Посрамитель шайтана Белянин Андрей
– Сейчас пропустит, – ещё гнуснее осклабился хвостатый. – Не мешай мне, э-э, чужеземец, постой в сторонке…
Лев вдруг с ужасом понял, что его ноги словно бы приросли к полу, и он не в силах сделать больше ни шагу! Коварное существо отвернулось и нацелилось спящему Насреддину прямо в ухо… Бывший Багдадский вор до зубовного хруста закусил рвущийся наружу мат и, невероятно изогнувшись, мощной рукой сгрёб злодея за длинный хвост!
– Э-э?! Чужеземец, ты… это… Ты против кого посмел?!! – только и успел чирикнуть несчастный, когда Оболенский от души шарахнул им об стенку! Потом об пол, потом об другую стену, об низкий потолок, об угол дастарханного столика, об жёсткий подоконник, об… Ноги нашего героя по-прежнему были налиты свинцом, но хват надёжным, плечи широкими, а душа полна праведного гнева!
– Я же… э-э… шайтан! Меня нельзя-а… бяк!
От шума наконец соизволил проснуться и герой народных анекдотов. Но, прежде чем он вытаращил глаза и прошептал «храни Аллах», – с улицы раздался протяжный призыв муэдзинов к утреннему намазу. Лев как раз впечатал хвостатого спиной в некрашеный косяк.
– Я… тебе… отомщу! Жутко отомщу, э-э… – напоследок пообещал шайтан, растворяясь в воздухе.
Оболенский тупо посмотрел на свою ладонь, на разруху в комнатке и, дрогнув, едва не упал – ноги вновь обрели привычную лёгкость походки.
– Мне это приснилось, Лёва-джан?
– Похмелюсь – скажу.
– Вай мэ, неужели ты действительно дрался с самим шайтаном?!
– Угу… видать, мы оба здорово перебрали вчера… – недоверчиво почесал в затылке мой друг и пустился обстоятельно рассказывать всю предысторию. Полторы минуты спустя Ходжа Насреддин, бывший визирь Коканда, неистово молился, как ещё никогда в жизни! Смущённый Лев тоже перекрестился пару раз, но украдкой…
Глава 11
Всяк соврет, да не как фантаст!
Профессиональная гордость
– Ещё пророк Мухаммед предупреждал, что правоверному, пропустившему утренний намаз, – шайтан помочился в уши! Ибо со зловредной мочой врага всех мусульман в ухе образуется пробка и благословенный призыв муэдзинов не может быть услышан. Воистину ты спас меня и мою душу!
– Ага… а в результате стал личным врагом шайтана. Мне стоит себя поздравить?
– Аллах не оставит без заступничества того, кто дерзнул бить шайтаном по потолку, – высокопарно вскинулся Насреддин, но тут же уточнил: – В смысле не оставит правоверного мусульманина… Но тебе ведь ещё не поздно принять ислам!
– Спасибо, я под столом пешком постою… – отстранил пылкого товарища Лев. – Лучше скажи, надолго ли мы застряли в этом вонючем гранд-отеле и чем конкретно мне надо осрамить твоё бывшее начальство, чтоб меня вернули домой?
– Вай мэ-э… ну, наш султан вроде бы хотел новую невесту. Если ты помешаешь ему, то может быть…
– А ты слышал имя этой цыпочки? Нет?! Её зовут Ирида аль-Дюбина, единственная и неповторимая!
Ходжа вылупился на Оболенского, как Волк на Бабушку в поясе шахидки, а потом опрокинулся на спину, едва не задыхаясь от хохота! Контраст мелкорослого Муслима аль-Люли Сулеймана ибн Доде и двухметровой богатырши из высокогорного кишлака был столь разителен, что казался чистой воды провокацией. Да, наоборот, надо приложить все усилия к такой свадьбе, ибо в первую же брачную ночь благоверная невеста попросту раздавит мужа! Тут уже и срамить-то никого не надо, сразу панихиду заказывай…
– Вот Ахмед бы удивился, – отсмеявшись, вытер невольные слёзы бывший домулло, – они с Иридой сочетались законным браком по шариату и вроде бы счастливо живут в благословенном Багдаде. Из которого мне, кстати, пришлось бежать, намазав пятки бараньим жиром. Понимаешь, вокруг меня вечно складывается такая нервозная обстановка, что…
– Уговорил, иблис сладкоречивый, кого надо украсть – Ириду, башмачника Ахмеда или самого султана?
– О благорождённый внук нарушителя всех заповедей, ты буквально читаешь мои мысли! Тебе придётся украсть их всех… можно по очереди.
– На фига они нам все в одном флаконе?!
Ответить Насреддин не успел, да в общем-то не очень и собирался. Судя по всему, у него были какие-то свои, далеко идущие планы, поэтому дал другу знак заткнуться и поманил к окну. Лев повиновался, молча пожав плечами. Кстати, честно говоря, за окном ничего особенного видно не было, только клубы пыли на улице за соседним караван-сараем. Там ещё мелькали пики с флюгерами и кое-где поблёскивали медные шишаки городской стражи.
Господин Оболенский с трёх раз догадался, что это сам отважный Аслан-бей изо всех сил едет исполнять женихательный каприз сиятельного Муслима ибн Доде. То есть, по идее, достаточно упасть на хвост вооружённого отряда, дабы дойти до цели беспроблемно, в уюте и безопасности. Всё-таки в пустыне без каравана пропадёшь, жара, пыль, песок, отсутствие нормальных пунктов питания и отдыха. Плюс «чёрные коршуны» – банды знаменитых неуловимых разбойников из бедуинских племён, которые в те времена наводили серьёзного шороху на всё благородное купечество. И ведь это ещё далеко не единственная опасность…
Страшные пустынные кровососы-гули, беспощадные ифриты, злобные джинны (не признавшие Коран!), соблазнительные в губительной страсти женщины-скорпионы, мелкие песчаные демоны, безглазые старухи, предсказывающие будущее под сенью крыльев нетопыря, духи умерших без имени Аллаха на устах, безносые карлики, затачивающие свои зубы до остроты мышиных когтей, страшные ночные птицы, выклёвывающие глаза у путников, чьи руки склонны к греху… А ведь я не перечислил и трети!
К счастью, всё это знания, начитанные мною, а Лев о них просто не знал, иначе бы ни за что не позволил увлечь себя в эту авантюру. И, по совести говоря, мне сейчас очень трудно определить, кто его туда подтолкнул – тонко улыбающийся Ходжа или злобно мстительный шайтан? Последнему в нашем романе тоже отведено отнюдь не второстепенное место…
– Ладно, пора идти, Лёва-джан, одевайся.
– Нет! Я сказал – нет, и даже не улыбайся так – левый крен тебе под дышло. Не буду я больше патокой мазаться, и афроамериканца изображать тоже больше не буду! Мало того, что на мою физиономию все мухи садятся, так ещё и хозяин чайханы два раза глазки строил и монету серебром из-под фартука показывал. Чего он от меня, сугубо традиционного, хочет?! Не буду я больше «шоколадным зайцем», и не уговаривай…
– Вай мэ, зачем плакать, оденемся женщинами!
– Уф-ф, ну, другое дело… Хоть один день погуляем по кокандскому Бродвею как цивилизованные трансвеститы. Реснички красить?
Домулло помолчал, определил, где тут юмор, и, не тратя лишних слов, сунул в руки товарища чёрную паранджу. Потом они полчаса спорили, кто поедет на осле. Сошлись на том, что оба. Ещё с полчаса приводили в чувство расплющенного двойной ношей Рабиновича. В результате все трое, разумеется, двинулись в путь пешком. Первое испытание дожидалось их прямо на базарной площади…
– Ради Аллаха, всемилостивейшего и всемогущего, подайте слепому калеке! Не скупитесь, о правоверные мусульмане, Всевышний не оставит вас без награды. Посрамите же козни шайтана и уделите хоть полтаньга несчастному, пострадавшему от рук бесчестного Багдадского вора, – заунывно тянул тощий оборванный нищий. Его лицо было затянуто замызганной тряпочкой, оставляя открытым лишь длинный нос да щербатый рот без двух коренных зубов.
