Седьмой сын Дилейни Джозеф

Глава 8

Мамаша Малкин

Когда я вернулся в дом Ведьмака, меня охватило сильное беспокойство, и чем больше я думал о том, что произошло, тем больше удивлялся самому себе. Я знаю, что сказал бы на это учитель: во-первых, он бы сразу выбросил лепешки, а затем долго читал бы нотации о ведьмах и девочках в остроносых туфлях.

Но его здесь не было. Я решил пойти в восточный сад, где в ямах томились ведьмы, по двум причинам. Первой было обещание, данное Алисе. Отец всегда говорил: «Никогда не давай обещание, если не уверен, что сможешь его выполнить». Поэтому у меня просто не было выбора. Отец научил меня отличать плохое от хорошего, и то, что я стал учеником Ведьмака, не делало меня другим человеком.

Вторая причина заключалась в том, что я не мог жить спокойно, зная, что старая женщина столько времени сидит в сырой земле. Одно дело поступить так с мертвой ведьмой, но ведь эта ведьма живая. Я не переставал гадать, какое ужасное преступление она могла совершить, чтобы заслужить такое жестокое наказание.

Что такого может случиться, если я принесу Мамаше Малкин три лепешки? Это подбодрит ее и поможет согреться, только и всего. Ведьмак советовал мне довериться интуиции. Взвесив все «за» и «против», я решил, что поступаю правильно.

Самым страшным было то, что мне самому придется нести ей лепешки, да еще в полночь. К тому времени наступит непроглядная темнота, особенно если на небе не будет луны.

Взяв корзину, я пришел в восточный сад. Было довольно темно, но кое-что можно было разглядеть. К тому же у меня было хорошее зрение, которое я унаследовал от матери. Небо было безоблачным, и лунный свет помогал лучше ориентироваться.

Подойдя ближе к деревьям, я почувствовал холод и задрожал. Когда я оказался у первой могилы, с каменной оградой и тринадцатью железными прутьями, холод стал еще нестерпимее. Тут была похоронена первая ведьма – как говорил Ведьмак, слабая и не представляющая опасности. Я убеждал себя, что ее бояться не стоит, и всеми силами старался в это поверить.

Я был полон решимости отнести лепешки Мамаше Малкин, но одно дело делать это днем, а другое – в полночь, под покровом ночи. Признаюсь, я уже не был так уверен в правильности своей затеи. Учитель велел ни при каких обстоятельствах не приходить сюда ночью. Он предупреждал меня об этом не раз – значит, это было действительно важно, а я его ослушался.

Повсюду были слышны едва различимые звуки: шорохи, шуршания. Скорее всего, их издавали маленькие зверьки, потревоженные моим появлением, но они напоминали о том, что мне нельзя здесь находиться.

Ведьмак говорил, что две другие ведьмы были шагах в двадцати от первой могилы. Внимательно посчитав шаги, я оказался у второй могилы, как две капли воды похожей на первую. Я подошел ближе и присмотрелся: над ней тоже были железные прутья и хорошо утоптанная земля была без единой травинки. Ведьма, покоящаяся здесь, была мертвой, но все еще опасной. Ее похоронили вниз головой, а значит, где-то совсем рядом были ее пятки.

Вдруг мне почудилось какое-то движение: что-то шевельнулось. Возможно, это была игра моего воображения, а может, пробежал мелкий зверек – мышь или землеройка. Я быстро отпрянул. А вдруг это палец?

Сделав еще три шага, я оказался на месте – в этом сомнений не было. У этой могилы тоже была каменная ограда и тринадцать железных прутьев, однако она все же отличалась от остальных. Во-первых, могила была не продолговатой, а квадратной. Во-вторых, она была больше по размеру – где-то четыре на четыре шага. В-третьих, яма под прутьями была не засыпана.

Я замер и прислушался: тишину нарушало лишь шуршание ночных зверей и едва ощутимый легкий ветерок. Вдруг я заметил, что и он стих – в лесу воцарилась неестественная тишина. Я прислушивался к ведьме, а теперь она слушала меня.

Казалось, тишина длилась целую вечность, пока я не услышал дыхание из ямы. Я сделал еще несколько шагов вперед и оказался у самого края могилы – мои сапоги касались каменной ограды.

Вдруг я вспомнил, что учитель говорил мне о Мамаше Малкин: «Почти вся ее сила ушла в землю, но она бы с радостью поживилась таким мальчишкой, как ты».

Слова Ведьмака заставили меня сделать шаг назад. Что, если из ямы появится рука и схватит меня за лодыжку? Пора было действовать, и я тихо позвал в темноту:

– Мамаша Малкин! Я кое-что принес для вас – это подарок от вашей семьи. Вы меня слышите?

Ответа не последовало, но дыхание явно участилось. Я был полон решимости покончить с этим и вернуться в теплый дом Ведьмака, поэтому отодвинул ткань на корзине и засунул в нее руку. Пальцы нащупали лепешку: она была липкой и какой-то мягкой. Я достал ее и вытянул руку.

– Это лепешка, – мягко сказал я. – Надеюсь, от нее вам полегчает, а завтра я принесу еще одну.

С этими словами я выпустил лепешку из рук, и она полетела в темную яму. Нужно было сразу уходить из этого опасного места, но я прислушивался еще несколько секунд. Не знаю, что я хотел услышать, но это стало моей ошибкой.

В яме послышалось движение, будто что-то поползло по земле, а потом я услышал, как ведьма ест лепешку.

Мои братья едят, издавая не слишком приятные звуки, но этот был куда хуже. Ведьма чавкала громче, чем свиньи, когда роются в помоях. Тяжело дыша, она сопела, фыркала и жевала. Не знаю, понравилась ли ей лепешка, но шумела она сильно.

