Пророки Брэй Либба

– И никогда не сможешь, – перебил ее Мемфис. Сбоку от коридора располагалась комната отдыха с диванами и пушистыми коврами, где обычно уединялись парочки и куда танцоры выходили остыть и покурить. Мемфис прошел мимо двух таких голубков и опустился в свое любимое кресло, чтобы почитать.

– Вы не возражаете… – начал парень.

– Немного. Но я уже привык, – отрезал Мемфис, присовокупив свою очаровательную улыбку, и открыл книгу. Парень тихо выругался и назвал его словом, которое Мемфис очень не любил. Но он остался невозмутимым, и спустя несколько мгновений парочка ушла. Оставшись в одиночестве, Мемфис полностью растворился в книге.

– Давай потанцуем, – вдруг сказал Сэм.

– С тобой, что ли? – фыркнула Эви. – Имей в виду, деньги я оставила у Теты, чтобы не повторилось прошлого раза.

– Ладно тебе, куколка, я буду невинен, как бойскаут! – Он переплел ее пальцы со своими. – Почувствуй ритм, девочка. Разве он тебя не захватывает?

Эви оглянулась на танцпол. Толпа флэпперов, обалдевших от алкоголя и драйва, отрывалась вовсю. Эви хотела попасть в самую гущу событий. Оказаться под огнями софитов.

– Только один танец, – процедила она и повлекла его в сторону бурлящей толпы. Сэм повел ее в вальсе. Его рука, лежавшая у нее на талии, казалось, жгла через платье.

– Что ты делаешь? – поинтересовалась она, когда они мягко и изящно закружились на месте.

– Плыву против течения, – ответил он.

– А может быть, мне нравится отдаваться течению.

– Разве? Я этого не заметил.

– Скорее всего ты вообще меня не знаешь, хотя считаешь иначе! – прокричала Эви ему в ухо. Тяжело было говорить сквозь шум оркестра и вопли танцовщиц.

– Я поработаю над этим, – ответил он и закрутил ее в невероятном «па». Сэм оказался отличным танцором – легким, стремительным и чутким. Он понимал, как вести, не ограничивая свободу партнера. По крайней мере на танцполе они оказались отличной парой.

– Ты пахнешь так, что хочется съесть, – шутливо прорычал он у Эви над ухом. Мурашки пробежали у нее по шее.

– Ты прямо злой и страшный серый волк, – промурлыкала Эви.

– Слушай, а все эти сверхъестественные оккультные штучки – неужели твой дядя правда в них верит? Или это просто способ заработать?

– Откуда мне знать? – ответила она вопросом на вопрос. К тому же ей не хотелось думать о дяде в такой момент. – А что? Ты сам в них веришь?

Сэм улыбнулся ей:

– Должен же человек верить хоть во что-то.

Он снова закружил Эви в танце.

Мэйбел отошла в дамскую комнату и вернулась к уже пустому столу. Спустя мгновение ее утащил на танцпол какой-то парень по имени Скотти, который трижды умудрился наступить ей на ногу, к тому же упорно продолжая называть ее неправильным именем. Теперь они сидели за чужим столом, и он рассказывал ей об акциях и ценных бумагах, а также о том, как тяжело найти достойную девушку, которую можно показать ее маме. Мэйбел подумала, что правильная девушка вряд ли может быть еврейкой-социалисткой и подстрекателем толпы.

– Ты прекрасная слушательница, Мэй Бэлль, – промямлил Скотти. Он выпил столько джина, что с трудом ворочал языком.

– Мэйбел, – терпеливо поправила она. Щурясь в мерцающем свете клуба, она представляла себе, что на месте этого скучного идиота сидит Джерихо. Тем временем на танцполе Эви кружилась с Сэмом – и это после клятвенных желаний его убить.

– Ты прямо как…

– Сестра, – договорила за него Мэйбел.

– Точно!

