Дневник тайных пророчеств Грановский Антон

– Да, Господи! Я сделаю все, что ты скажешь!

– ХОРОШО. У МЕНЯ НА ТЕБЯ БОЛЬШИЕ ПЛАНЫ. ПЕРВЫМ ДЕЛОМ РАЗДОБУДЬ СЕБЕ ОДЕЖДУ.

Бывшие привычки пригодились Костолому и на этот раз. Пелена с его глаз спала. Он уже нормально передвигал ногами и полностью избавился от шума в голове. Теперь он был тем могучим, упрямым и жестоким человеком, которого так ценили в банде байкеров. Хотя нет, не совсем так. Теперь он был СИЛЬНЕЕ, потому что его вела великая цель. И теперь он перестал принадлежать сам себе, он стал лишь ОРУДИЕМ в руках ВСЕМОГУЩЕГО ХОЗЯИНА.

Покинув больницу через окно туалета, Костолом вдохнул полной грудью холодный воздух улицы и распрямил могучие плечи. Прежде всего нужно было достать себе одежду. Костолом огляделся. Он и раньше никогда не страдал близорукостью, но сейчас глаза его видели в сто раз зорче. Предметы, находившиеся по ту сторону дороги, он видел так же отчетливо, как и те, что находились рядом с ним.

Этим своим новым зорким, как у хищной птицы, зрением Костолом разглядел неоновую вывеску ресторана. И он решительно зашагал к нему. Через несколько минут Костолом был на месте.

Первым делом он занял удобную наблюдательную позицию. Он скрылся в темной нише здания. Вход в ресторан и парковка машин были отсюда видны как на ладони.

Костолом терпеливо ждал. Он не чувствовал ни обжигающего ветра, ни накрапывающего ледяного дождя. Лишь по его мускулистому телу, как по телу огромного, ломового коня, то и дело пробегала волна дрожи.

Времени было в обрез, и все же Костолом действовал неторопливо, не испытывая никакого беспокойства. Он был абсолютно уверен в своих силах, ведь над его плечами, подобно огромному черному плащу, нависала тень ХОЗЯИНА.

Подумав об этом, Костолом улыбнулся. Он больше не слышал в голове ЕГО голос, но он знал, что ХОЗЯИН все еще там. И будет там все время. Теперь Костолом никогда не будет одинок. Никогда! Эта мысль грела душу и заставляла работать на полную мощь его не слишком далекие мозги.

Люди входили и выходили, а Костолом, не замечая холода, терпеливо ждал своего часа. В его длинной густой шевелюре и в отросшей за время комы бороде поблескивали дождевые капли. Время от времени он проводил широкой ладонью по лицу, чтобы стереть влагу, мешающую смотреть и видеть.

Наконец он дождался. Двери ресторана открылись, и наружу пошатывающейся походкой вышла пара. Мужчина был в просторном кашемировом пальто кремового цвета, женщина – в темной норковой шубке. Костолом окинул фигуру мужчины оценивающим взглядом. Росту в том было не меньше метра девяноста. А в плечах он был почти так же широк, как и Костолом.

Костолом беззвучно, как дикий зверь, выскользнул из своего укрытия. По пути он подхватил с земли рваный полиэтиленовый пакет, который заприметил еще загодя.

Над головой пьяной пары раскрылся зонт. Мужчина и женщина, негромко переговариваясь, шли к парковке машин. На их пути, накрывшись полиэтиленовым пакетом, сидел бородатый, лохматый бомж.

– Господи, эти твари и сюда просочились, – заметила, брезгливо глядя на бомжа, женщина. – А я думала, это респектабельный ресторан. Надо сказать охране.

– Оставь, – лениво отозвался мужчина. – Оно тебе надо?

– Они бы еще крыс развели, – продолжала злиться женщина. – Ты посмотри на него. Сидит на асфальте, как собака! И воняет от него, наверное, так же. О, я уже чувствую этот запах!

– Не выдумывай, зая. Ничем тут не пахнет.

Дождавшись, пока пара поравняется с ним, нищий вдруг резко подался вперед и крикнул хриплым басом:

– Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное!

Пара остановилась от неожиданности.

– Фу! – фыркнула женщина, презрительно глядя на бомжа. – Придурок! Морев, дай ему ботинком по сопатке!

Нищий посмотрел на женщину снизу вверх сквозь упавшие на лицо мокрые пряди и проревел:

– Удобнее верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому войти в Царствие Божие!

Мужчина сунул руку в карман пальто. Женщина посмотрела на него изумленно.

– Ты что, собрался дать ему деньги?

– Да, – ответил мужчина.

– Морев, ты в своем уме?

– Не парься, не обеднею. Благодаря твоей жадности мы сэкономили на чаевых.

