Защитник Ахманов Михаил

— Нет, благодарение Финейглу. У нас есть фотография, на которой видна расплывчатая полоса. Ускорение было огромным.

— Понимаю. Почему вы обратились к нам?

— Как? Гарнер, это дело касается всего человечества!

— Мне не нравится эта игра, Ник. Посторонний стал делом всего человечества в ту же секунду, как только вы обнаружили его. Но вы не обращались к нам до тех пор, пока он не исчез. С чего бы так? Или вы полагаете, что чужак станет лучше думать о человечестве, если первыми с ним повстречаются зонники?

— Мне нечего вам ответить.

— Тогда зачем же вы обратились к нам? Если Постороннего не могут обнаружить телескопы Зоны, то и никто не сможет.

Ник быстро повернулся в кресле и уселся, прямо изучая старика. Лицо Гарнера было ликом времени, маской, за которой таилось древнее зло. Лишь глаза и зубы казались молодыми. Зубы были белыми и острыми. На этом лице они воспринимались как нечто неуместное.

Но говорил старик словно зонник — напрямую. Он не тратил лишних слов и не заботился о соблюдении приличий.

— Светляк сказал, что вы — способный человек. Мы обязаны разыскать его. Вот и вся проблема, Гарнер.

— А я проблемы все еще не вижу.

— Под конец своего полета Посторонний прошел через ловушку для контрабандистов. Мы ведем наблюдение за пташками, что взяли моду проходить через районы активного движения с выключенным двигателем. Чужака засек термоиндикатор. Камера следила за ним достаточно долго, чтобы определить скорость, ускорение и прочие параметры. Ускорение было огромным — в десятки «же». И почти наверняка цель его — Марс.

— Марс?

— Марс. Или — орбита Марса. Или его спутники. Если бы он остался на орбите, мы бы его уже отыскали. То же самое со спутниками: на обоих имеются стационарные обсерватории. Учитывая, что они принадлежат ООН…

Люк расхохотался. Ник, выражая страдание всем своим видом, прикрыл глаза.

Марс считался никому не нужным хламом. В Системе и на самом деле существовало мало пригодных для использования планет. Земля, Меркурий и атмосфера Юпитера исчерпывала список. Более важными считались астероиды. А Марс демонстрировал полную свою бесполезность. Почти лишенная воздуха пустыня, усеянная кратерами и морями, заполненными тончайшей пылью. Атмосфера, слишком разреженная, чтобы ее можно было считать ядовитой. Где-то в Лазис Солис сохранилась покинутая база, память о третьей и последней попытке колонизировать ржавую планету. Никто не пожелал жить на Марсе.

После того, как была подписана Хартия Независимости Зоны, после того, как были испробованы эмбарго и пропаганда, утверждающая, что Земля больше нуждается в Зоне, чем Зона в Земле, в ООН остались Луна, Титан, кольца Сатурна, права на шахтные и исследовательские станции на Меркурии, Марс и его спутники.

Марс никому не был нужен. До сих пор Марс просто не принимался в расчет.

— Вы понимаете, в чем проблема, — сказал Ник. Он вновь включил массирующее устройство. Из-за непривычного притяжения Земли мелкие мышцы его тела громко заявили о своем существовании, а такое в жизни Ника случалось впервые. Массаж помогал.

Люк кивнул.

— Учитывая, что Зона постоянно требует, чтобы мы не смели касаться ее имущества, вы не можете порицать ООН за то, что мы несколько раздражены. У нас наберется пара сотен поводов для недовольства.

— Вы преувеличиваете. От момента подписания Хартии Независимости Зоны мы зарегистрировали около шестидесяти нарушений. Большая их часть незначительна, и мы сполна рассчитались за них с ООН.

— И что, по вашему мнению, должна делать ООН из того, чем она не занималась раньше?

— Мы хотим получить доступ к записям, которые делала Земля при изучении Марса. Черт побери, Гарнер, может быть, камеры на Фобосе уже зарегистрировали место посадки Постороннего, мы хотим получить разрешение на исследование Марса с низкой орбиты. И разрешение на посадку.

— А чем вы располагаете в настоящее время?

Ник фыркнул:

— Они дают согласие на два варианта. Мы вольны исследовать все, что мы пожелаем — из космоса. А чтобы получить доступ к их дурацким записям, мы, по их мнению, должны заплатить всего-навсего миллион кредиток!

— Заплатите.

— Сущий грабеж.

— И это говорит зонник? Почему вы не проводили наблюдений за Марсом?

— Мы им никогда не интересовались. Чего ради?

— Потому что это — отвлеченные знания.

— Иными словами — бесполезные.

— Тогда почему же отвлеченные знания вдруг стали оцениваться в миллион кредиток?

Ник медленно выдавил усмешку:

— Все равно это грабеж. Откуда, во имя Финейгла, Земля могла знать, что информация о Марсе понадобится?

— Вот в этом и заключается секрет отвлеченного знания. Человек приобретает привычку исследовать все, что он может исследовать. И по большей части эти сведения рано или поздно становятся полезными. На исследования Марса мы затратили миллиарды.

