Одиночество Калли и Кайдена Соренсен Джессика

Кайден

Я переживаю, что слишком глубоко втягиваюсь в отношения. После того как мы с Люком высадили Калли у дома, я беспрестанно думаю о ней. Вот почему старался держаться от нее подальше. Но чем дольше я это делал, тем сильнее разгорались мои чувства. Все мысли только о том, чтобы быть с ней рядом. Тут еще отец, скотина, проходу мне не дает с самого приезда. Он меня не бил, нет, но находиться в его обществе, пусть даже недолго, – это мука.

Наконец я решил повидаться с Калли, потому что знал: увидев ее, почувствую себя лучше. Собирался всего лишь заскочить на минутку, но меня охватило столько эмоций, что контролировать себя было невозможно, и дело пошло горячо. Когда Калли кончила, я чуть не умер. Мне хотелось только одного: сорвать с нее одежду и войти в нее, ощутить ее внутри и снаружи, почувствовать все. Что это значило бы для нее? Что это значило бы для меня? Голова у меня идет кругом. Нужно уйти от нее, но я слабак.

Калли ходит по маленькой комнате на первом этаже у меня дома, рассматривает мои призы и фотографии на стенах, бросает взгляд на кровать в углу, потом на кожаный диван и телевизор. Дыра в стене, которую я пробил, заделана, будто того вечера и не было. Но он был. И я отчасти даже рад этому, потому что иначе Калли не появилась бы в моей жизни.

– Значит, это твое холостяцкое убежище? – с любопытством спрашивает Калли.

Я открываю боковую дверь, которая ведет на улицу, и впускаю Люка: он бегал к машине, чтобы взять сумку-холодильник. К счастью, отца дома не будет всю ночь, а мама не заметила, что мы пришли.

– Думаю, это можно назвать и так. На самом деле мы с братьями прятались здесь, чтоб не попадаться на глаза отцу.

Так странно открыто говорить с ней об этом.

– Мне хотелось бы, чтобы, когда я росла, у меня была такая комната. – Калли садится на спинку дивана и свешивает ноги.

– Ну так что же мы будем делать сегодня вечером? – Люк вваливается в комнату с сумкой. Лицо у него покраснело, в волосах застрял какой-то мусор. – Лично я не хотел бы повторить тот последний вечер, который мы здесь провели.

– А что тогда случилось? – с интересом спрашивает Калли.

– Кое-кто напился до чертиков и в конце концов получил от Дена Зелмана. – Люк бросает на меня взгляд и ставит сумку-холодильник на стол. – Ты действительно вел себя как придурок, зачем было лезть в драку с ним?

– Да уж, было больно. – Я моргаю, припоминая, и сгибаю руку.

– Ден Зелман? – Калли смотрит на меня. – Он такой здоровый. Зачем ты стал с ним драться?

Я пожимаю плечами и сажусь рядом с Калли на спинку дивана.

– Был пьян. – Я понижаю голос до шепота и наклоняюсь к ее уху: – И расстроен, что у меня не хватило духа надавать кое-кому утром.

– Отцу? – шепчет Калли, поворачивает голову, и ее губы едва не касаются моих.

– Да, очень был расстроен. – Я неловко ерзаю.

Люк открывает холодильник, на пол, со звоном стукаясь одна о другую, падают пивные бутылки.

– Проклятье! Я не виноват.

Изображая гнев, я выкатываю глаза, и Калли смеется. Соскакиваю со спинки дивана и иду помогать Люку поднимать бутылки. Хорошо, что ни одна не разбилась. Еще не хватало, чтобы отец спустился сюда и обнаружил, что ковер залит и провонял пивом.

Мы поднимаем бутылки, Люк достает из кулера виски «Джек Дэниелс».

– Выпьем.

– Ни капли. – Калли качает головой, опускает ноги и соскакивает со спинки дивана.

– Что? – Я смотрю на нее с игривой улыбкой. – Тебе не понравилось, как ты напилась в последний раз?

– Вообще ничего не помню, – говорит она, и в голосе слышен потаенный смех. – Может быть, ты мне расскажешь, понравилось ли мне быть пьяной?

– Было похоже, что да. – Усмехаясь, я заправляю ей за ухо локон.

– Лучше бы ты просто рассказал, что я говорила и делала.

– Не-а, уж лучше я оставлю это при себе. Поверь, то, чего не знаешь, не может причинить тебе боль.

– Слушай сюда. – Люк подходит к нам и отвинчивает пробку от бутылки. – Мы можем устроить игру. Если будешь играть хорошо, тебе не придется пить.

– Что за игра? – Калли переводит взгляд с меня на Люка и обратно.

Люк искоса смотрит на меня, и я качаю головой. Знаю, куда он клонит.

– Правила очень простые. Один говорит что-нибудь вроде: «Я никогда не спал на лужайке перед соседским домом пьяный до такой степени, что думал, будто это мой дом». – Люк протягивает мне бутылку. – И после этого другой должен выпить, если описанная ситуация с ним случалась.

Я выхватываю из руки Люка бутылку, запрокидываю голову и делаю большой глоток.

– Спасибо, что привел пример.

– И что? – спрашивает Калли. – Если второй делал то, о чем сказал первый человек, тогда он должен выпить?

– Ага. – Я слизываю с губ виски. – Только ты не должна пить. Мы можем просто пообщаться. Люк почему-то думает, что все должно вертеться вокруг алкоголя.

– Это неправда. – Люк вырывает бутылку и бросает на меня сердитый взгляд. – Просто я борюсь со скукой. Тут вообще сейчас нечего делать, все разъехались.

– Мы можем сыграть. – Калли поводит плечом. – Я много чего не делала, так что, похоже, у меня больше шансов выиграть.

– Да, но ты многого не знаешь о нас, – зловещим тоном говорит Люк, – так что тебе будет трудно нас подловить.

Калли снова пожимает плечами с таким выражением лица, что я думаю про себя: неужели ей что-то известно?

Мы устраиваемся на диване. Калли на одном краю, я на другом. Люк садится в кресло-качалку, кладет ноги на кофейный столик и отпивает из горлышка, а потом ставит бутылку на стол:

– Ну, кто хочет начать?

– Давайте я, – предлагает Калли, поднимая руку.

– Правда? – спрашиваю я ее. – Ты не обязана. Мы тебя вообще не заставляем принимать участие ни в чем.

– Я не против. – Калли невинно улыбается и накручивает на палец прядь волос. – Точно.

– Отстань от нее, – говорит Люк и откидывается на спинку кресла. – Мне ужасно интересно услышать, что она пролепечет.

– Ладно, посмотрим, что из этого выйдет. – Я тянусь за бутылкой.

Калли прикусывает губу, задумывается, а потом в упор смотрит на Люка.

– Я никогда не спорила с тренером, доказывая, что не пьяна, когда во время игры было очевидно, что я едва держусь на ногах.

– Откуда ты об этом знаешь? – Люк спадает с лица.

– Мой отец – тренер, я много чего слышала. – Калли пожимает плечами.

– Ладно, теперь моя очередь. – Не отрывая взгляда от противницы, Люк откидывает голову назад и отхлебывает из горлышка явно больше одной порции.

– Такого правила нет! – Калли глядит на меня, прося о помощи, ее голубые глаза стали большими от страха. – Ведь правда?

– Это мои правила. – Люк барабанит пальцами по подбородку и наклоняется вперед. – Я никогда не наступал на баллончик с краской и не мазал пол в магазине, чтобы за мной потом убирал кассир.

Калли округляет глаза, на губах появляется улыбка. Калли явно не собирается пасовать, только хочется, чтобы это улыбка была адресована мне.

Люк сует бутылку под нос Калли, дразня ее, она выхватывает у него виски. Изобразив на лице отвращение, приставляет губы к горлышку, отклоняется назад и делает маленький глоток.

– О боже мой. – Рыгнув, она сует бутылку Люку, отвернув от него голову и закрыв глаза. – Это хуже водки.

Калли передергивает, она моргает как безумная.

– Люк ведет грязную игру, Калли. – Я смеюсь и подсаживаюсь ближе к ней, обнимаю за плечи. – Ты первая начала, теперь он отыгрывается.

Она выставляет вперед нижнюю губу, дуется, на губах блестит виски.

– Погоди-ка, у тебя что-то на губах. – Я нагибаюсь к ней и слизываю с ее губ влагу. Глаза у Калли делаются большие, а я провожу языком по губам и отстраняюсь. – Ты права, виски чертовски крепкий.

– Это ужасно, – нетвердым голосом соглашается она.

– Ладно, теперь моя очередь, – говорю я и прочищаю горло. – Я никогда не возвращался домой в розовом халате и домашних тапочках.

Калли прыскает со смеху, а Люк прищуривается:

– Ты сам напросился, черт тебя подери. Ну, поганец, теперь она узнает все твои грязные секретики.

– Это тебе за то, что ты наехал на Калли. – Я смеюсь и закидываю ноги на стол.

– Могу я услышать, почему так случилось? – спрашивает Калли, а Люк делает очередной глоток. – Мне очень любопытно.

– Он был дома у одной девушки, – начинаю я, игнорируя убийственный взгляд Люка. – Пока они занимались сексом, пришли предки. А наши любовнички побросали всю одежду в гостиной, так что ему пришлось позаимствовать у своей подружки халат и тапочки, все остальные вещи оказались ему малы.

– К тому же был жуткий холод, – вспоминает Люк и снова прикладывается к бутылке. – Хотя секс с Керри Дельмарко того стоил.

Калли прикрывает рот ладонью и опускает подбородок, может быть, чтобы скрыть смущение. Это восхитительно, и я вдруг ловлю себя на мысли: мне хочется, чтобы Люк ушел и мы остались вдвоем.

– У меня есть история, – объявляет Люк и злобно усмехается, глядя в мою сторону. Глаза у него покраснели, речь стала слегка невнятной. – Я никогда не говорил девушке, которую хотел подцепить, будто солирую в хоре.

– Вот за это я тебя убью. – Я протягиваю руку над столом, чтобы конфисковать у Люка бутылку. – Ты это знаешь?

Люк ухмыляется, а я делаю глоток и смотрю на Калли:

– Мне тогда было пятнадцать. Я совершал много глупостей.

Кажется, Калли до этого нет дела, но иногда ее трудно понять.

– Ты не обязан мне ничего объяснять.

– Хорошо. Теперь моя очередь. – Я фокусирую взгляд на Люке. Ну и достанется же ему сейчас. – Я никогда не показывал стриптиз, стоя на столе в комнате, полной народа.

Карие глаза Люка холодны, он опрокидывает бутылку и с усилием проталкивает виски в горло, кадык у него вздрагивает.

– Я никогда не просыпался среди ночи с плачем, потому что увидел кошмарный сон после просмотра «Хеллоуина».

– Мне было десять лет, – протестую я, забирая у него бутылку, отхлебываю изрядную порцию виски и начинаю ощущать кипение жизни во всем организме.

– Я никогда не мочил штанишки, потому что оказался на улице без ключей и не мог попасть домой.

Люк хватает бутылку из моей вытянутой руки и проливает немного виски на кофейный столик.

– Я никогда не посылал девушкам письма, чтобы проверить, нравлюсь ли я им. «Ты меня любишь, Тами Бентлер? Как ты думаешь, я симпатичный?»

Калли чуть не лопнула от смеха. Она похлопывает себя ладонью по рту и, согнув плечи, склоняется к коленям.

– Даже не знаю, что мне делать со всей этой информацией.

Я заливаю в глотку новую порцию виски и вытираю рукавом губы. Хотя мне и страшно, что из-за откровений Люка я выгляжу болваном, зато Калли веселится. Это меня радует.

– Ты считаешь, это весело? – спрашиваю я, а она поднимает голову, вытирает слезы и кивает. – Потому что я ведь и тебя легко могу поддеть.

– Ты обо мне не так много знаешь, Кайден, поэтому я не очень-то беспокоюсь. – Калли качает головой и продолжает улыбаться. – Кроме того, я уже говорила, что ничего такого особенного не делала.

Я наклоняюсь к ней, приставляю губы к ее уху, отодвигаю мешающие волосы и шепчу:

– Я никогда не целовался под дождем так, чтобы это стало одним из лучших поцелуев в моей жизни.

– Но с тобой это было, не так ли? – От моего дыхания Калли поеживается, плечи ее вздрагивают. – Или, может, нет? Я не знаю.

– Мне нравится, когда ты путаешься. Это мило. – Я приставляю бутылку к губам, отклоняю голову назад и отхлебываю виски, чтобы она знала мой ответ. Направляю бутылку на Калли и взгляд туда же. – Твоя очередь, если это неправда.

Калли дрожащими руками берет бутылку. Я слежу, как двигаются ее губы, когда она делает большой глоток. Наверное, мне не нужно смотреть на нее, но наблюдать за ее губами так приятно, это меня развлекает и заводит.

– Боже, как оно обжигает. – Калли кашляет, надув щеки, выпускает воздух, ставит бутылку на стол и вытирает рукавом губы.

– Мне надо поссать. – Люк берет бутылку со стола и встает.

Он открывает дверь на улицу и неуверенной походкой выходит, оставляя створку приоткрытой.

– Почему он пошел на улицу? – Калли изумленно смотрит на меня.

– Просто он пьян. – Я расслабленно откидываюсь на спинку дивана, держа руку на плече Калли. – Ему нравится ссать на улице.

– С ним ничего не случится? – Калли подкладывает под себя ногу. – Кажется, он уже дошел до кондиции. Вдруг забредет в деревья и заплутает?

– Ничего с ним не случится, – отмахиваюсь я.

Мне больше не хочется говорить о Люке.

Некоторое время мы сидим молча. Краем глаза я наблюдаю за Калли. Мне страшно хочется трогать ее, как тогда, в комнате над гаражом.

Калли разворачивается ко мне, сжимает губы, чтобы не заулыбаться.

– Так что же, ты действительно написал Тами Бентлер такое письмо?

– Позволь мне сделать одно уточнение: это произошло в третьем классе.

Я обнимаю Калли за плечо, укладываю рядом с собой и переплетаю свои ноги с ее ногами. Устраиваясь поудобнее, Калли стукается головой о подлокотник кресла.

– Ай… Что она ответила?

– Давай-ка подними голову. – Я подкладываю под шею Калли свою руку вместо подушки. – Она ответила «нет».

– Как грустно. – Калли поворачивается на бок, ко мне лицом. – Я бы ответила «да».

– Правда? Я тогда не был таким очаровательным, как сейчас.

– Ты мне очень нравился в начальной школе. – Она давится смехом, а потом опускает голову мне на грудь.

– Что? – Я приподнимаю ее голову, подцепив подбородок согнутым пальцем. Теперь мне видны глаза Калли. – Правда?

– Думаю, ты знаешь, что почти все девочки были в тебя влюблены. Я удивляюсь, что Тами сказала «нет».

– Тами, наверное, отнеслась бы к такому письму лучше, если бы оно было от кого-нибудь вроде тебя.

– Ты имеешь в виду, что ей нравились… нравятся девушки?

Пожимаю плечами и гляжу в потолок:

– Так говорят, но кто знает, правда ли это. – Я делаю паузу, опускаю взгляд и смотрю на Калли. Она смачивает языком губы. – Ты пьяная?

– Совсем не пьяная. Я сделала всего два глотка.

– Да, но ты хрупкая и весишь мало. – Я щиплю ее за бок, а она, защищаясь, прижимает руку к ребрам.

– Не такая уж я маленькая и хрупкая, – протестует Калли. – Поверь, я почти ничего не чувствую.

Я молча изучаю ее глаза, а потом придвигаюсь к ней и говорю с угрозой:

– То есть если я тебя сейчас поцелую, это не будет означать, что я воспользовался твоим бессознательным состоянием?

– Нет, но, может быть, получится, что это я воспользовалась твоим состоянием. У тебя изо рта разит почти как из бутылки. – Калли улыбается и машет рукой у носа.

– Поверь, ты можешь использовать меня, я не против, даже когда трезвый. – Я прижимаю губы к губам Калли и чувствую, как сердце у меня в груди подпрыгивает, а она перестает дышать.

Становится совсем тихо. Мы лежим, уткнувшись лбом в лоб. Наше дыхание смешивается. Я кладу руку на бедро Калли, закрываю глаза и чувствую напряженность момента, как открытую рану.

– Я хочу спросить, – шепчет Калли. – Сколько людей видели, как Люк шел в халате?

– Ты знаешь, что на каждое Рождество в центре города поют рождественские гимны?

– Ага.

– Ну вот, там мы и шли.

Калли смеется, забирается на меня, кладет голову мне на плечо, а ногами обхватывает за бока.

– Там всегда толпа народа. Боже, мои родители наверняка тоже там были. Они всегда ходят.

– Знаю… – Я вдыхаю запах ее волос: шампунь и сигаретный дым. Люк курил в машине, когда мы сюда ехали. – Калли, я… – Черт возьми, что со мной происходит? – Я хочу поцеловать тебя.

– Да? – Она замирает, потом выдыхает, и ее грудь трется о мою.

– Можно? – Я убираю с ее лица волосы, а она смотрит на меня сквозь длинные ресницы.

Секунду Калли остается неподвижной, потом кивает:

– Можно.

Я испускаю напряженный вздох и тянусь к ней, склоняя голову набок. Запечатываю ее губы своими, нежно пощипываю нижнюю. Калли шумно вздыхает, и мое тело затопляет желание. Ныряю в поцелуй, отрываю рот и глажу языком ее губы. Ощущаю тепло и вкус виски, мне хочется большего, хотя мы, вероятно, к этому пока не готовы.

Взяв Калли за талию, я отодвигаю ее – теперь она сидит у меня на бедрах, как наездница.

– С тобой я не могу остановиться.

Калли тихо ахает, когда мой твердый член упирается в нее снизу.

– Кайден… – произносит она, но замолкает, а я запускаю пальцы ей в волосы и подвожу ее лицо к своему. Перебираю губами по ее шее, облизываю кожу, упиваюсь ее вкусом.

– Я должен тебе кое-что сказать… – На дальнем плане сознания раздается окрик: «Заткнись! Ты пьян и не должен ничего такого говорить!» Но я все равно говорю: – Я никогда и ни с кем раньше такого не испытывал.

– Что? – Тело Калли напрягается, ее дыхание легким перышком скользит по моей щеке.

– Ты и я… Мне это так нравится. Раньше мне не нравилась сама идея – быть с кем-то вместе.

– Думаю, нам лучше поговорить о чем-нибудь другом. – Медленно выдыхая, Калли подвигается вперед и слезает с меня.

– О чем? – Я беспокоюсь, не напугал ли ее, как напугал сам себя.

– О том, что делает тебя счастливым, – предлагает Калли. – Или о том, что утром не вызовет сожалений.

– Это ты, Калли, только с тобой я счастлив и радуюсь всему. В тот вечер, когда ты меня спасла, во мне что-то изменилось. Мне захотелось жить.

Я говорю ей правду, зная, что утром сам устыжусь этого.

Калли

Прошлый вечер был, можно сказать, интересным. Кайден напился и говорил мне такие вещи, которых, вероятно, не сказал бы в трезвом виде. А потому я остановила его. Мне не хотелось, чтобы он делал признания, потому что хватил лишнего. Я много раз слышала пьяную болтовню Сета, и в большинстве случаев ничего из сказанного он на самом деле не имел в виду.

Я уснула на кровати в углу, а когда открыла глаза, наступил классический момент под названием: «Вот дерьмо!» На мобильнике – тысяча эсэмэсок от матери. Я не стала читать. Соскакиваю с кровати и бросаюсь к дивану, где на боку лежит Кайден. Глаза у него закрыты, одна рука на лице.

Оглядываюсь через плечо на Люка – он спит на полу, под головой – подушка. А потом сажусь на корточки перед Кайденом:

– Вставай. Мне нужно ехать домой.

Он дышит тихо, грудь поднимается и опускается. Кладу руку ему на щеку, провожу большим пальцем по шраму под глазом.

– Кайден, пожалуйста, проснись. Моя мама сходит с ума.

Его веки приподнимаются, зрачки сужаются, когда в них ударяет дневной свет. Сразу появляется ощущение, что Кайден вообще не спал.

– Сколько времени?

– Почти одиннадцать. – Я смотрю на экран мобильника. – Ты что, вообще не спал?

Он пожимает плечами, садится и потягивается. Рубашка задирается, я стараюсь не заглядываться на его голый живот.

– Я уже не спал. Думал о разном.

– Ясно. – Я встаю и осматриваюсь в поисках куртки. – Ты можешь меня отвезти? Или мне разбудить Люка?

– Ты вступишь на опасную территорию, – говорит Кайден и встает с дивана. – Люк не ранняя пташка.

– Даже не помню, как отключилась. – Я надеваю куртку. – Вроде мы только что разговаривали, и в следующую минуту я уже просыпаюсь в кровати.

– Думаю, ты сделала это во сне. – Кайден улыбается и берет с кофейного столика ключи от машины Люка. – Ты лежала рядом со мной, а потом встала и пошла туда. Кажется, сама ничего не заметила.

Кайден открывает дверь, мы выходим на улицу. Воздух прохладен, светло-голубое небо местами затянуто дымкой, слева я замечаю домик у бассейна. Молча идем по траве. Я не знаю, что сказать. Чувствую неловкость оттого, что у меня внутри звучат слова, которых мой спутник не помнит.

– Я это помню. – Вдруг Кайден останавливается и ерошит рукой спутанные волосы.

– А? – Я оглядываюсь на него через плечо.

– Я был не настолько пьян. – Кайден делает пару неуверенных шагов в мою сторону. – Помню все, что говорил. Почти полночи пролежал на диване и все думал, что скажу тебе, когда мы проснемся.

– Не нужно ничего объяснять. – Я выдыхаю. – Я много общалась с Сетом и знаю, как проходит день после пьянки. Поверь, он делал и говорил массу вещей, о которых потом сожалел.

– Но я ни о чем не жалею. – Кайден качает головой с лукавым выражением на лице. – Я просто… Просто не знаю, как с этим справиться. Когда я сказал, что таких чувств, как к тебе, никогда ни к кому не испытывал, это была правда, и меня это жутко пугает, особенно если учесть, что ты многого обо мне не знаешь, причем плохого.

– В это я не верю. – Я сокращаю расстояние между нами. – Не верю, что могу узнать о тебе что-нибудь плохое. Только то, что ты сам считаешь плохим.

– Ты бы так не говорила, если бы знала… – Потирая загривок, Кайден смотрит на дорогу у меня за спиной.

– Расскажи мне все, а я уж сама решу.

– Я тебе разонравлюсь, если ты узнаешь. – Кайден встречается со мной взглядом.

Я набираю в грудь воздуха, готовясь сказать то, чего сама боюсь.

– Последние шесть лет я боялась почти всех, кроме Сета, но мы привязались друг к другу, и я очень быстро начала доверять ему. Так же было и с тобой. Когда мы забирались на скалу, могло показаться, что я напугана, – так и было. Но я поехала туда с тобой и позволила тебе помогать, когда я лезла наверх. Для меня это был серьезный шаг. Я тебе доверилась, это что-то значит.

– Я хочу рассказать тебе, – тихо говорит Кайден. – Хочу, но не знаю, могу ли.

– Ты рассказал мне об отце.

– Да, но это другое. Это…

– Куда ты, черт возьми, подевался? – Из-за угла стремительно вылетает отец Кайдена. Он одет в синий спортивный костюм, лицо красное, кулаки сжаты. – Ты должен был идти… – Увидев меня, он обрывает фразу. – Ты кто такая?

– Калли Лоуренс. – Машинально я беру Кайдена за руку.