– Вот и славно. – Она вздохнула. Простачок Скотти продолжил свою пьяную болтовню, и Мэйбел чувствовала себя все более незначительной и никому не нужной. Ее платье было катастрофой, она будто готовилась к пробам в дешевый рождественский спектакль. Она устала от того, что люди смотрели сквозь нее, сравнивали с чьей-нибудь сестрой, считали ее милой, безобидной девочкой – такой, которая всех устраивает, но при этом никому не нужна. Как она могла оказаться в таком незавидном положении? У Эви все было ровно наоборот. Она словно родилась для того, чтобы стать беззаботным флэппером. А Мэйбел – нет. На вечеринках и танцах она чувствовала себя не в своей тарелке. Лишь раз в жизни она действительно захотела кому-то понравиться.

– Разве это не так, Мэй Бэлль? – сказал этот идиот, с трудом доведя до конца мысль о рыбалке или автомобилях – уже не важно. Он похлопал ее по руке сильнее, чем нужно.

– Хватит. – Мэйбел встала и бросила салфетку на стол. – Это полная ересь. Я не слушала, что ты там бубнил, но уверена, что это была чушь собачья. Я не хочу танцевать. Не хочу слушать твои россказни о летнем домике, который ты планируешь построить. Я тебе не сестра. И будь я твоей сестрой, мне бы пришлось говорить людям, что тебя в роддоме перепутали. И можешь не вставать.

– А я и не собирался, – ответил он.

Мэйбел прошла к танцполу и похлопала Эви по плечу.

– Эви, я хочу домой.

– Ой, Мэйбел, только не это. Все ведь только началось.

– Это у тебя началось. А у меня уже все закончилось.

Эви отошла с ней в сторону.

– Пирожок, что случилось?

– Никто не хочет танцевать со мной.

– Я попрошу Сэма, он с тобой потанцует.

– Я не хочу, чтобы кого-то просили со мной танцевать. Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Все сложилось бы по-другому, будь с нами Джерихо.

– Я честно пыталась привести его сюда, милая, но он совершенный зануда, будто у него аллергия на веселье. Может быть, закажешь еще один коктейль?

– Они стоят пять долларов!

– Ладно тебе, Мэбси. Расслабься, поживи немножко. От этого не умирают. Ой, моя любимая песня!

Эви бросилась на танцпол прежде, чем Мэйбел смогла ее остановить. Это наверняка не была ее любимая песня, ей просто нужен был повод, чтобы избавиться от Мэйбел. Иногда Эви была такой эгоисткой.

Тут Мэйбел увидела, как в ее сторону бредет пьяный Скотти, лопоча «Эй, Мэйбелин, детка», отбежала в сторону и спряталась за одним из папоротников, планируя, каким образом укокошить Эви, когда этот вечер все-таки закончится.

Тета шла по коридору клуба, таща за собой шаль. Встречные иногда останавливались со словами «Эй, ты разве не…», на что она неизменно отвечала: «Простите. Похоже, вы меня с кем-то спутали».

За ее спиной мужской голос крикнул «Бетти!». Тета вздрогнула и стремительно обернулась, ее сердце ушло в пятки. Какой-то пьяный парень звал свою рыжеволосую спутницу, а она крикнула ему в ответ: «Подожди, мне надо в дамскую комнату!»

Тете все надоело. Домой возвращаться не хотелось, но и оставаться посреди этого хаоса тоже. Она не знала, чего хочет, за исключением того, что это должно быть что-то совершенно новое, то, что позволит ей ухватиться за жизнь. Сейчас ей казалось, будто ее сносит сильным течением непонятно куда. Слава Богу, у нее был Генри, старый добрый Генри. Это Генри спас ее, когда она пришла в город, запуганная и умирающая от голода, почти потерявшая надежду. А потом он спас ее жизнь еще раз. Они всегда будут вместе. Но в то же время она чувствовала непонятное томление. На нем стояла печать судьбы, на неизвестном, еще не оформившемся желании.

Вдоль по коридору с шумом пробежала компания гуляк, и Тета свернула в первую же попавшуюся дверь. Сначала ей показалось, что в комнате никого нет, но потом в зеленом кресле она увидела красивого молодого человека с книгой в руках. Он был так поглощен чтением, что даже не услышал, как она вошла.