— Я добьюсь разрешения перевести миллион кредиток Универсальной Библиотеке ООН. Получим ли мы право на посадку?

— У меня… У меня есть одна идейка на счет этого.

Идея нелепейшая. Ник ни за что бы не стал ее высказывать… если бы кто-нибудь мог их услышать. Клуб Струльдбругов был местом роскошным и тихим, звукоизолированным, увешенным драпировками. Его собственный дребезжащий смешок замер, едва сорвавшись с губ. Здесь редко кто-нибудь кричал или смеялся. Клуб был местом, где можно было спокойно отдохнуть на закате жизни… Только была ли эта жизнь спокойной?

— Вы можете пилотировать двухместный корабль? Модели «Звездный огонь».

— Разумеется. Приборная панель та же самая. Корабли Зоны снабжены двигателями, изготовленными на английском заводе «Роллс-Ройс».

— Вы наняты в качестве моего пилота. Плата — доллар в год. Я смогу получить полностью подготовленный корабль в течение ближайших шести часов.

— Вы с ума сошли.

— Только не я. Поймите, Ник. Каждый так называемый представитель в ООН знает, насколько важно найти Постороннего. Но они застряли на мертвой точке. Не потому, что они в обиде на Зону. В этом только часть истины. Дело в инерции. ООН — мировое правительство. Механизм, управляющий жизнью восемнадцати миллиардов человек. Крайне громоздкий по самой своей природе. И что еще хуже — ООН создана отдельными нациями. Идея нации сейчас необоснованно популярна. Когда-нибудь, правда, не очень скоро, даже сами названия этих наций будут забыты. И я не уверен, что это хорошо… Но пока что о национальном престиже не забывают. Вам придется потратить недели, чтобы хоть в чем-то убедить их. Но как бы там ни было, не существует закона, запрещающего гражданину ООН направляться в любую точку пространства, куда он пожелает, а также нанимать на работу любого, кого он пожелает. Некоторые из них, обслуживающие лунные трассы, — зонники.

Ник потряс головой, как если бы это могло хоть что-нибудь прояснить.

— Гарнер, я вас не понимаю. Не надеетесь же вы, что мы сможем отыскать Постороннего с помощью двухместного судна? Я кое-что знаю о марсианской пыли. Он укрылся в одном из пылевых морей и разбирает там Джека Бреннана на части. И нет способа заполучить его, кроме как исследовать пустыню дюйм за дюймом с помощью глубинного радара.

— Верно. Но когда политиканы поймут, что мы взялись за исследование Марса, как вы думаете, что они сделают? А наем вас в качестве пилота — вопрос чисто технический, очевидный для всех и каждого. Или вы решили, что мы уже обнаружили Постороннего? Зоне следовало бы проявить больше доверия.

Ник прикрыл глаза и попытался подумать. Ему еще не приходилось сталкиваться с такой изощренной логикой. Но, похоже, Гарнер прав. Если они только заподозрят, что он собирается на Марс, в компании с плоскостником или без оного… Ник Соул, Первый Председатель Зоны, имеет полномочия заключать договоры. А это скверно. Да, они тогда отправят целый Флот, чтобы начать поиски первыми.

— Значит, необходим плоскостник, который нанял бы меня в качестве пилота. Но почему вы?

— Я могу получить корабль немедленно. У меня есть связи.

— О'кей. Раздобывайте судно, потом подыщите надежного плоскостника — исследователя. Продайте судно ему. Он нанимает меня пилотом. Правильно?

— Правильно. Но я не стану этого делать.

— Почему? — Ник посмотрел на собеседника. — Ведь не собираетесь же вы и в самом деле сопровождать меня?

Люк кивнул.

Ник рассмеялся:

— Сколько вам лет?

— Слишком много, чтобы тратить оставшиеся годы, посиживая в клубе Струльдбругов в ожидании смерти. Соглашайтесь, Ник. Давайте-ка вашу руку.

— М-м? Несомненно… Но… Юпитер! Все верно, черт побери, руки у вас очень крепкие. Все вы, плоскостники, излишне сильны.

— Эге, я и не собирался нажимать на кнопки. Извините. Просто мне хотелось продемонстрировать, что я не из слабаков.

— Договорились. Только без рукопожатий.

— К тому же, нам не придется ходить пешком. Нам предстоит летать или ездить, куда бы мы ни направились.

— Вы сумасшедший. Полагаете, что ваша жизнь на мне закончится?

— Скорее всего, вы меня намного переживете. Предсказываю.

— Сумасшедший. Впрочем, как и все вы здесь. Все потому, что вы живете в условиях повышенной гравитации. Она оттягивает кровь от вашего мозга.

— Я покажу вам, где телефон. Заплатите свой миллион кредиток, пока ООН не сообразили, куда мы собрались.

Физпок дремал.

Грузовой отсек он спрятал под слоем текучей пыли в районе Лазис Солис. Они будут здесь в безопасности до тех пор, пока не выйдет из строя система жизнеобеспечения. А это случится очень и очень не скоро.