Той ночью я не сомкнул глаз. Я постоянно вспоминал о темной яме и думал о том, что мне снова предстоит вернуться туда следующей ночью.

К завтраку я спустился вовремя, но бекон оказался подгорелым, а хлеб зачерствел. Я ничего не понимал – я же только вчера купил свежий хлеб у булочника. Кроме того, прокисло молоко. Может быть, домовой на меня зол? Неужели он узнал, куда я ходил ночью? А вдруг испорченный завтрак – это предупреждение?

Я привык к тяжелому труду на ферме. Ведьмак не оставил мне никаких заданий, поэтому мне весь день нечем было заняться. Я подумал, что учитель вряд ли обидится, если я схожу в библиотеку и что-нибудь почитаю, но, к несчастью, дверь была заперта.

Мне оставалось только отправиться на прогулку. Я решил осмотреть поля и сначала забрался на Клин Парлик, с вершины которого открывался потрясающий вид. День был ясный и солнечный, и я видел Графство как на ладони. Вдалеке, на северо-западе, виднелось манящее синее море, а по бокам бесконечной вереницей тянулись холмы. Их было так много, что, казалось, и жизни не хватит, чтобы их обойти.

Рядом располагалась Волчья пустошь, и я задумался – а есть ли поблизости волки? Эти звери очень опасны, и говорят, что в зимнюю стужу они охотятся целыми стаями. Сейчас была весна, и следов их пребывания я не заметил, но это совсем не означало, что я был в безопасности. Я вдруг осознал, как, должно быть, страшно на холмах во мраке ночи. Хотя и не так страшно, как кормить Мамашу Малкин лепешками в полночь. Солнце уже начало садиться на западе, и мне пришлось спуститься и идти обратно в Чипенден.

В полночь я снова нес корзину в непроглядную тьму сада. На этот раз я решил сделать все намного быстрее. Подойдя к могиле, я сразу же бросил в яму лепешку. И вдруг заметил то, что заставило сердце уйти в пятки: железные прутья над могилой были погнуты. Прошлой ночью они лежали параллельно друг другу, но сейчас в середине прутья были широко раздвинуты и туда с легкостью можно было просунуть голову.

Может быть, их погнул тот, кто случайно забрел в сад, но это вряд ли – Ведьмак упоминал, что дом и сад хорошо охранялись от чужаков. Не знаю, кто и как их охранял, но я догадывался, что без домовых тут не обошлось.

Значит, это точно была ведьма. Должно быть, она вскарабкалась по стенкам ямы и попыталась выбраться. И тут меня осенило! Как же я был глуп – ведь лепешки возвращали ей силу!

Я услышал, как она принялась за вторую лепешку, издавая те же противные звуки: чавканье, фырканье и сопение. Я побежал домой, продираясь сквозь лесную чащу. Я понял: третья лепешка ей уже не потребуется.

После еще одной бессонной ночи я решил пойти к Алисе и отдать ей последнюю лепешку, а заодно объяснить, почему не смог сдержать обещание.

Но сначала девочку нужно было найти. Сразу после завтрака я отправился в лес, где мы впервые встретились, и обошел его весь до самого конца. При встрече она сказала, что живет «в той стороне», но я не нашел ни одного дома – вокруг были лишь холмы, долины, и в отдалении виднелся соседний лес.

Я решил действовать по-другому и пошел разузнать об Алисе в деревню. На удивление, на улочках было мало людей, но, как я и ожидал, у булочной по обыкновению стояли несколько мальчишек. Наверное, это было их любимое место, ведь вокруг витали аппетитные запахи свежеиспеченного хлеба.

Я ожидал, что они встретят меня более приветливо, ведь в прошлый раз я угостил их яблоками и лепешками. Может быть, все дело было в толстом парне-главаре, который на этот раз был с ними. Тем не менее они меня выслушали. В подробности я не вдавался, просто сказал, что ищу девочку, которую встретил в лесу.

– Я знаю, где она живет, – сердито сказал главарь, – но только глупец осмелится туда идти.

– Почему же?

– Ты разве не слышал, что она сказала? – спросил он, удивленно поднимая брови. – Костлявая Лиззи – ее тетка.

– Кто такая Костлявая Лиззи?

Они переглянулись так, будто я сошел с ума. Почему все о ней слышали, кроме меня?

– Лиззи и ее бабушка провели здесь целое лето, пока их не прогнал Грегори. Мой отец даже запрещает произносить их имена вслух. Они в этих краях самые страшные ведьмы. А еще с ними жило какое-то ужасное существо. Оно было похоже на мужчину, но у него было столько зубов, что в человеческий рот они бы не поместились, – вот что мне рассказывал о них отец. Той зимой с наступлением сумерек люди даже не выходили из дома. Какой же из тебя ведьмак, если ты ничего не слышал о Костлявой Лиззи!

Я и понятия ни о чем не имел. Какой же я глупец! Если бы я только рассказал Ведьмаку о том разговоре с Алисой, он бы понял, что Лиззи вернулась, и предпринял бы что-нибудь.

По словам отца здоровяка с поросячьими глазками, Костлявая Лиззи жила на ферме в трех милях на юго-восток от дома Ведьмака. Много лет в ту сторону никто не забредал. Скорее всего, там и жила ведьма, а Алиса как раз указывала в ту сторону.

В этот момент из церкви вышли несколько человек с каменными лицами во главе со священником. Они свернули за угол и пошли вверх по улице в сторону холмов. Все были в теплой одежде, а в руках несли палки.

– Что все это значит? – спросил я.

