Проктология Счастья. Путеводитель Дурака по внутреннему пространству Счастья Курлов Григорий

Процедура ЧЕТВЕРТАя,

н е

о ч е н ь

п р и я т н а я

Внешние точки опоры, или цивилизация некрофилов

Когда Текэй после двадцати лет упорного изучения духовных наук взглянул на мир, он утратил все прежнее понимание Дзэн и просто сказал:

— Как я ошибался. Как я ошибался. Подними штору и посмотри на мир. Если кто-нибудь меня сейчас спросит, какой философии я придерживаюсь, я немедленно дам ему в зубы...

Дайсэцу Судзуки. «Основы Дзэн-буддизма»

— А я догоню и добавлю! — восторженно хохочет Дурак.

— Хочешь найти истину? — смеется он. — Ищи ложь.

Поисками лжи мы и займемся в этой процедуре. Исследуем свое Счастье на присутствие в нем инородных образований. И начнем это исследование с блицанализа только что прозвучавшего.

Как вы полагаете, могут ли присутствовать в вашем Счастье инородные тела? Чужие тела? Не вами рожденные? Может ли ваше Счастье состоять из кого-то или из чьего-то чужого? А если может, то почему вы считаете, что оно ваше? А если не ваше, то чье? Чье счастье вы создаете в своей жизни? Да и ваша ли это жизнь — с чужим-то счастьем?

Согласитесь, забавные вопросы появляются у нас сразу, как только мы позволяем себе усомниться в собственной искренности. Даже представить страшно, что может случиться дальше, если, скажем, на смену нашим сомнениям придет некая убежденность. Может, и впрямь не стоит лезть туда, куда мы шагнуть вознамерились? Вы как полагаете?

— Наш человек всегда, где трудно! — ободряюще смеется Дурак. — Там, где наш человек, трудно всегда!

М-да, спасибо, дорогой, успокоил. Ну что, друзья, — туда, где трудно, чтобы не было, как всегда? Освоимся там, оглядимся — глядишь, и полегчает?

Поехали. Итак, предлагаю вспомнить то отдаленное и, вне всякого сомнения, сокровенное время, когда вас начали учить ботанике. Нет, нет — не в школе это было. И даже не в детском саду. И не накануне. А раньше, много раньше, неужели не помните? Буквально сразу, после первого вашего крика, после шлепка по попке (а может, и вместе с ним) вам начали преподавать основы этой дивной науки.

Не обращая внимания ни на удивленное гуканье, ни на возмущенные пузыри, из вас стали делать знатного мичуринца и заставили растить дерево. Причем дерево не простое (простое, оно ведь и само вырастет, дичка какая-нибудь), нет — совершенно особенное дерево, достойное вас. Именно вас.

Ну как, вспомнили? Что значит — бред? Нет, мои хорошие, бред начался позже, когда вы его все-таки взрастили, свое деревце. Когда затвердел ствол на нем, когда кора пошла трещинами да обзавелась жучками с личинками, когда распахнулась-раскинулась крона его, цепко впившись ветками в небо и жадно требуя плодов себе. Неужто и впрямь не помните? Ладно, так и быть, напомню.

Каждый человек приходит в этот мир, чтобы вырастить дерево. Насчет сына и дома не знаю, не уверен, но насчет дерева — совершенно точно. Ибо древо это — его Жизнь. А раз Жизнь — сама суть такого дерева, то и дерево, само собой, должно быть живым. Только не тут-то было...

Само собой дерево жизни и впрямь всегда становится живым, но когда к этому делу прикладывает руки человек, мичуринец-воспитатель, который точно знает, каким именно живым должно быть это дерево, который не хочет ждать милости от природы, ибо природе этой он не верит и давно ее боится... Вот тогда-то и начинается самое забавное. Мягко говоря.

Человек привык бережно и с любовью относиться к миру, в котором он живет... Помните? Именно в этом нас уверяли и этому учили в младших классах. А потом рассказывали, как такая любовь должна проявляться у человека культурного, то бишь— у нас с вами. Культурный человек просто обязан окультурить пространство своего существования. То есть привести его дикую стихийную неорганизованность в полное соответствие своим запросам и правилам.

Лес необходимо проредить и сделать парком, траву подстричь и превратить в газон, зверей приручить и объяснить им, что есть друга дружку нехорошо, рекам указать правильные направления течения, тайфунам — оптимальные пути следования, цунами — приоритетные места выплескивания.

А человеку... О, в отношении его, родимого, придумок и задумок гораздо больше. Тут есть где развернуться, причем совершенно безнаказанно, ведь, в отличие от тупой к обучению и достаточно мстительной стихии, здесь полное понимание высоких целей и абсолютное, беспрекословное сотрудничество. Еще бы, ведь потому-то мы и люди, оттого и звучим гордо...

Но не будем забегать вперед, об этом нам еще долгий разговор предстоит. А пока еще немного поговорим о ботанике. В чем особенность того дерева, которое нам предлагается для взращивания? В чем проявлена его «окультуренность»? И почему, в конце концов, это плохо?

Сразу хочу сказать (еще раз хочу отметить) — про «плохо» никто не говорит вообще, речь идет исключительно о естественности, принципы которой были подробно рассмотрены в предыдущей процедуре. А вот что выбирать (и делать хорошим), что отвергать (превращая в плохое) — решать исключительно вам.

Итак, дерево социумное, калированное. Его структура: ствол — жизненная позиция; ветки — цели, подлежащие достижению; плоды — радость от достигнутого.

То есть речь идет о стандартной схеме существования. Я думаю, многие в ней сразу же узнали себя и, возможно, даже успели пожать плечами, дескать, — ну и что? Разве можно как-то по другому? Без постановки целей, без жизненной позиции? Без плодов радости — таких желанных, хоть и труднодостижимых?

Кто знает, кто знает... Ключевым в таких сомнениях (возражениях?) является слово «можно». Разве можно, разве допустимо, разве позволительно... Вы пока поковыряйтесь в этих крайне неслучайных особенностях нашей речи, а я продолжу свой дурацкий трактат о не менее дурацкой ботанике.

Предлагаю вам еще одну схему возможного пребывания в этом мире, прошу любить и жаловать— дерево дикое, неокультуренное, стихийное. Его структура: ствол — радость жизни; ветки — форма реализации этой радости, форма игры; плоды— ...см. ствол.

Да, с плодами в привычном понимании тут заминочка выходит. Какие плоды могут быть у радости? Радость. И еще раз радость. И еще раз — она же. А что другое? Достижения, открытия, изобретения, подвиги и рекорды? Все это — см. ветки. Это всего лишь форма игры, если хотите — самовыражения и не более. Произведения музыкального, литературного, изобразительного характера? Все это— см. ветки. Может, это само Счастье? В таком случае — см. ствол и ветки.

Вот такое интересное деревце получается, явно «не от мира сего» — с ног до головы декоративное, плоды не дающее, само для себя плодом являющееся.

С таким явлением социум еще не сталкивался, в мире человека (в мире ментала и здравого смысла) так не бывает. Так не должно быть! Иначе все перевернется с ног на голову. Иначе вся логика пойдет к чертовой матери! Как тогда жить, на что равняться?

Где это видано, чтобы плодом был не результат роста ветки, а сам рост? Более того — сама ветка и даже само дерево? Этак мы договоримся, что важен не итог пути, а сам путь. Не то, зачем ты подметаешь двор, а то, что ты его подметаешь. Более того— что важна сама возможность пути (сама возможность подметания) и все, что с ней связано, в том числе все препятствия (в том числе мусор). Что наградой является не то, куда ты пришел, и не то, что у тебя получилось, а сам процесс «прихода» и «получания», по сути — делания. Причем со всеми его составляющими — со всеми сложностями и проблемами. Вот, чувствуете? — похоже, что договорились, проблемы у нас уже стали наградой. Куда дальше...

Что мы сейчас пытаемся сделать? Мы пробуем сопоставить два дерева, две схемы бытия, две формы существования — естественную и откровенно навязанную, придуманную, и делаем это для того, чтобы отследить их в себе и отыскать себя в них. Для того чтобы разобраться в механизмах (причину мы вроде бы уже выяснили), которые определяют качество нашей жизни. Качество нашего Счастья.

Вернемся к первому дереву, такому привычному, понятному и якобы плодоносящему. Еще раз всмотримся в его структуру. Основа этой структуры, ее ствол — жизненная позиция человека. Что это такое, из чего она складывается и откуда берется?

Жизненная позиция — это внутренняя ментальная ориентация, направленная на реализацию представлений о мире. Этакая совокупность смыслов, требующая своего воплощения. Причем внешне вы можете даже ничего не делать — она все равно реализуется оценкой такого «ничегонеделания». То есть — жизненная позиция проявляет себя как система отношений с миром (и прежде всего — с самим собой), как способ реагирования на него.

Сформирована и определена она тем самым пресловутым «знанием», которое человек получает в процессе своего воспитания и обучения, в процессе социализации. Само собой знанию этому изо всех сил придается статус объективности и «единственновозможности». Это правильное знание, которое определено правильными законами, в соответствии с которым необходимо выстраивать свою жизнь, делая ее столь же правильной и обретая в награду не менее правильное счастье.

Правильность — это и есть та прививка, которую сделали некогда дикому и неокультуренному древу нашей Жизни, требуя от него плодов формы — исключительно понятной и приятственной, вкуса — гладкого да сладкого, цветения — строго в срок, урожайности — предсказанной и планооблагаемой.

— Какой беспросветный оптимизм! — восхищенно цокает языком Дурак.

Такое дерево теперь и в оранжерею поместить — себя не обидишь, и соседу показать не стыдно, да и диссертацию на нем защитить не одну можно. А уж о том, сколько денег приносит передача опыта такой культивации счастья! — я просто скромно помалкиваю...

Каждому из нас делают прививку правильности в самом раннем детстве, более того — такие прививки нам делали и делают неоднократно, по любому поводу и при каждом удобном случае. Называя это гордо — воспитанием и обучением. И мы себя потом столь же гордо называем обученно-образованными и окультуренно-воспитанными, даже не задумываясь о сути того, чем гордимся.

— Воспитание, — смеется Дурак, — это то, что заставляет человека потерять себя и подсовывает ему другого.

— Это чужой бред, — хохочет он, — в который ты превращаешь свою жизнь.

А образование, добавим мы, — это то, что подселяет в нас умные мысли других, причем делает это столь качественно, что мысли эти постепенно становятся нашими. Именно из них мы затем создаем в своей жизни чужие проблемы (присваивая их себе), пытаемся жить не своими желаниями (честно исходя собственной слюной), влюбляемся в навязанных нам наших избранниц и, в конечном счете, умираем не своей смертью.

— Просто кошмар какой-то! — с ужасом в голосе смеется Дурак. — Прямо волосы в жилах стынут!

