Хозяева руин Ночкин Виктор

Сейчас Швед должен убедить Щелокова в том, что они, трое – не слишком много узнавшие чужаки, которых было бы проще ликвидировать, чем тащить с собой по вражеской территории. Ведь ясно, что эта база – пустышка, и здесь армейцы не останутся надолго. После боя с Батькой им нужно уходить, пока Черный Рынок не начал большую охоту.

Появился давешний лейтенант, доложил, что гауптвахта обнаружена и вполне пригодна к приему пленных. Яну с Алексом повели в глубину объекта, а Швед остался со Щелоковым. Проходя рядом, Яна ободряюще хлопнула его по плечу:

– Не скучай без нас, Швед. И береги карманы, а то народ здесь вороватый. И так наши рюкзаки отняли. Того и гляди еще что-нибудь стащат.

Швед покачал головой, потом сообразил, на что намекает Яна, его рука скользнула в карман. Уходя, Алекс успел заметить, что брови Шведа удивленно приподнялись – Яна умудрилась на ходу что-то ему подсунуть.

Гауптвахта находилась с другой стороны объекта, у дальней от въезда стены. Это было приземистое здание с маленькими оконцами, забранными решеткой. Помещение за дверью предназначалось для караула, арестованных отвели вниз, в подвал. Электрическое освещение не работало, один из конвоиров светил фонариком.

Лестница вела в короткий коридор, туда выходили четыре двери камер. Алекса с Яной отвели в дальнюю от входа.

– Надо бы вас раздельно держать, но дверь запирается только здесь, – посетовал сержант. – Ну, ничего. Я так мыслю, недолго вам здесь париться. Начальство разберется и приказ даст. Или так, или этак, но здесь вы не задержитесь. А что, старший ваш – правда капитан?

– Правда, – подтвердил Алекс. – Капитан Лукошин.

– А я так вообще генерал, – буркнула Яна. – Можно нам свет какой-нибудь оставить?

– Не положено, товарищ генерал! – Похоже, бойцу шутка понравилась.

Завизжали проржавевшие петли… Когда дверь захлопнулась, Алекс на ощупь добрался к нарам и сел. Сейчас точно спешить некуда, можно немного расслабиться. Рядом в темноте возилась Яна – устраивалась на нарах напротив. Здесь все было сырым, раскисшим, где-то рядом мерно капала вода…

Луч света за решеткой подергался вверх-вниз – охранник еще раз оглядел подвал, потом свет исчез, а вскоре стихли и шаги. Армейцам не захотелось торчать в подвале, они убрались наверх, в караулку.

– Мне здесь не нравится, – заявила она. – Валить нужно.

– Может, Швед нас как-то отмажет? Наврет им что-нибудь?

– Швед? Наврет? Не смеши меня! – Яна на минуту смолкла, потом мечтательно протянула: – Вот если бы я сказала, что я капитан… Уж я бы придумала что-то такое, чтобы нас отпустили. Жалко, внешность у меня не того, несолидная. Не подходит.

– М-да. Но ведь человеку с солидной внешностью в форточки неудобно лазить, а?

– Точно. Я вот думаю, чего мы на этом объекте зацепились? Валить нужно было, как шаман. Тихоня тихоней, а оказался умнее всех. Сейчас уже к Житомиру подбегает, наверное.

– Нет, он никогда не обманывает. Я с Ляшей парой слов перекинулся по этому поводу. Он говорит: шаман не врет. Просто не может. Так что если сказал, что не бросит нас, значит, где-то рядом прячется. Толку, правда, от этого никакого. Видела, сколько возрожденцев? Человек тридцать, не меньше. Нет, придется самим как-то выкручиваться. Да, а что тебе Швед отдал? Какую-то небольшую штуковину, я видел. Он еще сказал, чтобы ты у себя спрятала.

– Я ее уже вернула. В карман Шведу подсунула, когда прощались. Мне чужого не надо! Это «катушка» была. Артефакт такой.