– Прошлой ночью пропал ребенок, – сказал один из мальчишек, сплюнув на землю. – Трехлетний ребенок. Все думают, что он заблудился и пошел в ту сторону. Это не последнее исчезновение – помяни мое слово. На ферме у Долгого Хребта два дня назад тоже пропал ребенок. Он даже еще ходить не умел, так что его кто-то утащил. Говорят, что это волки. Зима была долгой и суровой, вот голод и заставил их вернуться.

Дом Костлявой Лиззи был относительно недалеко: даже зайдя домой за корзинкой Алисы, я потратил на дорогу меньше часа.

Днем я приподнял черную ткань, покрывающую корзину, и решил рассмотреть последнюю из трех лепешек: она отвратительно пахла, а на вид была еще хуже. Кажется, она была приготовлена из кусочков мяса, хлеба и еще чего-то непонятного – все ингредиенты были сырые. Лепешка была черного цвета и очень липкой. Потом я заметил, что по ней ползают мерзкие белые личинки, и меня передернуло от отвращения.

Я спустился вниз по холму к ферме. Она выглядела неухоженной и заброшенной: забор был сломан, сарай стоял почти без крыши, и к тому же нигде не было видно животных.

Кое-что меня особенно обеспокоило: из трубы шел дымок – значит, кто-то точно был дома. Я невольно вспомнил о странном существе с множеством зубов.

А чего я, собственно, ожидал? Я знал, что все будет не так просто. Как я мог поговорить с Алисой, не попавшись на глаза остальным членам ее семьи?

Пока я в нерешительности стоял на склоне холма, раздумывая, что же делать дальше, все разрешилось само собой. Из задней двери дома вышла худенькая темная фигурка и начала взбираться вверх по холму. Это была Алиса – но как она могла догадаться о моем присутствии? От дома меня отделяли высокие деревья, а окна выходили в другую сторону. Все же она оказалась здесь не случайно – она шла прямо ко мне и остановилась в пяти шагах.

– Что тебе нужно? – прошипела она. – Какой же ты глупый! Тебе повезло, что все уже спят.

– Я не могу сделать то, что обещал, – сказал я, отдавая ей корзину.

Алиса скрестила на груди руки и нахмурилась.

– Почему это? – спросила она угрожающе. – Ты обещал, разве не так?

– Ты не сказала мне о последствиях. Она уже съела две лепешки и стала намного сильнее. Ведьма умудрилась погнуть прутья над ямой. Еще одна лепешка – и она вылезет из могилы. Сдается мне, ты об этом знала заранее. Разве не этого ты добивалась? – грозно сказал я, начиная терять терпение. – Ты обманула меня, поэтому я тебе больше ничего не должен.

Она сделала шаг вперед, и я заметил тень страха в ее глазах.

– Это не я придумала. Они заставили меня это сделать! – девочка махнула рукой в сторону дома. – Если ты не сдержишь обещание, нам обоим не поздоровится. Беги в сад и отдай ей третью лепешку. Что такого случится? Мамаша Малкин сполна расплатилась за свои грехи. Пора ее отпустить. Она уйдет и никогда больше тебя не потревожит.

– Думаю, мистер Грегори неспроста посадил ее в яму – наверняка на то была веская причина, – медленно сказал я. – Я новичок и мало что понимаю. Откуда я могу знать, как лучше поступить? Когда он вернется, я все ему расскажу.

Алиса загадочно улыбнулась – обычно так улыбаются, когда знают что-то, о чем ты и не догадываешься.

– Он не вернется, – сказала она. – Лиззи все продумала. У Пендла живут ее друзья, которые сделают все, о чем она их попросит. Они провели старину Грегори. Наверное, он это понял уже по пути туда, но поздно – думаю, он уже мертв и лежит в глубокой яме. Подожди немного и поймешь, что я права. Скоро даже в его доме будет небезопасно. Однажды ночью они придут и за тобой, если, конечно, ты нам сейчас не поможешь. Тогда они, возможно, оставят тебя в покое.

Не успела она договорить, как я уже бежал вверх по холму. Кажется, Алиса окликнула меня несколько раз, но я уже ничего не слышал – в голове вертелись только ее слова о Ведьмаке.

Только потом я понял, что до сих пор держу корзину с лепешкой, и сразу же выбросил ее в реку. Вернувшись в дом Ведьмака, я попытался осознать, что произошло. Все было заранее спланировано. Они специально выманили учителя из дома, зная, что я новенький и меня будет легко обвести вокруг пальца.

Мне не верилось, что Ведьмака можно было так легко убить, ведь у него очень богатый опыт в своем деле. В любом случае, на него надеяться было бессмысленно – в ближайшее время он не вернется, поэтому я должен был сам остановить Мамашу Малкин.

Мне срочно нужна была помощь, и я даже подумывал о том, чтобы пойти в деревню. Но тут мне в голову пришла идея получше, и я пошел на кухню и сел за стол.

Говорил я быстро, так как не знал, что могло произойти в следующее мгновение. Я рассказал обо всем, что произошло, ничего не утаивая. Затем я признался, что сам во всем виноват, и попросил о помощи. Даже не знаю, чего я ожидал. Я был очень расстроен и напуган, поэтому не чувствовал себя глупо, говоря сам с собой. Ответа не последовало, и я понял, что напрасно трачу время. С чего это домовой вдруг станет мне помогать? Он был пленником, искусственно привязанным Ведьмаком к дому и саду, обыкновенным рабом, мечтающим о свободе. Возможно, он даже порадовался моим неприятностям.

Я уже собирался выйти из кухни, как вдруг вспомнил слова отца, которые он обычно говорил перед поездками на местный рынок: «У каждой вещи есть своя цена. Главное, чтобы она оказалась выгодной для обеих сторон».

