Проклятие замка Комрек Херберт Джеймс

Глава 12

К счастью, на Эше до сих пор оставался ремень безопасности, сидевший так удобно, что он забыл его расстегнуть. Тем не менее, когда самолет с такой внезапностью стал падать вниз, он почувствовал себя так, словно его желудок остался где-то позади. Лампы в салоне не горели, и вообще ничто в самолете не функционировало: не было ни фонового гула двигателей, ни светящихся надписей о ремнях безопасности или аварии. Он мог бы вскрикнуть, настолько сильный страх его обуял, но в тусклом сером свете, проникавшем через иллюминаторы, увидел, что перед ним невесомо всплывает психолог.

Он инстинктивно схватил ее обеими руками и потянул вниз, к себе. Он слышал крики, но они исходили не от нее. Петру выкинуло из ее временной кровати, чтобы подбросить почти до потолка, когда «Гольфстрим» вошел в крутое пике.

Эшу удалось обвить руками спину доктора, и он крепко ее обнимал, так что ее висок прижимался к его плечу. Как ни странно для такой опасной ситуации, он ощущал сладкий легкий запах ее духов, а под ним – даже слабый аромат травяного шампуня, которым она, должно быть, мыла волосы этим утром. Он почувствовал ее панику и расслышал ее мягкий стон даже сквозь вопли, испускаемые ее пациенткой.

– Все хорошо, – громко сказал он с максимальным спокойствием, какое мог из себя «выдавить». – Мы угодили в воздушную яму, вот и все.

Но самолет вошел в еще более глубокое пике, из-за чего Петра заскользила вниз по салону. Эш понимал, что простая воздушная яма не воздействует на механические и электрические системы самолета, но не было никакого другого объяснения, которое он мог бы предложить, чтобы успокоить доктора.

Она уткнулась лицом ему в ключицу и стиснула его изо всех сил, дрожа всем телом и дыша короткими резкими вздохами. Чувствуя на своей шее ее слезы, он поднял руку, чтобы прижать к себе ее голову. «Гольфстрим 450» падал все дальше во тьму дождевого облака, и Эш, уверенный теперь, что все они погибнут, удерживал психолога не только ради нее, но в той же мере и ради себя самого. Давление в салоне поднялось, наполняя его голову страшной отупляющей болью. Ему хотелось выпустить дрожащую женщину из объятий и зажать себе ладонями уши, чтобы полегчало, но он боролся с этим желанием и только крепче сжимал ее в руках. Грохот и шум казались далекими, пока уши внезапно не перестало закладывать и крики Петры не вернулись на полной громкости.

Затем темнота снова сменилась дневным светом, а иллюминаторы, выстроившись в ряд, «светили» все ярче, так что вскоре он смог различать все в салоне, как и раньше. Но самолет продолжал падать, и крики Петры не прекращались.

Потом лампы в салоне неожиданно вернулись к жизни, и Эш услышал рев воскресших реактивных двигателей. Пилоту потребовалось несколько страшных секунд, чтобы восстановить контроль над своим воздушным судном, и вскоре самолет выровнялся и лег на прежний курс. Ровный голос капитана Робертса донесся из интеркома.

– Простите, дамы и господа. Мы понятия не имеем, почему возникла эта маленькая проблема, но могу заверить вас, что все снова в полном порядке. – Эш легко представил себе, как пилот скрещивает пальцы, говоря в микрофон. – Все системы самолета работают как часы, и вы сами видите, что мы под облаками. Мы будем придерживаться этой высоты до заключительного снижения в Прествике через несколько минут. Пожалуйста, не расстегивайте ремней безопасности, пока мы не приземлимся. Посадка, поверьте, будет благополучной. Насколько мы можем судить, у нас нет никаких повреждений, ни значительных, ни иных, поэтому, пожалуйста, постарайтесь расслабиться, пока мы не окажемся на земле. Когда приземлимся, рекомендую вам опрокинуть стаканчик чудесного скотча или бренди, затем другой. Жаль только, что я не смогу составить вам компанию – у меня сегодня еще два рейса. Хаханьки, вы не поверите, расплывается здесь в улыбке, но я не поручусь, что он не обмочился.

Когда он обратился к стюардессе, голос у него стал четче.

– Джинни, убедись, что всем вновь удобно, а затем доложи нам в кабину. – Голос у него снова стал менее официальным. – Первый офицер Коллинз присоединится к вам, чтобы объяснить нашу неприятную, но, к счастью, краткую интерлюдию, как только мы проведем еще несколько коротких проверок.

Интерком умолк.

Эш почувствовал, что доктор Уайетт обмякла у него в руках, но не в обмороке, он был уверен в этом, но с облегчением. Теперь он держал ее более нежно, утешительно, но она все еще дрожала. Он слышал рыдания Петры, которая теперь лежала в проходе сбоку от него.

– Доктор Уайетт, – тихонько сказал Эш, – все в порядке. Мы уже вне опасности. Пилот контролирует самолет; бояться больше нечего. – Если снова не произойдет то же самое, когда мы приблизимся к Прествику, мрачно подумал он.

Из-за скорости самолета ручейки дождевой воды бежали по диагонали через ряд иллюминаторов, но, по крайней мере, серый дневной свет, вкупе с лампами салона, опять позволял все видеть.

Женщина в его руках осторожно от него отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо. Он ослабил хватку, но еще не отпустил ее полностью. Темно-карие глаза доктора Уайетт были увлажнены слезами, но, когда она глянула на него, он обнаружил в них вопросы неопределенности. Каким-то образом совместный предсмертный опыт и близость, возникшая между ними, смущали ее еще больше.

– Спасибо, – шепнула она; лицо ее было совсем рядом, а губы так близко, и ее запах так притягателен, что ему не хотелось ее выпускать.

– Мне только в радость, – пылко, но некстати сказал он. – Я…

Слишком поздно. Она уже почти восстановила самообладание.

Поднимаясь на ноги, она оттолкнулась от его груди, чтобы не упасть.

– Мне надо посмотреть, что с Петрой, – сказала она, и он снова стал осознавать крики страха, издаваемые девушкой.

Доктор Уайетт покинула Эша и теперь опустилась на колени, чтобы помочь своей пациентке.

– Все хорошо, Петра, все в порядке, – услышал Эш ее успокоительные слова.

Но девушка все еще была в панике и молотила руками и ногами по воздуху вокруг себя, словно самолет оставался в состоянии свободного падения.

– Петра, Петра, пожалуйста. – Психолог держала дрожащую девушку за запястья, чтобы самой избежать ее ударов.

– Могу я чем-нибудь помочь?

Доктор Уайетт кивнула в сторону кресла, в котором сидела, пока «Гольфстрим» не потерял управления.

– Если бы вы передали мне мою сумку…

Она быстро посмотрела на Эша, беспокоясь, что ее истеричная пациентка изувечит саму себя.

– Конечно. – Эш потянулся за кожаной сумкой, которая была втиснута под кресло напротив, но его удерживал ремень безопасности. Он быстро расстегнул металлический замок и снова нагнулся за сумкой. Притянув ее к себе, повернулся и передал доктору.

– Откройте ее, пожалуйста, – сказала она спокойно, по-прежнему удерживая запястья девушки.

Эш долго возился с двумя пряжками сумки, но все же открыл ее. Отпустив Петру, доктор взяла гофрированную кожаную сумку и запустила в нее руку.

– Надо успокоить Петру, – быстро сказала она. – Я дала ей мягкое седативное средство, прежде чем мы зашли на борт, но ей нужно что-то посильнее. Это означает инъекцию, если требуется немедленный эффект.

– Могу я что-нибудь сделать? Может, подержать ее?

– Нет, я справлюсь. Почувствовав вас, она только сильнее начнет вырываться, но мне она доверяет. – Теперь психолог повернула голову в его сторону. Никакого смущения на этот раз: она была вся в работе, отложив на время эмоции. – Вы могли бы посмотреть, не пострадал ли кто еще. Стюардесса могла пораниться, если на ней не было ремня.

Эш выкарабкался из кресла.

– Зовите меня, если потребуется помощь с Петрой.

Но доктор Уайетт уже вытаскивала из открытой сумки маленькую аптечку, полностью сосредоточившись над своей потрясенной пациенткой.

Эш пробирался по салону, пошатываясь, но не только потому, что находился в летящем самолете. Его первая остановка была возле потертого лысого человечка. Тот застыл в кресле, вцепившись в оба подлокотника и закрыв глаза. Возможно, он был без сознания.

Наклонившись к нему ближе, Эш сказал:

– Вы в порядке? Могу я что-нибудь вам предложить? Может, чего-нибудь выпить? С самолетом все хорошо, опасности больше нет.

Человечек открыл глаза; они были холодны, как лед, когда он впился в Эша.

– Можете посмотреть, что там со стюардессой, – тихо сказал он. – Кажется, она упала.

Эш пошел дальше, недоумевая, почему этот тип сам не пришел на помощь Джинни. Он нашел ее на полу у входной двери, скрытую из виду сиденьем перед ней. Она, казалось, ударилась затылком, когда «Гольфстрим» вошел в пике, потому что одна рука ее была закинута за шею, словно бы ею она ощупывала ушиб. По крайней мере, глаза у нее остались открыты, отметил Эш, опускаясь рядом с ней на колени. Веки у нее затрепетали, но она сразу его узнала.

– Вы, должно быть, расшибли голову, когда самолет стал падать, – сказал он.

Джинни моргнула несколько раз, прежде чем ответить.

– По-моему, я в порядке, – заверила она его слабым голосом. – По-настоящему не поранилась, просто ударилась головой. – Она попыталась потереть ушибленное место, но ей это не удалось.

– Позвольте мне взглянуть. – Эш обхватил ее за шею и осторожно приподнял ее голову, чтобы она не касалась двери. Он заглянул ей за плечо и ощупал ее кожу через густые волосы. – Крови нет. Возможно, скоро там появится шишка. Еще где-нибудь больно?

– Дру… другие пассажиры, – выговорила она, заикаясь. – Все в порядке? – Она казалась искренне обеспокоенной, и Эш был этим тронут.

– С ними все хорошо, просто немного потрясены, – успокоил он ее. – Только эта девушка – Петра – в шоке. Доктор Уайетт как раз сейчас ею занимается.

– А… а вы, мистер Эш? Не поранились?

– Нет, мне повезло. Оставался пристегнутым.

– Мы всегда рекомендуем пассажирам не расстегивать ремни безопасности на протяжении всего полета.

– Что ж, люди не любят думать, что подвергаются смертельной опасности. Зато любят думать, что покажутся остальным бесхарактерными, оставаясь пристегнутыми.

– Если вы поможете мне встать, я пойду и посмотрю, могу ли я что-нибудь для них сделать. Мы сядем через несколько минут, но, думаю, у нас есть время, чтобы успокоить нервы двойной порцией того, что каждый предпочитает.

– Капитан Робертс рекомендует нам выпить, как только приземлимся.

– О, тогда я лучше пойду в кабину и доложу об обстановке.

– Думаю, вам пока не следует пытаться ходить, Джинни. Посмотрите на свою ногу. – Правая лодыжка у нее начинала отекать и раздуваться. Стюардесса застонала скорее от раздражения, чем от боли.

– Перелома, по-моему, нет, – сообщил Эш, – но вы, должно быть, сильно ее вывихнули.

– Можете… можете ли вы помочь мне? Надо кое-что проверить.

– Джинни, с такой травмой вы некоторое время ничего не будете проверять.

Когда он сунул руки ей под мышки и начал поднимать ее на сиденье, а Джинни морщилась, вставая, за спиной у него открылась дверь кабины, и в салон вышел первый офицер Коллинз.

– Не поможете ли немного? – спросил Эш, стоя на полусогнутых ногах.

– Джинни что-то поранила? – Голос у Коллинза был напряженным.

За нее ответил Эш:

– Скверный удар по затылку – крови, однако, нет, – и еще более скверный вывих лодыжки. Ничего чересчур серьезного, насколько я могу судить, переломов нет. Помогите мне усадить ее на передние сиденья, хорошо?

Первый помощник Коллинз поспешно обхватил одной рукой стюардессу за плечи, а другую сунул ей под колени. Эш последовал его примеру с противоположной стороны, и они, держа Джинни с обеих сторон, опустили ее в кресло. Если не считать резких вздохов, с ней, казалось, все было в порядке.

Выпрямившись, Эш обратился к Коллинзу:

– У вас теперь все нормально? Вы знаете, что случилось с двигателями самолета?

– Я мог бы сказать вам, что мы попали в воздушную яму, из-за чего самолет стал падать, но знаю, что вы не поверите. – Он говорил тихо, чтобы разговор оставался строго между ними. – Сколько ни летал я на разных самолетах, ни разу ничего подобного раньше не испытывал. Мощность двигателей, электричество – все это просто исчезло. Мы не могли даже подать сигнал бедствия. Для нас это чертова загадка. Мы можем только молиться, чтобы такое не повторилось, хотя, когда энергия вернулась, мы послали сигнал бедствия в Прествик, так что они будут в полной готовности, когда мы приземлимся. Понимаете, я сейчас говорю серьезно: все системы функционируют нормально.

– Верю вам на слово. Вы присмотрите здесь за Джинни, а я вернусь помочь доктору Уайетт, хорошо? Девушке, которая летит с ней, плохо, но, насколько мы можем судить, никаких серьезных травм она не получила.

– Благодарю вас, сэр. Спасибо за помощь. Я подойду в ближайшее время.

Парапсихолог прошел обратно по салону, быстро глянув на пассажира, которого, как он слышал, звали Твигг.

Маленький человечек в чрезмерно большом плаще сидел точно в такой же позе, что и прежде, и, хотя его светлые глаза были открыты, он не потрудился как-то ответить на взгляд Эша.

Сыщик-экстрасенс добрался до доктора Уайетт, когда та как раз бросала шприц-тюбик в полиэтиленовый пакет. Петра лежала на полу, и нерегулярные подергивания ее конечностей давали возможность предположить, что она не слишком глубоко без сознания.

Эш опустился на колени рядом с доктором.

– Все в порядке?

– Да, я ввела ей лоразепам, чтобы расслабилась. Это не обычное лекарство, но действует быстро. Возить с собой одноразовые шприцы не вполне законно, но мы в Комреке работаем несколько иначе.

Это показательное замечание Эш решил запомнить.

– Каждый из них содержит одну дозу транквилизатора. Вероятно, однако, что потребуется помочь спустить ее с трапа, когда мы приземлимся. Перед посадкой она уже принимала лекарство, поэтому в сочетании с тем, что я только что ей ввела, оно в ближайшее время должно погрузить ее в мирный сон.

Оставаясь стоять на одном колене, Эш рассматривал лицо девушки. Та неожиданно вздрогнула, и Эш в удивлении отпрянул.

– Ничего страшного, – начала доктор Уайетт. – Она будет…

Девушка вдруг села так резко, что Эш и психолог встревоженно отшатнулись от нее.

Тело у Петры было жестким как доска, а ее мрачные глаза смотрели только на Эша. Низким, грубым голосом она сказала ему:

– Они знают, что вы прибываете!

Глаза у нее закатились, Петра обмякла и снова повалилась на пол.

Глава 13

Эш дрожал, стоя у короткого трапа по левому борту самолета. Сильный порыв ветра взъерошил ему волосы, принеся с собой намек на свежий морской воздух под завесой обычных для взлетно-посадочной полосы запахов масляных паров.

Он чувствовал, что продрог до костей, но это практически не имело отношения к климату Шотландии. Нет, виновато было странное потустороннее предостережение той девушки.

Петра явно была в шоке от испуга, пережитого ею, когда казалось, что все они вот-вот умрут. Обострил ли ужас перед предполагаемой судьбой ее чувства до такой степени, что она восприняла какую-то запредельную угрозу, направленную на него? Но тогда зачем предостережение? Что могло ждать его в замке Комрек?

Он обуздал эти мысли, когда сзади донеслись звуки движения и мягкий успокаивающий голос. Эш обернулся и увидел, как доктор Уайетт старательно ведет пухлолицую девушку вниз по ступенькам трапа, а второй пилот следует за ними с их ручной кладью.

– Могу ли я что-нибудь сделать? – спросил Эш, подхватывая Петру под другую руку.

Черноволосая женщина-психолог ответила ему короткой улыбкой.

– Нет, мы справляемся, – неуверенно сказала она.

Девушку, которой она помогала, заметно трясло, несмотря на введенный препарат. Эш и сам немного дрожал.

– Она приходит в себя? – спросил Эш, кивая на одурманенную лекарствами девушку.

– Придет в себя, как только преодолеет испуг, – ответила психолог. Обхватывая рукой Петру, она кивнула в сторону свободного участка бетона вдали от взлетно-посадочной полосы и стоянок, где прогревался вертолет «Газель». Тот был словно бы облачен в корпоративную ливрею черного и темно-серого цветов – сочетание, к которому Эш начинал испытывать неприязнь. Его вращающиеся лопасти, еще не достигнув взлетной скорости, были видны по отдельности.

– Это за нами, – сказала доктор Уайетт. – Через несколько минут будем в Комреке.

Кто-то из наземной команды катил к вертолету тележку со сгруженными с самолета чемоданами и несколькими коробками с наклейками. Среди них Эш увидел и свой багаж: большой черный чемодан с побитыми углами, содержавший большую часть оборудования, которое он собирался первоначально использовать в Комреке, и объемистый кожаный саквояж, скорее изношенный, чем ставший немодным, в котором лежала сменная одежда, книги и кое-какие другие личные вещи.

Радуясь безопасности на земле, Эш не приходил в восторг при мысли об еще одном полете в столь скором времени, да еще и на вертолете, каким бы коротким ни было путешествие.

Безо всякого энтузиазма он сказал:

– Прекрасно. Мне не терпится увидеть замок.

Доктор Уайетт выглядела удивленной.

– Ой, простите. Вам не говорили?

– Не говорили чего?

– Боюсь, вы не полетите с нами на вертолете. Он доставляет в Комрек фармацевтические препараты, а также Петру, меня и мистера Твигга. Места для еще одного пассажира там нет.

Маленький лысый мистер Твигг спустился с самолета первым, и Эш видел, как он шагает к «Газели», опережая носильщика.

– В самом деле? – спросил Эш, немного разочарованный, психолога.

Петра, тяжело опираясь на доктора Уайетт, медленно подняла голову, чтобы взглянуть на него.

– Кто это такой? Что происходит? – раздраженно спросила она.

– Все в порядке, Петра. Это мистер Эш. Он присоединится к нам в Комреке позже.

Девушка тотчас потеряла интерес к исследователю.

– Я устала, спать хочу, – заскулила она.

– Теперь недолго, Петра, – успокоила ее доктор. – Мы скоро будем на месте. Тогда ты сможешь сразу лечь в постель и поспать.

– Хочу видеть Питера, – причитала, теперь угрюмо, девушка.

– Увидишь. Он ждет тебя, я уверена. – Доктор Уайетт обратилась к Эшу. – Питер – это ее брат-близнец. Он в Комреке вот уже несколько месяцев, и они действительно скучают друг по другу. Что ж, увидимся в Комреке, мистер Эш.

Последняя фраза прозвучала как обещание, и он надеялся, что так оно и будет.

– Зовите меня Дэвид, – сказал он ей. И добавил: – Мне, возможно, потребуется посоветоваться с вами в отношении некоторых из ваших пациентов. – Он остановил ее, прежде чем она успела сослаться на конфиденциальность клиентов. – Конечно, только тех из них, которые утверждают, что видели так называемых призраков или непосредственно от них пострадали. – Он заметил, уже не в первый раз, что она привыкла в полной мере оборачиваться к собеседнику лицом, меж тем как глаза у нее смотрели в сторону, словно у актера, ищущего подсказку. Может быть, таков был ее способ избегать прямой конфронтации.

– Доктор Уайетт звучит слишком официально, – сказал он, обуреваемый разными мыслями. – Могу я узнать ваше имя?

– Дельфина. Это выбор моей матери.

– Оно что-нибудь означает? Я такого имени раньше не слышал. Может, бразильское?

– Нет. Моя мать взяла его из книги, которую любила. Но, наверное, мы сможем поговорить дольше, когда будем в Комреке.

Да, я бы этого хотел, подумал Эш. Он долгое время не увлекался никем из женщин – намеренно. По его мнению, эмоциональная привязанность никогда не бывает безопасна: на самом деле, это нечто такое, чего следует избегать, учитывая его послужной список. Тем не менее, он уже чувствовал, что пленен доктором Дельфиной Уайетт…

Эш увидел, что Твигг уже на борту, ремень безопасности застегнут, наушники на месте, чтобы смягчить шум. Лопасти вертолета начали набирать все большую скорость, становясь размытыми.

По-прежнему поддерживая Петру, Дельфина сумела оглянуться через плечо.

– Adeus, – крикнула она. – Ate logo.

Он слегка поднял руки в ее сторону, ладонями вверх, давая ей знать, что не понимает.

– Это по-португальски?

– Почти все, что я знаю, – прокричала она поверх нарастающего шума вертолета. – Se cuida! Берегите себя!

Он помахал рукой, но она вновь сосредоточила внимание на Петре, тащившейся рядом с ней так, словно туфли у нее залиты свинцом. Кто-то из наземной команды, помогавший им забраться в «Газель», практически вынужден был поднять Петру в ее кресло.

Эш смотрел, как машина поднялась в воздух, первоначально наклонив нос для выбора направления. «Газель» набрала скорость и устремилась на юг, насколько мог судить Эш по солнцу, скрытому за плотными облаками.

От мыслей его оторвал голос, взывавший к нему.

– Fбilte oirbh[12], мистер Эш!

Глава 14

Гладкий черный «Мерседес-Бенц» почти бесшумно подкрался к нему, пока он был отвлечен своими мыслями. Боковое стекло водителя было полностью опущено, и на него, сияя веселой улыбкой, смотрело юное лицо с яркими светлыми волосами.

– Dй an doigh? – крикнул молодой шотландец и снова улыбнулся, когда Эш пожал плечами и помотал головой в знак непонимания.

– Простите, мистер Эш, – извинился водитель, распахивая дверцу машины. – Я просто хочу, чтобы приезжие с юга знали, что явились в другую страну. – Он выдал смешок, адресованный, по большей части, самому себе, но Эш не сходил с места, так что водителю пришлось к нему подойти.

Сам автомобиль был красив, с гладкими аэродинамическими контурами, позволявшими предположить, что он не в меньшей мере может участвовать в гонках, чем перевозить шестерых людей. Водитель, по-прежнему широко улыбаясь, шагнул к нему, протягивая для пожатия руку. Эш был удивлен, увидев, что на нем простой, угольного цвета шерстяной килт, а не клетчатый, но в сочетании с толстым черным джемпером и спорраном[13], которым он тоже щеголял, что, очевидно, отражало корпоративный стиль: это был вариант униформы стюардессы – униформы, которая сама смешивалась с интерьером компании «Гольфстрим». Длинные толстые носки заканчивались чуть ниже коленей водителя, и, что позабавило Эша, вместо короткого кинжала (официально известного как sgian dubh), который шотландские горцы носят выступающим из верхней части одного из носков, будучи полностью в клановом одеянии, у этого парня к ноге был привязан маленький мобильный телефон в кожаном футляре.

– Fбilte — добро пожаловать, – сказал водитель, останавливаясь перед парапсихологом.

Вблизи Эш увидел, что веселый водитель несколько старше, чем он сначала предположил на расстоянии, морщинки вокруг глаз и на лбу честно свидетельствовали, что он успел изрядно пожить на этом свете. Однако был он статен, с серо-голубыми глазами, а густые короткие волосы не обошлись, как подозревал Эш, без отбеливания.

Вертолет к этому времени улетел, и Эшу больше не приходилось повышать голос, чтобы его было слышно.

– Я думал, большинство шотландцев говорят по-английски, – сказал он с улыбкой, чтобы это не прозвучало обидно. – А вы, значит, по-прежнему пользуетесь гэльским?

– Да, некоторые из нас, но в основном горцы, которые хранят язык, – знаете ли, среди кланов. Я и сам с гор, поэтому мне нравится напоминать себе о своем происхождении. А иногда перехожу на гэльский, чтобы порадовать своего деда. Ему девяносто восемь, и он по-прежнему настаивает на том, чтобы придерживаться родного языка, диалекта aulde. Когда я его навещаю, он всегда дает мне небольшой урок, потому что гордится, что мы произошли от кельтов. Я склонен говорить на нем, когда расстроен, а еще, как я сказал, чтобы приветствовать новых клиентов.

Человек в килте усмехнулся, чтобы его ответ не показался невежливым.

– Для меня Шотландия всегда была другой страной.

– Ну вот, значит, в этом, сэр, мы согласны, – он по-прежнему добродушно улыбался.

– Или заглазны. Простите, неудачная шутка. – Эш попытался говорить с шотландским акцентом, но это получилось довольно неуклюже.

– Так и есть, сэр, но не совсем без юмора. Меня, кстати, зовут Гордон Дэлзелл.

Эш почувствовал, что относится к этому человеку с теплотой, несмотря на его подначки – или, может, благодаря им.

– А меня – Дэвид, и я не клиент, поэтому не стоит говорить «сэр».

– Вы правы, но мой работодатель не одобрит такой фамильярности, так что лучше пусть будет «мистер Эш», если это вас устраивает. Жаль, второй наш вертолет на этой неделе занят где-то в другом месте, он мог бы доставить вас напрямую из Лондона в Комрек.

– Так у них два вертолета?

– «Агуста 109 Гранд». Название говорит само за себя. Используется, главным образом, администрацией. Красивая штучка, и внутри и снаружи, и может перевозить до шести пассажиров с легким багажом. Досадно, что вы не смогли воспользоваться им сегодня – могли бы избежать небольшого переполоха с самолетом. К сожалению, на этой неделе он занят в Домашних графствах – перевозит разных покупателей на Оружейную ярмарку и обратно.

– Ваш работодатель занимается торговлей оружием? – Это было неожиданностью для Эша.

– Да, и многими другими вещами. Однако его приоритетный бизнес – инвестиции. – Он бегло осмотрел экстрасенса. – Жаль, на «Гольфстриме» вы… э-э… испытали неудобства. – Это прозвучало искренне, пусть даже он сказал о случившемся как о чем-то несущественном.

– Вы слышали об этом?

– Да, по радио передавали, и я в курсе. Мне поручено помочь вам успокоить нервы.

– Со мной все хорошо. Летать не боюсь. – Равно как и умирать, мог бы добавить Эш, если бы был откровенен.

– Ну, коли захотите пропустить стопку, то на нашем маршруте я знаю несколько очень милых постоялых дворов. Да, и, пожалуйста, не стесняйтесь курить – в моей машине это не запрещено.

– Я бросил и то, и другое.

– Когда?

– Сегодня утром.

Дэлзелл метнул взгляд в Эша и увидел, что тот не шутит.

– Скоро вы поймете, что это суровое испытание, сэр.

– Рассказывайте. Это уже третья моя попытка. Последний раз бросал всего на две недели. А раньше, конечно, закурил бы. – Он подавил эти мысли.

– Ладно, но если по дороге передумаете насчет стопочки, то просто кивните мне.

– Нет, – твердо ответил Эш. – Я хочу ехать прямо в замок. Мне там очень многое надо проверить, а дневной свет на данном этапе более практичен. Пойдем? – Эш не особо спешил в Комрек, но был методичен в своем подходе к предполагаемым призракам. Поскольку он рассчитывал провести в замке не более трех суток, было бы глупо транжирить время в самом начале игры.

– Как пожелаете, мистер Эш.

Взяв наплечную сумку исследователя, дружелюбный водитель подошел к задней пассажирской дверце и открыл ее для Эша.

Следователь мотнул головой.

– Я поеду впереди, рядом с вами. Хорошо?

– Конечно. Но там есть телик и DVD, вмонтированные в переднее кресло. Это ведь может заполнить какое-то время в дороге? – Водитель вопросительно поднял брови.