– Хорошая книга, наверное, – заметила она, и парень подскочил от неожиданности.

Подняв глаза, Мемфис увидел перед собой потрясающую девушку с волосами цвета воронова крыла. Она неторопливо курила сигарету и наблюдала за ним.

– Это Уолт Уитмен.

– Ага, – сказала Тета.

– Я тоже поэт, – вдруг сказал Мемфис. Он протянул ей свою записную книжку в кожаном переплете. Пролистав ее, Тета открыла наугад, и перед ней показались записанные столбиком цифры. Она удивленно приподняла бровь. – Какая-то странная поэзия. Больше похоже на записи букмекера.

Мемфис тут же забрал у нее книжку. Затем использовал лучшую из своих улыбок, которая безотказно действовала и на танцовщиц и на суровых гангстеров.

– Я это для друга записал.

– Ага.

– Меня зовут Мемфис. Мемфис Кэмпбелл. А тебя?

– Просто Девушка-из-клуба, – уклончиво ответила она и выпустила струйку дыма.

– Не стоит это курить. Сестра говорит, что это чистый яд.

– Твоя сестра – талантливая юмористка.

Мемфис засмеялся:

– Она не моя сестра. Мы просто зовем ее так – сестра Уолкер. Едкостью она может соперничать с уксусом.

Тета ухмыльнулась. Это был знак одобрения, которого Мемфис так ждал.

– Ты француженка? В тебе есть что-то французское. И немного креольского.

Пожав плечами, Тета стряхнула пепел в серебряную пепельницу.

– Я похожа на всех сразу.

– Тогда я буду звать тебя Креольской принцессой.

– Зови меня как душе угодно. Это совершенно не значит, что я откликнусь.

– Я все равно продолжу звать.

– А ты настырен, Мемфис Кэмпбелл, этого у тебя не отнять. Чем ты тут занимаешься, кроме чтения библиотечных книг?

– О, знаешь ли. Немного тем, немного этим.

Тета изогнула тонкую бровь.

– Звучит как-то опасно.

Мемфис с невинным видом развел руками.

– Я? Я, наверное, самый далекий от любой опасности человек, которого ты знаешь.

– Ага, – снова сказала Тета и принялась прогуливаться по комнате.

– А почему ты не на танцполе?

Тета пожала плечами.

– Мне стало скучно.

– Скучно! Вот это откровение. Вы знаете, что «Хотси Тотси» – самый отвязный клуб в городе?

Тета снова пожала плечами.

– Мне пришлось побывать в огромном количестве клубов.

– Правда?

– Ага. – Она сделала глубокую затяжку. – Значит, поэт? Почему бы тебе не прочесть мне что-нибудь?

– Как пожелает Креольская принцесса.

Мемфис раскрыл книгу и принялся читать вслух, пока Тета листала его записную книжку. У него был приятный голос, очень подходивший для декламации.

– О теле электрическом я пою / Легионы любимых меня обнимают, и я обнимаю их / Они не отпустят меня, пока не уйду я с ними, им не отвечу / Пока не очищу их, не заполню их полнотою души[50]. Это Уолт Уитмен. Один из лучших наших поэтов.

Тета перелистнула еще одну страницу и замерла, глядя на символ: глаз с молнией, который кто-то набросал в самом углу листа. У нее бешено заколотилось сердце.

– Это ты нарисовал? – Она старалась говорить как можно непринужденнее.

– Это? А, я увидел эту штуку во сне.

– Во… сне? – переспросила Тета. Ее бросило в жар, голова закружилась. – А что она значит? Ты что-нибудь о ней знаешь?

– Вообще ничего. Просто увидел во сне.

Почему-то рисунок очень расстроил девушку. Мемфис хотел узнать почему, но боялся спугнуть ее своей назойливостью.

– Давай я покажу тебе клуб, что тут и как.

Он протянул руку, чтобы забрать записную книжку, но Тета ее не отдавала и смотрела на него, не сводя глаз. Она не злилась, просто была поражена, даже шокирована.

– Я видела точно такой же символ во сне, – призналась она.

