Одиночество Калли и Кайдена Соренсен Джессика

Кайден

Мы вернулись в общагу, и мне хочется убежать от всего, что я чувствую. Ванная занята, поэтому я ложусь на кровать и пялюсь в потолок. По окнам хлещет дождь. Люк лежит на своей кровати лицом вниз, храпит.

Кровь постепенно освобождается от алкоголя, и чувства начинают колоть меня острыми иглами. Надо бы отключить их. Мне известен только один способ справляться с жизнью.

Поворачиваюсь на бок, поднимаю кулак и что есть силы бью по изголовью кровати. Хрустят костяшки пальцев, Люк соскакивает с кровати.

– Какого черта! Что это было? – Он моргает и обводит взглядом комнату.

За окном сверкает молния.

– Это был гром, – вру я и отворачиваюсь, закрываю глаза и прижимаю руку к груди.

По кисти расползается жгучая боль. Через мгновение я погружаюсь в глубокий сон.

– Так и будешь сидеть тут всю ночь один, – говорит Люк и подходит к стоящему в углу комнаты мини-холодильнику. Достает пиво, срывает крышку. – Ты какой-то странный стал после выпускного.

Я лежу на диване, сжимаю и разжимаю кулак и наблюдаю, как вздуваются на запястье вены.

– Просто мне немного грустно уезжать.

Честно говоря, я не знаю, чего ждать от жизни. Хочу уехать в колледж, быть свободным, но мысль о том, чтобы оказаться предоставленным самому себе, в окружении вещей, которых я совсем не понимаю, пугает меня до жути.

– Тебе нужно кого-нибудь трахнуть, но не Дейзи. – Люк открывает дверь. Сверху в комнату плывет музыка.

– Этим я и собираюсь заняться.

Он закрывает дверь и оставляет меня одного, пойманным в ловушку собственных мыслей.

Люк прав. Мне нужно просто подняться наверх и трахнуть первую попавшуюся девчонку. Это лучший способ провести время и вообще прожить жизнь, но я не могу перестать думать о своем гребаном будущем.

Наконец я встаю с дивана. Подхожу к стене, смотрю на дверь. Потом поднимаю кулак и со всей дури луплю по стене. Сыплются куски гипсокартона и краски, кожа немного содрана, но этого недостаточно. Я бью в стену снова и снова, появляются дырки, но моей руке это причиняет не много вреда. Нужно что-то посерьезнее – например, кирпич.

Вдруг распахивается дверь. Входит отец. Он смотрит на дыры в стене, потом на мою пораненную руку, из которой на ковер течет кровь.

– Что за хрень с тобой происходит? – Отец встряхивает головой и двигается ко мне, глядя на куски гипрока и краски на полу.

– Не знаю. – Прижимая руку к груди, я быстро обхожу его стороной и выбегаю на улицу.

В доме полно людей. Они смеются, кричат, подпевают музыке. Яркие огни прорезают темноту. Я обхожу дом и оказываюсь на заднем дворе, слышу, отец идет за мной по пятам. Знаю, он зол как черт и догоняет меня.

– Кайден Оуэнс, – произносит он и оказывается передо мной. Запыхался, глаза налились злобой. От него разит виски. Ветер шумит листьями. – Ты что, специально раздробил себе руку?

Я молчу и направляюсь к домику у бассейна. Зачем, сам не знаю, но чувствую: надо двигаться.

Вот я у двери, тут отец хватает меня за локоть и разворачивает лицом к себе:

– Объяснись. Сейчас же.

Я тупо смотрю на него, он начинает орать, какой я козел, но я его едва слышу. Слежу за его губами и жду. Через секунду его кулак врезается мне в лицо, но я почти ничего не чувствую. Он бьет меня снова и снова, глаза у него стекленеют. Я падаю на траву, и он пинает меня что есть силы. Хочет, чтобы я поднялся. Но я не встаю. Кажется, мне не хочется. Может, пришло время покончить со всем этим, хотя заканчивать-то особо не с чем.

Прислушиваюсь к биению сердца в груди – стучит ровно. Удивляюсь, почему оно не реагирует? Оно никогда не отзывается. Может быть, оно не живое. Вероятно. И я сам тоже.

Потом из ниоткуда за спиной отца вдруг появляется девушка. Она маленькая и выглядит испуганной, каким должен бы быть я. Незнакомка что-то говорит отцу. Он переводит взгляд на нее, и я думаю, сейчас она бросится бежать. Но она остается со мной, а отец уходит.

Сажусь на траве, очень смущен, у меня нет слов, потому что так не бывает. Обычно люди уходят прочь, делая вид, что ничего не происходит, придумывая нелепые объяснения.

Ее зовут Калли, она из моей школы. Она стоит надо мной и смотрит на меня испуганными глазами.

– Ты как?

Впервые в жизни кто-то задал мне такой вопрос, и это меня поражает.

– Я в порядке, – отвечаю резче, чем планировал.

Она поворачивается и собирается уходить. Я хочу, чтобы она осталась и объяснила, почему так поступила. Я спрашиваю. Она пытается объяснить, но я не понимаю.

Наконец я оставляю попытки что-нибудь понять и прошу ее принести аптечку и пузырь со льдом. Захожу в купальню, снимаю рубашку, пробую стереть с лица кровь, но все равно выгляжу жутко. Отец бил меня по лицу, он делает это, только если уж совсем вышел из берегов.

Когда Калли возвращается, вид у нее встревоженный. Мы почти не говорим, но потом мне приходится попросить ее, чтобы она открыла аптечку: у меня руки не действуют.

– Нужно наложить швы, – говорит она. – Иначе останутся шрамы.

Я силюсь не расхохотаться. Разве швы тут помогут? Они стягивают кожу, порезы, раны, залечивают тело снаружи. А у меня все внутри разворочено.

– Шрамы – это ерунда, особенно те, что снаружи.

– Я и правда думаю, тебе нужно попросить маму отвезти тебя к врачу, и потом ты расскажешь ей, что случилось, – не отстает Калли.

Начинаю разматывать бинт, пользуясь одной рукой, и в результате роняю его как дурак.

– Этого не будет, а если бы даже такое случилось, никакой разницы. Все бессмысленно.

Калли поднимает бинт. Я думаю, что она отдаст его мне обратно, но она сама отматывает кусок нужной длины и перевязывает мне руку, смотрит на шрамы, словно оценивает, какую боль я перенес, когда они появились. Что-то в ее глазах кажется мне очень знакомым, как будто у нее внутри что-то заперто. Может быть, я выгляжу так же.

Сердце в груди начинает биться. Кажется, впервые за все время, что я себя помню. Сначала биение мягкое, но чем дольше пальцы Калли прикасаются к моей коже, тем более оглушительным оно становится, и наконец я уже просто ничего не слышу. Стараюсь не паниковать. Что творится с моим сердцем?!

Калли делает шаг назад, уткнув подбородок в грудь, будто хочет спрятаться. Глаза у меня опухли, и я с трудом различаю ее лицо, а мне хочется его видеть. Я уже готов протянуть руку и потрогать ее, но она уходит, удостоверившись, что я в порядке. Делаю вид, мол, мне все равно, а сердце в груди не унимается, стучит громче, громче и громче.

– Спасибо тебе… – начинаю благодарить я. За все, за то, что не позволила ему бить меня и вступилась.

– За что?

Но я не могу дойти до такого. Я сам еще не уверен, что испытываю благодарность.

– За то, что принесла аптечку и лед.

– Пожалуйста.

Она выходит за дверь, а на меня обрушивается долбаная тишина.

Рука у меня будет в бинтах еще неделю, и тренер выел мне весь мозг, потому что из-за этого я не смогу играть. Дела идут не так хорошо, как я рассчитывал. Думал, вот уеду из дома и избавлюсь от владеющего мной мрака, но ошибся.

Прошло уже больше недели с того дня, когда Калли написала на скале те прекрасные слова. Едва ли она понимает, как много они для меня значат. А может быть, и понимает, потому-то мне и нужно немного притормозить. Я не знаю, что делать с такими чувствами.

К концу недели я совершенно опускаюсь, расплачивается за это мое тело. Валяюсь на кровати перед занятиями, как вдруг Дейзи присылает мне какое-то туманное сообщение.

Дейзи: Хай, думаю, нам нужно встречаться с другими людьми.

Я: Что? Ты напилась или как?

Дейзи: Не. Я абсолютно трезвая. Просто меня достало, что я все время одна. Мне нужно больше.

Я: Как я могу дать тебе больше, находясь в колледже?

Дейзи: Значит, ты меня любишь не так сильно, как я думала.

Я: И чего ты от меня хочешь? Мне отчислиться?

Дейзи: Не знаю, чего я хочу, но только не этого.

В тот же самый момент приходит еще одна эсэмэска, я переключаю экраны.

Люк: Только что получил сообщение от одного чела. Он говорит, что Дейзи, похоже, изменяет тебе с Ленни.

Я: Ты чё, серьезно? С Ленни?

Люк: Да, он сказал, это случилось на вечеринке по поводу начала учебы у Гэри.

Я: Но эта вечеринка была до того, как она приезжала.

Люк: Да… Знаю. Прости, приятель.

Я: Ладно, обсудим позже.

Отключаю телефон. Дейзи писать не собираюсь. Я не очень-то расстроен, хотя, кажется, должен бы. Наверное, мне полагается быть вне себя от ярости, но я ощущаю внутри лишь пустоту.

На занятиях по риторике слушаю речь одной девушки о правах женщин. Кое-что записываю, но больше смотрю в окно. Вдалеке виден стадион. Хотелось бы мне сейчас поноситься по нему кругами и выпустить наружу всю подавленную энергию.

И вдруг я замечаю Калли. Она идет по лужайке с сумкой на плече и говорит по телефону. Волосы закрывают ее лицо, ноги переступают быстро и несут в ей одной известном направлении. Она одета в черные лосины для йоги и толстовку с капюшоном. Вот Калли пересекает парковку и что-то кричит, когда на тротуаре появляется Люк. Он направляется к ней, прихрамывает и оглядывается по сторонам, как будто делает что-то нехорошее.

Они встречаются под раскидистым дубом рядом с кучей листьев. Калли что-то говорит и отдает Люку телефон. Она убирает изо рта прядь волос, а Люк нажимает кнопки на ее телефоне. Он что-то говорит, она смеется. Я чешу в затылке. Ну и дела-а…

Люк возвращает Калли телефон, они машут друг другу на прощание и расходятся в противоположных направлениях. Калли скрывается за вереницей машин, а Люк ковыляет к учебному корпусу. Почему он с ней встречается? А какого хрена это меня волнует?

Запускаю руку в карман, достаю телефон и включаю его.

Я: Зачем ты только что говорил с Калли?

Люк: А ты где? Я тебе писал, а твой мобильник отрубился.

Я: В аудитории. Видел тебя в окно.

Люк: О’кей. А почему это так важно, что мы делали?

Я: Это неважно. Просто я удивился.

Люк: Мы лишь поговорили. Надо идти. Лекция начинается.

Я схожу с ума, но отчего – непонятно. Лучше бы побеспокоился о том, что меня бросила девушка, с которой я был три года. Но это чушь в сравнении с тем, что Люк и Калли могут встречаться.

В конце концов я вскакиваю из-за стола и картинно выбегаю из аудитории прямо посреди речи несчастной девицы. Прорвавшись сквозь двери, оказываюсь на ослепительно-ярком солнце и сердито топаю к скамейкам во дворе. Плюхаюсь на какую-то из них, опускаю голову на руки и глубоко вздыхаю. Я не должен так реагировать. Ни на кого. Никогда. Это мое железное правило. Никогда не втягивать никого в свои проблемы. Калли эта ноша на плечах нужна меньше всего.

Чем дольше я сижу на скамейке, тем сильнее взвинчиваю себя и понимаю, что единственный способ разобраться с собой – это выяснить, что происходит. Отправляю сообщение Люку, спрашиваю, нельзя ли взять его машину. Он разрешает, но просит, чтобы я вернулся к двум часам, потому что ему надо куда-то ехать, и сообщает, что ключи на комоде.

Еду к спортивному залу, где Калли, по ее словам, иногда занимается кикбоксингом. Одета она была соответственно, вот я и подумал, что она собралась именно туда. Однако, приехав на место, не могу решить, хочется мне, чтобы мое предположение подтвердилось, или нет.

Вылезаю из машины и смотрю на маленькое кирпичное здание.

– Какого черта я тут делаю? – бормочу я себе под нос.

В этот момент из стоящей в соседнем ряду машины вылезает Сет. Машет мне; в пальцах зажата сигарета. На лице написано удивление.

– Привет.

– Ты тоже собрался позаниматься? – Я обхожу спереди машину и шагаю навстречу Сету.

– Не, просто приехал за компанию с Калли. – Он окидывает взглядом свои джинсы и рубашку на пуговицах.

– Ясно, – киваю я.

Чувствую себя полным идиотом. Зачем я сюда приехал? С каких это пор стал гоняться за девчонками?

– А ты почему здесь? – Сет щелчком отбрасывает сигарету на асфальт и затаптывает ее. Он оглядывает мои темные джинсы и клетчатую рубашку.

– Без понятия, – пожимаю я плечами. – Я и правда не знаю.

– Калли внутри. – Сет указывает пальцем на стеклянную дверь. – Уверен, она с удовольствием поболтает с тобой.

Щелкаю костяшками пальцев обеих рук, замотанной тоже. Больно, но меня это успокаивает.

– Ладно, зайду с тобой на минуточку.

Сет усмехается и пробирается между машинами к входу в спортзал. В здание заходит парень с большой сумкой на плече. Сет придерживает для него дверь.

– Могу я поинтересоваться, что случилось? – Он кивает на мою руку.

Заходим внутрь.

– Ударился на тренировке. – Я поднимаю забинтованную руку перед собой.

– Обидно.

Сет проходит мимо беговых дорожек в дальнюю часть зала, где на полу разложены маты. Жарко. Помещение наполнено крепким запахом пота и клацающими звуками силовых тренажеров. Из колонок несется ритмичная музыка, чтобы все были в тонусе.

Калли в самом дальнем углу, пинает подвешенную к потолку грушу. Забавно, что я так радуюсь при виде Калли. Или это обрадовано мое тело? Эмоции и желание проносятся по нему гребаной волной.

Калли скачет по кругу на кончиках пальцев. Куртку она сняла. На ней майка. Волосы убраны назад. Очень много открытых частей тела. Я еще не видел ее такой, и мне нравится это зрелище: веснушки на плечах, изгиб шеи, ключицы. Ноги обтянуты лосинами, так что прекрасно видны очертания попы и бедер.

– Не вздумай ее обижать, – говорит Сет мне прямо в лицо. – Я тебе сказал.

– О чем ты?

Он пятится в сторону Калли и повторяет:

– Не обижай ее.

После этого Сет разворачивается ко мне спиной, подмигивает и что-то говорит Калли. На ее лице отображается буря эмоций, и она стреляет в меня взглядом, потом робко машет рукой. Я подхожу, засунув руки в карманы. Сквозь майку кикбоксерши просвечивает лифчик, и она складывает на груди руки.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Калли, водя носком кроссовки по мату.

– Проезжал мимо и увидел машину Сета, – лгу я. – Решил остановиться и сказать ему «привет».

– Привет. – Калли сжимает губы.

Я качаю головой и сдавленно кашляю. Обходя вокруг груши, легонько стукаю по ней и отскакиваю в сторону – она летит обратным ходом в меня.

– Значит, ты не шутила насчет кикбоксинга.

– А ты решил, что я стараюсь произвести на тебя впечатление? – Калли подтягивает резинку на завязанных в хвост волосах.

Хлопая ресницами, Калли отходит в сторону. Интересно, зачем она это сделала? Пытается заигрывать со мной? Сомневаюсь. Я бы очень удивился, узнав, что она умеет кокетничать.

– Ну… Я надеялся, что ты здесь. – Я ударяю по груше здоровой рукой.

Калли бросает взгляд на Сета. Тот машет гантелями, покачивая бедрами и подпевая музыке.

– Увы, я делаю это для развлечения.

– И как успехи? – С сомнением я оглядываю ее хрупкую фигурку.

Пряди влажных волос обрамляют лицо Калли. Она упирает руки в бедра, старается выглядеть этакой крутышкой, но я вижу только ее лифчик, просвечивающий сквозь майку.

– Хочешь проверить?

– О, какие грозные слова для такой маленькой девочки, – игриво говорю я.

Понимаю, что флиртовать с Калли – это очень плохо. Причин тому множество. Но я чувствую такой прилив бодрости, какого давно не было. Беру с угла мата перчатку, надеваю и отставляю руку в сторону.

– Ну, покажи свой лучший удар.

– Ты хочешь, чтобы я тебя ударила? – Калли сводит брови. – Всерьез? А если будет больно?

– Все равно я хочу, чтобы ты меня пнула, – говорю я, а потом, чтобы подзадорить, добавляю: – Не страшно, если будет больно.

Голубые глаза Калли становятся холодными, лицо – серьезным, она поднимает кулаки и разворачивается ко мне боком, немного отступает назад. Девушка в хорошей форме, но такая крошка. Какую боль она может мне причинить?

Калли поводит бедрами, подскакивает на носках, и подошва ее кроссовки ударяет в перчатку. Черт! Больно. И даже очень. Девушка с усмешкой ставит ногу на место.

– Ну как?

– Впечатляет, – признаюсь я, покачивая головой. – Знаешь, ты такая белая и пушистая, но стоит разрешить тебе пинаться – и боже ж мой! Ты становишься безжалостной.

– Прости. – Смешок в голосе перечеркивает смысл сказанного. – Я не собиралась бить тебя так сильно.

– Думаю, собиралась. – Я беру вторую перчатку, вправляю в нее пальцы. – Ладно, посмотрим, на что еще ты способна. – Стукаю одной перчаткой о другую. – Сдачи давать не буду, попробую выдержать напор твоей ярости.

Калли смеется, и у меня в груди от этого оживает сердце.

– Хорошо, только потом не говори, что я тебя не предупредила.

– Покажи мне свой лучший удар. – С усмешкой я начинаю двигаться к ней.

Она делает над собой усилие, чтобы выглядеть серьезной: губы вытянула в линию, глаза не мигают, но все это скорее забавно. Готовлюсь к тому, что она сейчас вскинет ногу и ударит меня, но Калли продолжает двигаться по кругу. Я поворачиваюсь вместе с ней, размышляя, что она затеяла, и вдруг из ниоткуда выскакивает ее нога, и я получаю удар в руку. С трудом успеваю блокировать. Калли опускает ногу, давая мне краткую передышку, и тут же с разворота лупит другой ногой по второй перчатке. Потом возвращает ногу назад и стоит с самодовольным видом:

– Теперь достаточно?

Я качаю головой и расставляю ступни, занимая более устойчивую позицию:

– О’кей, хочешь играть по-грязному, будем по-грязному.

Калли пружинит на носочках, готовится нанести удар в прыжке. Не дожидаясь ее действий, я бросаюсь вперед, обхватываю противницу за талию и кручу вокруг себя, прижимая спиной к своей груди.

Замираю, боюсь, как бы она не запаниковала, но Калли машет руками, пытается вывернуться из захвата или сползти вниз. Я сжимаю ее крепче, пригвождаю к своей груди.

– Это нечестно, – говорит Калли. – Ты нарушаешь правила.

– Да ладно, – дразню я ее, а она пытается ударить меня головой в подбородок, но я уклоняюсь. – Ты вела себя круто, но пока что все удовольствие доставалось тебе.

Внезапно она перестает брыкаться, хватается за мои руки и сбрасывает их с себя. Пытаясь удержать Калли, ведь так приятно ощущать тепло ее тела, я хватаю ее за низ майки. Калли врезается в меня спиной, ноги у нас обоих подкашиваются, и мы боком валимся на мат. Калли быстро удается оседлать меня. Она сжимает бедрами мое туловище, а маленькими ручонками пригвождает мои руки к полу. Она нависает надо мной. Хвост почти рассыпался, выпавшие пряди щекочут мне щеки. Ее грудь вздымается, кожа влажная, а глаза строгие.

– Я выиграла, – говорит она, ерзая на мне.

Она сидит на мне сверху, сжимая ногами мои бедра. Меня пьянят эти ощущения, ее запах. Я начинаю возбуждаться, а она – чувствовать, что к ней снизу что-то жмется.

– Ты такая злая, когда дерешься. Не знал, что в тебе это есть.

– Я тоже. – На ее лбу появляются морщинки.

Проходит еще несколько секунд, я не двигаюсь, хотя вроде бы надо выбираться из-под нее. Взгляд вертится вокруг рта Калли, а рука тянется погладить ее по спине, хочется запустить пальцы ей в волосы и пригнуть к себе для поцелуя.

– Ну ладно, хоть мне и неприятно прерывать этот волшебный момент, – раздается голос Сета, и над нами появляется его лицо, – однако придется. Мисс Калли должна кое-куда отправиться.

– Прости. – Калли моргает, будто вышла из полузабытья, ее щеки розовеют, и она быстро слезает с меня. – Я слегка забылась.

– Куда ты? – Я привстаю на локтях.

– Ммм… – Калли стягивает резинку с волос и снова завязывает их в тугой хвост. – Мы договорились встретиться с Люком.

– С Люком? С моим Люком?

– Да, с тем самым. – Она кивает и смотрит на Сета.

– Зачем? – Я встаю с мата и стягиваю перчатки.

– Я не могу тебе сказать. – Калли проводит рукой по лбу.

– Ладно. – Я раздраженно бросаю перчатки в угол.

– Я бы сказала, – торопливо добавляет она, – но не могу.

– Ничего. Мне в любом случае пора ехать. Надо кое-что сделать.

Ухожу от нее, зная, что так лучше, но мне хочется быть на месте того, с кем она встречается.

Калли

Иду на встречу с Люком и чувствую себя странно по многим причинам. Например, я почти не знаю его. Как я попала в эту ситуацию – сама не пойму. Хотя нет. Я гуляла в дальней части кампуса. Там тихо, и мне это нравится.

Забросила в рот конфету, обогнула угол и едва не наступила на Люка. Он сидел прямо на земле, в пыли, положив голову на согнутые колени.

– О боже мой! – Я отскочила назад, прижав руку к сердцу. – Что ты тут делаешь?

Люк был в шортах и белой футболке, каштановые волосы совсем мокрые. Парень поднял лицо – кожа белее снега.

– Калли, что ты тут делаешь?

– Просто пришла сюда после английского. – Я сжала в ладони пакетик с конфетами. – Мы должны встретиться с Сетом и поехать в спортзал.

– Ох! – Люк покивал, на лбу у него выступили капли пота.

Я собралась уходить, но решила, что не могу оставить его в таком ужасном состоянии.

– С тобой все в порядке?

– Да. – Он почесал руку. – Был на тренировке и вдруг почувствовал себя дерьмово. Поэтому пришел сюда передохнуть минутку.