Физпок остался в отсеке, где он мог наблюдать за пленником. После посадки он разобрал приборы и механизмы, чтобы произвести необходимый ремонт и регулировку. И сейчас он был занят только тем, что наблюдал за пленником.

Особого надзора за туземцем не требовалось. Он развивался почти нормально. Станет уродом, но, по-видимому, не калекой.

Физпок отдыхал, лежа на груде корней.

Через несколько недель он добьется давным-давно поставленной цели. Или потерпит поражение. В любом случае, он прекратит есть. И останется в живых ровно на то время, которое необходимо на подготовку туземца. Он скоро умрет. Он уже был близок к смерти, три тысячи лет назад, по корабельному времени. Там, в ядре галактики…

Он видел летучий огонь над долиной Пичок и знал, что обречен на гибель.

Физпок пробыл защитником двадцать шесть лет. Его дети, те, кто выжил в погубленной радиацией долине, были от двадцати шести до тридцати пяти лет возрастом. Его прямые потомки были от двадцати четырех лет и старше. Теперь вся его жизнь зависела от тех, кто пережил взрыв бомбы. Он немедленно вернулся в долину и начал поиски.

Производителей в долине уцелело совсем мало, но те, кто выжил, нуждались в защите. Физпок и оставшиеся семьи Пичока заключили между собой мир. Они договорились, что они сами и их стерильные производители останутся жить в долине до самой смерти, а затем долина отойдет к Союзу Восточного Моря. Существовали методы частичной нейтрализации последствий радиоактивного поражения. Семьи долины Пичок прибегли к этим методам. Один защитник остался опекать уцелевших, остальные покинули долину.

Некоторые производители выжили. Все они были обследованы. И все оказались стопроцентно стерильными. Термин «стопроцентно» был использован для того, чтобы подчеркнуть, что если у них и появятся дети, дети эти окажутся мутантами. Пахли они скверно. И, не будь опекающего их защитника, все они были бы обречены на скорую гибель.

Из всех выживших потомков Физпока наиболее дорогой для него была самая юная — Ттусс, двухлетняя девочка.

Его время подходило к концу. В тридцать два года Ттусс достигла возраста изменений. Она поумнела, тело ее начало покрываться тяжелой броней. Кожу ее не брал медный нож, и она могла поднять в десять раз больше собственного веса. Она была идеально приспособлена для битвы, но сражаться ей было не за что.

Она перестала есть. И если бы она умерла, то Физпок тоже перестал бы есть. Гибель Ттусс означала его собственную гибель.

Но иногда защитник может воспринимать всю расу Пак в качестве своего потомства. По крайней мере, он может воспользоваться любым удобным случаем, чтобы отыскать цель в своей жизни. Для защитника, не имеющего детей, всегда царит мир, у него нет причин воевать. И есть место, куда он может направиться.

Библиотека была так же стара, как и окружающая ее радиоактивная пустыня. Пустыня эта никогда не подвергалась рекультивации. Ни один защитник не жаждал захватить ее, так как все эти тысячелетия на ней осаждался радиоактивный кобальт. Защитники могли пересекать эту пустыню. У них не было половых генов, на которые разрушительно действовали ядерные частицы. Для производителей же пустыня была недоступна.

С каких пор существовала Библиотека? Физпок никогда не знал этого и никогда не хотел знать. Но возраст отдела, в котором хранились книги о космических путешествиях, насчитывал три миллиона лет.

Они вместе пришли в Библиотеку. Не друзья — просто товарищи по несчастью. Все они принадлежали к семьям, прежде жившим в долине Пичок; и все они лишились детей. Библиотека была огромной, в ней хранилась информация, собираемая Пак в течение, по крайней мере, трех миллионов лет. Информация по каждому предмету распределялась по соответствующим отделам. Конечно, одна и та же книга могла быть выставлена сразу в нескольких отделах. Попутчики разошлись у входа, и Физпок не встречал никого из них на протяжении тридцати двух лет.

Он провел это время в огромном зале, перегороженном лабиринтом тянущихся до потолка книжных полок. По углам в беспорядке громоздились ящики с корнем дерева жизни, постоянно пополняемые прислужниками. Имелись там и другие продукты. Ассортимент их был, по-видимому, таким, какой был необходим бездетному защитнику, предпочитавшему смерти — Библиотеку.

Лучшая пища для защитника — корень жизни, хотя Физпок мог есть почти все.

И были книги.

Они были чуть ли не вечными, эти книги. Они появлялись словно метеоры, выброшенные взрывом водородной бомбы. Все они были написаны на ныне существующих языках. Библиотеки постоянно переписывали их по мере того, как менялись языки. В этом зале были книги, посвященные космосу и космическим путешествиям.

