Стратегия. Возвращение Денисов Вадим

— О-о! Так мы с вами коллеги, Мишель? — округлил глаза Жан. — Надеюсь, ха-ха, вы не попробуете угнать мой вертолет?

А смешок-то опасливый! Я незаметно пнул Сомова по ноге. Пора мне вступать в разговор.

— Какой вертолет, я высоты боюсь, — отмахнулся Сомов, опомнившись. — Только по приговору суда! Если уж напрямую, то пилотирование восторгов не доставило… Как говорил один мой знакомый летчик: «Тебе бы такой вертолет, чтобы он после удара о грунт отскочил и дальше полетел, как гуттаперчевый мячик. Чтобы в озеро нырнул и быстро вынырнул, отряхнулся в воздухе, как собака, и пошлепал дальше… А если по дури порвал провода ЛЭП, то пискнул бы: „Ой, извините!“ — и сделал вид, что ничего не было. Будет шикарно, если такая вертушка не станет выполнять идиотских команд пилота, а сама, даже без топлива и управления, в любую погоду долетит до цели!» Умный человек, правильно понял запрос, вот на такую модификацию я согласен!

— Вы умеете шугить! — успокоился рассказчик. — Для управления «сорок четвертым» требуются совсем другие навыки, чем на Ми-8. Но мне очень нравится эта маленькая машинка, на Земле я поменял уже две штуки и отказываться от модели не собирался.

— У меня был приятель, фанатично преданный «Робинсонам», — сказал я, принимая эстафету, — так он говорил, что этот вертолет опаснее сифилиса — подцепить заразу легче, и при этом не лечится. В последние годы в Нижнем Новгороде таких хватало.

— Во Франции тоже много инфицированных, — кивнул Жан. — Правда, большинство предпочитает модификацию Raven, вот она с полозьями.

— А нельзя ли подробней о технических характеристиках? Мы слышали, что улетел вертолет двухместный, а здесь видим четырехместный…

— Да что они понимают, для обывателя все вертолеты одинаковы. В том-то и дело, Коста! Поэтому и говорю о специальной модели! Салон такого геликоптера обычно оснащен сиденьями «два плюс два», они очень удобные, попробуете… Все четыре приподнимаются, освобождая доступ к багажным отделениям. Однако в найденном вертолете второго ряда не было вообще — их просто не поставили на заводе! Получился большой грузовой отсек. И он очень понравился властям Берна! Характеристики Роби? Я коротко. Объем двигателя восемь и две десятых литра, мощность у инжекторных и карбюраторных версий разная, инжектор чуть посильней, это уже Robinson R44 II. А у меня карбюраторный двигатель Lycoming, поршневой, оппозитный, шестицилиндровый, он же установлен на некоторых самолетах типа Cessna.

— Немного знакомы, изучали, — не выдержал я.

— Изучали авиадвигатели?

— Было у нас одно задание, уже выполнили…

— Если что еще интересно — спрашивайте сразу. А потом я продолжу, все равно ведь будете перебивать.

— Будем. Какой расход? — поинтересовался я.

— Расход топлива у машин этой модели — один литр на одну минуту полета, — ответил пилот. — Если на приборной доске загорается соответствующая сигнальная лампочка, значит, топлива осталось всего на шесть минут полета, необходимо срочно подыскивать место для посадки.

— А топливо какое? — спросил Гоб.

— Используется бензин 100LL.

Напарник быстро глянул на меня.

— Наш Б-91/115, — бросил я в его сторону. — Эльза именно такой заказывает у Сотникова. Давай дальше, дорогой Жан.

В себя он пришел быстро.

Смотрящие — существа мудрые, знают, что, когда и кому дарить, и тут они не ошиблись. Заинтригованный Ренггли, быстро осознавший, что никаким другим способом ему из дебрей не выбраться, внимательно осмотрел драгоценный подарок, потом сделал пробный запуск двигателя, погонял немного и проверил вновь. Следующий шаг — пробный подлет на небольшую высоту. Вертолет над поляной висел исправно, все системы работали нормально. Акклиматизация ему не мешала — ведь он перенесся из аналогичного климата. Смена часового пояса? Для взрослого человека это некритично.

Наконец он решился, добил бортовой сухпай, упаковал тент и полетел на запад. По большому счету махнул куда глаза глядят.

Мне стало интересно! Не существенно, но все же:

— А почему именно на запад, Жан?

— По инерции, конечно. Куда же еще — вся цивилизация должна быть на Западе, как на Земле.

— Правильно ты решил, считай, что спасся от лютой смерти, тут даже дети знают: на востоке живут дикие азиаты-людоеды… И пьяные русские медведи с ядерными балалайками, — съехидничал Сомов.

— Не подумайте ничего плохого, господа! Никого не хочу обидеть! — заволновался наш хозяин. — Я вообще не представлял, где нахожусь, и тем более не мог подумать, что попал на другую планету! Куда же мне было лететь? Что бы вы решили, Мишель?

— Мишель опять шутит, — сказал я. — А ты, Жан, все правильно сделал.

За короткое время подлета к Рейну он успел заметить маленькую локалку.

