Пластилин Гареев Зуфар

– Угу, угу… – гундела Макаровна.

Но быстро Петрович почуял неладное, стал вертеться в руках ее, оглядываться, вдруг заверещал требовательно:

– В три слоя или в два сделала, ну-ка сказывай!

Макаровна завиноватилась:

– В два, ослушалась, бес дернул… Сэкномить хотела – время-т лихое какое… А вот теперь в три…

– Я и чую, – с удовлетворением ответил Петрович, успокаиваясь. – А купатеньки меня не надо, завтра… Неси сразу в постель меня.

Но не сразу уснулось Петровичу. Лежал-лежал, а потом стал он ножками сучить, хныкать:

– На руках меня покатай, Макаровна…

– Тюх-тюх, – ласково наклонилась над ним жена. – И чего тебе не спится, Петрович?

– На руках покатай, луну в окошке покажи, животик погладь: не стало бы пучить, боюсь. Если запор – мыльце в попу имеется?

– Ну иди, иди…

– А прежде сапожки надень на меня красненькие!

– А к чему тебе сапожки? – удивилась Макаровна.

– А хочу в сапожках, и все тут!

– Ну давай сапожки наденем…

У окна, глядя на луну, Петрович успокоился, но на всякий случай спросил строго:

– На мне сапожки?

– Как же не на тебе? – с лаской склонилась над ним Макаровна.

– Фу, лицо какое у тебя моршинное и старое, – надул губы Петрович. – Прям как в унитаз плюнуть хочется… Я конем и слоном ездил в Петербург, и красавиц видал всяких, с тех пор соображение имею…

Ничего не ответила Макаровна, заметив, что Петровича стал сон морить после этих слов.

В самом деле, разноцветные шарики полетели перед глазами его, дудочки в ушах заиграли хорошие, и все стало слипаться и уплывать…

– Сапожки на мне? – однако строго спросил снова Петрович, прежде чем окончательно уснуть.

– На тебе, как же по-другому? Вот они: красненькие да с каблучком молодецким, если женихаться…

– Смотри, – повелел Петрович, – усну, сними аккуратно и рядышком поставь… я порядок во всем держу…

Это были последние его слова. Вздохнул он сладко и с тем уснул на руках.