– Я знаю.

– Откуда у него «катушка»? Я не видела, чтобы он ее подбирал.

– Ну, не видела и не видела. Он ее в рюкзаке убитого мародера нашел, когда нас у шоссе прижали, помнишь?

– Это когда Шмыг тетку подстрелил? Помню, конечно. Значит, «катушку» нашли. И мне ничего не сказали.

– Не сказали. Какая разница? Но вот зачем она Шведу? Что он задумал?..

Яна не ответила.

– Чего молчишь?

– Плечами пожимаю. Ты не обратил внимания, в двери такое окошко было, решеткой закрыто? Как ты думаешь, смог бы ты решетку выломать? Тогда бы я попробовала к замку снаружи дотянуться.

– Попытаться можно. Только какой смысл? Ну, ты отопрешь дверь, мы выберемся в коридор. Выход один – по лестнице вверх, а там армейцы.

– Ты попробуй, а? Там видно будет, а пока что просто попробуй. Если, конечно, у тебя найдется свободная минутка.

Минутка была, и не одна – это верно. Алекс слез с нар и поплелся к двери. Добрался в кромешной темноте и нащупал решетку. Прутья в этой сырости проржавели, однако решетка оказалась прочной. Алекс пыхтел, раскачивая прутья, наконец один стал поддаваться и со звонким щелчком оторвался от стального листа, которым была обшита дверь.

– О! – обрадовалась Яна. – Пошло дело! Давай дальше!

– Погоди, кажется, кто-то спускается.

Голоса, стук подошв на лестнице… в зарешеченном оконце промелькнул свет фонарика. Алекс торопливо вернулся на нары. Шаги приблизились к двери, сквозь решетку проник свет фонаря. Потом заскрежетал замок… дверь отворилась, на пороге стоял Швед. Он вошел, а армеец, который привел его, повел фонариком, освещая камеру, и молча захлопнул дверь.

– Ну, что там было? – спросила Яна, когда шаги конвоя стихли и снова воцарилась тишина.

– Поговорили, – в своей обычной неторопливой манере начал Швед.

В темноте чиркнула спичка, зажегся красный огонек самокрутки.

– Этот, капитан Щелоков, он из особого отдела Армии Возрождения. Выполняя задание, работал под прикрытием, изображал краевца. Второй, Ясень, тоже особист, его подчиненный. Они должны были добыть кофр, который мы из Житомира притащили. Я тебе говорил, пигалица, не нужно было его при всех светить. Ясень нашу добычу срисовал, поэтому особисты на нас глаз и положили. Дело вот в чем. Эта воинская часть в Житомире – что-то вроде перевалочного пункта. Для людей, для грузов. Так что я там не служил, а, видимо, ждал нового распределения.

– Ты по делу говори, – потребовала Яна. – Что в кофре?

– Препарат, произведенный в НИИ Биотехнологий, это без обмана. Есть такой институт, вернее, был до Пандемии. Заведение из той же системы, что и КИБО. Объединение «Вектор». Я так мыслю, потому что при НИИ был комплекс КИЗО – то же самое, только «зоологических образцов», а не биологических, понимаете? Значит, вышла такая штука. Курьер, который этот кофр перед самой Катастрофой доставил в Житомир на перевалку, выжил и стал вольным бродягой, в Армию Возрождения не подался. И с тех пор искал покупателя на свой препарат. Особисты из Армии Возрождения тем временем искали курьера, поскольку у них была информация, что он кофр в НИИ получил. Доставил на место или нет, они не знали.

– Да что это за препарат такой? – не выдержал Алекс. – Чем он важен?

– Пока не знаю. Но вещь очень ценная, из-за нее армейские особисты курьера вычислили. Но курьер уже успел столковаться с Батькой, тот сказал, что купит. Курьер пошел в Житомир, Щелоков опоздал. А в «Балагане» зависал человек Батьки, он должен был встретить курьера.