Мужчина достал смятую сотенную бумажку и швырнул ее на асфальт.

– Держи, бродяга, – сказал он. – Выпей за мое здоровье.

Вместо благодарности нищий вдруг вскинул руку жестом пророка и пробасил:

– Истинно говорю тебе: ты не выйдешь из темницы, пока не отдашь все до последнего кодранта!

Женщина тряхнула своего спутника за рукав и возмущенно проговорила:

– Ты видел это? Никакой благодарности!

– А мне и не нужна его благодарность, – со злостью в голосе возразил мужчина.

– Морев, ты придурок, – отрывисто проговорила женщина.

– Все сказала?

– А ты хочешь еще что-то услышать?

Мужчина криво усмехнулся:

– Вообще-то не очень. Я заранее знаю все, что ты скажешь. Ты предсказуема, детка. И мне с тобой скучно.

– Скучно? – Женщина хохотнула. – А ты думаешь, мне с тобой весело?

Нищий слушал их перепалку с интересом.

– Да я лучше с этим бомжом буду жить, чем с тобой! – крикнула женщина.

Мужчина пожал плечами:

– Валяй, живи. Вы будете отлично смотреться вместе. Но только он тебя тоже бросит. Ты любого утомишь своей тупостью и жадностью. – Мужчина повернулся к сидящему на асфальте нищему и весело проговорил: – Эй, бродяга, хочешь новую подружку? Могу подарить тебе свою! Но ты ведь не такой дурак, чтобы связываться с жадными, сварливыми идиотками?

Женщина зашипела на своего спутника, как змея:

– Морев, я и раньше знала, что ты придурок, но никогда не думала, что ты такой подлец!

– А ты…

Женщина резко, без замаха, ударила мужчину ладонью по лицу. Голова его дернулась в сторону. Секунду или две он удивленно смотрел на женщину, потом расхохотался.

– Браво! – Он поднял руки и хотел насмешливо поаплодировать своей спутнице, но не успел.

Бородатый нищий вдруг вскочил на ноги. Он сгреб мужчину за лацканы пальто и ударил его головой о стену здания. Затем одним сильным движением вытряхнул мужчину из пальто. Пока странный нищий натягивал пальто, женщина стояла, оцепенев от изумления и ужаса.

– Помогите! – тихо вскрикнула она.

Нищий повернул огромную косматую голову и посмотрел на женщину слегка удивленным взглядом, словно только что вспомнил о ее существовании.

Женщина попятилась под его взглядом, повернулась и хотела бежать, но нищий схватил женщину за воротник шубы, прижал ее к себе и с хрустом переломил ей шею. Затем разжал пальцы и, даже не посмотрев на рухнувшее на асфальт тело, подошел к мужчине. С полминуты понадобилось Костолому на то, чтобы снять с ног мужчины туфли и натянуть их на свои лапы. Туфли пришлись впору.

Костолом достал из кармана пальто бумажник, ключи и документы, посмотрел на них и положил обратно в карман. Потом сунул руку в другой карман и достал пистолет тридцать восьмого калибра. Несколько секунд гигант с удивлением разглядывал пистолет, затем тихо пробормотал: «Неисповедимы пути Господни» – и запихал пистолет в карман.

Затем повернулся и бодро зашагал к парковке машин.

…Он пробирался по темной улице медленно и осторожно. Сердце его учащенно билось, когда приходилось идти по самым темным участкам – через лакуны абсолютной темноты, куда не добирался свет тусклых уличных фонарей и откуда веяло ужасом и смертью. Город был безлюдным, огромным и страшным, а он – маленьким и беспомощным, как насекомое.

В свои десять лет Костолом уже прекрасно знал, что призраков и ходячих мертвецов не существует. Так говорили взрослые. И так говорил его собственный разум, над которым эти взрослые изрядно поработали. Но сердце, судорожно бьющееся в груди, говорило о другом. Оно чувствовало, что в темноте скрывается опасность. Не бродячие псы и не пьяницы, о которых так любила порассуждать его бабка. Это была опасность иного рода, и слово «иное» тут являлось ключевым.

Тихо шагая к дому через ночной парк, Костолом даже дышать старался как можно тише, словно боялся разбудить невидимых чудовищ, дремлющих во тьме в ожидании одиноких, припозднившихся прохожих.

Каждую секунду мальчик ожидал, что тьма оживет и набросится на него, но ничего подобного не происходило. Вскоре он вышел из ненавистного парка на освещенный тротуар, а еще через пять минут был дома.

В тот же вечер у него произошел серьезный разговор с бабушкой. Воспользовавшись тем, что матери не было дома, он наконец задал ей вопрос, который давно хотел задать:

– Бабушка, а наш папа правда уехал на Север?

