Конец пути Прозоров Александр

Страж все равно не шелохнулся.

– Ну что же, – облегченно перевел дух Середин. – Будем надеяться, что это не батарейки у него сели. Иначе окажется, что купался я совершенно зря. – Он отмерил от медного воина шесть шагов, раскидал листья, провел рукой по земле, нащупывая шляпки гвоздей. – И зачем же я их так старательно прятал?

Утешало то, что земляное пятно, на котором остались следы монстра, было совсем небольшим, и рано или поздно гвозди, удерживающие след, должны были найтись.

– Ага, вот и первый!

Он ухватил пальцами квадратную шляпку, дернул – и успевший изрядно заржаветь гвоздь оказался в его руках. Второй должен был находиться во втором следе, примерно в метре от первого. Ведун перешел дальше, раскидал листья – и почти сразу увидел выпирающий из перегноя штырек:

– Ну, малыш, иди сюда.

Он рванул гвоздь из земли – и в тот же миг медный страж повернулся на месте и размеренно зашагал на север, чуть левее от горной гряды.

– Вот теперь точно обошлось, – спрятал гвозди в поясную сумку Олег. – Не узнал. Однако впереди меня ждут тяжелые деньки…

Медный страж вел себя спокойно и уверенно. Двигался размеренным шагом, глядя прямо перед собой и вертикально держа меч согнутой в локте рукой. Голова его ни разу не отклонилась от северного направления, в то время как корпус иногда поворачивался, когда приходилось огибать встреченные валуны, перебираться через лесные завалы либо скальные гряды. Лужи монстр всегда пересекал по прямой, вброд, иногда просто погружаясь в воду, иногда пробивая канал в густой тине или рыхлом торфе. Порой он уходил при этом в трясину с головой – но спустя некоторое время неизменно вырастал у противоположного берега. Ведун на подобные подвиги не решался и обходил встречные озерца и топи вокруг, благо все они располагались в серединах круглых или овальных низин, окруженных скальными взгорками. В остальном поспевать за стражем, шагающим со скоростью сонного крестьянина, труда не составляло. Во всяком случае, в первый день. И в первую ночь. Никаких отдыхов бронзовое чудище не признавало и шагало непрерывно, днем и ночью, в обед и полдник, на рассвете и на закате.

На второй день Олег начал подумывать, что отомстить предателю медный страж может и без него, а утром третьего ведун уже еле волок ноги. Однако останавливаться после столь долгого преследования было бы глупо, и, пока силы еще оставались, Середин продолжал тащиться метрах в ста за золотисто-зеленой спиной. Золотистой – из-за медного сплава, а зеленой – из-за налипшей тины.

– Вот ведь красавчик будет, когда в кладовку свою вернется! Хотя на обратном пути ему реку придется пересекать. Она отмоет.

Медный страж поднялся на очередной взгорок, с треском проломился через заросли малины – и Олег услышал невнятный истошный вопль. Меч в руках стража переместился из положения на уровне пояса вверх, явно приготовленный для удара, и Середин понял, что магическая ищейка привела его именно туда, куда нужно.

– А-а-а-а!!! Помогите! Нет, нет! Я не хочу! – Вопил, разумеется, Будута. Его звонкий голос Олег узнавал уже без труда.

– Мудрый Аркаим! Смотри! – Это уже, кажется, подал голос Любовод. Наверное, указывал на нежданного гостя.

– Алла-ха, отрои, ха, хах. Отрои!

А у правителя отверженных, судя по всему, супротив стража имелись некие тайные слова!

Олег рванул из ножен саблю и ринулся вперед, забыв про усталость. Перемахнул гребень вытянутого холма, сбежал вниз, к костру, возле которого и находились все, кого он так долго искал. Мудрый Аркаим, сменивший свой халат на скромную серую рясу, но в шапочке с крупным кристаллом горного хрусталя на лбу, стоял на пути стража, вскинув руку, и читал заклинание. Заклинание действенное – монстр двигался все медленнее и медленнее, словно попал в вязкое желе. Будута выжидал на краю полянки, готовый к бегству, Любовод, положив ладонь на рукоять меча, стоял возле костра перед испуганной Урсулой.