– Курьера загрыз леший, – догадался Алекс.

– А человека Батьки убили в «Балагане», Кузьма его звали, помните? – добавила Яна.

– Точно. – Швед пыхнул самокруткой, в темноте возникло подсвеченное красным облачко дыма. – Особисты чисто, без улик, убрали агента Батьки, ждут курьера, и тут мы появляемся. С товаром.

– Так-так… – задумчиво протянул Алекс. – Тогда они решили заманить Батьку в засаду и для этого объявили, что идут в НИИ Биотехнологий. Там такого барахла должно быть еще много. А что с нами? Почему нас туда же потащили?

– С нами очень просто. Они по-любому должны были охрану собрать. Ну и нас в том числе. Чтобы мы сами же нужный им груз доставили на место.

– Погоди, а Салоеда они зарезали, правильно? – спросила Яна. – Хозяина «Балагана»? Он-то при чем в этом деле?

– Он не в деле. Особисты поначалу думали, что мы ему груз толкнули. Ну прикиньте – мы в этой истории вообще никто, случайно взяли ценный груз, о котором ничего не знаем, ну и сбагрили его покойному. То есть особисты так посчитали, Щелоков посчитал.

– А-а…

– Обыскали его апартаменты – ничего нет. Тогда и нашу комнату обшарили. Помнишь, пигалица, ты говорила, что заметила следы обыска? Ну и заодно смерть Салоеда поставила нас в неудобное положение, так нас легче было уговорить отправиться в вылазку с фальшивыми краевцами. А на краевцев никто не подумал, что они убийцы. Ну, еще бы – им же Лес не велит подобного!

– Это тебе Щавель рассказал?

– Не совсем рассказал. Это я из его слов так сложил, по кусочку.

– Вот, значит, как… – заговорил Алекс. – Эта часть истории теперь прояснилась. Но что теперь? Как разговор с особистами прошел?

– Я назвался капитаном Лукошиным, вы слышали. Сказал, что временно потерял память, потом стал вспоминать, вернулся на объект КИБО-3, там вступил в контакт с группой, направленной за сывороткой. Сказал, сейчас выполняю задание, о котором не имею права рассказать. Ну, приврал маленько, не без того.

– Маленько, – ехидно вставила Яна. – Ты же им правду рассказал! Ну почти все ведь правда!

– Видишь ли, пигалица, вранье должно быть скромным, незаметным, малюсеньким и спрятанным в большую правду. Если ты, конечно, хочешь, чтобы прокатило. Когда ты обманываешь человека, потом неизбежно всплывают какие-то нестыковки. Тогда приходится врать снова, чтобы прикрыть ту, первую, ложь. Потом возникают нестыковки во втором слое неправды, и ты снова врешь, чтобы их прикрыть. В конце концов сама запутаешься в своих обманах. Нет, я все верно сделал. Щелоков вызвал свое начальство по рации, доложил обо мне. Они пробили по своим базам данных – точно! Есть капитан Лукошин, служил на КИБО-3! Точно! Пропала группа, направленная на этот объект! Они там, в штабе, очень заинтересовались моей персоной. Меня тут же табаком угостили… Щелоков бы еще что-то спросил, но я незаметно активировал «катушку», и все, привет. Электроника у них отрубилась, связь со штабом сдохла. Щелоков решил, что возникли какие-то неполадки, и рацию можно починить. Ну, меня сюда, к вам, а его парни возятся с онемевшей рацией. В общем, времени у нас немного. Скоро особисты поймут, что рация накрылась окончательно, и решение нужно принимать самим. Тогда меня опять беседовать… хм… пригласят…

– Себя ты отмазал, – заметил Алекс.

– Да, меня будут беречь и после окончания операции передадут в штаб. С вами сложнее. Я сказал, что вы мои агенты, я вас завербовал для выполнения своей задачи. Мол, я давно понял, что они, Щавель с Ясенем, из Армии Возрождения. Но у меня же задание секретное! Я не мог им ничего раньше сказать, поскольку они сами работают под прикрытием. Кстати, сказал, что рация у Ясеня в рюкзаке – еще до того, как ее извлекли. Еще сказал, что иначе мы бы смылись до прихода Батьки. В общем, мы не взяты в плен, а присоединились к группе Щелокова. Не уверен, что вам это поможет. Вот такая штука.

– Но мы же твои агенты? Нас не станут убирать как ненужных свидетелей? – без особой надежды спросил Алекс.

Швед помедлил с ответом.

– Не знаю, Леха, – проронил он погодя. – Щелоков сложный человек, трудно сказать, что у него на уме. Если придется отсюда скрытно идти, он может не захотеть трех пленных с собой брать.

– Скрытно?

– Видишь ли, я из разговоров понял, что настоящий НИИ Биотехнологий здесь недалеко. И этот груз, что в кофре, поможет туда добраться. Если Щелоков решится, то с этой же группой направится в настоящий НИИ. Пока Черный Рынок не забеспокоился, куда исчез Батька. Еще один момент – в НИИ пойдут не все армейцы. Колонну с бэтээром не проведешь незаметно, армейцев наверняка засекли. Значит, большую часть отряда Щелоков отошлет, чтобы Черный Рынок посчитал, что возвращаются все, и не искали его с оставшимися.

– Значит, у него людей будет немного и тащить пленных с собой опасно. Паршиво звучит, – подытожил Алекс. – Что ж нам делать?

– Давайте сейчас решать, потому что меня скоро снова уведут.

– Швед, пока тебя не увели, приложи руку, – спохватилась Яна. – Нам нужно выломать решетку на двери. Я просила Алекса, но он же растяпа!

Это было их обычной подколкой, и Алекс, конечно, не обиделся. Он объяснил:

– Там нужно очень осторожно, чтобы караул не заметил. То есть решетка должна держаться. Один прут я уже оторвал, еще бы парочку, остальное можно будет сразу отдирать.

Красный огонек самокрутки Шведа поплыл к двери, на миг в его свете мелькнули ржавые прутья, о которых говорила Яна. В тесный круг света вплыла левая рука Шведа, взялась за железяку… Потом огонек нырнул вниз и рассыпался искрами – Швед потушил самокрутку. И тут же в темноте противно взвизгнул ржавый металл.

– Вроде готово, – объявил Швед. – Дальше боюсь ломать, могут заметить.

– Дальше я сам, – заверил Алекс. – А о шамане ничего не слышно?

– Нет, пропал шаман. Только, по-моему, он не такой человек, чтобы просто сбежать. Шаману убийца Салоеда нужен. А он здесь… о, кажется, за мной. Шаги на лестнице, слышите? Значит, пойду снова со Щавелем толковать.

– Эй, а нам-то что делать?

– Честно говоря, не знаю. Попытаюсь повернуть разговор так, чтобы вас тоже взяли в НИИ… ну а там, в дороге, как-нибудь случай представится.

– Я не хочу «как-нибудь», – заявила Яна. – Нужно нашу добычу выкрасть снова, а ты узнаешь у Щавеля, для чего это вещество в ампулах и на сколько оно потянет.

– Яна, сейчас вопрос стоит так: расстреляют нас или нет, – напомнил Алекс. – А ты о добыче!

– Вы, главное, сами ничего не испортите, – вздохнул Швед. – Решетка эта… Зачем я ее?..

– Все правильно! – отрезала Яна. – Да, и зажигалку нам оставь!

Но поспорить им не удалось, охрана уже спускалась в подвал. Швед не ошибся, это явились за ним. Когда шаги Шведа и охранников стихли, Яна заявила:

– Нет, ничего у него не выйдет. Не отмажет он нас, нужно бежать!

– И оставить Шведа здесь?

– Он выкрутится. Как только перестанет за нас переживать, тут же что-то придумает. Я только одного боюсь: когда он охрану раскидает и сбежит, не догадается мой кофр прихватить.

– Твой?

– Ну, наш. Ладно, наш. Ты оценил, какая я сговорчивая?

– Охо-хо…

– Хватит вздыхать, ломай решетку.

Яна прошуршала в темноте к нарам, на которых курил Швед, и нащупала зажигалку. Алекс собрал все, что могло помочь в сооружении светильника. Несколько смятых бумажек, нитки… Пришлось еще пожертвовать куском подкладки. Яна добавила к его находкам несколько проволочек, из которых скрутили древко – из всего этого удалось сделать жалкое подобие факела.

– Да, и учти, – заявила Яна, направляясь к двери, – света у нас минут на пять, не больше, так что действовать нужно быстро. Знаю я тебя, начнешь сомневаться, взвешивать варианты… Так вот: сейчас для этого неподходящее время.

Алекс в два счета доломал ржавые прутья и аккуратно вытащил решетку, в двери осталось квадратное оконце. Яна сунула наружу карманное зеркальце, посветила и, извернувшись совершенно невероятным образом, полезла рукой в тесный проем, бормоча:

– Идиоты, олухи… ключ снаружи торчит! Только бы дотянуться. Алекс, подержи факел!

Она скинула куртку, чтобы рука могла пролезть дальше, но до ключа дотянуться не смогла.

– Совсем чуть-чуть не хватает, – пожаловалась девушка, – я его уже кончиками пальцев нащупала. Торчит в скважине, зараза, а не повернуть никак!

Факел-недомерок догорел и погас. Яна попросила сделать другой, а сама стала рыться в карманах и перебирать проволочки и стальные стержни, изогнутые, сплющенные, заточенные… В темноте Алекс слышал, как девушка сопит, при этом раздавалось тихое позвякивание ее инструментария.

– И не отобрали у тебя при обыске!

– Отобрали. Это то, что под подкладку завалилось.

Когда он снова запалил огонек, Яна замерла в напряженной позе, привстав на носки и просунув руку в смотровой проем двери. Теперь она не только скинула куртку, но и закатала рукав рубахи до самого плеча – вроде так добиралась дальше. Девушка морщила брови, закусила губу, от напряжения на ее впалых щеках проступили красные пятна – точно такие же, как в тот вечер, когда она гримировалась найденной в Житомире косметикой. Только тогда красные пятна были искусственные, а сейчас – естественный румянец. И Алекс с запозданием подумал, что Яна в самом деле красивая, очень красивая! Не нужна была ей косметика…

Несколько минут – и замок с противным ржавым хрустом отомкнулся, Яне удалось провернуть ключ. Она тяжело выдохнула и осторожно вытянула руку из отверстия в двери.

– Ты исцарапалась! – встревожился Алекс.

– Это ерунда! – в своей независимой манере заявила Яна. – Зато теперь…

– А что теперь?

В тусклом красном свете догорающего факела они посмотрели друг на друга – дальнейшего плана не было.

Алекс пошевелил дверь – в самом деле, отперто. Теперь уже нельзя останавливаться. Но наверху – охрана. Сколько их? Хорошо еще, если два. И что с ними можно сделать? Факел погас, и рядом шуршала одеждой Яна – поправляла куртку.

– Ладно, я пойду, посмотрю, что там, снаружи, – неуверенно заявил он.

Что он будет делать, когда выйдет, Алекс пока не представлял. Приоткрыл дверь и проскользнул в коридор. Там было темно, сверху свет не проникал – значит, и дверь из караулки тоже закрыта. Он, касаясь рукой стены, прошел до самой лестницы, медленно поднялся и заглянул в замочную скважину. Сквозь нее была видна часть пустой комнаты. Охранников нет?

Над ухом кто-то шумно зевнул. Алекс едва не подпрыгнул от неожиданности – оказывается, часовой стоял у самой двери. Поэтому его и не видно.

