Флаг Командора Волков Алексей

34

Ширяев. Штурм Картахены

Сколько помнилось Ширяеву, его бывший командир всегда любил взваливать на себя самые трудные задачи. Не из любви к славе. Какая слава могла быть в конце двадцатого века у российского офицера? Он же не эстрадная звезда, разевающая под фонограмму рот для услады одурманенной публики! Да и денег в те годы платили до смешного мало. Но тут уж одно из двух – или служи честно, с полным напряжением сил, или уходи в отставку. Вот Кабанов и служил, а потом – ушел.

Теперь же он вновь умудрился выбрать наиболее трудный из всех возможных вариантов. Да еще и посмеивался весь путь. Мол, раз трудное, то здесь нас наверняка не ждут, и, значит, дело предстоит намного легче, чем кажется издалека.

Картахена была защищена надежно и природой, и людьми. Расположенная на длинной косе, она могла быть атакована только со стороны бухты. С моря подойти к ней не давали многочисленные рифы и скальные выступы. С бухты же ее прикрывали три форта, и без их взятия о штурме города нечего было и думать. Уже не говоря о том, что сама Картахена представляла собой крепость из двух частей, которые тоже надо было брать одну за другой.

Сверх того, время прибытия было рассчитано Кабановым так, что в той же бухте должны были остановиться несколько галионов, перевозящих в Испанию золотые слитки. Галион же – противник серьезный, хотя флибустьеры побеждали их не раз и не два.

Но одно дело атаковать корабль в открытом море и воспользоваться лучшей маневренностью своих бригантин, и совсем другое – прорываться в гавань под обстрелом форта, чтобы потом попасть под полноценные бортовые залпы самых мощных из когда-либо существовавших судов.

– Прорвемся, – обрывал все рассуждения на эту тему Командор, да так, что дальше докучать ему своими сомнениями не хотелось.

А Ширяев и не докучал. Это новые капитаны могли сомневаться в талантах своего предводителя. Да и то, коль сомневаешься, нечего напрашиваться в подчиненные. Те же, кто ходил с Командором на англичан, с готовностью шли с ним теперь и на испанца.

Ну, форты, крепости, галионы. Что мы, не брали их по отдельности? Брали! А значит, и вместе как-нибудь возьмем. Не зря же под командованием Командора шли три фрегата и шесть бригантин. Целая эскадра, хорошо оснащенная, с запасами боеприпасов и даже обеими отреставрированными спасательными шлюпками с «Некрасова».

Солярки к шлюпкам было мало. Хорошо, любой дизель неприхотлив и может работать хоть на пальмовом масле. На случай же поломки Командор взял своего личного раба, известного всей колонии как мастера на все руки.

Командор отнюдь не рвался переть напролом. Может быть, испанцы не выдержат, сложат оружие, а вдруг нет? Перевес в силах все-таки на их стороне, а победа часто достается недешево.

Первый совет Кабанов собрал, когда до цели похода оставалась последняя сотня миль. Присутствовали новые капитаны в количестве шести человек и свои – Сорокин, ставший командиром захваченного у испанцев фрегата, заменивший его на «Лани» Ширяев, Ярцев с Флейшманом в качестве штурманов, Гранье на правах флагманского артиллериста и Калинин, неизменный переводчик. Все русские уже более-менее владели языком, однако вдруг попадется какой-нибудь труднообъяснимый оборот?

– Диспозиция будет следующей… – По своему обыкновению, спрашивать чьего-то совета Командор не собирался. – Основные силы скрытно высадятся в стороне от Картахены и выйдут к городу со стороны монастыря Пречистой Девы. Монастырь должен быть захвачен так, чтобы ни одна собака в городе не прознала.

– Угу. Бывал я в этих водах. Здесь такой прилив и столько камней, что любую шлюпку вдребезги разобьет. Вот и будет скрытность, когда с кораблей отправимся на дно морское, – с едва заметной усмешкой возразил Буатье.

