Женское лицо СМЕРШа Терещенко Анатолий

– Как вы оцениваете современные кино- и телефильмы о ваших коллегах периода войны?

– О работе наших ребят во время войны в основном врут фильмы и их создатели… Посмотрела «Штрафбат» и «Смерть шпионам» – передернулось что-то внутри и захотелось сразу же хорошо умыть лицо и руки. Сколько в этих картинах неправдоподобия, грязи, напраслины. Несправедливость так и прет из каждого показанного эпизода. Так и хочется спросить: а кто заказывает эти пасквили? За какие деньги? Наверное, за бюджетные – за средства налогоплательщиков. Неужели государственным чиновникам безразлично, какое дурное пойло способна пить молодежь? Так мы скоро и Россию потеряем, как потеряли Советский Союз. У предательства одно лицо и нравы одни. Молодежь надо воспитывать на героизме, а не на мерзости… Увы, в нашем несовершенном мире гораздо легче избавиться от хороших привычек, чем от дурных…

Племянница принесла старые альбомы с затертыми и обломанными на углах черно-белыми фотографиями. Мы подолгу всматривались в просветленные лица людей того поколения. Вот Валя с одноклассниками, потом молодая девушка где-то на улице Москвы… А тут уже Валентина Андреевна в гимнастерке с погонами старшего лейтенанта госбезопасности, орденом и медалями на груди. С разрешения хозяйки мы перефотографировали некоторые снимки и записали несколько монологов на диктофон.

Потом заговорили о приближающейся весне. Сразу же лицо Валентины Андреевны посветлело и потеплело.

– Знаете, мои дорогие, давайте выпьем по три чарки, – предложила она. – Сначала помянем ушедших, потом за здоровье живущих, а третью – за процветание Отчизны.

Мы согласились!..

– Выпьем за тех моих друзей по Лубянке, которые в 41-м ушли на фронт и не вернулись. Они были чистыми людьми, а не жупелами, какими пытаются их бедных и несчастных сегодня изобразить. Молодые, погибшие на войне, как изъятая из года весна. Служба в военной контрразведке – это была настоящая и постоянная война. Знаете ли вы, что средний срок службы оперативника госбезопасности – военного контрразведчика СМЕРШа на фронте, составлял около трех месяцев – до выбытия по смерти или ранению.

А что видим сегодня: историю переписывают, все время мажут черной краской, памятники рушат, а ведь их много не бывает, по могилам предков стервецы топчутся, дома, в том числе исторической значимости в столице, поджигают ради какой-то «точечной застройки». Не по-христиански, братцы, это все! Ох, не по-людски!..

Чокнулись только два раза – за здоровье собравшихся и за Отчизну.

– Моя память держит большой список тех, кого сегодня нет с нами… Пусть земля им будет пухом, – опять она вернулась к теме павших.

Иришка сидела за столом и только внимательно слушала в знаменательный день свою любимую бабушку и пришедших к ней двух седовласых «молодых» ветеранов – ее недавних и последних коллег по службе. Судя по реакции, ей было интересно послушать о зазеркалье далекой жизни, в которой она совсем не ориентировалась.

Потом, когда вновь заговорили о войне и ушедших на фронт молодых оперативниках, девушка встрепенулась и промолвила:

– А Валентина Андреевна в войну и за войну тоже награждалась.

Мы вопросительно взглянули на хозяйку стола.

– Почему мы никогда не видели у вас наград? На День Победы вы прикрепляли на груди только красный бант или гвардейскую ленточку. Понимаем, вы считаете нескромным перечислять все награды, которыми были отмечены за службу на Лубянке. Но назовите, пожалуйста, хотя бы самые дорогие вашему сердцу правительственные награды?

– Я бы все показала, только уже не помню, куда убрала. А что касается самых дорогих, то это, конечно же, орден Красной Звезды, полученный в тяжелом и трагичном 41-м году и медаль «За оборону Москвы», которую мне вручили уже в конце войны. Они самые дорогие для меня.

Время пробежало быстро, и, когда стали прощаться, Валентина Андреевна смахнула передником набежавшую слезу и промолвила, задыхаясь от волнения:

– Заходите чаще, я вас всегда буду ждать! Мне уже осталось чуть-чуть, поэтому каждый ваш визит – это путешествие не в терра инкогнито, а в очень знакомую страну под названием «Лубянка»!

Смотрел я в это время на чуть покрасневшее от наперсточных порций «Столичной» лицо нашей Валентины Андреевны и думал, каких красивых внешностью и душой создавала «тоталитарная» система! Она их не обкрадывала нравственно, не заставляла по-большому торговаться совестью, не прививала иглой индивидуализма холодного равнодушия. И она их не втравливала в жизненную гонку за длинным, часто дурно пахнущим рублем. То тяжелое время их закалило морально и сделало порядочными людьми на всю оставшуюся жизнь.

Уверен, такими они будут всю оставшуюся жизнь, до последнего вздоха…