– Привет, приятель, – оскалился на него Середин, скинул мешок и перебросил щит из-за спины в руку. – Не ожидал увидеть? Думал, продал – и все, с концами? Самоцветов тебе захотелось? За самоцветы продал, паскуда?!

Новгородец увернулся от удара сабли, отскочил:

– Как продал, кого?

– Меня продал! Бросил одного, чтобы рабыню Аркаиму сбагрить!

– Да ты… – Опять отскочил купец и, поняв, что и вправду рискует, выхватил оружие. – Не было…

– Не было? – Клинки, звякнув, скрестились. – Кто меня ждать у старого лагеря обещал? Кто? И где ты был? Лжец! Урсулу колдуну продал, меня предал, сбежал…

Олег сделал выпад, метясь Любоводу в живот, но тот ловко отвел удар мечом, попятился на пару шагов, положил клинок на изгиб локтя.

– Не вынуждай меня, друже… Мы ведь тебя честно дожидались. Ты сам отстал.

– Я отстал?!

Ведун снова ринулся вперед. Его выпад в голову купец отразил – но удар ребром щита чуть не переломил ему руку выше локтя, новгородец чудом успел отпрыгнуть, пошел по кругу, помахивая мечом и не давая противнику примериться для нового выпада.

– Ты отстал! Сзади шел, все видели. Еще подгонять пытался. А потом отстал куда-то. Мы ждали почти весь день. Но ты так и не пришел.

– Лжешь! – опять рванулся к нему Середин, но купец просто отбежал и заскользил вдоль края поляны, не давая прижать себя к кустарнику.

– Это ты обезумел тут совсем! Тебя все видели, все! Урсула, скажи!

– Видели, господин! тут же подтвердила не вольница. – Ты молчал все время. Но рукой махал, чтобы шли. А как рассвело, пропал куда-то. Я звала, искала… – Она вдруг всхлипнула носом. И ничего… Пропал.

– Постой… – замер Олег. – Молчал, говоришь? А на рассвете растаял? – Он медленно развернулся к мудрому Аркаиму. Ах ты, скотина… Значит, ты и им, и мне по мороку поставил, чтобы в стороны развести? Значит, это все твоя работа?

– Ты предал меня, чужеземец. – Правитель, уже заставивший медного стража замереть, с достоинством вскинул подбородок. – За это я решил тебя оставить…

Увидев сверкнувший на солнце клинок, мудрый Аркаим оборвал свою речь и, стремительно закружившись в излюбленном боевом танце, скользнул навстречу. Олег попытался достать его шеи саблей, но правитель присел – и в тот же миг от сильного удара когтей крайняя доска щита отлетела в сторону, с мясом вырванная из заклепок. Середин отступил, пошел вокруг колдуна, выискивая слабое место – но с таким успехом можно было бы пробивать защиту включенного вентилятора. Ведун попытался отсечь мелькающие белые кисти – правитель отдернул руки, резко вытянул, и теперь Середину пришлось отскакивать, спасая и без того опасно покалеченный щит. И тем не менее несколько белых щепок закружились в воздухе, опускаясь на вялую траву.

– Голова не кружится? – Олег попробовал рубануть кончиком клинка развевающийся рукав. Он еще помнил, как подобное прикосновение вырывало оружие из рук, а потому сжал рукоять как можно сильнее. То ли благодаря этому, то ли нынешнее одеяние Аркаима не обладало боевыми свойствами халата, но клинок остался в руках, а на одном из рукавов появился надрез в ладонь шириной.

– Прощай, чужеземец! – И мудрый Аркаим ринулся на него с решимостью торнадо. Вихрь из мелькающих на разной высоте рукавов, когтей, зловеще шелестящего подола заставил Олега попятиться.

Стук! Стук! Стук! – посыпались на щит удары, превращающие его в щепки со скоростью циркулярной пилы. Конечности правителя и его одежда слились в единое серое марево, и Олег понял, что, если он немедленно что-то не предпримет, вслед за щитом вихрь разнесет в клочья и его самого – и сделал то, чего от него совсем не ждали. Ринулся навстречу.

Щит погрузился в самое марево, тут же смялся и от страшного удара отлетел па несколько шагов. Но руки Аркаима оказались откинуты в противоположную сторону, вращение на миг остановилось, и этой доли секунды Олегу хватило, чтобы резким ударом эфеса в подбородок сбить врага с ног – рубить со столь близкого расстояния он не мог. Мудрый Аркаим по инерции еще дважды перекатился с боку на бок, попытался встать – и ощутил на горле холод отточенной стали:

– И ты прощай, правитель.

– Не-ет!!! – От костра в несколько больших прыжков примчался Любовод и повис на ведуне, обхватив его за плечи. – Нет, не убивай! Он нам судно даст! И самоцветов три сундука насыплет!

– Это за Урсулу, да? За Урсулу?

– Нет, не за нее! Не трогал ее никто! Она твоя рабыня, и без твоего ведома я ее никому тронуть не позволю!

– Ты смог меня победить, – поднявшись на ноги, начал отряхиваться мудрый Аркаим. – Это великий подвиг для смертного. Пожалуй, за такое я мог бы тебя и помиловать.

– Что?! – возмутился Середин, пытаясь вырваться из прочных объятий друга. – Да я тебя уже три раза победил! Дважды во дворце и один раз здесь!

– Ну первый раз это была случайность…

– Ничего себе случайность – топором по голове! Случайность – это то, что ты жив остался!

– А во второй раз и вовсе не ты, а мертвецы меня толпой задавили.

– Но это я догадался послать их на тебя! Я, а не ты!

– Ну хорошо, смертный, – поджал губы мудрый Аркаим. – Ты был неплох. Я прощаю тебя.

– Интересно, за что?

– Ты предал меня, чужеземец.

– Я тебе, что, холоп, чтобы предать?

– Ты забываешь, чужеземец, что по моей воле смолевники спасли твою никчемную жизнь, вынули из петли, привезли во дворец. По моей воле тебя исцелили, выкормили…

– И послали на убой, – добавил Олег. – Я сейчас заплачу. Тебе рассказать, мудрый Аркаим, как на самом деле все было? Ты вдруг узнал, что бог Итшахр проснулся. Почувствовал, услышал. И понял, что начинает сбываться пророчество о появлении двух чужаков, что перевернут ваши страны разрушат древний ваш уговор с богами и вернут Итшахру былое могущество. Чужаков у вас появляется мало, и когда кумаи увидели с небес, что сотники Раджафа захватили чужеземцев и намерены их казнить, ты понял, что это мы и есть. Те, о ком сказано в пророчестве. С нашей смертью все твои надежды рушились, а потому ты послал своих черносотенцев, спас нас от казни, привез во дворец и носился с нами, как с писаной торбой. А для проверки пророчества – истинные мы посланцы или нет – дал мне армию и кинул воевать против брата. И ради тебя, мудрый Аркаим, в благодарность за гостеприимство, я, живота своего не жалея, половину Кайма на уши поставил и до самой столицы дошел. Так что нет у меня перед тобой долгов. Все, что мог, я для тебя сделал.

– Но потом ты привел врагов в мой дом! Ты предал меня!

– Я тебе в верности не клялся! Я пришел, чтобы спасти свою рабыню, которую ты мог убить, принести в жертву.

– Но не убил же! И я все равно спас тебя от петли.

– Ты сделал это ради собственной корысти.

– Какая разница? – пожал плечами правитель. – Но я все равно тебя спас. А ты меня предал. Разве твоя жизнь не стоила того, чтобы ты не стал приводить врагов к моему порогу?