Мемфис не знал, с чего начать.

– Ты не знаешь, откуда он взялся? Может быть, ты встречала его раньше?

Тета покачала головой:

– Только во сне.

– А когда все это началось?

– Не знаю. Около полугода назад, наверное. А у тебя?

– Месяцев десять назад.

– И как часто ты его видишь?

– Дважды в неделю, иногда больше. Раньше он попадался мне лишь время от времени, но теперь всплывает перед глазами постоянно.

Тета кивнула.

– И у меня.

Ей снилось то же самое. Мемфис имел дело с вероятностями и совпадениями каждый день, поэтому сразу понял, что подобное практически невозможно. Это что-то значило.

– Расскажи мне о своих снах.

Тета опустилась в кресло. Она слегка дрожала.

– Всегда одно и то же. Я где-то далеко от Нью-Йорка. Не знаю, что это за место. Совершенно незнакомое. Я стою на дороге, а в небе скапливаются грозовые облака…

Мемфис почувствовал, что сердце запрыгало у него в груди.

– А там есть фермерский дом? Старый, с крыльцом?

Тета испуганно раскрыла глаза.

– Да, – еле слышно шепнула она. – И вокруг поля пшеницы и кукурузы. Вдалеке видно одинокое дерево…

– А на нем нет листьев. Просто голое уродливое дерево с узловатыми ветками, похожими на руки.

У Теты по спине пробежали мурашки.

– А на дороге начинает происходить что-то…

– Поднимается стена пыли, – за нее договорил Мемфис.

Тета кивнула. Кажется, у нее на лбу выступил холодный пот. Что вообще происходит?

– Самое страшное в этом сне – чувство, будто надвигается что-то ужасное. Что-то, чего я не хочу и не могу видеть.

– Что-то, с чем тебе придется бороться, – сказал Мемфис.

– Что ты имеешь в виду?

Сверху раздался звук взрыва, крики и трели полицейских свистков. Над головой у них был слышен топот множества ног. Мемфис подбежал к двери и, высунув голову наружу, увидел полицейский отряд, ломившийся в кухню.

Тета испугалась.

– Вот черт! Это же облава.

– Не может быть, – сказал Мемфис, перебрасывая лямку рюкзака через плечо. Книга была у него в руках. – Папа Чарльз держал всех копов в кармане.

– Стало быть, в его кармане образовалась прореха, Поэт! – Ужасы сна были вытеснены реальным страхом оказаться пойманными и арестованными. – Как мне отсюда выбраться? Мне ни в коем случае нельзя попадать в полицейский участок.

– Сюда! – Мемфис протянул ей руку. – Я знаю это место, как свои пять пальцев. Я выведу тебя отсюда. Доверься мне.

Тета взяла его за руку, и они побежали по узкому коридору.

Мэйбел задохнулась от ужаса, когда двери в клуб разлетелись в щепки и в зал вбежал полицейский отряд. Один из копов схватил ее за запястье. Она попыталась вырваться, но он был сильнее.

– Прошу сюда, мисс. Машина уже ждет, – сладко улыбаясь, сказал офицер.

– Мама убьет меня, – ныла Мэйбел всю дорогу до полицейского участка, а за ее спиной в клубе разворачивался полный хаос.

Тета и Мемфис бежали со всех ног. Позади полицейские штурмовали здание клуба, выламывали двери, переворачивали мебель. Какие-то флэпперы закричали и принялись пьяно и отчаянно биться о живую стену полицейских. Перемазанный губной помадой тип, с трудом стоявший на ногах от выпитого, достал пистолет и принялся беспорядочно палить во все стороны. Одна из пуль прошила насквозь книгу в руке Мемфиса. Он сунул палец в еще дымящуюся дыру.

– Это был библиотечный экземпляр! – сокрушенно сказал он.

– Поэт, не тормози, нам надо сваливать отсюда!