Там были труды, рассматривающие философские проблемы космических путешествий. Во всех трудах доказывалось одно фундаментальное положение: когда-нибудь расе Пак придется искать для себя новый дом. Следовательно, любой вклад в технологию космических перелетов является вкладом в дело бессмертия расы. Физпок мог и не принимать в расчет эти договоры. Он знал, что защитник, придерживающийся другого мнения, никогда не стал бы писать книгу. В Библиотеке хранились десятки тысяч записей о межпланетных и межзвездных перелетах. Первым в ряду стояло описание фантастического путешествия, совершенного группой Пак почти три миллиона лет назад. В выдолбленном изнутри астероиде они отправились в рукава Галактики, чтобы обследовать желтые карликовые звезды. Были там и технические тексты, касающиеся всего, что может пригодиться в космосе. Конструкция звездолетов, астронавигация, экология, миниатюризация, ядерная и субъядерная физика, пластмассы, гравитация и способы ее использования, астрономия, астрофизика, записи о горнодобывающей промышленности как в этом мире, так и в близлежащих системах, чертежи гипотетического двигателя Баззарда (защитник, который занимался этой проблемой, потерял к ней интерес на половине дороги), чертежи ионных двигателей, теория плазмы, паруса фотонных кораблей и так далее.

Начав с полок, расположенных слева, он взялся за дело.

Раздел космических путешествий Физпок выбрал в общем-то случайно. Просто здесь было меньше книг, чем на других полках. Физпоку не понравились романы о космосе, но он читал их, не приступая ни к чему другому. Ему была дорога каждая минута из этих подаренных ему судьбой тридцати четырех лет, и не имело значения, где именно он подберет себе дело. Через двадцать восемь лет он прочитал все книги из раздела астронавтики. И не обнаружил ничего, чем бы он мог заняться.

Осуществить план переселения? Но этот план пока еще не сделался необходимостью. Солнце Пак будет еще светить, по меньшей мере, сотни миллионов лет. Вероятно, дольше, чем просуществует сама раса Пак, учитывая перманентное состояние войны. И очень высока была вероятность неудачи. Желтые звезды редко встречались в ядре галактики. Путешествие к ним оказалось бы долгим… для команды из защитников, беспрестанно сражающихся между собой за контроль за судном. И, кроме того, ядра галактики иногда взрываются в цепной реакции образования сверхновых. В проектах переселения отдавалось предпочтение уходу в рукава галактики.

Первая экспедиция, попытавшаяся это сделать, закончилась полным крахом.

Что же делать? Присоединиться к обслуживающему персоналу Библиотеки? Он не однажды задумывался над этим, и всегда приходил к одному и тому же ответу. Не имеет значения, что именно интересно для него в Библиотеке, его жизнь зависит от совсем иного. Чтобы сохранить волю к жизни, он должен знать, что его работа принесет пользу всем Пак. Поддайся он магии новых открытий, сделай их своим символом веры, и он обнаружит, что утратил чувство голода.

Потеря желания есть пугала. В последние десятилетия с ним это уже происходило несколько раз, и тогда он заставлял себя перечитывать сообщения из долины Пичок. И из каждого сообщения следовало, что, когда оно отправлялось, Ттусс еще была жива. Постепенно к Физпоку возвращался аппетит. Без Ттусс ему пришлось бы погибнуть.

Он разузнал о служителях Библиотеки. Их жизнь была необычайно короткой. Присоединение к ним ничего не давало.

Вот если бы он разыскал способ сохранить жизнь Ттусс? Если бы он смог добиться этого, то использовал бы тот же метод и для себя.

Взяться за изучение теоретической астрономии? У него были кое-какие идеи, но они ничем не могли бы помочь расе Пак. Пак не нуждались в отвлеченном знании. Горные разработки на астероидах? Астероиды и в этой, и в соседних звездных системах были полностью выработаны. Они были изрыты шахтами, как и поверхности планет. Разница состояла лишь в том, что на планетах следы разработок обычно сглаживались под воздействием ветра, рек и прочих природных факторов. Ему пришлось бы осваивать груды щебня. А менять область изучения было уже поздно. Взяться за создание шаровых орбитальных городов, чтобы обеспечить производителей новым жизненным пространством? Бессмысленно. Врагу слишком легко захватить эти города. Слишком легко эти города могут оказаться случайно разрушенными.

Физпок снова почувствовал потерю аппетита. Письма долины Пичок не помогли, он больше не верил им. Он подумывал о возвращении в долину, но понял, что еще в дороге умрет от истощения. Когда исход сделался совершенно ясен, Физпок сел у стены и начал ждать. Последний из группы защитников, переставших есть и теперь ожидающих смерти.

Прошла неделя. Служители Библиотеки обнаружили тела двух умерших защитников. Они подняли скелеты, обтянутые сухой сморщившейся броней, и вынесли их.

Тогда Физпок вспомнил о книге.

У него еще хватило сил дотянуться до нее.

Он читал очень внимательно, держа книгу в одной руке и корень — в другой. Он съел этот корень…

Корабль представлял собой неровный, напоминающий цилиндр астероид, почти полностью состоявший из железно-никелевого сплава, с каменным ядром. Корабль был примерно шести миль в длину и четырех в ширину. Группа бездетных защитников обтесала его, оборудовала солнечными зеркалами и системами контроля. Они встроили в астероид небольшой отсек жизнеобеспечения и несколько большую по размерам анабиозную камеру. Они позаботились о генераторе и аппаратуре для воспроизводства ядерного топлива, дирижабля с ионным двигателем, объемистой цистерне с цезием. Чтобы получить контроль над тысячей производителей, были истреблены все защитники ряда крупных семейств. Два защитника взяли на себя роль пилотов, остальные — более семидесяти — лежали в анабиозной камере. С тысячью производителей, заботливо отобранных из лучших семей мира, они отправились на окраину галактики.

