Бедный Бобик Терентьева Наталия

– Господи…

Кажется, это какая-то примета – когда встречаешь бе-зумца… Только примета чего? Алена достала телефон и набрала номер своей лучшей подруги Наташки. Та, как обычно, наверняка занятая одним из своих троих детей, долго не брала трубку, а потом, запыхавшись, крикнула:

– Да! Алё! Я!

– Нат, не знаешь, что за примета – встретить юродивого?

– Это значит скоро чокнуться самому! – засмеялась Наташка. – Как ты? Бандаж носишь?

– Да, вот второй день привыкаю…

– Привыкай-привыкай, башку только малышу не сдави, крепко не затягивай… Да что б тебя! Извини, Алька, тут у меня… Ну не уроды, а?! – незло, но очень громко закричала Наташка на детей и отключилась.

Алена улыбнулась, представив Наташкиных очаровательных «уродов», и погладила свой небольшой живот, не видный пока под свободной блузкой.

Денис вытянул ноги в шезлонге, поглядывая на Маргошу, которая шлепала большими руками по воде в бассейне и от этого получала удовольствие, как трехлетний ребенок. Ну что уж так-то, ведь уже тринадцатый год девочке… Он поймал себя на мысли, что любимая Маргоша неожиданно стала его раздражать. Он встал, полный решимости проплыть несколько раз туда-сюда, но услышал звонок своего мобильного. Денис вздрогнул и увидел, как напряженно выпрямилась в соседнем шезлонге Оксана. Денис взял телефон и облегченно вздохнул, услышав мамин голос.

– Деня! Как ты! А? – закричала мама.

Ну почему же мама до сих пор кричит по телефону…

– Нормально, мамуль! Как ты? – Денис постарался подавить мгновенно вспыхнувшее раздражение. – Как давление?

– Да ладно! Я тебе посылку послала, сходи забери, человек приехал в Москву…

– Какую посылку? Мама… – Денис тяжело вздохнул и увидел, что Оксана, прикрыв лицо журналом, смеется.

– Пасту, пасту, сынок, для чистки зубов, немецкую! И еще витамины, очень хорошие, мне одна женщина посоветовала.

– Мама…

– Подожди, не перебивай! И еще я тебе маленький перевод послала. Я знаю, как у вас там все дорого, в твоей Москве…

– Мам, я тебя предупреждал, если ты еще раз пошлешь мне деньги…

– И что? Что ты мне сделаешь? – задорно выкрикнула семидесятипятилетняя Вера Мартыновна и тоже засмеялась. – Мне деньги не нужны, понимаешь? Мне эту пенсию не на что тратить…

– Ага, понятно…

Денис досадливо крутил головой, слушая, как надо чистить зубы – не вправо-влево, а снизу вверх, и что еду запивать не надо, а надо пить только через два часа после еды, и чай черный пить не надо, а надо пить мяту… А заваривать мяту надо не в простой чашке, а в эмалированной кастрюльке, но чтобы она была чистая и неподгоревшая, а еще лучше запарить на водяной бане мяту пополам с мелиссой, можно и зверобой добавить, травку от девяноста девяти болезней, и пить маленькими глотками за полчаса до еды и через два часа после, а в воду питьевую хорошо бы положить серебряную ложку…

– Мама! Остановись! Какую ложку? Какую ложку?! У меня фильтры стоят на кранах, понимаешь? И я воду питьевую покупаю, из родника!.. И я не в Москве сейчас, мама!..

– Хорошо, сынок, – миролюбиво сказала Вера Мартыновна. – Но мяту ты все-таки не выбрасывай, завари. Хорошо? Я тебя очень люблю, Деня. Целую.

Вера Мартыновна отключилась до того, как Денис услышал бы ее слезы. Денис представил, как она сейчас придет с почты домой и станет доставать отца. А тот возьмет собаку и уйдет гулять на четыре часа, до ночи. Молча уйдет, молча придет, ляжет спать и завтра ничего не будет говорить, и послезавтра. Может, буркнет за столом «Соли мало», а может, и не буркнет. Многие знакомые Дениса удивлялись, узнав, что у него есть отец и две старшие сестры. У всех складывалось ощущение, что у Веры Мартыновны на всем свете нет никого, кроме Дениса. Наверно, так оно и было.