Каждое введенное в нас понятие — это своего рода точка опоры, опираясь на которую, нам предлагается существовать. Понятия эти чужие, рожденные вне нас, по сути — внешние, а значит, и точки опоры, которые нам предлагают, находятся вне нас, это всегда внешние точки опоры.

Внешние точки опоры — это система чужих взглядов, мнений, рекомендаций, это вся совокупность социумного обучения, в соответствии с которой нам предлагается жить и на которую нас вынуждают опереться.

И на первый взгляд плохого в этом нет ничего. Действительно, каждая внешняя точка опоры— это ориентир, помогающий существовать в мире человека, в пространстве его понятий. Как без них стать полноценной социумной единицей подрастающему ребенку? Для того чтобы он не остался беспомощным «маугли», такие ориентиры ему просто необходимы.

Действительно... Если бы не одно «но» — у человека неизбежно возникает мощная зависимость от таких точек, а по сути — от всего внешнего. Он постепенно, но неуклонно становится внешнезависимым, теряя себя и забывая о своей глубинной природе, о тех поистине фантастических возможностях, с которыми приходит в этот мир изначально.

Теперь любая попытка отойти от внешних точек, то есть сделать что-то вопреки понятиям, из которых они состоят, вызывает страх и чувство беспомощности. В сознании человека формируется некая «понятийная зона», за пределы которой он не может позволить себе выйти. То есть — выйти он может! Но позволить себе это — нет.

— Конечно, — смеется Дурак, — жить в пустыне можно только возле источника. Но жить можно не только в пустыне возле источника!

Человека, пришедшего в мир, можно уподобить пирамиде — образованию предельно устойчивому и не нуждающемуся во внешних подпорках. Но что делает с этой пирамидой мир ментала, пространство смысла? Человека словно опрокидывают вверх ногами, извращая его божественную природу, лишая мощного природного основания, уверяя его в собственной ничтожности и уязвимости.

Опрокинутая пирамида — что может быть более неустойчивого и нуждающегося во внешней помощи, в дополнительных подпорках, дабы ей не упасть и не превратиться в простую глыбу? И что может быть более коварного, лживого и настолько извращающего природу человека...

Проявляясь в мире, человек сохраняет с ним полную и неразрывную связь через канал ощущений — это и есть то основание пирамиды, которое должно придать ему предельную устойчивость, надежность и уверенность. Человек приходит в мир как его хозяин — попробуй-ка его сейчас опрокинуть!

Но ментал даже не пытается это делать, ему нет нужды надрываться и переворачивать пирамиду — он просто формирует ее опрокинутой изначально. Он всего лишь подменяет канал ощущений — то, что составляет основание пирамиды, — и подменяет его собой.

Умение ощущать Мир, воспринимать Бога, принимать Знание этого мира подменяется необходимостью «думанья» об этом всем, придумывания этого всего, веры во все это. Ментал, используя социум и его обучение, уверяет человека, что все, с чем тот пришел в мир, — это сам факт его прихода, это всего лишь его рождение, это предельно хрупкая и крайне ненадежная штука под названием жизнь.

Это якобы и есть та единственная точка опоры, которая присуща человеку в соответствии с его случайной и неустойчивой природой. Дескать, такая вот он пирамида, изначально расположенная вершиной вниз, а потому крайне нуждающаяся в огромном количестве дополнительных подпорок, дабы не опрокинуться бесславно и окончательно.

И таковые подпорки — внешние точки опоры — ему предлагаются щедро и во множестве. И человек их принимает с радостью и благодарностью, ощущая себя с каждой новой точкой опоры все более надежно и устойчиво. Все более убежденно в своем счастье и уверенно. До определенного момента...

У каждого он наступает в присущее именно ему время, но наступает непременно. Момент истинной осознанности, когда мы вдруг понимаем реальную ценность нашей убежденности в своем счастье и начинаем даже догадываться, кто именно нас в ней убедил. Когда мы прозреваем коварную суть внушенной нам уверенности и видим, верой во что она была сформирована.

Что является основанием пирамиды ментального человека, что заложено в основе внешних точек опоры? Система понятий. Это именно то, из чего соткан ствол «мичуринского дерева жизни», из чего складывается жизненная позиция социумного человека.

Человеку же свободному и «неокультуренному», черпающему знание не из отрыжки чужих понятий, а напрямую — из интуитивного канала ощущений, жизненная позиция не нужна. Ибо такая позиция сформирована ментальным смыслом, а значит, всегда определена, то есть имеет свои пределы, неизбежный набор запретов и «невозможностей».

Человек, живущий в соответствии со своими внутренними позывами, никогда и ничем не ограничен, в его пространстве нет запретов и невозможностей. Его поступки смотивированы лишь степенью внутреннего комфорта, уровнем радости, которую он может от них получить. Помните «Танец Дурака»? Помните «движение в сторону комфорта»? Это и есть ствол древа Жизни свободного человека, основание его пирамиды.

Такая свобода и стихийная неуправляемость очень мало устраивает ментал. Поэтому он изо всех сил мешает человеку «внутренне повзрослеть», проснуться в ощущениях и вернуть естественную ориентацию своей сущностной пирамиды. Для этого он подсовывает ему насквозь ложные представления о его ущербности, немощности и потребности во внешней помощи.

— Правду говорят только для того, чтобы лгать, — смеется Дурак. — И чем больше ее предлагают, тем меньше она правда.

По сути, ментал крадет человека у него самого, подсовывая взамен его уродливую копию, его социумное «Я». Наше «Я», то есть представление о самом себе, как раз и является совокупностью внешних точек опоры. У «Я» нет внутреннего стержня, только внешние подпорки. Оно сплошь состоит из понятий, из необходимости соответствовать этим понятиям и из неизбежной ущербности, возникающей из-за невозможности им следовать качественно.