Хотя три миллиона лет назад наука была куда менее развита, чем во времена Физпока, у путешественников были веские доводы направиться во внешние рукава галактики. Там было больше шансов обнаружить желтые звезды. И больше шансов обнаружить двойную планету на приемлемом расстоянии. Из-за звездных пертурбаций двойные планеты встречались в ядре галактики крайне редко (расстояние между звездами составляло в среднем лишь половину светового года). Приходилось предполагать, что только луна большого размера может обладать атмосферой, необходимой для жизни расы Пак.

Ионный двигатель и некоторое количество цезия… Предполагалось, что путешественники разовьют небольшую скорость. Так и вышло. Относительно солнца Пак они двигались со скоростью тысячи миль в секунду. И слали в его сторону лазерные лучи сообщения, чтобы в Библиотеке знали, как ведет себя в полете ионный двигатель. Где-то на полках Библиотеки хранились записи о том, что в его конструкции следовало заменить.

Все это было Физпоку неинтересно. Он перешел к последнему разделу, касающемуся событий, происшедших через полмиллиона лет.

Это была запись лазерного сообщения. Из-за пылевых облаков и громадного расстояния сообщение с трудом было принято в системе Пак. Запись была искаженной, фрагментарной, на языке, на котором уже никто не говорил. Служители Библиотеки перевели ее и поместили перевод в последнем разделе. С тех пор ее, должно быть, переводили не одну сотню раз. И, должно быть, сотни исследователей, как и Физпок, читали ее и, поняв, что часть записи утеряна, переходили к изучению других книг…

Но Физпок проштудировал ее очень внимательно.

Путешественники далеко углубились в рукава галактики. К концу полета половина защитников умерла. Не насильственной смертью и не от голода, просто от старости. Это было настолько необычно, что в сообщение было включено подробное медицинское описание. Они пролетали мимо желтых солнц, не имеющих планет, мимо звезд, окруженных газовыми гигантами. Им встречались и желтые солнца с планетами, которые, возможно, были заселены; но все они располагались слишком далеко от курса, чтобы их можно было достичь с сохранившимися запасами цезиевого топлива. Из-за космической пыли и гравитационных воздействий старинный корабль путешественников замедлял ход. Приходилось увеличивать расход топлива. По мере того как звезд становилось все меньше, небеса вокруг странников темнели все больше.

Они обнаружили планету.

Путешественники затормозили корабль. Оставшийся плутоний переместили в двигатели десантного судна и пошли на посадку. Окончательного решения принято не было, но если планета не оправдала бы их ожиданий, им пришлось трудиться не один десяток лет, чтобы вновь приспособить свою скалу к звездному перелету.

На планете оказалась жизнь. В определенной степени враждебная, но не такая, чтобы с ней нельзя было справиться. Отыскалась плодородная почва. Оставшиеся в живых защитники разбудили производителей, отвели их в леса, где и оставили, чтобы те плодились и размножались. Они развели сельскохозяйственные культуры, вырыли шахты, наладили выпуск машин для горных разработок и сельского хозяйства. Пугало черное, почти беззвездное небо, но переселенцы сумели приспособиться. Непривычными были и постоянные дожди, но они не вредили производителям, так что все было в порядке. Места на планете хватало для всех, поэтому защитникам не пришлось даже сражаться между собой. Ни один из них не перестал есть. Нужно было бороться с хищниками и вредными микроорганизмами, нужно было создавать цивилизацию, сделать предстояло многое.

К весне и лету поспел урожай. И разразилась беда. С деревом жизни что-то произошло.

Колонисты не могли понять, что же случилось с урожаем. Произошло нечто непредвиденное. И на вкус, и внешне оно походило на дерево жизни, но пахло не так. Как на защитников, так и на производителей оно действовало одинаково — с тем же успехом они могли бы питаться сорняками.

Вернуться в космос они не могли. Небольшой сохранившийся запас корней был необходим, чтобы защитники сохранили способность работать. Они могли бы вновь заполнить емкости цезием. Могли бы даже за оставшиеся у них время наладить производство плутония, и могли бы отправиться на поиски другого мира, похожего на их собственный, но добраться до него — нет. К тому же, даже если бы они и смогли достичь его, то где гарантия, что дерево жизни там возродится?

Последние свои годы они затратили на монтаж лазерной установки, достаточно мощной, чтобы ее луч мог пройти сквозь пылевые облака, отделяющие их от ядра галактики. Они не знали, удалось ли им добиться успеха. И не знали, что же приключилось с урожаем. Они подозревали, что всему виной некоторые отличия в части солнечного спектра или же весь спектр в целом, но проведенные эксперименты ничего не дали. Они передали подробнейшую информацию о своих пассажирах-производителях и выразили надежду, что некоторым из них удастся выжить. И еще они просили о помощи.