Сестры давно уехали, нарожали детей, у одной даже народились внуки. Денис был младше сестер на пятнадцать лет. Когда он собрался в Москву после школы, мама сказала «Не отпущу» и не отпустила. Он, правда, все равно уехал, но первые годы она звонила ему почти каждый день, хотя бы на одно слово, чтобы услышать его голос, и комендантша колотила с утра пораньше в дверь и орала: «Иванова Зина! Вас там на проводе!» Мама все эти годы посылала ему нужные и ненужные вещи и деньги…

Теперь, когда Денис с Оксаной жили совсем хорошо, не очень было понятно, как поступать с деньгами. Отсылать их маме обратно? Сляжет с сердечным приступом. Копить? Как в этой стране можно что-то копить, особенно такие суммы? Покупать что-то? Кощунственно – что он может купить на мамины четыреста рублей? Две бутылки хорошего немецкого пива и пакет сушеной тараньки? Иногда Денис сам покупал матери лекарства, одежду и посылал ей. Но Вера Мартыновна каждый раз очень хитро находила повод, чтобы забраковать его подарки: пальто оказывалось ей мало, лекарство – не то, чай она такой не пьет и конфеты вредны для крови. Так, чтобы у сына не возникало больше мысли тратить деньги на нее.

– Помнишь старинную восточную легенду? – спросила, вздохнув, Оксана и отложила журнал. – У одной матери был сын. Сын влюбился в красивую и очень своенравную девушку. Девушка сказала: «Если любишь, принеси мне сердце своей матери». Неразумный сын пошел, вырвал сердце из груди матери и поспешил к любимой. Так спешил, что споткнулся и упал по дороге. Сердце выпало из его рук, ударилось об землю и со стоном проговорило: «Сынок, тебе не больно?»

– Оксан, но я же никак к этому не причастен, к тому, что моя мама…

Денис махнул рукой.

– Да я просто о любви говорю, Денис. О невероятной материнской любви, больше ни о чем. Ты действительно тут ни при чем. Она не видит и не знает, какой ты на самом деле. Иногда я думаю: хорошо, что у меня дочка. Дочерей все-таки любят не так безумно и слепо.

– А ты знаешь, какой я? – осторожно спросил Денис и услышал, как на сей раз мобильный заиграл у Оксаны.

– А вот мы сейчас и узнаем, – проговорила Оксана, взглянув на определившийся номер.

У Дениса отчего-то неприятно заныло в груди. Оксана, конечно, пошутила, но уж очень сосредоточенно при этом сказала «Алло. Доброе», да еще встала и отошла подальше.

– Еще раз повторите, чуть медленнее. Поняла. Я поняла. Очень хорошо, – сказала Оксана так, что было ясно: она имела в виду «очень плохо». При этом она так странно взглянула на Дениса…

«Ну всё, мне теперь будет мерещиться всякая ерунда», – подумал Денис и тем не менее не мог заставить себя не слушать, что говорит Оксана. А та отвечала кому-то все так же односложно и жестко:

– Сколько? Какой срок, приблизительно? Понятно. Продолжайте. Всё то же… – кивнула она, метнув при этом на Дениса какой-то, как ему показалось, затравленный взгляд.

Чтобы не смотреть и не слушать, Денис подошел поближе к бассейну, где по-прежнему плескалась Маргоша.

– Пап, смотри, какие у меня руки стали! – радостно закричала она, показывая ему отмокшие ладошки. – Почему, а?

– А ты еще часок посиди в бассейне, у тебя и уши такими станут.

Он не услышал, как сзади подошла жена. Молча пробежав пальцами по его плечу и груди, она с разбегу нырнула в бассейн и поплыла, сильно, без брызг разрубая воду мощными короткими движениями.

Денис в бассейн так и не полез. Посмотрел, как Маргоша, тут же забыв про него, стала догонять Оксану, обрызгав с ног до головы всех вокруг, и пошел купить пива, чтобы отвлечься от горьких и неспокойных мыслей. «Срок!..» Да мало ли о чем она могла говорить… У нее такие дела в бизнесе… Может кого-то на счетчик поставили, или налоговая дала какой-то срок, может, еще что… На воре шапка горит… Как будто весь свет только тем и занят, что в животе у одной девушки растет его, Дениса, ребенок!

Денис выпил, не отрываясь, одну бутылку пива и сразу же купил вторую. Главное, не загонять самого себя в тупик. Не спросила Оксана, где он был, и ладно. Самому ему вчерашняя встреча с Лорой казалась чем-то нереальным, какой-то глупостью. Ну, он чего-то наболтал, маловразумительного, она послушала… Вот зачем только он деньги дал… Не приняла же она это всерьез? Ну то есть… Он-то говорил серьезно, проблема есть, да еще какая… Но поняла ли она, что убивать никого не надо? То есть вообще, кто заикался об убийстве и о чем-то плохом? Кто его знает, как она поняла… Просто пообщалась бы с Аленой, как женщина с женщиной… Убедила бы… Хотя в чем теперь убеждать? И вообще, он так плохо вчера соображал, после трехчасового мотания по жаре, после нескольких бутылок пива, да еще это вино, сломавшее его вконец… Он и сегодня никак не мог собрать мысли хотя бы в одно место в голове. С одной стороны ему – «трень!», с другой – «брень!». Только на одной мысли вроде сосредоточится, другая, противоположная, ее тут же выгонит…

Денис допил вторую бутылку пива и решил, что надо сегодня позвонить Лоре и как-то объяснить, что…

Что точно надо объяснить, он еще не решил, но ему вдруг стало как-то не по себе. А если она вправду киллер? Он ведь об этом и просил Женьку… Задание… Не зря же она все приставала к нему – «сформулировать задание»? Это, что, получается, он «заказал»… Да нет! Ничего он не заказывал. Он же просто – сказал. Мы же часто говорим: «Ох, не буду больше пить никогда!» или: «Чтоб ты сдох!» К примеру… Вот и он сказал, что этот ребенок не должен родиться.

Его ребенок. Его собственный ребенок.

Денис почувствовал, что ему вдруг стало тошно, плохо, заныло сердце, повисла перед глазами паутина с блестящими точками… У него так уже бывало, раза два за последний год. Сейчас сильнее застучит сердце, пересох-нет рот, на голову как будто наденут горячий темный колпак, и он на несколько секунд перестанет видеть и слышать… А потом все пройдет… Надо позвонить ей, этой Лоре… Что еще за Лора?… Зачем…

– Я просила тебя не пить столько, да еще с утра! – зазвенел над головой голос Оксаны, которая решила, что он уснул.

– Мне… плохо, Оксан… – еле ворочая языком, пробормотал Денис.

– А мне – хорошо, наверно! Если бы ты знал, как мне хорошо сейчас. – Жена пихнула его в плечо. – Вставай давай, позорище! Ты что пить-то так стал, а? Еще этого мне не хватало!

– Да я… нет… – Денис с трудом встал, стараясь не шататься. – Мне правда нехорошо стало.

– Да? – Жена быстро взглянула на него. – Ну, пойдем в номер. Жарища невозможная. Маргоша! – обернулась она к дочке, которая молча стояла чуть поодаль. – Догоняй!

Алена уснула поздно. Ей снилось, что звонит мобильный, и она все никак не могла его во сне найти. Пошла в темную прихожую, а ее маленькая прихожая вдруг оказалась огромной, с несколькими закрытыми дверями. За одной из них горел свет, и Алена все хотела туда дойти, но сколько бы ни шла, дверь никак не приближалась… Пока наконец не проснулась и не услышала, что звонит обычный городской телефон. Алена нащупала в темноте трубку.

– Алё…

В трубке молчали, но было слышно, что на другом конце провода кто-то есть и дышит. Алена зажгла свет над диваном и взглянула на определитель. Номер не определился.

– Денис, это ты? – тихо спросила Алена, тут же почувствовав, что это не он.

В трубке все так же громко дышали. Что-то стукнуло в коридоре. Алена прислушалась. Стук повторился. Похоже, стучали во входную дверь. Девушка положила трубку на место и подошла к двери. Не сразу, но заставила себя посмотреть в глазок. Конечно, никого не увидела. Кто-то встал так, чтобы его не было видно, и постучал еще раз. Алена набралась смелости и громко спросила:

– Да? Кто там? Дядя Гриш, если вы, денег не дам.

Ей никто не ответил, но она явственно различила шорох и с ужасом увидела, как на входную ручку кто-то давит с той стороны.

– Ну хорошо…

Алена решила открыть, чтобы побороть собственный ужас. Повернула один замок, помедлила секунду… И быстро заперла дверь на все замки, накинула цепочку и отошла.

Она легла в постель и прислушалась. Стук не повторился, но шагов она тоже не слышала. Значит, кто-то так и стоит там, за ее дверью…

Через некоторое время в подъезде хлопнула входная дверь, и вскоре отъехала машина.