«Лысые дураки! Являясь великими мужами, вы не доверяете тому, кто есть в вашем собственном доме, и устремляетесь искать вовне себя, создавая себе преграды из чужих слов и изречений людей древности; опираясь на инь, полагаетесь на ян и не можете обрести собственное постижение» (Линь-цзы).

* * *

Откуда вообще берутся внешние точки опоры? Вспомним Станислава Ежи Леца: «Ошибка становится ошибкой, когда рождается как истина». Вэтом афоризме суть всех наших проблем.

Человеческое пространство — это пространство истин, это мир, сотканный из ментальных определений мира. Эти истины нам и предлагаются в виде внешних точек опоры. Но уже понятно (надеюсь), что любая истина — это ложь, это ошибка, это ограничение. Что любое понятие — это замершее и начавшее умирать Время, это плененная энергия. Помните? Этим и определена заботливая «гуманитарная помощь» ментала.

Нам предлагают опереться на то, что умерло уже в самый момент своего рождения, что давно начало разлагаться и инфицировать все вокруг. В нас формируют привязки к тому, что нежизнеспособно изначально и делает столь же нежизнеспособным все, попадающее от него в зависимость. И мы охотно в такую зависимость влезаем, более того — мы к ней изо всех сил стремимся и чувствуем себя глубоко несчастными, когда ее лишаемся.

Такой вот черный юмор человеческого пространства, понимать который просто не хочется.

— А я его так лучше всех не понимаю, — искренне признается Дурак.

Не хочется, а надо. Напомню, мы с вами здесь проктологией занимаемся, хотите, чтобы у вашего Счастья там все в порядке было? Тогда вперед, позволим себе погрузиться в ее глубины еще больше, поверьте, это далеко не предел.

Итак, друзья, похоже, вы уже нисколько не сомневаетесь, что жизнь — штука прекрасная и удивительная? Главное — вовремя и правильно подобрать антидепрессант. Согласны? И все у вас будет о’кей. И все будет как всегда.

— Кто тебе сказал, — хохочет Дурак, — что жизнь — это то, что у тебя? Жизнь — это то, что тебя.

Окультуренный мир социума изо всех сил наносит нам пользу и причиняет добро. И делает это столь талантливо и изысканно, что до последнего вздоха мы остаемся ему благодарны за оказанное внимание.

Нам кажется, что мир устроен разумно только потому, что разуму мы учились у этого мира, — сказал кто-то и попал в самую точку. Нам кажется, что наша жизнь благополучна лишь до тех пор, пока мы не позволим себе взглянуть на нее со стороны. Взглянуть со стороны на себя... И сразу в памяти всплывает замечание все того же бессмертного Ежи Леца: «А может, мы только чье-то воспоминание?» Я даже знаю, чье. Может, и вы догадываетесь?

Догадывайтесь. А я пока продолжу процедуру «взглядывания», поверьте, у вас еще есть на что посмотреть, мои ненаглядные.

В моей детской памяти живет один смешной и вызывающе нелепый стишок-лимерик. Похоже, самое время его оттуда извлечь, вряд ли там сыщется что-то более уместное для текущего момента.

Жил один человек в Браззавиле,

Которого все постоянно ловили.

Он очень сердился и даже не брился,

Но все же послушно ловился,

Когда его очень просили.

Вам никого не напоминает этот преисполненный сочувствия к чужим проблемам персонаж? Вряд ли нам хочется быть пойманными, но если нас долго просить... Причем правильными словами и с нужными интонациями... Да мы тогда не только поймать себя позволим, мы сами себя выловим, по заморским рецептам приготовим и на блюде с зеленым горошком подадим. Главное — попросить правильно. Главное — нужные кнопочки в нас отыскать.

Не переживайте, отыскали. Причем не только отыскали, но давно и активно на них нажимают, наяривают, словно на гармошке. Каждая внешняя точка опоры — это одновременно кнопка, которой мы полностью подчинены. Их очень много в нас, этих кнопок (легион — имя им!), а главное — они совершенно невидимы и почти неосязаемы. Хотите пощупать одну такую? Пожалуйста.

Бог сказал человеку: «Ты свободен». Дьявол сказал: «Ты должен быть свободен!» Ну, как — ощутили разницу? Я очень надеюсь, что да. Имейте в виду, Дьявол всегда говорит одинаковые с Богом слова, только интонации у него иные. Но как раз интонации — это то, что менталу недоступно, интонации находятся в исключительном ведомстве опальных ощущений.

Именно поэтому ментальное царство, социумное пространство столь изобильно ложью — качественно воспитанный и всесторонне окультуренный человек к живым ощущениям глух и просто не в состоянии эту ложь заметить. А она есть. А она правит его миром. И цинично кормится самим человеком.

Разнообразие кнопок, которыми нами управляют, просто поражает. Мы ими напичканы под самую завязку. Каждая, словно клавиша рояля, может извлечь из нас нужную социуму-управителю ноту — заставить испытать определенное состояние, сказать заданное слово, совершить самый невероятный поступок. Есть в нас клавиши минорные, есть мажорные, но все они суть одно — кнопки, с помощью которых нами манипулируют.

Каждая такая кнопка соответствует определенному понятию. Каждое понятие — это внешняя точка опоры. Каждая внешняя точка опоры призвана помочь человеку в его нелегком существовании. Чувствуете, как изобретательно спеленал нас по рукам и ногам ментал?