Два с половиной миллиона лет тому назад.

Физпок сидел возле ящика с корнями, ел и читал. Он бы улыбнулся, если бы его лицо было способно на это. Он уже видел, что для его миссии потребуются усилия всех бездетных защитников, какие только отыщутся в мире.

Вот уже два с половиной миллиона лет эти производители живут без дерева жизни. Не имея никакой возможности дорасти до стадии защитника. Глупые животные.

И лишь Физпок знал, как разыскать их.

Предположим, вы летите из Нью-Йорка, США, в Питсбург, Северная Америка. И вдруг обнаруживаете, что Нью-Йорк смещается в одном направлении, Питсбург — в другом, а ураганный ветер сносит ваш самолет в третьем…

Кошмар? Конечно же. Но путешествия по Солнечной Системе отличаются от поездок по планете. Каждая отдельная скала движется в своем собственном направлении, словно хлопья масла в маслобойке.

Марс движется по почти круговой орбите. Астероиды пролетают вблизи него по орбитам более эллиптическим, либо догоняя красную планету, либо отставая от нее. На некоторых из них имеются телескопы. Операторам было приказало докладывать на Цереру, если они заметят какую-либо целенаправленную деятельность на поверхности Марса.

Сброшенный двигатель Баззарда двигался к Солнцу, описывая изогнутую гиперболу, проходящую сквозь плоскость Солнечной системы.

«Голубой Бык» шел с ускорением по кривой, которая должна была вывести его прямо к Постороннему.

На вспомогательном ракетном двигателе поднялся с Земли, из порта Долины Смерти, «У-Сант». Весьма картинно он прошел над Тихим океаном. Поднялся на сто пятьдесят миль вверх и вышел на орбиту, как это предписывалось правилами. После чего Ник включил ядерный двигатель и направил корабль в пространство. Отброшенному вспомогательному двигателю он предоставил возможность искать дорогу домой самостоятельно.

Земля окуталась дымкой и исчезла. При ускорении в один «же» весь путь до Марса должен был занять четыре дня. С Цереры им сообщили, каких астероидов им следует опасаться по дороге.

Ник переключил управление кораблем на автопилот. «У-Сант» оказался не настолько плох, как он ожидал. Корабль предназначался для несения военной службы, обтекаемая корма явно компрометировала его. Но оборудование вроде бы отвечало своему назначению, а контрольные приборы были даже элегантны. Кухня же была просто превосходной.

— Закурим? — спросил Люк.

— Почему бы и нет? Вам можно не беспокоиться о смерти в молодые годы.

— ООН все еще не получила своих денег?

— Все в порядке. Деньги должны были быть переведены еще несколько часов назад.

— Прекрасно. Вызывайте ООН, назовите себя и сделайте запрос обо всем, что происходит на Марсе. Попросите, чтобы они показали вам все это на экране. Оплатите стоимость лазерной передачи. Таким образом, вы одним выстрелом убьете двух зайцев.

— Да?

— Это им скажет, куда мы направляемся.

— Верно… Люк, вы в самом деле считаете, что это их расшевелит? Я знаю, насколько неповоротливой может быть ООН. Был же инцидент с Мюллером.

— Посмотрите на это с другой точки зрения, Ник. Как вы сделались руководителем Зоны?

— Тесты показали, что у меня высокий коэффициент умственного развития и что я во всем подобен всем остальным людям. С этого и началась моя карьера.

— Мы прибегаем к голосованию.

— Соревнуетесь в популярности?

— Это срабатывает. Хотя имеются и недостатки. Но у какого правительства нет недостатков? — Гарнер пожал плечами. Каждый представитель в ООН олицетворяет собой одну нацию. Одну часть нашего мира. Он полагает, что это лучшая часть, населенная людьми. В противном случае, он не был бы избран. Таким образом, представителей может набраться два десятка, и каждый будет считать, что только он знает, как следует поступить с Посторонним. Ни один из них ни в чем не уступит всем остальным. Престиж. При известных обстоятельствах они должны прийти к компромиссу. Но если они поймут, что штатский вместе с зонником может обскакать их в деле с Посторонним, они быстрее прекратят грызться. Понимаете?

— Нет.

— Ох, да займитесь же вы этим вызовом.

Через некоторое время передающий луч нащупал их. Они принялись за просмотр информации, накопленной Землей о Марсе.

Сведений было множество. Они охватывали столетия. Наконец Ник заявил:

— С удовольствием ушел бы в отпуск летом. Чего ради мы должны все это просматривать? Согласно вашим словам, мы просто организуем блеф.

— Согласно моим словам, мы организуем поиск. До тех пор, пока вы не придумаете что-нибудь получше. Блефовать надежней всего с четырьмя тузами на руках.

Ник отключил экран. Теперь лекция записывалась на ленту. Им ничего не мешало.

— Давайте-ка поразмыслим вместе. За эти материалы я отдал миллион кредиток из капиталов Зоны. Плюс — добавочная оплата за передающий луч. Бережливый Соул — вот я кто такой, и поэтому чувствую себя обязанным найти применение этим материалам. Но весь предыдущий час мы потратили на изучение случая с Мюллером, а все это взято из архива Зоны.