Алена потушила было свет, но сон ушел окончательно. Снова включила бра над диваном, взяла книгу, попробовала читать. Она почувствовала, как по щекам текут слезы, стекая в уши. Алена вспомнила, как однажды насмешила этим Дениса. Он смеялся и вытирал ей рукой слезы… проводил пальцем по бровям, по носу и говорил… говорил… всякие нежные глупости, которые почему-то казались ей обещаниями.

– Ты родишь мне мальчика, и это свяжет нас на всю жизнь… И ты никуда уже не убежишь от меня на своих красивых ножках…

– А если девочку?

– Если девочку… То тебе придется рожать еще и мальчика, и это свяжет нас на всю оставшуюся жизнь, и ты никуда не убежишь от меня…

Оксана несколько раз пыталась привлечь внимание Дениса, но он сидел отсутствующий, катал шарики из серого и белого хлеба и складывал из них орнамент. Два белых, серый, три белых, серый сверху…

– Деня, ты хорошо себя чувствуешь? – не выдержала Оксана.

Денис ответил быстро, не поднимая глаз.

– Не так хорошо, как ты, но тоже ничего.

Оксана терпеливо продолжила, стараясь, чтобы не прорвалось раздражение:

– А что ты не ешь ничего?

– Худею. – Денис наконец взглянул ей в глаза, налил себе вина и подмигнул Маргоше. – Очищаюсь телом и душой. – Он поднял бокал над головой. – За здоровье… потомков! Присоединяйся, мамочка!

Оксана покачала головой:

– Я лучше вечером… Давай сегодня куда-нибудь на концерт съездим?

Маргоша, до этого молча наблюдавшая за родителями, отправляя в рот кусочки хлеба, тут же энергично подхватила:

– Давайте! Ура! Пап!..

Денис допил вино и тут же подлил себе еще.

– Я сам вам концерт покажу, хотите? Прямо сейчас… – И неожиданно запел, достаточно громко: – Илларион, Илларион, уехал в Сион, Илларион, Илларион…

Оксана, внимательно посмотрев на него, проговорила:

– Тебе надо отдохнуть. Маргоша, пошли.

Притихшая Маргоша тут же вскочила, опрокинув большую солонку. Денис прицокнул языком и выразительно поднял брови.

– Пап, ты не бойся, я знаю, как надо… – Маргоша взяла большой пятерней щепотку соли, махнула через левое плечо и попала прямо ему на голову. – Пап… я не нарочно…

– Да ничего… – Он стряхнул соль с волос, потрепал девочку по руке и даже показал страшную рожу.

Маргоша тут же расхохоталась и громко чмокнула его в ухо. Денис, схватившись за ухо, махнул Оксане:

– Идите уж, а…

Оксана, прищурившись, пару секунд смотрела на него, не дождалась, что он поднимет глаза, и, взяв Маргошу за руку, ушла, больше не оборачиваясь.

Денис посидел, допивая вино, потом решительно взял телефон и быстро набрал номер.

– Ч-черт… да что такое… опять…

Денис набирал снова и снова, но слышал в ответ:

– Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети… – вежливо повторяла незнакомая девушка, даже не понимая, что она сейчас говорит. А говорит она, что он, Денис, никак не может поговорить с этой чертовой абоненткой, которая побежала выполнять какое-то дурацкое задание… Надо же, какая прыть…

– Да черт!..

Денис отпихнул от себя телефон, с жестоким равнодушием сообщавший ему, какой он беспомощный идиот… Во всем… Во всем.

Денис смотрел на тяжелую неподвижную гладь моря, на низко пролетевшую птицу и пытался посчитать, сколько дней ему еще здесь осталось. Многовато… Он, пожалуй, чокнется, если ничего не сделает… Хотя бы не узнает, что там происходит. Денис набрал номер Алены. Никто не ответил. Интересно, определился ли его номер? Когда звонят из-за границы – это не факт. На мобильном может определиться. Позвонить? Денис вспомнил, что использовал не всю телефонную карточку, по которой он звонил Лоре. Он махнул официанту, показал на купюру, которую оставил на столе, – этого явно было много за их обед… Да ладно. Быстро дошел до ближайшего автомата. Набрал Аленин номер.

– Алё, – ответила Алена сразу и вполне жизнерадостно. – Алё… – повторила она через мгновение, как ему показалось, настороженно. – Не молчите. Если хотите меня напугать, то я уже напугалась. Ночью было страшнее.

Денис молчал, не вешая трубку и чувствуя, как тело под тонкой футболкой мгновенно намокло.