Они забежали за угол, и Мемфис затащил ее в телефонную будку. Тета посмотрела на Мемфиса снизу вверх из-под полуопущенных пышных ресниц. Она встречала множество красавцев, но никто из них не сочинял стихов и тем более не видел тех же кошмаров, что и она. Глубоко внутри Тета почувствовала, как заиграли струны ее души, молчавшие с тех пор, как они с Роем были в Канзасе.

– Ты втащил меня сюда, чтобы спрятаться или просто пообниматься, Поэт? – пошутила Тета, переводя дыхание.

– Доверься мне, – повторил Мемфис. Он повернул диск телефона три раза и со всей силы толкнул заднюю стенку будки. В ней открылась потайная дверь.

Наверху, в клубе, творилась полная неразбериха. Бармены двигались как заведенные. Они перевернули весь бар, отправив около пары дюжин замечательного спиртного в тартарары по специальному спускному желобу. Затем повернули секретное реле на самом баре, опустошив бутылки и бокалы во второй желоб, и полотенцами вытерли лужицы и потеки. Никаких доказательств не осталось. Почтенные клиенты кричали, залезали на столы и опрокидывали друг друга, в панике пытаясь найти выход. Некоторые флэпперы продолжили танцевать, делая вид, что арест их не касается – на самом деле они до ужаса боялись тюрьмы и оформления бумаг.

– Джентльмены, вы уверены, что не хотите выпить? – из последних сил пытался исправить ситуацию менеджер клуба, но полицейские неумолимо тащили его к выходу. В самом эпицентре всеобщей истерики Генри встал, спокойно прошел к пианино, уселся за него и принялся наигрывать какую-то мелодию.

– Не смотрите на меня так, офицеры. Я всего лишь пианист, – сказал он, но люди в синей форме все равно надели на него наручники.

Сэм и Эви потерялись в общем хаосе. Эви изо всех сил прокладывала себе путь кулаками и локтями. Она успела добраться до выхода в тот момент, когда ворвалась новая группа полицейских. Тогда Эви бросилась назад и миновала блондиночку, с которой они столкнулись ранее. Та изливала душу полицейскому, арестовавшему ее.

– Эти прощелыги все думают об одном и том же – сначала пытаются затащить тебя на заднее сиденье автомобиля, а потом собираются заразить тифом.

Эви оказалась в западне. Нырнув под стол, она спряталась под белой скатертью и принялась наблюдать оттуда. Затем протянула руку наверх и стянула со стола открытую бутылку дорогого шампанского, которую прижала к груди, как родную. Она не могла позволить хорошему спиртному пропасть зря, а уж если загремит в тюрьму, то сделает это стильно. Спустя несколько минут она осторожно выглянула из-под стола и увидела, как Сэм непринужденно выплывает в дверь, никем не замеченный. Или ей показалось, что она его увидела. Сэм двигался с такой невообразимой скоростью, что она не могла поверить глазам. Но точно знала, что опять зла на него. Эви бросилась ему вслед, крича его имя, но из-за угла показалась толпа полицейских. Ей пришлось скрыться в клубе и изо всех сил стараться не поддаваться панике. За баром Эви заметила кухонный лифт, бросилась к нему и втиснулась внутрь. Ее длинное ожерелье зацепилось за крючок, жемчужины разлетелись по всему полу, и бежавший за ней офицер поскользнулся на них и упал навзничь. Не было времени оплакивать любимое украшение, поэтому Эви захлопнула люк и поспешила навстречу свободе.

– Разве я не просил тебя довериться мне? – спросил Мемфис.

Они стояли в темном винном погребе под клубом. Одинокая лампочка над дверью проливала скупой тусклый свет на помещение и выхватывала очертания бочонков, стоявших в глубине.

– Что это за место?

– Здесь хранится алкоголь, доставленный из Канады, – объяснил Мемфис. – Пойдем. Будь осторожна – ступеньки скользкие.

– И куда мы пойдем?

Мемфис постоял минуту на месте, пытаясь вспомнить расположение ходов. Он провел здесь не так уж много времени и не был уверен, куда лучше пойти. Он знал, что где-то здесь должна быть еще одна дверь. Вдруг зазвонил дверной колокольчик. Раздались крики.

– Копы! – шепнула Тета.

– Спокойно, спокойно, – прошептал Мемфис. – Посмотрим, может быть, они уйдут.

На мгновение воцарилась тишина, и они слышали только свое сбивчивое дыхание. Но затем раздался громкий звук удара, и Тета взвизгнула: в толстой двери показалась щель, пробитая лезвием полицейского топора.

– Скажи мне, что знаешь, как отсюда выбраться! – взмолилась Тета.

– Сюда! – сказал Мемфис, всей душой надеясь, что не ошибается. Они пробирались наощупь между бочек с алкоголем. Позади них разлетелась на куски дверь, раздался выстрел и кто-то закричал: «Немедленно остановитесь!»

– Может быть, нам… – выдохнула Тета.

– Ни за что в жизни, принцесса! – Мемфис потянул ее за собой.

Звуки шагов раздавались под сводчатым потолком. Полицейские настигали их. Некоторым из их братии раньше перепадало кое-что от папы Чарльза, и они знали Мемфиса, потому не стали бы его преследовать. Но эти копы с дубинками упорно пытались поймать их. Черного парня, обнаруженного в подполе, полном спиртного, в компании с белой женщиной, ждала очень незавидная судьба. Крики «Стойте!» перемежались с выстрелами. Где же выход, когда он так нужен?

У дальней стены Мемфис разглядел очертания лестницы. Поднявшись по ней, они обнаружили дверцу, которая вела к пожарному выходу.

– Сюда, – задыхаясь, сказал Мемфис, почти втаскивая Тету за собой по шаткой лестнице.

– Вон они! – закричал кто-то.

Мемфис дернул за ручку, но она не поддавалась. Тогда он в отчаянии бросился на дверь всем телом, раз, другой, и она наконец уступила и неохотно повернулась на своих ржавых петлях. Он вытолкнул Тету наружу, к пожарной лестнице. Прямо под ними на тротуаре стояли два копа и курили.

– Быстро вверх! – шепнул Мемфис.

Тета кивнула и стала проворно подниматься на крышу. Мемфис увидел полусгнивший стул, выброшенный у пожарного выхода, и заблокировал им дверь. Пока полицейские колотили по ней изнутри, Мемфис поднялся вслед за Тетой. Яркий свет неоновой рекламы «Лаки Страйка» заливал туманную крышу, как сцену. Они подбежали к краю крыши, перелезли на другую и так еще раз, пока не оказались достаточно далеко от места облавы, и затем спустились по пожарной лестнице в полутемную аллею. Мемфис спрыгнул первым и помог Тете спуститься, с удовольствием ощутив ее тяжесть в своих руках на короткое мгновение. Они непринужденно двинулись дальше по улице, где все еще сновали городские полуночники.

Кухонный лифт поднялся наверх. Кряхтя, Эви попыталась руками и ногами поднять крышку, но ту заклинило намертво.

– Эй? – шепнула она. – Эй, есть тут кто-нибудь?

Спустя мгновение люк распахнулся. К ней протянулась мужская рука, и Эви с благодарностью оперлась на нее и вылезла, аккуратно расправляя затекшие конечности и все еще прижимая драгоценную бутылку к себе.

– Как здорово! Спасибо тебе, душка!

– Пожалуйста, солнышко, – саркастически ответил полицейский, защелкивая на ее руке наручники. – Теперь ты под арестом.

Сэм легко миновал толпу и прошел по коридору в соседнее здание. Когда полицейские смотрели в его сторону, он просто повторял «Ты меня не видишь», и тогда копы трясли головой и бросались вслед за кем-нибудь другим, не понимая, что произошло, а Сэм спокойненько продолжал свой путь. Он искренне надеялся, что Эви удалось бежать. Придется признать, что девочка была настоящей сорвиголовой. Ему такие нравились – от них были сплошные трудности и неприятности. А трудности Сэм любил преодолевать еще больше, чем охмурять девочек.

– Мы оторвались? – задыхаясь от бега, шепнула Тета. У нее тряслись колени, и шикарный белый мех на ее шали был заляпан грязью.

– Думаю, да. – Мемфис посмотрел на истерзанную книгу в своих руках и горько вздохнул. – Мистер Эндрюс меня убьет.

– По крайней мере теперь тебе есть, о чем написать, – заметила Тета и засмеялась. Это был жизнерадостный переливчатый смех, составлявший разительный контраст с ее измученным видом. Вся ее напускная холодность исчезла. Они вдвоем впали в состояние эйфории от побега, едва не кончившегося провалом, и теперь стояли на углу Седьмой авеню, смеясь и радуясь удаче, как дети под елкой в Рождество. Откинув голову назад, Тета подставила лицо легкому ветру. В этот момент она была так прекрасна, что Мемфису захотелось, чтобы их бегство не прекращалось, лишь бы она осталась рядом.

– Поэт, все в порядке? Тебе будто транквилизатор вкололи.

Мемфис улыбнулся и раскинул руки в стороны.

– Ты о чем? Я бодрее всех на свете.

– Тогда пойдем поглядим, что там случилось.

Они пересекли улицу и прошли квартал, найдя укромный переулок, из которого хорошо просматривалась вся заварушка в клубе. Сирены наперебой завывали у крыльца, и полицейские вагоны выстроились в длинную линию. Под взглядами зевак полицейские под руки выводили неудачливых посетителей. Приехала пресса, то и дело сверкали вспышки, и даже издалека они могли почувствовать запах магнезии.

– Папе Чарльзу это очень не понравится, – заметил Мемфис. – Он щедро платил копам, чтобы они не лезли в его клубы. Надеюсь, что с твоими друзьями все в порядке.

– Я тоже, – призналась Тета. Она так и не выпустила из рук сумочку Эви. – Думаю, мне стоит поспешить домой и узнать, выбрались ли они.

Мемфис почувствовал, как у него сжалось сердце. Он не хотел, чтобы этот вечер кончался.

– Давай я вначале угощу тебя чашкой горячего кофе, если ты не против. Он нам сейчас очень не помешает.

Тета улыбнулась милой, почти застенчивой улыбкой.

– Спасибо, Поэт. Но мне нужно соблюдать режим – красота превыше всего.

Мемфис хотел сказать что-нибудь забавное вроде «Зачем? Ты и так самая красивая в этом городе», но понял, что это уже будет флирт. А флиртовать с этой девушкой он не хотел. Он просто хотел узнать ее получше. Но волшебство и очарование их бегства не могло длиться вечно.

– Надеюсь, что увижу тебя сегодня во сне, – сказал он. – На той дороге.

Улыбка Теты поблекла совсем чуть-чуть.

– Тогда мне уже не будет так страшно.

Тем временем у клуба полицейские рассадили задержанных в очередной машине, похлопали по дверям, и та уехала в участок. Улицы кишели сочувствующими, зеваками и праздношатающимися. Тета протянула ему руку.

– Благодарю за наше отважное бегство, Поэт.

Мемфис пожал руку Теты, восхитившись нежностью ее кожи.

– С тобой я готов на такое бегство в любое время, Креольская принцесса.

Тета поспешила к метро. Оглянувшись на углу, она увидела, что Мемфис стоит на месте и смотрит ей вслед. Он смотрел на нее совсем не так, как зрители на шоу или повесы на улице. Ей не было неприятно, не хотелось спрятаться от его взгляда, напротив, она почувствовала, что сейчас по-настоящему живет.

– Эй, Поэт! – крикнула она. – Тета!

– Что? – прокричал он в ответ.

– Меня зовут Тета!

Между ними двинулась толпа, и кто-то обхватил Мемфиса сзади. Он пружиной обернулся назад, готовый постоять за себя. Гэйб засмеялся, развел руки и отступил, показывая, что сдается.

– Спокойно, братец. Это всего лишь я. Ты можешь поверить в то, что копы сделали рейд на клуб? Кто-то пытается прижать папу Чарльза. Я вышел на улицу, чтобы курнуть, как раз перед этим. Иначе бы меня уже увезли в одной из этих машин. Мемфис, ты меня вообще слушаешь?