Одиннадцать лет назад шахтер зоны по имени Мюллер попытался использовать притяжение Марса, чтобы резко изменить курс. Он подошел слишком близко к поверхности планеты и был вынужден пойти на посадку. Никаких проблем это не представляло. Легавые — золотомундирники взяли бы его на борт, как только получили распоряжение от ООН. Но там не торопились… И Мюллер был убит марсианами.

Вплоть до той поры марсиане считались мифом. Мюллер, должно быть, был изрядно удивлен. Но, задыхаясь в близкой к вакууму атмосфере, он ухитрился перебить с полдюжины марсиан, использовав цистерну с водой, чтобы сеять смерть во всех направлениях.

— Вовсе не оттуда. Мы изучили трупы марсиан, которые там обнаружили, — сказал Гарнер. — Та информация может нам пригодиться. К тому же, мне хотелось бы понять, почему Посторонний выбрал именно Марс. Возможно, он что-то знает о марсианах. Возможно, намеревается вступить с ними в контакт.

— Много ему от этого пользы.

— Они пользуются копьями. Для меня это служит доказательством их интеллекта. Мы не знаем, насколько их интеллект высок, потому что никто никогда не пытался вступить в переговоры с марсианами. Может быть, у них даже есть что-то вроде цивилизации. Там, внизу, под слоями пыли.

— Цивилизованный народец, а? — в голосе Ника прорезалась жестокость. — Они разрезали палатку Мюллера, они выпустили воздух!

В Зоне не было преступления хуже.

— Я же не говорил, что они дружелюбно настроены.

«Голубой Бык» плыл в пространстве. Чужой корабль было видно невооруженным глазом, он приближался. Сзади. Это нервировало Тину до такой степени, что она не могла смотреть на чужака. То же самое можно было сделать и другим способом. Сейчас они приближались с той стороны, на которой у корабля Постороннего не было окон. Три зонника освобождали катер Эйнара Нильсона из его огромного металлического укрытия.

— Я отпустила здесь зажимы, — сказала Тина. Она была вся покрыта испариной. Она почувствовала ветерок на своем лице, когда заработала система воздухообдува, предохраняющая щиток шлема от запотевания.

— Хорошо, Тина, — произнес Нат у нее за спиной.

— Четыре человека команды в кабине одноместного корабля… — буркнул Эйнар. — Проклятье! Встречать Постороннего придется двоим.

— Об этом, скорее всего, беспокоиться не следует. Постороннего в нем нет. Это мертвый корабль. — И все же в голосе Ника звучало беспокойство.

— А сколько народу из экипажа осталось на борту? Не могу поверить, что Посторонний отправился в межзвездное путешествие в одиночку. На одноместном корабле. Слишком уж это поэтично. И неразумно. Тина, через пять секунд толкай под трубой двигателя.

Тина уперлась плечами и включила двигатель ранца. Впереди, под кабиной, взметнулись факелы ее товарищей. Старое одноместное судно медленно проплыло в огромные створки.

— Порядок. Нат, быстро на борт. Постарайся, чтобы между тобой и Посторонним все время был «Бык». Будем надеяться, что у него нет глубинного радара.

Они не могли видеть, как Тина недоуменно нахмурилась.

Женщины Зоны достигают, в среднем, шести футов роста. Но женщины Зоны тонки, гибки, худощавы. Тина Джордан была шести футов ростом и имела соответствующее телосложение. Соответствующее — по мерам плоскостников. Она была в хорошей форме и гордилась этим. Ее раздражало, что зонники все еще продолжают считать ее плоскостницей.

Она покинула Землю, когда ей исполнился двадцать один год. И уже четырнадцать лет прожила в Зоне. На Церере, Юноне, Меркурии, на станции Гера, вращающейся над Юпитером, в троянских точках. Зону и всю Солнечную Систему она считала своим домом, и ее нисколько не беспокоило, что ей не приходилось летать на одноместных кораблях. Многие из зонников тоже не летали. Шахтеры со своими одноместными судами представляли лишь одну сторону индустрии Зоны. Кроме них были и химики, и ядерщики, астрофизики, политики, астрономы, чиновники, торговцы… И программисты ЭВМ.

Она когда-то слышала, что в Зоне нет предубежденного отношения к женщинам. И это оказалось правдой. На Земле женщины все еще занимались хуже оплачиваемой работой. Работодатели утверждали, что для ряда работ требуется физическое напряжение. Или, что в самый критический момент женщины увольняются, чтобы выйти замуж. Или даже, что если женщина работает, то страдает семья. Положение дел в Зоне обстояло иначе. И Тина была скорее удивлена, чем обрадована. Она боялась разочарования. А сейчас она, женщина и программист компьютера, является наиболее важным членом экипажа «Быка». Страх и восхищение. Страх за Ната, который еще слишком молод, чтобы идти на такой риск. Ведь уже один зонник повстречался с Посторонним, и с тех пор о нем никто ничего не знает. А кроме того, что Нату делать на борту судна?

Она помогла Эйнару выбраться из его скафандра. Он представлял собой настоящую гору мяса и, живя на Земле, не смог бы даже встать самостоятельно. Затем он помог ей.

— Думаю, каково будет Нату одному на борту Постороннего, — сказала она.

Эйнар, казалось, удивился:

— Что? Нату. Вам.

— Но… — Она пыталась подобрать нужные слова и, к своему ужасу, нашла их. («Но я девушка».) Но вслух она не сказала ничего.

— Подумайте сами хорошенько, — подчеркнуто терпеливо произнес Эйнар. — Может быть, корабль не пуст. Возможно, там вас подкарауливает опасность.

— Не исключено, — ответила она так же подчеркнуто.

— Кто бы ни находился там, на борту, защита обеспечена. Часть этой защиты — «Бык». Я оставляю двигатель теплым. Двигатель испарит ублюдка, если тот попытается что-либо предпринять. А на таком расстоянии переговорный лазер наделает в нем дыр. Правда, не исключено, что и «Бык» тоже окажется уничтоженным.

— Значит, катер готов к подвигам. — Тина жестом дала понять, что больше не задерживает Эйнара. — Я обдумаю все это. Мне кажется…

— Нет, не глупите. Вам никогда в жизни не приходилось летать на одноместном корабле. Выбор у меня не велик. Я поначалу хотел оставить Ната на «Быке», но, черт побери, это же мой корабль. А Нат хорошо разбирается в катерах. И оба эти занятия не для вас.

— Я этого и не предполагала. — Внешне она держалась спокойно. Но холодный ком страха ворочался у нее в желудке.

— Во всяком случае, вы — лучший вариант. А поскольку вы — единственная, кто вступит в контакт с Посторонним, постарайтесь изучить его язык. Кроме того, вы плоскостница. Физически вы крепче всех нас.

Тина резко кивнула.

— Вы не можете оставаться в стороне. Вы это знаете.

— О, вовсе нет. Надеюсь, вы не подумали, что я струсила. Я просто не…

— Нет, вы просто не удосужились продумать все как следует. Но вы научитесь этому, живя в Зоне, — мягко сказал Эйнар. И черт с ним.

Марсианская пыль уникальна.

Уникальность ее — следствие вакуумной цементации. Некогда вакуумная цементация служила пугалом для космической индустрии. Крохотные детали космических ракет и научно-исследовательских станций, которые в воздушной среде легко скользили относительно друг друга, в вакууме сплавлялись в единое целое по мере того, как с их поверхностей испарялись абсорбированные газы. Вакуумная цементация расплавляла детали первых американских спутников и советских межпланетных зондов. Вакуумная цементация не позволила замерить на Луне толщину метеоритной пыли. Частицы слиплись в твердую массу, в настоящий цемент под тем же молекулярным воздействием, которое сцепляет плитки Иогансена и образует из природного ила осадочные породы.

Но Марс обладает достаточной атмосферой, чтобы остановить этот процесс, хотя и недостаточной, чтобы задержать метеор. Большая часть планеты покрыта метеоритной пылью. Метеориты могут образовывать кратеры в пыли, но не в цементе, хотя цемент этот текуч, словно густое масло.

— Эта пыль будет для нас основной проблемой, — заметил Люк. — Постороннему даже не пришлось выкапывать себе нору. Он мог нырнуть в пыль на Марс где угодно.

Ник отключил лазерный приемопередатчик. После двух дней беспрерывной связи с Землей тот раскалился.

— Он мог спрятаться где угодно в Системе, но предпочел Марс. У него должна была быть на это причина. Может быть, найдется что-либо такое, чем он не сможет заниматься под слоем пыли. Тогда ему придется скрываться в кратере или на возвышенности.

— Тогда его бы уже заметили.

Люк извлек фотографию из памяти автопилота. Она была из серии, сделанной ловушкой для контрабандистов. На ней было изображено тусклое металлическое яйцо. Меньший конец яйца был заострен. Яйцо двигалось большим концом вперед. Двигалось, словно ракета. Но выхлопа не было — во всяком случае, его не смог обнаружить ни один прибор.

— Достаточно большое, чтобы его можно было заметить из космоса, — сказал Люк, — а по посеребренному корпусу его удалось бы легко опознать.

— Да, все верно, он под пылью. Чтобы его отыскать, потребуется множество кораблей с глубинными радарами. И даже в этом случае ничего не гарантировано. — Ник провел ладонями по безволосому черепу. — Теперь нам можно было бы и убраться отсюда. Ваше правительство наконец-то очнулось от спячки и послало сюда корабли. У меня создалось впечатление, что они будут не слишком рады, если мы примем участие в их поисках.

В голосе его звучала неуверенность.

— Я предлагаю продолжить. А вы?

— Я тоже. Странной, однако, охоте посвятил я свой отпуск.

— Откуда бы вы предпочли начать поиск?

— Не знаю. Самая глубокая пыль на планете — в Трактус Альбус.

— Не настолько он глуп, чтобы выбирать самое глубокое место. Место, где он прячется, он выбрал случайно.