Невменяемый колдун Иванович Юрий
– Обойдется! – не менее строго ответил тот. – Пусть впредь не создает таких ситуаций, и помогать ему не придется. Да и спать все обитатели дома будут спокойно и сколько положено.
– Я все равно почти не спала, – попыталась соврать домоправительница.
– А мне так вообще положено чаще по тревоге просыпаться! – высказался и Коперрульф. – А то скоро салом стану обрастать.
– Это вы мне потом расскажете, – проворчал Хлеби, сгоняя улыбку с лица и постепенно добавляя в голос металл. – А теперь будьте добры нас не беспокоить! У нас тут предстоит небольшой разговор по душам. – Затем наклонился к груде свертков и гаркнул изо всей силы: – Долго ты там еще будешь отмокать? Или тебе полную заморозку «включить»? Так это я запросто! Сейчас эти тряпки со льдом окаменеют от мороза. Но тогда детей ты уже точно не сможешь иметь!
Коперрульфа словно ветром сдуло, а тетушка в дверях все-таки опасливо обернулась и увидела, как из-под рассыпавшейся груды свертков показалось трясущееся от холода тело Кремона. При всей своей любви к племяннику она порой побаивалась вспышек его гнева и прекрасно представляла, что сейчас произойдет. Да и парень, пусть даже по своей неопытности и незнанию, поступил явно опрометчиво. Не стоило ему так самонадеянно нарушать правила и нормы поведения молодых Эль-Митоланов. Так что новый обитатель замка вполне заслужил хорошего нагоняя.
Вот только предчувствия на этот раз подвели тетушку Анну. Потому как Кремон получил не просто хороший нагоняй, а немыслимый и страшный скандал, от которого, казалось, содрогнулся весь огромный замок. Уж как Хлеби изгалялся и метал словесные молнии, уж как от топал ногами и размахивал руками, уж какими уничижительными словами он оперировал, что все остальные обитатели постарались в тот момент находиться как можно дальше от разозленного Эль-Митолана.
Коперрульф бегом отправился обследовать близлежащие к замку рощицы, якобы со срочной инспекцией. Конюхи и садовник среди ночи нашли себе весьма важные занятия в самой отдаленной части конюшен. И лишь тетушка Анна с прачкой и кухаркой притаились в огромной кухне и вполголоса нервно обсуждали, что именно приготовить на завтрак.
Минут через десять крики немного поутихли, но стали при этом перемещаться в сторону пристроенной во дворе баньки. И услужливое воображение подсказало домоправительнице картину, в которой полуголый Кремон вприпрыжку, босиком мчится в спасительное тепло, а за ним, поддавая ученику скорости пинками, оплеухами и угрозами, рассерженной тучей несется хозяин замка. Еще через несколько минут крики смолкли совсем, но учитель и ученик явно остались в бане вдвоем. И наверняка Хлеби перешел ко второй части спектакля «Наказание». Уж он-то умел обработать любое разумное существо по всем канонам психического воздействия. Но вот если первая часть под названием «Буря» уже пронеслась, а вторая «Разговор по душам» только начиналась, то о третьей новоиспеченный Эль-Митолан еще не догадывался. А называлась третья часть весьма прозаически: «Сваловый пресс».
Сама по себе механическая суть процесса являлась простой и понятной. Хоть и длилась до полутора суток. В специальную, до трех метров высоты, емкость засыпали семена свала. На проходящий до самого низа емкости стержень с мелкой резьбой надевали тяжелую чугунную крышку и с помощью ручного коловорота постепенно опускали пресс, чуть ли не до самого дна. Отжимков после этого оставалось очень мало, если сравнивать с начальным состоянием семян. В трехметровой емкости жмыха набиралось всего лишь двадцать сантиметров. И считалось общеизвестным, что самое ценное и качественное масло выдавливается именно на самых последних сантиметрах опускания пресса. Уникальность отжима свалового масла заключалась еще и в непрерывности всего процесса. Достаточно было остановить работу коловоротов хоть на один час, как сваловые семена начинали менять структуру, кристаллизоваться и в дальнейшем были годны лишь на помойку.
В психологическом значении «Сваловый пресс» являлся весьма изощренным процессом обучения, наказания или ломки воли любого разумного существа. И подразумевал постоянное нагнетание морального, физического и информационного давления вплоть до полного и безоговорочного достижения конечного результата.
Эль-Митолан Хлеби не раз хвастался, что в свое время лично умудрился разработать несколько модификаций «Свалового пресса» и впоследствии прекрасно их использовать по назначению. Но до сих пор он не показывал свои знания на практике в этом замке. Как-то не на ком было. И теперь тетушка Анна отчетливо осознала: Кремон станет тем самым семенем свала, которое безжалостный и убежденный в своей правоте учитель уже бросил под плиту воспитательного пресса.
Тяжело и сочувственно вздохнув, домоправительница еще раз прислушалась к звукам на территории замка. «Разговор по душам» проходил совсем неслышно. Тогда Анна решительно встала и велела копошащейся у разделочного стола прислуге:
– Идемте, красавицы, займемся уборкой в комнате молодого Эль-Митолана. Матрас там насквозь пропитался водой, и мы лишь общими усилиями сможем его сменить. Да и бардак в помещении успели устроить отменный, а времени у нас скорей всего не так уж много. За мной!
Во время завтрака все долго сидели за столом без единого слова. Кремон опасливо косился в сторону учителя и чисто машинально наворачивал все, что попадалось ему под руку. Чем вызывал поощрительные взгляды в свою сторону от тетушки Анны.
Хлеби поглощал завтрак с размеренной сосредоточенностью, хмуря при этом брови и очень часто фыркая носом от раздражения. Так и казалось, что он набросится на любого, кто осмелится его хотя бы побеспокоить или отвлечь от архиважных мыслей, и искромсает несчастного ножом и вилкой, которыми орудовал с грацией и естественностью, присущей только сотрапезникам короля.
Отставной капитан, а ныне дворецкий эль-митолановского замка вообще делал вид, что сидит за столом в одиночестве. Фигурным ножиком тщательно и красиво Коперрульф намазывал масло на хлеб, затем скрупулезно выстраивал поверх масла горку из колбасы, сыра, ветчины, тонко нарезанного соленого огурца или свежего помидора, ложки острой приправы или горчицы и аккуратно отправлял бутерброд в рот. Целиком. И пока его пережевывал, так же неспешно сооружал новое творение бутербродного искусства.
Сама же домоправительница лишь поочередно переводила взгляд с одного мужчины на другого, печально покачивала головой и неслышно вздыхала, почти ни к чему так и не притронувшись во время завтрака. Лишь время от времени она накалывала острой палочкой очередную оливку и отправляла в рот. Их на столе стояло несколько сортов и видов приготовления, и пожилая женщина никогда себе не отказывала в удовольствии полакомиться очень редкостным в Энормии угощением. Для нее до сих пор оставалось загадкой, откуда в поместье племянника так много солений и консервов с оливками. Ведь те произрастали лишь в далекой Менсолонии да, по непроверенным слухам, в одной из сказочных Сорфитовых Долин. Еще в первый свой пробный приезд в Агван Анна чуть ли не второй раз в жизни попробовала квашеные оливки и восторженно воскликнула:
– Если здесь кормят такими деликатесами, то я наверняка соглашусь здесь жить!