— Сплошной лес! И вдруг прямо навстречу попадается домик на поляне! Я подошел ближе, посмотрел — тесно, без риска не сядешь, к тому же и сам дом выглядел нежилым… Полетел дальше. Только потом, уже в Базеле, я узнал, что в прибрежной тайге, как и в предгорьях, встречаются некие Rohstoffvorrte, как их называют швейцарцы, или RV, ничейные склады, расположенные в больших и маленьких строениях. Специальных. И там можно найти ценности: продукты питания, утварь, самую разнообразную технику, строительные материалы и многое другое. По слухам, можно найти даже оружие! Счастливчики, которым удавалось найти RV, быстро обогащались… Отличное занятие для пилота вертолета, не правда ли, господа?

— Выгодное занятие, — подтвердил я.

— Еще бы! Через некоторое время впереди показалась река, это был Рейн. Я вышел практически к Берну, издалека заметив его высокие башни и стены. Замок европейского типа, очень высокий! Многочисленные остроконечные башенки, фигурные зубцы, много окон, разбросанных по всей площади стен, самые нижние окна заложены. Вид — как на слащавых компьютерных заставках, демонстрация роскоши и власти. Перед центральными воротами построено дополнительное деревянное заграждение, есть ров, прямо в створе широких ворот стоит полосатая будка с часовыми, автомобили на стоянке… Можете представить мою радость — я больше не был одиночкой, летящим в неизвестность над безбрежным зеленым пологом дебрей! Рядом с замком виднелся приличный чистенький городок, поля, пашня, дороги, на реке — пристани, маленькие лодки… И белое судно.

— «Клевер», — угадал Сомов.

— Да-да! А когда я увидел полноценную вертолетную площадку возле замка… Прямоугольник с гаревыми дорожками посреди короткой травы, белый круг на площадке, ветровой конус, подъездная дорога, стоянка для пары машин. К площадке примыкал небольшой ангар, слева от него еще один домик, диспетчерская или зал отдыха экипажей. Сел не раздумывая! Несущий винт еще вращался, а к геликоптеру уже приближались сразу три автомобиля — там везде хорошее дорожное покрытие. Встретили меня очень хорошо. По какой-то причине Кураторы не дали швейцарцам летательного аппарата… А тут мы с Роби! Все произошло очень быстро, спокойно, лишь собеседования и опросы немного помотали нервы. Мне предоставили жилье, положили очень хороший оклад, ну а все проблемы, касающиеся обслуживания вертолета, решались моментально.

— Естественно, такое счастье привалило! — понимающе сказал Гоблин. — Был напряг, а тут присел вертак, и все стало ровно, громкое «ура!».

— Миша, давай по-английски, — напомнил я мягко. — Он сейчас переведет, Жан.

— Может, ты? — смутился друг.

— Давай-давай! Сам. Приучайся говорить культурно!

Уже стемнело, хорошо сидим.

Пока что разговору вполне хватает и вина, напиток медленно уходит, так и до крепкого не доберемся… Накатывать, похоже, нет смысла: слишком плотная закуска.

После окуней хозяин притащил созревшую в коптильне небольшую форель. Потрошеные рыбины резаны правильно, на балык и тешу, хозяин так раньше не делал. А зря, пусть учится! Как всегда, Сомов предпочел темно-золотистый балык, ему требуется больше доброго белка. Я же люблю чуть просвечивающуюся тешу — жирненькая, сочная, чуть подсоленная! Знаете, чего нам не хватало? Пары газет на столе. Чтобы яство на них разложить: пухлая бумага соберет лишний жир, можно пальцы вытирать. А потом все собрать и сжечь. Крепко въедающийся в руки рыбный запах можно убрать растительным маслом — чуть втереть, а потом вымыть с мылом. Если реагенты есть. Холодной водой бесполезно, останется. Еще один способ, универсальный — сунуть пальцы в свежий грунт, сыра земля таинственным образом сносит все постороннее. Грязновато, правда, потом ногти чистить…

Во время короткого перерыва Мишка вышел во двор, на мгновение возник в проеме и сразу ушел к стене, пряча огонек в кулаке: привычка. А потом громко зарычал страшным басом на всю поляну.

— Что это было? — испугался пилот.

— Он альфа-самца обозначает, — пояснил я. — Мишель часто так делает, пугает ночных хищников, у него талант… Если я попробую это повторить, то сжалившиеся ночные совы принесут мне в клювах целую связку мышей.

Мне вдруг тоже захотелось выйти.

Обязательно отойти подальше и встать спиной к тревожному ночному лесу. И смотреть, смотреть на мерцающий в окнах свет, подаренный жилищу камином и настольной керосиновой лампой. Редко ее зажигают, керосин нынче дорог. Жан по-крестьянски ложится спать по заходе солнца и встает с первыми лучами. Хозяин только что закинул в жерло очага два сухих полешка, над трубой вот-вот замелькают искорки… А если присмотреться, можно будет заметить едва подсвеченную во время затяжки ладонь друга.

Так и сканировать пространство и себя, замерев от избытка чувств: позади Тьма, впереди — Свет. И ты на фронтире. Привычное пограничное положение.

Человек в ночи… Особое состояние. Звезд не видно, небо затянуто тучами, мне будет зябко и страшновато, но силуэт напарника, все еще прижавшегося к бревенчатой стене локалки, помогает обрести уверенность в себе. В какое-то мгновение станет тихо, словно вымерло все вокруг, а где-то рядом приготовилось к убийственному прыжку само Зло, насмешливо воткнув страшные глаза мне в спину.

Вот тогда надо произнести в пустоту:

— Блин, ну и темень…

Спокойно плюнуть в траву и вернуться в тепло.