Я решил заключить с домовым сделку…

– Если ты мне сейчас поможешь, я этого не забуду, – сказал я. – Когда я сам стану ведьмаком, то каждое воскресенье у тебя будет выходной. В эти дни я сам буду готовить себе еду, а ты сможешь отдохнуть и заняться чем пожелаешь.

Вдруг что-то потерлось о мои ноги, и я услышал тихое мурчанье. Из-под стола выполз большой рыжий кот и направился к двери.

Здравый смысл подсказывал мне, что, должно быть, он все это время сидел под столом. Я вышел за котом в коридор, поднялся по лестнице и оказался перед закрытой дверью в библиотеку. Кот потерся о дверь, будто это была ножка стола. Дверь со скрипом отворилась, и за ней я увидел огромное количество книг, аккуратно стоящих на полках, – столько невозможно прочитать и за всю жизнь. Я вошел в комнату, не зная, с чего начать, а когда повернулся, кота уже нигде не было.

На обложке каждой книги было название – на нескольких на греческом, но в основном на латинском. В библиотеке было так же чисто, как на кухне, – ни пыли, ни паутины.

Я прошел вдоль первого ряда, и у окна заметил три полки с книжками в кожаных переплетах – одну из таких книжек учитель дал мне для записей. На верхней полке стояли книги побольше, с датами на обложках, – в каждой из них были записи за пять лет. Я взял с полки одну из них и осторожно открыл.

Полистав страницы, я узнал почерк Ведьмака. Это был своего рода дневник, в котором учитель записывал всю свою работу, время, затраченное на походы, и плата. Но самое главное – там было подробно описано, как бороться с каждым домовым, призраком или ведьмой.

Я поставил книгу обратно и взглянул на корешки остальных книг. Самые новые охватывали события последних лет, а самые старые – то, что происходило сотни лет назад. Либо Ведьмак был старше, чем мне казалось, либо старые записи были сделаны другими ведьмаками, жившими тут давным-давно. Я вдруг понял: даже если Алиса окажется права и Ведьмак не вернется, я смогу обучиться его ремеслу по этим многочисленным дневникам. Где-то среди тысяч страниц есть именно то, что мне сейчас так необходимо.

Но как же мне это отыскать? Ведь потребуется много времени. Ведьма провела в яме последние тринадцать лет, значит, где-то должно быть написано, как Ведьмаку удалось ее туда посадить. Вдруг на нижней полке я обнаружил кое-что получше. Там стояли большие книги, каждая из которых посвящалась отдельной теме. Например, на одной было написано «Драконы и черви». Книги были расставлены в алфавитном порядке, поэтому мне не составило труда найти именно то, что я искал.

Ведьмы.

Дрожащими руками я открыл книгу и увидел, что она разделена на четыре части…

«Злонравные», «Благодушные», «Ложные», «Не ведающие».

Я начал с первой части. Все было исписано рукой Ведьмака и расположено в алфавитном порядке. Я сразу нашел нужную страницу с заголовком «Мамаша Малкин».

Дело оказалось хуже некуда: Мамаша Малкин была самой злой ведьмой всех времен. Она много где жила и везде творила ужасные злодеяния. Самое страшное происходило на болоте к западу от Графства. Она жила на ферме и предлагала кров беременным незамужним женщинам. Некоторых из них больше никогда не видели. С тех самых пор ее и прозвали «Мамаша».

У ведьмы был сын – молодой человек по имени Клык, наделенный невероятной физической силой. У него были очень большие зубы, которые пугали всех вокруг, поэтому никто не решался подходить близко к их дому. В конце концов местные жители набрались храбрости и заставили Мамашу Малкин убраться в Пендл. После ее ухода вокруг дома было найдено много могил с костями и гниющей плотью. В основном это были останки младенцев, которых она убивала ради крови, а также тела молодых женщин со сломанными ребрами и конечностями.

Деревенские мальчишки упоминали о странном существе с большими зубами. Так может, это и есть Клык – сын Мамаши Малкин, который и убил тех женщин?

Мои руки так дрожали от ужаса, что я едва мог держать книгу. Некоторые ведьмы использовали «костяную магию» – они были некромантами и питались душами умерших. Мамаша Малкин была еще хуже: она использовала «кровную магию», то есть питалась человеческой кровью, и особенно кровью младенцев.

Я вспомнил о черных липких лепешках и содрогнулся. На Долгом Хребте пропал ребенок, который даже не умел ходить. Что, если его украла Костлявая Лиззи? Вдруг лепешка была пропитана его кровью? А что случилось с тем ребенком, которого искали жители деревни? Что, если Костлявая Лиззи утащила и его, чтобы Мамаша Малкин смогла им подкрепиться, когда вылезет из ямы? Значит, ребенок сейчас может находиться в доме Костлявой Лиззи!

Я заставил себя продолжить чтение.

Тринадцать лет назад, ранней зимой, Мамаша Малкин и ее внучка Костлявая Лиззи поселились в Чипендене. Вернувшись из зимнего дома в Англзарке, Ведьмак решил не терять времени зря и начал борьбу с ведьмами: он изгнал Костлявую Лиззи и, связав Мамашу Малкин серебряной цепью, посадил ее в яму в своем саду.

Казалось, Ведьмака мучили сомнения: ему совсем не хотелось хоронить ее заживо, но выбора не было, и он объяснил почему. Убивать ведьму было слишком рискованно – она обладала огромной силой и могла воскреснуть, став еще более опасной.

Хватит ли у нее сил сбежать? Еще одна лепешка – и она запросто согнет железные прутья и вылезет из могилы. Третью порцию она уже не получит, но вдруг и двух достаточно? В полночь она может выбраться из ямы. Что же мне тогда делать?