Ходжа равнодушно просеменил мимо, но гневный Лев, разумеется, встал как вкопанный, грозно раздувая ноздри под паранджой. Миг – и его рука щедро сыпанула горсть серебра в протянутую ладонь… Грязные пальцы восторженно сжали монеты, а длань Оболенского – запястье нищего:
– Колись, тунеядец, за раскрошенный батон на Багдадского вора!
– Не заводись, подружка… – поспешил вступиться домулло, уличные скандалы были не в их интересах.
– Нет, он мне ответит!
– Кто ответит? Зачем ответит?! Ради всего святого, отпусти мою руку, о могучая женщина с грубыми манерами, – завертелся оборванец. – Пусть толстая ханум заберёт от меня этот кошмар правоверных мужей! И я никому ничего не скажу…
– Это я-то толстая ханум?! Ах ты…
– Не заводись, подружка, – ехидно продублировал Лев. – Но обрати внимание, Ходжа, этот тощий скунс не слепой!
– Тогда я сам дам ему в глаз, и он хотя бы окривеет! Не держи меня за талию, Лёва-джан…
– Ходжа… Лёва-джан… – Нищий, бессвязно бормоча, вскинул голову, двигая кадыком, словно бы пробуя на вкус произношение давно забытых имён. – А этот прекрасный ослик… неужели Рабинович?! Друзья мои!!!
Повязка полетела наземь, и взорам наших героев предстал бритый, загорелый до черноты башмачник Ахмед. Тощий «изготовитель фирменных тапок с загнутыми носами» на глазах поражённых кокандцев подхватил на руки двух добропорядочных женщин и резво исполнил короткий танец неуёмного восторга! Короткий, потому что одна ханум поражала объёмом, а другая плечистостью и ростом, то есть суммарный вес впечатляющий. Естественно, «три брата акробата» рухнули прямо на чей-то лоток с фруктами…
– Кореш, похоже, он действительно рад нас видеть. Чуешь, как хрипло дышит?..
– Это потому, что мы сидим на нём, о недогадливый!
– А я-то думал, это он от счастья… Так встать, что ли?!
Бдительный Рабинович подпихнул Льва храпом в поясницу – привлечённые шумом, к ним сурово шествовали четверо стражников. Героического Аслан-бея среди них не было, но любое привлечение внимания слуг закона работало против нашей троицы. Поэтому обе «ханум» быстро вскочили на ноги и бодренько попытались удрать, но не успели – их перехватил разгневанный хозяин лотка.
– Кто мне заплатит за мою хурму, о бесстыдницы?!
– Вай дод, вай мэ, вах, вах, вах! – отчаянно закудахтал Насреддин. – Мы честные женщины, порядочные жёны и заботливые матери.
– Я так вообще почти уже тёща! – весомо добавил Лев и, не тратя слов, просто наступил торговцу каблуком на ногу, одновременно выкладывая ему в руку золотой дирхем. В смысле инцидент исчерпан…
– Стойте! – Стражи в любом случае решили проявить служебное рвение. – Кто вы, почтеннейшие, и почему повышаете голос в присутствии мужчин?
Ходжа открыл рот, дабы что-то соврать. Оболенский в ту же секунду едва не разразился феминистической речью эмансипированных дур. Рабинович всерьёз прикидывал броситься стражникам под ноги, сбить всех четверых и дать возможность нашим уйти. Но дребезжащий голос воскресшего башмачника всё расставил по своим местам:
– Это… мои жёны… обе! И как же я их люблю… сразу!
Глава 12
Десерты надо не жрать, а ковырять!
Фрекен Бок
…Честно говоря, для того чтобы в полной мере оценить юмор этой блистательной фразы, надо было видеть внешний прикид Ахмеда. Во-первых, соответственно популярной поговорке, босой! Драные штанишки едва прикрывают костистые колени. На ребристом торсе замызганная безрукавка, на бритой голове войлочный колпачок, шесть раз обмотанный затрёпанной скатертью. То есть египетская мумия времён Птолемеев одевается для выхода на базар чище и элегантнее…
И этот уличный обмылок нагло утверждает, что две прилично упакованные женщины (а Оболенский, как известно, всегда крал только лучшее!) типа и есть его (не Оболенского!) жёны?! Ну, это примерно, как если бы общеизвестный жековский слесарь дядя Вася заявил, что женат на Монтсеррат Кабалье, а морду Баскову он начистит гаечным ключом завтра же, чисто из ревности, ага… Естественно, стражи тоже не очень во всё это поверили и вежливо уточнили:
– Этот шелудивый баран в самом деле ваш муж, о почтеннейшие?
Ходжа со Львом переглянулись и уже практически кивнули, как вдруг впавший в панику башмачник резко прыгнул на спину Рабиновичу, пнул ослика мозолистыми пятками и заорал на весь квартал:
– За мной, парни! Да поразит шайтан всех недогадливых слуг закона изысканной болью в то место, куда им не заглядывает солнце. Нас не догоня-а-ат!!!
С равным успехом можно было бы в лицо назвать остановившего вас гаишника козлом в погонах. Кокандские стражники посмотрели на скрывшегося в клубах пыли башмачника и плавно перевели пылающие местью взоры на оставшихся «ханум». Насреддин и Оболенский стояли, как два идиота или две идиотки. Шоу трансвеститов кончилось…
Как только первый из четверых страж протянул руку к парандже домулло, бывший визирь сумел постоять за себя, применив недозволенный, но так любимый всеми женщинами удар коленом в пах. Чрезмерно ревностный служака рухнул с горловым писком раздавленной канарейки… Предупреждая действия остальных, Лев могучим рывком зашвырнул в них лоток с остатками фруктов, и две «злостные нарушительницы шариата» дали дёру! Доброго башмачника Ахмеда они цветисто материли уже на ходу…
Вай мэ, что же это за избранная прелесть – погоня на восточном базаре! Какое высокое упоение со свистом и гиканьем нестись вперёд, перепрыгивая через горшки и корзины, мешки и хурджины, а кое-где и через невысоко сидящих дервишей…
О, сбитые с ног торговцы, покупатели, лотки, палатки, навесы, а также мелкий негабаритный скот… О, поминальный хруст свежих фруктов под ногами, экзальтированная мусульманская ругань и недолетающие плевки разочарованных верблюдов вслед… О, бессильная ярость суровой стражи, получающей сполна за всё, что творили две резвые, безбашенные «эмансипе», отчаянно отстаивая своё право на свободу и волеопределение… Нет, по сути, их всё равно бы, конечно, поймали. Оторваться от стражи можно всегда, но когда, в конце концов, к погоне присоединяется полбазара…
Ходжа с разбегу затолкал разгорячённого друга в какой-то полотняный шатёр, где двое почтенных дедушек наводили красоту, полируя у брадобрея блестящие макушки. Сам маэстро ножниц и бритв на минутку вышел выплеснуть мыльную воду. То, что произошло дальше, было, несомненно, наитием! Причём снизошедшим не с высоты небес… Наши прохиндеи, не сговариваясь, одновременно сорвали с себя длиннющие паранджи, сунули в них обалдевших аксакалов и бесцеремонно выставили вон!
Почти в то же мгновение толпа догоняющих радостно сгребла двух «преступниц» и передала с рук на руки запыхавшейся страже. Тот факт, что при досмотре под личинами ханум были обнаружены два возмущённых старца – никого не удивил, все и так догадывались, что забитые восточные женщины подобных марафонских фортелей с прискоком вдоль базара обычно себе не позволяют. А оправдания красных пенсионеров… кому они интересны?! Никому! Как никто и не обратил внимания на двух достойных мужей в белых одеяниях, бочком выскользнувших из палатки брадобрея. Тем паче что обоих почти сразу же приняла в свои объятия кучка студентов из близстоящего медресе, тиская и подбрасывая…
– Какая пьяная корова их укусила?!
– Не ругайся, Лёва-джан! Сделай дружелюбную улыбку, сощурь голубые очи и кивай. Похоже, нас за кого-то приняли…
– Не вы ли, почтеннейшие, будете двумя великими учёными богословия, толкователями Корана, знатоками хадисов – достойнейший Мирза аль-Азад и мудрейший Мирза аль-Кумрад? – в упор спросил самый активный из студентов, по виду и манерам настоящий комсомольский вожак.
– Парень, окстись! Мы не две Мирзы и даже не две Кирзы, хотя и два сапога пара, – натуженно сьюморил Лев, но Ходжа толкнул его локтем в бок, намекая на поддержание маскировки, и, поправив ватную бородёнку, елейно подтвердил:
– Мой образованнейший друг всегда столь изысканно шутит… Разумеется, это мы. А что угодно от нас юным ученикам кокандского медресе?
– Как что? – удивлённо икнул юноша. – Разве не вы ниспосланы эмиром бухарским для проведения у нас беседы на богословскую тему?! Пройдёмте, аксакалы, вас все ждут!
Оболенский, гневно зыркая глазами, мимикой изобразил другу всё, что он с ним сделает, когда вырвется на свободу. Насреддин же всего один раз кивнул в сторону довольно прохаживающихся стражей и важно позволил ввести себя в обшарпанные ворота высшего учебного заведения…
– Как я понимаю, он ведь был очень образованным человеком для своего времени? – уточнил я, делая вынужденный перерыв, потому что рука уже просто отказывалась писать.
Сытый Оболенский с фужером вина может поэтично трепаться и час, и два, и пять. Конспектировать все его творческие навороты причудливой смеси вымысла и реальности – труд просто каторжный! В следующий раз непременно включу диктофон, а сейчас…
– Ну, в смысле знания текстов Корана наш Ходжа, конечно, был подкован будь здоров, – царственно согласился мой друг. – У меня, разумеется, столь фундаментальных знаний в багаже с гулькин хрен. Хотя, с другой стороны, в работе преподавателя главное не начитанность, а практика. И потом, тема-а…
– Что тема?
– Тема лекции, прочитанной нами в медресе в духе философско-религиозного диспута, звучала так: «Любовь и секс в исламе»!
Я поплыл со стула…
…Кокандское медресе представляло собой жилой комплекс размерами с отдельный квартал. Здесь был обширный двор, высоченный минарет, причудливо изукрашенный голубой глазурованной плиткой, глинобитные хозяйственные постройки, общежития для студентов и палаты для учительского состава и некое подобие открытых лекционных террас под полотняными навесами. Обязательные «намазы» проходили во дворе, коллективная молитва более угодна Аллаху, а кроме того, приучает молодёжь к дисциплине и послушанию.
В принципе Лев студенческой среды не боялся, просто по-арабски прикрыл лицо свисающим краем чалмы (дабы скрыть отсутствие достойной аксакала бороды) и вовсю болтал с почтительными восточными юношами. Нетактичных вопросов ему не задавали, ничем особенно не грузили, даже, наоборот, намекали на отдых в благословенной тени, горячий плов и свежий зелёный чай.
Вскоре наши герои были сопровождены в уютную прохладную комнатку, где их действительно ждал роскошный стол – свежие лепёшки, горячий плов, инжир, урюк и бастурма…
– Ха, вот это я понимаю – накрыли поляну, обеспечили заезжих лекторов полным почётом, в смысле «ты меня уважаешь?!», а после такой обжираловки я готов поставить всем зачёт не глядя! Вот только… вина почему-то нет. В кувшине вода, в миске простокваша… Скупердяйчато получается, полный вай дод!
– О, мой вечно ненасытный друг, позволь напомнить тебе, что мы находимся не где-нибудь, а в медресе! В том святом учреждении, в чьих стенах и помыслить нельзя о нарушении запретов шариата! Хотя одну-другую пиалку креплёного не помешало бы…
– Да сохранит вас Аллах и помилует, почтеннейшие коллеги. – В двери неожиданно шагнул высокий старец с подозрительным взглядом и высокомерно вздёрнутым носом. – Надеюсь, ваши желудки полны, ибо молодые сердца, жаждущие принять мудрость ваших суждений и слов, уже ждут во дворе. А как известно, промедление есть первый воин шайтана! Вам следует идти, пока они чего-нибудь не порушили от любви к науке…
Ходжа поднялся без спора. Оболенский свою лепёшку доедал уже на ходу, но бросить отказывался категорически. Тему лекции им объявили при всём честном народе…
Глава 13
Любая фраза, вырванная из контекста, приобретает значение прямо противоположное тому же контексту!
Практическая философия
…Высокий старик (казий, декан, в общем какая-то шишка данного учебного заведения) взошёл на небольшую трибуну и объявил вольному студенчеству о начале чтений:
– Воистину возрадуйтесь все те, кто находится на пути постижения божественной книги Корана, ныне в наш дом вошли два известнейших мудреца из благословенной Бухары. Прошу почтительно склониться перед знаменитым Мирзой аль-Азадом и учёнейшим Мирзой аль-Кумрадом!
– Да продлит Аллах их годы, – заученно кивнула молодёжь.
– Они расскажут вам о главном, о любви к Всевышнему! Откройте же сердца свои, освободите ум и соберите внимание, ибо слова отмеченных благодатью старцев ценятся выше презренного золота и серебра!
Как вы понимаете, после такого роскошного представления нашим аферистам предполагалось соответствовать своей роли на все сто процентов. Лев и Ходжа впервые всерьёз осознали себя известными, популярными и значимыми.
– Наплетите что-нибудь этим детям баранов на часок-другой, – скучным шёпотом посоветовал начальствующий пенсионер, освобождая трибуну. – Я буду ждать вас в той же комнате с вином и девочками, приятными глазу…
Оболенский и Насреддин почувствовали, что их опустили под линолеум… Долгую минуту молчания они стояли раскрыв рты, один на один с ожидающей откровений аудиторией. В напряжённой тишине нудно жужжали откормленные восточные мухи…
– Начинайте, почтеннейшие! – не выдержал кто-то с задних рядов.
– Э-э, так на какую тему мы тут сегодня собрались? – кое-как прочистил горло растерянный домулло.
– На тему любви и Аллаха!
– Так на тему Аллаха или любви? – попытался хоть за что-то зацепиться сообразительный россиянин. Народ переглянулся, и началось…
– Парни, насчёт любви к Аллаху двух мнений быть не может – его надо любить, и всё! Аллес, абзац, конечная точка кипения! А вот если по вопросу любви в целом… так сказать, её более земные проявления… Ну, там позы всякие, «Камасутра», шведская семья, мини-юбки и пирсинг в пупке – это можно и пообсуждать!
– Молчи, несчастный, – придушенно взвыл Насреддин, пытаясь прикрыть «коллеге» рот, но поздно – публика встрепенулась с живейшим интересом половозрелого поколения. Первый заданный вопрос был ещё достаточно робким:
– А позволительно ли законным супругам, по шариату, видеть друг друга без одежды?
– Ну, ясен пень! На какого ж, спрашивается, она тебе сдалась, жена законная, завёрнутая в сто одёжек, под паранджой да одеялом в сорокаградусную жару с интимом до теплового удара?! Женщина должна таять под мужским взглядом и раскрывать тебе, любимому, всё подряд, пуговку за пуговкой. Кстати, стриптиз в этом смысле очень способствует… «Укус пчелы» кто-нибудь видел, нет?
Судя по дружному вздоху понимания, видели многие, а прочие были наслышаны в лучшую сторону. Дальше пошло пооткровеннее…
– Допустимо ли женщине в любви находиться поверх праведного мусульманина?
– Нет! – возвысил голос Ходжа, чувствуя, что ситуация уходит из-под контроля, ибо если дать волю «образованному» Льву, то медресе можно закрывать в связи со вспышкой сексуальной революции. – Нет, ибо воистину опыт мудрых говорит нам, что, если хотя бы одна капля женской влаги попадёт на тело мужчины, он покроется язвами и чирьями, его кожа почернеет и лопнет, а душа попадёт в ад! Женщина сверху травмирует его печень, перегрузит почки, заставит ускоренно биться сердце и доведёт до…
Читать бесплатно другие книги:
