Персона царских кровей Александрова Наталья

Посреди комнаты стоял высокий худой старик в брюках, но без рубашки. В правой его руке была черная трость с серебряной рукоятью, которой старик раздраженно стучал в пол. Именно этот стук Надежда Николаевна и услышала из коридора. Взглянув на Лебедеву, старик вскинул длинную костистую голову, как собравшийся клюнуть петух, и проговорил раздраженным тоном:

– Сколько можно вас ждать! Вы думаете, милочка, что незаменимы? Да на ваше место очередь стоит! Огромная очередь! Стоит мне сказать Сергею, и вы окажетесь на улице!..

– Но я… Но я не… – попыталась вклиниться в его монолог Надежда Николаевна, но старик ее не слушал, он продолжал:

– Где моя рубашка? Где чистая рубашка, я вас спрашиваю? Я опоздаю к обеду, а это недопустимо!.. Если вы думаете, что с одиноким старым человеком можно так обращаться, то уверяю вас, вас ждет разочарование! Серьезное разочарование!

– Но вы меня с кем-то путаете… – оправдывалась Надежда.

– Молчать! – рявкнул старик. – Не возражать! Не спорить! Ваше дело – молча выслушивать замечания и следить, чтобы такое больше не повторилось! Иначе в два счета вылетите на улицу! Где моя рубашка, я вас спрашиваю?

Надежда Николаевна поняла, что спорить со стариком бесполезно, легче подыграть ему. Тем более что она заметила на стуле справа от двери свежевыглаженную голубую рубашку. Она взяла ее и протянула старику.

– Давно бы так! – проговорил он удовлетворенно и добавил с совершенно другой интонацией: – Напомните мне, милочка, чтобы я сделал вам подарок к следующему Рождеству!

Поскольку до Рождества было еще очень далеко, Надежда Николаевна решила не спорить. Она воспользовалась изменением настроения собеседника и спросила:

– А где здесь столовая?

– Вы что – новенькая? – спросил тот удивленно. – То-то я смотрю, что ваше лицо показалось мне незнакомым!

– Так все же – где столовая?

– Выйдите! – воскликнул старик раздраженно, путаясь в пуговицах. – Вы же видите – я не одет!

Надежда Николаевна снова недоуменно пожала плечами и вышла в коридор. Кажется, этот дом полон каких-то чудаков…

Она прошла еще немного и наконец оказалась на широкой лестничной площадке, откуда двойная полукруглая лестница вела на первый этаж.

Надежда спустилась и тут же увидела распахнутые двери, из-за которых доносились голоса и звон вилок.

Она вздохнула с облегчением и вошла.

Это, несомненно, была столовая.

На этот раз Надежде вспомнился не отель во Флориде, а замок какого-нибудь английского лорда.

Разумеется, в английском замке ей тоже бывать не приходилось, все ее впечатления основывались исключительно на сценах из кино. Фильмы были по большей части детективные.

Итак, как в английском замке, столовая была огромная, стены ее покрывали деревянные панели (кажется, их называют «мореным дубом»), посередине столовой стоял большой стол, накрытый белоснежной накрахмаленной скатертью, которой вполне можно было бы застелить летное поле небольшого аэродрома.

На этом крахмальном поле были расставлены тарелки из старинного бело-голубого фарфора и разложены серебряные приборы. Еще, разумеется, имелись вазы с цветами. Цветы, впрочем, были самые обыкновенные – не орхидеи, а ирисы и пионы разнообразных оттенков.

Благодаря этим цветам и еще кое-каким отличиям комната, куда попала Надежда Николаевна, была все же похожа не на настоящую английскую столовую, а как бы на ее русский перевод, выполненный не очень аккуратным переводчиком.

Пожалуй, что особенно заметно отличало эту столовую от английского оригинала – это удивительно малое количество людей за столом.

Людей было всего трое.

Во главе стола сидел сам хозяин, Сергей Баруздин. Место справа от него занимала та самая нервная и угловатая женщина, с которой Надежда столкнулась в коридоре.

Впрочем, теперь она не казалась ни нервной, ни угловатой. Пятен неровного румянца на лице не было, оно приобрело мягкий персиковый оттенок («Наверняка тональным кремом воспользовалась», – подумала Надежда), а вместо черно-белого шелкового костюма на ней было простое зеленое платье с квадратным вырезом.

– Познакомься, Надя, – проговорил Сергей, может быть, слишком жизнерадостным тоном. – Это моя жена, Алиса. Алиса, а это Надя Лебедева, мы когда-то вместе работали.

– Ах, уже «Надя»? – процедила хозяйка и пристально взглянула на Надежду. Видимо, то, что она увидела, несколько успокоило ее, и она добавила чуть мягче: – Очень приятно.

– А это – Олег. Архитектор, дизайнер и прораб в одном лице, – представил хозяин третьего человека, сидевшего за столом, загорелого мужчину лет тридцати пяти, с коротко стриженными светлыми волосами и тяжелым подбородком. – Это он выстроил дом, в котором мы сейчас находимся…

– Разве этот дом еще не достроен? – искренне удивилась Надежда Николаевна.

– Ну, понимаешь, Надя, – пустился Сергей в объяснения. – В большом доме всегда найдутся какие-то недоделки, что-то, что нужно переделать или закончить. Вот этими недоделками Олег и занимается… Ну, и еще кое-какими делами…

Алиса внезапно уронила нож. Лицо ее едва заметно дернулось, и Надежде показалось, что красные пятна проступают через тональный крем. Она закашляла, налила в бокал воды из хрустального кувшина и торопливо выпила.

У Надежды мелькнула какая-то неясная мысль, но додумать ее до конца она не успела, потому что дверь столовой с грохотом открылась и в комнату в инвалидном кресле въехал давешний капризный старик – тот самый, который распекал Надежду за нерасторопность.

Лебедева с удивлением взглянула на инвалидное кресло, но ничего не сказала.

Не успев доехать до стола, старик проговорил недовольным тоном:

– Сережа, ты очень распустил обслуживающий персонал! Эта новая горничная, которую ты нанял, ведет себя совершенно недопустимым образом! Она воображает, что…

– Какая новая горничная? – удивленно переспросил Сергей. – В последнее время я никого не нанимал, Марианна Васильевна вполне справляется… Кстати, дядя Петя, познакомься – это Надежда Лебедева, моя старинная знакомая… Надя, а этот склочный господин с замашками старого барина – мой дядя Петр Афанасьевич. Всю жизнь, между прочим, проработавший поваром в известном ресторане.

Петр Афанасьевич взглянул на Надежду и смущенно закашлял.

– Что-то сегодня все кашляют, – усмехнулась Надежда Николаевна. – Уж не докатилась ли до этих благословенных мест эпидемия новомодного гриппа?

– Типун тебе на язык! – в притворном ужасе воскликнул Сергей. – Тем более летом гриппа, кажется, не бывает… Марианна Васильевна, можно подавать обед!

Последние слова он бросил куда-то за спину, и тотчас из неприметной двери в глубине столовой показалась невысокая кругленькая женщина средних лет в белом переднике, она катила перед собой сервировочный столик, уставленный всевозможными кушаньями.

Обед был выше всяческих похвал, хотя Надежда так проголодалась, что удовлетворилась бы и тарелкой вареной картошки или пустой гречневой каши.

На первое Марианна Васильевна подала суп-пюре из цветной капусты, который назывался красивым словом «крем-дюбарри». Суп был такой вкусный, что Надежда сделала над собой усилие, чтобы не выхлебать всю тарелку мгновенно и не подобрать корочкой остатки супа. Затем настал черед основного блюда.

– Рыбу или мясо? – тихонько спросила Марианна Васильевна, наклонившись к Надежде.

Надежда выбрала рыбу, и ей принесли большой кусок форели, жаренной на гриле и дивно пахнущей ароматными травами. Перед мужчинами положили по куску мяса, которые еле помещались на тарелке. Алиса от второго блюда отказалась, она и суп-то ела нехотя, а больше крошила сухарики, глядя невидящими глазами мимо всех. Еще экономка поставила на стол огромное блюдо зеленого салата, красиво декорированного кружочками помидоров и огурцов.

Несмотря на малое количество сотрапезников общего разговора за столом не получалось. Хозяин внимательно прислушивался к словам прораба, тот бормотал что-то настолько тихо, что Надежда едва могла понять. Разговор шел о каких-то строительных делах, и это было странно – вроде бы делами мужчины занимаются в кабинете, раскладывая перед собой чертежи и сметы. Алиса, как уже говорилось, молчала, причем, как казалось Надежде, делала это демонстративно. Петр Афанасьевич поглощал мясо с такой легкостью и аппетитом, как будто ему было не восемьдесят лет, а чуть больше двадцати.

Надежда ожидала начала общей беседы и мысленно подбирала осторожные и деликатные слова, чтобы ненароком не задеть никого из странных обитателей этого дома.

Вот именно, они все казались ей какими-то странными, ненастоящими. Вся комната вместе с обстановкой выглядела театральной декорацией, а люди за столом – не слишком хорошими актерами.

Надежда с Сергеем схватились одновременно за лопаточку для салата, показалось ей или нет, что в глазах ее старого приятеля зреет серьезное беспокойство?

Теперь он мало напоминал того уверенного в себе, преуспевающего богатого человека, что подсадил ее в свою дорогую машину. Стали видны морщины вокруг крыльев носа и усталый взгляд.

«Что-то тут неладно у них… – подумала Надежда, – знала бы, что все у него в доме так непросто, ни за что не поехала бы сюда. Впрочем, разве у меня был выбор?»

Надежда решила, что раз все молчат, то она тоже не станет лезть с разговорами. В самом деле, ее привезли сюда случайно, подобрали, можно сказать, на дороге, ее номер шестнадцатый.

После рыбы, которую Надежда запила бокалом отличного белого вина, она совершенно осоловела от сытости.

– Мороженое или крем-брюле? – снова наклонилась к ней Марианна Васильевна, и Надежда недоуменно подняла брови: вроде бы крем-брюле – тоже вид мороженого.

– Соглашайтесь на крем-брюле, – посоветовал Петр Афанасьевич, – я сам научил Марианну готовить его с карамелью.

Надежда мысленно пожала плечами и подумала, что было бы, если бы этот дом принадлежал ей. Как сидели бы они с мужем в этой огромной столовой и перекрикивались через стол… Тоска какая!

Нет уж, если строить большой дом, то нужно, чтобы он был полон детей и животных. Сергей говорил о детях, что он и дом-то такой построил в расчете на отпрысков.

«Не поздновато ли? – задумалась Надежда Николаевна. – Конечно, он меня помоложе, но всего лет на пять-шесть, не больше. А жене-то уж тридцать точно есть. Что ж, она еще молодая, вполне может ему родить наследника… Кстати, если детей у них пока нет, то отчего животных не завели? В таком домине можно не одну, а трех собак завести. И охрана особняку не помешает».

Как бы в ответ ее мыслям, кто-то мягко тронул Надежду лапой за ногу.

– Ой! – Она наклонилась и увидела вроде бы кошку. Серую, очень худую, длинную и абсолютно голую, без шерсти.

– Дэзинька! – слегка оживилась Алиса. – Иди скорее к мамочке!

Она выудила из-под стола длинное узкое тельце и обернула вокруг шеи, словно горжетку, только без меха. Кошка держалась спокойно, видно, такое обращение было ей не впервой. Алиса отщипнула кусочек мяса с тарелки мужа и сунула в рот кошке. Та приняла угощение сдержанно, без должного воодушевления.

Теперь уже Надежда точно заметила в глазах хозяина дома признаки недовольства.

– Не корми ее со стола! – буркнул он. – На это есть специальное время и место!

В ответ Алиса посмотрела на него таким взглядом, что даже Надежда поежилась. Ох, неладно что-то между супругами! Впрочем, это совершенно не ее дело. Ее дело – сидеть тихо и делать вид, что она всем довольна. И так три дня, пока Сергей не соберется в город. Потому что самостоятельно она из этой глуши не выберется. Вот сваляла-то она дурака, когда согласилась на его приглашение! Никто ей здесь не рад, никто не собирается ее развлекать. Впрочем, тут же опомнилась Надежда, у нее действительно не было выбора. Так что нужно быть благодарной Сергею и судьбе за то, что не бросили ее на пустынной дороге.

Напряжение за столом несколько разрядилось с приходом Марианны Васильевны. Она расставила перед всеми серебряные креманки, заполненные густой кремово-желтой субстанцией, затем зажгла длинную каминную спичку и… Надежда не поверила своим глазам. От каждой креманки взвилось едва ли не к потолку неяркое сизое пламя. А когда пламя погасло, то желтый крем оказался покрыт коричневой карамельной корочкой.

Надежда положила в рот ложку и зажмурилась от удовольствия. Удивительно вкусно! Будем надеяться, что за три дня она не успеет привыкнуть к такой роскоши.

После десерта подали еще сыр, от которого Надежда с сожалением отказалась, как и от портвейна, коньяка и ликера, выпила только маленькую чашечку черного кофе.

Вика Топтунова и Ника Моргунова дружили много лет. Не то чтобы они очень любили друг друга, не то чтобы очень привязались друг к другу, просто характеры у девушек были настолько похожи, что понимали они друг друга буквально с полуслова и редко ссорились между собой.

Подруги любили развлекаться, предпочитали шумные многолюдные компании, смех и веселье, обожали незатейливые шутки и «бородатые» анекдоты, громкую музыку, танцы до упада и коктейль под названием «Секс на пляже».

Что касается секса настоящего, а не той приторной сладенькой бурды, что подают в барах на морском берегу, то секс подружки тоже любили легкий, веселый и необременительный. Ну, познакомиться на курорте, провести приятный вечерок в ресторане, погулять по морскому берегу при луне и закончить свидание коротким тесным общением в гостиничном номере.

Вике и Нике повезло: ни разу дружба их не подвергалась проверке ревностью. Ни разу не понравился им одновременно один и тот же мужчина, ни разу не вцеплялись они друг другу в волосы, обзывая друг друга непотребными словами и желая подруге немедленно облысеть и опаршиветь. Откровенно говоря, подружки были довольно заурядны – ни умные, ни красивые, и «крутые мужики», как выражались Ника и Вика, не слишком баловали их своим вниманием. А прибивало к их берегу всяких несерьезных личностей, за таких и бороться-то не очень и хотелось.

Вика и Ника не слишком огорчались, как уже говорилось, были они девушки веселые и активные, любили развлекаться.

Если сидеть у окна, как царевна Несмеяна, и ждать, пока в твой терем явится королевич неземной красоты, то раньше времени от тоски состаришься.

Время шло, годы прибавлялись, сначала потихоньку, потом все быстрее и быстрее, как скатывающиеся с горы санки, но подружки этого не замечали. Ведь они были вдвоем, встречались каждый день и не замечали накапливающихся перемен.

Они не понимали, что молодость ускользает бесповоротно, они старались задержать ее повадками молоденьких девочек и яркой, пестрой одеждой.

Эту поездку Вика и Ника твердо настроились провести весело. Гостиницу обещали очень приличную, наверняка там есть бар и все такое прочее.

Немножко разочаровал подружек состав группы – сплошь семейные пары да занудные интеллигентные старушенции. Поэтому, когда случилась накладка с автобусом, Вика и Ника в глубине души даже обрадовались. Дух авантюризма, присущий подружкам, поднял голову и оживился. Появилась возможность испытать приключение. А где приключение – там и развлечение. Новые встречи, новые знакомства, новые впечатления.

Тетку, которую навязала им Людмила Ивановна, они прихватили с собой просто так, из вежливости. Людмила Ивановна была у них на работе хоть небольшим, да начальством и с ней следовало считаться.

Они очень ловко подсели в чужой автобус, пофлиртовали немного с экскурсоводом, их довезли до поворота, затем автобус повернул на Изборск, а три дамы надолго застряли на остановке. И вот здесь, по прошествии часа, когда Вика и Ника готовы были уже выть от бессильной злости, судьба послала им шикарный случай поразвлечься.

– Два крутых перца на шикарной тачке! – прошептала Вика на ухо подружке, а Ника по привычке закончила: – Ни в коем случае нельзя их упустить!

Но мужики и сами явно были не против поразвлечься, их не пришлось долго упрашивать. Они мигом сообразили, что третья тетя будет в их компании явно лишней, и отшили ее быстро и качественно, Вика с Никой и мигнуть не успели. Ну и ладно, доберется Надежда до гостиницы на автобусе, у подружек еще будет случай ее задобрить, чтобы не нажаловалась Людмиле Ивановне.

Вика и Ника с комфортом уселись на заднем сиденье. В машине было прохладно, пахло земляничным освежителем, играла популярная музыка.

– Костя, – представился пассажир, рассматривая подружек, – а вот он – Виктор.

Водитель дернул головой, изображая приветствие.

– Очень приятно, – сказала Вика.

– Рады знакомству, – прибавила Ника и стала подпевать и раскачиваться в такт музыке.

– Мальчики, а куда мы едем? – спросила Вика, когда за окном джипа промелькнула какая-то неказистая деревенька.

– Нам же, кажется, нужно было свернуть направо… – подхватила ее фразу Ника.

– Чего? – перекрикивая громкую музыку, спросил, повернувшись к ним, пузатый пассажир, представившийся им Константином. – А, направо? Да мы сейчас в одно местечко заедем, тут неподалеку, перекусим, посидим… Не переживайте, девчонки, все будет тип-топ!

«Девчонки» переглянулись. Вика прищурилась, а Ника, поправив шляпу, проговорила, притворно вздохнув:

– Все лучше, чем на остановке торчать…

– На такой жаре! – завершила Вика.

На самом деле обе были вполне довольны, предвкушая хороший обед, выпивку и легкий флирт за этим самым обедом.

Пузатый Константин не обманул: не прошло и десяти минут, как машина затормозила возле приземистого бревенчатого здания, над входом в которое красовалась залихватская вывеска «Трактиръ».

Твердый знак в названии заведения должен был символизировать преемственность поколений и верность традициям.

– Вот, очень приличное местечко! – соловьем разливался Константин, помогая подругам выбраться из машины. – И готовят здесь классно! Повар – настоящий спец! Посидим, перекусим, а потом отвезем вас в эту вашу гостиницу.

– Ну, хорошо, мальчики, только… – начала Ника…

– …совсем недолго!.. – закончила Вика.

– Само собой, недолго! – заверил их Константин. – Мы люди занятые, нам самим время дорого!

Он подхватил подруг под руки и повлек их к трактиру.

Молчаливый водитель по имени Виктор шел следом с пухлой кожаной сумкой в руке.

Вика покосилась на джип: там остались их дорожные сумки.

– Не волнуйтесь, девочки! – Константин перехватил ее взгляд и правильно его истолковал. – Ничего с вашими вещичками не случится: к нашему джипузеру ни одна собака не осмелится подойти!

– А что же тогда Виктор… – начала Вика.

– …свою сумку не оставил? – продолжила Ника.

– А это не сумка! – хохотнул Константин и заговорщицки понизил голос: – Это портмоне с деньгами! Кошелек, по-простому!

Подруги недоверчиво переглянулись.

– Нет уж! – решительно сказала Вика. – Мы тогда тоже сумки свои возьмем!

– Чтоб под рукой были! – поддакнула Ника, подруги, как всегда, понимали друг друга с полуслова.

– А, пожалуйста! – легко согласился Константин. – Дело ваше!

На пороге трактира их встретил официант, молодой парень в вышитой рубахе, с прилизанными темными волосами. Низко кланяясь, он проводил гостей к столу в глубине полутемного помещения, раздал меню, отпечатанные на поддельной бересте, и осведомился, чего они выпьют в качестве аперитива.

– Не стесняйтесь, девчонки! – поощрил подруг Константин.

Водитель, оглядевшись по сторонам, положил на свободный стул свою сумку.

– Мне мартини!.. – жеманно протянула Ника. – Только…

– …только очень сухое и обязательно с маслинкой! – закончила за нее подруга.

– А нам по-простому – пивка холодненького, – распорядился Константин. – «Гиннес», само собой!

Теперь, когда сумки были при них и ничто не предвещало никаких неприятных неожиданностей, подруги с интересом оглядели заведение.

Бревенчатые стены были украшены прялками, расписными дугами, тележными колесами и прочими аксессуарами традиционного русского быта. Столы были из простых досок, на некоторых стояли блестящие медные самовары, вместо стульев – грубые деревянные лавки. Правда, освещали зал не лучины в деревянных поставцах, а хитро спрятанные электрические бра.

Ника просмотрела меню.

В нем были и какие-то блюда с намеком на ту же верность народным традициям – «свинина по-монастырски», «жаркое крестьянское с белыми грибами и картошкой», «запеканка купеческая с базиликом и эстрагоном», но были и современные кулинарные изыски – «карпаччо из чилийского сибаса», «филе рыбы дорадо с гренками из поленты», «морские гребешки под соусом нисуаз».

Подруги не стали мудрствовать лукаво и выбрали два самых дорогих блюда в меню.

Не успели они сделать заказ, как Виктор к чему-то прислушался и настороженно переглянулся со своим напарником.

– Ой, девочки, никак сигнализация у машины сработала! – всполошился Константин, поднимаясь из-за стола. – Мы сейчас, быстренько!..

Оба «мальчика» выскочили из ресторана.

Ника задумчиво посмотрела им вслед.

– Не нравится мне это! – проговорила она. – Как бы не пришлось нам обед оплачивать… Ты слышала сигнализацию?

– Я – нет, – призналась Вика. – Но он же…

– Сумку свою оставил! – закончила ее подруга, удовлетворенно вздохнув.

– Ну, тогда ничего…

Как раз в это время официант принес их заказ.

Вике досталось блюдо из лобстера с кубиками манго и мелко нарубленной зеленью, Нике же принесли на тарелке какое-то зеленоватое пюре с неаппетитными коричневыми вкраплениями.

– Что это? – разочарованно протянула она, поковыряв вилкой содержимое тарелки.

– Шедевр нашего шеф-повара! – восхищенно сообщил официант. – Пюре из корня сельдерея со слайсами из артишоков и цукини, под соусом из сыра бри и базилика!

– Похоже, подруга, ты пролетела с этим пюре! – проговорила Вика, уписывая своего лобстера за обе щеки.

Официант удалился.

Ника попробовала пюре и поморщилась:

– Редкостная гадость!

– Хорошо хоть, не за свои деньги! – усмехнулась Вика.

Ника взглянула на окно и неодобрительно проговорила:

– А мальчиков-то все нету!

– Действительно, – отозвалась Вика с полным ртом, – разве можно так пренебрежительно относиться к дамам? Хочешь, я тебе дам кусочек лобстера?

За окном раздался шум отъезжающего автомобиля.

– Ты слышала? – насторожилась Вика. – Мне показалось…

– …что это машина наших мальчиков! – закончила фразу Ника.

Подруги взглянули на соседний стул.

Кожаная сумка лежала на прежнем месте.

В этот момент дверь ресторана распахнулась и в зал вошел очень подозрительный тип.

Он был долговязый, мрачный, с трехдневной щетиной на подбородке и маленькими злобными глазками. Еще у него, для усиления эффекта, был кривой волчий оскал.

Оглядевшись по сторонам, незнакомец направился прямиком к подругам. Остановившись возле их стола, он, ни слова не говоря, потянулся к сумке Виктора.

– Эй, молодой человек! – обратилась к нему Вика. – Вы что…

– …себе позволяете? – продолжила Ника, – это сумка…

– …не ваша!

– Знаю я, чья это сумка! – сквозь зубы ответил незнакомец, настороженно огляделся по сторонам и вскинул сумку на плечо.

– Да что же это творится! – всполошилась Вика. – Официант! Сделайте же что-нибудь!

Официант, однако, как сквозь землю провалился, и все помещение ресторана опустело, как будто его персонал неожиданно в полном составе отправился в коллективный отпуск.

– Заткнись! – рявкнул на Вику незнакомец и шагнул к двери.

– Караул! – взвизгнула Ника, бросившись наперерез похитителю. – Кто-нибудь! Помогите! Грабят!

– Уймитесь! – Незнакомец отбросил Нику и попытался обойти Вику, но тут из разных дверей высыпали крепкие мужчины в черной униформе с нашивками ОМОН.

– Всем стоять! Руки за голову! – выкрикнул старший.

– Как вы вовремя! – радостно воскликнула Вика и попыталась броситься на шею рослому омоновцу.

– Вам сказали – руки за голову! – выкрикнул тот, передернув затвор автомата. – Стоять на месте, иначе стреляю на поражение!

Долговязый незнакомец попытался проскочить к окну, но там его уже встречали двое. Тогда он бросил сумку, поднял руки и заголосил:

– Это не мое! Это вот этих дамочек! Я иду, вижу – сумка лежит бесхозная. Вот и хотел прихватить, а это не мое!

– Разберемся! – отрезал старший группы захвата.

Незнакомцу надели наручники, Вике и Нике, несмотря на их бурное возмущение – тоже. Главный омоновец поднял сумку, поставил ее на скамью и резко дернул молнию.

Сумка раскрылась, как беззубый рот, и все присутствующие увидели пластиковые пакеты, плотно набитые белым порошком.

– Интересно! – удовлетворенно произнес старший.

– Говорю – не мое это! – верещал долговязый тип. – Это вот их, а я тут совсем не при делах!

– Неужели вы… – начала Вика, изумленно глядя на содержимое сумки.

– …верите этому ужасному человеку? – закончила ее подруга.

– Я никому не верю! – отрезал омоновец. – Только собственным глазам, и то не на сто процентов, а только на девяносто два!

С этими словами он достал из поясного чехла широкий нож с черной рукояткой, вспорол один из пакетов и подцепил на кончик ножа немножко белого порошка. Попробовав порошок на язык, он сосредоточенно пожевал. При этом на лице его появилось какое-то странное выражение.

– Огурцов! – обратился он к одному из своих подчиненных. – Ну-ка, попробуй, а то у меня зародились какие-то сомнения.

Коренастый омоновец подошел, загребая кривыми ногами, и взял на язык щепотку белого порошка.

Немного пожевав, он произнес хорошо поставленным голосом:

– Мука «Предпортовая», высший сорт, тонкий помол, артикул сорок пять – восемьдесят…

– Вот и мне показалось, что высший сорт! – разочарованно протянул старший группы.

– Вот гад Корявый! – процедил сквозь зубы долговязый тип. – Кинуть меня хотел!

Тут же он спохватился и заговорил совсем другим тоном:

– Так что – значит, мне можно идти? У вас ко мне никакого больше дела нету? Так я, значит, пойду, меня дома мама ждет, старушка!..

– Никуда ты не пойдешь, Костлявый! – отрезал старший группы. – Мы тебя задержим до выяснения обстоятельств.

– А мы… – воскликнула Ника.

– …можем идти?.. – подхватила Вика.

– Никто никуда не пойдет! – рявкнул омоновец. – Все сейчас поедут с нами! Будем разбираться, кто здесь чем занимался!

После обеда Сергей, в лучших традициях фильма про английскую жизнь, удалился в свой кабинет. Он пробормотал что-то о бумагах, которые нужно просмотреть, но Надежда подозревала, что он просто мечтает немного вздремнуть.

Ей и самой хотелось поспать, однако она с негодованием отвергла эту мысль как совершенно неприемлемую, ибо после такого обеда позволить себе лечь на диван может только безрассудная женщина – можно прибавить в весе больше килограмма!

Так что Надежда решила познакомиться поближе с имением старого знакомого и, как всякая женщина, начала это знакомство с сада.

Сад произвел на Надежду Николаевну самое благоприятное впечатление. Впрочем, это был даже не сад, а самый настоящий парк.

Кусты парковых роз самых разнообразных цветов и оттенков выстроились вдоль дорожек, как почетный караул. Некоторые плетистые растения обвивали ажурные арки, через равные промежутки перекинутые над дорожками. По самому краю дорожек были высажены узкие полоски низкорослых цветов контрастного оттенка, так называемые «миксбордеры». Тут и там были разбросаны цветники и клумбы, составленные, по новой европейской моде, из цветов совершенно, на первый взгляд, не сочетаемых расцветок. В тенистых уголках сада прятались романтические ирисы и синие свечи дельфиниума.

Все растения в этом саду были ухоженные и довольные жизнью, чувствовалось, что за ними тщательно и умело присматривает настоящий знаток и любитель садового искусства. И, как это всегда бывает, цветы отвечали на уход и заботу, радуя посетителей сада своей тонкой и разнообразной красотой. Надежда хотела бы встретить здесь садовника Павла, чтобы выразить ему свое восхищение. Как многолетняя дачевладелица и садовод-любитель она знала, сколько труда нужно вложить в сад, чтобы получить такую красоту. Но поляны и дорожки были пусты, ничто не нарушало покой сонного сада.

Надежда подошла к густому кусту пунцово-красных роз и наклонилась, чтобы понюхать цветы.

Розы совершенно не пахли.

«И почему так устроено в природе, – разочарованно подумала Надежда Николаевна, – самые красивые растения обычно лишены аромата, а какой-нибудь невзрачный цветочек обладает чудесным запахом… Впрочем, с людьми случается то же самое».

Она раздвинула розовый куст, чтобы посмотреть, что скрывается за ним, и невольно замерла.

На укромной лужайке, скрытой кустами от посторонних глаз, стояли двое, мужчина и женщина.

Это были Алиса, жена Сергея, и Олег, которого Баруздин представил как архитектора, дизайнера и прораба в одном флаконе… то есть в одном лице.

Они о чем-то вполголоса разговаривали.

Слов Надежда Николаевна не слышала, но позы собеседников, выражения их лиц и жесты говорили о многом.