Если бы Мамашу Малкин удалось связать серебряной цепью, ее следовало бы закрепить поперек ямы, чтобы ведьма не выбралась. К сожалению, серебряная цепь всегда хранилась в сумке Ведьмака, а ее он унес с собой.

При выходе из библиотеки я увидел длинный список на пожелтевшей бумаге, висевший на двери. На нем рукой Ведьмака было написано тридцать имен. Мое имя – Томас Дж. Уорд – было в самом низу, а над ним – имя Билли Бредли. Оно было зачеркнуто, а рядом стояли три буквы – ПСМ.

Я похолодел: совершенно очевидно, что Билли Бредли погиб, а эти буквы означают «Покойся с миром». Примерно две трети имен из списка были зачеркнуты, из них девять учеников были мертвы.

Возможно, кто-то из них просто не прошел испытания Ведьмака и отправился домой после месяца обучения. Меня беспокоило другое – что случилось с Билли Бредли и остальными? Тут я вспомнил слова Алисы: «…если не хочешь закончить так же, как последний ученик старины Грегори».

Откуда Алиса узнала, что случилось с Билли? Кажется, об этом знали все вокруг, кроме меня. А может, ее семья имела к этому отношение? Надеюсь, что нет, но мое беспокойство только усилилось.

Я решил не терять времени и отправился в деревню. Наверняка мясник общался с Ведьмаком, раз у него хранился мешок учителя. Я собирался рассказать ему о своих подозрениях и уговорить пойти на поиски ребенка в дом Костлявой Лиззи.

В полдень я добрался до лавки мясника, но она оказалась закрыта. Я постучал в двери еще пяти домов, прежде чем мне открыли. Оказалось, что мясник вместе с остальными мужчинами ушел на поиски ребенка в сторону холмов, и они вернутся только к полудню следующего дня, потому что оттуда они собирались пойти через долину к подножию Долгого Хребта, где пропал первый ребенок – там они тщательно все обыщут и переночуют.

Я остался совсем один, и мне придется рассчитывать только на себя. Грустный и напуганный, я возвращался к дому Ведьмака. Я прекрасно понимал: если Мамаше Малкин удастся выбраться из могилы, то к утру ребенок будет уже мертв. А еще я знал, что спасти его могу только я.

Глава 9

На берегу реки

Вернувшись в дом, я пошел в комнату, где Ведьмак хранил походную одежду, и взял один из его плащей. Конечно, он был мне велик и волочился по земле, а капюшон спадал на глаза, но от холода плащ защищал. Еще я взял один из его посохов, чтобы легче было идти, – он был короче остальных и толще на конце.

Когда я наконец вышел из дома, было около полуночи. На небе не было ни облачка, и высоко над деревьями светила полная луна. В воздухе пахло дождем, а с запада дул свежий ветер.

Я пришел в сад и сразу направился к могиле Мамаши Малкин. Мне было очень страшно, но, кроме меня, никто этого сделать не мог. К тому же я один был во всем виноват. Если бы я только рассказал Ведьмаку о той встрече с Алисой и о возвращении Костлявой Лиззи! Учитель бы все уладил и не попался в ловушку друзей ведьмы, которые заманили его в Пендл.

От этих размышлений на душе скребли кошки – ведь ребенок с Долгого Хребта мог бы выжить. Я чувствовал огромную вину и не мог даже думать о том, что жизнь еще одного ребенка находится под угрозой.

Я прошел мимо второй могилы, где вниз головой была похоронена мертвая ведьма, а затем, ступая еле слышно, подошел к третьей яме. Сквозь деревья пробивался лунный свет, освещая могилу. Взглянув на нее, мне сразу стало все ясно.

Я опоздал.

Железные прутья были раздвинуты еще шире, образовав круг. В эту дыру смог бы протиснуться даже грузный мясник. Но сколько я ни вглядывался в черноту могилы – ничего не увидел. Меня тешила слабая надежда, что ведьма могла устать, пытаясь выбраться наружу, и теперь без сил лежит на дне ямы.

Конечно, это было очень наивное предположение: несмотря на то что в эту минуту облако закрыло луну, даже в наступившей темноте я смог разглядеть помятые кусты папоротника в том направлении, куда уползла ведьма.

Я пошел по ее следу, двигаясь медленно и очень осторожно. Что, если ведьма спряталась и поджидала меня неподалеку? Уйти далеко она точно не могла, потому что полночь наступила всего пять минут назад. Из чего бы ни были сделаны лепешки, без черной магии тут не обошлось – она усиливалась в полночь и помогла вернуть силы Мамаши Малкин. Ведьма съела всего две штуки, но и этого хватило, чтобы раздвинуть железные прутья.

Выйдя из-за деревьев, я без труда нашел след в траве. Он спускался по холму, но в противоположном направлении от дома Костлявой Лиззи. Сначала я сильно удивился, но потом вспомнил о реке в овраге неподалеку. Злонравные ведьмы не могут переплыть реку – об этом мне рассказывал Ведьмак, – поэтому Мамаша Малкин, скорее всего, двигалась вдоль извилистого берега.

Когда я увидел реку, то остановился на склоне холма и оглядел берег. Из-за тучи показалась луна, но поначалу, даже при свете, я не мог ничего разглядеть – деревья на обоих берегах отбрасывали черные тени.

Вдруг на ближнем ко мне берегу я заметил серебристый след. Он был виден лишь при свете луны и напоминал след улитки. Через несколько секунд я уже различил темный силуэт ведьмы, ползущей вдоль реки.

Я что есть сил бросился вниз по холму, чтобы не дать ей доползти до поворота реки, откуда она могла без препятствий добраться до дома Костлявой Лиззи. Мне удалось ее опередить, но теперь предстояло самое трудное – встретиться с ведьмой лицом к лицу.

Меня била дрожь, и я задыхался, будто бежал целый час. От переполнявшего меня животного страха подкашивались колени, и чтобы не рухнуть на землю, я всем телом навалился на посох Ведьмака.

Но от весенних дождей река почти вышла из берегов и стала очень глубокой. Поток был сильным, вода неслась мимо меня в темноту за деревьями, где ползла ведьма. Я вглядывался во мрак, но разглядеть очертания ведьмы смог не сразу.

Мамаша Малкин двигалась в мою сторону. Ее силуэт был темнее тени деревьев – казалось, эта чернота может поглотить навсегда. Звуки, сопровождавшие ведьму, не мог заглушить даже шум реки, и это был не только шелест высокой травы. Она фыркала и чавкала – как тогда, во время поедания лепешек в яме, – и снова напомнила мне жирных свиней у помойного корыта.

Когда ведьма появилась из-за деревьев, на нее упал лунный свет, и я впервые ее увидел. Голова Мамаши Малкин была опущена вниз, лицо закрывали спутанные седые волосы. Казалось, что она смотрит на свои ноги, выглядывающие из-под черного платья. Черный плащ был ей слишком велик, будто за годы заточения она стала меньше ростом. Он волочился по траве и, кажется, именно он оставлял серебристый след.

Платье ее было испачкано и изорвано, что было совсем неудивительно, но на нем виднелись и свежие пятна. Что-то капало на траву из ее левой руки – это была крыса, которую она пожирала.

Казалось, ведьма меня еще не заметила. Она подошла уже совсем близко и вот-вот могла врезаться в меня. Я кашлянул, но не для того, чтобы обозначить свое присутствие, – это был нервный кашель, которого я сам от себя никак не ожидал.

Она подняла голову и посмотрела на меня. Луна осветила ее лицо – оно было настолько отвратительным, что не могло принадлежать живому существу. Но ведьма была живой, учитывая звуки, которые она издавала, поедая крысу.

Я едва не лишился чувств, увидев ее глаза: они были похожи на два горящих угля, два красных языка пламени.

Ведьма заговорила со мной, и ее голос напомнил что-то среднее между шепотом и карканьем, будто шуршание опавших листьев на осеннем ветру.

– Мальчик, – сказала она. – Я люблю мальчиков. Подойди ко мне.

Разумеется, я остался стоять на месте. Я словно прирос к земле, и у меня дико кружилась голова.

Она продолжала приближаться ко мне, и ее глаза стали намного больше. Но не только глаза – все ее тело распрямилось и превратилось в огромное черное облако, готовое вот-вот поглотить меня.

Я непроизвольно поднял вверх посох Ведьмака – это сделали мои руки, не я.

– Что это, мальчик? Волшебная палочка? – прохрипела ведьма. Потом она еще что-то пробормотала, бросила мертвую крысу и протянула руки ко мне.

Она хотела моей крови. В диком ужасе я закачался из стороны в сторону, будто молодое деревце от порывов зимнего ветра. Я мог запросто умереть там, на берегу реки, и ни одна живая душа не смогла бы мне помочь.

Вдруг кое-что произошло…

Посох Ведьмака не был волшебной палочкой, но колдовать он все-таки умел. Мои руки начали двигаться с небывалой скоростью, рисуя в воздухе невидимые фигуры, а затем я ударил ведьму посохом по голове. Она издала хрип и свалилась в реку. Брызги полетели во все стороны, и она пошла ко дну, но все же была очень близко к берегу. Сначала я подумал, что ей конец, но, к моему ужасу, она высунула из воды левую руку и схватилась за траву. Затем на поверхности показалась вторая рука, и ведьма попыталась вылезти из воды.

Нужно было срочно что-то предпринять. Ведьма почти выбралась на берег, и я, собрав всю волю в кулак, заставил себя подойти к ней ближе. Я смутно помню, что произошло потом, и меня до сих пор мучают ночные кошмары о событиях той ночи. Но разве у меня был выбор? Выжить мог только один из нас.

Я со всей силы вонзил в ведьму посох, руки ее ослабли и ее унесло в черноту. Но я понимал, что это был еще не конец. Что, если она вылезет из воды дальше по течению и доберется до дома Костлявой Лиззи? Я должен был убедиться, что этого не произойдет. Я знал, что убивать ведьму нельзя, иначе однажды она воскреснет и станет еще сильнее, но у меня не было серебряной цепи, и я не мог ее связать. Сейчас настоящее было гораздо важнее будущего. Нужно идти вниз по реке, чего бы мне это ни стоило.

Я медленно пошел вдоль реки, то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться. Кроме шума веток от ветра тишину ничего не нарушало. В темноте кое-где изредка проблескивал лунный свет, едва проникая сквозь кроны деревьев. Каждый луч был похож на серебряное копье, вонзенное в землю.

Это случилось совсем неожиданно, когда я остановился в третий раз. Я ничего не услышал, но почувствовал: рука скользнула по моему сапогу и, прежде чем я успел сделать шаг, схватила меня за левую лодыжку, да с такой силой, будто сейчас сломает. Я посмотрел вниз и увидел пару горящих глаз, устремленных на меня из темноты. В ужасе я попытался вырваться из мертвой хватки, но безуспешно – ведьма крепко сжимала мою ногу, и я повалился на землю. От удара у меня перехватило дыхание, а посох выпал из рук, оставив меня совсем без защиты.