На что Хлеби тут же высказался:
– Обещаю, тетушка, что оливки будут у тебя на столе всегда и не меньше чем пяти сортов!
И впоследствии ни разу не обманул. Вот только откуда племяннику доставляли такое лакомство, домоправительнице так и не удалось выведать. Хоть за восемь лет от ее все замечающего взгляда в усадьбе не смогло укрыться что-либо. Но маслины и оливки регулярно, словно по волшебству, пополняли запасы в кладовой, хотя ни разу ни один караван не доставил их обычным транспортным путем. А на прямые и пристрастные вопросы Хлеби отвечал со смехом:
– Ну, какая тебе разница, откуда они берутся? Или ты забываешь, кто я? Поэтому напоминаю: Эль-Митоланам подвластно все в нашем мире.
Дворецкий тоже иногда любил приложиться к заморскому лакомству. А вот Кремону они явно не понравились. И пробовал он их с таким видом, словно делал большое одолжение хозяйке стола. Хлеби же оливки употреблял лишь совместно со спиртными напитками. Что вообще-то не вызывало у кого-либо никакого удивления. Так как на больших приемах в королевском дворце этот деликатес подавался именно как оригинальная закуска к горячительным средствам внутреннего вливания.
Лишь под конец завтрака хозяин замка что-то вспомнил и сердитым голосом обратился к своему ученику:
– Да, кстати! Я ведь совсем забыл спросить: какие олухи тебе научили тем премудростям, которые надо штудировать лишь после Воспламенения?
– Моими учителями были Эль-Митоланы Карик, Сонный и Витбаль, – сказал Кремон, и ответ прозвучал с нескрываемой гордостью. Но Хлеби больше удивили имена. Он даже позволил себе легкую улыбку.
– Вот это да! И Карик, и Сонный считаются весьма сильными специалистами. Но вот как тебе удалось попасть на занятия к Витбалю?
– В этом – полная заслуга полковника Кралси. В последние годы он добился в столице определенного для себя положения. Да и при дворе короля имеет неплохое влияние. Уж не знаю, как он там Витбаля уговорил, но я таки удостоился чести брать у древнего Эль-Митолана уроки. – Кремон тоже что-то вспомнил и с загоревшимися глазами спросил: – А это правда, что ему двести лет?
– Ха! Точно так же говорили, когда я сам лично у него полгода общую механику изучал. А ему уже тогда было… – Хлеби пошевелил губами, подсчитывая что-то в уме. – Ну да, правильно! Значит, ему в этом году исполнилось триста одиннадцать лет.
– Не может быть! – первой воскликнула тетушка, выражая всеобщее удивление.
– Еще как может!
– А почему же тогда, – вступил в разговор и Коперрульф, – поговаривают, что ему только двести?
– Ни к чему создавать вокруг себя ненужный ажиотаж. Сам посуди, – стал пояснять Хлеби, – все люди вокруг тебя живут намного меньше! Так зачем же вызывать в них лишнюю зависть, а потом еще и бороться с самыми тупыми из этих завистников?
– Но ведь Эль-Митоланы всесильны, – с пренебрежением фыркнул дворецкий. – Что для него простые людишки-идиоты?
– Не скажи! Как раз многие обладающие тайнами мироздания и поплатились своими жизнями именно потому, что недооценивали окружающих их завистников. Даже старые и опытные порой погибали в самых глупых и банальных ситуациях. А уж сколько сгинуло молодых и самонадеянных! – При этих словах глаза Хлеби вновь сузились от строгости и обратились в сторону молодого ученика. – Так что ни в каких ситуациях и никогда не стоит забывать о бдительности и благоразумии!
– Конечно, не стоит, – согласилась домоправительница, пытаясь отвлечь внимание своего племянника. – Но мне вот что интересно: есть ли еще кто-нибудь из Эль-Митоланов, кто старше этого самого Витбаля?
– Не меньше десятка! – авторитетно заявил хозяин замка. – Правда, в своем большинстве они проживают в глухих, отдаленных поместьях и не слишком-то участвуют в общественной жизни. Но есть парочка и в столице. И самый старый среди них – это Эль-Митолан Невменяемый. Даже по приблизительным подсчетам, ему около трехсот восьмидесяти лет. Я говорю «по приблизительным» по той причине, что триста сорок лет назад, во время войны с Чингалией, были уничтожены или утеряны многие свидетельства о рождении, и большинство данных так и не удалось восстановить в последующем. А ведь упоминания в летописях об Эль-Митолане с таким именем проскальзывают задолго до его якобы рождения. Но тут доказать ничего нельзя: ведь возможен случай передачи имени по наследству. Поговаривают, что к исчезновению своих регистров приложил руку и сам Невменяемый, ибо с тех пор, по мемуарам тогдашних современников, он явно «помолодел». Так что я бы не удивился, если бы выяснилось, что Невменяемому гораздо больше, чем четыреста лет. Тем более что в последние несколько десятилетий этот Эль-Митолан явно впал в старческий маразм. А его несуразные выходки прямо-таки будоражат столичную жизнь. Хотя явных обвинений в его сторону выдвинуть не могут: действует он исподтишка, не оставляя ни малейших следов и полностью отрицая свою вину даже перед лицом короля, который наведался к нему в замок лет десять назад.
– Почему же остальные ваши коллеги его не приструнят? – задала вполне справедливый вопрос домоправительница.
– По большому счету, – улыбнулся Хлеби, – проделки Невменяемого нам особо и не мешают. Если, конечно, еще удастся доказать его вину. Потому как поймать такого опытного шутника – дело весьма непростое. И еще неизвестно, чем может ответить наш патриарх на попытки ему помешать. В его многовековом арсенале столько всяких сюрпризов, что осторожность нелишне утраивать даже просто в его присутствии. Но для этого надо обучиться самодисциплине, умению следить за окружающим пространством и правильной самооценке своих возможностей!
Заметив, что племянник опять стал заводиться и метать гневные взгляды в сторону своего ученика, тетушка Анна попыталась перевести разговор на другую тему:
– Между прочим, когда ты собираешься отправлять людей за покупками? У меня уже готовы два больших списка с самым необходимым. И для Лиода, и для Плады. Тем более что наши потребности теперь существенно увеличились.
– Знаю я твои списки: они у тебя всегда безразмерные. Даже после прибытия караванов. Но дело в том, что мне самому необходимо очень много новых веществ не только из Лиода, но и из столицы. Так что приготовьте окончательные списки через неделю. А нам пора! – После этих слов хозяин замка встал, поблагодарил за трапезу и обратился к своему ученику: – Ну что ж, господин Кремон! Планировал устроить этот день выходным для надлежащего отдыха после Воспламенения. Но раз вы полны сил и энергии, то приступим к вашему дальнейшему усовершенствованию. Прямо сейчас. Следуйте за мной!
И оба Эль-Митолана отправились в сторону подвальных лабораторий. Коперрульф тоже сразу покинул главный зал и поспешил на конюшню: каждый день ожидалось очередное пополнение лошадиного поголовья. А тетушка Анна, дав распоряжение убирать со стола, засеменила в свою комнату.
Усевшись в удобное и мягкое кресло за небольшим письменным столом, домоправительница вначале достала толстую тетрадь и записала произошедшие вчера и сегодня ночью события. Дневник она вела с разрешения племянника и делала это больше для того, чтобы не забывать, что и когда происходило, так как в последние годы стала опасаться за свою превосходную память. Затем достала два толстых гроссбуха и углубилась в их изучение, время от времени делая выписки на отдельном листке.
К заказу новых товаров тетушка Анна относилась со всей ответственностью и большим душевным трепетом. Лишь само представление тех магазинов, в которых будут покупаться заказанные ею товары, приводило старушку в восторг и вызывало ностальгическое умиление. Не то чтобы она прожила все восемь лет в замке безвыездно. Раз в год она лично посещала столицу. И пару раз в году руководила караваном, закупающим предметы первой необходимости в Лиоде. Вот и в предстоящую поездку госпожа Анна тоже собиралась посетить Пладу. Вот только обстоятельства изменились. Новый обитатель замка явно нуждался в ее опеке. Да и племянника по этому же поводу не помешает иногда отвлечь или просто успокоить. Хотя он-то как раз всегда умеет себя сдержать в руках. А если и сердится, то только потому, что так положено в данный момент.
Анна улыбнулась, вспомнив ночной скандал. Ведь явно племянничек работал на публику и пытался дать урок строгости несмышленому парню. А перед этим, пока Кремон был без сознания, просто восхищался силой и умением своего ученика. Ну уж теперь он ему спуску не даст! Вплоть до того гонять будет, что его как наставника ненавидеть станет, но своего добьется. Вот только парня жаль. Он ведь и так старательный, сообразительный, уважительный, воспитанный. Зачем же над ним еще и «Сваловый пресс» проводить?
Домоправительница опять стала перелистывать гроссбух, наткнулась на графу «платья» и саркастически хмыкнула. Ну зачем они ей? С собой привезла ворох, да еще и после умудрилась прикупить чуть ли не два десятка повседневных и праздничных нарядов в комплекте со всеми аксессуарами и обувью. Не смогла удержаться, когда увидела их в магазине, и без раздумий потратила все деньги, которые Хлеби выделил на карманные расходы. А когда их надевать? И по какому случаю? На праздники к ним в замок никто не приезжал, за редким исключением. В поселок на местные увеселения они ходили поначалу довольно часто, но там тетушка чувствовала себя явно не в своей тарелке. Да и не смотрелись ее шикарные наряды среди простого местного убранства. Потому и перестала домоправительница посещать праздники Агвана. Ну, разве что скрашивала своим присутствием самые важные. Два, максимум три раза в год. Вот и висят невостребованные платья в огромных и полупустых шкафах. И отдать их некому…
Не хочет племянник обзавестись хоть одной мало-мальски приличной любовницей. А ведь в их кругу считается вполне нормальным иметь в доме двух, а то и трех девушек, обслуживающих по ночам хозяина в холостяцкой постели, и даже при наличии жены. Хотя женились Эль-Митоланы лишь в самых крайних случаях. При всем своем могуществе они не могли омолодить простых смертных, а лишь увеличить продолжительность жизни на десять – двадцать лет. Поэтому доживать молодому и полному сил мужчине со старой и дряхлеющей женой никому не хотелось. А жениться на себе подобной считалось немыслимой роскошью по двум причинам. Вопервых, женщин Эль-Митоланов рождалось в десять раз меньше, чем мужчин. И, вовторых, вряд ли какая супружеская пара выдержит совместное проживание два, а то три века подряд. Разводы, конечно, разрешались и среди владеющих тайнами мироздания, но обставлялись такой массой условий, обязательств и запретов, что намного проще было не жениться официально, а беззаботно прожить какое-то время гражданским браком. А потом так же полюбовно разойтись.
По подозрениям самой тетушки Анны и по отголоскам тех сплетен, которые в свое время дошли до нее еще в столице, Хлеби как раз и пострадал из-за очень тесных и пылких отношений с простой девушкой. Хоть та и была из знатного рода. Поговаривали, что он прожил несколько лет с женщиной, которую просто обожествлял. Но ко всему прочему она оказалась на несколько лет его старше. И как только почувствовала у себя первые признаки старения, сразу и навсегда оттолкнула от себя молодого и пылкого Эль-Митолана. Возможно, именно после этого Хлеби утратил явный интерес к женщинам. И скорей всего именно поэтому он выбрал это уединенное место для своего последующего проживания.
Может, пройдет немного времени, и Хлеби все-таки найдет себе подругу жизни? Ведь живут же некоторые Эль-Митоланы в своих замках в окружении стареющих сыновей и внуков и нисколько этим не огорчаются. Зато время у них проходит весело, радостно и в полной семейной гармонии. Да и среди потомства вероятность стать таким же, как мать или отец, примерно в три раза выше, чем среди обычных людей. И во всех королевствах, царствах, баронствах и княжествах правители пускаются на любые тяжкие, лишь бы их Эль-Митоланы не вели холостяцкий образ жизни.
Стареющая женщина в который раз за сегодня тяжко вздохнула и закрыла объемистые гроссбухи. Если бы от нее хоть что-то зависело, она бы давно наполнила замок десятком симпатичных и мающихся бездельем девушек. Уж на какую-нибудь молодую красавицу племянник обязательно бы польстился. Но он даже невинные намеки на эту тему слушать не хочет. И что только Анна на пару с Коперрульфом не затевали. То вдруг неожиданно появились в замке любимые племянницы. То старые подруги хотели обязательно приехать в гости со своими молодыми дочерьми, племянницами, внучками или просто соседками. То вдруг проездом («Очень странно! Откуда и куда они проезжают?!» – восклицал при этом удивленный хозяин замка) в Агване появлялись далекие родственницы и просто мечтали свидеться с отставным капитаном.
Во всех случаях Эль-Митолан Агвана отменял любые визиты. А если не успевал, то арендовал для них гостиницу при трактире и отпускал домочадцев в поселок на любое продолжительное время. Общайтесь, мол, и угощайтесь там сколько хотите! Но в замке меня беспокоить не смейте! А потом еще и добавлял грозно:
– Ни одна женщина, кроме тебя, тетушка, и выбранной мною прислуги, не переступит порог моего замка.
– А если к тебе заявится весь королевский двор? – приводила последний аргумент стареющая домоправительница.
– Только в этом случае! – соглашался Хлеби.
Но подобной чести и радости для замка вряд ли можно было ожидать. Анна прекрасно понимала, что в такую глушь король со своей свитой не попрется ни за какие сокровища мира. Да и неизвестно еще было, как он относится к ее обожаемому племяннику. А вдруг и вправду отправил в длительное изгнание? Или питает ненависть к своему старому соратнику и вроде даже другу? Ведь поговаривали, что Хлеби был очень близок к королю. И считался даже кем-то вроде советника. А вот поди ж ты! Оказался теперь в такой дали и в полном одиночестве. И как же его на путь истинный подтолкнуть? Хоть бы в поселке себе кого-нибудь выбрал. Девушки там почти все как на подбор. Даже прежний Эль-Митолан не гнушался агванских красавиц пригревать на своей кровати. Может, стоит еще раз самой наведаться в ближайший праздник на центральную площадь Агвана и присмотреться как можно тщательней? Авось и найдется несколько жемчужин, способных ослепить упрямого племянника. А потом постараться протолкнуть идею о создании еще двух рабочих мест в замке. Хлеби сам всегда за такое трудоустройство ратует. Глядишь, что и получится… Как бы там ни было, а попробовать надо!
После таких далеко идущих размышлений тетушка Анна решительно встала и поспешила на кухню с весьма завидной для ее возраста скоростью. Позволить себе хоть на минуту опоздать с подачей обеда она и помыслить не могла.
Невыносимая неделя
Говорят, что нельзя изжарить яичницу, не разбив при этом яиц. Но ведь яичница может опять-таки не получиться и в другом случае – если яйца разбивать с чрезмерным усердием. А то и вообще размазывая со скорлупой по сковородке. От такого блюда не откажется разве что умирающий с голода.
Но Эль-Митолана Хлеби такие тонкости кулинарии, похоже, не волновали. Он твердо вознамерился создать из своего ученика продукт высшего академического искусства. Даже если после создания этот продукт окажется нежизнедеятелен и его придется заспиртовать, а впоследствии хранить в стеклянной банке. Практически всю неделю Кремон провел в изнурительных, а порой и весьма болезненных занятиях. Причем круглосуточно. Почти. Ибо спать ему давали лишь по три часа в первые три дня и по два часа в последующие. В итоге молодой Эль-Митолан стал покачиваться на ходу и не вписываться порой в коридорные повороты. Под глазами у него появились черные круги, щеки впали, несмотря на резко усилившееся питание. А сами глаза, вернее белки, покрылись густой сетью красных капилляров – свидетельством непомерного напряжения последних дней. А если прибавить сюда полностью выгоревшие волосы на голове, брови и ресницы, то можно представить, с каким содроганием сердобольная тетушка Анна каждый раз встречала нового обитателя замка за столом. Между прочим, волосы у Кремона обгорели не после единичного несчастного случая, а в результате нескольких опасных экспериментов, а впоследствии – и их частого повторения.
Чему только не учил своего ученика знаменитый Эль-Митолан Хлеби. Причем учил сразу в нескольких направлениях, совмещая порой практическое занятие с физическими нагрузками и подачей теоретических знаний. Ведь многие секреты среди Эль-Митоланов передавались лишь из уст в уста. Или хранились в тщательно зашифрованном виде в таких секретных и труднодоступных местах, куда часто и сам хозяин не мог добраться. По крайней мере – сразу. Поэтому иметь хорошую память для колдуна являлось основополагающим и очень важным условием, без которого невозможно было создать фундамент окончательного мастерства и профессионализма.
Однажды Коперрульф стал свидетелем такой картины во дворе замка. Кремон с голым торсом приседал восемь раз, потом прыгал на каждой ноге по шесть раз, затем делал два кувырка вперед и после всего этого начинал все упражнения по новой. При этом он еще создавал между ладонями весьма сложную в магическом отношении Связывающую Паутину и кидал ее прицельно на стоящий за двадцать метров манекен. Мало того! Во время всех этих манипуляций стоящий рядом Хлеби менторским тоном зачитывал длинный перечень ингредиентов, необходимых для приготовления парализующего раствора для диких животных, умудряясь вставлять между строками гневные замечания, насмешки и вопросы по пройденному материалу.
– …и лишь после этого аккуратно, по стенке сосуда вливаешь ранее составленный катализатор всего процесса. Если поторопишься – лишишься если не головы, то пальцев однозначно…
– …И почему ты подпрыгнул на левой ноге на один раз меньше?! Повторить!..
– …Когда раствор окрасится ровным зеленым цветом, его необходимо продержать ровно два часа, строго при температуре девяносто градусов. И лишь после двухчасового охлаждения…
– …Опять ты попасть Паутиной не можешь?! Да тебя бы уж раз сто убили из-за твоей неуклюжести!..
– …можно применять раствор для работы. Но следует помнить: срок действия этого средства ограничен пятью сутками. Кстати, сколько граммов измолотого корня дерзанки желтой надо всыпать в катализатор?
– Семьдесят! – без запинки отвечал Кремон, вскакивая одновременно с этим на ноги и кидая Паутину на стоящий в отдалении манекен.
– А сколько медного купороса требуется для приготовления предварительного раствора?
– Двести граммов! – Весь мокрый от пота ученик уже прыгал на левой ноге.
– Выше, выше подпрыгивай! Ты ведь не в классики с девочками играешь! Через неделю придется делать такое же упражнение над мелькающими саблями, и тогда точно без ног останешься. Теперь запоминай, как приготовить и закачать в специальную емкость Слепящий Газ…
Обычно в таких случаях Коперрульф старался не мешать, а то и вообще не попадаться на глаза. Так как и у него за последние дни забот прибавилось сверх всякого ожидания. Мало того, что за вновь родившимися шестью жеребятами требовался чуть ли не ручной уход, так еще и хозяин замка завалил его непредвиденными заданиями. Вот и сейчас Хлеби вроде бы равнодушно скользнул взглядом по долговязой фигуре своего подчиненного и сменил задание для Кремона:
– Теперь приседаешь четыре раза, затем кувырок назад, пять прыжков на правой ноге и восемь на левой. А Паутину успевай метать после кувырка! – И повернул голову в сторону Коперрульфа, который уже вздыхал с облегчением, почти достигнув конюшни: – Господин дворецкий! Вы мне нужны!
Дождавшись, когда отставной капитан вернется к нему быстрым шагом, Эль-Митолан достал из кармана легкой куртки сложенный листок бумаги и вручил со словами:
– Срочно передайте этот мой заказ кузнецу. Он должен сделать его к середине следующей недели.
– Вряд ли он справится, – пробормотал главный и единственный охранник замка, разворачивая бумагу и разглядывая чертеж. – Ведь вы его прямо завалили работой.
– Пусть возьмет себе временно еще двух помощников. Оплату я им гарантирую. – Хлеби заметил, что лицо дворецкого оживилось. – Что? Узнал агрегат для сложных тренировок?
– Конечно, узнал! Это ведь «Истукон». В Высшей королевской школе тоже подобный механический тренажер есть. Я сам когда-то на нем свою ловкость отрабатывал. Но тут у вас еще кое-что добавлено…
– А как же! Все со временем совершенствуется и усложняется.
– Но ведь «Истукон» может запросто человека покалечить. – Коперрульф оглянулся на кувыркающегося Кремона и добавил: – Особенно молодого и неопытного.
– Зато дает бесценный опыт и уникальную сноровку. У нас в Чальшаге, в свое время, тоже стоял простенький прообраз такого тренажера. Ты бы знал, как он нам пригодился! Как говорится в старой поговорке пограничников: «Тяжело с «Истуконом», зато справишься с драконом!»
– Не вижу смысла спорить с жизненной правдой. Но у нас в полку к «Истукону» подпускали только мастеров моего уровня. Не ниже.
– Вот ты этим и займешься. С первого дня следующей недели. По четыре часа ежедневно будешь учить нашего молодого Эль-Митолана отбиваться от механического чудовища. А к концу третьей недели он будет обязан за десять минут вывести «Истукон» из строя.
В ответ Коперрульф скорбно возвел очи горе, а потом с большим сомнением перевел взгляд на подпрыгивающего Кремона. Тот, уже совершенно мокрый от пота, как раз пытался сбросить со своих пальцев прилипшую и запутавшуюся Паутину.
– Забыл про дыхание? – со всей силой и неожиданностью рявкнул старший Эль-Митолан. – Лишь твое дыхание легко и быстро разрушит тобой же созданную Паутину! Дыши, дыши! Не бойся, к твоим губам она не прилипнет… А если и прилипнет, так тебе и надо! Впредь будешь знать, что на пальцы ее наматывать не стоит, а бросать сразу же, как внутри заискрится синий огонек. В каком бы положении ты в то время ни находился. Понял?
– Конечно… учитель! – подтвердил запыхавшийся Кремон.
– Ничего, – обратился Хлеби в Коперрульфу. – У него есть упорство. Значит – справится. Езжай к кузнецу.
И через несколько минут из ворот конюшни, набирая скорость, вынеслась Полночь, увозя на себе привставшего на стременах дворецкого. Кремон с завистью краем глаза проводил пронесшуюся с седоком лошадь и вновь стал прислушиваться к мерному голосу своего учителя. Попробуй тут хоть одно слово пропустить или не запомнить!
– …Итак! В первую очередь необходимо создать саму емкость. Для этого мы сначала берем…
Нельзя сказать, что сам хозяин замка не отдыхал или не отлучался по своим делам. Но, отвлекаясь от непосредственного наставничества, он давал своему ученику такой перечень заданий, упражнений, а порой и загадок, что тому только оставалось сжимать крепче зубы от злости и безысходности. И сразу же приступать к выполнению. А через несколько дней и злость сменилась лишь тупым отчаянием и продолжающим кипеть в крови упорством. Ко всему прочему голова распухала от вливающейся в нее информации. Вернее, так казалось, ибо сколько Кремон ни присматривался в зеркале к своему отражению, но выпирающих через уши мозгов так и не смог заметить. Вот только голова все-таки «распухала». Медленно, но верно. Однако плакаться Кремон и не думал, дав себе мысленно клятву вынести все трудности первого месяца обучения, чего бы это ему ни стоило.
Парень, конечно, слышал о таких методах муштры среди Эль-Митоланов от своих первых учителей, но и представить себе не мог, что все будет в такой грубой, жесткой, а главное – невыносимой форме. Правда, и рассказы эти отличались между собой. Если сравнительно молодой колдун Сонный и его престарелый коллега Витбаль рассказывали о своем курсе «молодого Эль-Митолана» со смехом, удовольствием и с некоторой долей ностальгии, то уж Карик прямо-таки краснел и впадал в бешенство при этих мысленных возвращениях в свою молодость. И вспоминал о своем учителе не иначе как с приставкой-прозвищем «Садист проклятый!». Видимо, Карика гоняли примерно так же, а то и похлеще, раз он за сто пятьдесят лет не смог забыть или специально стереть из своей памяти все те тяготы, выпавшие на его плечи из-за тирана-учителя.
Кремон тоже сделал зарубки в памяти, чтобы потом, если представится возможность, еще раз расспросить своих первых учителей и провести сравнительный анализ полученных знаний, умений и навыков. И лишь затем решить вопрос о целесообразности подобного обучения. Потому как на данный момент он был уверен: над ним попросту издеваются и пытаются привить рефлексы рабского послушания. И если бы не данное наставнику слово во всем повиноваться во время обучения, парень сразу бы выказал эту свою уверенность вслух. А так чего уж делать? Любому стыдно признаться в своем неумении, слабости и нерасторопности. А уж Кремону и подавно претили такие признания.
Поэтому он решил, что скорей упадет без сознания, чем хоть чем-нибудь – словом, жестом или взглядом – потребует себе поблажки. И даже потерял счет дням. В итоге очень сильно удивился, когда наставник однажды поздно вечером неожиданно объявил:
– Завтра выходной. Первая неделя обучения закончена. Пока никаких оценок, обобщений или подведений итогов делать не хочу. Да и бессмысленно это. Потому как в дальнейшем нагрузки будут удвоены, а то и утроены. Вот тогда и посмотрим, на что ты годен.
Но Кремону было все равно, что удвоится или утроится на следующей неделе, он едва не подпрыгнул на месте от радости. Плечи его расправились, глаза загорелись, на губах заиграла улыбка, и это не укрылось от пристального взгляда учителя.
– Мда! – пробормотал он почти неслышно. – А энергии-то у него еще порядочно осталось…
– Значит, я завтра могу прогуляться по окрестностям на Торнадо? – чуть ли не с детским восторгом спросил Кремон.
– Можешь. Но в свободное от других обязанностей время.
Заметив полное непонимание на лице своего ученика, Хлеби с иронией ухмыльнулся и стал объяснять:
– Жизнь Эль-Митолана самым тесным образом переплетается с судьбами людей, за которых он несет ответственность порой всю их жизнь. Поэтому тебе необходимо уметь решать все вопросы, связанные с их повседневными заботами. Уметь вершить суд, оказать помощь, выделить и отблагодарить лучших и достойных, наказать, а перед тем – найти виновных. Помимо этого ты никогда не должен полностью изолироваться и от простых житейских радостей, которые волнуют твоих подданных. Например, завтра в поселке – значительный праздник. И называется он «Посевной». Именно в канун этого праздника, то есть сегодня, надо замочить семена свала. А потом отпраздновать это событие. Только тогда, по местным традициям, урожай свала будет весомым и обильным.
– Да пусть себе празднуют на здоровье. – Кремон с полным равнодушием пожал плечами. – Нам-то что до этого?
– Раз не понимаешь сейчас – поймешь со временем. Да еще и найдешь ответ на свой же вопрос самостоятельно. Считай, интеллектуальное задание на завтра ты уже получил. Так, что еще?.. Ага! Ну, и утром ко мне на прием записался староста Агвана. Видимо, у него ко мне некие дела, которые мы тоже будем решать сообща. Вот. Оставшееся время можешь использовать по своему усмотрению.
– А во сколько начинается праздник?
– Через два часа после обеда.
– А прием старосты?
– В девять утра.
На лице Кремона опять заиграла довольная улыбка. Похоже, он сразу просчитал, что времени на общение со своим конем у него все же будет достаточно. Естественно, завтрак можно пропустить. Особенно если встать пораньше и соорудить себе на кухне быструю утреннюю трапезу. Да и с собой на прогулку можно любых разносолов запаковать. Да, и для Торнадо надо будет хоть чего-нибудь сладкого захватить. Вишневый мармелад давно кончился, но конь явно принял извинения своего нового хозяина и с непередаваемым великодушием съедал у него с рук сладкое угощение в виде других сортов подобного лакомства. Благо закрома тетушки Анны казались просто неиссякаемыми.
Каким бы ни был Кремон уставшим в эти дни, он обязательно наведывался к Торнадо перед сном хоть на несколько минут. И общение их было просто умильно дружеским. Даже Хлеби, наслушавшись удивленных комментариев своего дворецкого, как-то раз подсмотрел общение Торнадо со своим молодым хозяином. И подсматривал не при помощи личного своего присутствия, а при помощи «отделенного сознания». Решил, так сказать, прогуляться, не покидая кабинета. Но при этом случился казус, который поверг опытного Эль-Митолана в глубокие раздумья. К его сожалению, Кремон находился возле своего коня слишком мало времени, и проверить странную догадку так и не удалось, но Хлеби решил обязательно вернуться к этому моменту и провести соответствующий эксперимент. Чуть позже. Когда общеобразовательный процесс войдет в более спокойное русло, и когда появится свободное время у его ученика.
Но как бы там ни было, неожиданное для всех взаимопонимание строптивого и совершенно скандального по характеру коня с молодым Эль-Митоланом явилось приятным сюрпризом. Сам же Кремон только и мечтал о том дне, когда сможет насладиться полным общением с вороным красавцем. И дальняя прогулка для этого годилась как нельзя более кстати. Если же беседа со старостой не займет много времени, то и до обеда можно будет посвятить все время для общения и укрепления дружбы с конем.
Поэтому парень, хоть и был уставший, все-таки не поленился и сходил на конюшню. Наткнувшись там на бодрствующего конюха, он попросил, чтобы тот разбудил его в пять часов утра в самом обязательном порядке. Можно было не сомневаться и в собственном будильнике, но уж слишком велики были опасения проспать и хоть на час сократить ожидаемую прогулку. Подстраховаться в таком случае никогда не помешает. Затем Кремон минуты три просто постоял в загоне рядом с Торнадо, обнимая его за шею и что-то нашептывая в подрагивающее от удовольствия ухо. Видимо, вороной красавец тоже явно застоялся в конюшне. Ведь в последнее время из-за молодого пополнения конюхи успевали выгуливать остальных коней не больше чем по часу. А выпускать буйного и недисциплинированного Торнадо в одиночку на территорию выездки перестали давным-давно. Непредсказуемость и игривое коварство в поведении прочно закрепились за прекрасным животным.
Когда довольный Кремон вприпрыжку помчался в свою комнату мыться и ложиться спать, во внутреннем дворе почти в полном ночном мраке встретились две фигуры: мощная и уверенная – хозяина замка и мальчишеская – его вечно всем обеспокоенной тетушки Анны.
– Надо же! – воскликнул Хлеби. – А ты почему не спишь?
– Да вот, хотела твоего ученика теплыми пирожками угостить. Так ведь его уже и след простыл.
– Да, шустрый парень! Имеет все шансы стать великим колдуном. Если только… хм, самонадеянность свою сумеет искоренить.
– Ну да! Как же ему без уверенности в собственных силах и знаниях великим стать? Ты себя представь в таком положении.
– Сравнила! Я ведь не стремился с его возраста окончить свою жизнь в борьбе с драконами, а долго и последовательно наращивал свое мастерство, чтобы ни один из драконов не смог меня одолеть.
– Вот именно: долго! А зачем же ты бедного парня так гоняешь? Вон сегодня он даже поужинать толком не успел! – тихим шепотом стала возмущаться домоправительница.
– Да потому и гоняю, что с его способностями он может выдержать и более сильные нагрузки. И только в этом случае сможет стать действительно великим Эль-Митоланом.
– Смотри, как бы он не надорвался…
– Ха! – чуть не засмеялся Хлеби. – Да быстрей я выдыхаюсь от такого интенсивного наставничества. И на сегодняшний день очень жалею, что нет поблизости еще одного, а то и двух Эль-Митоланов. Вот тогда мы бы действительно задали этому Кремону нужное ускорение! Вот тогда бы он по-настоящему почувствовал, что такое полный курс молодого колдуна.
– А как же твои таинственные друзья? – напомнила тетушка Анна. – Попроси их о помощи.
– На эту тему мы уже не раз говорили: не могут они появляться здесь официально. Только тайно!
– Ну, хоть бы со мной их познакомил?
– Тетушка! Да ты понимаешь, что такое «тайно»?
– Конечно! Я бы никому о них не рассказывала. И при встрече делала бы вид, что мы незнакомы. Или ты мне не доверяешь?
– Ой! Попробовал бы я тебе не доверять! Но если я дал слово, то буду его держать до конца. Даже если ты на меня обидишься и перестанешь готовить мои любимые блинчики.
– Ну, до такой степени я никогда в жизни не обижусь. Просто мне стыдно, что сама лично не могу поухаживать за твоими гостями и коллегами, не могу толком накрыть вам стол и поинтересоваться, что им больше всего нравится.
– Они с непередаваемым удовольствием поглощают все те блюда, что ты готовишь! – стал заверять племянник озабоченную женщину. – В последний раз они прямо-таки объелись колбасками, приготовленными по твоему личному рецепту. А салаты не погнушались даже забрать с собой.
– Да? Приятно слышать. А то я удивилась, когда под утро увидела пустые салатницы. Даже нехорошие мысли появились…
– Вот такое думать – вообще кощунство!
– Но это же только мысли. Кстати, что вы завтра собираетесь делать?
– Отдыхаем. По мере возможностей, конечно. У меня с самого утра один опыт запланирован. А Кремон собрался покататься по округе на своем взбалмошном Торнадо.
– А завтрак?! – всплеснула руками домоправительница.
– Вряд ли будем присутствовать. А вот по поводу обеда я тебе, возможно, дам отдельные указания. Завтра.
– Так, выходит, парень с утра голодным по округе разъезжать будет?
– Такой не пропадет: сам себе что-нибудь на кухне отыщет в дорогу. А если и поголодает – не страшно.
– Как это не страшно?! Там же у меня ничего нет! – забеспокоилась тетушка Анна. – Достану-ка я паштеты, ветчину и вяленое мясо…
И так, бормоча себе что-то под нос, спешно направилась в сторону кухни. Даже с племянником не попрощавшись. А тот лишь хмыкнул да успел крикнуть ей вслед:
– Спокойной ночи, тетя!
Но в ответ до него донеслось лишь неразборчивое, но явно озабоченное восклицание.
Выходной
Лишь только пальцы конюха осторожно постучали в окно комнаты, как Кремон тут же отозвался:
– Спасибо! Я уже не сплю.
И, словно метеор, вылетел из кровати. Тело, конечно, немного постанывало в местах, которым досталось наибольшее количество нагрузки, но эта боль была быстро проходящей и не доставляла неприятных ощущений. Наоборот, хотелось прогнать ее интенсивной разминкой, которую молодой Эль-Митолан и сделал в бешеном темпе за пять минут. Затем торопливо ополоснулся под душем, растер себя до красноты огромным полотенцем и оделся в соответствующую предстоящей прогулке одежду.
И лишь после этого, держа сапоги для верховой езды в руках, на цыпочках пробежал на кухню. Каково же было его удивление, когда он увидел, что стол для прислуги сервирован и накрыт на одного человека. А вынырнувшая из комнаты-пекарни домоправительница вынесла на подносе несколько тарелок с разными сортами горячих колбасок. От их дурманящего запаха рот Кремона моментально наполнился слюной, и ему пришлось порядочно сглотнуть, перед тем как поздороваться:
– Доброе утро! А вас кто посмел разбудить?
– И тебе доброе утро! Присаживайся скорей к столу и ешь, пока все еще горячее. А будить меня и не надо, и так бессонница одолела. А тут выглянула в окно, – стала на ходу сочинять тетушка Анна, – и вижу: Дани по двору ходит да на часы поглядывает. Сразу догадалась, что вставать рано кому-то приспичило. Вот я завтрак за пять минут и приготовила.
– Да тут… – Кремон обвел взглядом стол, прекрасно сознавая, что пятью минутами здесь не обошлось. Но есть действительно хотелось зверски, и он без лишних слов набросился на обильные яства, запивая все это горячим, настоянным на травах чаем. Причем не соблюдая положенной за завтраком последовательности. Творог и сметана чередовались с горячими колбасками, малиновый пудинг заедался копченой ветчиной, а морковка, тертая с чесноком, прекрасно сочеталась с наполненными повидлом блинчиками.
Домоправительница любовалась отменным аппетитом молодого человека и то подливала ему чай в огромную кружку, то подкладывала сметану в изящную пиалу, лишь иногда незаметно вздыхая да покачивая с сочувствием головой. Ведь последняя неделя если и не истощила внутренние резервы Кремона чрезмерными нагрузками, то уж точно заставила все органы работать с наивысшей отдачей. А для этого требовалось возмещать очень много потраченной энергии. И в последнее время парень съедал гораздо больше, чем его наставник, дворецкий, да, пожалуй, и оба конюха – все, вместе взятые. И при этом Кремон даже не замечал своей необычной прожорливости, привыкнув в последние дни есть быстро и все, что попадает на стол в пределах досягаемости руки. Ведь порой Хлеби не церемонился и выгонял ученика из-за стола на очередные учения полуголодным. А может, он делал это специально: ведь не все тренировки надо проводить на полный желудок.
Но сейчас Кремон сам остановил себя, почувствовав, что дышать становится все тяжелей и тяжелей, и ощутив на лбу выступившую испарину. Несколько раз вздохнув полной грудью, молодой Эль-Митолан встал и решительно произнес:
– Все! Хватит! А то на коня влезть не смогу без лестницы. Спасибо огромное!
– На здоровье, дорогой. А вот здесь я тебе кое-что с собой собрала…
С этими словами тетушка Анна водрузила на край стола битком набитую заплечную сумку. Кремон недоуменно сморгнул и попытался пошутить:
– Но я ведь не в Пладу собрался…
И получил в ответ строгое наставление:
– Если что-то останется, привезешь назад. Не вздумай потерять! Вот тебе еще коробка мармелада для твоей черной бестии. Через неделю будешь иметь и вишневый.
– Спасибо, но, может, не стоит так…
– Не стоит терять свободное время, – перебила его тетушка Анна, – и тратить его на напрасные споры.
От нахлынувшего чувства благодарности Кремон неожиданно даже для самого себя наклонился к домоправительнице и поцеловал ее в сухую щеку. Затем подхватил сумку с продуктами и бегом покинул кухню, не замечая, как тетушка Анна поспешно вытирает навернувшиеся на глаза слезы.
Торнадо уже был оседлан расторопным конюхом и нетерпеливо гарцевал в своем стойле. Кремону осталось только приторочить к седлу сумку с провизией, угостить вороного друга горстью мармелада да пуститься в путь.
Маршрут он выбрал для утренней прогулки без колебаний – только по Южной дороге – по нескольким причинам. Вопервых, он там еще не был. И потом, там наверняка не будут путаться под ногами жители поселка. Вовторых, в той стороне располагался лес. Старый, большой и с самыми разными, по рассказам Коперрульфа, деревьями, как по высоте и толщине, так и по видам и породам. Он же предупреждал, что порой ветви деревьев так смыкаются над дорогой, что ехать приходится даже в середине дня почти в полных сумерках.
Но Кремона эти россказни не пугали. Ведь лес молодой Эль-Митолан просто обожал и в любом из них чувствовал себя как дома. Тем более на полный желудок. Да еще с недельным запасом продуктов за спиной.
Вначале они ехали неспешным аллюром, любуясь восходящим солнцем и распугивая с дороги мелких грызунов, птичек и один раз неспешного ежика. Но лишь только высокие холмы остались позади, а дорога стала плавными изгибами теряться порой среди особо густых зарослей, Торнадо словно почувствовал желание всадника и пустился в галоп. Причем развил такую скорость, что у Кремона от сладостного томления и удовольствия сразу захватило дух. А когда он слегка отдышался, то стал от восторга вопить на весь лес что-то несуразное и ничего не значащее.
И конь тут же ответил ему радостным и громким ржанием. Казалось, что животное тоже блаженствует в этой дикой и стремительной скачке. Деревья проносились мимо с такой скоростью, что сливались в одну сплошную стену. А уж рассмотреть возраст или породу было вообще бесплодным занятием.
Но тем не менее среди мелькающих зеленых пятен листвы и перемежающих их желтых всполохов света Кремон отчетливо увидел белое лицо человека с удивленно вытаращенными глазами.
Пока он соображал, что делать, конь прогалопировал добрых сто метров по изгибающейся крутой дугой дороге. А ведь еще пришлось бы потратить время на торможение, полную остановку и возвращение назад. Поэтому возбужденный наездник опять опустил натянувшиеся было поводья и отогнал нехорошие предчувствия здравым рассуждением: «Почему бы людям из поселка не быть в это время в лесу? Ведь в случае появления чужих пограничный периметр сработал бы и подал сигнал тревоги. И это вполне естественно, что человек испугался и бросился под спасение деревьев. Ведь при такой скорости мы бы его растоптали в пыль».
И успокоившийся Кремон вновь подстегнул неутомимого Торнадо залихватским свистом.
Не прошло и десяти минут с того момента, как замок остался позади, а не знающий усталости Торнадо уже промчался мимо первого маяка охранного полукруга. Кремон только проводил маяк внимательным взглядом и вновь стал смотреть на дорогу перед собой, но темп движения все-таки сбавил, а потом постепенно перевел коня на прогулочный шаг. Хотя вороной и всхрапывал от неудовольствия и даже позволил себе несколько раз требовательно заржать. Но куда спешить? Так ведь ничего по сторонам заметить не удается. К тому же молодой Эль-Митолан решил сразу показать, что не собирается потакать капризам коня или его желаниям поиграться тогда, когда он этого не хочет.
Лес тянулся по сторонам дороги действительно величественный и на первый взгляд казался даже ухоженным. Скорей всего потому, что жители Агвана постоянно очищали чащу от молодой поросли, вырубали больные и убирали старые деревья, используя все это по непосредственному назначению. Кое-где от дороги отходили узкие просеки, по которым явно вывозили стволы с внутренних вырубок. Основная дорога содержалась в образцовом порядке: почти ровная, лишь с необходимыми по сторонам скатами. И вдоль каждой обочины тянулись вполне глубокие канавы с водоотводами. Так что во время даже самых проливных и затяжных дождей этой транспортной артерией можно было пользоваться без затруднений.
К маяку на десятом километре добирались еще полчаса. Как обслуживать маяки или даже просто определить, все ли у них в порядке, строгий наставник научить не успел. Но Кремон тем не менее тщательно осмотрел трехметровый каменный столб со всех сторон и даже, встав ногами на седло, заглянул на верхушку, где ничего, кроме мелкого мусора и птичьего помета, не обнаружил. Зато, повернувшись при этом чуть вправо, он за пределами периметра увидел между деревьями пустое пространство. А когда вынесся туда на всем скаку, то попал на огромный заливной луг, в котором трава доходила взрослому человеку до пояса. Но не везде. Местами трава была скошена и сохла под щедрым светилом ровными стежками. А в нескольких местах на лугу стояли аккуратные островерхие копны готового сена. И лишь в самом дальнем конце луговины из-за рощицы фруктовых деревьев виднелась черепичная крыша одинокого, хоть и весьма солидных размеров домика.
По краю поляны к хутору вела хорошо укатанная дорога, но Кремон решил проехать напрямик и погнал Торнадо по высокой траве неспешной рысью. Уж слишком ему интересно стало: кто же тут живет? Или сюда собираются косцы и заготовители сена только в межсезонье? А может, и сейчас никого нет дома? Да нет: вон из печной трубы тонкой струйкой вьется белый дымок, сразу растворяясь среди верхушек вековых деревьев. Лес подступал сзади к дому сплошной стеной, но на узком пространстве все-таки был возведен мощный частокол из бревен, высотой метра два с половиной. Со стороны луга находились широкие ворота, которые сейчас были распахнуты, и взору сразу открывалось внутреннее убранство очень маленького двора, в котором наличествовали только колодец, укрытый прочным навесом, да длинные поленницы дров вдоль всего частокола.
Никаких излишеств, а уж тем более подсобного хозяйства, могущего привлечь внимание изголодавшихся кочевниковболаров. Но если те и прилетят, пусть даже целой стаей, и за ночь займут собой все пространство двора, то при дневном свете справиться с ними будет совсем несложно. А за одну ночь болары такое прочное здание не разрушат.
Конь с седоком влетел во двор так стремительно, что Кремон успел заметить отпрянувшие от окон человеческие лица. Лихо остановившись, он ловко спрыгнул с седла и подвел Торнадо к колодцу. Ведра на коловороте не было, да и в воде они пока не нуждались, поэтому молодой Эль-Митолан достал из седельной сумки кусок ткани и принялся тщательно вытирать спину и бока своего вороного красавца, изредка посматривая на плотно закрытую дверь, открывать которую явно не спешили. Торнадо ответил на заботу о себе довольным ржанием, а уж когда новый хозяин накрыл его спину красивой попоной и угостил целой горстью сладкого мармелада, вообще стал показывать своим поведением, что и не подумает отойти ни на шаг. Так и крутился вокруг, норовя положить огромную голову на плечо человека.
Кремон же немного подождал для приличия, а потом все-таки подошел и постучал рукояткой плети по идеально подогнанным доскам двери.
– Хозяин! Почему гостей не встречаешь?
Моментально изнутри послышался напряженный голос:
– Извините, господин, но мы вас не знаем…
– Я Эль-Митолан Кремон! Нахожусь в учениках у вашего протектора Хлеби Избавляющего. Или вы и о нем не знаете?
– Как вы такое могли подумать о нашем покровителе? – раздалось одновременно с шумом отодвигаемого засова. – Да и о вас мы слышали, только никак увидеть здесь не ожидали.
С последними словами на порог вышел худощавый поджарый мужчина. Из-за его спины с любопытством выглядывала круглолицая девушка лет восемнадцати. Даже в полумраке прихожей она выглядела довольно привлекательно, но на свет пока не выходила. На мужчине были высокие сапоги, заправленные в них плотные брюки и кожаная безрукавка на голое тело. Жилистые руки возлежали на широком поясе, к которому были приторочены ножны с длинным и узким обоюдоострым мечом, более смахивающим на рапиру, чаще всего в народе и среди воинов называемым хостом. Но в умелых руках это оружие было очень опасно как для обнаглевшего болара, так и для любого другого противника.
Человек сделал шаг от двери, здороваясь кивком головы, и представился:
– Я Гнат Паласий! У нас в роду так всех старших сыновей называли. И луг наш Паласиевым зовется. Так возле него и кормимся веками. – Услышав за спиной нетерпеливое покашливание, он сердито нахмурил брови, но все-таки чуть посторонился и пробормотал: – А это дочь моя, Лирна…
Девушка шагнула на свет и без всякого стеснения поздоровалась кивком головы, не отрывая от гостя такого пристального и откровенно восхищенного взгляда, что Кремон внутренне даже чуть смутился. Поэтому сразу обратился с просьбой:
– Нельзя ли водички, коня напоить?
Пока Гнат открывал рот для ответа, его дочь уже скрылась в доме и через мгновение вылетела оттуда с пустым ведром. Словно вихрь, пронеслась мимо мужчин, лишь возле колодца обернулась и улыбнулась светлой и радостной улыбкой. Услышав, что хозяин хутора сердито сопит носом, Кремон обернулся к нему и спросил как ни в чем не бывало:
– Только вы здесь живете?
– Сейчас – да. – Лицо мужчины омрачило давнее переживание. – Жена моя восемь лет как в лесу сгинула…
– Вот как… Извините.
– Но только недавно старший сын с молодой невесткой в поселок перебрались. – Лицо Гната моментально подобрело и озарилось радостной улыбкой. – Пополнение у них ожидается: внука ждем! В Агване и мой брат, и сестра живут со своими семьями. А работать, как правило, сюда собираются. Здесь недалеко еще три луга, так что забот хватает на всех. И у нас здесь порой такой шум и гам стоят…
Девушка в это время достала полное ведро воды, поставила его на землю и призывно махнула коню. Но Торнадо словно и не заметил приглашения и смотрел только в глаза Кремону. Тогда тот сам подошел, легко поднял ведро к своим губам и сделал несколько глотков свежей и приятной жидкости. Затем вернул ведро на место и похлопал коня по блестящей шее:
– Вкусная, можешь пить. Но смотри – горло не простуди! Слишком уж водичка ледяная, а ты еще не остыл.
Торнадо согласно мотнул головой и лишь после этого приложился к ведру. У девушки и ее отца при этом зрелище глаза округлились, а рты приоткрылись от удивления. Безмерно гордясь таким своим взаимопониманием с животным, Кремон решил заполнить возникшую паузу:
– А болары вас не сильно беспокоят?
– Так ведь с ними у нас никогда недоразумений не возникало! – сказал Гнат, но, заметив, что брови гостя удивленно вскинулись вверх, стал объяснять: – Ведь у нас традиции и умения веками накапливались. Все поведение этих летающих шалопаев мы давным-давно изучили. Самое главное, все отходы уносить подальше в лес и там закапывать. Не держать здесь мелкую живность, ну и детей, естественно, вечером на открытые пространства не выпускать. С боларом надо вести себя как с прирученным волком: никогда не бояться, но всегда быть начеку.
– Ха! Вы еще скажите, что болара можно приручить!
– Конечно! А вы разве о таком не слышали?
– Слышал кое-какие байки на эту тему, но видеть не доводилось. Потому и не верю.
– А зря! – Глаза у Гната загорелись торжеством. – По моему мнению, болары вполне разумные существа, и с ними можно даже налаживать контакт, знакомиться и приручать.
Кремон после этих слов со смешком покрутил головой и повернулся к стоящей рядом девушке, как бы ища у нее поддержки:
– Как можно приручить летающее и безмозглое дерево?
Читать бесплатно другие книги:
