Массивная малиновая амфибия маячит впереди, не разрешая обгон. В амфибии раскатывают по городу мальчишки-пуэрториканцы. Веселится молодёжь, ага, играют гормоны: «Мама – анархия, папа – стакан портвейна» – разрывает квадросистему ретромузыка. А ещё малыши выставили наружу телескопические сарбаканы с лазерными прицелами и, смеясь, выдувают отравленные стрелки: дюжину штук отбросили дворники, одна таки влетела в салон и вонзилась в кресло рядом с плечом Акиры. Не отвлекаться на ерунду! уйти в сторону! манёвр! к чёрту недоумков!.. – и едва не растереть по асфальту открывшего рот рикшу-белоруса и выпавших из «кареты» пассажиров-индусов. М-мать!! Штурвал на себя и резко вправо. Ти! ксо! – тротуар! – толпа шарахнулась, слава Будде, Акира никого не зацепил, авто застыло в полуметре от стеклопакета пиццерии «Тистэчка дядька Йвана». Перекошенные лица посетителей. Сыр и анчоусы. Ветчина и сало «з хробачкамы». Штурвал от себя – шагреневая оплётка режет ладони. Чёрные полосы стёршегося об асфальт протектора. Крылом зацепил пустой пластиковый столик уличного кафе. Белый передничек официантки-календжин, чёртова уйма бус-колец на шее. Выскочил на проезжую, вроде никого не убил. И – м-мать! – рано расслабился, чуть не примял гвардейца-спринтера: повезло, резвый наездник таки успел – молодчина! – высоко подпрыгнуть, уворачиваясь на пешеходной «зебре» от монстра автомобилестроения.

Проспект. Ровные благодатные потоки электрокаров, мотороллеров, скейтбордов, велосипедов, рикшамобилей и ДВС-авто… Обогнать, вклинится, подрезать… Над головой – недовольный стрекот полицейского вертолёта: Акира отчётливо понимает, что в данный момент луч сканера считывает параметры патрульной «хонды-нео», бортовой компьютер делает запрос в центральную базу данных, через наносекунду получает ответ – и результат прорисовывается на гелевом экране монитора, скорее всего из-за болтанки рябь, плохо видно. Но! – при любом раскладе досин уже вкурили, что имеют дело с профессиональным пожарным, фениксом, а «нео» прорывается к горящему супермаркету не просто так, но по служебной необходимости. Да-да, ребята, пора оказать содействие, организовать коридор, да хотя бы просто, чёрт возьми, не мешать! Не отвлекать феникса шумом сдвоённых винтов и демонстративно не шевелить пусковыми установками НУРС!..

Вертолёт резко уходит вверх.

Отлично!! – благодаря «кошачьим глазам» Акира, не глядя, нащупывает пальчиками панель управления штриховкой-планом и лёгкими прикосновениями фаланг задаёт параметры расчёта вероятности воспламенения заправки. Мгновенно высветившиеся оранжевые столбцы буковок-цифр пугают Акиру – анализ, вывод: феникс просто не успевает и всё тут.

Из-за цепной реакции (ряды костяшек домино) после того, как вспыхнет заправка, огонь зацепит стелу, стела завалит две соседние высотки… – в итоге рухнет полрайона, после чего пожар захватит огромные площади города и…

Зона массовых и сплошных пожаров.

Огненный шторм.

Неутешительный прогноз. Если… то… – слишком много работы, слишком тяжело себя контролировать.

– База, вызывает Ода. Приём.

– Ода, база, приём.

– База, вызывает Ода. По заказу вероятность А. Нужна подмога, приём.

– Ода, база, продержитесь, никого в зоне функциональной помощи, приём.

– Айна, твою за ногу, я сам х…й справлюсь, если куда!! Ты, старая бл…дь, это чётко осознаёшь?!