В морском деле есть одна замысловатая наука, изучающая веревочные сочленения — морские узлы. Присмотримся и мы повнимательнее к тем путам понятий, которыми связал нашу свободу ментал, исследуем наши «ментальные узлы». Морские узлы учатся завязывать, а мы попробуем собрать исход­ные данные для их последующего развязывания.

Иллюзия объективности и познаваемости (якобы познанности) внешнего мира создает в пространстве человека понятие нормы. Норма — это совокупность точек зрения, каждая из которых — все та же внешняя точка опоры. Собранные воедино, они образуют своеобразный жизненный стержень, заботливо помогающий человеку удержаться на ногах, но одновременно никуда его от себя не отпускающий. (Вообще-то оболочку, но боюсь своими аналогиями вас запутать окончательно.)

Самое забавное, что ничем реальным человек к этому стержню-оболочке не привязан — всего лишь понятиями. Все теми же невинными понятиями, трансформированными в принципы, обычаи и привычки, находящими свое выражение в системах религиозных верований, во всевозможных кодексах чести и достоинствах, в надеждах, ожиданиях и прочих чаяниях светлого будущего.

Мы уже коснулись вскользь темы воспитания и образования. Вот еще один, крайне немаловажный ее аспект — необходимость соответствия привычным и общепринятым понятиям. Именно эта необходимость создает незримые нити, удерживающие человека в центре искусственно созданного для него псевдожизненного пространства.

В своей предыдущей книге «Путь к Дураку» я достаточно подробно рассмотрел особенности подобной зависимости. Напомню лишь основное из этой темы, только то, что может пригодиться нам для дальнейшего исследования.

Система воспитания и обучения создает в сознании человека своеобразную зону представлений о мире, а главное — о его возможностях в нем. Своеобразную зону комфорта, в пределах которой ему все знакомо и понятно, а оттого спокойно и уютно, хоть и не очень-то счастливо и не шибко-то здорово.

За пределами этой зоны живая жизнь со всем ее изобилием и многообразием. Но подступиться к границам зоны комфорта крайне непросто, человек при этом начинает испытывать сильный дискомфорт, у него возникает целый набор болезненных состояний, он может вполне реально организовать себе случайную травму или несчастный случай.

Когда мы приближаемся к ее границам, на каждом шагу мы видим предупреждающие надписи: «Выхода нет!» Но это наглая ложь, на самом деле там должно быть написано: «Вход строго воспрещен!»

Граница зоны — это набор запретов, нарушить которые мы просто не в состоянии из-за необоримого страха лишиться своих костылей — внешних точек опоры и остаться наедине с собой, с Миром, ссамим Богом, причем без посредников и переводчиков. Ужас-то, ужас какой!

Выйти за пределы этой зоны можно единственным способом — перестав сражаться с внешними обстоятельствами (в том числе с собой) и расширив свои внутренние рамки, то есть — изменив систему представлений и отношений с миром. Сделав прозрачной систему незыблемых понятий.

Зона комфорта в масштабе уже всего человечества превращается в описание мира, то есть в систему все тех же взглядов, понятий и ограничений, призванную подменить собой живой и непредсказуемый мир струящихся и свободных энергий. В описании мира все предсказуемо, понятно и незыблемо. Здесь ничего не струится и не течет, кроме канализации. Реки, говорите? Ну что вы, что вы — это всего лишь вопрос времени. Пахнет, конечно, немного, но ничего, из этого мы даже научились извлекать пользу — туалетная вода нынче в моде.

Структура этих зон достаточно проста, их границы — это запреты и ограничения, их ядро — вышеупомянутые зависимости, привязки и соблазны. Социум талантливо декорирует эту структуру, называя ее культурой, возводя в ранг святости и придавая ей статус неприкосновенности. Теперь это наука, религия, народная мудрость, то бишь — законы, заповеди, традиции.

И все ведь с виду правильно, полезно и справедливо... Прямо сволочью последней себя чувствуешь, занося над этой святыней свою грязную руку. Правда, замаралась-то она, как раз разгребая залежи вековой социумной лжи. Следы пресловутой проктологии на ней, в общем...

— Не плюй в колодец! — предостерегает народная мудрость.

— Э-эх! — сокрушается Дурак, оглядываясь по сторонам. — Понарыли колодцев — плюнуть некуда.

Всюду — принципы, условия, требования. И все это свято, и всему положено следовать. И всему этому следовать не получается. Не успевается просто, больно много понабралось их — законов-то природы, где найти время все выполнить? Где взять силы отыскать, не перепутать чего? Обязательно перепутаем, непременно не выполним.

Так и ходим зигзагами, обходя кладези чужих истин, оттого и чувствуем себя негожими, глубоко виноватыми и в чем-то очень сильно задолжавшими. В общем, делаем именно то, что описанию мира от нас необходимо, то, что было точнейшим образом спланировано социумом и филигранно затем реализовано менталом — ощущаем себя глубоко зависимыми от чужой оценки и мнения.

А значит, становимся предельно управляемыми и легко программируемыми. На что угодно. Лишь бы искупить, только бы оправдаться, чтоб снова стать как все. Как это, оказывается, сладко — быть как все... Сладко и спокойно... Спокойно и безопасно...

А если нам все же удалось чему-то просоответствовать? О-о!.. Тогда мы испытываем глубочайшее удовлетворение. Мы смогли, нас оценили... Мы соответствуем! И в следующий раз мы сделаем все, что в наших силах, чтобы просоответствовать снова.

— Щелкни кобылу по носу — она махнет хвостом, — делится своими наблюдениями Козьма Прутков.

И мы махнем! Даже не сомневайтесь. И оттого, что по носу — махнем, и оттого, что хвост наш признают самым хвостатым, а манеру им махать — самой манерной. Нас можно кнутом, а можно и пряником. Нас по всякому можно, если только похвалить как следует. Падок человек на хорошее, ой, падок! Да и как не упасть, если в его жизни хорошего хронически не хватает?

Надеюсь, вы не забыли, структуру какого дерева мы сейчас разбираем? Правильно, окультуренного, дерева, у которого радость — это всего лишь плоды, а когда еще они созреют. Да и созреют ли вообще... Это только у дички она, радость-то, повсюду, куда ни ткни, куда ни кинь... А у нашего-то — куда ни кинь, всюду БЛИН!..

Вот и страдаем мы без сладкого, оттого и купить нас можно с потрохами, всего лишь поставив на довольствие. Простите — у довольствия... В общем, поманив удовольствием, тем, чем мы не особо балованы.

В мире ментала удовольствие мы испытываем лишь от соответствия некому сформированному в нас стандарту, своего рода клише. И только!

— Не все, что ты хочешь, — смеется Дурак, — хочешь ты.

Неважно, что именно мы возьмем примером: еду, индустрию развлечений, спорт, даже интимные отношения, — все, абсолютно все предельно субъективно, и разными людьми, в разных культурах оценивается по-разному. Есть у всего этого только один общий критерий — привычка, традиция, норма. То есть — все та же система понятий.

И социум, сформировав в нас такую систему и поставив от нее в полную зависимость (всего лишь предложив опереться на соответствующие точки), пользуется этим теперь совершенно беззастенчиво. Мы давно стали рабами удовольствий, мы ведомы по жизни множеством соблазнов, вкусив от которых, почему-то не только не насыщаемся, а изо всех сил рвемся кусать снова. Кусать и кусать!..

Если вы вспомните лейтмотив предыдущей процедуры, то легко поймете почему. Удовольствие мы испытываем лишь в случае свободного движения энергии. Чем выше интенсивность ее динамики, тем большее удовольствие мы можем получить. Поэтому только канал ощущений, суть которого— свободная энергия, может доставить нам полное удовлетворение.

Удовольствие же от соответствия — это бледная тень истинной динамики. Да, при реализации ментальной программы в энергии тоже включается динамика, но ее интенсивность столь же искусственна, как и сама программа. Это как пообедать во сне— приятно, но малокалорийно как-то...

Вспомните финал «Книги Иова»: — ...и умер Иов, насыщенный днями. Насыщенный! А мы чаще умираем по-другому — не насыщенные ни днями, ни собой, ни другими. Уходим с последним хрипом: «В моей смерти прошу никого не оправдывать...» Такое вот удовольствие.

Но даже его оказывается достаточно, чтобы соблазном превратить нас в марионеток, а Мир, с нашей помощью, — в мертвую неподвижную глыбу.

Нет ничего плохого в удовольствии вообще (напомню девиз нашей Школы — движение в сторону комфорта), сбоить в нас начинает, когда мы пытаемся получать удовольствие исключительно от чего-то.

Вновь выбор и отрицание части Мира, дробление Счастья на составляющие. Стремление к внешним удовольствиям — это не что иное, как бегство от Счастья. Это создание в нем некомфортных и отвергаемых мест, то есть все той же проктологии.

«Пытайтесь получать удовольствие во всем, но ничего не делайте в поисках удовольствия» (Шри Ауробиндо).

Не старайтесь наполнять жизнь удовольствием, попробуйте наоборот — наполните свое удовольствие жизнью. Наполняйте жизнью даже то, что вы удовольствием не считаете, и не особо удивляйтесь, когда оно им все же станет. Счастье не может быть совокупностью чего-то, ни достижений, ни внешних точек. Это не то, что определяется количеством. Счастье — это всегда данность, целостная и единая. Оно во всем, а все — это и есть Счастье. Привыкайте.

* * *

Исследуя внешние точки опоры, мы в основном говорили о своих привязках к ним, о разрушительной сути, созданной в нас зависимости, и это полностью оправдано. Но есть у этой темы еще один немаловажный аспект, на который совершенно необходимо обратить ваше внимание.

Любая внешняя точка опоры формируется за счет подавления аналогичного качества в себе. За счет снижения вашей естественной динамики.

Сразу пример — любой нормальный человек, кто немедля, кто, подумав немного, но обязательно признается, что жить не может без любви. И прекрасно! И замечательно! Вот только — кто о чем говорит? Опыт показывает, что большинство имеет в виду не свою любовь к кому-то, а исключительно любовь к себе. Даже в тех случаях, когда нам кажется, что мы любим другого, мы, как правило, любим в нем именно любовь к себе. Не всегда так бывает, согласен, но очень часто, гораздо чаще, чем это можно себе представить.

А что нам остается делать? Если с самого раннего детства нас учили не себя любить, а всего лишь зависеть от чужой любви. Основа любого воспитания — это неприятие своих естественных проявлений, какая уж тут любовь к себе! Но, отнимая у нас себя, нам тут же предлагали сделку — ты просто стань другим, а за это мы тебя полюбим. Так полюбим! Нас покупают — и мы привычно продаемся. Нас с детства пичкают суррогатами, и в какой-то момент мы без них себя уже не можем мыслить.

Не можем мыслить себя! — очень верное выражение. Да вы просто вспомните свой первый детский обман — и все поймете. Вспомнили? Ладно, напомню — соска. Соска! Резиновая мерзость вместо нежной и живой материнской груди. Так и сосем всю оставшуюся жизнь дрянь всякую, уверяя себя, что это и есть наше родное и сокровенное.

Позволяя себе опираться на внешние точки опоры и неизбежно приклеиваясь к ним, мы одновременно отказываемся от чего-то в себе, от того, что могло бы доставить нам не меньшее... да чего там— много большее удовлетворение. Часто мы даже не догадываемся, что в нас есть что-то такое-этакое, могущее принести радость и ничуть не уступающее соблазну внешнему. Не верим в это. И очень может быть, что не поверим уже никогда.

Выше мы обозвали себя внешнезависимыми. Иэто очень правильно, причем во всех смыслах. Ачто делать? Время сейчас такое... В чем суть большинства проблем нынешнего человечества? Во внешнезависимости.

Алкоголь, сигареты, наркотики, секс... Мало? Ладно. Компьютеры, телевидение, мобильная связь, зрелищные мероприятия, детективы... Мало? Престиж, статус, известность, популярность, слава и прочая потребность в признании и одобрении... Наверное, достаточно, хоть список этот можно продолжать и продолжать.

Суть любой зависимости — в ее стремлении подменить собой естественные механизмы и подавить природные качества. И это самое страшное. Наркологи знают, что, вводя в себя наркотические вещества, наркоман блокирует выработку в себе особых гормонов радости и оптимизма (по сути тех же, но абсолютно естественных, наркотиков), а со временем и вовсе разрушает механизмы их синтеза.

Зачем это ему теперь? Когда у него под боком есть радость внешняя, причем организованно дозированная, то бишь — заключенная в «дозу». «Подсаживаясь» на внешнюю радость, мы отвыкаем «вырабатывать» радость внутреннюю, отвыкаем слышать ее в себе и в нее верить. Так Счастье, неизбывно живущее в нас, превращается всего лишь в счастьице, которое нас заставляют искать где-то за тридевять земель.

Так человек теряет себя, становится полностью внешнезависимым и исчезает как человек. Так он становится придатком социума, всего лишь фрагментом его выделительной системы. Он перестает звучать гордо... Отныне он только пахнет.

* * *

Внешние точки опоры ничего не меняют в самом человеке. Их накопление не приводит ни к внутреннему росту, ни к изменению сознания. Более того — рано или поздно человек «накопительствующий» начинает ощущать свою все более увеличивающуюся внутреннюю пустоту. Приходит страшное подозрение, что это не он имеет точки, а скорее наоборот.

«Все труды человека для рта его, а душа не насыщается» (Соломон).

«Все суета, не насыщающая сердце» (Экклезиаст).

По-другому быть просто не может. Любая точка опоры — это предложение социума компенсировать наш внутренний дефицит, то есть — отсутствие в себе чего-то. Принимая подобное предложение, мы соглашаемся с фактом этого дефицита, а по сути — со своей ущербностью. Мы признаемся, что у нас много чего мало, но мало чего много. Происходит это на подсознательном уровне, незаметно и неосознаваемо, но рано или поздно все же всплывает на поверхность, как ощущение собственной нереализованности и малозначимости.

По большому счету — это трагедия, человек проживает значительную часть жизни и вдруг понимает, что все это время он строил не дом, как он искренне полагал, а всего лишь его фасад. Что все, что он сделал, — только декорации и самостоятельной ценности не имеет. Что в душе у него пустота... Апрожитая жизнь подобна тени...

И умирает такой человек, не насытившись днями и чувствуя себя обманутым.

Но вправе ли он считать, что его обманули? Будем честны: наши трагедии — это всегда результат потакания себе, своим слабостям и не более того. Имеем ли мы право винить кого-то? Пусть даже социум или ментал. Дьявол, он ведь никогда не принуждает, он всегда только предлагает. Выбираем мы сами.

Но и себя винить не стоит, а что стоит — так это честно понимать суть происходящего и делать из этого выводы. А еще лучше — ощущать эту суть и в соответствии с ней совершать поступки.

Почему мы добровольно выбираем рабскую зависимость от внешних точек опоры? Почему мы даем согласие на то, чтобы нами управляли? Неужели мы настолько слепы к происходящему и глухи к своим ощущениям? Увы, и глухи, и слепы, но вы правы — не настолько. Есть в этом еще один нелицеприятный момент.

Внешние точки опоры снимают с нас ответственность за все происходящее в жизни. А главное— за качество нашего сознания. Мы как бы отдаем себя на милость правильных понятий и принципов, на милость правильного бога, хорошего президента, справедливого начальника. Вся пресловутая внутренняя работа сводится теперь всего лишь к потребности сделать выбор — какая точка лучше и перспективнее? Кому мы можем доверить свое счастье?

Вот и все, а дальше мы пассивно ждем результата и чувствуем за собой право пенять всему, чем себя окружили, оправдывая свои жизненные проигрыши чужой несостоятельностью и злодейкой-судьбой. Действительно, что мы можем сделать, если все в нашей жизни обусловлено — странной погодой, неумелой политикой, солидным возрастом, слабым здоровьем? Если такая жена попалась, если дети непослушны, а соседи мерзавцы? Если вокруг сплошное падение морали и нравственности?

«Мы — творцы и сами создаем свою действительность!.. Все наши удачи, равно как и неудачи, продукт только нашего творчества!..» — как же, держи карман шире, да кому это нужно? Можно подумать, что все так и кинутся творить свою радость и делать себя счастливыми...