– Коли на то пошло, мудрый Аркаим, то и у тебя есть передо мной долг, который ты не потрудился покрыть. Ведь это я принес первую жертву и разбудил бога Итшахра. Разве такой подарок не стоил спасения от петли? Любовод, да перестань же на мне висеть! В тебе весу, как в лошади, а я не деревянный.

– Да, теперь я это знаю. – Правитель перевел взгляд на рабыню с разноцветными глазами. – Ты продашь мне ее?

– Нет.

– Я дам тебе за нее тысячу самых красивых девушек Кайма!

– Ты пока еще не его правитель, мудрый Аркаим.

– Это пока, – улыбнулся колдун. – Твой друг обещал помочь мне захватить столицу моего брата, вероломного Раджафа.

– И ты, я уверен, нам поможешь, – тут же подтвердил его слова купец. – Ведь за эту помощь мудрый Аркаим обещал насыпать нам три сундука самоцветов и дать судно с командой для возвращения домой!

– Любовод, а ты случ…

Купец, не дав ему договорить, качнулся вперед и в самое ухо коротко шепнул:

– Ксандр.

Олег так и застыл с раскрытым ртом. Он, конечно, помнил, что в Кайме в качестве заложника остался кормчий и что того не мешало бы освободить. Значит, каким-то образом туда нужно проникнуть. То, что здешний правитель намерен захватить столицу – это невероятное везение. Но то, что Любовод, купеческая душа, ухитрился вместо выражения радости срубить за нужное им всем нападение лишних три сундука и корабль с командой… Тут можно только молчать.

– Так ты поможешь мне в этом, чужеземец? – поинтересовался мудрый Аркаим.

– Тогда и мне сундук самоцветов, – выдохнул Середин.

– Ты же воин, ведун Олег, – удивился правитель. – Зачем тебе сокровища? Ты получишь славу!

– Славу на хлеб не намажешь, мудрый Аркаим, и шубы из нее не сошьешь.

– Разве дело воину думать о таких пустяках? Дело воина – сражаться. О прочем должен заботиться его повелитель.

– Да, мудрый Аркаим, – согласно кивнул Олег. – Мне уже не раз намекали, что быть свободным – не самое выгодное положение.

– И они были правы, чужеземец, – улыбнулся правитель. – Пожалуй, я обдумал твои слова. Ты разбудил бога Итшахра, ты сражался на мое благо, ты победил меня в честном и почти честном поединках, ты принес нам весть о будущем и привез в наши владения девушку с синим и зеленым глазами. Ты был спасен мною от смерти и исцелен, ты предал меня. Пожалуй, я не могу сказать точно, принес ты больше добра или вреда, чужеземец. Посему я готов забыть то, что случалось до сего дня. У меня более нет вражды к тебе, я готов вновь принять тебя на службу и награждать в согласии с деяниями твоими и щедростью, достойной законного правителя Кайма.

– Только не говори, что в знак примирения мы должны пожать руки, мудрый Аркаим, – попросил Середин. – Глядя на свой щит, я подозреваю, что тот, кто ощутит твое рукопожатие, рискует лишиться всего предплечья.

– Пожимать руки? – не понял правитель. – Зачем? Будет достаточно, если ты поклянешься не изменять делу народа каимского, свободе и справедливости.

– Ты опять говоришь о свободе и справедливости, мудрый Аркаим, – вздохнул Олег. – Но при этом предпочитаешь воинов-зомби и служишь богу мертвых.

– Ну да, – пожал плечами правитель. – Я пользуюсь силой мертвых. А ты думаешь, кто-то поступает иначе? Или этот медный страж ходил, напитываясь светом Хорса?[1] Он точно так же пожирал силу мертвых, которую вложил в него вероломный Раджаф, как и твоя армия! Что поделать, коли мы все живем за счет силы, отдаваемой мертвыми. Мы пожираем плоть убитых животных и мертвых растений, мы сжигаем мертвые деревья, мы посылаем в бой армии мертвецов и вкладываем силы умерших предков в движения медных стражей и каменных строителей. Кто бы смог выстроить наши великолепные дворцы, вырыть бездонные колодцы, добывать руду и передвигать горы, если бы мы не научились управлять силой, запасенной за время жизни тысячами мертвецов? Да, я знаю, мы потребляем их силу намного быстрее, нежели в мир мертвых уходят новые поколения, и иногда мне страшно подумать о том дне, когда кладбища и могильники опустеют и нам нечем будет напитать силы могучих воинов и сдвинуть валы мощнейших механизмов. Не знаю, что случится с миром в эти тяжкие годы и как смогут выжить народы, оставшись наедине со стихиями и капризами богов. Но сейчас мы вершим слишком важное дело, чтобы экономить силы и души. Настает время пересмотреть наш уговор с богами. Время сделать людей равными богам!

– А что думает об этом равенстве бог Итшахр?

– Среди богов, как и среди людей, есть разные характеры, чужеземец, – покачал головой правитель. – Ты общался когда-нибудь с мудрецами, ведун Олег? Тогда ты знаешь, что между ними есть те, кто смотрит на простых смертных свысока и с презрением отметает попытки учеников подняться до своего уровня, считает себя великим и непревзойденным и готов бороться за то, чтобы оставаться таким и впредь. А есть те, кто с радостью делится своей мудростью и силой, стремится каждого дотянуть до себя и даже подталкивает выше. Таков и бог Итшахр. Он искренне желает, чтобы все мы, люди и боги, стали равными. И посему я желаю спросить тебя, чужеземец. Ты уже приносил клятву верности нашему богу. Готов ли ты и впредь служить ему, служить мне и делу нового уговора с богами?

– Все это слишком возвышенно для простого смертного, мудрый Аркаим, – повел бровями Олег. – Мне проще говорить о чем-нибудь более приземленном. Например, о том, что столицу Раджафа действительно нужно… освободить. И я готов в этом помогать.

– Ты не захотел давать клятвы, – перевел его уловку в слова правитель отверженных. – Хорошо, пусть будет так. Начнем с того, что выкинем Раджафа из нашей древней столицы.

– А кулеш-то совсем дозрел, бояре, – внезапно встрял в их разговор Будута. – Коли страж медный боле на нас не кинется, то и поснедать не грех.

– Страж… – перевел взгляд на медного истукана Олег. – Что ты сделал с ним, мудрый Аркаим?

– Забрал его силу, чужеземец, – развел руками правитель. – Мой брат силен в зеркалах и интригах, я сильнее в знании мертвых, в птицах, в милости Итшахра. Я забрал из истукана силу мертвых, и теперь он будет стоять здесь много лет, пока не накопит новую силу из умирающих трав, земных козявок, птиц. Либо пока кто-либо не принесет перед ним кровавую жертву, напоив его силой умирающего человека. Поначалу брат пытался воевать со мной этими стражами. Отливал, творил заклятия, насыщал смертью… Но после того, как мои мастера переплавили четырех монстров на подсвечники, он оставил эту мысль. В этом ремесле Раджаф слабее, много слабее…

– Дык, тебе оставлять, боярин? – опять окликнул их холоп. – Остывает.

– Ступай, перекуси, чужеземец, – разрешил мудрый Аркаим. – Я все равно сыт.

Середин кивнул, отошел к общему котлу, уселся в круг со своими спутниками, запустил ложку в кашу с разварившимися крупинками сушеного мяса и негромко поинтересовался, глядя перед собой:

– Куда вас носило, Любовод? Отчего во дворец Аркаима после побега не пошли?

– Дык, колдун, ты же сам самоцвет магический у правителя отобрал, когда в зале с ним бился. Вот мы в селение горное и отправились, где камни эти добывают да гранят. Мастер един этим занимается. Ста-арый… И дело свое медленно творит – всего пять камней у него было. Мудрый Аркаим два забрал, остальные оставил. Спрятать повелел.

– Медленно, быстро – а зачем им, на двоих с братом, много о камней? – пожал плечами Середин. – Странно, что у него запаса во дворце не имеется. Хотя, с другой стороны… Догадался, наверное, мошенник, что я раньше него туда попасть успею и саблей острой встречу. Вот и побоялся без кристалла магического возвращаться. Кстати, а коней в той деревне горной вы взять не догадались?

– Ты не видел, что за тропы туда ведут, друже. Как сами ноги не переломали, и то чудо. А уж лошадям… – Он безнадежно махнул рукой.

– Понятно, – кивнул Олег. – Значит, и дальше на своих двоих топать придется. – Он зачерпнул еще ложку каши, съел, недовольно покачал головой: – Что же ты, Будута, сало забыл кинуть? Хоть бы для аромата чуток добавил!

– Дык, боярин, как кухню грабили, каждый норовил че повкуснее утащить. От и не соблазнился никто на сало-то. Из всех ты един мудр оказался, – отвесил холоп ему поклон, – заместо копченостей да рыбы мяса сушеного и сечки взял. Токмо ими последние дни и спасаемся.

– Не все золото, что блестит, – ответил расхожей поговоркой ведун. – И не каждый самоцвет – сокровище… – Он понизил тон: – Ты про седьмой осколок сказывал, Любовод?

– Нет пока, друже, – улыбнулся купец. – Коли все разом продать, цена завсегда ниже получается, нежели в розницу. Вот как книгу мудрый Аркаим получит, да одного всего осколочка ему не хватать будет – от тогда и торговаться станет веселее.

– Ты у него большое судно-то заказал? – Олег с трудом сдержал усмешку. – Чую я, пока ты трюмы самоцветами до самого верха не набьешь, мы отсюда не отчалим.

– А про невольницу твою речи не шло ни разу, – неожиданно посерьезнел купец. – Как под скалой правитель здешний про нее помянул, награду за нее обещая, ни разу боле не обмолвились.

– Верю, – вздохнул Середин. – Ты меня извини, друже, что про тебя так подумал. В одиночестве завсегда дурь всякая в голову лезет.

– Да я понимаю, друже, – кивнул новгородец. – Когда деньга такая крутится, всяко бывает. Иной и отца родного продаст, и брата кровного. А уж про друзей… – Он с досадой махнул рукой.

– Ты же не продал? – поднялся Олег.

– Так ведь и ты бы не продал… – Купец тоже поднялся, и они крепко обнялись, похлопывая друг друга по спинам. – Рад, что мы снова вместе, друг мой.

– И я рад, Любовод. Так куда мы теперь? Приятели уселись к котлу и снова взялись за ложки.

– Правитель во дворец возвернуться предложил. Пару дней отдохнуть, в себя прийти, баньку стопить, переодеться. А уж потом дальше думать, как Каим брать.

– Разве у них есть бани? – удивился Олег.

– А рази нет? – еще больше удивился купец – Как же они иначе парятся? Мудрый Аркаим сказывал, мыться будем.

– Мыться, мыться… Забыл, как нас тряпочкой обтерли да по светелкам отправили?

– Дык, больные же мы были, колдун! Оттого и мыли нас с осторожностью.

– Ну посмотрим, посмотрим… А Каим захватить – чья идея была, Любовод? Твоя или правителя? Или мудрый Аркаим думает, что его?

– Какая разница, друже? Я лишь намекнул пару раз, что книга ныне, как пророчество сполняться начало, ему зело пригодиться может. А то как бы Раджаф не порушил ее со страху. Ну и что мы, коли наградят достойно, подсобить с этим делом можем.

– Главное, чтобы с кормчим ничего не случилось, пока мы до него добираемся.

– Не, не должен его Раджаф тронуть. Он же ведает, кто мы таковые. Побаивается. Пока Ксандр жив – нас его смертью пугать можно. А коли мертвый – пугать ужо нечем. Посему не должен он кормчего трогать. Выжидать станет.

– Хорошо бы, коли так…