– Это… ты, Денис? Да? Если это ты сейчас звонишь, я рада. Я чувствую по твоему дыханию, что это ты… А знаешь, во сколько ты сегодня проснулся? Я плохо спала, и мне не надо было рано вставать, но я проснулась без пятнадцати восемь. Значит, у тебя было без пятнадцати девять, правильно? Денис… Почему ты молчишь? Это ведь ты?

Денис повесил трубку и несколько секунд простоял в телефонной будке, прижавшись лбом к стеклу сбоку. Ч-черт… Черт знает что такое…

Алена старалась выходить на работу пораньше, чтобы добраться до музыкальной школы пешком.

Она подошла к дороге, когда зеленый свет на светофоре уже начал мигать, и поспешила перейти неширокую улицу. Загорелся красный для пешеходов, а какая-то женщина в светло-зеленом плаще никак не могла втащить большую детскую коляску на тротуар с проезжей части. Алена попыталась помочь ей и ухватилась с другой стороны за нижний борт коляски. Женщина, не обращая на Алену внимания, продолжала нервно дергать коляску.

– Да Господи… – Она дернула изо всех сил, так, что люлька, прикрытая пологом, затряслась.

Алена посмотрела вниз и поняла, отчего коляска не взбирается на тротуар: одно колесо уперлось в выемку на кромке тротуара.

– Подождите, я поправлю… – Она наклонилась, взялась за колесо руками. – Сейчас, не волнуйтесь…

Коляска, оказавшаяся неимоверно тяжелой, накренилась вбок, начала заваливаться на Алену, и она, еле-еле успев из-под нее вылезть, стала удерживать ее от падения. Женщина, не поднимая глаз на Алену, молча тянула коляску в другую сторону. Вдвоем они вытащили ее на тротуар, когда мимо уже ехали машины. Алена распрямилась, отпустив коляску, и в этот момент коляска все-таки упала, видимо, оттого, что женщина слишком сильно на нее оперлась.

Алена в ужасе ахнула, ожидая крика ребенка, а женщина пробормотала:

– Вот зараза!..

И непонятно было, имеет ли она в виду Алену или коляску.

Алена бросилась поднимать коляску, из которой по-прежнему не раздавалось ни единого звука. Она взялась за опрокинутый верх, но женщина неожиданно сильно отпихнула Алену, зло проговорив:

– Уйди, не лезь, говорю…

Быстро подняв коляску, она заспешила прочь по улице. Когда женщина задергивала отогнувшийся полог коляски, Алена против воли заглянула внутрь. Ей показалось, что коляска пуста.

Алена стояла и смотрела вслед, какое-то время не имея никаких сил сдвинуться с места. Потом перевела глаза на то место, где только что лежала коляска, и увидела небольшой бежевый предмет. Она подошла и подняла куклу, с красивым личиком, золотистыми локонами и длинными изящными ножками и ручками.

Алена держала куклу, оглядываясь: где же та женщина? Не могла же она так быстро пройти до следующего поворота… А может, и вовсе не из коляски выпала кукла, а потеряла ее какая-нибудь девочка, которая теперь плачет, переживает… Алена почувствовала, что ее палец попал в какое-то углубление в тельце куклы. Приподняв невыразительное клетчатое платьице, Алена с ужасом увидела, что у куклы на месте живота – большая овальная дырка. Она видела подобную игрушку у Наташкиной дочки – та очень любила играть, как будто ее кукла ждет малыша, и меняла обычный живот на большой, «беременный». Вот именно такого живота и не хватало у этой синеглазой пластмассовой красотки.

Не в силах оторвать глаз, Алена несколько секунд смотрела на дырку на месте живота, потом бросила куклу и быстро ушла от этого места, не оборачиваясь.

Денис снова и снова набирал Лорин номер, слушая бесстрастный ответ:

– «Абонент временно недоступен…»

– Недоступен, говоришь? Ну хорошо…

Секунду подумав, он набрал номер Евгения. Тот ответил сразу, как будто ждал его звонка:

– Да?

– Жень…

– А, привет, Денис! Сейчас, момент… – Он обратился к шоферу: – Валер, лучше давай через бульвар… Да прямо сейчас поворачивай, наплевать на знак, кто тут остановит… Извини, Денис, мы тут проталкиваемся через бешеную толпу огородников… В пятницу вечером все хотят побыстрее прорваться на свои шесть соток и упасть на грядке укропа… Ехали бы завтра… Ох, ну мы встали, похоже. И ладно. Ну что, как дела у тебя? Отдыхать не надоело?

Денис приободрился, услышав энергичный голос своего молодого неутомимого начальника.

– Да как… Слушай, Жень. Не могу эту бабу никак достать, который раз уже звоню.

– Какую именно? – спросил Евгений после еле заметной паузы.

– Которую ты мне организовал – агента! Помнишь, я звонил…

Денису показалось, что его приятель зевнул:

– Ну, помню. И что?

– Да вот тут я подумал: надо связаться с ней срочно, кое-что изменить или вообще… отменить… Понимаешь, я…

Евгений перебил его, сказав негромко и отчетливо:

– Слышно тебя ужасно.

Денис слышал, как загудел какой-то автомобиль в пробке, и заговорил было громче:

– Я говорю, я…

Но Евгений снова прервал его.

– Денис, это услуга одноразовая. Ясно? Приезжай в Москву и здесь разбирайся.

Денис почувствовал, что его затылок наливается чем-то тяжелым и горячим. Он заторопился, боясь, что Евгений просто выключит свой телефон:

– Подожди, Жень, как – в Москву? Она же здесь живет, или не здесь… я не понял. Я не знаю, где она сейчас… Женька, это не капризы, это… Просто я… Слушай, дай мне какой-нибудь другой телефон, ведь как-то же ее можно найти, кому-то позвонить… Такая фигня вышла…

– Вижу, что фигня, – спокойно ответил Евгений. – Хорошо. Я сброшу тебе другой номер на телефон.

– Спасибо, Женька…

Но тот, по всей видимости, и не слышал уже его последних слов.

Глубоко вздохнув, Денис отложил трубку и позвал официанта, чтобы заказать еще вина. Сил двинуться с места у него не было. Когда, интересно, Женька пошлет ему новый номер? Официант подошел сразу же, вежливо улыбаясь. Лучше бы они не улыбались так, эти волоокие иуды… Будто знают что-то такое, что Денису не дано знать… Почему-то все местные жители казались Денису только что поменявшими гражданство москвичами или киевлянами.

Денис постучал по пустой бутылке, стоящей на столе, и по своему бокалу:

– Уан! Такое же! – И он попытался объяснить, что хочет один бокал.

Но официант принес ему бутылку и, не успел Денис что-то сказать, тот ловко откупорил ее и аккуратно наполнил бокал.

– Издеваешься, да? – спросил Денис, не надеясь на какой-либо ответ. – А, ладно! Иди!

Через мгновение раздался характерный сигнал телефона, и Денис с радостью прочитал сообщение, в котором был указан другой номер – семизначный, причем непонятно, то ли городской, то ли прямой мобильный.

– Ага…

Он тут же набрал номер, и в это время в дверях ресторана показалась Маргоша в новой оранжевой майке с большими пунктирными кругами на груди. Маргоша замахала ему рукой и закричала на весь ресторан. Оксана всегда считала, что дочкина чрезмерная открытость и простота помогут ей в жизни, и всячески удерживала в ней это, как казалось Денису, затянувшееся детство.

– Пап! Па-ап! Мы здесь стоим и ждем тебя!

Сделать вид в такой ситуации, что он оглох, было невозможно. Маргошу слышали все – и посетители, и официанты, и толстый маленький повар, накладывавший куски мяса в большую жаровню, и переполошившиеся воробьи…

– Ч-черт… – Денис успел только услышать длинные гудки. Ему пришлось нажать сброс и встать, на ходу допивая вино. – Хорошо! Иду! – ответил он Маргоше вполголоса, зная, что она не слышит его, но видит, что он идет. Должна перестать так голосить… Бесплатное развлечение для туристов…

– Мы уже одеты на концерт! – продолжала радостно кричать Маргоша. – И без тебя не поедем! Скорей! Па-ап!

Денис на секунду замер, чувствуя на себе веселые доброжелательные взгляды, и заорал во весь голос:

– Иду! Портки переодевать! Рожу брить! Иду-у!.. У! У! У!

Маргоша захохотала, и вместе с ней засмеялись пожилые румяные немцы. И ведь не дрогнет у них ничего – выпивать здесь да закусывать, на земле обетованной.

– Бу! – сказал Денис толстому немецкому дедушке, особенно громко радующемуся жизни и их с Маргошей содержательному диалогу.

Дедушка, ничуть не растерявшись, издал губами неприличный звук и стал смеяться дальше. Если бы хоть кто-то из них знал, что творится сейчас в душе у Дениса… То ничего бы не изменилось.