Полноте, зачем? Если мы окружили себя множеством полезных вещей, приятных людей, если мы жертвуем на храм и не пропустили еще ни одних выборов, если книжки разные почитываем, вот и эту даже купили, не смутившись ее нелепым названием, да неужто этого мало? Неужели нам за это не воздастся? Должно воздаться — не в этой жизни, так в следующей. А иначе где справедливость?

— Справедливость, — шепотом подсказывает Дурак, — это ты.

Не верим, не слышим. Так нам спокойнее.

Это вариант пассивной позиции. А есть еще другая — позиция активного переделывателя и улучшателя внешних точек. Суть та же — счастье поставлено в зависимость от внешнего, но подход к этому уже другой — внешние точки необходимо просто улучшить, осовременить, сделать более правильными, и вот тогда...

Смешная позиция... Если бы она не была столь чудовищной. Игра во внешние точки опоры неизбежно приводит к двум вполне логичным выводам: первый — чем их больше, тем нам лучше и спокойней, об этом мы уже говорили, и второй — чем выше их качество, тем счастливее будет наше существование. То есть — сделан колпак не по-колпаковски, надо его просто переколпачить. Всего-то...

Мы с вами взращены в пространстве, где важнейшим атрибутом культуры является борьба. Причем не важно, чего с чем — хорошего с плохим, доброго со злым, здоровья с болезнью, террористов с неверными или верующих с террористами. Это все частности, главное — другое: в основе такого подхода лежит потребность к переделу и улучшению через неприятие и несогласие. Это в нас глубинно и неистребимо.

Социумом это всячески поощряется и приветствуется, ибо создает у человека иллюзию свободы и прекрасно отвлекает от главного — от канала ощущений, от глубинной внутренней работы.

Какая там внутренняя работа! Когда столько несделанной внешней. Ведь все, буквально все насквозь прогнило, все надо менять и переделывать. Сколько можно, в самом деле? Даешь другого президента, другую конституцию, другую власть, другие цены! Долой иноверцев, сектантов, олигархов и Гарри Поттера! Спасем китов, бездомных котов и заблудшие души. Меняем квартиру, машину, жену и любовницу. Отбеливаем зубы, наращиваем грудь, отсасываем жир. Тернист путь к счастью, но мы настойчивы...

И избавьте нас, пожалуйста, от этого глупого хихиканья рядом, не давите на наши мозги, мы все для себя давно решили!..

— Чем больше ты беспокоишься о завтрашнем дне, — нахально продолжает смеяться Дурак, — тем реальнее оно становится, это завтрашнее дно.

А борьба с собой? Это тема вообще отдельного разговора, причем крайне невеселого и с пометкой «+18, жестокость, насилие». Бороться с собой нас учили с самого раннего детства. Но самое страшное даже не это. А то, что нас научили побеждать. Мы с вами гордые представители древней человеческой династии победителей. Самих себя.

Только победивший себя человек стремится потом победить другого. Только тот, кто потерял себя, не может затем обойтись без чего-то рядом. В человеке сокрыт целый мир, отказываясь от него, он просто вынужден искать его снаружи. Утратив внутреннюю опору, он хватается за все, что придает его жизни хоть какой-то смысл. За все, что услужливо подсовывает ему социум. И тут же начинает его переделывать и улучшать.

Социумный человек находится в состоянии борьбы непрерывно, он всегда находит повод быть в напряжении либо от собственного несовершенства, которое его угнетает, либо от несовершенства других, которое он рвется исправить. Он совершенно бездарно тратит свою жизненную энергию, а вместе с ней желание жить и надежду на радость.

— В молодости хочешь изменить весь мир, — смеется Дурак, — а в старости не хочешь изменить даже своей жене.

— В жизни возможно все! — хохочет он. — Но с годами все реже. Торопись успеть!

Спешите успеть, друзья, не разменивайте себя на дешевые провокации ментального пространства. Ему крайне выгодно ваше ощущение собственного несовершенства, это прекрасный способ сделать вас управляемыми.

Но ему и «в голову не приходит», что это же несовершенство — прекрасный инструмент для избавления от навязанных нам зависимостей. И не только для этого. Можно смело сказать, что корни нашего совершенства сокрыты именно в пресловутом несовершенстве. По своей сути — это чистейшая солнечная энергия удачи, умело замаскированная под чревоточины нашей мифической несостоятельности.

Правильно воспринятое несовершенство способно нам дать необходимую силу и энергию для реальной трансформации сознания. Более того — только оно и может это сделать. И в этом его глубоко сакральная миссия, тайный смысл который мы уже готовы осознать и реализовать в своей жизни.

Только несовершенство, а точнее — тот глубокий внутренний конфликт, который возникает на его фоне, может вскрыть эту энергию. Внутренний конфликт создает в нас разницу потенциалов огромной мощности, эмоции, возникающие на его фоне, заставляют нас испытывать мучения и страдать. Но лишь по одной причине, и вы ее уже знаете: эмоция— это результат реагирования. Любая наша реакция останавливает движение энергии, а ее избыток вызывает боль.

Но если мы ощущение своего несовершенства не превратим в разрушительную рефлексию, а через приятие освободим энергию эмоций, запертую в нем, мы получим энергопоток поистине фантастической мощности. Заточенный внутри — он нас разрушает, освобожденный — трансформирует.

Только перестав сражаться со щупальцами своего несовершенства, вы сможете осознать их корнями своей удачи и поможете им прорасти в красивое древо Жизни.

Далеко не все к этому готовы. Что ни в коем случае не может быть поводом для упрека. Зато поводом для исследования последствий такой неготовности — всенепременно.

* * *