Общественно-политическая обстановка, планы и взгляды властей, как и настроение жителей вольного Базеля, поначалу нашего нового знакомого не интересовали.

— Прежде всего нужно было провести техобслуживание воздушного судна.

— Вот это интересно! — Лавка чуть скрипнула, я придвинулся поближе к столу, на котором уже стояло налитое по третьему разу. — Насчет техобслуживания… Можно и об этом подробней? Насколько сложно сделать?

— Есть нормативы. При налете двух тысяч двухсот летных часов в обязательном порядке выполняется капитальный ремонт практически всего вертолета. С запчастями — весьма и весьма накладно, но до этого еще очень далеко. Все остальное строго по регламенту: пятьдесят часов налета, сто… Выполняются все предписанные операции: замена масел, свечей, проверки балансировок согласно перечню, тут все очень строго. В земных условиях — вообще никаких проблем, бизнес и инфраструктура развиты везде. Можно искать специалиста, прошедшего обучение и имеющего допуск к работам. Это дешевле, но такой сможет выполнить только оперативное теобслуживание. Более сложные формы обслуживания придется выполнять на сертифицированной станции. А можно заключить договор с компанией.

— Хм… А как на новом месте? В Базеле нашлись авиационные специалисты?

— Ни одного, к сожалению.

К счастью! Я мысленно перевел дыхание. Отлично.

— Впрочем, я прошел соответствующее обучение и имею право сам проводить оперативное техническое обслуживание, Коста. Здесь же, — он крутанул указательным пальцем над головой, — мои права ограничиваются лишь собственным здравым смыслом, осторожностью. В Берне все необходимое для Роби получил в самый короткий срок, еще какое-то время ушло на обслуживание. И только потом начал оглядываться, пытаясь понять — что же происходит вокруг? Жилье было отличным, престижным — просторное помещение в замке, встроенное прямо в стену, комната с небольшим окошком, выходящим на поля пшеницы. Видно было даже часть городской застройки… Однако вскоре я предпочел переселиться в Базель: царящие в крепости казарменные порядки мне не нравились. Начали появляться знакомые! Я вообще-то не склонен к быстрым контактам, поэтому не могу похвастаться, что их много. В свободное время, которого почти не было, предпочитал общаться с людьми, обладающими некоторой свободой перемещения… Например, с Ули Маурером или с «бешеной рыбачкой» Ленни Кальми-Ре.

— Ленни! В точку! — подхватил Сомов. — Дикая баба, всегда бодрячком!

Пилот удивился еще раз:

— Вы и ее знаете?

— Отлично, — мне пришлось подтвердить. — Авантюристка первосортная, спору нет. Вроде бы вы оба и попали в анклав похожим способом?

— Можно сказать и так, — ответил он после короткого раздумья. — Ленни, как и я, прибыла в Базель в числе редких лостов, вышедших не из леса: прибыла на личном катере и с винтовкой за плечом. Явилась после каких-то опасных приключений, но она никогда не распространялась о подробностях своего пути к анклаву… Такие, как капитан «Клевера», Ленни и я, были лишними в Базеле, общего языка с завсегдатаями Банхофштрассе — это центральная улица города, променад — мы не нашли. Особенно местный средний класс сторонился общества этой шальной девицы.

— Точнее, жены? — хмыкнул Сомов.

Конечно, сторонились, а ты чего ожидал, мусью?

Простой обыватель, живущий спокойно, размеренно, с настороженностью относится к любым опасным или не очень приключениям, даже чужим, если не может поставить надежного заслона в виде телевизионного экрана или монитора компа. Он быстро чувствует в новых людях что-то нестандартное, нетипичное и тем опасное, — а ну как втянет в водоворот, забросит вместе с чудаками в лесную глухомань с варварами и страшными хищниками, в студеные моря с невиданными чудовищами…

— Вот что я вам скажу, господа: не позавидуешь тому молодому человеку, который рискнет с ней связаться, — продолжил француз, основательно хлебнув из кружки.

— А Федька-то и не знает! — Гоблин не забыл вставить свои пять копеек.

— У нее есть муж? — вскинул брови Жан.

— Пока друг… Они, что называется, нашли друг друга, — ответил я. — И в сравнении с ним, дорогой Жан, твоя старая знакомая покажется пушистой овечкой. Сейчас оба живут и работают в Форт-Россе на Амазонке, именно так все люди, появившиеся в тех краях, называют эту грандиозную реку. Редкостное единодушие…

Никак не ожидал, что именно это сообщение так его заведет! Пилот подхватился, звонко хлопнул в ладоши, затем быстро прошел к камину и обратно.

— Что я слышу, господа! Не может быть! Здесь есть Амазонка? Но как! Почему никто в окрестных поселениях ничего об этом не слышал?!

— Это на другом континенте, южном.

Напрасно я посчитал, что это его успокоит.

— Проклятье, наверное, это очень далеко, Коста? Ведь я на Земле целых три года работал на Амазонке пилотом в частной компании, которая по подряду занималась строительством автодорог к разработкам. И я вновь хочу туда! Не люблю холод, не люблю ледяные дожди…

— Ты преувеличиваешь, — прервал я его, — здесь, на равнине, достаточно комфортный климат переходной зоны, зимы бесснежные. Правда, нам с напарником гораздо больше нравится тайга.