– Не любую. Высадку мы берем на себя, – холодно отозвался Командор и продолжил: – Далее в ночное время десант продвигается к Картахене. Одна его часть под командованием Сорокина на шлюпках подходит к галионам, другая – во главе с Ширяевым и мной – незаметно проникает в город. Ее задача – захватить ворота в цитадели, арсенал, главные здания, блокировать выходы из казарм, взять в плен коменданта и по возможности старших офицеров. При начале боя за галионы, удерживая захваченные объекты, поднять в городе панику, не дать возможности организовать сопротивление. Соответственно, группа Сорокина под прикрытием тумана сходится с галионами и внезапным ударом берет их на абордаж. Особенно обращаю внимание: в городе с женщинами и пленными вести себя галантно. Никаких жестокостей. Бой – другое дело. Корабли под общим командованием Флейшмана подходят ко входу в гавань перед рассветом и высаживают десант с обеих сторон от головного форта Бокачико. После его захвата выдвигаются к следующему. Имейте в виду: основные силы будут заняты в обходном маневре, и на кораблях останется минимум людей. Моим заместителем назначаю Ширяева. Заместителем Флейшмана будет Гранье. Вопросы?

– Позвольте мне спросить, уважаемый Командор, почему вы так уверены, что нужной вам ночью над гаванью будет туман? – вежливо осведомился Монбрен.

– И откуда мы возьмем шлюпки? – с другого конца подал голос все тот же Буатье.

– Шлюпки в гавани будут в любом случае. Что до тумана, то его я обещаю твердо. – Командор переглянулся с Сорокиным, и оба улыбнулись.

Над созданием дымовой завесы они протрудились едва ли не месяц, прежде чем были удовлетворены результатом.

– Как-то у вас все легко выходит. И к берегу сумеем пристать, и туман в нужное время опустится, и город незаметно захватим. Даже непонятно, для чего тогда нужны корабли? – на правах самого старого пробухтел Буатье.

– Чтобы вывезти добычу, – спокойно поведал Командор. – А в бою еще для отвлечения внимания. И помните: побыстрее захватить Картахену в наших общих интересах. В Архипелаге объявилась британская эскадра. Встречаться с ней у нас нет никакого резона. И еще раз повторяю: передайте людям строго-настрого – никаких насилий быть не должно. Как я понимаю, никаких возражений нет?

Тон, которым был задан последний вопрос, был таков, что никто не подумал прекословить.

Высадка в самом деле прошла гладко. Две спасательные шлюпки смогли пробиться сквозь прибой и в несколько заходов перевезти на берег шестьсот флибустьеров, а также запасы гранат, пороха, пуль и одну из трех радиостанций. От пушек Кабанов решил отказаться. В маленьких не было никакого прока, а большие только стеснили бы маневренность отряда. Главной ставкой в операции были внезапность и дерзость.

Гладко прошло и взятие монастыря. Туда Командор направился сам в сопровождении неизменных Сорокина и Ширяева, а равно тех из соратников, которые уже продемонстрировали умение в подобных делах.

В монастыре пришлось провести целый день, зато никто в городе даже не заподозрил присутствие под боком вражеского отряда.

Пока флибустьеры предавались вынужденному безделью, вещи не очень приятной в соседстве с многочисленным врагом, Командор с ближайшими помощниками успел сходить на разведку.

Погода как на заказ выдалась пасмурной. Душно парило, в любую минуту мог пойти дождь, и горожане предпочитали не отходить далеко от стен.

А вот между четверкой галионов, красивых, элегантных, и берегом почти непрерывно сновали шлюпки. Командиры кораблей не только отдыхали сами, но и давали отдохнуть людям перед трудным путешествием через океан.

Мрачноватое небо так и не разродилось дождем. Надо заметить, тоже к счастью для флибустьеров. Месить разбухшую грязь – удовольствие небольшое, но гораздо худшее могло бы ожидать в бою. Как ни старайся, намокает порох, отсыревают кремни, и в решающий момент можно элементарно оказаться безоружным.

Захватить стены и проникнуть в город оказалось на удивление несложно. Солдаты, вынужденные нести службу в влажном и душном климате, за много сотен миль от родной земли, относились к ней не как к службе, а как к разновидности каторги. Кто же из каторжан готов рисковать жизнью?

Да и чего им было опасаться, когда дальше, в сторону моря, было целых три форта с такими же горемыками, как они сами? Если уж враг и нападет, то первыми встретят его другие.

О том, что другие тоже не горят желанием повоевать, как-то не думалось.

Обошлось практически без жертв. Большинство часовых покорно дали себя связать, и лишь двое или трое поплатились жизнью за излишнюю строптивость.

Впрочем, может быть, у них так проявился испуг.

Немедленно приступили ко второй части плана. Двести флибустьеров, по пятьдесят на галион, расселись в стоявшие у берега лодки и, стараясь грести бесшумно, поплыли к вожделенной добыче.

На носу каждой лодки задымили банки с импровизированной смесью, отчего внимательному наблюдателю могло показаться, что туман с берега надвигается на корабли.

Но внимательных наблюдателей на галионах не нашлось. Отдых есть отдых. Матросы и солдаты к ночи изрядно нагрузились вином, и даже вахтенные бродили по палубам, из последних сил борясь со сном. Да и то в том случае, если сон уже не поборол их.

По сложившейся традиции Кабанов лично пошел отдать визит коменданту. В качестве переводчика с ним последовал неизменный Калинин, и еще несколько человек служили прикрытием.

На долю Ширяева выпал захват верхнего города. Нижний отправился завоевывать Владимиров.

И тут все прошло без сучка и задоринки. Дневальные в казармах не стали проявлять героизма. Под такой бдительной охраной солдаты продолжали сладко спать, даже не ведая, что они уже превратились в пленных. Пусть спят. Оружия при них все равно нет, а арсенал давно в гораздо более надежных руках.

К сожалению, с захватом кораблей так же тихо не получилось.

Со стороны гавани тревожно грянул одинокий выстрел. Затем на долгих десять секунд вновь повисла тишина и вдруг взорвалась треском мушкетов и пистолетов.

– Давай! – Ширяев кивнул флибустьерам.

Пираты торопливо бросились вдоль улиц, разбились на пары и тройки и принялись старательно наводить панику.

Захватчики грозно кричали, стреляли в воздух, время от времени бросали на пустынную мостовую гранаты. Шум стоял такой, будто в город ворвалась целая армия.

Сам Ширяев вдвоем с Антуаном перекрыл главный выход центральной казармы. Солдаты кинулись было наружу, но на пути выросли зловещие силуэты, и Антуан рявкнул по-испански:

– Куда?! Кто попробует выйти – убьем!

Желающих оказаться убитыми не нашлось. Вояки замялись, заполонили собой весь большой коридор, но вперед идти не решились. Пусть на пути стоят лишь двое, но это так, для острастки, главные же силы притаились снаружи и ждут только момента, чтобы утолить кровожадные инстинкты.

Для полноты впечатления Ширяев то и дело покрикивал куда-то во двор:

– Жан! Не маячьте на виду! Вы же в засаде! А ты, Жюль, куда прешь? Сказано: сдающихся не трогать!

Стоять так, вдвоем против сотен, было одновременно и страшно, и чертовски приятно. Словно какой-нибудь легендарный герой вернулся в грешный мир на радость друзьям и погибель врагам. Одно движение – и такое покажу!

– Всем вернуться на свои места! – вновь гаркнул Антуан, которому такое противостояние стало действовать на нервы.

Из города по-прежнему доносилась какофония псевдобоя, и отзвуки настоящего доносились с далеких кораблей.

Добавляя свою лепту в общий шум, Антуан выстрелил в потолок из пистолета.

Среди заплесневелых каменных стен выстрел прозвучал словно гром, отразился эхом, погас, но сумел задержаться в солдатских душах.

Коридор вмиг опустел. Только в отдалении из дверей изредка выглядывали не то самые храбрые, не то самые робкие. Проверяли, стоят ли на месте грозные часовые или уже пошли по казарме творить злодейское дело.

– Смешно, – улыбнулся Ширяев. – Никогда не думал, что вдвоем можно взять в плен три сотни человек.

– Какие три? Их тут не меньше пятисот! – поправил его Антуан и после паузы добавил: – Даже намного больше.

Впрочем, число пленных было таково, что уже не пугало, а лишь прибавляло самоуважения.

Единственное, что несколько тревожило, – неопределенность за стенами казармы. Стрельба в гавани стихла. Скорее всего, это свидетельствовало о захвате кораблей. Но мало ли?.. Считая с солдатами абордажной команды, людей на каждом галионе было в несколько раз больше, чем те полсотни флибустьеров, которые выделялись на пленение каждого.

А вот редкие выстрелы в самом городе говорили о несомненной победе. В противном случае они бы давно переросли в яростную перестрелку.

Так, может, и в гавани?.. Люди есть люди. Что на берегу, что на корабле. Одно дело – долгожданный бой, и совсем другое – неожиданное нападение. Человек расслабленно отдыхает, ни к чему не готов, а ему вдруг ни с того ни с сего предлагают на выбор жить или бороться за жизнь. В борьбе же можно и выиграть, и проиграть. В казармах, к примеру, предпочли выбрать жизнь…

– А ведь, кажется, получилось, – убежденно вымолвил Ширяев, хотя и не удержался от неопределенного «кажется».

– А ты думал? – Более простодушный Антуан, раз уверовав в таланты Командора, никаких мыслей о поражении не допускал.

Его ответ подействовал на Ширяева не хуже победного донесения.

– Получилось! – громко, так что перепугались испанцы, выкрикнул Григорий и в порыве чувств выстрелил в потолок.

– Получилось!!!

35

Флейшман. Добыча

Я первый раз в жизни командовал кем-то. Именно командовал, а не руководил, как в тех, прежних, временах. Причем сразу эскадрой из девяти вымпелов.

Как я и предполагал, хорошего в том было мало. Еще сразу после совета, наедине с Командором, я предложил заменить меня кем-либо другим и услышал короткий ответ:

– Некем, Юра. Сорокин мне нужен на берегу. Доверять чужим не хочется. Валера, боюсь, не потянет. Остаешься ты.

– Я тоже не потяну.

– А куда ты денешься? Да и откуда ты откопал такое поганое слово: «не смогу»? Есть слово «надо». Других после отдачи приказа не бывает.

Вот так я и стал временным адмиралом.

Что мне сразу помогло – авторитет Командора. Раз Кабанов сам назначил меня, значит, никого лучше быть не может. Это было мнение тех, кто уже ходил под Веселым Кабаном. Те, кто делал подобный вояж впервые, вынуждены были принять данный шаг на веру.

Пришлось постараться. Сил в себе я не чувствовал, но Сергей прав: кто, если не я?

Высадка прошла успешно. Потом Кузьмин признался: если бы не спасалки с «Некрасова» – купаться бы десанту в море. На весельной шлюпке подойти к такому берегу нечего было и думать. Да и на наших, герметичных, моторных, стоило таких трудов, что у Кузьмина после этого долго дрожали руки.

Дальнейшее было относительно проще. Пасмурной ночью без всяких ориентиров Валера умудрился не только точно вывести нас к цели, но и подгадать время.

С первыми проблесками света мы подходили ко входу в длинную бухту, которую правильнее было бы назвать заливом.

Радио уже сообщило нам о благополучном захвате города и галионов. Золота на последних было столько, что это с лихвой окупало любые трудности, которые могли бы выпасть на нашу долю.

Но город городом, а форты по-прежнему преграждали наш путь. Сверх того, их гарнизоны вполне могли напасть на Картахену, попробовать отбить ее и тем намного затруднить столь блестяще начатую операцию.

