Проклятие замка Комрек Херберт Джеймс

Глава 65

Саймон Мейсби энергично помахал рукой Эшу, но следователь не захотел отвечать на этот жест.

– Буду с вами через секунду, – выкрикнул Мейсби, подходя к стойке регистрации. – Тот же старый номер, как я понимаю, Джеррард? – Его голос глухо раскатывался по длинному коридору.

– Да, сэр, как всегда. Проветрен и готов, чтобы вы заселились прямо сейчас.

– Полагаю, все, кроме меня, уже зарегистрировались?

– Пока что семеро, сэр. Остальные прибудут в ближайшее время.

– Великолепно. А сэр Виктор, мистер Дерриман – где мне их найти? В кабинете?

Желтолицый регистратор вежливо помотал головой.

– Нет, сэр. Они сейчас в зале приемов вместе с другими вновь прибывшими.

– А лорд Эдгар?

– У себя в номере, готовится к конференции, сэр. На повестке дня первым пунктом значится ужин, после коктейлей в честь прибытия.

– Х-м-м, похоже, мне нужно поторопиться, – оживленно сказал Мейсби.

– Можно не спешить, мистер Мейсби, сэр. Час коктейлей всегда затягивается.

– Точно, так всегда и бывает, – ответил Мейсби, понимающе подмигивая Джеррарду. Затем он обратил взгляд в сторону Эша и Дельфины, которые ждали неподалеку от центра холла.

Он двинулся прямо на них, уже протягивая одну руку, чтобы обменяться рукопожатием с Эшем, что парапсихолог сделал неохотно, отметив, какая мягкая и липкая у того ладонь; когда он впервые встретился с щеголеватым консультантом, пожатие у него было сухим и твердым. Возможно, в этот вечер на уме у него были неприятные мысли. Мейсби сразу же обратился к Дельфине.

– Доктор Уайетт, как приятно встретиться с вами снова. Я сомневаюсь, что во всем королевстве найдется столь же прелестная женщина-психолог, как вы.

Она вяло улыбнулась в ответ на его покровительственное замечание, но, прежде чем она успела что-либо сказать, он снова повернулся к Эшу, и манера у него резко изменилась.

– Я слышал, вы не очень-то помогаете с этими предполагаемыми призраками, – сказал он, нахмурившись, но морщины едва проступали на его гладком лбу.

Эш подумал, не использует ли он ботокс.

– Это не совсем верно, – спокойно ответил Эш, решив не позволить Мейсби вывести его из себя. – Я установил, что призраки реальны. Я посоветовал сэру Виктору эвакуировать людей из замка.

– Ну-ну, это немного чересчур, не так ли? – ухмыльнулся консультант.

Эш небрежно пожал плечами и был рад увидеть искру раздражения в острых глазках Мейсби.

– Тогда, я думаю, вы должны подняться и предоставить мне устный доклад, пока я буду переодеваться к коктейлям и ужину.

– Не могу этого сделать.

– Простите? – вспылил Мейсби. – Что значит – не можете? Я настаиваю.

– Настаивайте сколько вам угодно, но я сейчас слишком занят. Может быть, позже? – добавил он, совершенно уверенный, что позже этой ночью все будут «слишком заняты», хотя он не собирался быть среди них.

– Ну… Ну, если это лучшее, что вы можете сделать, так тому и быть, – выпалил Мейсби. – Но можете не сомневаться, что я доложу о таком отношении вашему начальству.

– Так тому и быть, – твердо сказал Эш, бросая Мейсби его собственные слова.

Нарядный консультант резко отвернулся от Эша с Дельфиной и быстро зашагал к изогнутой лестнице.

Он поднимался через две ступеньки за раз, не ответив на салют старого охранника, мимо которого прошел.

Тихоню Пэта это заботило меньше всего: он думал совершенно о других вещах.

Глава 66

Бывший преподобный отец Патрик О’Коннор весь день пребывал в унылом, но задумчивом настроении. Все эти приходы и уходы: наблюдение за сбором охранников, оповещаемых о задании по очистке леса от диких кошек; возвращение двух глупых недорослей, а также так называемого охотника за привидениями и прелестной женщины-психолога; торопливость снующих туда и сюда горничных, слуг, официантов и уборщиков, готовящихся к вечернему празднеству.

Но, Господи Иисусе, этот жирный черный деспот, скрывшийся из африканской страны, которую он поставил на колени, где сотни и тысячи умерли от голода или погибли ужасной смертью от рук его собственной милиции, куча военных преступников и так называемых бизнесменов, мошенников и лжецов, даже, черт их возьми, насильников! Живущих в роскоши в этой великолепной обители, преследуемой привидениями. Да, уж он-то знал, что здесь есть привидения и всегда были, с тех пор как он сюда прибыл более тридцати лет назад, но на этот раз преследование было яростным, дьявол получал свое, позволяя им купаться в незаслуженной роскоши за невероятно высокую плату. Но сколько бы веревочке ни виться… Верная пословица, что и говорить.

Перед этим, стоя на пороге, он недоумевал по поводу желтого неба, грязно-желтого неба, замаранного грехом, но теперь, с наступлением темноты, ставшего темно-синим. Луна со временем сделалась желтоватой, словно в нее влилась все та же небесная желтизна. И даже запах старого замка изменился, потому что по залам и коридорам веяло чем-то странно едким и острым.

Весь день он размышлял, вспоминая о временах, когда был священником и паства его прихода в маленьком городке приходила к нему спросить совета и исповедоваться в грехах. Честные, богобоязненные люди, они откладывали в сторону распри и разногласия ради этого благословенного утра, мужчины всегда надевали лучшие свои костюмы, детям начисто отдраивали лица и шеи, женщины красовались в самых лучших воскресных платьях – выносливый народ, воздававший своему Создателю истинное уважение. Само собой, мужчины могли напиваться и буянить субботним вечером, но когда наступало воскресенье, они все равно приходили на службу, несмотря на больные головы, синяки и шишки, обозначавшие их развлечения накануне.

На протяжении будних дней он наставлял робких, избиваемых мужьями жен, объясняя им, что развод есть тяжкий грех в глазах Церкви. Но с тех пор у него было предостаточно времени подумать. Почему к женщинам надо так относиться? Разве Христос говорил когда-нибудь, что уйти от жестокого мужа нехорошо? Были ли глаза Церкви тем же, что и глаза Бога?

А потом были девушки, такие счастливые и полные жизни. Как много их приходило к нему, отпав от благодати, забеременев от какого-нибудь парня, сказавшего слова любви? Правильно ли было запрещать им пересекать Ирландское море, чтобы сделать аборт? Кто он такой, чтобы судить, сам будучи грешником? Грешником, повинным в убийстве. Смертным грешником.

И пока медленно тянулся этот долгий день, а самый воздух в замке все более заражался злом, его мысли вновь и вновь обращались к тяжкому греху, непрерывно совершавшемуся другим церковником, представителем его собственной веры: архиепископом Карсли.

Он не знал, какую именно порчу этот заблудший человек ежедневно наводил на бедную сестру Тимбл, но судил об этом по ее глазам, темнота вокруг которых свидетельствовала о муках, постоянно ею претерпеваемых. Пэт был уверен, что здесь замешана сексуальная развращенность. Однако у самодовольного священнослужителя не было никаких признаков угрызений совести, пусть даже его грех был столь очевиден в выражении лица у доброй сестры. Это не могло продолжаться. Он не позволит этому продолжаться.

Под застегнутым на молнию жилетом он ощущал тяжесть пистолета, и его замысел набирал обороты. В последнее время у него возросло разочарование в недостатках своих братьев, и ему пришло в голову, что на его подсознание могут воздействовать другие силы, дразня его похотливыми мыслями о том, чем занимались архиепископ Карсли с монахиней. Эти мысли становились все хуже, и теперь Тихоня Пэт чувствовал себя надломленным и сбитым с толку. Но больше всего в нем было ханжеской ярости.

Что-то надо сделать, говорили ему хитрые голоса у него в голове. Ложный епископ позорит всех католиков, включая его самого, расплачивающегося покаянием за свои грехи в этом странном чистилище. Разврат Карсли показывал, что в сердце прелата не было никакого раскаяния.

Этот человек должен понести наказание без отлагательств, в этот самый день. И оно будет наложено на него преподобным отцом Патриком О’Коннором.

Он прикоснулся пальцами к оружию, скрытому в наплечной кобуре.

Глава 67

Дельфина сунула карту-ключ в считывающее устройство на двери главного кабинета и подождала, чтобы слабое жужжание сообщило ей об отпирании замка.

Дверь открылась, она протиснулась внутрь, и Эш последовал за ней. Пока Дельфина еще осматривала помещение, Эш прижался ухом к двери Хельстрема и несколько мгновений прислушивался. К тому времени, когда она к нему присоединилась, он убедился, что комната по ту сторону двери пуста. Расслабившись, он попробовал повернуть латунную дверную ручку. Она не поддалась.

– Что теперь? – встревоженно шепнула Дельфина.

Опустив руку во внутренний карман куртки, он достал маленький кожаный бумажник, застегнутый на кнопку.

– Инструменты ремесла, – сказал он. – Иногда не обойтись.

Эш раскрыл бумажник, продемонстрировав наборы тонких металлических стержней, размещенных по обеим его сторонам. Опустившись на колени, он положил на пол футляр с инструментами для взлома, каждый из которых хранился в отдельном отделении. Вынул один из них, немного массивнее и прочнее на вид, чем большинство остальных. Конец у него был скошен под углом около сорока пяти градусов, а рукоятка несколько расширена для простоты в обращении.

– Вот это называется вращатель, – мягко объяснил он ей. – А вот это, – он показал ей другой металлический стержень, потоньше, с загнутым заостренным концом, – и есть собственно отмычка.

Он поднес оба инструмента к дверному замку.

– Похоже, замок цилиндровый, поэтому не должен быть слишком сложным, – сказал он, вставляя вращатель в замочную скважину. За ним последовала отмычка, которую он еще дальше вдвинул в замочную скважину, поддерживая ее вращателем при кручении. – Там пять штифтов, внутри которых мне нужно надавливать, пока они не щелкнут – звук едва слышный, но я почувствую сброс давления. Буду делать по два за раз, а напоследок займусь самым ближним.

Потребовалось всего несколько секунд, чтобы он покрутил обоими приспособлениями и негромкий, но слышимый щелчок сообщил им, что дверь открыта. Эш медлил, все еще не вынимая вращатель и отмычку. Он посмотрел на Дельфину.

– Ты ведь не думаешь, что эта дверь на сигнализации, верно?

Она замерла, не располагая ответом, а он улыбнулся, осторожно поворачивая ручку и распахивая дверь настежь.

– Ладно, я же проверил, есть ли на ней контактная полоска, когда был здесь раньше, – сказал он, все еще улыбаясь. Она посмотрела на него с укоризной.

Они осторожно вошли и, хотя оба знали, что комната будет пуста, вздохнули с облегчением, когда она таковой и оказалась.

– Из тебя бы вышел хороший грабитель, – заметила Дельфина, озираясь по сторонам.

Эш указал на тонкие серые шкафы, выстроившиеся в ряд вдоль стены по ту сторону стола Хельстрема.

– Верно. А вот здесь начинается самое интересное.

Пока они обходили стол, парапсихолог шарил глазами по его поверхности в смутной надежде найти ключи к шкафу, но видел только обычный офисный беспорядок. На всякий случай он попробовал выдвижные ящика шкафа, но те были крепко заперты.

– Как ты думаешь, Хельстрем не мог оставить свои ключи в ящике стола?

– Сомневаюсь, – ответила Дельфина, возвращаясь к столу. Она потянула каждый из его ящиков, но ни один не сдвинулся с места. – А ты не можешь вскрыть замки? На этих шкафах, я имею в виду.

– Нет, терпения не хватает. Но с виду они для меня не слишком крепкие.

Эш подошел к заваленному всякой всячиной столу и взял металлическую линейку, слегка постукивая ею по ладони.

– Надеюсь, фокус удастся.

Продолжая постукивать линейкой по открытой ладони, он осмотрел занятные предметы мебели, изготовленные на заказ. Сунул руку во внутренний карман курки и достал блокнот, в котором записал номера с кладбища.

– С какого шкафа начать? – прикинул он вслух. Потом показал Дельфине наборы цифр в записной книжке. – Находишь какую-нибудь связь с ними?

Она изучила номера, потом снова посмотрела на шкафы. Еще дважды переводила взгляд с одного на другое, прежде чем наконец сказать:

– Ты ошибся, когда записывал. Глянь, где в начале ты пишешь восемь, должно было быть B. Видишь, вон там, на шкафу, чуть выше ручки, стоит B.

Эш просунул крепкую стальную линейку в узкий зазор между ящиком и рамой шкафа. Потребовалось некоторое усилие, и мгновение казалось, что замысел невыполним. Потом, когда они с Дельфиной надавили на линейку как на рычаг, замок вдруг сломался и ящик выскочил на несколько дюймов. Торжествуя, они приостановились, чтобы осмотреть его содержимое, прежде чем вытянуть его, насколько это возможно.

Внутри, как костяшки домино, лежали рядами проштампованные карты памяти с отчетливо видимой маркировкой. Имелись и несколько еще пустых пазов, явно ожидавших, когда их заполнят картами с информацией о вновь прибывших.

Эш справился со своим блокнотом и вытащил флешку с совпадающим номером.

– Ладно, давай вставим вот эту в компьютер и посмотрим, что появится на экране.

Дельфина взяла у него флеш-карту и подошла к компьютеру, надев при этом очки. Эш тем временем просматривал другие флешки в шкафах, сличая их коды с теми, которые торопливо записал в свой блокнот, затем повернулся и посмотрел через плечо Дельфины. Когда та попыталась получить доступ к файлу, появилось окно с запросом пароля. Она подняла взгляд на Эша.

– Вот этого я и боялась.

– Я тоже. Наверное, было бы слишком просто, если бы Хельстрем использовал собственное имя? Хотя он важничает еще как?

– Попробую, но сомнительно. – Дельфина без успеха попыталась вводить SIR VICTOR HAELSTROM[54] и ряд вариантов. – Нет, так не получится, – сказала она, глядя на экран. – Слишком уж просто.

– Да, дурацкая была мысль. – Эш положил ей на левое плечо руку, словно для поддержки. – COMRAICH?[55]

Она ввела это слово тремя способами, сначала заглавными буквами, потом строчными, наконец, только с заглавной первой C. Все попытки были неудачны.

Не желая терпеть поражение, она начала пробовать случайные слова: COURT, GULFSTREAM, REFUGE[56]. Все не то. Плечи у нее опустились, но REFUGE заставило Эша призадуматься.

– Не REFUGE. Но попробуй… – начал он, но она его опередила.

– SANCTUARY[57], – сказала она, чувствуя зуд от волнения.

Но это опять оказалось не то.

– Это безнадежно, Дэвид. Мы так всю ночь можем здесь просидеть и все равно не подобрать правильного пароля.

Но ее последняя попытка подтолкнула что-то у него в памяти. Кто-то – он не мог вспомнить, кто именно, – называл замок Комрек по-другому.

– Святилище. – Он выпрямился, глядя в пространство и стараясь вспомнить большее. – Святая святых, вот как это было! Но попробуй просто SANCTUM[58].

Она ввела слово, и экран сразу почернел, а потом осветился вновь со словами ПАРОЛЬ ПРИНЯТ.

Он наклонился и обнял ее, и Дельфина улыбнулась, когда некогда пустой экран вдруг заполнился информацией:

Беттерфильд, Бертрам: B61074

Прибытие: 21 июня 1886

Дата смерти: 7 февраля 1906

Заинтересованные стороны извещены

Тело кремировано: 8 февраля 1906

Затем следовала краткая биография, но Эша с Дельфиной больше всего интересовала причина заточения Беттерфильда в Комреке на протяжении двадцати лет. Оказалось, что он – хотя был до мозга костей британцем и в свое время считался поборником британского империализма и торговли – являлся тайным агентом Германии, которая пыталась подорвать господство Великобритании в области производства и торговли. Беттерфильд помогал Германии в ее борьбе за получение власти и территорий в Африке. Поэтому в отношении него были достигнуты конфиденциальные договоренности с Внутренним двором.

Что ж, в этом была какая-то справедливость, размышлял Эш, пробегая дальше по официальным заметкам, выведенным на экран компьютера. Допрошенный старшими чинами службы безопасности, Беттерфильд рухнул и во всем признался. Эш прикинул, какие методы допроса применялись в те дни. Довольно жестокие, подумал он.

Бертрам Беттерфильд согласился исчезнуть из общества – его предупредили, что он остался жив лишь потому, что сама королева Виктория не санкционировала его казнь. По иронии судьбы, богатство, накопленное Беттерфильдом, пошло на оплату его нежеланного пребывания в Комреке.

– И здесь он в конце концов умер, – сказал Эш, расправляя плечи, уставшие так долго склоняться над компьютером.

– Попробуем еще?

Эш помотал головой.

– Я бы хотел найти кого-нибудь из более поздних или, по крайней мере, особу, о которой мы что-то знаем.

Он вернулся к шкафам и снова заглянул в свой блокнот. Выбрал наугад запись.

– Здесь в одной записи вроде как семь цифр, то есть она должна быть более поздней, но, думаю, это все же не одиннадцать, как я записал, а буква М, просто середина стерлась.

Взломав с помощью линейки ящик «M», он вытащил из него первую попавшуюся флеш-карту. Дельфина заменила ею первую флешку.

– Скрести пальцы, – сказала она, когда на экране появился запрос пароля. – Давай молиться, чтобы пароль не был каждый раз другим.

Она снова набрала SANCTUM и улыбнулась, когда был предоставлен доступ.

– Господи Боже… – выдохнул Эш, когда появилось имя, хотя обычно обходился в речи без божбы.

Максвелл, (ИЭН) РОБЕРТ

наст. Ян Людвик Хок

– Мы сорвали куш, Дельфина, – сказал Эш, охваченный благоговейным ужасом.

– Роберт Максвелл – газетный магнат? – Дельфина повернулась, чтобы снова посмотреть на экран.

– Да, он был издательским магнатом, его единственным соперником в качестве медиагиганта был Руперт Мердок, и Мердок в конце концов победил. Говорят, что Максвелл покончил с собой или умер от сердечного приступа, после того как начали раскрываться мошеннические финансовые сделки, которые он провернул, чтобы поддержать свою рушащуюся империю. Он даже запускал руку в пенсионные фонды своих работников, чтобы укрепить свою газетную империю. Посмотри на экран:

Максвелл, (ИЭН) РОБЕРТ

наст. Ян Людвик Хок

Родился: ЧЕХОСЛОВАКИЯ

Прибытие в КОМРЕК: 6 ноября 1991

Умер: 9 августа 1996

Эш покачал головой.

– Это не может быть правдой.

Но они с Дельфиной продолжали читать, открывая все больше об этом человеке.

5 ноября 1991 года стало известно, что Роберт Максвелл упал с яхты «Леди Гислейн», проплывавшей рядом с Канарскими островами. Когда три дня спустя его тело обнаружили, он был почти неузнаваем, раздутый и поврежденный рыбой. После поспешного вскрытия, проведенного испанским патологоанатомом, пришли к выводу, что смерть наступила в результате утопления. Его тело было быстро кремировано. Согласно официальной версии, у него случился сердечный приступ и он, потеряв сознание, упал в море, хотя многие считали это самоубийством человека, потерпевшего крах, как в финансовом, так и в политическом отношении. Ходили также слухи, что Максвелл был убит агентами Моссада.

– До сих пор все изложенное, – пробормотал Эш Дельфине, – общеизвестно. Может, он и был убит Моссадом. Спецслужба Израиля высоко ценится среди спецслужб по всему миру, но никогда не славилась своей утонченностью.

Он указал на следующий блок информации, когда Дельфина прокрутила текст.

– Нет, смотри, вот оно, – сказал он, быстро читая вновь появляющиеся строки и вкратце излагая их Дельфине. – Это Внутренний двор вместе с нашими собственными силами безопасности организовали похищение Роберта Максвелла Особой корабельной службой. Он так много знал о столь многих людях в столь многих странах, что, когда его бизнес-империя начала рушиться, возникло соревнование, кто возьмет его первым. Его бросили на произвол судьбы: все эти правительственные чиновники и бизнесмены от него отвернулись.

Эш на мгновение выпрямился и потянулся, прогоняя боль из спины.

– Он украл 400 миллионов фунтов стерлингов из пенсионных инвестиций своих компаний. Похоже, Внутренний двор и Британское правительство заключили между собой хитроумную сделку. Если Корабельная служба могла тайно похитить его и передать ВэДэ, то с помощью пентотала натрия из него могли вытянуть все его секреты…

– И с помощью других, более опасных препаратов, которые я и называть не хочу, – вставила Дельфина.

– Верно, – сказал Эш, – идеальное решение. Потом его могли оставить доживать здесь свои дни, успокаивая препаратами лития или чем-нибудь еще.

– Но тело, извлеченное из моря тремя днями позже?

– Это мог быть кто угодно соответствующего возраста и телосложения, какой-нибудь бродяга или пьяница, которого не стали бы разыскивать. Надлежащей аутопсии не было, а труп быстро кремировали. Никто никогда не проводил надлежащей идентификации.

– Это ужасно. – Дельфина от отвращения затрясла головой. – Какой злой мир. – Эш снова наклонился над ней, когда появился дальнейший текст.

– Господи, – снова прошептал он в изумлении. – Ты только посмотри.

Глаза у психолога расширились, когда она прочитала дальше.

– Смерть Максвелла 9 августа 1996 года была результатом самоубийства…

– Полагаю, он не вынес пребывания взаперти, какой бы роскошной тюрьма ни была.

Показалась следующая строка, и оба они ахнули от того, что было на экране.

– …после передозировки ягод тиса.

– Ягод тиса? Как…

Дельфина перебила его.

– Семена тиса ядовиты. Летальная доза составляет от пятидесяти до ста граммов. Я думаю, он однажды прогуливался по лесу, возможно, это входило в его двигательный режим. Оказался среди пластин кремированных и предположил, что в один прекрасный день и он закончит вот так, вдали от глаз общественности и, конечно, своих драгоценных сыновей и дочерей. Думал ли он о своей жене, кто знает? Он оставил ее в 1991 году.

– Значит, он выбрал свой собственный выход, – с налетом грусти сказал Эш. – Должно быть, приходил туда неделя за неделей, каждый раз собирая ягоды и унося их в замок, спрятав их где-нибудь в одежде, это же совсем нетрудно… Он, родившийся в стране, которая тогда была Чехословакией, всего в жизни достиг сам и заявлял – или хвастался, – что до семи лет никогда не носил обуви. Воевал в чешской армии, дослужившись до капитана. Что-то вроде героя, если верить тому, что он говорил. В некотором смысле, его заклятым врагом был Руперт Мердок, которому удалось перехитрить его, захватив две газеты-бестселлера – «Сан» и ныне несуществующую «Ньюс оф зе Уорлд».

Дельфина вдруг встревожилась.

– Дэвид, мы уже так долго сидим в кабинете сэра Виктора…

– Ты права. Не будем испытывать судьбу. Давай уходить.

Он торопливо взял по пригоршне карт памяти из обоих ящиков, которые взломал, и сунул их в карман куртки.

– Не знаю, кого мы заполучили, но думаю, некоторые имена заинтересуют полицию. Может, даже озадаченных историков.

– Но ты же не собираешься показывать их властям. Боже мой, если это откроется, то Внутренний двор рухнет! Ты – мы – подвергнемся ужасной опасности, если сэр Виктор узнает.

Он вернулся к ней и поцеловал ее в щеку.

– Именно так. В любом случае, что-то подсказывает мне, что находиться сегодня в замке Комрек будет рискованно. Вот почему я так настаиваю, чтобы мы ушли.

Она встала, сняла очки и убрала их в карман куртки.

– Но как? – взмолилась она. – Как мы отсюда выберемся?

– Как я уже сказал, я пойду к Шоукрофт-Дракеру и объясню ему ситуацию. Не стану говорить, что мы стащили у Хельстрема особые файлы, но, во-первых, предупрежу его, что надо эвакуировать замок, а во-вторых, если он откажется, попрошу у него разрешения уйти только нам.

– Он никогда этого не позволит.

– Посмотрим. Не забудь флешку Максвелла, – сказал он.

Она передала ее Эшу, и та отправилась к остальным в его куртке.

– Теперь пойдем!

Пока они шли обратно через главный кабинет, Эш заметил, что бумаги на столах двигаются, словно их касается ветер, хотя все окна были закрыты. Эш нахмурился и остановился. Он почувствовал слабое громыхание у себя под ногами.

Начинается, подумал он.

Глава 68

Дельфина осторожно закрыла дверь главного кабинета, затем осмотрела вестибюль. В нем было тихо и спокойно, словно в какой-то огромной подземной пещере.

– Дэвид, – сказала она, касаясь его руки, – Тихоня Пэт пропал.

– Старик-охранник? Да, я заметил. – Возможно, Тихоня Пэт тоже почувствовал подземное громыхание и пошел на разведку.

– Он редко покидает это место, – сказала Дельфина, указывая на пустой стул. – Иногда может патрулировать здание, но не в это время.

– Давай уйдем отсюда, и подальше, – предложил Эш. – Не хочу, чтобы кто-то заинтересовался, что мы делаем. Пока что удача нам улыбалась, и я не хочу ее спугнуть.

Они пошли по коридору, и звук их шагов отдавался эхом от стен и высокого потолка. Эш не мог отделаться от чувства, что находится внутри собора, пусть даже в замке Комрек не было ничего святого.

Парапсихолог остановил Дельфину, потянув ее за руку, и огляделся, чтобы убедиться, что его не сможет услышать никто другой.

– Дельфина, не возражаешь, если мы заскочим к тебе в кабинет? – прошептал он.

– Нет, но зачем?

– Скажу тебе там.

До ее комнаты было уже рукой подать. Едва оказавшись в прихожей, он тихо закрыл за ними дверь.

– Что… – начала она, но он дал ей знак молчать, прижав указательный палец к губам.

– Давай пройдем к тебе в кабинет.

Она бросила на него полный сомнения взгляд. Ее мысли было легко прочитать, и он ответил ей невинной улыбкой.

– Не думай, что этого у меня на уме нет, но мы здесь по менее приятному поводу.

Озадаченная, она открыла дверь в свой кабинет, где Эш едва не рухнул на ее удобный диван.

– Дельфина, не знаю, как ты, но после вчерашнего почти фатального полета на самолете, эпизода с мухами, ночного бдения, морских пещер этим утром, а потом этих проклятых диких кошек я просто почти выбился из сил. Теперь что-то подсказывает мне, что сегодня дела здесь пойдут еще хуже. Останемся мы или уйдем, я смогу все это выдержать, но…

– Но тебе надо что-то такое, что поддержало бы твои силы.

Он повернул руки ладонями кверху и, поднимая их с колен, выдавил из себя усталую улыбку.

– Я успел заметить, что у тебя здесь стоит шкаф с лекарствами, и подумал, что если там есть какой-нибудь бензедрин[59] или что-то наподобие… – У него был робкий вид.

– Я против амфетаминов любого рода, – сказала она. – Но у меня есть кое-что, что может тебе помочь, хотя это, конечно, не бензедрин. Время не стоит на месте, Дэвид.

Достав из сумки связку ключей, она открыла металлический шкаф.

– В одной американской компании разработали препарат в форме таблеток, который действует в некотором смысле аналогично риталину[60]. Первоначально он входил в группу фармацевтических препаратов, используемых для лечения нарколепсии, даже болезни Альцгеймера.

Она вытянулась всем телом, стоя на цыпочках, чтобы достать с верхней полки маленькую коробочку.

Все еще сидя, Эш с сомнением спросил:

– Разве риталин не прописывают гиперактивным детям?

Дельфина, снова повернувшись к нему, положила картонную коробку на стол.

– Не для того, что ты думаешь. На самом деле риталин улучшает внимание, память и когнитивную гибкость, поэтому он помогает контролировать тех, кто страдает СДВГ[61]. – Она подняла коробку. – Это модафинил[62]. Как и кофеин, он стимулирует центральную нервную систему. Позволяет бодрствовать всю ночь, может, и больше, и концентрирует умственные способности, но, должна предупредить, слишком сильно, а еще он нарушает суточный цикл; ты будешь вести себя так, будто ночь – это день, и наоборот. Ты действительно хочешь этого, Дэвид?

Ее беспокойство было трогательным, но предстоявшая ночь, несомненно, потребует большой выносливости.

– Да, – сказал он. – Боюсь, что так. И, думаю, тебе это тоже может понадобиться.

– Это крайне неэтично. Мне запретили бы заниматься врачебной деятельностью, если бы это всплыло. Сначала надо пройти надлежащее медицинское обследование и проконсультироваться с врачом.

Он протянул руку, чтобы взять коробку, но она ее удержала.

– Я дам тебе упаковку с десятью штуками, что и так слишком много, но ты можешь поделиться со мной.

Он улыбнулся, когда она открыла коробку и достала блистер из серебристой фольги, а потом перегнулась через стол, чтобы передать ему. Он взял упаковку, радуясь, что она живет в реальном мире.