Комендантский час Иванова Вероника
«Да пребудет с тобой Сила…»
Даже если мне чудится и через шаг от крыши в действительности ничего нет, не самый плохой финал. Отличный, скажем прямо. Все, как мне когда-то в детстве и воображалось.
Нет, я не мечтал сбежать. Я лишь хотел оказаться там, где буду хоть кому-нибудь нужен.
Ну что, красивая, поехали кататься?
Локация: маршевый коридор
Юрисдикция: транзитная зона
Объект: корабль
Класс: фрегат конвоя Третьей линии обороны
Режим: дрейф
Вивис Лан-Лорен гордилась своим ростом. Малорослая даже для женщины, она еще в детстве усвоила, что боец, не выглядящий опасным, уже получает преимущество, которое достаточно всего лишь подпитывать, чтобы использовать в нужный момент и одержать победу. Просчитанную, запланированную и гарантированную. Это не всегда оказывалось весело, чаще заставляло скучать, но разве разумно отказываться от шанса, идущего прямо в руки? Вот и Вивис, леди-советница Императорского дома, обычно тщательно подавляла в себе желание рисковать, не вступая в схватки, грозящие поражением. Благо, таковые жизнь предлагала ей… да, редко. Но весьма метко.
И очередная ожидала аудиенции прямо сейчас: высокая, светловолосая, торжественно-прямая в своем черном мундире.
Сама Вивис ненавидела цвет официальной униформы, потому что тот делал ее лицо болезненно-бледным. И хотя это, как говорится, добавляло пару лишних монет в копилку, леди-советница предпочла бы пожертвовать частью своих преимуществ ради того, чтобы…
— Ты мила как никогда, Вив. Или мне только кажется?
Лжец. Подлый, наглый, бесстыдный. Но поскольку даже гневный румянец, который просится на щеки, не исправит положение к лучшему, стоит не тратить силы на сдерживание, а вернуть удар:
— Лорд-претендент уже принимает поздравления?
Ее голос придворные льстецы сравнивали с хрустальными колокольчиками, а недруги — с мерзлой травой, хрустящей под ногами, и Вивис прекрасно знала, когда он звучит первыми тонами, а когда вторыми. Сейчас же… Нет, слишком много волнения, чтобы ледяная волна дошла до собеседника без потерь.
— С чем, позволь узнать?
— С достижением нового ранга. — Она выдержала необходимую паузу и добавила: — Десятого.
А предыдущий был одиннадцатым. На ступеньку выше.
Сколько их случилось в ее жизни, таких сообщений! Передаваемых только лично и никак иначе, лицом к лицу, глаза в глаза. И сколько всего она видела в ответ…
Удивление. Непонимание. Злость. Ярость. Растерянность. Стыд. Десятки оттенков, десятки интонаций. Кое-кто, впрочем, бывало, держался вполне достойно, принимая случившееся трепетнее, чем награду. Но, разумеется, на всеобщее правило должно было найтись исключение, и оно сейчас стояло прямо перед леди Лан-Лорен, погруженное в мир собственных раздумий.
О, Вивис многое бы отдала, лишь бы понять, что творится в голове ее давнего знакомого, родственника и почти друга! Но вынуждена была довольствоваться небрежным взмахом руки и ленивым:
— Ранги — дело наживное.
— Как бы то ни было, разбрасываться ими непростительно. Особенно сейчас, в ситуации, когда Империя и сам Его Непоко…
Он не стал слушать до конца. Оборвал нотацию, как поступал всякий раз, когда происходящее ничуть не занимало его мысли. И к глубокому сожалению леди-советницы, такое происходило слишком часто.
— А ситуация хоть однажды была иной? Каждое воспоминание, начиная с колыбели, приправлено такими же настроениями. И сильно сомневаюсь, что ко дню моей, искренне надеюсь, заслуженной отставки что-то способно измениться.
— Это политика, лорд-претендент. Внутренняя, что существенно осложняет принятие решений. Вы и сами ведь предпочитаете…
Вздох. Скучающе-усталый.
— Да, на линии фронта все намного проще.
Ох уж эти мальчишки, все бы им воевать! А кому прикажете заниматься тем, что творится дома? Снова и снова одним лишь женщинам?
— Ваши военные заслуги никто не сбрасывает со счетов, но тем не менее вы нужнее здесь, а не там. На другом поле боя. И то, что вы так упорно стремитесь увеличить расстояние между собой и…
Он услышал в ее словах то, что Вивис отчаянно старалась скрыть, и качнул головой:
— Не стремлюсь.
Честно? По крайней мере, похоже на что-то подобное. Но такого короткого ответа никому бы не хватило, вот и Вивис поспешила уточнить:
— Тогда как прикажете понимать последние события?
— Неудачное стечение обстоятельств.
— Вам ли не знать, лорд-претендент, что полагаться на удачу…
— Аналитика оказалась неполной, а сроки поджимали. И я рискнул.
Вечно так. Риск, риск, риск… И всегда под рукой находится оправдание дурацким поступкам. Правда, на этот раз одной беспечностью не оправдаться.
— Как ваш куратор я вынуждена составить соответствующий рапорт.
— А как мой друг?
— Айден…
Светлые-светлые глаза у него. Голубые, как обрывки атмосферы.
— Все ведь совсем не страшно, да, Вив?
— Высочайшее поручение выполнено, если ты об этом. Но детали… Они могут стать убийственными.
— Каким образом?
Неужели он все еще не понимает? Вряд ли. Зачем же тогда делает вид, будто удивлен? Раскручивает на дополнительную информацию?
— Зачем ты притащил с собой этого… аборигена?
Ни одного всплеска эмоций во взгляде, одна только ласковая доброжелательность:
— Чтобы сохранить ему жизнь. Ход операции мог привести к непредвиденным жертвам.
Да, лорду-претенденту точно нужны сведения, и чем больше, тем лучше. Знать бы еще, какие именно.
— А велика ли была угроза? Расчетное время заканчивалось, если я правильно помню отчет. Нужно было всего лишь немного подождать. И если тебя в самом деле занимала безопасность этой конкретной особи, мог просто оставаться рядом.
— Твои доводы, как всегда, безупречны.
— Но тебе не подходят.
Он улыбнулся чуть виновато:
— Я подумал, что ему там не место.
— В собственном мире?
— Его не использовали в соответствии с имеющимся потенциалом.
— А здесь применение найдется, ты это хочешь сказать?
— Возможно. В конце концов, среди всех слепков сознаний один ведь мог быть получен вместе с хозяином? Приборная погрешность, не более того.
— Формально. А фактически?
— Протокол не нарушен.
— О, тут я даже не стану спорить! Ты имеешь право на целую гору отступлений.
— И в чем же дело?
Он ведь давно уже перестал быть ребенком. Так почему до сих пор так удачно им притворяется, если захочет?
— Подумай вот о чем, Айден. То, что ты позволил себе личное вмешательство в чью-то жизнь, ее не сохраняет, а скорее наоборот. Представь только, какие разговоры пойдут при дворе! Если лорд-претендент кого-то приближает к себе, это может означать лишь одно: несчастный чем-то важен и для чего-то необходим. Думаю, его дальнейшую судьбу сможет себе представить и куда менее умный человек, чем ты.
Вивис смотрела пристально как только могла, но серо-голубой взгляд не дрогнул. Ни на мгновение.
— А теперь я должна вернуться к прочим моим обязанностям, лорд-претендент.
Ни слова в ответ. Ни вздоха в спину.
Совместная работа с кровными родственниками — сущее наказание. Куда как приятнее и эффективнее иметь дело с собственными вассалами, которые если и не станут беспрекословно выполнять каждый твой приказ, то к просьбам прислушиваются всегда. И почитают за честь исполнять их, даже снедаемые самым жестоким любопытством.
Тея А-Кере, ожидающая своего сюзерена, боролась с подобным чувством уже примерно пару часов, ровно с того мгновения, как в ее святая святых — личную лабораторию при корабельном медотсеке доставили… можно сказать, пациента. Хотя простейший визуальный осмотр показывал, что молодой человек вполне обыкновенной наружности не страдал в данный момент ничем, кроме отсутствия сознания. Но в этом была виновата отнюдь не болезнь, а ряд определенных действий, совершенных если не лично лордом Айденом, то по его повелению и под его же строжайшим контролем.
Да, он обычен, этот человек. Очень. Рост, мышечное развитие, цвет кожи и волос ничем не выделяют его из тысячи тысяч. И все же он сейчас находится именно здесь, на расстоянии руки, в стазисном поле, подготовленный к…
Шипение створок. Торопливые шаги.
— Милорд.
Кланяться нужно едва заметно, выказывая уважение, а не покорность, и это вовсе не так легко делать, как можно подумать. Особенно когда даже собственные волосы предательски стелются под ноги твоему господину. Хорошо, что сейчас он не обращает внимания на эту слабость, унизительную и постыдную. Хорошо, что он занят другими делами.
— Вы готовы приступать, любезная Тея?
— Ожидалось только ваше появление.
— Как видите, я уже здесь.
Мундир цвета закатного неба — лучший компаньон для солнечно-золотых локонов, это отмечают все, вольно или невольно. И наверное, лорд Айден тоже…
— То, что он не в сознании, критично для осмотра?
— Никак нет, милорд. В данном случае, возможно, даже полезно.
— Что ж, тогда не буду вас отвлекать. До окончания процедуры.
Если взять и сказать, что готова слушать его голос каждую секунду, до конца жизни, сколь бы долгой она ни была предначертана, что бы он ответил? Назвал дурочкой? Нет, никогда. Улыбнулся бы, как улыбается старший брат глупостям своей малолетней сестренки. А может, и вовсе пропустил бы ее слова мимо ушей, ведь на этого незнакомца он смотрит куда внимательнее, чем на покорную и вечно преданную…
Все, прочь нелепые мысли, которым не суждено стать действиями! Милорд желает получить результат, а значит, остальное несущественно.
Тея А-Кере смежила веки.
Иногда она сожалела, что так приходится поступать всегда, но это было издержками ее способностей сканера: закрывать глаза требовалось не столько чтобы видеть проекцию исследуемого объекта, сколько чтобы не слепнуть от света, рождающегося внутри и текущего по волосам.
Прикосновений не возникало: пряди парили вокруг неподвижного тела, лишь смыкаясь коконом, но не сливаясь с объектом воедино. Подобная практика считалась наиболее утонченной изо всех возможных, и обычно Тея действовала куда проще, но сейчас не могла удержаться от соблазна предстать в лучшем свете. Лучшем даже, чем густое золото, заливающее пустую комнату.
Глубже. Еще глубже. Тоньше. Еще тоньше. Совершеннее, чем возможно. Идеальнее, чем мечтается.
Процедура проста и безыскусна, ее мог бы выполнить сканер самого первого уровня, любой начинающий и с тем же успехом, но милорд доверился ей. Только и именно ей, что означает безусловную важность происходящего, граничащую, быть может, с…
Нет, только не это. Ошибка? Желание выслужиться сыграло злую шутку? Ничего, сил хватит еще не на один подход. Пусть не так изящно, как в первый раз, зато надежно.
Снова?! Нет. Такого просто не может быть.
Неужели это проверка? Неужели она успела чем-то провиниться и сейчас проходит испытание, итогом которого станет…
Третий раз, и все то же самое. С точностью до миллионных долей.
Экзамен провален?
Если так, остается только признать поражение. И надеяться на милость.
Пространство за веками темнеет. Медленно и траурно.
— Итак, что скажете, любезная Тея? Я жду хороших новостей.
Точно, экзамен. Последний в жизни, должно быть. И как выдержать его с честью?
— Их… не будет.
— Извольте объясниться.
Он сердится? Или еще нет? Чем-то уже насторожен, это видно. Но остановиться невозможно.
— Объект не подлежит модификации.
— Как прикажете это понимать?
Все годы упорного труда поставлены на кон. Но ты же уверена в своих выводах? Нет причин сомневаться. Тогда не трусь!
— Таков мой вердикт. И любой сканер, к которому вы обратитесь, скажет вам то же самое.
Не нужно было этого добавлять. Хвастовство ведь больше вредит, чем помогает… Но почему же он тогда ободряюще подтверждает:
— Вы — лучший. — Значит, она не ошиблась? Все правильно? Только почему его взгляд такой… такой… Растерянный? — И все же это не меняет действительности.
Нет, показалось. Зрение подводит, как часто бывает после долгого сканирования.
— Значит, не подлежит?
— Целиком и полностью.
— Причина?
— Степень развития нервной системы. Его раса еще не достигла уровня, с которого становится возможной биоинструментальная комбинаторика. Будь он старше даже на одно поколение, я бы, пожалуй, взялась провести ряд первичных модификаций. Но с определенным риском для конечного результата… Да, вероятность успеха вызывает сомнение даже при более подходящих исходных.
— И совсем ничего нельзя сделать?
— Милорд!
— Понял, понял, не надо так грозно сдвигать брови.
Грозно? Да тут впору расплакаться! Пусть в происходящем нет ничьей вины, ей бы больше всего на свете хотелось… Хоть прямо сейчас. Только это не приведет ни к чему, кроме неизбежной гибели субнормала, в котором лорд Айден почему-то столь очевидно нуждается. И все, что можно сказать:
— Мне очень жаль.
— Жаль?
— Поскольку этот субъект имеет для вас особое…
— Доктор, если вы произнесете еще хоть слово, я буду вынужден принять меры. Соответствующие ситуации.
— Как прикажете, милорд.
Вот теперь уж точно лучше промолчать и поклониться. Так низко, как получится.
— И конечно, итоги проведенного вами осмотра не должны стать доступными для широкого круга… Я понятно излагаю?
— Вне всяких сомнений, милорд.
— Можете быть свободны.
Не отлучение от двора, и это уже хорошо. Но он все-таки недоволен. Ею? Кем-то другим? Может быть… собой? Нет, прочь, прочь крамольные мысли! И скорее прочь с глаз милорда!
Вахта вторая
Кто над нами вверх ногами? Нет, не угадали. По потолку у нас ходит высокий блондин в черном…
Ну, строго говоря, ботинки у него оба черные. Как и другая одежка, напоминающая нечто среднее между камзолом, мундиром, плащом и чем-то там еще. Штаны точно есть: их хорошо видно, потому что полы верхнего длинного… Пусть будет сюртук, на том и порешим. И — да, полы отгибаются. Вниз. Примерно от середины бедер.
В чем фокус? Что-то элементарное. По меркам блондина, конечно. Пока корабль дрейфует, искусственная гравитация поддерживается на минимально необходимом узкопотоковом уровне. Вот когда двигатели переведут в маршевый режим, условия обитания придут в норму, необходимую для…
Всю эту бесспорно важную, но неудобоваримую информацию он вывалил сразу же, как появился в поле моего зрения. Поле, кстати, очень узком из-за крыльев подголовника лежанки, на которой меня расположили. Может, блондин лично постарался, может, кто-то другой подсобил. Хотя, вполне возможно, особой помощи и не понадобилось: если парень скачет между переборками, как кузнечик, значит, и мое тело сейчас почти ничего не весит.
Заманчиво было бы попробовать и самому попрыгать в невесомости, но увы, скован в возможностях. Вернее, связан. Ремнями, отдаленно напоминающими об автомобилях и гонках. Или о парашютах.
Зачем привязали? А шут его знает. Блондина положение вещей не смущает, значит, и я промолчу.
Хотя, если парень продолжит маячить под потолком вниз головой еще пару минут, за меня заговорит мой желудок. Полным быть он физически не может, но готов постараться. Выложиться, так сказать.
— Эй.
Ходит. Взад-вперед. По-профессорски заложив руки за спину.
— Ты можешь…
О, вот и первый спазм уже на подходе. Топчется где-то посередине позвоночника.
— Не мельтешить там, а?
Ффух! Остановился. Слава богу.
— Ты что-то хотел сказать?
— Э…
— А я как раз хочу. Или должен?
Все что угодно. Хоть еще одна лекция про двигатели и гравитацию, только бы не шлялся больше у меня над головой.
— У твоего народа такой запутанный язык… Трудно правильно подбирать слова.
Иностранцу-то? Почти невозможно. А он ведь чужой и формально, и неформально.
— Я должен извиниться. Хочу попросить прощения.
— А что-то одно нельзя выбрать?
Его волосы смешно торчат в разные стороны пушистым шариком. Этакий мальчик-одуванчик.
— Одно?
— Ну да.
— Это не полностью синонимичные идиомы?
Ой-ой-ой. Нет-нет-нет. Никаких терминов, умоляю! Папа-лингвист и мама-филолог — лучшая прививка от лишней учености.
— Больно? Где?
Беспокоится? Кто бы мог подумать.
— С чего ты взял?
— Твое лицо. Выражение стало таким, будто…
А, от воспоминаний? Бывает. Ты еще нервный тик в моем исполнении не видел!
— Дело прошлое. Забей.
— Если пояснишь, что и куда, непременно это сделаю, — пообещал блондин. — Немного позже. Нам нужно поговорить, пока мой транслятор еще работоспособен.
— А потом он гикнется?
Задумался. Перебрал что-то в мыслях, а может, даже передвинул: мозги скрипели почти ощутимо. Потом тряхнул головой, распушаясь еще больше:
— Времени мало. Слушай. Пожалуйста.
Когда меня так слезно просят, не могу отказать. Да и вообще не могу. Не умею. Но с речью у блондина и впрямь творится какая-то чертовщина: слова стали звучать резче, разрывая фразы на части, как если бы вместо человека со мной вдруг начал разговаривать плохо настроенный электронный переводчик.
— Мы не похожи друг на друга. Отличны. Различны. Один уровень. Этаж. Надстройка. Сопроцессор. У меня. У тебя — нет.
Мог бы сэкономить силы, дружище. Конечно, мы разные! Ты бороздишь космические просторы, я за всю свою жизнь самолет живьем от силы пару раз видел.
— Это проблема. Не беда. Есть решение.
Он так меня успокаивает? Мило. Только ничуточки не успокоительно.
— Техника не сможет. Не состыковать интерфейсы. Надо влиять на материю. Органику. Плоть.
Наверное, мне стоило бы уже забеспокоиться и сделать ноги. Если бы они тоже не были пристегнуты к этому долбаному креслу-кровати.
— Не больно. Не страшно. Временная мера. Средство коммуникации.
Я, конечно, согласился слушать, не перебивая, но язык так и чешется спро…
По лежанке прошла волна дрожи. Ну прям массажное кресло, ни дать ни взять! Только кто на кнопку нажал?
Фррр!
Блондин спикировал строго вниз, переворачиваясь и приземляясь на ноги в сто раз точнее, чем гимнаст после опорного прыжка.
— Готово. Сейчас. Жди.
А что мне еще остается, спрашивается?
Ощущения изменились. Если до визита моего, скажем так, работодателя-похитителя дышать было удивительно легко, несмотря на ремни, то теперь тело обрело прежний вес, а кресло — кучу выпуклостей где надо и где не надо. Нет, лежать было по-прежнему вполне уютно, но мягкость перины канула в прошлое безвозвратно.
Сон разума рождает чудовищ, а тишина и одиночество обостряют воображение. В ненужном направлении, что особенно неприятно. В голову полезли многочисленные желтопрессные истории о похищении людей инопланетянами, и почему-то память стыдливо умолкала всякий раз на вопросе без ответа: если кого-то куда-то забрали для опытов, а он вернулся и рассказал о своих приключениях, то может, все не так уж и страшно?
Хотя бояться уже поздно. Раньше надо было. Например, за шаг до стальной громадины, вспоровшей пространство над Фаниным имением. А ты что сделал? Воодушевился, ага. В состоянии душевного подъема мозги всегда отказывают, это факт, с которым не поспоришь. И кстати, очень может быть, что я все-таки успешно свихнулся на почве расстройства карьеры, потому окружающие события — не более чем бред умалишенного, а значит, совсем скоро явится медбрат с душеспасительным укольчиком, и Стасик благополучно…
Странный звук какой-то за головой. То ли шорох, то ли свист. Надеюсь, змеи тут не водятся?
— Хочешь лежать?
О, это ж блондин. Вернулся. С очередным нелепым вопросом и каким-то кульком под мышкой.
— Лежать дальше?
— Да нет, пора бы уже размяться, а то всю задницу…
Его пальцы вздрогнули, словно стряхивали капельки воды, а следом раздался звонкий щелчок, и свободы у меня стало больше. Настолько, что пятая точка съехала ниже, и я рефлекторно дернулся, пытаясь удержаться на ранее нагретых позициях.
Хлоп! Спинка кресла рванулась за мной как приклеенная, и через секунду я уже не лежал, а сидел. Так прямо, что мышцы тут же начали ныть.
— Не резко. Плавно. Время реакции, — немногословно пояснил блондин, разворачивая то, что притащил с собой.
Ну спасибочки! Может, в следующий раз будем предупреждать заблаговременно? А то до какого-нибудь из очередных экскурсов в повадки здешней мебели я могу и не дожить.
— Транслятор.
На своей ладони он держал нечто, больше всего напоминающее стеклянный шар. Из тех, сувенирных, которыми торгуют во всех уголках мира. Правда, подставки — две, снизу и сверху. Нет, не подставки. Два тонких ободка, явно неспособных удержать шарик неподвижно на плоской поверхности.
— Не механика. Живой. Живые.
Внутри определенно что-то плавало. Радужные полупрозрачные сгустки вроде кусков слизи или детенышей медуз.
— Знакомиться. Мистер и миссис… — Из произнесенной фамилии я не разобрал ни единого звука. — Месье и мадам. Сударь и сударыня. Супруги.
Вот эти моллюски? Нет, я допускаю, что у морских обитателей тоже могут быть семьи, но какое это имеет значение?
— Помогать. Понимать других.
Интересно, каким макаром?
— Нужен резонанс. Согласие. Договор.
— Кого с кем?
— Ты. Они. Они решают. Есть доверие — есть договор.