— Нет-нет! Какая тайга, я же не из России! Говорите, Форт-Росс? Если я правильно понял, на Амазонке есть русские территории?

— Так точно, теперь есть, застолбились, — с ленивой сытостью произнес Гоблин.

— Мишель, что я должен сделать, чтобы туда попасть? — повернулся он к Мишке.

— Да ничего, братан! Сотников решит — и отправит, — откликнулся тот. — Маурер отвезет на «Клевере», а Федя Потапов примет с объятиями, он давно мечтает о собственной авиации. Предупреждаю: сразу нагрузит до обморока, работы там для вертолетчика очень много, край неизведанный… Если ты не передумал выбираться именно к нам.

— Нет конечно! А что за человек этот Сотников? Я несколько раз слышал в новостях…

Гоблин приложил левую руку к голове, привстал, чуть склонил голову и шутливо отдал честь.

— Наш Папа. Круче него только Смотрящие.

— Он президент Русского Союза, Жан, можно сказать, отец-основатель. Не знаю, как сложится, к Сотникову в голову не влезешь. Вполне может быть, что Мишель прав и тебя ждет интересная командировка… Господи, Жан, что за имя ты придумал Гоблину? Ну ладно, о столь далеких перспективах говорить пока рано, дальше давай об уже состоявшемся — что было потом? — чуть поторопил я.

Перед побегом вертолетчик стопудово наметил план, имея определяющую информацию, — не наобум же он полетел, чтобы опять приземлиться в безлюдной тайге.

Спохватившись, француз продолжил повествование.

А мы сидели за столом по обе стороны от него и уже неторопливо, механически закидывали в себя нежные кусочки копченой рыбы, грызли пресные сухарики, внимательно слушали рассказчика. Гоблин — с несколько неподходящим моменту скепсисом опытного рейдера. Я просто с наслаждением впитывал новые данные: это вам не китайские сплетни о предсказуемых дрязгах в очередной крепости — чего только не наслушаешься у поддавших аборигенов в дальних рейдах, а в концовке всегда будет одно и то же нытье: проклятые власти живут сами по себе, простой человек никому особо не интересен.

Здесь другое! Нам посчастливилось найти разгадку ребуса, пропажи, старой тайны, долгое время не дававшей покоя группам сталкеров! Наверняка ведь еще и швейцарцы пытались вычислить, разобраться…

— Вскоре я попал в цепкие лапы Отто Бахманна, до сих пор так и не понял, чем он командует — разведкой или службой внутренней безопасности? Первые полеты я выполнял под его наблюдением. В силу своей должности это один из самых осведомленных и влиятельных людей швейцарского анклава. Серый кардинал, третий человек после Артура Эшлиманна и канцлера. С первого взгляда — очень вежливый, внимательный человек, внешне неприметный, худощавый, небольшого роста. Но видели бы вы его глаза! Водянистые, безжизненные, как у рыбы. Безжалостный человек.

Эшлиманн! Помню, наслышан… Но на этот раз я и бровью не повел, всем своим видом выражая полное внимание: мол, давай, друг, рассказывай благодарным слушателям! Мишка тоже сдержался. Хватит показывать уровень познаний, француз может насторожиться — не был ли наш неожиданный контакт хитрым образом подготовлен заранее? Он вообще удивительно доверчив, как только не сграбастали до сих пор…

— Летали мы много, и я быстро понял, что занимаюсь темными делишками! Было несколько рейсов на юг вдоль сложной грунтовой дороги к Шанхаю, сопровождавший меня сотрудник подразделения быстрого реагирования «Tigris» доставлял армейское снаряжение и оружие каким-то людям, больше всего похожим на обыкновенных разбойников. Они совсем не выглядели изнеможенными повстанцами со впалыми щеками. Упитанные, веселые… А рядом никакого жилья, мне ведь сверху все видно.

— По Шанхаю работали, — предположил Гоб.

— И по Дели, — подтвердил пилот. — Разные были задания, чаще всего тайные, под предупреждение о неразглашении. Перевозка курьеров или разведчиков, возвращающихся с задания, чаще всего с северного направления… Летал к заброшенным домикам в лесу, чтобы забрать приготовленный неведомо кем груз, и что было в этих тюках, я не знаю… Один раз я попал под огонь с земли, успел уйти в сторону каким-то чудом! Потом мне дали передохнуть и на какое-то время передали Вильяму Груббе, официальному представителю Берна в Базеле. Начались внутренние перевозки как по Швейцарской долине, так и по протяженным ущельям к северу. Летать там одно удовольствие! Там чаще всего тихо, с запада земли Берна от преобладающих ветров прикрывает протяженный горный хребет, а с востока — высокий обрывистый берег противоположного берега Рейна. Ландшафт — поля и перелески, деревца невысокие, кругом дороги, так что навигация очень проста. Довелось полетать на удаленные шале и богатые ранчо местных буржуа Локарно, это самый удаленный поселок анклава, на несколько семей.

— Там граница?

— Да, возле горной реки стоит большая застава-блокгауз. Люди простые… Самые дорогие и престижные наделы находятся в местечке Давос на северной оконечности Женевского озера. Там у суперселектов идет своя, особая жизнь, тщательно скрываемая от общества, об этом мне особенно неприятно вспоминать… За месяц работы я побывал на всех передовых кордонах местных гвардейцев-пограничников, реже гренадеров, несколько раз я вылетал по тревоге, когда последние попадали в переделку с бандитами или разведгруппами Аддис-Абебы. Ужас! Кровь, ругань, крики раненых, весь салон испачкан… Были и пленные — точно такие же разбойники, которым я возил оружие! Но только «плохие». Именно тогда в моей душе что-то стронулось. «Чем я тут занимаюсь?» — эта мысль все чаще и чаще приходила в голову.

— Обеспечением диверсионной деятельности в стратегических интересах монархии Берна, — опять пояснил Сомов.

Возникла пауза. Решив разрушить ее традиционным способом, Мишка решительно взял в руки кувшин, поболтал, кивнул, забулькало.

— Ты прав, Мишель, безусловно, прав! — наконец сказал француз с грустью. — И мне это совершено не нравилось, с каждым днем все больше и больше! А я начал задумываться о побеге… Надо отдать должное руководству Берна, денег они не жалели — вскоре мне подняли ставку в три раза, ввели хорошие бонусы за риск, за каждый полет в горячую зону, за срочность, за погоду… Причем бонусы в банке цитадели мне выплачивали исключительно квотами, это специальные пластиковые карты, дающие владельцу законное право на получение заказной поставки через Канал Кураторов, перечень — по желанию. На один квот можно взять два килограмма товара. Бери что хочешь, из всего ассортимента товаров, выпушенных за все годы существования Земли, кроме огнестрельного оружия. Сейчас я жалею, что большую часть карт потратил на приобретение своего шале в Давосе, а все проклятый Вильям Груббе со своими советами! Надо сказать, что там я так и не пожил. Остальное спустил в тавернах Базеля, в основном в «Белом слоне», угощая кого попало… Как видите, не приобрел даже приличного ружья в тамошней оружейной лавке!

— Такой вид денег гуляет по многим анклавам, — кивнул Мишка.

— Да. И в Мадриде тоже в ходу, но в нынешнем положении я могу о них только мечтать… А в Берне жил небедно! — ударил он по столу, вместо ностальгического сожаления в его нотках неожиданно появилась злость. — Но я не жалею, что улетел подальше от этого безобразия!

Выпитое вино усиливало и без того сильные эмоции отшельника.

— Ты так не психуй, друг, нервы сжигаешь, — предупредил я мягко. — Было и прошло, теперь у нас другие проблемы и задачи. Что конкретно послужило последним толчком?

— В какой-то момент я узнал о существовании рабов! Представляете? Господа, поверьте, я ничуть не преувеличиваю! У них есть настоящие рабы, это самая низшая каста в Швейцарии. Официально их так не называют, в разговорах предпочитают употреблять издевательское «рабочие»… Проклятье, я много раз летал над территорией концлагеря, но всегда считал, что это животноводческие фермы! Хотя ни разу не видел пасущегося на лугах по соседству скота… Там, где грунтовая дорога к КПП «Север», раздваиваясь после ответвления на Давос, уходит на запад долины, находится «трудовой лагерь»… Сколько всего там рабов, сказать не могу. Два длинных рубленых барака с узкими вытянутыми окнами. Почти все обитатели лагеря работают на переработке сельхозпродукции и на тяжелых земляных работах, ведь механизации мало, все вручную. Вот они и нашли выход! Гениально, да? Никогда не думал, что своими глазами увижу такое наяву! Оказывается, в новом мире цивилизованные европейцы быстрей других пришли к столь рациональным решениям! Первым за колючую проволоку попал весь монокластер мозамбикцев. Бесплатный труд быстро был одобрен Берном. Не знаю, может, после моего побега что-то изменилось?

— Ничего, — неутешительно проворчал Сомов. — Русский Союз следит за ситуацией. А как сами жители оценивали такие расклады?

— Стало понятно, что последние рейсы по вывозу пленных есть не что иное, как перевозка будущих рабов, поставляемых Берну бандитами Плохого Леса. Отловленных африканцев из Аддис-Абебы используют на плантациях! Я попытался поговорить на эту тему с некоторыми людьми… Спокойно относятся, непробиваемые! Если поначалу внутри кругов и сообществ еще спорили о рабстве и о расизме, то позже был заключен негласный договор: Берн берет всю ответственность на себя, а Базель никакого отношения к рабовладельческому строю не имеет, умывает руки, не пытаясь исправить ситуацию. Под эти реалии придумали обоснования, говоря о «временно изменившихся условиях развития», «смене нравственных приоритетов», «разумной социальной сегрегации». То есть общество решило, что на некоторые сообщества нормы этики и демократии распространяться в Новом Мире не могут! А вы можете себе такое представить?

— Увы, можем, — ответил я, положив руку на стол перед ним. — Ты садись, садись…

— Решение пришло в один из тяжелых дней, и оно было в некоторой степени вынужденным. После дневных полетов я отправился в Базель и, не заходя в съемную квартиру, отправился в респектабельный ресторан «Тиффинс». Народу там обычно мало, тихо, акустическая музыка… Шумной молодежи в «Тиффинсе» не бывает. Цены в ресторане таковы, что большинство горожан никогда там не бывали, заведение живет за счет клиентов из Берна, богачей из Давоса и Базеля, к вечеру они приезжают на личных автомобилях — в тот вечер они начали собираться даже раньше, чем обычно… За соседним столиком сидели два надутых индюка, мне было скучно, и постепенно между нами завязался разговор. Меня заинтересовало то, что они высказывались относительно неразумной политики короля.

— Командир, подсадняк? — спросил у меня Гоб по-русски.

— Вполне. Заметили смену настроения, решили качнуть. Продолжай, Жан.

— Я не совсем понял, о чем вы сейчас говорили, ну да ладно. Что-то насчет западни? В этот вечер я совершил две ошибки. Первая: напился, как скотина. А утром — плановый вылет!

— А вторая?

— Не помню, что я им наговорил, Коста. Честно, не помню! Точнее, не все. Но и того, что было сказано, вполне хватало для самых серьезных санкций. Опомнился только тогда, когда вышел на улицу! И думаю: сегодня они уже вряд ли куда-то побегут, доложат утром, в Швейцарии развита практика доноса, за это даже установлены выплаты… Для начала я очистил желудок, напился молока, принял ледяной душ. И с восходом солнца уже был на вертодроме, охрана спокойно пропустила меня на территорию. Вертолет был заправлен по максимуму с вечера, однако, пользуясь тем, что караул сменился, я начал таскать канистры с топливом, закрепляя их в салоне. Да и нет в том ничего подозрительного: мало ли что может случиться во время миссии! Сложил, что мог, из инструмента. Вот с провиантом было плохо, два рациона НАТО, еще кое-что прихватил из квартиры. Учитывая, что я никогда ничего не готовил сам… Оружия не было, только ракетница.

— Она осталась? — спросил я.

— Да, закреплена в кабине.

— А сколько патронов?

— По-моему, штук пять, огни красного цвета. Это важно?

— Вообще-то да, — ответил я. — А как ты решил искать русских?

— Те люди в анклаве, у кого были приемники и возможность поставить антенну повыше, слушали «Радио Россия». Русский почти никто не знал, но на этом канале всегда много хорошей музыки… Ведь Берн в принципе неохотно оживлял эфир, я даже не смог добиться от них установки постоянно действующего радиомаяка, власти словно боялись самонаводящейся крылатой ракеты! Слушал во время полетов, помаленьку вспоминал и подтягивал русский язык и вскоре смог расшифровать текст официального сообщения. Не буду врать, что всегда интересовался русской культурой, хотя читал в переводе мрачного Достоевского и гениального Толстого.

Мы с Гобом переглянулись, я строго нахмурился. Чувствую, сейчас напарник брякнет: «А я эту нудятину даже в школе не читал!»

— Достоевский и Толстой — это далеко не вся русская культура, уважаемый! — с профессорской солидностью заявил Гоблин, и я мысленно зааплодировал известному в узких кругах сталкеру-библиофилу.

— Несомненно! Русский мир очень богат на таланты! В общем, господа, после длительного анализа мне показалось, что Замок Россия — это то, что мне нужно. К сожалению, не было никакой возможности узнать что-либо подробней: ни одного представителя России в Базеле не появлялось, а местные вообще не склонны к путешествиям.

— Представитель появился, но чуть позже, — усмехнулся я. — Как-нибудь расскажем. Итак, охрана не насторожилась и тебя не беспокоила?

— Никаких проблем. Но вот погода… Утром начался мелкий затяжной дождь, низкие облака затянули всю долину.

— Нелетная?

— Абсолютно, Мишель! При таких мерзких погодных условиях полеты запрещены всеми регламентами. Конечно, ответственность за окончательное решение о возможности вылета всегда лежит на пилоте, но соблюдать субординацию я был обязан, надо доложить по инстанции. Так что подготовка была оправданна, я просто ждал руководство.

— Как прошел взлет?

— Очень нервно, Коста, с учетом того, что у меня не было другого выхода, как удрать в непогоду. Поднявшись, я сразу обошел замок сбоку, чтобы не попасть под огонь «эрликона», установленного на главной башне. Затем взял к северу, но дальше озера не пошел, чтобы не попасть в зону обстрела КПП «Север». Как видите, я заранее предусмотрел наиболее безопасный маршрут отхода.

— Тяжело было в пути? — сочувственно спросил Гоблин.

— Скорее страшно, ведь порой приходилось лететь в сплошной облачности, все-таки хорошо, что на планете пока что нет воздушного движения… Помогал радар. Я летел на запад, не зная точных координат места назначения, поэтому решил найти большую реку, а там уже ориентироваться. Аддис-Абебу мне тоже пришлось обходить с севера: боялся обстрела. Позади было почти шестьсот километров, горючее заканчивалось, а для дозаправки требовалось найти удобную площадку. Опустился пониже и полетел над бесконечными лесами. Время поджимало, и я ее увидел — точно такую же поляну! Характерная особенность — эти площадки вытянуты в форме овала, а здание RV стоит сбоку, освобождая место для посадки вертолета.

Вот тут я позавидовал вертолетчику по-настоящему. «Мне сверху видно все, ты так и знай!» — нам бы так! В поиске вертушка гораздо удобней самолета. И не позавидовал другому: зябко даже представить, как ему леталось… Без сопровождения диспетчерами УВД, без точных карт, спутниковой навигации и конусов радиоприводов, без огоньков на земле, без старых добрых ориентиров — асфальтовых магистралей и железных дорог. В пустом эфире. Без служб спасения. И без надежного товарища в соседнем кресле.

— Внутри ангара, как и здесь, техники не было. Половину объема занимал отличный стройматериал: брус, рейка, листы фанеры разной толщины, метизы, банки с лаком и пропитками, там много чего осталось… И две бочки с авиатопливом. Моим!

— То есть на Платформе существует сеть локалок для посадки именно вертолетов? — вслух предположил я.

— Бывают и самолетные, с ВПП, — напомнил Гоблин. — Жан, а жилая зона?

— Да. Но там ничего не было, даже посуды.

— И так немало дали, — заметил я. — На карте отметил?

— Конечно, я все фиксировал!

Сейчас уточнять не будем. Он еще не знает, что ему предстоят долгие и трудные разговоры с Демченко и шерифом, под запись и с многократными уточнениями. Объем стратегически важных данных, которыми обладает Ренггли, огромен, нужна системная работа, грамотно выстроенные вопросы.

— Пока я заправлял Роби, небо разъяснилось. Минут пятнадцать после взлета все было нормально, а потом погода опять испортилась, восточный ветер погнал меня дальше. Огибая мощный фронт, я ушел южней и поднялся повыше, из-за облачности вовремя не увидев Волги. Радар показал, что впереди и слева — высокие горы, это был египетский хребет Этбай, как потом выяснилось… Тут я начал понимать, что заблудился, и напугался по-настоящему! К тому же начались проблемы с двигателем — работал неустойчиво, надо было садиться.

— Эту площадку издалека заметил? — спросил у него непривычно задумчивый Сомов. Видать, тоже представил себе этот триллер.

— Сначала разглядел дорогу. И, не будь у меня опыта полетов со спецслужбами Берна, там бы и сел, вскоре оказавшись в лапах у африканцев… Здесь же приземлился нормально, без эксцессов, только нервничал сильно.

— Занервничаешь тут. А как в ангар загнал? Извини, но на Геракла ты не похож.

— Тебя-то мне и не хватало, Мишель! — Француз тихо рассмеялся. — Я предусматривал подобный вариант, взял ручную лебедку… Как и в прошлой RV, нашел авиатопливо в бочках, легко опознать по надписям и маркировке, скутер. Так и живу здесь, без перспектив. Вы можете спросить — почему не поехал в сторону русских? Тут ведь знают, где они находятся… Отвечаю заранее: я не могу уезжать далеко и надолго! Всего два раза был в Мадриде, и каждый раз отчаянно трусил: вдруг по приезде увижу гнездо разоренным? Пока кручусь в Канони, нахожусь в своих правах. Если же пропаду, то местные из вежливости подождут несколько дней, а потом начнут искать оставленное жилище по праву вольного наследования. И, несомненно, найдут мое поместье! Кроме того, проходить мимо украинцев и поляков мне совсем не хотелось: про них разные слухи ходят…

«К этим слухам мы еще вернемся», — подумал я.

Да… Вот и закончена робинзонада, как и удивительный рассказ о ней. Но это далеко не финал его эпопеи. Скучно не будет.

— Жан, а ты сейчас русское радио слушаешь? — спросил я.

— Очень редко удается, нужно ставить на крышу антенну, а у меня нет ни проводов, ни штыря.

Пошел деловой разговор.

— Что надо починить в машине? — это уже Мишка.

— Заменить один из датчиков, свечи и карбюратор, сделать ТО, испытать в воздухе.

— Неужели обязательно менять? — удивился Гоблин. — Это же Платформа, а не Земля! Почистить, продуть, да и все!

— Вот так продуть? — ехидно прищурился француз, складывая губы в трубочку и выпуская тоненькую струю воздуха. — Нет. Есть регламент, за каждую букву которого разбился какой-то летчик. Все надо делать по правилам, строго соблюдая руководство по летной эксплуатации, не фантазировать и не заниматься самодеятельностью. Как ты говорил? «Чтобы он после удара о грунт отскочил и дальше полетел, как гуттаперчевый мячик»…

Голос его стал строгим, непримиримым.

— Так вот, Мишель, мой Роби точно не такой. И обсуждать варианты превращения его в чугунный шар я не буду.

— Значит, будем решать строго по регламенту, — подвел я черту.

Количество выпитой за время беседы жидкости сказывалось, мочевой пузырь аж трещал! Как это всегда бывает, только один из собутыльников помянул, как всей компании тут же захотелось до рези, — мы побежали во двор. Хозяин отстрелялся первым и быстро ушел в избу — чувствовалось, что он темноты не любит.

На дворе было тихо.

— Знаешь, Костя, я ведь только сейчас осознал, что мы вернулись, — молвил Гоб, неторопливо застегивая ширинку. — Локалки, разборки непонятные, Мадрид, украинцы, Этбай… Теперь вот эта запара с канальной поставкой. Как ты в Мадрид сунешься, даже при бабках? Они что, тупые? Их Главному только покажи индексы запчастей для вертушки! Сразу отправят сюда мангруппу на броне! Сука, дефицит всего и вся… Жалею теперь, что гильзы не собрал возле ретранслятора.

— Не сходи с ума! Какой там сбор, хорошо, что вовремя смылись.

— Да я так, для привычки. Короче, мыслю, что теперь нам надо не SOS пацанам скидывать, а налаживать нормальный радиообмен с Башней. А для этого… провода, антенна, может, даже аккумулятор или рация помощней.

— Как-то будем выкручиваться.

— Может, обратно к ретранслятору сбегать? Нагнем караул по старой памяти…

— Ты ширинку застегнул? Не вывалится? — отчего-то разозлился я. — Пошли, завтра будем думать.

Мишка громко хмыкнул и схватил меня за рукав.

— Командир, не хочу тебя расстраивать, но с твоим веломотом придется прощаться… Это я заранее тему забиваю, ну а ты завтра думать будешь.

Ах ты, паразит такой! Что удумал! Мой трофей!

— Не дождешься!

Он развел ладонями. Словно не настаивал.

— Тогда придумай другой ход.

ГЛАВА 11

Кастет идет на обострение

Простые решения сложных вопросов

— Да вот он, телепается!

— А ничего, приловчился наш французик, не падает! — откликнулся я.

На потаенной лесной полянке, где мы совсем недавно совместно мудрили с конструкцией адского тандема «скутер-веломот», а затем проводили ходовые испытания, все выглядело гораздо хуже. Прогресс налицо: теперь Жан почти не вихляет. И все равно номер просто цирковой.

— Нападался уже… До упора пасти будем? — спросил Гоблин.

Я еще раз посмотрел на забавный силуэт медленно приближающегося к поселку третьего члена спецгруппы.

— Не, сам доберется, не маленький. Мы и так слишком долго у машины тремся, как неродные на празднике.

Автомат «Суоми» и пулемет надежно спрятаны от чужих глаз. Первый ствол легко может заставить пытливого наблюдателя сделать вывод о том, что приехавшие на «виллисе» новички состоят в достаточно непростых отношениях с бойцами Альянса, а второй — наш Главный Козырь, — кто же показывает козыря заранее? Внутрь городской территории с таким оружием проходить запрещено, дозволительны только пистолеты открытого ношения.

В Канони сегодня базарный день. Шумно и даже тесно.

— Слушай, командир, да тут мужичья прибило, как на Канавинском рынке в субботу! — Гоблин был удивлен так же, как и я. Похоже, на ярмарку приезжают не только жители окрестностей Мадрида, но и все Гуляйполе.

— Офигеть! Чувствую, Гоб, ты круто наваришься. Давай дуй, забивай место…

— А черти? — Он еле заметно кивнул головой в сторону УАЗ-469.

— Втормаживают пока, решают, что теперь делать… Сам.

Львовские издали поглядывали на нас, как солдат на вошь. Что, подлецы, передумали прямо сейчас через ворота проезжать, тоже увидели француза?

— Парни, вскочили резво, показывайте дорогу! — Услышав команду, двое загорелых мальчишек лет двенадцати запрыгнули в «виллис».

Два патрона-«семерки» — два пацана ему в помощь моментально вызвались, они тут с раннего утра караулят, опытные.

Я Мишке помочь на торжище не смогу, извини, друг, еще раз, но буду работать автономно, таков план. Француз тоже сам по себе. На самом острие.

Всегда восхищаюсь мальчишками Платформы, которые с детства не любят работать кончиками пальцев: все делают основательно, не пугаются грязи, тяжести и температуры. Вот и сейчас местные шалопаи, не дожидаясь еще одной команды Сомова, сразу же начали подворачивать туго набитые шкуры, закрепленные на корме возле запасных колес. Внутри них — свежайшее мясо двух крупных косуль, которых мы быстренько обеловали и развалили начерно в паре километров северней Канони.

— Нашел базарного торгаша — реальная подстава, припомню! — недовольно проворчал напарник, принимая из рук вежливого охранника стоянки пропуск — старательно вырезанный из дерева прямоугольник размером чуть больше пластиковой карты.

— Унитазами торговал? С мясом тем более справишься.

— Издеваешься? Сравнил! Уники белые, чистые! До поры, конечно… Кастет, ты давай, это, не шлангуй, подтягивайся!

— Как управлюсь.

Сегодня воскресенье, погожий день и, внимание, гранд-ярмарка!

Первая большая ярмарка начинающегося лета, округа тусуется. Всеобщий праздник, все важные, нарядные.

А у нас не праздник — противник рядом: как и ожидалось, львовские явились.

В общем-то это хорошо. Эту проблему надо решить как можно быстрей.

Оставшись один, я сам откинул цепь, вышел с территории охраняемой стоянки, расположенной перед въездными воротами изгороди, и остановился, чтобы осмотреться, — так положено поступать человеку, впервые прибывшему сюда. Через дорогу-проезд — еще одна стоянка, раза в два шире. Там паркуются люди попроще: владельцы велосипедов, скутеров и почему-то телег с испуганными осликами… Сохранность техники и груза гарантируется властями анклава, на каждой площадке работает охранник с большим блестящим револьвером на поясе. Рядом, перед въездом в городок, стоит будка, там уже дядьки посерьезней, в брониках, с винтовками, моментально на помощь придут.

Вот и мой ненаглядный мотовелосипед Presto-98 француз поставит здесь, в самом дальнем углу. Жан уже подъезжал, достаточно ловко удерживая с левой стороны веломот. До сих пор готов убить Гоблина за предложение продать это детище сумрачного немецко-фашистского, но все-таки гения!

Скутер — на продажу, вот так я решил.

Времена наступают сложные, военные, и после короткого совещания пилот все понял, недолго он сопротивлялся… Что-то из техники все равно придется продавать, ведь другого способа получить требуемое у меня нет, тут Гоблин прав. Но своего трофея я на заклание не отдал, жаба квакает оглушительно. Да, признаюсь, командир группы самым наглым образом использовал служебное положение. Имею право.

Страницы: «« « ... 1213141516171819 » »»