К счастью, хваленое европейское благоразумие взяло верх. Комендант города граф Уньес де Лас Риос после убедительной беседы с Командором выслал на форты посланцев с коротким распоряжением о сдаче. Нам даже не пришлось стрелять. Вместо орудийного салюта от первого форта отвалила шлюпка, и сидящий в ней офицер вежливо сообщил, что, выполняя приказ графа, гарнизон покидает форт.

Вся церемония прошла в лучших традициях галантного века. На правах временного командующего эскадрой я, в богатом камзоле, при большой живописно одетой свите со всех кораблей, занял место у выхода из форта.

Первым показался громадный обоз коменданта и господ офицеров. Нагруженные мулы в сопровождении слуг и невольников прошли мимо нас, поднимая пыль, и лишь когда она улеглась, наступил черед гарнизона.

Во главе на породистом скакуне ехал сам комендант. Согбенный, высушенный климатом и возрастом, выглядевший на все свои семь десятков лет, он уже мало походил на бравого вояку. Разве что на старика отца из какой-нибудь испанской пьесы.

Поравнявшись со мной, комендант вежливо отдал честь, и я приветственно взмахнул шляпой в ответ.

Следом прошествовали прочие офицеры, а уж затем стройной колонной с оружием в руках солдаты, которым так и не довелось в этот раз повоевать. Да они наверняка и не хотели. Было бы во имя чего, а просто так…

Мы даже не стали брать их в плен. Выкуп с них не взять, везти на Гаити незачем, орденов нам все равно никто не повесит. Так пусть идут на все четыре стороны, лишь бы не путались под ногами.

Остальные форты лишили нас даже этого зрелища. К нашему подходу они были пусты, и оставалось только занять их небольшими гарнизонами на всякий случай.

Картахена являла приятное глазу зрелище. Над какой-то башней гордо развевалось черное знамя с кабаньей головой, такие же знамена колыхались над замершими в бухте галионами. В самом городе не было ни трупов, ни каких-либо следов боя. Разве что вид у горожан был несколько пришибленный, да по вполне понятным причинам не видно было дам.

Мы вошли в город парадом. Сам я равнодушен к армейским церемониям, но флибустьеры восприняли эту идею с энтузиазмом. Ну прямо как дети.

Били барабаны, и под их раскатистые удары разодетые во все самое лучшее пираты маршировали почетче заправских солдат. Впереди шел я с капитанами, и только наша группа несколько портила четкость строя.

Но всех превзошел Командор. Он встретил нас на взятом из чьих-то конюшен белом коне. Весь в черном бархате, с массивной золотой цепью на груди, эффектный, с гордо выпрямленной спиной, словно командовал не разбойниками, а регулярной армией. Показалось или нет, но из окон домов за ним наблюдали женские и девичьи глаза. Когда еще увидишь блестящего победоносного кабальеро!

При нашем прохождении Командор лихо выдернул из ножен шпагу, высоко вскинул ее, да так и застыл в несколько картинной позе.

Шагавшие пираты восторженно взревели. Перед ними был Вождь, и они были готовы следовать за ним куда угодно. Хоть в рай, хоть в ад.

Походить действительно пришлось. Мы двигались по городу кругами, дабы у жителей сложилось представление о нашей многочисленности, и в конце мне это стало даже как-то надоедать.

Зря. На смену краткому празднику сразу пришли будни. Весь вечер наши оценщики прикидывали размер добычи, затем последовала неизменная сцена дележа и перегрузка захваченного золота с галионов на наши корабли.

Прошлую ночь не спал никто, но и в эту почти никто не уснул. Доля каждого была такой, что поневоле лихорадила воображение. Хотелось побыстрее покинуть Картахену, вернуться в родной порт и там уже кутнуть как следует, дабы разговоры о кутеже еще долго гуляли по всем островам Архипелага.

А утром, как всегда, показалось: мало! Перед нами лежал процветающий город, и просто уйти из него не позволяло пиратское достоинство.

В принципе, жители понимали наши чувства. Они даже готовы были пойти нам навстречу, только не в том размере, который назначил Командор.

Об этом нам поведали к вечеру лучшие люди города, пришедшие целой делегацией. Речи их звучали почтительно, а заявление о том, что сумма будет меньшей, – даже с сожалением. Мол, все понимаем, с радостью пошли бы навстречу, да только народец мы бедный, и сами перебиваемся с хлеба на квас, хотя и на золотой посуде.

– Я думаю, торг здесь не уместен, – процитировал Кису Воробьянинова Командор и уже от себя добавил: – Срок до завтрашнего вечера. Больше ждать мы не будем.

Люди не умеют ценить чужой доброты. Старые флибустьеры частенько вспоминали, как под пытками пленные с готовностью вспоминали о всех своих заначках да еще сожалели, что мало припрятали на черный день.

Здесь же никто не раскладывал любовно щипцы, не нагревал железо, не разводил костры…

Короче, к вечеру сумма собрана не была. Командор дал отсрочку, но и спустя сутки память жителей продолжала спать беспробудным сном. Никто не бесчестил их жен и дочерей, не вытягивал из них клещами каждое слово, а без этого отдавать свое казалось глупым, нечестным.

Наши старики стали в открытую говорить о возвращении к проверенным методам. Мол, если очень просят, то почему не тряхнуть стариной? И нам хорошо, и местным приятно.

Доставлять жителям приятное Командор не захотел. Идти у них на поводу – тем более.

– До завтрашнего утра. Иначе… – Это были его последние слова депутации в этот день.

На следующий пришлось говорить опять.

Всей суммы так и не было. Командор слишком привык, чтобы его приказания исполнялись точно и в срок, и едва не вышел из себя при виде подобной недисциплинированности.

Несколько слов окружающим, и вся делегация в полном составе оказалась запертой в самом большом костеле. Здание было большим, люди терялись в нем, им могло стать страшно, и Командор приказал доставить туда же всех, кто мог быть состоятельным.

В отличие от горожан пиратская вольница приказания своего главаря выполняла безоговорочно и мгновенно. Облава была быстрой. Конечно, не обошлось без ошибок. Кого-то взяли не того, кого-то пропустили, но храм наполнили так, как он не был наполнен даже по религиозным праздникам, несмотря на традиционно крепкую испанскую веру.

– Роли запомнили? – спросил нас Командор.

С ним собрались все свои. Если не бывшие современники, то хотя бы ветераны наших походов. Вооруженные с головы до ног, с видом профессиональных головорезов.

– Вперед!

Командор вошел в храм в голове нашей процессии. Вид у него был неумолимый, словно у судьбы.

Гул голосов умолк без всякого предупреждения. Жители повернулись к нам, пытаясь по выражениям наших лиц прочитать грядущий удел.

– Я вам давал время? – не здороваясь, громогласно осведомился Командор.

Аркаша перевел его вопрос на испанский.

Ответом было молчание, которое, как известно, обозначает согласие, только без слов.

– Так какого черта?! – помянул нечистого Командор.

На этот раз по толпе пробежал возмущенный гул. Не сильный, все-таки завоеватель вправе диктовать свои правила, но… Говорить такое в храме…

– Тогда вот вам последний срок. Деньги должны быть у меня до полудня. В противном случае я возьму их вашими жизнями. А чтобы не думали, что я шучу, взять этих!

Кабанов указал на стоявших к нему ближе всех идальго. Пираты с готовностью подхватили бедолаг. Те даже не сопротивлялись, не то ничего еще не поняв, не то положившись целиком на волю Божью.

Но в данный момент играла роль лишь воля Командора.

– Этих пятерых вывести наружу и расстрелять! – отчеканил Кабанов.

В служебном рвении взятых оказалось восемь. Пришлось троих отпустить. Один из отпущенных, полный, уже в летах, от милости судьбы ослабел и медленно сполз на холодный пол.

Обреченных выволокли вон. И тут налицо была та же покорность. Драться идальго не пытались, только ноги слушались не всех, и кое-кого пришлось волочь.

Прошло несколько томительных минут, а затем снаружи раздался нестройный залп.

– Кто желает быть следующим? – грозно спросил Командор, выбирая глазами очередную жертву.

Благородные господа очень быстро стали лишаться своего благородства. Они потеряли гордую осанку, разворот плеч, как-то сжались, словно таким образом могли превратиться в невидимок.

В храм с грозным и возбужденным видом вернулись ушедшие перед тем пираты.

– Готовы! – громко оповестил Антуан и захохотал.

В его хохоте многим из присутствующих послышался хохот сатаны.

Меня эта комедия тоже веселила, однако я постарался сдержаться и максимально сурово взирать на толпу.

– Так будет каждые полчаса до тех пор, пока я не получу положенного. Если хотите, можете тянуть с выкупом хоть до послезавтрашнего вечера. На дольше вас не хватит. А чтобы лучше осознали, взять еще пятерых!

По иронии судьбы, пожилой идальго был схвачен во второй раз. Бывают же люди, которых жизнь ничему не учит! Ему бы после первого уйти вглубь, не попадаться на глаза! А так… ноги вновь перестали держать благородного мужика, и ребятам пришлось волочить его, словно куль.

Сосед пожилого, наоборот, проявил неожиданную прыть. Увидев приближающихся к нему пиратов, он бросился в толпу, попытался ввинтиться в нее, скрыться: ведь какая нам разница, с кого именно начинать?

Разницы не было никакой. Только очень уж развеселило нас это бегство, и флибустьеры с гиканьем устремились вдогонку.

В отличие от беглеца перед пиратами толпа расступалась, и поймать несчастного не составило никакого труда.

Потом несколько минут ожидания – и очередной залп.

На этот раз объявившийся Антуан говорить ничего не стал, но его недобрая ухмылка напугала собравшихся больше любых слов.

– Может, еще? – как и было условлено, предложил я.

– Пока хватит. Еще успеем пострелять. – Командор достал корабельные песочные часы и поставил их неподалеку. – Время уже пошло. Кстати, у нас же есть люди, у которых стрельба не клеится. Вот пусть они и потренируются.

Две последние фразы Аркаша не переводил, однако в толпе нашлось достаточно понимающих французский язык, и они немедленно поделились планами нашей боевой подготовки.

Содействовать повышению нашей выучки идальго почему-то не захотели. Более того, решили всячески вредить врагу. Соответствующие распоряжения – и слуги ринулись по местам обитания с такой скоростью, словно твердо решили побить все рекорды по бегу.

Командор трижды переворачивал часы. Каждый раз Антуан со своими помощниками выволакивал из толпы очередную группу и выводил ее прочь.

Перевернуть часы в четвертый раз Кабанову не пришлось. До полудня было еще далеко, когда выкуп был собран. В полном объеме и без лишних проволочек.

– Значит, можете, когда хотите, – подытожил Командор и повернулся к нам: – Пошли. Здесь нам делать больше нечего. Утром отплываем. Но если кто из экипажей желает, может послушать мессу.

Таковых не нашлось. На каждом корабле была Библия, но этим в основном и исчерпывались отношения пиратов с Богом.

Не считая, конечно, пылких молитв во время наиболее крепких штормов.

Да и неудобно было оставаться в храме, где столько народа смотрели на нас, словно на провозвестников Страшного суда. Костелов в Картахене хватало.

Может, это несколько кощунственно, но Командор не удержался от еще одного, последнего, объявления:

– Уважаемые хозяева! Пользуясь случаем от лица флибустьеров благодарю вас за гостеприимство и его денежное выражение. Надеюсь, вы не оставите в беде семьи покойников.

Он сделал краткую паузу и торжественно произнес:

– Приведите трупы!

Выражение лиц горожан не поддавалось никакому описанию. Прежде они решили, что ослышались, затем – что Командор овладел каким-нибудь способом зомбировать мертвецов, заставлять их передвигаться после смерти.

Но двадцать пять человек на покойников отнюдь не походили. Ни следов пуль, даже цвет лиц полностью соответствовал живым. Разве что давешний пожилой толстячок едва стоял на ногах, и два благородных дона были вынуждены поддерживать его с обеих сторон.

Да и с чего им походить на покойников, когда их просто прятали в ближайшем доме, после чего спокойно стреляли в воздух?

Эх, надо было с жителей за растраченный порох деньги содрать! По тройному тарифу…

36

Ярцев. Эскадра

Всю вторую половину дня шла лихорадочная подготовка к плаванию. Только незнающие люди думают, будто это так просто: снялся с якоря, да и все. На деле у команды столько всевозможных дел и забот, что некогда продохнуть.

Суета стихла лишь ночью. Все было готово, однако сплошная тьма уже не позволяла проделать долгий путь к выходу в море.

Тронулись в предутренней мгле при дополнительном освещении горящих галионов. Пока же прошли длинную бухту, окончательно посветлело.

На небо, впервые за последние дни, выглянуло солнце. Лучше бы и не выглядывало.

В его лучах на ослепительной глади моря четко белели паруса. Четыре, семь, девять, семнадцать… Семнадцать британских кораблей, среди которых было четыре линейных мастодонта, наглухо отрезали путь к свободе.

Превосходство пришельцев было столь велико, что в сердца самых бесстрашных поневоле стал закрадываться страх. Жаль было не только себя, каждый из флибустьеров знал, что от судьбы не уйдешь, жаль было завоеванной добычи, которая теперь достанется шакалам.

– Что будем делать?

Вопрос родился у всех, и каждый лихорадочно принялся искать выход.

О сдаче не могло быть и речи. Англичане в лучшем случае отправят всех на плантации, в худшем – перевешают, словно собак.

Или не перевешают? Перехваченная добыча сделает сердца мягче, а из любого рабства можно бежать…

Но отдать честно завоеванное… Тогда лучше смерть!

– Был бы штиль! Использовали бы, блин, спасалки как буксиры! – невольно вырвалось у Ярцева.

Они стояли на квартердеке «Вепря». Он, Командор, Флейшман, Сорокин, Ширяев. Ждали прибытия остальных капитанов.

– Все равно не вышло бы. Кораблей слишком много, – покачал головой Командор.

Лицо Кабанова было невозмутимым. И трубку он курил спокойно, словно ничего особенного не произошло.

– Пат. В бухту они войти не рискнут, а нам отсюда не выбраться, – усмехнулся Сорокин. – Зато сможем наладить такую оборону! По ночам будем потихоньку избавляться от англичан. Опыт у нас есть. Глядишь, всех и перетопим.

– Вопрос тогда в другом. Что будет происходить быстрее? Мы топить корабли, или им приходить помощь? Боюсь, что последнее, – покачал головой Командор. – Нет, действовать надо сразу, не давая опомниться.

На него посмотрели спокойно. Раз надо, значит, надо.

– Блин! Ветер неблагоприятный! – буркнул Ярцев.

Страха шкипер не испытывал. Отбоялся в свое время. Хватит! Да и англичане благоразумно держались вдалеке, отнюдь не пытаясь лезть на рожон.

– Еще не вечер, – спокойно заметил Командор.

Все невольно улыбнулись, вспомнив известную песню.

– Командор! Люди к бою готовы! Настроение бодрое. Ожидают лишь приказаний. – Гранье поднялся на квартердек, собранный, деловитый.

– Это хорошо. Посмотрим, что на остальных кораблях.

В экипажах «Вепря» и «Лани» Командор был уверен. Люди проделали с ним не один поход. Они верили в своего предводителя, он же – в них.

На остальных кораблях дела обстояли похуже. Об этом в один голос поведали прибывшие капитаны. Предыдущий успех породил эйфорию, однако вид караулящей выход эскадры был настолько грозен, что многие начали сомневаться, удастся ли выбраться живыми.