Пару мгновений я жадно ловил ртом воздух, а потом почувствовал, как ведьма поволокла меня к реке. Услышав всплеск воды, я понял, что Мамаша Малкин пытается выбраться из реки, уцепившись за меня. Стало ясно: либо она выберется, либо утащит меня за собой под воду.

Отчаянно пытаясь вырваться, я перевернулся на бок, вывернув лодыжку. Ведьма держала меня крепко. Я снова перевернулся и уткнулся лицом в землю. Неподалеку в лунном свете я увидел посох, но достать его никак не мог – он лежал в трех-четырех шагах от меня.

Я снова и снова переворачивался, извиваясь всем телом, а пальцы тщетно загребали землю – Мамаша Малкин держала меня за ногу очень крепко. Но поскольку нижняя часть ее туловища была все еще в воде, даже мертвая хватка не могла меня остановить.

Наконец я дотянулся до посоха и, изловчившись, воткнул его в ведьму, но она успела за него ухватиться. Я уже был готов проститься с жизнью, как вдруг Мамаша Малкин истошно завопила и закатила глаза. Затем она глубоко вздохнула и затихла.

Мне показалось, что мы лежали на берегу реки очень долго. Я тяжело дышал, а Мамаша Малкин даже не шевелилась. Потом она выпустила мою ногу и посох из рук и соскользнула в воду. Не знаю, что произошло, но сомнений не было – ведьма мертва.

Течение уносило ее тело прочь от берега, а потом я увидел, как под воду ушла ее голова – Мамаша Малкин утонула.

Глава 10

Бедняга Билли

Я был настолько слаб, что не мог подняться с колен – так плохо мне еще никогда не было. Меня чуть не вывернуло наизнанку – сильно тошнило до тех пор, пока изо рта не пошла одна желчь. Наконец я смог встать на ноги. Прошло еще много времени, прежде чем мое дыхание стало ровным и меня перестало трясти. Все, о чем я сейчас мечтал – это оказаться в доме Ведьмака. Вполне достаточно приключений для одной ночи, не правда ли?

Но этого я сделать не мог – в доме Костлявой Лиззи томился ребенок, и у меня не оставалось выбора. Кто спасет его, кроме меня? Я должен был идти к дому Костлявой Лиззи.

На западе собиралась сильная гроза: постепенно приближаясь, темные облака будто поглощали звезды на небе. Скоро начнется дождь, но пока я спускался вниз по холму, еще ярко светила луна – я никогда прежде не видел, чтобы она была такой огромной.

Передо мной двигалась моя собственная тень. Чем ближе я подходил к дому Костлявой Лиззи, тем больше она становилась. На голову я натянул капюшон, а в левой руке держал посох Ведьмака – тень смутно была на меня похожа. Мы бежали с ней наперегонки, пока я не добрался до места.

Я оглянулся в надежде увидеть Ведьмака за спиной, но его там не оказалось – это была лишь игра света. Я пошел дальше и через открытую калитку вошел во двор.

Дойдя до входной двери, я остановился: что, если я опоздал и ребенок уже мертв? Что, если к его исчезновению Лиззи и вовсе не имеет никакого отношения, а я зря подвергаю себя такой опасности? Мозг продолжал усиленно работать, а руки уже знали, что нужно делать – как тогда на берегу. Я трижды ударил посохом по деревянной двери. Раздался звук приближающихся шагов, и под дверью появилась полоска света. Дверь медленно отворилась, и я сделал шаг назад, вздохнув с облегчением, – это была Алиса. Она держала фонарь на уровне глаза – половина ее лица была освещена, а другая оставалась в тени.

– Чего тебе нужно? – злобно спросила она.

– Ты сама знаешь, зачем я здесь, – ответил я. – Я пришел за ребенком, которого вы украли.

– Не говори глупостей, – прошипела она. – Убирайся, пока не поздно. Они пошли встретить Мамашу Малкин и вот-вот вернутся.

Вдруг откуда-то из глубины дома послышался детский плач. Я оттолкнул Алису и вошел внутрь.

В узком коридоре горела всего одна свеча, а в комнатах царил мрак. Свеча была необычной, сделанной из черного воска – такой я прежде не видел, – но я все равно схватил ее и пошел на звук плача.

Я с легкостью открыл дверь: в пустой комнате, на полу, на куче тряпок и соломы, лежал ребенок.

– Как тебя зовут? – спросил я, пытаясь улыбнуться, и прислонил посох к стене.

Малыш перестал плакать, встал на ножки и посмотрел на меня большими глазами.

– Успокойся, тебе нечего бояться, – сказал я, пытаясь быть как можно более убедительным. – Сейчас я отнесу тебя домой к маме.

Я поставил свечу на пол и взял ребенка на руки. От него пахло так же скверно, как и в самой комнате, он замерз и был мокрый. Я прижал малыша правой рукой и укутал в свой плащ.

Вдруг ребенок произнес:

– Я Томми.

– Меня тоже зовут Томми, – сказал я. – Не бойся, скоро ты будешь дома.

С этими словами я взял посох и пошел через коридор к выходу. Алиса стояла во дворе у калитки. Фонарь уже не горел, ярко светила луна, и моя тень на сарае была раз в десять больше меня самого. Я хотел проскользнуть мимо Алисы, но она преградила мне дорогу.

– Не лезь не в свое дело! – сказала она угрожающе, почти рыча, обнажив острые белоснежные зубы. – Это тебя совсем не касается!

Мне было некогда с ней спорить, и я пошел прямо на нее. Она не стала меня удерживать. И, отступив, прокричала:

– Какой же ты глупец! Верни ребенка, пока не поздно. Они придут за тобой, тебе не спастись!

Я не удостоил ее ответом и, даже не оглянувшись, вышел за ворота и пошел вверх по холму в сторону дома Ведьмака.