Бабушка отвлеклась от вязания и строго посмотрела на Костолома поверх очков. Затем вздохнула и отложила клубок и спицы. Она достала из тумбочки пузатую бутылку из темного стекла, налила себе в рюмку темную, пахучую жидкость. Залпом выпила, вытерла страшный, беззубый рот морщинистой ладонью и сказала:

– Пора тебе знать правду, мальчик. Твой отец никуда не уезжал. Он… – Бабка поморщилась и передернула плечами. – Он просто ушел и не вернулся. Это было два года назад, и до сих пор о нем нет ни слуху ни духу.

– Куда же он ушел? – шепотом спросил мальчик.

Старуха усмехнулась:

– Туда же, куда каждый год уходят тысячи людей. Они выходят из дома на пять минут, но уже не возвращаются никогда.

– А куда они уходят? – спросил мальчик.

Старуха наморщила лоб, подумала несколько секунд и ответила:

– В другой мир, я думаю.

– В другой мир, – эхом повторил мальчик. – А как туда попасть?

Старуха усмехнулась, снова взяла бутылку и наполнила рюмку до краев. Выпив, она вновь вытерла рот тыльной стороной ладони и вдруг спросила:

– Ты боишься темноты?

Он кивнул:

– Да.

– Вот там, в самом сердце темноты, там, где нет даже проблеска света, находится вход в другой мир. Ты понял?

– Да, – снова кивнул мальчик. – А я смогу туда попасть?

И опять на морщинистом лице старухи появилась кривая, неприятная усмешка.

– Попадешь, – уверенно сказала она. – Рано или поздно попадешь. Ты точная копия твоего отца. Такой же негодяй, как и он, только маленький. Но ты ведь вырастешь. Вырастешь и превратишься в настоящее чудовище.

– Почему, бабушка?

– Потому что у тебя черная душа, – резко ответила старуха. Она слегка наклонилась вперед, вперила в него свои выцветшие, подернутые белесой пленкой глаза и рявкнула: – Это ведь ты и твои дружки ловите в городе кошек и перебиваете им палками лапы? Отвечай, мерзавец!

– Бабушка, я не…

– Не вздумай отпираться. Соседка видела тебя со сворой других паршивцев! И ты у них верховодил! – Она выпрямилась и снова потянулась за бутылкой, но остановилась, повернулась к мальчику и резко спросила: – Знаешь, что такое другой мир?

– Нет, – ответил он.

– Это ад! Место, где тебя будут жарить, как свинью, пока ты не превратишься в эскалоп!

Мальчик заплакал.

– Это неправда, – сказал он сквозь слезы. – Такого места нет.

– А вот и есть! И ты туда попадешь! Будь уверен, маленький мерзавец! – Старуха повернулась, но вместо бутылки взяла с тумбочки толстую книгу с крестом на обложке. – На вот, держи! – сказала она и пихнула книгу ему в лицо. – Почитай! Тут про все это написано!

Мальчик прижал книгу к груди и, всхлипывая, побежал к себе в комнату.

– Поджаришься! – крикнула ему вслед старуха, заливаясь пьяным, гортанным смехом. – Поджаришься, как кусок свинины!

Забежав в комнату, мальчик захлопнул дверь и прижался к ней спиной. Переведя дух, он поднес к глазам тяжелую книгу и открыл ее наугад. Взгляд его упал на отчеркнутую карандашом строчку, и он прочел:

«Сыплются кости наши в челюсти преисподней!»

Мальчик быстро перекинул страницы и увидел другую выделенную надпись:

«И будет он мучим в огне и сере!»

Мальчик захлопнул книгу и снова заплакал. Он понял, что бабка права. Рано или поздно он попадет в ад, в то страшное место, где жарят его отца и где – рано или поздно – предстоит жариться ему самому.

– Эй! – крикнула бабка. – Эй, малыш, ты слышишь меня? А ну, поди сюда!

Мальчик отложил тяжелую книгу, открыл дверь и нехотя поплелся в гостиную.

Бабушка по-прежнему сидела в кресле. Ее маленькие черные глаза, похожие на запутавшихся в морщинистой паутине жирных мух, смотрели на внука мутно и неприязненно, лицо в свете настольной лампы стало похоже на обтянутый дряблой кожей череп.

– Что, бабушка? – спросил мальчик, с опаской поглядывая на старуху.

– Принеси мне нитки из кладовки! – потребовала она.

– Хорошо. – Мальчик послушно повернулся и зашагал к кладовке.

Открыв дверцу, он нажал на кнопку выключателя – лампочка на мгновение зажглась, но тут же, цокнув, погасла. Мальчик пощелкал выключателем, но толку от этого не было. «Перегорела», – понял он, чувствуя досаду.