– Поспать бы, – протянул армеец. – Слышишь, я бы прилег пока что, а? Только ты растолкай, если лейтенант сюда заявится.

– Еще чего! В карауле спать не положено, – ответил другой голос.

– Вот именно. Так я бы покемарил, а если лейтенант сюда придет, ты меня разбудишь, а?

– Не положено!

Значит, их там двое, как минимум. Стараясь ступать бесшумно, Алекс спустился в подвал.

– Яна, ты здесь?

– Здесь, где же еще?

– Похоже, их двое. Нам с ними не справиться.

– А с одним бы ты справился?

Алекс не ответил. Хороший вопрос. Вот только хорошего ответа он не знает. Он присел на нижнюю ступеньку… рука наткнулась на стальной стержень, торчащий из стены там, где к ней примыкала бетонная секция лестницы. Кусок арматуры торчит…

– У меня есть идея. Нужна леска, или прочная бечевка, или еще что-то в таком роде. Найдется у тебя что-нибудь?

– Нет, совсем ничего… Хотя постой! Есть леска! Я совсем забыла! Целый моточек лески, она прочная!

– Заметь, я не спрашиваю, откуда у тебя леска.

– Мог бы спросить.

– Зачем? Я слышал, как в «Балагане» мужик причитал, что потерял моток лески. Он еще на рыбалку собирался, а его подкалывали, что в реке такие мутанты завелись, которые его самого поймают без всякой лески. Очень чудака расстраивала потеря.

– Совпадение. Мало ли у кого что пропало. Кругом одни растяпы.

Алекс не стал продолжать этот разговор. Это просто большая удача, что у Яны нашлась леска. Еще одна удача – что строилось здание гауптвахты спешно, остались и торчащие из бетона арматурные штыри, и строповочные кольца. Алекс с Яной пристроились у лестницы, где из-за двери струился тусклый свет. Алекс привязал леску к загнутой арматурине, торчащей из стены, протянул поперек лестницы так, чтобы она пряталась в тени ступеньки, пропустил через покрытое ржавчиной строповочное кольцо и двинулся по коридору к камере. К свободному кольцу лески он привязал выломанную из двери решетку. За нее проще ухватиться, не выскользнет из пальцев.

– Ну что, приступим?

Алекс попытался спросить бодрым тоном, но голос все-таки слегка дрогнул. На самом деле он немного трусил, очень уж сомнительный план пришел ему в голову… но другого не было, оставалось попробовать этот. И поскорее, пока не явился лейтенант, которого вспоминала охрана. Открытую Яной дверь они оставили незапертой, но ключ так и торчал из скважины. А сами укрылись в камере – не «своей», а той, что напротив. Тишина… и темнота.

– Ну что, готов?.. – спросила Яна. – Чего молчишь?

– Плечами пожимаю.

– Этого я не понимаю. Ты должен был кивнуть.

– Уже киваю.

Яна облизнула губы и пронзительно завизжала. Потом еще и еще.

Заскрежетал в заржавевшем замке ключ, сверху, с лестницы, протянулась полоса света.

– Эй, чего здесь? А ну, отставить шум!

– Чего орете?.. А?..

Яна издала особенно пронзительный вопль.

– Я схожу вниз, проверю, – заявил один из охранников.

Яна снова завизжала. Один из караульных, грохоча ботинками, направился вниз. Он не спешил, и Алекс его отлично понимал. Что бы ни случилось у арестованных, торопиться некуда. Армеец подошел к запертой двери, собрался посветить фонариком сквозь смотровое оконце и лишь теперь заметил: решетки нет. Алекс наблюдал за ним свозь щель из противоположной камеры.

– Ах ты ж… – Солдат не слишком обеспокоился.

Ну мало ли, что ржавую решетку выломали, дверь-то по-прежнему заперта. Он склонился к оконцу и направил луч фонарика внутрь. В коридоре сразу стало темно, второй армеец то ли не имел при себе фонарика, то ли не стал включать.

Алекс с Яной бросились на охранника сзади, втолкнули в камеру, и Яна повернула ключ в замке. Алекс метнулся к стене, у которой оставил решетку с привязанной леской. Схватил ее и дернул, заставив леску натянуться.

Второй армеец, слыша в темном коридоре шум потасовки и возмущенные крики напарника, бросился по лестнице вниз, в темноту. Запнулся о леску и полетел по ступенькам. Он не успел даже выкрикнуть ругательство – каска звонко ударилась о бетон, боец пересчитал головой ступеньки… и замер на полу. Когда он убрался из дверного проема, в коридоре снова стало светлее, немного, совсем чуть-чуть.

Алекс, тяжело переводя дыхание, уставился на лестницу. Его сердце бешено колотилось.

– А ведь сейчас уже сумерки, – проговорил он.

Они с Яной переглянулись. Обоим до последнего момента не верилось, что с охраной удастся разобраться, и теперь даже растерялись.

– Откройте, вы! Откройте сейчас же! – заорал запертый охранник. – Кому говорю! Эй, Петров! Петров! Санька! Откройте, сказал!

Боец несколько раз ударил ботинком в дверь.

– Эй, откройте!

– Заткнись, – буркнула Яна, – а то гранату в окошко брошу.

– Ну чего ты! Мы ж с вами по-хорошему, – другим тоном заговорил солдат. – А вы сразу гранату…

– И мы по-хорошему. Лучше замолчи.

Алекс тем временем обыскал упавшего с лестницы солдата и собрал оружие.

– Яна, идем!

Они поднялись. В самом деле, уже смеркалось, в окнах было видно темно-синее вечернее небо. Где-то в отдалении раздавались голоса. В подвале все еще кричал боец – требовал, чтобы его отпустили. Но снизу звуки в караулку почти не проникали. Когда Алекс запер массивную, окованную стальным листом дверь, жалобы запертого стало едва слышно.

– Хорошо это у них устроено, ничего не доносится из погреба, – заметила Яна. – А что мы теперь будем делать?

– Я сам собирался тебя об этом спросить. Уберемся отсюда для начала, а там будет видно. Слышишь, как тихо? Это не стойбище Черного Рынка, здесь особо не пошустришь – чуть засветился, и тревогу поднимут. Тогда весь лагерь услышит! Нам нужно прокрасться к ограде и бежать. Затаимся, будем ждать случая, чтобы вытащить Шведа.

– Лучше бы он сам как-нибудь вытащился, – вздохнула Яна. – Он же такой, все может! А когда не будет о нас беспокоиться, то станет действовать свободнее. Он сейчас ничего не делает, поскольку боится, что армейцы на нас отыграются. А то бы он им показал! Как ты думаешь?

Алекс только вздохнул. Он бы хотел надеяться, что Швед сам управится. Но, как бы там ни было, сперва нужно смыться отсюда самим. А уж потом как-нибудь выбрать удачный момент и…

Они покинули гауптвахту. В сумерках светились окна двухэтажки, где расположился штаб армейцев. По стенам казарм гуляли красные отсветы костров. Алекс с Яной пошли в другую сторону – туда, где не было видно расположившихся на ночевку армейцев. До ограды они добрались, никем не замеченные, но вдалеке показался патруль – в темноте плыл луч фонарика, обшаривал бетон стены. Беглецы упали в кусты и замерли. Алекс почувствовал, как часто забилось сердце. Пока справлялись с караулом и бежали с гауптвахты – ничего такого не ощущал, наверное, просто не успел поволноваться. Там все происходило быстро, а сейчас… они с Яной затаились в кустарнике, заросли совсем низенькие, по колено. Медленно-медленно плывет в темноте луч фонарика, приближаются голоса патрульных:

– Раньше, помню, продавали у нас в булочной такие батоны… корочка хрустящая, а внутри мягкий. Маслом его намажешь…

– Счастливый ты, – ответил второй солдат, судя по голосу, совсем молодой. – Помнишь жизнь до Пандемии…

– Нет, это ты счастливый. Потому что не помнишь. Так, наверное, легче живется – если не знаешь, что именно ты потерял. А я вот все вспоминаю, вспоминаю… Эх, какие были батоны!

Луч скользнул поверх кустов, в которых притаились беглецы, потом уплыл в сторону, прошелся по серым бетонным плитам ограды… Осветил щель между покосившейся секцией и другой, стоящей ровно. Армейцы миновали лежку и зашагали дальше. Старший бормотал о прежней жизни.

– Тревога! – заорали сзади. – Тревога! Побег!

Алекс вздрогнул. Крик доносился со стороны гауптвахты. Явился все-таки этот лейтенант, Лес бы его взял! Яна вскочила и бросилась к ограде – туда, где накренилась плита и рядом с ней зияла узкая, расходящаяся кверху щель. Алекс припустил за девушкой, а патруль уже возвращался бегом, и луч фонаря метался вверх-вниз.

Яна схватила Алекса за руку и втолкнула в щель – точно так же, как было в Житомире, когда они встретились с лешим. И снова Алекс изо всех сил ввинтился, втиснулся в узкую прореху между бетонными краями и вывалился наружу. Яна повернулась боком, он потянул ее за собой, но не успел – изнутри, с другой стороны ограды, ударил луч фонаря, Яну схватили сзади, она отшатнулась, и ее пальцы выскользнули из ладони Алекса. В щели мелькнул бронежилет армейца, луч фонаря остро блеснул на автоматном стволе.

– Леша, бегии-и! – закричала Яна из-за стены…

Он бросился прочь.

– Стой! Стрелять буду!

Алекс каким-то неведомым шестым чувством ощутил, что автомат уже смотрит в его сторону, и рухнул в траву. Ударила очередь, пули визгливо просвистели над головой. И тут луч света настиг его. Алекс вскочил, в прорехе между секциями ограды из темноты вылетел ботинок Яны и подбросил вверх дуло автомата армейца. Еще одна очередь ушла далеко вверх. Алекс выстрелил в ответ, но целился нарочно в сторону, потому что боялся задеть Яну. Пули ударили в бетонную секцию, армеец в щели отшатнулся.

Алекс вскочил и побежал, петляя, бросаясь из стороны в сторону, луч фонаря снова метался следом, Яна что-то кричала… отрывистые звуки команд приближались к ограде… Потом далеко справа возник еще один луч света, стало слышно, как несколько солдат ломятся сквозь заросли, торопясь наперерез беглецу. Алекс засадил, не целясь, очередь в сторону погони. Армейцы рухнули на землю, а он выгадал несколько секунд.

Помчался в темноту, споткнулся, едва не упал… в лунном свете замелькали стволы деревьев – Алекс вбежал в березовую рощу. За спиной простучал автомат, пули срезали несколько веток метрах в пяти от Алекса. Он снова начал петлять. Один преследователь отстал, но второй показал вполне приличную скорость – этот мчался за Алексом, постепенно сокращая расстояние. Алекс понял, что не уйдет, и метнулся за березу. Там замер, тут же прогрохотала автоматная очередь, потом еще одна. Армеец обстреливал заросли, чтобы прижать беглеца, пока подоспеют остальные.

Алекс выждал, чтобы отгремели выстрелы, и шагнул из-за дерева с автоматом наготове, но… луч фонаря стелился в траве под ногами, армеец лежал ничком, уткнувшись лицом в землю, над ним стоял шаман, держа автомат прикладом от себя – он только что оглушил солдата ударом по затылку.

– Бежать дальше нужно, – рассудительно заявил Рахим. – Очень быстро!

– Классная мысль, – пропыхтел Алекс уже на бегу.