Начался сильный дождь. Такой дождь отец называл «мокрым». Конечно, дождь всегда мокрый, но иногда он льет с такой силой, что мигом промокаешь насквозь. Этот дождь был именно таким, и я что есть сил побежал к дому.

Я не был уверен, что там буду в полной безопасности. Что, если Ведьмак и правда уже мертв? Охраняет ли все еще домовой дом и сад?

Вскоре мне стало уже не до размышлений – появилось ощущение, что меня кто-то преследует. Когда я только почувствовал это, я остановился и прислушался, но не услышал ничего, кроме воя ветра и стука дождя, хлеставшего по деревьям и барабанившего по земле. К тому же было очень темно. Я продолжал бежать в надежде, что двигаюсь в верном направлении.

Когда я оказался рядом с густой высокой изгородью из боярышника, мне пришлось сделать большой крюк, чтобы найти калитку. Все это время я кожей чувствовал приближение опасности. Войдя в лес, я уже точно знал, что мои опасения не бесплодны. Взобравшись на холм, я остановился недалеко от вершины перевести дух. На какую-то минуту в небе просветлело, дождь поутих, и я стал вглядываться в темноту деревьев. Вдруг я услышал треск веток: кто-то очень быстро шел за мной через лес.

Добравшись до вершины, я снова остановился. Вспышка молнии озарила небо и подножие холма, и я различил две темные фигуры, которые вышли из-за деревьев и стали взбираться по склону: одна из них принадлежала женщине, а вторая – большому и крепкому мужчине.

Послышался оглушительный раскат грома, и Томми заплакал.

– Я не люблю гром! – завыл он. – Не люблю гром!

– Гроза совсем не опасна, – сказал я, пытаясь успокоить малыша, но прекрасно зная, что это неправда. Я был напуган не меньше Томми. В моего дядю ударила молния, когда он загонял скот в сарай, и он умер. В такую погоду нельзя находиться на открытом пространстве. Радовало только то, что молния освещала путь к дому учителя.

Скоро мое дыхание больше напоминало всхлипывания, но страх и усталость подгоняли меня, заставляя бежать быстрее. Я надеялся, что в саду Ведьмака мы будем в безопасности – ведь чужаки не могли зайти туда без приглашения. Я повторял это про себя снова и снова, и это был единственный шанс на спасение. Может, нас защитит домовой, если, конечно, мы успеем добраться туда первыми.

Впереди уже показались деревья, скамейка под ними и сад, как вдруг я поскользнулся на мокрой траве. Томми ударился несильно, но завыл еще громче. Когда я наконец смог его успокоить, сзади послышался топот бегущих ног.

Я оглянулся, ловя ртом воздух, и это было ошибкой: мой преследователь бежал на пять-шесть шагов впереди Лиззи и уже догонял меня. Вновь вспыхнула молния, осветив половину его лица: из его рта будто росли рога, а голова моталась из стороны в сторону. Я тут же вспомнил, что прочитал в дневнике Ведьмака о трупах женщин со сломанными ребрами. Если Клык схватит меня, меня ждет та же участь.

Я словно прирос к земле, но Клык издал звук, похожий на рев быка, и это заставило меня побежать. Если бы я не нес Томми и не был настолько изможденным, я бы помчался еще быстрее. Дыхание перехватывало, и в любой момент меня могли схватить, но я уже успел добежать до скамейки, где обычно проходили уроки, и наконец показались садовые деревья.

Были ли мы в безопасности? Если нет, то шансов убежать от Клыка у нас с Томми уже не было. Сделав еще несколько шагов, я остановился, стараясь отдышаться. Вдруг что-то проскользнуло мимо моих ног. Я посмотрел вниз, но ничего не увидел – зато услышал звук, похожий на мурлыканье кота, от которого даже земля задрожала. Существо прошло мимо и двинулось в сторону деревьев, встав между мной и преследователями. За нами больше никто не бежал, но тут я услышал…

Представьте себе рев разозлившегося кота, усиленный в десятки раз. Это было что-то среднее между ревом и криком, слышимое, наверное, за много миль от дома. Этот звук, самый ужасный, что я когда-либо слышал, вселял смертельный страх. Теперь я понял, почему деревенские жители боялись подходить близко к дому Ведьмака, – этот звук был сама смерть.

– Если осмелишься пересечь границу, – проревело существо, – я вырву твое сердце, обглодаю твои кости и высосу кровь. Пересечешь границу – и пожалеешь, что родился на свет.

Теперь мы точно были в безопасности, а Костлявая Лиззи и Клык убегали вниз по холму – никто не осмелился иметь дело с домовым Ведьмака. Теперь я понял, почему они сами не могли накормить Мамашу Малкин лепешками.

В кухне нас ждал горячий суп и пылающий камин. Я завернул Томми в теплое одеяло и накормил супом, а затем принес две подушки и устроил ему постель поближе к огню. Мальчик заснул крепким сном, а я сидел и слушал вой ветра и шум дождя за окном.

Ночь была длинной, и мне было тепло и уютно в доме Ведьмака – одном из самых безопасных мест в мире. Теперь я точно знал, что никакая нечисть не сможет зайти в сад и тем более переступить порог дома. Здесь было безопаснее, чем в замке с высокими стенами, окруженном глубоким рвом. Я стал считать домового своим другом, сильным и могущественным.

Наутро я отнес Томми в деревню. Жители уже вернулись с Долгого Хребта. Я вошел в лавку мясника, и когда он увидел ребенка, его вечно хмурое выражение лица сменилось широкой улыбкой. Не вдаваясь в подробности, я вкратце рассказал ему о том, что произошло. Когда я замолчал, он снова нахмурился и сказал: